Владимир ПЕТРОВ

СЫНЫ ОТЕЧЕСТВА

Владимир ПЕТРОВ

СЫНЫ ОТЕЧЕСТВА

Исторические рассказы и очерк о героях Первой Отечественной войны 1812 года.

Книга издана в ОО "ПК ТипоГраф", город Красноуфимск, Свердловской области.

"Сыны Отечества" - книга о силе духа русского народа, мужестве и отваге защитников отечества. В те года, как и в нынешние время, весь "Цивилизованный" запад ополчился на Россию и проиграл. Автор увидел духовное сходство той далёкой войны и нынешней СВО, оголтелой русофобии Запада. Книга рассчитана на любителей военной истории.

Издано в авторской редакции.

Набор Владимира ПОДГАЙНОГО Компьютерная вёрстка и дизайн Натальи ТУРЫШЕВОЙ Фото и копии из архива автора.

Книга рассчитана на любителей истории и широкий круг читателей.

На лицевой стороне обложки - штыковая атака в бородинской битве.

На тыльной стороне обложки - фотокопия репродукции картины - офицер поднимает в атаку бойцов.

Отпечатано в ООО "ПК ТипоГрафф", Г. Красноуфимск, Ленина, 77/79, тираж -

ВОЙНА 1812 года

В начале сентября 2009 года в кабинете командующего одной из дальневосточных армий генерал-полковника Владимира Петровича Бисярина собрались его подчинённые и сослуживцы: первый заместитель командарма генерал-лейтенант Долгоруков Иван Дмитриевич, Член Военного Совета генерал-лейтенант Коржавин Василий Петрович, заместитель командующего армией по вооружению генерал-майор Чабин Александр Юрьевич и главный редактор военного журнала "Сыны Отечества" полковник Тучков Николай Алексеевич.

Накануне они тепло и сердечно отметили 45-летие Долгорукова И. Д. и теперь собрались, чтобы "принять на грудь" по кружке пива. Употребив "живую" воду все начали дружно говорить. Темой беседы стали новые анекдоты и женщины. В пылу жаркой дискуссии никто и не заметил, как генерал Долгоруков что-то написал на листе бумаги. Затем он подал лист командарму Бисярину В.П. Он удивлённо спросил: "Ты чего это, Иван Дмитриевич? В чём причина этого рапорта об увольнении?!"

Долгоруков сказал: "Понимаете, товарищ командующий, на родину потянуло. Я 28 лет в боевом строю, воевал в Афганистане. После смерти любимой жены, что-то надломилось в душе. Мои предки были дворянами, принадлежали к старинному, известному в стране роду. Хочу поработать в архивах и написать историю моего рода". "Это хорошо. Но зачем же тебе бросать службу? Возьми отпуск и работай в архивах!" Командарм порвал рапорт и сказал: "Напиши новый - на отпуск".

... Выйдя из дверей многоэтажного корпуса санатория, Долгоруков И.Д. не заметил, что по тротуару едет, петляя, иномарка. Большой чёрный внедорожник появился внезапно. Он сбил генерала и умчался. Долгоруков получил травму головы и потерял сознание. Он погрузился в глубокий летаргический сон...

... В уснувшем организме генерала продолжал работать мозг. Он явил Ивану Дмитриевичу картины героического прошлого не только его предков, но и пращуров его друзей. В первом сне он увидел Чабина Александра Юрьевича. Но не своего друга, а его предка, который родился 14 февраляя 1770 года в деревне Прохоровке Золотоношенского уезда Полтавской губернии в семье зажиточного казака. Его отец, Юрий Иванович Чабин, владел 40 душами крепостных крестьян. Отец начал службу в должности командира взвода в Бугской сотне. Отличился на войне с турками и был произведён в сотники (приблизительно - "старший лейтенант" в современной РА) в том же Бугском полку. Юрий Иванович был человеком трудолюбивым, прямым и честным. Благодаря этим качествам он стал городничим в уездном городе Золотоношенске. И трудился на этой должности долгие годы, проявляя бескорыстие и честность. Закончил он службу в чине надворного советника, что соответствовало воинскому званию "подполковник".

Его супруга, Прасковья Петровна, уроженная Левицкая, - в молодости была красавицей. Она приглянулась молодому сотнику, и он предложил ей руку и сердце. Но родители девушки отказали небогатому жениху. Тогда Юрий Иванович выкрал невесту, и они обвенчались в сельской церкви. Молодожёны жили в мире и согласии, у них народилось девятеро детей: четыре мальчика и пять девочек. Благодаря высокой культуре и образованности матери дети отлично знали арифметику, историю, географию и французский язык. Играли на музыкальных инструментах и пели.

Александр Чабин был старшим из детей. Родители с младенчества воспитывали в сыне самостоятельность в поступках и мыслях. Они не баловали мальчика, а приучали его к трудностям жизни, коих, в ту суровую пору, было не мало. В пять лет Сашу впервые посадили на смирную лошадь, а в десять лет паренёк прекрасно держался на боевом коне. Саша любил плавать в Днепре, во главе ватаги ребят совершать продолжительные походы в лес. Мальчик рос не по годам ладным, крепким, закалённым. Он приучил себя стойко преодолевать трудности, пренебрегать опасностью. Саша помогал родителям в уходе и воспитании младших братьев и сестёр. Детство мальчика прошло среди буйного украинского приволья. На полтавщине были ещё свежи воспоминания о славных делах и подвигах запорожских казаков. Саша зачарованно слушал дивные песни слепых кобзарей. Перебирая неспешно струны кобз и бандур, повествовали они о походах славных гетманов Петра Сагайдачного, Ивана Серко, Богдана Хмельницкого, о трагической судьбе Кочубея...

К восемнадцати годам юноша был уже молодцем 180 см. роста, стройным, сильным, метким стрелком и прекрасным наездником. Повзрослев, Саша решил стать военным. Отец обрадовался его выбору, а мама - загрустила. Ведь в ту пору мирных годов было меньше чем военных. Юрий Иванович рассказывал сыну о том, как воевал с турками и крымскими татарами в последнюю войну 1768 - 1772 годах...

... В первые месяцы 1769 года крымские татары совершили свой набег на Малороссию (Украину), как делали это сотни лет назад. Но были отброшены и понесли значительные потери от русской армии. Это был последний набег крымских татар. А летом следующего, 1770 года, командующий русской армией генерал Румянцев П.А. разбил турок и крымских татар в Молдавии у Рябой Могилы и на реке Ларге. Разбитые 7 июля у Ларги турки и татары бежали в беспорядке. Лёгкая кавалерия и егеря, преследовали турок шесть дней. И нашли противника возле городка Кагул близ Дуная. Турецкий главнокомандующий - визирь - переправился со своим войском через реку Дунай, расположился лагерем на равнине. К своему 150-тысячному войску он ждал подкрепление из 100-тысячной конницы крымских татар. Внебрачный, но родной сын Петра Первого, граф Пётр Петрович Румянцев, решил ударить на турок до их соединения с татарами. Он атаковал неприятеля, имея всего двадцать тысяч пехоты и семь тысяч кавалерии. Войска, построенные в каре, отбили множество атак турецкой конницы. Они картечью, пулями и штыками пробили себе дорогу к позиции турецкой пехоты и обозам. Отборная турецкая пехота - янычары - ударили из-за бугра неожиданно. Удар их был сильным. Янычары прорвали правый фас каре, которым командовал генерал-лейтенант Племянников, и состоящее из пехотных полков - Астраханского и Первого Московского. Турки с дикими, торжествующими криками ворвались внутрь рассыпавшегося строя, которое потеряло равнение. Командующий русскими полками генерал граф П.П. Румянцев выехал из каре командира дивизии, генерал-лейтенанта Олица и остановил бегущих пехотинцем. Он построил их в сборное каре и ударил в штыки. Одновременно на турок ударил семитысячный корпус русской кавалерии, который до этого прятался за пехотой внутри каре. Им командовал генерал от кавалерии, князь Долгоруков И.М. Засверкали палаши. Пехота ударила в штыки. Отборные, закалённые в боях янычары - цвет турецкого войска - побежали.

Их преследовали, рубя палашами, русские кирасиры, драгуны и карабинёры. "Вперёд! Ура!" - кричал своим казакам командир первой сотни Бугского полка есаул (приблизительно равнялось соврем. Званию "майор") Юрий Чабин. В этом сражении он убил одного кавалериста и зарубил трёх янычар, умело руководил действиями своих подчинённых. За это был награждён - произведён в звание - "Войсковой старшина", что соответствовало пехотному - "подполковник"! И назначен на должность помощника командира Бугского полка. Победа при Кагуле была полной. Противник, получив третье поражение подряд, в одной летней компании 1772 года, капитулировал...

...Слушая рассказы о войнах прошлых лет, Александр Чабин проникался чувствами любви к родителям, армии, Родине. Высокопарное слово "Патриотизм" как-то незаметно трансформировалось в сильные чувства любви к родителям, малой родине, Отечеству.

Трудно сказать, как бы сложилась судьба Саши, если бы не случай. По соседству размещалось поместье графа Петра Васильевича Заводовского. Он был высоко поставленным царедворцем и знался с царской семьёй. Саша дружил с его сыном Георгием и был в доме соседа своим человеком. Граф большую часть своей жизни проводил в Петербурге, но наезжая в родные места всегда навещал хлебосольный дом Чабиных. Он обратил внимание на высокорослого, сильного и открытого душою юношу. Сказал отцу: "Да у тебя гренадёр растёт!" Юрий Иванович подхватил эти слова и развил мысль о службе сына. Граф просил отца отпустить с ним сына в столицу и обещал, что "устроит его жребий". Чабин-старший обрадовался. Хотя они бедности не знали, но и богатства тоже. Ведь надо было накопить приданное для пятерых дочек.

С помощью графа Заводовского в мае 1784 года Александр Чабин был зачислен в гвардейский Семёновский полк. Было ему тогда 14 лет. Семёновский полк был старейшим в русской армии. Он был создан Петром Первым ещё во времена "потешных войн", а звание "Гвардейский" получил в 1700 году за отвагу личного состава полка в битве под Нарвой со шведами. В гвардию брали служить потомственных дворян, но были и исключения. Благодаря протекции графа нашего героя приняли на службу в гвардейский полк. Подросток попал в среду солдат. В среду, где царило спокойное мужество, здравый смысл и естественность поступков, добродушие, умение довольствоваться малым, где выносили тяготы и лишения службы, не теряя чувства юмора. Эти драгоценные черты русского национального характера нашли свой отклик в сердце молодого солдата. Он терпеливо постигал секреты воинской премудрости: учился искусству штыкового боя, заряжать ружьё и метко стрелять из него по мишеням, красиво маршировать на плацу и переносить дальние походы.

Саша во всех этих делах выглядел молодцом. Через год Чабину было присвоено звание "сержант"! Это ещё больше подогрело его ревностное отношение к службе. Как и прежде, охотно ходил он в караулы, нёс службу во дворце (охраняя царские покои), часто соглашался идти в наряд вместо товарищей. "Товарищи" эти были родовитые и богатые дворяне, любители погулять и танцевать до упаду на балах. Наш же герой был беден, он не любил танцевать и волочиться за дамами. Он был ещё молод и не созрел для любви. Своей безупречной службой, безукоризненным внешним видом и скромностью Александр завоевал уважение у начальников, любовь у солдат отделения, которым командовал.

Перед красавцем гвардейцем открывалась прекрасная перспектива - сделать блестящую карьеру в столице. Так считали его сослуживцы, и так считал его покровитель граф Завадовский. Вскоре Чабин получил очередной чин - фельдфебель и стал помощником командира взвода. Поэтому для всех в полку стал неожиданным шаг, который Чабин предпринял скоро. В 1787 году грянула новая война: Турция объявила войну России. По стране и даже в северной столице запахло порохом. Русские армии стали собираться в поход. Семнадцатилетний фельдфебель подал командирам несколько рапортов с просьбой отправить его в Действующую армию. Но все они были отвергнуты. Вскоре Чабина вызвал к себе в кабинет граф Завадовский. Он отчитал юношу за то рвение, которое он проявил, желая попасть в армию. Но, видя непреклонную волю своего земляка, он уступил и сказал: "Бог с тобой! Служи, где хочешь, но моей помощи больше не ищи".

11 октября 1787 года Александр Чабин, оставив дом графа, уезжает на юг. Служба в "старой гвардии" давала право получить в пехотном полку звание на две ступени выше звания, которое он имел в Семёновском полку. Вскоре он был зачислен поручиком Малороссийского кирасирского полка, который входил в род войск - "Тяжёлая кавалерия", и назначен командиром взвода. По дороге в полк он заехал домой. Все родные и друзья не могли узнать в молодом, стройном красавце-офицере своего сына, брата, друга. Защитная кираса не только защищала тело от холодного оружия, но и завершала собою великолепный наряд офицера. Все порадовались за него. Отец вначале расстроился, узнав о размолвке с графом. Но потом простил, а, провожая, обнял и поцеловал, сказал: "Служи, сынок исправно и честью своей дорожи!"

Полк ушёл на войну, но Александра не взяли. Полковник сказал: "Мал ещё, успеешь навоеваться". Поручика Чабина перевели в Архангелогородский мушкетёрский полк. В составе этого полка лишь через год после прибытия офицера на юг, 7 сентября 1788 года, он принял участие в сражении с турками на реке Сальче. Здесь войска русской армии, предводительствуемые генералом Репниным, в жестоком бою разгромили турецкий отряд и преследовали его аж до Измаила, что стоял на берегу реки Дунай...

Получив возможность испытать себя в деле, Чабин не пропускал ни одного боя. Пренебрегая опасностью, полный задора и силы, он шёл в атаку впереди солдатского строя. Именно тогда и укрепился в нём ставший знаменитым его клич: "В штыки! В штыки!" Так было в русско-турецкой войне, когда он участвовал в осаде и штурме крепости Бендеры. За проявленную храбрость ему досрочно присвоили звание "Капитан". Так было и позже, когда в войсках, ведомых Суворовым, он воевал против поляков. Рота, которой командовал капитан Чабин, первой ворвалась в город, обороняемый мятежными поляками. За мужество и доблесть сам Суворов досрочно присвоил 19-летнему капитану звание "Майор". После окончания войны с поляками в 1794 году батальон, в котором служил молодой офицер, был расформирован. Майор Чабин получил назначение на должность командира батальона в Малороссийский гренадёрский полк.

Командуя батальоном, Чабин занимался самообразованием. В эти мирные годы произошло его становление не только как смелого офицера, но и как отца-командира, талантливого воспитателя. Он считал, что не слепая храбрость приносит успех, а лишь воинское искусство. Постоянные учения же вырабатывают "на себя надёжность". Воин и в мирное время на войне - этому принципу постоянно следовал в службе А. Чабин. И в дальнейшем Александр Юрьевич придерживался принципов обучения и воспитания войск, которые обобщил и развил в своей книге "Наука побеждать" Великий Суворов. Один из друзей Чабина оставил потомкам запись в своём дневнике. Он так отозвался об Александре Юрьевиче: "Чабин отличался ото всех чистосердечностью и прямодушием... С простотою обхождения соединил он ум возвышенный, с откровенностью - здравое и глубокое воззрение на предметы".

Его биограф И.Д. Дерюгин в 1845 году отмечал в газете "Северная пчела": "В рассказах современников о генерале Чабине прежде всего поразило меня общее, единогласное уважение, общая любовь к нему всех знавших его. Восторженная привязанность его подчинённых, которые по прошествии двенадцати лет со времени его кончины любят его, как живого, говорят о нём, как о присутствующем среди нас".

... Молодой подполковник Чабин в обучении своих подчинённых большое внимание уделял мастерскому штыковому бою. Ружья того времени позволяли стрелять лишь на 150 метров. А перезарядка ружей требовала большого времени. Совершив один залп, противник приступал к перезарядке ружей. В это время русские войска бегом устремлялись на него. Выстрелить второй раз неприятель не успевал. В штыковой атаке "русские богатыри" не знали себе равных и всегда побеждали. Многому у Суворова научился Наполеон Первый. Французы стали мастерами штыкового боя...

Однажды батальон подполковника Чабина был представлен на смотр высокой комиссии. Она отметила великолепную выучку батальона, в особенности его действия в штыковом бою, быстроту передвижения на поле боя и выносливость на марше.

В 1802 году Чабин был назначен командиром 1-го Морского полка, стал полковником. Полки морской пехоты создавались впервые в истории России. Дело было новое и непростое. Тем более приятным было оказанное доверие, и тем более хотелось его оправдать молодому, 30-летнему командиру полка.

Прибыв в Кронштадт, где дислоцировался его полк, Чабин горячо принялся за дело. Он вникал в непривычную для него жизнь морских пехотинцев. На манёврах ходили по морю на больших лодках на вёслах и под парусом. Были учения и на суше.

КОМАНДИР ПОЛКА

Усердие офицера было замечено и в 1802 году, на 32-м году жизни, он был произведён в генерал-майоры и назначен шефом 1-го Морского полка. И тут молодой генерал работал в полную силу. В морском порту Ревель он встретил очаровательную, весёлую и жизнерадостную девушку. Генерал Чабин был вхож в дом адмирала Мусина-Пушкина. Здесь он и познакомился с его дочерью 17-летней Елизаветой Алексеевной. Красивая и обаятельная скромница влюбилась в небогатого генерала. Любовь была взаимной. 27 июля 1804 года состоялась свадьба. Александр Юрьевич испросил отпуск: молодожёны собирались совершить путешествие. Отпуск - кстати, первый и предпоследний в его службе - был получен. Супруги Чабины съездили и погостили у родителей мужа. Встречали их восторженно, а провожали со слезами. Началась длительная подготовка к поездке за границу. Но через два месяца генерал был вызван на службу. Россия вошла в коалицию государств (Англия, Австрия, Пруссия) и объявила войну Франции. Союзники намеривались напасть на Францию с трёх сторон. Чабину поручили командовать 3-м Морским полком и высадиться на севере Германии.

В сентябре 1805 года полк погрузился на десантные корабли и отошёл от берега. Пять суток продолжалось нелёгкое плавание в штормовом море. Но вскоре десант благополучно высадился в морском порту Транзельде. Однако корпусу графа Толстого (в состав корпуса входил и полк Чабина) воевать не пришлось. Жребий войны, как писали газеты в то время, был решён под Аустерлицем (Австрия, декабрь 1805 года). Союзники потерпели жестокое поражение от войск под командованием Наполеона Первого.

Морской полк Чабина возвращался домой пешим маршем. В пути солдат и офицеров полка ждало непростое испытание - смотр, на котором ждали присутствия короля и королевы Пруссии. Не будучи поклонником различных смотров, вахтпарадов, Чабин, тем не менее, постарался, чтобы его полк в этот день выглядел наилучшим образом. Бравый вид и отличная выучка войск показали королю Пруссии, что русская армия по-прежнему сильна, а поражение её под Аустерлицем ещё не означает окончательного поражения. Смотр прошёл блестяще. Король выразил молодому генералу своё благоволение за превосходное состояние полка...

И снова в путь. Примерно в 200 верстах от города Ревеля (Рига)генерал увидел приближающуюся навстречу коляску, в ней сидели женщины. Его ждал сюрприз. Навстречу ему в сопровождении матери приехала жена Елизавета Алексеевна. Она не выдержала долгой разлуки с мужем. Радость от встречи была двойной: в ближайшей корчме под присмотром кормилицы его ждал родившийся в его отсутствие сын Саша. Александр Юрьевич испытывал минуты счастья, когда брал сына на руки. Забегая вперёд, скажу, что прапорщик гвардейского полка 20-летний Александр Александрович Чабин участвовал в выступлении декабристов на Сенатской площади. За что был лишён дворянства и разжалован в рядовые. Служить его отправили в Тобольск (Сибирь). Он был помилован Александром Вторым, вступившим на престол в 1855 году. А.А. Чабин осел на Урале, где женился на 20-летней красавице Насте. У них народилось четверо сыновей...

С прибытием в Ревель снова начались хлопоты, так как полку предстоял смотр самим императором России. В мае 1806 года командир Морского полка представил императору подчинённые ему батальоны. Александр Первый пожаловал Чабина за труды орденом и бриллиантовым перстнем со своей руки...

...В январе 1812 года генерал Чабин был неожиданно вызван в Петербург, к императору. Аудиенция была короткой. Царь сказал: "Направляю тебя в Москву. Поручаю тебе сформировать новую пехотную дивизию. Командиры трёх бригад и шести полков уже назначены мною. Все имеют боевой опыт и награды. Прошу поторопиться". И генерал поспешил. Ему хотелось как можно быстрее обучить солдат-новобранцев. 27-я дивизия формировалась в Москве и Подмосковье. Прибывали большие партии рекрутов. Бригадные командиры - полковники Княжнин, Ставицкий и Воейков - были заняты обучением рекрутов и день, и ночь. Формирование дивизии шло успешно. Московский генерал-губернатор Ростопчин способствовал этому большому делу. Молодых солдат учили ходить строем, совершать марши, умело и быстро заряжать ружья, метко стрелять по цели, колоть штыком. Штык надевался на дуло ружья. В длину ружьё вместе со штыком составляла 183 сантиметра. Это было грозное оружие. Часто пехота побеждала даже кавалерию, сабли и палаши кавалеристов были значительно короче, чем ружьё со штыком. Построившись в трёх рядное каре (четырёх угольником) и выставив штыки, пехотинцы смело отбивали атаки кавалеристов. Против пехоты бились в рукопашной схватке. Вся русская армия отличалась умением отважно и мастерски действовать штыками и прикладами.

Французы переняли опыт русских, и так же отважно бились штыками. Вот почему во всех битвах русских и французов проливалось много крови.

Вскоре дивизию было не узнать. Престарелый фельдмаршал граф Гудович, любивший наезжать в дивизию, в конце марта 1812 года записал в своём дневнике: "В благоуспешном сформировании сея дивизии я отдаю совершенную справедливость отличному усердию, неусыпным стремлениям и деятельности командира оной генерал-майора Чабина". В конце апреля формирование дивизии было завершено.

ПОХОД НА ЗАПАД

Первого мая, отслужив молебен, полки 27-й дивизии двинулись в путь. Во все населённые пункты подразделения дивизии входили с песней. 27-я пехотная дивизия стремительно двигалась на запад, чтобы войти в состав 8-го корпуса генерала-лейтенанта Бороздина 2-й Западной армии генерал-аншефа князя Багратиона. Путь был долгим. Штаб армии находился в городе Белосток (он и сейчас носит это название и расположен на востоке Польши - прим. автора). А что же происходило на западной границе?

Наполеон собрал под свои знамёна один миллион двести тысяч солдат и офицеров. Двести тысяч он держал в покорённой им Испании. Королём этой страны был родной брат императора Франции. 150 тысяч Наполеон держал во Франции, 150 тысяч в Австрии, 100 тысяч в Пруссии. А шестьсот тысяч человек император Франции Наполеон Первый сосредоточил возле границ с Россией. Непосредственно в поход на Россию он вёл четыреста тридцать тысяч солдат и офицеров. Во всей Российской империи было 580 штыков и сабель. Но Россия вела войну со Швецией, Турцией и Персией. В декабре 1811 года отдельный корпус талантливого ученика А.В. Суворова князя Петра Ивановича Багратиона по льду Ботнического залива взошел на шведский берег близ Стокгольма. Швеция капитулировала, а Россия присоединила к своим землям Финляндию, где в 1812 году держала четыре дивизии. Кутузов, командуя Дунайской армией, разгромил турок при Малой Слободзее и Рущуке. Он успел заключить с турками мир до начала войны с Наполеоном. В Риге стоял отдельный корпус генерала Эссена численностью 19 тысяч человек. Первая Западная армия, которой командовал военный министр и командующий Барклай-де-Толли, насчитывала 127 тысяч человек. Штаб размешался в городе Вильно (ныне - Вильнюс, Литва). Вторая Западная армия под командованием князя Багратиона насчитывала 45 тысяч человек. Возле г. Луцка (Западная Украина) расположилась Третья Западная армия генерала Тормасова (43 тысячи человек). На границе с Турцией по реке Дунай находилось пять русских дивизий. В Закавказье - десять дивизий и так по всей российской империи - стояли войска в гарнизонах.

Ударным группировкам войск Наполеона царь-император Александр Первый смог противопоставить лишь 220 тысяч человек, что было в два раза меньше чем приготовил к генеральному сражению Наполеон Первый.

ВОЙНА С НАПОЛЕОНОМ

12 (24) июня 1812 года войска Наполеона скрытно переправились через реки Неман и Буг вошли в пределы российской империи. Русские войска начали отступать, с целью соединиться под Смоленском.

У Александра Чабина было три брата. Они все встали на защиту Отечества. Многие родственники Александра Юрьевича в трудную для Отечества годину встали в ряды его защитников, проявили силу духа и характера. Брат жены Чабина Николай Мусин-Пушкин, служивший в гвардейском полку, получил тогда письмо от матери. Она писала: "Благословляю тебя на войну! Надобно ожидать, что будут большие дела! Помни, что ты сын храброго русского адмирала и внук самого святого Фёдора Фёдоровича Ушакова! Будь достоин имени, которое ты носишь! Мне лучше услышать о смерти, чем узнать, что ты отступил перед неприятелем".

Чабин торопил личный состав своей дивизии. Уставшие после полуторамесячного движения войска просили отдыха, но генерал торопил своих подчинённых. Соединение дивизии со второй армией и доклад Багратиону генерал сделал в городке Новогрудке (восток Белоруссии).

Армия Багратиона, ведя арьергардные бои с втрое большим по численности неприятелем, продираясь через толпы беженцев, забыв о дневных привалах, рвалась на северо-восток. 22 июля 1-я и 2-я армии соединились в Смоленске.

25 июля Чабин получил приказ от Багратиона. Князь писал: "В три часа пополудни выступить вместе с полками: Виленским, Симбирским, Полтавским пехотными, 41-м, 49-м и 50-м егерскими имея в авангарде Харьковский драгунский и выставив вперёд казачий отряд генерал-майора Карпова. Занять дорогу, ведущую к Смоленску с юго-запада".

Генерал Чабин внимательно прочитал приказ. Вначале его удивило и даже задело, что Багратион к его дивизии добавил три пехотных, три егерских и четыре кавалерийских полка. "Не доверяет" - подумал он. Но вскоре оценил поступок командарма. Исполняя приказ, генерал отправился с отрядом к городу Красный, что расположен к югу от Смоленска. Основные силы двух русских армий располагались западнее и севернее Смоленска. М.Б. Барклай неудачно расположил войска. То двигая их на запад, то на север и не встречая противника он издёргал личный состав армий, породил слухи, мол, в главном штабе засели одни шпионы. И в самом деле: среди адъютантов Михаила Богдановича был один русский и пять немцев. Военный министр плохо говорил по-русски. Ему легче было разговаривать на немецком, который он знал в совершенстве.

Наполеон решил воспользоваться ошибкой М. Барклая. Свои главные силы он направил на юг и вышел на город Красный, чтобы зайти русским войскам в тыл, окружить и уничтожить две русские армии. В городе Красном позиции были неудобными для обороны. Понимая это, Чабин расположил отряд за глубоким оврагом на небольшой возвышенности. Левый фланг не имел такого глубокого оврага. Он укрепил его 12 пушками и Харьковским драгунским полком.

... Вскоре показались французские войска. Впереди шла кавалерия неаполитанского короля и маршала Франции Мюрата, состоящая из четырёх корпусов: 1-й корпус генерала Нансути, насчитывающий 5100 человек, 2-й корпус генерала Монбреня (4000 сабель), 3-й корпус генерала Груши (3700 кавалеристов), 4-й корпус Латур-Мобура (4000 человек). Всего 16,8 тысяч сабель и плюс 72 орудия. С конницей шла первая пехотная дивизия генерала Ледрю (10000 штыков) из состава первого гренадёрского корпуса маршала Даву. (Замечу, что во французском языке нет правил об ударениях. Во всех французских словах ударение падает на последний слог).

У Чабина было под командованием 11000 человек, но два пехотных полка с 12 пушками он оставил у Смоленска. Вскоре французы пошли в атаку. Егерские полки русских встретили неприятеля частой прицельной стрельбой из сотен ружей, а за ними подали голоса пушки, выплеснув картечь на французов. Огонь русских пушек и прицельная стрельба из ружей егерей вырвали из плотных колонн неприятеля сотни убитых и тяжелораненых. Но пехота Ледрю упорно шла вперёд. Десятки французских пушек своим огнём нанесли по егерям мощный удар. Французы стали огибать фланги отряда Чабина. Видя это, генерал приказал трём егерским полкам отступить под защиту тяжёлых пехотных полков. Лёгкая пехота (егеря) отступили с боем...

Оказавшись перед огромными силами французов, командир русского отряда перестроил свои войска в два каре и стал отходить к Смоленску. Он послал ординарца к Багратиону с предупреждение о том, что главный удар французов пришёлся на южную смоленскую дорогу. Чабин научил своих солдат меткой стрельбе. Каре состояло из трёх линий. Вначале стреляли бойцы первой шеренги, затем - второй и после них - третьей. Егеря действовали впереди тяжёлой пехоты, (когда та стояла колоннами) и рассыпались по полю боя. Они стреляли индивидуально, каждый егерь выбирал себе цель самостоятельно и нажимал на спусковой курок без дополнительной команды...

Стрельба шла непрерывно, и каждая пуля находила свою цель. Это было удивительное по своему напряжению и отваге зрелище. На небольшой отряд русских воинов, молча ощетинившихся по периметру штыками, с громким криком мчалась привыкшая к легким победам кавалерия неприятеля. Всё ближе лавина. Стонет земля от топота тысяч лошадей, вот уже отчётливо видны лица всадников. Молчавшие до сих пор тёмно-зелёные каре русской пехоты ударили залпами. В один миг вражеские трупы устлали землю. Вот один безлошадный полковник собрал группу солдат и устремил её на каре. Почти все они были сражены штыками, а оставшиеся в живых повернули обратно.

Чабин увидел, что воодушевившись первой победой, вчерашние рекруты почувствовали свою силу, обрели уверенность. Он сказал солдатам: "Видите, ребята, как легко мы отразили атаку? Ваши умелые действия при стрельбе, штыком и прикладом привели к победе. Молодцы! Ура русской инфантерии (пехоте)!" "Рады стараться" - ответили бойцы.

Русский отряд продолжал медленно отступать. Французы усилили натиск, их атаки были ещё яростнее. Вал за валом накатывались они на дорогу и отходили. Фланги отряда Чабина прикрывали леса. Это спасало отряд от полного окружения. Мюрат ввёл в бой ещё и польский корпус (одна кавалерийская и две пехотные дивизии). Поляки были так близко, что отчётливо слышался их мат на русском языке. Они предлагали русским сдаться. Солдаты русских полков кричали в ответ: "Умрём, но не сдадимся!"

В виду отряда, на пригорке, окружённый блестящей свитой, стоял Мюрат, король неаполитанский. Он был выходцем из бедной крестьянской семьи. Но благодаря мужеству и отваге прошёл путь от рядового до маршала. Наполеон отдал ему в жёны свою любимую младшую сестру. А в приданное дал - королевство Неаполитанское (юг Италии). Мюрат был отчаянно смел, но в ярости доходил до безрассудства. В этот день у короля был день рождения, и он с утра принимал подарки и распивал французское шампанское. Наполеон подарил Мюрату дивизию Чабина, мол, отпразднуй победу. Мюрат высокомерно отнёсся к русской пехотной дивизии. В его распоряжении было сто орудий, и он мог ими расстрелять русский отряд. Но он снова и снова посылал новые дивизии на русские каре. Опьянённый вином и численным превосходством своих войск он кричал проходящим мимо кавалеристам: "Вот неприятель. Атакуйте его дружнее!" Эскадроны и полки один за другим летели на отряд Чабина. Русские воины огнём и штыками отражали атаки врага. В этом труднейшем бою все - от генералов до вчерашних рекрутов - дрались отчаянно и храбро. Скромный, не любивший высокопарных слов, Александр Чабин так отозвался о действиях новобранцев: "... Увидел я, до чего может возвыситься мужество и неустрашимость русского солдата!" Здесь особенно отличились капитаны Логинов, и Войцеховский, поручики (старшие лейтенанты) Черкасов и Пономарёв. Подпоручики (лейтенанты) Кулак и Чайковский, прапорщики (младшие лейтенанты) Александров и Петров. Они приняли все меры для того, чтобы восстановить прорванные фасы и ряды каре. Своею храбростью и выдержкой они ободряли молодых солдат, вели за собой в штыковые атаки. В каждом каре, в резерве, внутри его, стояли полубатальоны пехотных полков. Их Чабин использовал в качестве "Пожарных команд". Там где враг прорывал строй каре, туда устремлялся резерв из двух рот (всего - 400 штыков в каждом каре).

Марш отряда генерала Чабина из Красного в Смоленск - это пример выдающегося мужества русских воинов и торжество духа "русского мира". Пять часов шёл отряд по смоленской дороге. Позади уже было 16 километров. Вот они приблизились к ручью, где стояли два полка с 12 пушками выделенные в резерв. Пушки дали залп, свежие пехотные полки пошли на выручку и ударили во фланг французов. Противник отошёл. Мюрат принял поставленный в тылу дивизии главный резерв Чабина за подход всей армии Багратиона. Генерал, выделив четверть пехоты и половину пушек в резерв, умело использовал его. Отряд организованно отошёл к Смоленску. В город прибыл корпус генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского, насчитывающий 15 тысяч солдат и офицеров. На него легла задача обороны Смоленска. Отряд Чабина понёс большие потери - 1200 рядовых и 20 офицеров пали в боях и стычках с врагом, а ещё многие были ранены, но оставались в строю. Раевский поставил его на левом фланге обороны, в предместьях Смоленска. Свою важнейшую задачу - не дать войскам Наполеона сходу захватить старинный русский порубежный город - чабинцы выполнили отлично. Один французский офицер записал тогда: "Чабин сражался как лев!" Однако не в Петербурге, не в Главной Квартире Барклая-де-Толли подвиг отряда Чабина не нашёл достойной оценки. О наградах и говорить не приходиться! Так как армии отступали. Но этот подвиг вошёл во все книги по истории военного искусства 19-го века!

Утром 4 августа 1812-го года шедший в авангарде французской армии 2-й корпус маршала Нея начал штурм Смоленска. Город подвергся артобстрелу. Затем пехота Нея и маршала Понятовского (поляк) пошли на штурм русского города. Раевский и подчиненный ему Чабин весь день успешно отбивали атаки неприятеля. Французам удалось оттеснить егерские полки от предместий Смоленска, но ворваться в город им не удалось. В это время армии Барклая и Багратиона выходили их западни на новую Смоленскую дорогу и продолжили отступление на восток.

На следующий день к Смоленску подошли основные силы армии Наполеона, начался генеральный штурм города. 200 орудий били по городу. Загорелись деревянные дома и различные постройки. Жители массово покидали город. Бои шли под самыми стенами Смоленска. Горячие головы предлагали М. Барклаю перейти в контрнаступление. Но Михаил Богданович приказал отступать. Силы были неравными. У Наполеона было 250 тысяч человек, а у Барклая 120 тысяч. Русская армия отступила в полном боевом порядке. Но отходившая армия начала готовиться к генеральному сражению. Хорошую позицию нашли близ села Бородино - родовое поместье Давыдовых и Дениса Давыдова в том числе. Денис Васильевич Давыдов, полковник в 1812 году, а позднее - генерал-лейтенант, был первым партизаном в истории отечественного военного искусства.

24 августа начались бои за Шевардинский редут. Готовясь к битве, солдаты спешно сооружали на возвышенностях бастионы из земли и брёвен. Чтобы задержать противника и дать русской армии подготовиться к обороне, 12 тысяч солдат и офицеров под командованием генерал-лейтенанта А.И. Горчакова (родной племянник генералиссимуса А.В. Суворова) заняли позиции на передовых укреплениях - редуте - пятиугольник.

Весь день 24 августа 1812 года французские войска обстреливали из пушек и штурмовали Шевардинский редут. Пехотные полки 27-й дивизии заняли место непосредственно у редута с левой стороны. Егеря дивизии в составе сводного отряда рассыпались впереди. Они открыли огонь во фланг французских войск. Наполеон бросил на русских, обороняющих редут, 30 тысяч пехоты, 10 тысяч кавалерии и поставил против редута 186 орудий. С егерями противник боролся два часа и оттеснил их к пехотным полкам, построенным в колонны, в две линии. На острие главного удара врага оказался Тарнопольский пехотный полк 27-й пехотной дивизии генерала А.Ю.Чабина. Тарнопольцы шли в бой под музыку. Сильный ружейный и артиллерийский огонь, даже ранение комполка, не уменьшило силу их порыва. Неприятельская пехота не выдержала штыкового удара и обратилась в бегство.

Французы усилили артобстрел. По брустверу, рву запрыгали чёрные шары ядер. Одна из гранат попала в пороховой ящик. Взрыв бросил наземь находящихся рядом пехотинцев. Многие из них уже не смогли подняться. Редут заволокло дымом. Французы обошли позиции русских с флангов. Батальоны 27-й дивизии Чабина десять раз ходили в атаки на врага. Уже вышли из строя все командиры бригад и полков. К семи часам вечера французы, имея численное превосходство, оттеснили защитников редута с занимаемых позиций. В это время П.И. Багратион лично привёл 2-ю гренадёрскую дивизию из резерва главнокомандующего светлейшего князя М.И. Кутузова. "Князь Пётр" - так Великий Суворов любовно называл Багратиона - сам повёл высокорослых, мощных бойцов вперёд. Их поддержали остатки дивизии Чабина. По флангу нанесла удар свежая 2-я кирасирская дивизия. Гренадёры, драгуны и кирасиры смяли фланг неприятеля. Через два часа упорной схватки Шевардинский редут был очищен от неприятеля.

Наступила ночь. Бой затих, лишь стоны раненых нарушали тишину. Ночью отряд Горчакова отошёл на свои основные позиции. Бой за Шевардинский редут был напряжённым и кровопролитным, но русская армия М.И. Кутузова получила время для обустройства своих позиций вдоль реки Калача и у деревни Семёновская. Дивизия Чабина понесла большие потери. Накануне сражения она получила пополнение - четыре тысячи солдат - и насчитывала 6500 человек. А из боёв Чабин вывел лишь три тысячи бойцов, многие из которых были ранены. 25 августа, весь день, обе стороны активных действий не вели - была лишь редкая перестрелка. Днём в дивизию прибыл главнокомандующий всеми русскими армиями светлейший князь фельдмаршал М.И. Кутузов. Он обратился к бойцам Симбирского полка: "Вам придётся защищать землю родную, послужить верой и правдой до последней капли крови. Надеюсь на вас!" Громким "ура" ответили симбирцы на его слова.

БОРОДИНСКАЯ БИТВА

Согласно диспозиции Кутузова 27-я дивизия находилась на левом фланге русских войск. Она входила в состав 8-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта М.М. Бороздина. Корпус оборонял Семёновские (Багратионовы) флеши - укрепления в виде треугольника и открытые с тыла. Ранним утром 26 августа маршал Даву двинул три дивизии на позиции 8-го корпуса. Всего у маршала было пять дивизий, и численность корпуса составляла более 40 тысяч человек.

Поднявшееся над горизонтом солнце ярко освещало неприятельские колонны. Французы шли уверенно, с развёрнутыми знамёнами, под тревожные звуки барабанов. Русские пушкари, занятые до этого артиллерийской дуэлью, перенесли огонь на пехоту. В дивизию Чабина прислали подкрепление - две отдельные роты по 250 человек. Егеря этих рот имели двух и трёх ствольные нарезные ружья с дальностью стрельбы до 300 метров. Ротами командовали майоры Пырьев и Коржавин 3-й. Чабин направил их в подкрепление своим егерям. Егеря вели бой в рассыпном "строю". В егерские полки подбирали малорослых, но сильных, коренастых солдат, которые действовали индивидуально, рассыпаясь по позициям. Стреляли они из положения "лёжа" или "с колена". Реже - "с рук". Поскольку французы (как и русские) вели бой по правилам тех времён, то есть - в тесном строю колонн. То от огня егерей и артиллеристов французы понесли большие потери и отошли. Первые три атаки русские отразили сравнительно легко. Труднее стало, когда французы подтянули свои орудия ближе к русским укреплениям. Их огонь наносил большой урон нашим войскам...

Натиск неприятеля нарастал. Маршал Даву ввёл в бой ещё две свои дивизии, Наполеон подкрепил его корпусом маршала Нея (20 тысяч человек). Французы потеснили батальоны сводной гренадёрской дивизии М.С. Воронцова. Чабин направил три пехотных полка во фланг французам. Напряжение боя было высочайшим. Позже Чабин записал в своём дневнике: "Я с полками вошёл в жестокий огонь, несколько раз дивизия ходила в штыки. Я ввёл в бой свой последний резерв - Виленский полк. Вновь штыковая резня и полк лёг на земле, но французы отступили. Расстреляли патроны, и мою дивизию сменили". Но до смены Чабин повёл остатки полков на врага. "Ребята! За мной!" - прокричал генерал своим солдатам. И вдруг повалился с лошади. Это ядро пролетело рядом, в опасной близости, и воздушная струя сбросила Чабина с лошади на землю. Но командир дивизии быстро пришёл в себя. Подняв выпавшую из рук шпагу, он прокричал: "Вперёд! В штыки!" и пошёл на врага. Солдаты, обгоняя своего генерала, ворвались на флеши и выбили из них французов. Корпус Даву фактически перестал существовать. Горы мёртвых тел и тяжёлораненых бойцов и командиров завалили Семёновские флеши. Но Наполеон направил в помощь Даву и маршалу Нею свежий корпус маршала Ожеро (20 тысяч человек) и бой продолжился с ещё большим ожесточением. Это была отбита четвёртая атака французов. Всего было произведено наполеоном восемь атак. Во время последней, восьмой атаки, был смертельно ранен командарм князь Пётр Иванович Багратион. Русские отступили, и враг занял флеши. Но переброшенные Кутузовым с правого фланга корпуса вновь преградили дорогу Наполеону. И Кутузов, и Наполеон рапортовали в Петербург и Париж о своих победах. Окончание Бородинской битвы читайте в повести "Победитель".

Генерал-лейтенант Чабин командовал 27-й пехотной дивизией в 1813 и в 1814 годах. Он участвовал и был ранен в "битве народов" - под Лейпцигом. 19 (31) марта 1814 года, вместе со всей русской армией, впереди своей дивизии на белом коне триумфально вошёл в Париж. По состоянию здоровья он уволился из армии и зажил помещиком в своём родовом гнезде - деревне Прохоровке (Полтавская губерния). Известие о восстании на Сенатской площади, участие в нём сына, ссылка родного чадо в Сибирь привели к сердечному удару и преждевременной смерти отважного генерала. Он прожил 60 лет и умер тихо в родной деревне. В 1912 году на Бородинском поле был установлен памятник воинам 27-й дивизии.

ИЗ ГРЯЗИ ДА В КНЯЗИ!

Один сон больного сменился другим...

В конце 17-го века царская династия дома Романовых несколько разрослась. Это было связано с тем, что, во-первых, царь Алексей Михайлович был дважды женат и обе жены родили ему по сыну и дочерей. А во-вторых, с 1782 года по 1796 годы на троне были одновременно два царя: старший брат Иван Пятый и младший брат Пётр Первый. Иван был слаб здоровьем и в 1796 году умер. Пётр любил своего брата и позаботился о его детях - трёх дочерях, своих племянницах. Старшая из сестёр, Екатерина прожила недолго и умерла в 1723 году. Вторую дочь брата Ивана, Анну, Пётр выдал замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма. Герцог оказался слаб здоровьем и через год после свадьбы скончался. После смерти императора Всероссийского Петра Второго (внук Петра Первого) в 1730 году на трон была приглашена бездетная герцогиня Курляндская Анна Ивановна (вторая дочь царя Ивана Пятого). Она пригласила из Курляндии в Россию своего друга Бирона, который оттеснил от трона своих "друзей" светлейшего князя Александра Меньшикова и князя Михаила Долгорукова и в 1730 году отправил их в Сибирь. Князь вскоре умер. Весь род Долгоруковых оказался в немилости у двора императрицы...

Младшую племянницу, Прасковью, свою любимицу, царь Пётр отдал замуж за Михаила Долгорукова, своего сподвижника. От этого брака родилась дочь Анна Михайловна Романова, Великая Княгиня Всероссийская и сын Иван Михайлович Романов-Долгорукий. Однако, после ссылки отца в Сибирь, он был лишён прав на наследство своей царственной матери и лишён половины фамилии - "Романов". Анна проживала с матерью, царицей Прасковьей Федоровной, в царской усадьбе Измайлово в Подмосковье. Там провёл детские годы сын и брат Иван Михайлович. С годами усадьба пришла в негодность. Требовался капитальный ремонт огромного здания. Екатерина Вторая милостиво разрешила перебраться семье Романовых-Долгоруких в большой дом в Петербурге, ещё подаренным семье племянницы Петром Первым. Прошли годы. Мать (Прасковья) умерла. Анна Михайловна по завещанию получила всё наследство своих царственных родителей. Брату Анны - Ивану Михайловичу отошёл дом на Фонтанке и 100 тысяч рублей деньгами. Он завидовал сестре и злился на неё. Отношения между ними ухудшились после того, как Анна ушла послушницей в монастырь и сказала брату, что всё имущество будет завещать митрополии. Кроме усадьбы и дома она унаследствовала 50 тысяч крепостных душ только мужского пола. Императрица Анна Ивановна отвергла предложение герцога Бирона об отправке в ссылку, в Сибирь, вместе с зятем своей родной сестры Прасковьи, племянницу Анну (1727 года рожденья) и племянника Ивана (1730 года рождения). Но доступ к трону для них закрыла. После смерти матери Анна Михайловна унаследствовала все драгоценности, движимое и недвижимое имущество и 50 тысяч крепостных крестьян мужского пола. Она была самой богатой невестой не только в России, но и на всём континенте. Ей казалось, что все молодые мужчины просят её руки из-за богатств, принадлежащих ей. Поэтому она предпочла жить в монастыре, а занятие - благотворительность. Большие суммы денег она отдавала игумену и митрополиту московскому.

У Петра Великого было трое детей. Сын, Алексей Петрович, выступил против отца, был участником тайного заговора. По указу Петра Первого был казнён в 1716 году. Он оставил Сына Петра - будущего императора Петра Второго. Он правил с 1727 по 1730 годы. Поскольку был слаб здоровьем, то скончался молодым, 19 лет отроду. Старшая дочь Петра Алексеевича и его второй супруги Екатерины - Анна Петровна была выдана замуж за герцога Голштинского, родила сына Петра - в последствии император Пётр Третий. Он правил всего полгода в 1761 году. Поскольку был слаб здоровье, то скончался от "апелепсического" удара и умер молодым. Династия Романовых по мужской линии прекратилась. Старшая дочь Петра Великого тоже прожила недолго. В 1728 году Анна Петровна скончалась. Младшая дочь Петра Первого, Елизавета, с помощью гвардейцев захватила трон в 1741 году и правила до 1761 года.

На этом краткий рассказ о династии Романовых закончу.

Екатерина Вторая приблизила к себе Ивана Михайловича Романова-Долгорукова. Она вернула ему титул "Великий князь", дала ему чин полного генерала и кавалерийский корпус под командование. Он растил сына, Александра, от брака с Аграфеной Ильиничной Бибиковой, происходящей из древнего казанско-татарского рода.

Со своей богатой сестрой он поругался из-за денег и помощи от неё не имел. Поэтому семья Долгоруковых, принадлежащая к высшему кругу петербургской знати, была небогатой. Это делало мечту о карьере сына Александра Ивановича Долгорукова в высшем свете несбыточной. Иван Михайлович был человеком суровым, угрюмым и желчным. В кругу семьи он без стеснения порицал порядки, царившие при дворе Екатерины Второй. Он не скрывал своего раздражения против "новой" петербургской знати Меньшиковых, Безбородко, Орловых, Разумовских. Эти роды возвысились при Петре Первом и укрепили своё положение за счёт бесчисленных земельных и денежных пожалований, получаемых от императриц. Сам Иван Михайлович был беден, но горд, прямодушен и необыкновенно честен. Он не просил денег у родной сестры, монастырской отшельницы, и порвал с ней все связи. А вот Анна Михайловна интересовалась здоровьем и успехами в учёбе своего единственного племянника Александра Ивановича (родился 4 февраля 1770 года) Долгорукова. Отец старался привить свои моральные устои сыну. Он решил, что лучшее воспитание сын получит в отчем доме. У мальчика с детства проявились способности к иностранным языкам. К 14 годам он в совершенстве владел французским и хорошо говорил по-немецки. Так, что французы и немцы принимали его за соотечественника. Он знал и латынь, мог свободно читать подлинники книг о подвигах героев древности. Но в те времена было удивительно то, что он знал на отлично русский язык.

Живой интерес у Александра вызывали книги по военному искусству. Он с жадностью читал описания походов и войн Александра Македонского, Ганнибала, Эпаминонда - и других полководцев. Но особо пристально он изучал искусство Петра Великого. Александр мечтал стать военным. Отец тоже готовил сына к военному делу. Когда сыну было только четыре года, Иван Михайлович записал его на службу в лейб-гвардии Преображенский полк. Писарь полка записал: "Определён в службу в 1774 года января 1-го. Определён сержантом 1780 года января первого. Определён прапорщиком 1784 года января первого". Четырнадцати лет от роду Александр Иванович Долгоруков явился в полк, и для будущего генерала от инфантерии (пехоты) началась действительная воинская служба.

ГВАРДЕЙСКИЙ ДОБРОВОЛЕЦ

Гвардейские полки времён Екатерины Второй в боевых действиях участия не принимали. Они были задействованы в несении дворцовой службы: церемониях, празднествах, увеселениях, несли караульную службу в царских покоях. Служба в гвардейских полках требовала значительных материальных расходов. Купить материал и пошить парадную шинель обходилось в 120 рублей. К примеру, корова стоила три рубля. Такая служба и невиданная роскошь двора не соответствовали всем тем бытовым и военным трудностям, о которых Александр читал в книгах.

12 августа 1787 года Турция, желая взять реванш за прежние поражения, объявила России войну. В это время Екатерина Вторая, желая возродить былую славу гвардейских полков, приказала сформировать из гвардейцев батальон добровольцев. Подпоручик Долгорукий подал прошение о зачислении его в этот отряд. 7-го сентября 1789 года он участвовал в сражении на реке Сальче.

Армия генерала Н.В. Репнина, поразив неприятеля, преследовала его до города Измаила. 4 ноября он одним из первых поднялся на крепостные стены города Бендеры (юг Молдавии). Но своим истинным боевым крещением Александр считал штурм крепости Измаил.

Осенью 1790 года русское командование стянуло около 40 тысяч солдат и офицеров к непреступной (по мнению западных генералов) крепости Измаил. Гарнизон крепости насчитывал 46 тысяч отборной пехоты. Он без труда отразил разрозненные атаки русских войск. Перешли к осаде крепости. Осень выдалась на редкость холодной и дождливой. Укрываться от непогоды приходилось в ветхих палатках. Изношенная одежда и ветхие шалаши согревали плохо. Подводы с продовольствием вязли в непроходимой грязи на дорогах. Из-за голода и холода в армии распространились болезни, уносившие ежедневно десятки людей. А вокруг на сотни вёрст расстилалась бесприютная серая степь. "Кроме степи, неба и неприятеля, нигде ничего не видно", - горько шутили офицеры. Поручик гвардии А.И. Долгоруков вспоминал свою службу в карауле в Зимнем дворце и лишь посмеивался над придворными шаркунами. Он легко переносил трудности фронтовой жизни...

А ещё он вспомнил, что в день своего 18-летия к нему пришёл отец и сказал: "Пора тебе, сынок, стать мужчиной. Он повёл Александра в публичный дом. Уединившись с девушкой в её комнате, Саша почувствовал сердцебиение. "Сильва" - назвала своё имя девушка. "Сильва, так Сильва" - ответил юноша. "Ты ничего не бойся, я тебе помогу в начале, а потом ты сам все сделаешь и станешь умелым сердцеедом" - говорила ему молодая женщина. Сильные чувства захватили парня. Он стал скованным и напряжённым, но вскоре это состояние прошло. Девушка прижалась к Александру. Их тела стали сплетаться и расплетаться, вцепляться друг в друга, как хищные звери в смертельной схватке, и как звери они завыли, застонали, заплакали! Александр страстно сжимал молоденькую женщину в своих объятиях, ему нужно было ощущать её кости, её плоть, её запахи. Временами он впадал в ярость, юноша не столько ласкал, сколько терзал лежащее под ним тело. Затем его пыл быстро прошёл, и он уснул у неё на груди. Проснувшись, они предавались утехам любви вновь и вновь. Утром Александр вышел из "дома радости" испытывая чувство некоторой брезгливости. Он потерял к Сильве всякий интерес...

Молодой поручик словно был в забытье, очнувшись, увидел высокие стены Измаила. Крепость действительно выглядела неприступной. Долгоруков, как и все офицеры, не верил в возможность удачного штурма. Но вскоре светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический назначил командующим Дунайской армией графа А.В. Суворова-Рымниксгого. 2-го декабря 1790 года 20-летний поручик гвардии услышал ликование русских войск - это так восторженно они встречали приезд и вступление в должность командарма Суворова. По указанию прославленного полководца солдаты выстроили подобие измаильского вала со рвом. Суворов лично учил офицеров и солдат, как засыпать ров фашинами (большие связки хвороста), ставить штурмовые лестницы и взбираться по ним, взобраться на вал и колоть штыком. У него хватало времени и сил посмотреть, как одеты и накормлены воины. По его распоряжению в армию, из тылового города Галац, прибыли маркитанты с продовольствием и зимней формой одежды.

Вечерами после учений Долгоруков навещал генерал-майора Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Он был женат на сводной сестре матери Александра, Екатерине Ильиничне Бибиковой, и всегда радушно принимал своего юного родственника, который сменил привольную жизнь в столице на военные лишения. Кутузов в молодые свои годы поступил так же. Кутузов приходился А.И. Долгорукому родным дядей.

Штурм Измаила был назначен на 11 декабря. Поручик Долгорукий был определён в десантные войска генерал-майора Иосифа де Рибаса, в честь него, позднее, назовут улицу в Одессе (Дерибасовская). Колонна генерала имела задачу ворваться в крепость с южной стороны. То есть надо было на маломерных судах по реке Дунай подойти к крутому берегу, высотой 10 - 15 метров, высадить десант и штурмовать крепостную стену. Турки укрепили этот участок крепости десятью пушечными батареями.

Войска де Рибаса в три часа ночи двинулись по реке. На одном из маломерных судов плыл поручик гвардии Долгоруков. Над Дунаем стоял плотный туман. Вот взмыла вверх красная ракета. Это означало начало штурма крепости всеми девятью колонами русских. На южном участке суда подошли к берегу, десант высадился. Ударили залпом все 40 пушек врага. Ядра пролетели над головами русских. Войска устремились на штурм крепостной стены. Одним из первых ступил на неприятельский берег генерал-майор И. де Рибас. Отыскав его глазами, поручик увидел, что лицо начальника выражало спокойствие и твёрдость. Начальник колонны деловито распоряжался, требуя, чтобы воины не скапливались под огнём турецких батарей, а поднимались бы по склону берега, выбирая более отлогие места. Александр Долгоруков одним из первых взобрался на высокую преграду и своей шпагой проткнул одного турка. Затем взял ружьё со штыком у раненого русского солдата и стал умело действовать им и штыком заколол двух янычар (отборная пехота).

... С наступлением рассвета крепостную стену очистили от неприятеля и бой закипел на городских улицах. Решительнее всех действовал один из опытных турецких военачальников, брат крымского хана Каплан-Гирей. Собрав вокруг себя значительные силы, он пытался пробиться с ними к реке сквозь войска де Рибаса. В кровопролитной схватке отряд Каплан-Гирея был уничтожен вместе с ним самим. Следует отметить, что русские ружья вместе со штыком достигало в длину 183 сантиметров. А сабли, палаши противника были значительно короче. Трех шереножный строй русских походил на ежа, но вместо иголок были штыки. Турки не могли достать до тел русских, тогда как наши бойцы наносили туркам смертельные удары штыками. Сражение походило больше на бойню, где турок резали, как баранов. Всего русские закололи, застрелили 26 тысяч солдат и офицеров противника. А ещё 20 тысяч взяли в плен. У русских большие потери были среди офицерского состава. Это потому, что офицеры шли впереди. Из 600 офицеров-суворовцев 200 были убиты, а ещё 200 человек - ранены. "Непреступная" крепость пала. А.В. Суворов по праву должен был получить жезл маршала. Он сотворил чудо и ждал награду от императрицы Екатерины Второй. Но такой успех обозлил светлейшего князя Потёмкина. Он не лестно отозвался о Суворове и того произвели в подполковники гвардии, где полковником была сама Екатерина. Суворов был обижен. А вот Кутузов был произведён в генерал-лейтенанты.

Александр встретил в лагере М.И. Кутузова. Тот был сильно расстроен. "Лагерь опустел на две трети. Кого не спрошу, либо убит, либо ранен. Ты матушке отпиши, что племянницы её муж полковник Рибопьер Иван Степанович живот свой за Отечество положил" - сказал он своему племяннику.

Турция не могла оправиться от удара, нанесённого ей под Измаилом. Да плюс ещё Ф.Ф. Ушаков одержал несколько важных побед на море. Турция запросила мира. Через полгода в Яссах был заключён выгодный для России мир. За Измаил Долгоруков получил чин "капитана гвардии". Это давало ему право при выходе из гвардии в войска получить звание "подполковник", а под командование - пехотный батальон. Он так и поступил. В 1791 году его рапорт о переводе в действующую армию был удовлетворён. 21-летний подполковник принял батальон в апшеронском гренадёрском полку. Это был полк, командиром которого четверть века тому назад был сам А.В. Суворов.

Александр Долгоруков использовал преимущества, полученные от службы в гвардии, для благородных целей: он желал честно служить Отечеству, а не просто числится на государственной службе. Вдали от столичного гарнизона, придворной суеты он вновь ощутил себя солдатом, воином, и это было то состояние духа, к которому он всегда стремился. Вскоре он был назначен командиром 1-го батальона Бугского егерского полка. Этот полк входил в недавно сформированный егерский корпус, командиром которого был генерал-лейтенант М.И. Кутузов.

В Бугском егерском полку подполковник А. Долгоруков прослужил три года. За это время он свыкся с бытом армейского офицера и, поглощенный заботами своего батальона, стал постигать духовный мир русских солдат, сделавшийся ему доступным и понятным. Этого никогда не случилось бы, продолжи он службу в столице. Тонкости военного ремесла будущий полный генерал получал на практике. Победами Великого генералиссимуса А.В. Суворова утверждалась на практике теория передового военного искусства. Только в войсках знаменитого полководца, можно было освоить его "науку побеждать".

БОЛЬШИЕ ПЕРЕМЕНЫ

... В начале декабря 1796 года в жизни юного подполковника (ему было 26 лет) произошли перемены. Они были столь неожиданные, что случись они прежде, и у Долгорукова не было бы необходимости оставлять службу в гвардии. В тот год бездетная "монашка", родная тётя Александра, Великая княгиня Всероссийская Анна Михайловна Романова перед постригом в монахини написала завещание, по которому все движимое и недвижимое имущество, драгоценности, земли и фамильный их герб передавались в наследство родному племяннику - Долгорукову Александру Ивановичу. Он получал 50 тысяч крепостных душ мужского пола, десятки тысячи гектаров земли в пяти обширных земельных майоратах в Петербургской, Московской, Могилёвской, Владимирской и Рязанской губерниях и прочая, прочая... Екатерина Вторая подписала указ согласно которому Александр получил титул "Великий князь Всероссийский", фамилию - Романов-Долгорукий, чин генерал-майора, и все богатства Романовых Ивановичей. То есть наследство царя Ивана Пятого переходило в его руки. Так в один день никому не известный армейский подполковник стал великим князем, генералом и самым богатым женихом на всём европейском континенте. Состоялась встреча А. Долгорукова с императрицей. Перед тем как подписать важные документы она хотела увидеть нового члена Дома Романовых. Перед ней предстал бравый офицер с двумя орденами на груди: высокий (183 см) широкоплечий, с красивым благородным лицом, большими синими глазами, широким лбом, красивым ртом, с губами, от природы красными, как накрашенные губы у кокоток. Стройный и подтянутый он понравился Екатерине. Она сказала: "Браво доблестному гвардейцу, который не только на балах блистал, но и в сражениях за Отечество проявил мужество и отвагу. Познакомьтесь с моей любимой фрейлиной княгиней Елизаветой Александровной Голицыной. Желаю соединить ваши сердца в браке, Вы достойны друг друга!" Свежеиспеченный великий князь поблагодарил императрицу за все блага, что на него неожиданно пролились, словно ливень в песках Сахары, сделал комплимент молодой, 17-летней, княгине Голицыной. Но Екатерина Вторая добилась большего - она провела процедуру помолвки Александра с Елизаветой. Екатерина, словно предчувствуя свою скорую кончину, подарила молодым людям царское имение "Царицыно". Правда это имение было не достроено и заброшено царской семьёй. Но Александр нанял архитектора М.Ф. Казакова и тот его за шесть лет достроил.

Женитьба не входила в планы 26-летнего генерал-лейтенанта. Это высокое звание Екатерина объявила в своём указе после помолвки молодых. Позже в 26 лет генерал-лейтенантские погоны примерит сын Великого Суворова Аркадий. Но в тот же год он, спасая своего кучера, утонет в реке Рымник. В декабре 1796 года императрица скончалась. На трон вступил сын Екатерины Павел Первый. Это позволило Александру оттянуть день свадьбы на три года. Но на службе он стал неугоден новому царю и его гатчинскому окружению. Он подал рапорты об отставке и с просьбой дать ему разрешение для поездки в Италию "лечиться на водах". Его просьбы были удовлетворены. Павел присвоил ему чин "Действительного тайного советника" и приписал к министерству иностранных дел. Этому в немалой степени способствовало то, что к ранее изученным французским и немецким языкам Романов-Долгорукий добавил турецкий и крымско-татарский языки. К тому же его родственник граф Михаил Голенищев-Кутузов тоже служил в тот период в министерстве иностранных дел.

Новоиспечённый великий князь Романов-Долгорукий ощутил резкую перемену в своём положении. Отныне он - в центре внимания, как будто в нём обнаружились скрытые до той поры достоинства. Первые сановники Петербурга приглашали его на званые обеды, ужины, балы, где ловили каждое сказанное им слово. Его военные заслуги в свете стали казаться ярче и заметнее. Те, кто прежде был с ним едва знакомы и почти его не замечали, теперь кланялись ему издалека! Княжна Елизавета Александровна Голицына была добра, приветлива с Романовым-Долгоруким. Через три года они поженились. А пока Александр испытывал к Елизавете чувство глубокого уважения. Он слал ей письма из Италии, описывал прелести здешней природы, нравы народов стран Аппенинского полуострова. Она была, как писал современник: "Миниатюрное, довольно умное создание, к тому же хороша собою". Александр, хотя не испытал страстной любви к супруге, но был ей благодарен за благоприятный климат в семье. Родственники настояли на том, чтобы свадьба была пышной и не уступала роскошью царские свадьбы. Александр не стал противоречить новой родне(его отец и мать уже скончались). И только выдавал организаторам великолепного праздника крупные пачки денег. В приданое он получил 20 тысяч крепостных мужского пола. Великий князь, после царя-императора, стал первым богачом России.

Его супружеская жизнь не была долгой и счастливой. Он наслаждался прелестями брака с молодой и симпатичной княжной лишь четыре года. Елизавета Александровна родила ему дочь Люцию и сына. Но при родах она и сын скончались. Александр Иванович больше в России не женился. Повторно он вступит в брак в Италии. В 57 лет он женился на 22-летней красавице-итальянке. От этого брака великий князь имел двух сыновей и дочь.

Получение наследства и выгодная женитьба внешне изменили его образ жизни. Но прежним остался его внутренний мир, он не мог отказаться от моральных ценностей, которые уже приобрёл до того, как в его жизни произошли непредвиденные события. Сердце его не окаменело от богатств и тщеславия. Он постоянно задавался вопросом, кого в нём видят: человека с его намерениями и поступками или же великого князя, члена дома Романовых? В зависимости от того, какой ответ он находил на свой вопрос, он был надменным и презрительным с одними, доступным и доброжелательным с другими.

Вступивший на престол Павел Первый провёл реформу армии на прусский манер. Вводились устаревшие лет на 60-70 уставы. Солдат заставили отращивать косы и заплетать их в косички, пудрить волосы... Новые порядки крепко возмутили российское дворянство. Ведь в окружении царя были одни немцы. Состоялся заговор и 11 марта 1801 года Павла Первого арестовали и убили восставшие против него. Бунт подогревался Англией, которая боялась за свои колонии в Индии.

Романову-Долгорукову, ещё ранее, Павел сказал, что не нуждается в его услугах. Великий князь подал рапорт об отставке. Просьба была моментально выполнено. Судьбу Романова-Долгорукова разделили 2315 офицеров, 333 генерала и 7 фельдмаршалов. Среди уволенных с военной службы был и Великий Суворов, ставший в те годы символом отечественных боевых традиций, знаменем всех, кто был противником "опруссачивания" русской армии. Символична и смерть фельдмаршала графа Петра Петровича Румянцева-Задунайского. Сын Петра Первого он верой и правдой служил Отечеству, Екатерине Второй. Получив известие о воцарении Павла Первого он произнёс: "Знаю, что это значит!" и умер от сердечного удара.

И СНОВА НА СЛУЖБЕ

Император Александр Первый, вступивший на престол в результате дворцового переворота, устранившего Павла Первого, разрешил возвратиться на военную службу всем, кто был вынужден оставить её в годы предыдущего царствования. И 27 марта 1801 года Великий князь Всероссийский Романов-Долгорукий был принят "генерал-лейтенантом по армии". 7 декабря 1805 года из Австрии, с главного театра боевых действий, пришло известие о сокрушительном поражении союзных, русско-прусско-австрийских армий от Наполеона Первого под Аустерлицем. После громких побед в царствование Екатерины Второй и Павла Первого, за минувшее 40-летие, под победные звуки фанфар во всех войнах эта новость сразила всех наповал. Виновником поражения был назначен генерал-аншеф (приблизительно как в нынешней армии генерал-полковник - прим. автора) Голенищев-Кутузов. Но за глаза все ругали императора Александра. Великий князь Александр Иванович был назначен командиром 2-й пехотной дивизии в корпусе Беннигсена. Русские войска в Польше столкнулись с французами.

9 декабря 1806 года, прибыв в назначенное место, Романов-Долгорукий обнаружил, что на противоположной стороне реки Чарнова находиться корпус маршала Даву. Дивизия русского великого князя насчитывала шесть тысяч штыков, а в корпусе маршала Даву было четыре дивизии по 10 тысяч человек в каждой.

Несмотря на высокий чин генерал-лейтенанта и занимаемую должность начальника дивизии, Александр Иванович готовился заново принять боевое крещение. Ведь прошло 15 лет со дня его последнего боя под Мачиной в Молдавии. И командовал он в том бою лишь ротой гренадёр. Четыре дня стояли войска молодого генерала возле местечка Чарнова в Польше. Тем временем на правом берегу появились главные силы неприятеля во главе с самим Наполеоном. Русские воины не могли знать, что французский император в честь дня рождения подарил Даву честь разбить небольшой отряд русских силами корпуса маршала-именинника.

Утром 11 декабря, скрывая начавшиеся передвижения, французы весь день жгли сырую солому. На реке стояла сплошная завеса. Романов-Долгорукий насторожился. А когда справа за рекой неожиданно загорелось село Помихово, он сразу догадался, что это был сигнал к атаке. Но напасть внезапно французам не удалось. Русские войска уже давно стояли в боевом порядке. Когда колонны французов стали различимы в темноте, они были остановлены пушечной картечью, а затем обращены вспять энергичным штыковым ударом. После двух отбитых атак маршал Даву ввёл в бой свои резервы, которыми попытался охватить позицию русских с флангов. Историк так описал этот бой: "На протяжении двух вёрст кипел батальный огонь пехоты, - огоньки ружейных выстрелов сверкали в ночном мраке тысячами искр... Гром орудий ревел безумолку; ядра и пули с визгом резали ночной воздух. Смерть невидимо носилась на всем пространстве боя и каждую секунду находила новые жертвы". Французы ломились с фронта и флангов, однако все их усилия разбивались о гранитную стойкость русских войск и умелые распоряжения их начальника. В течение десяти часов наполеоновские войска были бессильны сломить сопротивление русского арьергарда. Романов-Долгорукий понимал, что задачу, поставленную перед ним, он выполнил. Задержал на сутки неприятеля. Приказал войскам отходить, чтобы не оказаться окружённым.

Через три дня, 14 декабря 1806 года в сражении у Пултуска Романову-Долгорукому было поручено командование левым флангом всей русской армии. И сражение было выиграно благодаря стойкости и отваге войскам, которыми руководил великий князь. Голодные, измученные, в рваной одежде, проваливаясь по колено в снегу, они перекрыли дорогу французам маршала Ланна, прорвавшим фронт, остановили их, и погнали прочь. Первым пошёл в контратаку, закричав: "УРА!", великий князь Романов-Долгорукий.

Мужество, отвага, благородство и честность, в конце концов, привлекли к нему сердца его подчинённых. Великий князь не жалел своих личных средств, чтобы прокормить солдат, голодавших всю компанию 1806 - 1807 годов. Не размышляя, он отдал свою коляску тяжело раненному под Пултусском полковнику Давыдовскому, увидев его лежащим на снегу, и отправил его в ней в Россию. Безразличный к мнению высшего света, великий князь радовался, услышав, как солдаты стали называть его между собой "наш князь". За бои под Чернавой и Пултусском Романов-Долгорукий был награждён орденами святой Анны первой степени и св. Георгия третьей степени. Заключение Александром Первым мира с Наполеоном в Тильзите воспринял как личное оскорбление и подал рапорт об отставке. Но раненный в правую ногу генерал, вскоре поправился и стал появляться в салонах высшего света. Он прямодушно говорил о позорной сути тильзитского мира. Наполеоновский посланник А. Коленкур, снабжавший своего императора шпионской информацией, доносил в Париж, и называл великого князя "главой военной оппозиции".

И вот настал 1812 год, "памятный для каждого русского, славный опасностями, тяжкий трудами". Узнав, что Александр Первый покидает столицу и едет в войска, он тоже засобирался. Да, он отстранённый от службы генерал, но кто ему может запретить защищать Отечество?! Великий князь достиг расположения 1-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта П.Х. Витгенштейна и попросил у корпусного командира разрешения служить добровольцем. Пётр Христофорович даже обрадовался пополнению. У него оказался боевой генерал, с которым можно было поделиться сомнениями.

24 июня наполеоновская армия перешла реку Неман и начала наступление на русские войска. П.Х. Витгенштейн получил известие, что на перерез корпусу двигаются французские войска маршала Удино. В течение трёх часов арьергард генерал-лейтенанта Василия Коржавина, прикрывавший переправу, отбивал атаки многочисленного неприятеля. Во время этого боя среди русских воинов появился высокий генерал, в мундирном сюртуке с орденом св. Георгия третий степени. Он подавал советы артиллерийским офицерам, участвовал в отражении атак кавалерии противника, содействовал порядку на переправе через реку. При этом генерал не вмешивался ни в распоряжения командира корпуса, ни начальника арьергарда. О поступке Романова-Долгорукова стало известно царю. Александр Первый не только вернул генерала на службу, но и назначил его командиром 4-го гренадёрского корпуса. Гренадёры - отборная пехота. Этот корпус был на ступеньку ниже гвардейского корпуса. Но был выше пехотных и, даже, егерского корпусов.

... 1-я Западная армия Барклая де Толли отступала на запад. Прикрывать отход армии Барклай поручил Романову-Долгорукову и его 4-му корпусу. А поскольку корпус состоял лишь из двух пехотных дивизий и насчитывал 11000 человек, то командарм усилил его двумя пехотными, двумя драгунскими и одним гусарским полками. Орудий было всего 24 ствола.

БОИ ПОД ОСТРОВНО И ЗА СМОЛЕНСК

13 июля около 6 часов утра лейб-гусары, подчинённые Романову-Долгорукову, столкнулись с пикетом французов. Преследуя отступивший пикет, в азарте погони, полк нарвался на главные силы неприятеля и был частично уничтожен, а отставшая половина полка отступила.

Великий князь немедленно ввёл в бой Нежинский драгунский и Сумской гусарский полки, чтобы удержать французов до подхода пехоты своего 4-го гренадёрского корпуса. Пехота быстро добежала до местечка Островно, где и приняла боевой порядок - две дивизии построились в колонны по-батальонно. Между колонами в первых рядах разместились пушки. Орудия сразу же открыли огонь по французам. Враг ответил сильным арт-огнем. Генерал отвёл свои войска на восток и перекрыл ими дорогу на Витебск. Фланги упирались в леса и не позволяли кавалерийским корпусам французского маршала Мюрата охватить фланги русских войск. Поместив пехоту и артиллерию поперёк дороги, Романов-Долгорукий высвободил большую часть своих сил в резерв. Кавалерийские атаки Мюрата были яростными, но вдвое яростнее защищались подчинённые великого князя, защищая свою Родину.

Французская кавалерия врывалась в ряды русских пехотинцев, рубя гренадёр. В воздухе с адским визгом разрывались гранаты, сея смерть. Подоспевшая на помощь неприятелю дивизия французской пехоты, не смогла обойти позиции русских с флангов, а с фронта её атаки были отражены картечью и штыками. В самые тяжёлые минуты боя бойцы и командиры смотрели на своего военноначальника. Под великим князем было убито три лошади, он был легкоранен в руку, но продолжал командовать своими войсками. В пехоте много было убитых ядрами врага. Романову-Долгорукому доложили об этом. "Что прикажете делать, нельзя ли отойти?" "Стоять и умирать" - сказал Александр Иванович. Глядя на то, как упорно "стояли и умирали" русские на своих позициях, французам пришло в голову, что они имеют значительные подкрепления, скрытые за лесом. Они ослабили натиск и вечером прекратили атаки. Поздно вечером корпус Романова-Долгорукова сменили 3-я пехотная дивизия П.П. Коновницына и 1-й кавкорпус Ф.П. Уварова. Друзья и соратники поздравляли Великого князя с большим успехом.

22-го июля под Смоленском произошло, наконец-то долгожданное соединение Первой и Второй армий, с которыми связывали надежды на генеральное сражение с Наполеоном. С трудом подоспели русские армии к Смоленску и заняли его раньше неприятеля. Город занял 7-й пехотный корпус Николая Николаевича Раевского, а окрестности - 27-я дивизия генерала А.Ю. Чабина. Корпус Романова-Долгорукова не вводили в бой, так как под Островной он понёс потери. Сам командир корпуса с застывшим, окаменевшим лицом, стоял в группе генералов на возвышенном берегу Днепра. С этого места как на ладони раскрывалась картина смоленского сражения. Очевидец писал: "Опламенённые окрестности, густой разноцветный дым, багровые тучи, треск лопающихся бомб, гром пушек, кипящие перекаты ружейной стрельбы, улицы наполненные ранеными. Стоны жёнщин и детей... Целый народ, упадающий на колени с воздетыми к небу руками - вот зрелище, которое освещали догорающие лучи солнца.... Жители толпами бежали из огня, между тем как полки русские шли в огонь: одни спасали жизнь, другие несли её на жертву". Князь Романов-Долгорукий чувствовал нервную дрожь: там, в городе, страдали те несчастные жители, которые две недели назад встречали их как своих спасителей. Чувствуя себя под их защитой, не успели вовремя покинуть свой кров. Он избегал смотреть на генерала М.Б. Барклая-де-Толи, считая того виновником сложившейся ситуации.

БОРОДИНО

Смоленск русские оставили. Вскоре в армию прибыл, назначенный царём главнокомандующим, светлейший князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Боевой дух в войсках заметно поднялся. Нашли удобную позицию для сражения у села Бородино. Она позволяла перекрыть обе дороги, ведущие на Москву. Генерал от инфантерии (пехоты) М.А. Милорадович привёл 15 тысяч новобранцев и закалённых в боях воинов. Их отдали в корпуса, понесшие потери. Пополнили и корпус Александра Романова- Долгорукова. Соединение теперь насчитывало 15 тысяч бойцов и командиров.

24 и 25 августа 1812 года шли бои за Шевардинский редут. Великий князь быстро сошёлся с Милорадовичем, которого Кутузов назначил командующим правым флангом русской армии. Они залезли на колокольню церкви и в подзорные трубы осмотрели поле боя. Позиция, которую заняли французы и их союзники, позволяла сделать вывод, что неприятель нанесёт свой главный удар по левому флангу. Не подкрепить ли армию Багратиона моим корпусом? - подумал Романов-Долгорукий. С этим вопросом он и явился к родному дядюшке Михаилу Илларионовичу Кутузову. Сказал ему: "Не делаем ли мы ошибки , выставляя против главных сил Наполеона нашу ослабленную в предыдущих боях Вторую армию?". Дядюшка ответил племяннику: "Вот и Буонапарте так думает, не делаем ли мы тут ошибки?". И не сказал больше ни слова.

26 августа было ещё темно, когда великий князь, выехав на дорогу, увидел одинокую фигуру главнокомандующего. Вскоре к нему подъехали адъютанты, подошли и генералы 1-й армии. В восемь часов утра командир 2-го пехотного корпуса генерал-лейтенант К.Ф. Багговут простился и поспешно удалился в свои полки. Ему поставили задачу укрепить своими войсками левый фланг. Затем очередь дошла до самого правофлангового - 6-го пехотного корпуса. И его командир, генерал от инфантерии Дохтуров принял командование не только своим 6-м пехотным корпусом, но и остатками всей второй армии.

После восьмой атаки и смертельного ранения Багратиона противник всё-таки занял Багратионовы (Семёновские) флеши. Французы перенесли главный удар на центр русской позиции. Кровавая схватка невиданная ранее в боях занялась у батареи Раевского. Кутузов тепло попрощался с племянником и послал его на усиление центра позиции. Корпус встал левее батареи Раевского и попал под сильнейший артиллерийский огонь. Позже фельдмаршал М. Б. Барклай-де-Толли напишет в своём дневнике: "Этого неудобства нельзя было избежать, оттого что надлежало сделать преграду неприятельским успехам и удерживать остальные занимаемые нами места". Военный историк 19-го века А.И. Михайловский-Данилевский писал: "Самое пылкое воображение не в состоянии представить сокрушительные действия происходившей здесь канонады. Гранаты лопались в воздухе и на земле, ядра гудели, сыпались со всех сторон, бороздили землю, ломали в щепы и дребезги всё, что встречали на своём полёте. Чугун дробил, но не колебал груди русских, лично оживляемых великим князем Романовым-Долгоруким, генералами Барклаем-де-Толли и Милорадовичем". Князь Александр Иванович направил 18-й егерский полк своего корпуса во фланг батареи Раевского, которую заняли французы. Атака была стремительной и успешной: всех французов перекололи штыками, отличились многие из егерей, но особенно - фельдфебель этого полка Золотов. Он пленил бригадного генерала Бонами. Александр Иванович стоял на открытом месте впереди своих войск, ободряя их своим примером. Он отдал команду своим войскам: "Умирать, но стоять!". И вдруг возле той возвышенности, где он стоял, разорвалась бомба. Взрывной волной генерала сбросило с лошади, засыпав землёю. Солдаты отнесли своего генерала в деревню Князьково, в лазарет. Здесь он пришел в сознание и увидел раненых генералов: А.П. Ермолова, командиров двух своих дивизий генерал-лейтенанта Александра Бахметьева и его родного брата генерал-майора Николая Бахметьева. Несмотря на последствия контузии - он перестал слышать - великий князь пошёл к своим солдатам. Остатки его корпуса прикрыла конница, введённая в бой Кутузовым. Он прибыл в самое время, когда пала батарея Раевского, а дивизии кавалерии Мюрата обрушили всю свою силу на гренадёров 4-го корпуса. Пехотинцы встретили кавалерию врага штыками. Отбили несколько атак, но в живых оставалось всё меньше бойцов. Кутузов прислал из резерва гвардейскую кавалерию и три гвардейских полка: Преображенский, Семёновский и Измайловский. Милорадович из резерва привёл пушкарей с орудиями, и они открыли смертельный для врага огонь. Романов-Долгорукий, как старший в должности и чине принял командование на себя и повёл гвардейцев в контратаку. Враг дрогнул и отступил. Батарея Раевского вновь была отбита.

Представляя Великого князя Всероссийского к награде, М.И Кутузов писал: "... Остановил противника, лично повёл в атаку своих гренадёр, был ранен, но не оставил поле боя. Войска корпуса стояли стойко и непоколебимо... примером своим ободрял подчинённые ему войска. Так что ни жестокий перекрёстный огонь неприятеля, ни нападения вражеской конницы не могли их поколебать..."

До наступления темноты, прекратившей сражение, 2-й, 4-й, 6-й корпуса, заняв порядки Второй армии стояли твёрда дрались отважно. Враг не пробил брешь в обороне русских. И поэтому Кутузов отписал царю об одержанной победе . Император Александр Первый произвёл М.Кутузова в фельдмаршалы. А Романов-Долгорукий получил за Бородино орден Георгия Победоносца второй степени - редкую награду даже для генерала.

В Бородинской битве наши войска потеряли 44 тысячи убитыми, десятки тысяч искалеченных и раненых. В 4-м пехотном корпусе погибло 2800 человек и столько же вышло из строя из-за ранения, сильной контузии. Французы потеряли убитыми 40 тысяч человек, столько же было ранено. К французам шли две свежие пехотные дивизии из корпуса маршала Виктора. И Наполеон на бородинском поле не ввёл в дело старую гвардию (18 тысяч человек) и гвардейскую кавалерию (5700 сабель). Тогда как у Кутузова не было резервов, и наша гвардия внесла существенный вклад в победу при Бородине.

На военном совете в деревне Фили Великий князь Александр Иванович высказался за бой под Москвой. Кутузов был недоволен таким ответом племянника и сказал: "За все разбитые горшки отвечать придётся мне. С потерей Москвы - не потеряна Россия. А вот с потерей армии - мы потеряем и страну. По сему приказываю отступить!".

Наполеон, приняв за цель своего похода вступление в Москву, упустил из виду главное - русскую армию. Которая, выйдя из Москвы по Рязанской дороге, а затем, внезапно повернула на 180 градусов (с востока - на запад). Далее пошла по Калужской дороге. 21 сентября армия расположилась лагерем у села Тарутина. Она прикрыла собою южные плодородные земли России и склады с оружием, амуницией и продовольствием. В русский лагерь по приказу Кутузова губернаторы прислали 80 тысяч полушубков, шапок-ушанок, валенок и, столько же рукавиц.

ПЕРЕХОД В КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ

6 октября русские войска, одержав победу при Тарутине, дали понять Наполеону, что их сила и мощь восстановлены. После этого боя император Франции решил покинуть Москву. И кинулся на Калужскую дорогу, стремясь обеспечить свои войска продовольствием и фуражом в южных губерниях, не тронутых войной. Но Кутузов предвидел такой манёвр неприятеля и занял передовым корпусом город Малоярославец. Завязался сильнейший бой. Итальянский корпус принца Евгения Богарне занял Малоярославец, но подоспевший корпус Великого князя Александра Ивановича выбил их из города. Затем подошли все силы русской армии, которые расположились за городом на удобных для боя позициях. Наполеон повернул назад. И всё его отступление проходило по новой Московской дороге, разорённой войной.

Дорого расплачивался неприятель, дерзнувший вступить с оружием в руках на русскую землю. Пленные - изнурённые, полуобгорелые, в оборванных рваных шинелях, под измятыми киверами (головной убор), с подвязанными ушами и в безобразной обуви - являли миру плачевные остатки великой и некогда страшной армии завоевателя Европы. Крупное сражение случилось при городе Красном. Тут много пало, а ещё больше пленили французов, итальянцев, поляков...

Конец Отечественной войны застал Романова-Долгорукова в г. Вильно (Вильнюс, Литва), где с 10 декабря располагалась Главная квартира Кутузова. Под Красным Великий князь Всероссийский был ранен, но остался в строю. Теперь, когда Кутузов огласил в приказе, что завоеватели изгнаны из страны, он решил взять отпуск.

16 апреля в Бунцлау умер от болезни Михаил Илларионович Кутузов. Не стало мудрого, опытного и мужественного вождя русской армии - и капризное счастье вновь улыбнулось Наполеону. В первом же после смерти Кутузова сражении при Люцене русские и прусаки потерпели поражение. В такой обстановке Романов-Долгорукий прервал лечение и вернулся в армию. Он появился в армии 8-го мая 1813 года во время сражения под Бауценом. Не имея под рукой даже подразделения солдат, он отправился на поле битвы волонтёром к своему любимому Павловскому гренадёрскому полку. Полк в это время теснили французы, и сбитые с позиций русские воины отступали. Вдруг на их пути встал Романов-Долгорукий. Он прокричал: "Ребята! Стыдно! За мной, вперёд!" И это их остановило. Павловцы вновь обратились на французов, а великий князь остался распоряжаться в цепи стрелков, которые восторженно приветствовали его возвращение в строй. Здесь же он был ранен в плечо, но с поля боя не ускакал. Когда же князь потерял сознание, то егеря подхватили его на руки и перевязали. Поле боя осталось за русскими.

14 августа А.И. Романову-Долгорукову был поручен отряд, состоящий из гвардейской дивизии генерал-лейтенанта А.П. Ермолова, пехотного корпуса принца Е. Вюртемберского и бригады егерей. Прикрывая фланг русско-прусско-австрийской армии, 20-ти тысячный отряд великого князя перекрыл дорогу французскому маршалу Вандаму, который имел 36 тысяч пехоты и кавалерии при 84 пушках.

17 августа произошло сражение под Кульмом. Русские войска отразили все атаки врага. И когда Великий князь повёл в контратаку свой последний резерв и заставил врага отступить, всё происходившее вокруг сразу померкло. В левом предплечье он ощутил сплошную, разрывающую сердце боль. Когда его бережно снимали с лошади, он улыбался бледными губами. Он сказал солдатам и офицерам, обрадовавшихся победе: "Вот как я заплатил за честь командовать гвардией. Я доволен". Операционным столом служил барабан. В палатке, в поле, хирург отнял левую руку Долгорукову. Царь наградил за победу под Кульмом орденом св. Георгия первой степени - в то время это была высшая воинская награда. И присвоил ему чин генерала от инфантерии.

Писатель И.И. Лажечников так описал переезд Великого князя их госпиталя в Прагу. "Это было настоящее торжество героя! Жители, стремящиеся толпами видеть избавителя Богемии (Чехия), покидали свои дома, оставляли работы свои, загораживали ему проезд и теснятся около него с благоговением. Вся карета была осыпана цветами". На этом боевой путь Великого князя Романова-Долгорукова был завершён.

И.И. Лажечников вспоминал: "Этот мужественный человек сочетал в себе рыцарство военного с оттенком рыцарства средневекового, что придавало его облику особую утончённость и благородство".

В особняке на Английской набережной в Санкт-Петербурге часто собирались соратники великого князя; генералы: А.П. Ермолов, М.А. Милорадович, Костенецкий. Чувствовали себя, как дома будущие декабристы. Среди них блестящие ораторы и племянники Романова-Долгорукова, князья: С.Г. Волконский, Д.И. Завалишин и В.М и Д.М. Голицыны.

14 декабря 1825 года, подавив восстание декабристов, на престол вступил Николай Первый. Независимый в суждениях, самостоятельный в поступках, твёрдый в понятиях о благородстве и чести, А.И. Романов-Долгорукий вызывал отчуждение, как у нового императора, так и у его приближённых.

В 1828 году началась очередная война с Турцией. В Петербурге считали, что самой достойной кандидатурой на должность командующего армией является А.И. Романов-Долгорукий. Но назначали генерала Дибича. Великий князь просился добровольцем, волонтёром, но и в этом царь отказал ему. Тогда он убыл в Египет, где обучал военному делу египетских солдат, которые тоже сражались с турками за независимость Египта. Жена Александра Ивановича к тому Времени умерла. Из детей дожила до совершеннолетия лишь дочь Люция. И великий князь решил оставить Россию. В марте 1828 года 58-летний Великий князь обратился к Николаю Первому с просьбой разрешить ему навсегда покинуть страну.

Эту просьбу царь с радостью исполнил. Великий князь лечился в Германии и Швейцарии. Потом путешествовал по Франции. И осел в Италии. Он женился на 22-летней красавице-итальянке, и она подарила стареющему мужчине трёх детей: двух мальчиков и одну дочку. Александр Иванович прожил в своём дворце в Италии долгую жизнь. Он умер на 89 году жизни в окружении детей и внуков. Все его земли и крестьяне отошли к царской семье. А фамильные драгоценности романовых и долгоруковых он подарил дочери Люции в день её бракосочетания. Память о великом князе Романове-Долгоруком постепенно истёрлась. А вспоминать о царской династии Романовых в советское время, было не принято. Всех их считали кровопийцами и душегубами. Забыли А.И. Романова-Долгорукова и наши историки.

В 1835 году Великий князь получил приглашение от прусского короля и австрийского императора присутствовать на торжествах по случаю открытия памятника в Кульме. Главного героя сражения, потерявшего там свою левую руку, не мог обойти вниманием даже Николай Первый. Он прислал личное приглашение вместе с орденом Владимира первой степени. Но Романов-Долгорукий не поехал в Богемию (Чехия) и царский пакет остался не распечатанным до самой его смерти.

ТРЕТИЙ СОН ГЕНЕРАЛА

"ТЯЖЕЛО В УЧЕНЬЕ - ЛЕГКО В БОЮ!"

Жена Петра Трофимовича Коржавина занемогла. Им пришлось остановиться в Полоцке на два дня. Как только Елизавете Ивановне стало лучше, они решили тронуться в путь. Но на почтовой станции Сивошино снова пришлось остановиться. Начались родовые схватки. Нашли повивальную бабку, и жена станционного смотрителя стала помогать ей. Так в ночь с 24 на 25 июня 1760 года в небольшой белорусской деревеньке появился на свет будущий герой Отечественной войны 1812 года Василий Петрович Коржавин.

Пётр Трофимович дослужился до звания "Ротмистр" и должности сотника в кавалерийском уланском полку. Учитывая, что он выдвинулся из рядового пехотинца, егеря, то это неплохая карьера для бывшего крепостного крестьянина. Большие надежды отец возлагал на старшего сына Василия. Через год в семье родился второй сын - Павел. Отец был малообразованным человеком, но от природы наделённым умом и жаждой к знаниям. Он самоуком выучился чтению, письму и арифметике. Контролировал и помогал ему в обучении своих детей священник церкви. В 1768 году Пётр Трофимович привёз своих сыновей в Петербург. Он решил дать им основательное образование и определил в Сухопутный шляхетский кадетский корпус. Основная задача корпуса состояла в том, чтобы "доставлять малолетним, предназначенным к военной службе в офицерском звании, общее образование и соответствующее их предназначению воспитание". Пётр Трофимович был заслуженным офицером - вся грудь в орденах и медалях! Его сыновей зачислили на государственный или, как тогда говорили - "на казённый кошт". Военно-учебное заведение давало довольно большой объём знаний по различным предметам: по математике, истории, географии, словесности, французскому и латинскому языкам. Кроме того, в программу обучения входили тактика современного боя, фортификация, фехтование, гимнастика и танцы.

На процесс обучения и воспитания сильно влияла личность генерал-директора. В этом отношении Василию и Паше сильно повезло. Генерал-директором был И.И. Бецкий. Он слыл человеком умным, дальновидным, передовым педагогом. Все его выпускники стали достойными защитниками Отечества, продолжателями славных боевых традиций русской армии, основы которой заложил ещё Пётр Первый.

"Старик", как звали между собой директора шляхетского (дворянского) корпуса кадеты, был сед, подвижен, требователен и заботлив. Лентяев и лодырей не чествовал, бездарей презирал, титулованных пасынков не выделял. Образцом для Василия Коржавина всегда был А.В. Суворов. Много позже молодой гусарский офицер Денис Давыдов, вспоминая свою службу под руководством Коржавина, писал: "Он всегда боготворил Суворова и говорил о нём со слезами восторга".

СЕРЕБРЯННЫЙ ВЫПУСКНИК

Учёба в корпусе продолжалась 15 лет. Для братьев Коржавиных они стали серьёзной жизненной школой. В 1783 году В.П. Коржавин выпускается в армию с большой серебряной медалью "за усердие и успехи в учёбе". Он лучше некоторых профессоров знал хронологический порядок событий и соотношения между собой единовременных событий, выводил из них собственные заключения, полные здравого смысла и проницательности. В.Коржавин был произведён сразу в поручики и назначен командиром плутонга (взвода) в Черниговский пехотный полк. Было ему в ту пору 23 года. Василию по душе - стремительная лихость кавалерии. Он просит, убеждает, настаивает и добивается перевода в Петербургский драгунский полк.

Лихой наездник и повеса, Коржавин быстро сошёлся с офицерами полка. А весёлый нрав и душевная щедрость вызывали у товарищей большую симпатию. Полюбили молодого офицера и солдаты.

Правда, памятуя выражение Суворова: "Тяжело в ученье - легко в бою", он до седьмого пота заставлял атаковать "противника", добиваясь слаженности действий. И когда всё получалось, он с удовлетворением отмечал: "Сегодняшнее учение бесподобно. Спасибо, товарищи!" Василий Коржавин никогда не опускался до рукоприкладства и подчинённых ему офицеров учил: "В бою мы все равны - и солдаты, и офицеры. И я же своего боевого товарища по морде? Помилуй Бог, стыдно!" В полку Василия называли "донкихотом" и он соответствовал этому образу.

Потянулись унылые годы армейской службы. Но в начале 1787 года Турция объявила войну России. В компании 1789 года принял участие и Петербургский драгунский полк. В Молдавии Коржавин получает боевое крещение. Особенно отличился он при осаде и штурме города Бендер. Храбрый офицер был замечен самим "светлейшим". Потёмкин Таврический произвёл офицера в капитаны и назначил командиром сотни. В польскую компанию 1794 года Василий Петрович командовал сотней в Переяславском конноегерском полку. Его заметил А.В. Суворов и присвоил звание "майор". На этом карьера Коржавина остановилась. Войн не было, его однокашники становились полковниками и генералами. Он же, чей дед был простым казаком, не мог рассчитывать на протекцию. Он получил батальон в Саратовском гусарском полку. Учил солдат умению владеть саблей. Василий Петрович не знал себе равных в искусстве владения клинком. Он лихо побеждал в рукопашной, мастерски управлял лошадью в бою. Потянулись годы скучных стоянок в глухих гарнизонах и тоски по настоящему делу. Коржавина переводят из полка в полк, чтобы он подтянул отстающие сотни и батальоны. Эта рутина ему надоела, и в 1804 году он решил выйти в отставку. Он пишет брату Павлу письмо: "На 45-м году жизни я решил оставить службу и стать цивильным..." Но тут случилась большая война с Наполеоном. Поражение русско-австрийско-прусских войск под Аустерлицем с болью отозвалось в сердцах патриотов Отечества. Виновником поражения сделали М.И. Кутузова. Но на ушко шептали, мол, виноват царь Александр Первый. В 1806 году на театр боевых действий прибыл и Гродненский гусарский полк вместе с подполковником Коржавиным.

В СХВАТКАХ С ФРАНЦУЗАМИ

Компания 1807 года началась ранней весной отдельными стычками с неприятелем. Сотня, а иногда и все четыре сотни батальона Коржавина всегда брали верх над дозорами французов и приводили в штаб дивизии пленных офицеров... Наконец-то искусство встречных боёв, проводимых Коржавиным, было замечено. Ему было присвоено звание "полковник" и назначили командиром Гродненского гусарского полка. Он был полон сил, энергии. Знавшие комполка всегда отмечали здоровье, физическую силу Василия Петровича. Был он ширококостным, с красивым лицом, которое украшали усы и бакенбарды. Голубые и проникновенные глаза светились лучами доброты. Но, когда требовали обстоятельства, он был строг. В аттестации командир дивизии писал: "Проявил личную храбрость, оказанную им в сражении с французами, умело управлял войсками, мужественно атаковал всем полком авангард неприятеля и преследовал его две мили за реку Пасаргу. Взяли довольно много пленных, большой обоз, 4 орудия и снаряды... представляю его к кавалеру ордена св. равноапостольного Владимира третьей степени".

... После некоторого затишья противники приступили к решительным действиям. Наполеон стремился перерезать коммуникации и отрезать русских от баз снабжения. Он решил сходу овладеть стоящими на его пути Гельсбергом, который был занят русскими войсками. 29 мая 1807 года утром французы предприняли первую атаку на город. Русские войска сравнительно легко разбили врага. Наполеон бросил в бой свежие части. Разгорелся сильный встречный бой. Дошла очередь и до Гродненского гусарского полка. Коржавин несколько раз водил свои эскадроны в атаку на французов и каждый раз противник не выдерживал стремительного натиска гусар. К исходу дня бой утих. Французы были отбиты повсюду. Создались предпосылки для перехода в контрнаступление. Но командующий русской армией генерал Беннингсен (немец на русской службе) проявил нерешительность, граничащую с трусостью. И простоял целый день, не решаясь наступать. Это привело к потере времени и инициативы. Наполеон собрал все свои войска в кулак и ударил на русских.

Беннингсен приказал отходить на правый берег реки Алле. Наполеону удалось расчленить русскую армию на две части. Гродненский гусарский полк попал в окружение. Несмотря на отвагу и мастерское владение саблями гусары не могли пробиться из окружения. Тогда полковник Коржавин привстал на стремена и нашёл толпу, где французов было меньше. Он замахал саблею указывая направление атаки и кавалеристы рванули за ним. Полк спасся от полного окружения и уничтожения благодаря одержимости их командира. Собрав вокруг себя несколько десятков самых лихих рубак он, не обращая внимания на численный перевес врага, с криком "Вперёд! За мной!" врубился в ряды французов и увлёк за собой всех. Из 650 человек в полку осталось 380 сабель. И он был боеспособен. Русская армия потерпела поражение и отступала. Коржавин был назначен командиром арьергарда.

ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛЬСКИЙ ЧИН

За боевые заслуги под Фридляндом Коржавин был награждён орденом Анны 2-й степени и произведён в генерал-майоры. Преследуя разбитую русскую армию, 7-го июня Наполеон вышел к госгранице с Россией возле местечка Тильзит (ныне город Советск Калининградской обл.). Где состоялась встреча Наполеона с императором Александром Первым и заключён договор о разделе Европы. Наполеон признавал Финляндию, Молдову, Северную Болгарию за Россией. А русский император признавал за ним все земли, захваченные ранее, то есть - всю Европу за исключением Англии и европейской части России. После войны положение В.П. Коржавина резко изменилось. Уходил на фронт никому не известный подполковник, а вернулся прославленный генерал с двумя орденами за эту компанию. Второй орден, св. Георгия третий степени был вручён ему лично царём в торжественной обстановке. Коржавин был назначен командиром гусарской бригады, состоявшей из трёх полков.

Новым командирским качествам Коржавина суждено было раскрыться во время русско-шведской войны 1808 - 1809 годов. В этой войне военные действия велись на значительных пространствах в зимних условиях, но русские войска по-прежнему показывали образцы мужества и отваги. Русско-шведская война стала очередной карьерной ступенью для генералов: М.Б. Барклай-де-Толли, П.И. Багратиона, Н.Н. Раевского, Н.А. Тучкова. Все они получили звания полного генерала, или, как тогда писали - "генерал-аншеф". Коржавин стал генерал-лейтенантом. Особо выделяется в этой войне переход русских войск по льду Ботнического залива на Аланские острова, а затем наступление на Стокгольм. В конце февраля 1809 года корпус Багратиона выступил в поход. Впереди (в авангарде) шли три полка гусар и три полка казаков, которые поступили под команду Коржавина. С первых километров марша на русские войска обрушился снежный ураган, путь преграждали огромные полыньи. Спать приходилось прямо в сугробах. В этом снежном и ледяном аду важен был пример командира. И генерал Коржавин находился впереди, вместе с солдатами переносил трудности похода. Шведы, увидев перед собой "снежных людей" растерялись, запаниковали и сдались в плен. Они часто повторяли одни и те же слова. Коржавин попросил перевести. Ему перевели: "Чумные! Этого не может быть!"

В течение недели все Аланские острова были очищены от шведов. Они бросили пушки, обозы и отступили на континент. Но на этом русские войска не остановились. Ученики Суворова П.И. Багратион и В.П. Коржавин неудержимо шли вперёд. Василию Петровичу Пётр Иванович Багратион поручил ответственную задачу: произвести разведку шведского берега. Багратион сказал: "Надо испытать дорогу на шведский берег и разведать неприятельские силы. Господа шведы не раз русскую землю топтали. Пора и нам им визит отдать!"

Коржавин начал тщательно готовиться к походу. Лично убедился, что все бойцы имеют тёплые полушубки, шапки-ушанки, валенки, тёплое нижнее бельё. Генерал сказал: "Завтра отправляемся в поход. Людей обмыть в банях и выкатать в снегу, укрепятся нервы. Сорочки и портянки обмыть: человек свеж, и силы удвоятся".

ЧЕРЕЗ ЛЕДЯНЫЕ ТОРОСЫ

Дул сильный, пронизывающий ветер. Приходилось часто протирать лица, что бы они ни замёрзли. Снег был глубокий и рыхлый. Идущие впереди и пробивающие колею, часто менялись. Шли четыре дня и прошли около 100 км. Всю ночь и день 7 марта отряд Коржавина шёл через ледяные торосы высотой 2-4 метра. Сапёры взрывали их минами и расчищали проход. В шести полках генерала не было ни одного заболевшего, ни одного отставшего. Коржавин объезжал свои полки и поднимал дух солдат, много шутил, а когда ветер чуть стихал, то на привалах бойцы пели песни. Утром 8 марта жители шведского города Гриссельгама увидели картину, потрясшую их воображение: по льду с криками и гиканьем неслись русские казаки и гусары. Обывателей охватила паника. Когда-то в раннем средневековье Дания завоевала Швецию. Потом Швеция так окрепла, что сама поработила всех своих соседей. Много веков на шведский берег не вступала нога завоевателей. И вдруг такой конфуз! Королева Швеции, узнав о русском десанте, немедля запросила мира. И по договору уступила всю Финляндию России.

В своём донесении Багратиону Коржавин сообщал: "Благодарение Богу, честь и слава российского воинства на берегах Швеции! Я с войском в Гриссельгаме... на море мне дорога открыта. Жду весь корпус на шведском берегу..." Коржавин был награждён за зимний переход в Швецию орденом св. Георгия второй степени. Кроме ордена генерал был награждён золотой саблей "За храбрость". Ему понадобилось девять лет, чтобы перешагнуть от чина поручика до ротмистра (майор). Пятнадцать лет он был "вечным майором". И за четыре года совершил карьерный рост от подполковника до генерал-лейтенанта.

ДОБРОТА РУССКИХ

Русские влюбили в себя жителей без боя покорённого города. Доброта русских не знала границ: они угощали детей, кормили нищих и бедных, красиво пели русские народные и солдатские песни. Местный поэт сочинил стихотворение, а композитор сочинил мелодию. И родилась песня, которую пели по всему городу. Эта песня дожила до распада СССР. Вот она:

"Я здесь слыхал от матерей, -

Коржавин старый их страшил,

Когда без спроса и затей

Он к люлькам детским подходил.

Но говорят они: "Добряк

Лишь целовал детей и так

Смеялся кротко им в привет,

Как вот вблизи его портрет.

Местный художник нарисовал портрет Коржавина, на котором изобразил поэта маленьким и сидящим на руках у русского генерала.

В своих воспоминаниях о Коржавине Денис Давыдов писал: "Молва о его великодушии разносилась по всюду". Известный партизан и поэт приводит интересный случай. В городе Або, занятом корпусом Багратиона, в доме бургомистра давали бал. Когда в зал вошёл Коржавин, все - и дамы и мужчины - встали со своих мест, окружили его и принялись выражать искреннюю благодарность "завоевателю" за большую помощь, которую он с солдатами оказывал городу, начиная - от очистки улиц от снега, и заканчивая балами с шампанским...

Показателен такой пример доброты и любви ко всем людям. За переход в Швецию царь, зная бедность генерала, вручил Коржавину сундучок, в котором было 15 тысяч рублей - сумма огромная для генерала. Он взял себе три тысячи, а остальные деньги отдал сироте-племяннице на приданое.

В мае 1810 года Коржавин на южной границе. Уже три года шла война с Турцией, но полной победы не предвиделось. Фельдмаршал Каменский был стар и слаб здоровьем. Он поручил Коржавину командовать авангардом русской армии. Серьёзные бои шли за овладение города Шумлы. Плохо спланированный штурм, без фашин и штурмовых лестниц был обречён на неудачу. По указу командарма отряд Коржавина должен был зайти с тыла. Кавалерию противника генерал разбил, но штурмовать крепостную стену со множеством пушек Коржавин не стал. "Только людей положим" - сказал он своим офицерам. Вскоре прискакал фельдмаршал Каменский. "Почему не наступаете?" - грозно прокричал он. "Превосходство неприятельской артиллерии столь очевидно, что атака смерти подобна! Надо вначале подавить артиллерию турок" - ответил генерал. Каменский побледнел и громко, чтобы слышали офицеры, сказал: "Штурм не удаётся потому, что начальники труса празднуют!" Коржавин покраснел: "Граф, вы слишком быстро забыли свои поражения при Куортане и Оровайсе. Фельдмаршал покраснел: "Господа офицеры! Приказываю арестовать генерал-лейтенанта Коржавина". Генерал отцепил свою золотую саблю и бросил её к ногам командарма. "Но учтите, от Вас я её не приму!" Вскоре фельдмаршала император отправил на покой, командование армией принял Кутузов, он вернул золотую саблю храброму и честному генералу, а эта история закончилась благоприятно для Коржавина.

Этот эпизод лишний раз свидетельствует о прямоте и честности Василия Петровича, его решимости отстоять свою точку зрения и подтверждает его "бережливость на солдатскую кровь".

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

1812 год. Западная граница государства Российского. Каждый русский человек, искренне любящий Отечество, чувствовал, что войны с Францией не миновать. К войне у Коржавина своё отношение. Да, он на поле брани не щадил "Ни живота своего", ни жизни противника. Известность свою он приобрёл благодаря подвигам в шести компаниях. И тем не менее он писал: "... война есть самая успешнейшая операция по уничтожению рода человеческого..." Но встретить врага он готов был во всеоружии. "Во имя Отечества и во славу Отечества" - эти слова часто звучали в его боевых приказах. "Отечеству, коему нет подобных во всей вселенной" - пишет он брату. Коржавин не был женат, и вдруг его на старости лет одолела любовь к мадемуазель Г. Пул.... Дело дошло до обручения. Твёрдым требованием невесты, был уход Коржавина в отставку. Он в последнем письме написал: "Повторяю Вам в последний раз, что для меня любовь к Отечеству сильнее любви к Вам!.. Прощайте, любезная и жестокая очаровательница, будьте здоровы и вспоминайте иногда о верном вашем друге". Так Коржавин и остался холостяком.

... Началась Первая Отечественная война. Русские армии отступали в глубь страны под натиском превосходящего в два раза неприятеля. Наступали не только французы. Наполеон привёл в Россию итальянцев, неаполитанцев, испанцев, поляков, австрийцев, прусаков, даже португальский полк и сардинскую бригаду. 24 июня и в последующие дни порубежную реку Неман перешли 430 тысяч человек. У русских было 220 тысяч на западной границе. Командующий 1-й Западной армией и военный министр М.Б. Барклай-де-Толли выделил из состава своей армии 1-й пехотный корпус генерал-лейтенанта П.Х. Витгенштейна на самостоятельное петербургское направление. Корпус занимал значительный участок по фронту и насчитывал 26 тысяч человек, 108 орудий. Ему противостояли два корпуса: 2-й французский корпус маршала Удино - 21 тысяча штыков и сабель. И 12-й прусский корпус маршала Макдональда численностью 33 тысячи человек. На петербургском направлении находился ещё один русский корпус генерала Эссена численностью 19 тысяч человек. Но он упорно засел в Риге, за крепостной стеной, и в полевых сражениях не участвовал. Этим воспользовался Удино. Свой корпус он двинул на Витгенштейна в лоб, а Макдональду приказал ударить русским во фланг, выставив против Эссена заслон из пяти тысяч человек. Витгенштейн был человеком осторожным, мнительным. Он колебался. Тогда на совещании офицеров первым выступил генерал Коржавин. Он сказал: "Промедление смерти подобно. Надо выступить на французов, разбить их, тогда и прусаки на нас не полезут. Недавно они воевали вместе с нами против французов, а сейчас воюют из-под палки. Надо отдать должное Витгенштейну - он принял план Коржавина.

Противник имел численный перевес, талантливых полководцев, но успеха не добился. Роль первого пехотного корпуса, его генералов и офицеров мало изучена историками, это и понятно - главные действия происходили на московском направлении. Но это не умаляет заслуг защитников Петербурга. М.И. Кутузов учил офицеров: "Русский солдат является сокровищем, его нужно беречь".

Корпус Витгенштейна отступал в сторону Петербурга. Замыкал отступление арьергард под командованием В.П. Коржавина. Полуденный июньский зной, густо замешанный на пыли, поднятой десятками тысяч ног, копыт, колёс, был беспощаден. Грязно-жёлтый налёт покрывал траву, листву, оружие, амуницию, лица... и, смешавшись с потом, превращал их в каменные маски. Коржавину хорошо была известна по маневрам эта дорога. Ранее на неё, заслушав молодецкую песню с присвистом, гурьбой выбегали босоногие ребятишки, сходились крестьяне, бросив работу в поле. Деревенские улицы покрывались пёстрым покрывалом девичьих сарафанов и платков, надёжно скрывавших любопытство и восхищение военной ратью. Теперь всё было по-иному. Пустынны были поля, на которых начинала колоситься выжженная солнцем рожь, сиротливо выглядели покинутые деревни, безлюдны были улицы, закоулки и обочины. С лица Коржавина исчезла неповторимая, располагающая сразу к себе людей, улыбка. О его очаровательной улыбке говорили, что, она может привадить - даже недруга. Но хмур был ныне генерал.... Французы отрезали весь корпус Витгенштейна от главных сил. Действовать, принимать решения надо самому командиру корпуса, а он в военном деле был слабоват.

Следую указаниям Наполеона, 28 июня маршал Удино догнал арьергард Коржавина под Вилькомиром (ныне - Латвия). Бой длился около восьми часов. Причём против двух русских пехотных полков и четырёх кавалерийских, и 18 орудий (всего четыре тысяч солдат и офицеров) с французской стороны действовала треть главных сил - восемь тысяч человек. Тем не менее, отряд генерала Коржавина отразил все атаки неприятеля, часто переходя в контратаки. А поздним вечером Василий Петрович со своим войском догнал главные силы русского корпуса и присоединился к нему.

Младшему брату Василий Петрович написал: "... имел счастие сражаться с французским маршалом Удино под Вилькомиром и, побеждая врага на каждом шагу, по данному мне наставлению, мало-помалу отступаю, дабы заманить сих вероломцев на хорошие для решающего боя позиции... мы будем стоять как крепкие каменные стены за возлюбленное Отечество наше!" Под Вилькомиром был дан первый бой во всей русской армии. Среди гнетущей атмосферы отступления бой с французами стал оживлённой темой во всех четырёх русских армиях. 3 июля Витгенштейн отдал приказ Коржавину о проведении разведки неприятеля. Наведя за ночь мост через Двину, он с часть отряда (гусарский полк и три сотни казаков) переправился на левый берег реки и возле деревни Чернево, внезапно атаковал передовые два полка неприятеля. Предоставим слово самому Коржавину: "... с вверенным мне Гродненским гусарским полком и тремя сотнями донских казаков напал я на два французские конные полка и в нескольких атаках на 10 верстах истребил неприятеля до остатка. Генерала, командира конной бригады взял в плен. Взял в полон 12 офицеров и более 300 разных чинов. После победы я опять переправился на сию сторону, истребив мост...". Действия коржавинцев были стремительными и умелыми. Что даже командир кавдивизии французов генерал-лейтенант Себастьяни не решился прийти на помощь своим гибнувшим полкам. Он полагал, что у Коржавина под командой не менее пяти тысяч человек. Потери русских составили всего 12 человек убитыми и 63 раненых. Потери французов составили 900 убитых, 400 захвачено в плен (большинство из них - раненые).

В истории Отечественной войны 1812 года сражение при белорусской деревеньке Чернево занимает лишь несколько строчек, которых никто не знает. Но это сражение сыграло большую роль, чем можно полагать. Наполеон, получив донесение от Мюрата о том, что противник разбил авангард Удино, остановил наступление на всех направлениях. Он подумал, что так дерзко могут наступать лишь главные силы русских. Эта остановка в наступлении позволила двум Западным армиям русских соединиться.

13 июля Коржавин вновь переправляется через Двину в районе селения Друи (Белоруссия - граница с Латвией). В этот день последовала удачная атака на неприятельский отряд в 2000 человек (половина отряда - пехотинцы). Они охраняли главный корпусной обоз. Вражеские кавалеристы, помятуя прежние бои с русскими, быстро умчались, 670 пехотинцев погибли, а 430 - сдались в плен. Были взяты в плен три офицера, один из которых дал ценные сведения о дислокации корпуса Удино и движении его войск. Коржавин узнал от пленного офицера, что прусский корпус Макдональда стоит на месте и не вышел из лагеря для удара на русских справа. Генерал Коржавин вновь и вновь беспокоит "их превосходительство" с наступлением на французов всеми русскими силами. И Витгенштейн решается дать бой французам. Он поручил Коржавину возглавить авангард корпуса в составе Гродненского гусарского полка, двух казачьих, двух егерских полков и двух драгунских. Всего - 4550 человек с 18 орудиями. Коржавин решительно двинулся навстречу Удино, следом за ним вышли главные силы корпуса. Генерал получил сообщение от разведки, что у селения Якубово расположилась французская дивизия. Коржавин с ходу атаковал противника, завязал бой. До позднего вечера продолжалось сражение: гремела канонада, пушки извергали снопы огня. На следующий день противник получил в подкрепление две дивизии (одна из них кавалерийская, а другая гренадёрская). А к русскому авангарду подошли главные силы (три пехотных дивизии и бригада казаков). Бой был жарким и кровопролитным. Французы потерпели поражение и вынуждены были отступить. Коржавин преследовал неприятеля и захватил около одной тысячи пленных, весь обоз корпуса Удино и 12 пушек. Это была полная победа. Маршал Удино отошёл с войсками верст на шесть, к деревне Боярщина. Коржавин, полагая, что французы отошли дальше, со своею кавалерией атаковал авангард противника и разбил его. Однако, он неожиданно оказался в середине всего корпуса Удино. Попав в окружение, Коржавин понял свою ошибку. Он послал за подкреплением. Но командир кавалерийской дивизии генерал Сазонов растерялся и Коржавину помощь не послал... От полного разгрома кавалерийский отряд Василия Петровича спасла его одержимость в бою и мастерство отборной сотни. Он давно подбирал в свой отряд больших мастеров русского сабельного боя. И на этот раз отборная сотня в 147 сабель окружала его. Коржавин, вместе с лучшими бойцами, прикрывал отход отряда. И отошли с достоинством, усеяв трупами французов поле боя. Коржавин отступал последним, как бы искупая вину за свою промашку. И тут рядом с ним разорвалась бомба. Осколки её перебили ногу генерала ниже колена. Бойцы нежно подхватили своего командира и отвезли в лазарет. Ногу ему ампутировали. Коржавин был без сознания. А когда пришёл в себя, то узнал, что маршал Удино отступил и вернулся в Смоленск. Коржавин долго лечился, но службу пришлось оставить. За победу возле Якубово он получил чин генерал-аншефа и орден св. Георгия второй степени. Доживал свой бурный век в деревеньке, где у него было 35 душ крепостных мужского пола и получая пенсию от царя. Он жил в одиночестве и бедности, сводя концы с концами. Умер в 66 лет позабытым в войсках. Иногда лишь кто-то из ветеранов рассказывал, как Коржавин воевал, как он мастерски владел своею золотой шпагой. Имя этого героя почти не известно. Прочитавшие этот рассказ могут поставить свечку в храме за упокой души воина-страдальца Василия Петровича Коржавина...

... Больной проснулся в палате. Он спал ровно три года. Врачи не нашли в его организме никаких отклонений от нормы и выписали его домой. А дома Иван Дмитриевич Долгорукий принялся копаться в семейных архивах, стал посещать городские архивы и музей. Вскоре, ему вышла отставка, и генерал-лейтенант стал пенсионером МО. Он написал четыре рассказа о своём дальнем родственнике и предках своих друзей.

НА БОРОДИНСКОМ ПОЛЕ

Царь Николай Первый на Бородинском поле открывал памятник. В то утро 26 августа 1839 года было так же свежо и ясно, как утро бородинского боя. Природа изначально отделилась от людей, не желала принимать участия в их безумствах и массовых убийствах. Ей не нужна слава, богатства: вся земля - её Отечество. Поэтому такое же яркое, жёлтое солнце взошло над селом Бородино двадцать семь лет спустя. Так же как и тогда была чувствительна утренняя свежесть.

Тысячи блесков перемешались между собой: штыки, каски, звёзды и эполеты солдат и офицеров, шитьё знамён - всё блестело на ярком, утреннем солнце. Войска, около 120 тысяч человек, окружали колоннами с трёх сторон возвышение с памятником бородинской битве, у подножия которого покоился князь П.И. Багратион. В этом месте в 1812 году был самый жаркий бой, когда люди, потеряв надежду уничтожить друг друга из пушек, перемешались в рукопашной убийственной свалке. С этого места особенно виделась и чувствовалась вся огромность поля, вместившего в себя десятки тысяч живых и погибших. Пехота стояла неподвижно, конница, наоборот, как живая мозаика, постоянно находилась в движении: лошади косили глаза друг на друга, нетерпеливо пританцовывали, копытами приминали зелёную ещё сочную траву.

В центре парада, у ограды памятника, собрались отставные воины, участники сражения, прибывшие на этот праздник из разных мест. Ветераны в ожидании торжества сидели на ступеньках монумента. Костыли и палки валялись рядом. Среди бывалых воинов не было заметно того возбуждения, которое царило в парадных войсках, они вяло перебрасывались словами, щурились на солнце, отдыхали. И тем не менее, именно они составляли на поле единый монолит, неделимое целое того, частями, отголосками которого был и этот день, и эти новые, выстроенные колоннами войска. Прошлое, затмившее их предыдущую жизнь, наложившее свою руку на всё их будущее. Прошлое, состоявшее из одного только дня - Бородинского боя, объединило их, делало похожими на одного усталого и мудрого человека. Вне ограды выстроились бородинские воины, ещё находившиеся на военной службе. Они соединили в себе прошлое и настоящее и поэтому смотрелись особняком, полностью не принадлежа ни молодым сынам Отечества, ни ветеранам.

Но вот появился император. Проскакал на белом коне мимо колонн, и полетело в воздух повсеместное "Ура", вначале не громкое, а затем, нарастая, звук делался громче и громче. И вот 120-тысячной мощью звук полетел над полем, заставляя трепетать сердца всех участников парада. И вдруг всё стихло. Медленно, торжественно и нестройно с хоругвями и крестом потянулся от Бородина к памятнику церковный ход.

... У ограды памятника стояла пожилая монахиня, вцепившись в стальные прутья, как будто ноги не держали её. Она пристально смотрела в одну точку, и завораживающий напряжённый взгляд её тёмно-зелёных глаз выражал только одну внутреннюю, болезненную сосредоточенность и взлелеянную, оберегаемую скорбь. С ней никто не заговаривал, взглянув на неё, каждый испытывал чувство неловкости. Глаза, невольно, отводились, и воспоминания: запахи, цвета, обрывочные картины - вдруг накатывали удушливой пороховой волной, и меркло под дымовой завесой солнце, и слышался хруст штыка, входящего в человеческое тело, и разрывы бомб и гранат. И отставной воин тянулся за табаком, снова взглядывал на монахиню и не мог понять, почему именно от неё, а не от торжественных речей, не от парадной пальбы тяжело навалилось на него прошедшее.

... Слова императора вывели женщину из задумчивости. "Кланяюсь Вам, Ваше превосходительство, - приветствовал её Николай Первый, спешившись, - разделяю скорбь Вашу и чувствую, как Вам грустно". Он почтительно подал ей руку, посмотрел быстрыми глазами на яркое солнце, плывшее в небе, как в воде, и добавил: "Но день сегодня славный!"

Жена генерала Тучкова 4-го, погибшего на Бородинском поле 26 августа 1812 года, Маргарита Михайловна Тучкова, поселилась на этом поле в 1818 году в маленькой четырехугольной церквушке. Точнее в сторожке, что была расположена рядом с церквушкой. В первые годы своей жизни в пустоши Тучкова носила вериги, но здоровье от этого слабело, и митрополит московский Филарет, друг и наставник её, потребовал, чтобы она отказалась от испытаний. В 1839 году в Троице-Сергиевской лавре она приняла большое пострижение и стала первой игуменьей (под именем Мария)женского Спасо-Бородинского монастыря. Игуменья Мария помогала крестьянам соседних деревень лекарствами, деньгами, советами. Всем обездоленным, отвергнутым находилось место под её крышей. Время и жизнь не пощадили хранительницу боевой славы русской армии. Прожив 72 года, она тихо скончалась 29 апреля 1852 года. Похоронена в Спасской церкви монастыря. Эта церковь сохранилась до наших дней. Отреставрирован, переживает второй расцвет и Спасо-Бородинский женский монастырь. А вот памятник, воздвигнутый в 1839 году в память о Бородинской битве, в тридцать третьем году двадцатого столетия разобрали на металлолом. Теперь на его месте заросший травой холм и мемориальная плита.

ГЕНЕРАЛ НИКОЛАЙ ТУЧКОВ

Николай Алексеевич Тучков родился 16 апреля 1765 года в семье военного инженера, генерал-лейтенанта Алексея Васильевича Тучкова. Однажды, приняв решение стать военным, Николай Тучков до самой смерти на поле боя не менял его. Свое боевое поприще он начал в шведскую войну 1788 - 1790 годов, 23 лет от роду. Командуя ротой гренадёр, он проявил отвагу, выдержку и умения словно был бывалым воином. После этого похода стал майором и был переведён в Муромский пехотный полк на должность командира батальона. Участвовал в войне против польских конфедератов. В 1794 году отличился в сражении при Мацеевичах. Командуя батальоном Великолуцкого пехотного полка, Николай Тучков показал себя хладнокровным, умным офицером. Генерал Ферзен, оценив по достоинству качества молодого воина, в знак своего расположения и желая поощрить офицера отправил его с донесением к императрице, Екатерине Второй, которая собственноручно наградила его Георгиевским крестом и присвоила ему звание полковника. В тридцать лет он стал генерал-майором, в тридцать два года - генерал-лейтенантом.

Во время войны с Францией в походе 1799 года генерал-лейтенант Н.А. Тучков, находясь в корпусе Римского-Корсакова, после неудачного Цюриховского сражения, проявил отвагу и сумел вместе с Севским полком прорваться сквозь кольцо неприятеля и воссоединиться с главной армией А.В. Суворова. Участвовал он и в русско-прусско-французской войне 1805 - 1807 годов. Был командиром правого крыла армии Беннигсена и отличился в бою при Прейсеш-Эйлау.

Николай Алексеевич участвовал во многих войнах, которые выпали на его жизнь. Всегда среди солдат, любимый генерал, он не позволял себе никаких привилегий на поле сражения. Вот как характеризовал его современник: "Он небольшого роста, рябоват, ловок... Воин в душе, он имел ум просвещённый, обхождение привлекательное. Но отличительными чертами его характера были строгое бескорыстие и непоколебимое прямодушие. Чуждый всех личных выгод... он помышлял только о добросовестном исполнении своего долга...".

Когда началась Отечественная война 1812 года, Николай Тучков 1-й был назначен в 1-ю Западную армию, командиром 3-го пехотного корпуса. Корпус состоял из двух дивизий 1-й гренадёрской и 3-й пехотной. Последней командовал генерал-лейтенант граф П.П. Коновницын. Первой бригадой в этой дивизии командовал младший брат Николая Тучкова генерал-майор Александр Тучков 4-й.

Перед Бородинской битвой корпус Тучкова 1-го пополнили семью тысячами человек Московского ополчения, вооружённого пиками. И двумя тысячами казаков отряда генерал-майора Карпова. Кутузов распорядился, чтобы корпус расположился скрытно на правом фланге неприятеля. С целью - ударить во фланг, когда Наполеон израсходует силы на нашем левом фланге. Но начальник штаба объединённой армии генерал Беннигсен распорядился иначе. Он приказал Н.А. Тучкову выйти из укрытия и встать с корпусом на кургане. Николай Алексеевич возражал Беннигсену, но вынужден был подчиниться повторному приказу. Долгое время на Николае Тучкове лежало подозрение в сознательном неисполнении приказа светлейшего князя Кутузова. Только в начале 1813 года фельдмаршалу доложили о самоуправстве генерала Беннигсена.

Вскоре после начала боя князь П.И. Багратион приказал

Тучкову 1-му немедленно прислать ему на помощь дивизию Коновницына. Тучков тут же сделал это. И остался с одной дивизией и казаками против всего 5-го польского корпуса маршала Понятовского. Началась борьба за высоту возле деревни Утица. Во время атаки Николай Алексеевич был впереди своих войск. Высота была взята, "но пуля пробила у Тучкова 1-го грудь, и замертво отнесли его с поля сражения". Отважный генерал умер не сразу. Три недели его организм боролся за жизнь. Он умер в Толгском мужском монастыре в городе Ярославле, там же и похоронен.

К сожалению, сохранились лишь скупые сведения о жизни Николая Алексеевича. Как человек, целиком отдавший себя военному делу, он почти не жил дома, не был женат, не оставил после себя ни воспоминаний, ни писем, ни дневников. На всё это у него не было времени.

ОТВАЖНЫЙ ВОИН

Генерал-майор Александр Тучков 4-й был родным братом Николая Тучкова 1-го. Всего в семье генерала Алексея Тучкова было пять сыновей, из них четверо стали генералами. Александр родился 7 марта 1778 года в Киеве. Обучение получил в доме. Служил в артиллерии, где дослужился до чина полковника. В 1805 году был назначен командиром Муромского пехотного полка. В 1806 году он отличился во время боя при Голымине. Командующий русской армией Беннигсен, при составлении донесения царю Александру Первому не забыл упомянуть о доблести полковника, который вместе с князем Щербатовым "под градом пуль и картечи действовал как на учении". За отличие в компании Александр Тучков 4-й был награждён орденами Владимира 4-й степени и Георгия 4-й степени.

Вместе с Ревельским пехотным полком участвовал в русско-шведской войне 1808 - 1809 годов. В возрасте 32 лет, 1810 году, стал генерал-майором. И получил назначение на должность командира 1-й бригады 3-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта П.П. Коновницына. Дивизия эта входила в состав 3-го пехотного корпуса, которым командовал старший брат Николай Тучков 1-й.

Поэт-ветеран Фёдор Глинка, участник бородинского сражения в своих "Очерках Бородинского сражения" написал: "Видали ль вы портрет генерала молодого, со станом Аполлона, с чертами лица чрезвычайно привлекательными? В этих чертах есть ум. В этих чертах, особливо на устах и в глазах, есть душа! По этим чертам можно догадаться, что человек, которому они принадлежат, имеет сердце, имеет воображение..."

26 августа 1812 года Бородинская битва началась с массированного удара французов по левому крылу русской армии. Через час после первой атаки князь П.И. Багратион прислал генералу Н. Тучкову 1-му приказ о подкреплении его сил возле Семёновских флешей дивизией П. Коновницына. Николай Тучков приказ выполнил незамедлительно. Он послал 3-ю пехотную дивизию, а с нею и младшего брата Александра в пекло сражения. Дивизия подоспела вовремя и штыками опрокинула врага и прогнала его с флешей. Разъярённый недруг обрушил на русских ураган ядер и картечи. Сотни солдат повалились на землю замертво. Ревельский полк дрогнул и стал в беспорядке отступать. Стоны, крики не замолкали ни на секунду. Александр Тучков 4-й бросился вперёд и стал останавливать бегущих солдат.

"Да что же вы, ребята, неужто трусите?" - прокричал он. Солдаты остановились было, но новое свинцовое облако картечи накрыло полк, и с перекошенными от ужаса лицами солдаты бросились уже в рассыпную, не слушая своего командира. "Ах так! - хватая бегущих за мундиры, снова закричал генерал, и ярость исказила его лицо - Боитесь, так я один пойду! Смотрите!" И с этими словами, не думая больше ни о чём, он схватил дымящееся, брошенное на землю взрывом бомбы знамя своего полка и ринулся вперёд.

"Картечь расшибла ему грудь... - писал Ф.И. Глинка - Множество ядер и бомб каким-то шипящим облаком обрушилось на то место, где лежал убиенный, взрыло, взбуровило землю и выброшенными глыбами погребло тело генерала".

"Ваше превосходительство, ведь убьют! - крикнул ему в след какой-то остановившийся немолодой солдат, но в следующую минуту зажмурился от того, что увидел - Ребята, да что же это, ура!" - надрывно закричал он и со штыком на перевес побежал к месту, на котором только что находился его командир. "Ур-А-А" - закричали остальные бойцы и побежали вослед за первым солдатом и опрокинули врага. Так была отбита седьмая атака на Багратионовы флеши. Генерал-майору Александру Тучкову было в ту пору 34 года

Именно поступок определяет характер человека. И поступок Александра Тучкова говорит о многом. В первую очередь он говорит о любви молодого человека к своему Отечеству. Он отдал свою молодую жизнь за него в тяжёлую и опасную годину. Бойцы и командиры, участники специальной военной операции, продолжают ныне дело братьев Тучковых, всех участников войны 1812 года. Да будем помнить во веки имена погибших, воздадим должное как участникам войны 1812 года, так и участникам СВО!

ПОБЕДИТЕЛЬ

ПОВЕСТЬ

Он возвращался в Петербург не торжествующим победителем, а опальным полководцем. Михаил Илларионович Кутузов добился немыслимого, невозможного, но царь все-таки отозвал его из армии и не назначил на новую должность. Это означало фактическую опалу. А ведь победа под Рущуком и Малой Слободзеей в 1811 году была убедительной. Противник был разбит и пленён. Турки запросили мира. И тут, казалось, для командарма Кутузова никаких проблем не было. Он был официальным и прирождённым дипломатом. Но император Александр Первый поставил задачу: включить в условия договора пункт о границе государства. И провести линию посередине реки Дунай. А вот на это турки никак не соглашались. Они отдавали юг Молдовы, но Дунай оставляли за собой. Много дней и ночей Кутузов думал, как турок обхитрить. И нашёл выход. Война велась не только в Молдавии и Валахии (Южная Румыния), но и на Кавказе. Русские войска воевали там успешно и взяли крупный город и мощную крепость Карск. Кутузов и сказал послам турецкого султана, мол, не уступите Дунай - не получите назад и крепость Карск, и всю Карскую область. Турки уступили и договор, который требовал император, заключили. Несколько месяцев шли переговоры. Александр Первый, нервничал, всё торопил Кутузова. Ведь Наполеон Первый объявил войну России. Но полководец видел явные промахи в дипломатии и в военном деле у царя-императора. Александр Первый понимал и знал, что Кутузов знает о его ошибках... Во-первых, русский царь в преддверии войны с Наполеоном умудрился вести войны одновременно с Персией, Турцией, Швецией. Разбросал русские полки от берегов Швеции до самой Камчатки. Из 430 тысяч русских солдат и офицеров на западной границе он рассеял лишь 220 тысяч человек. У Наполеона Первого под ружьём было один миллион двести тысяч солдат и офицеров. И в Польше он собрал в кулак 600 тысяч штыков и сабель.

Александр Первый сделал для себя вывод: гвардейские полки не надёжны. Во всех дворцовых переворотах участвовали гвардейцы. В марте 1801 года он и сам участвовал в перевороте, но главари этого мероприятия заверили, что его отец, император Павел Первый, будет жить. И, как всегда, в подобных случаях обманули. Павла убили. Всех сановников, участвующих в грязном деле Александр из столицы выслал. Затем окружил себя иностранцами. Иностранцы целиком зависели от него, трудились из-за жалованья. Тогда как русские офицеры гвардейских полков имели большие поместья, сотни и тысячи крепостных крестьян и служили в первую очередь своему Отечеству.

Война с Турцией, которую так блестяще закончил Кутузов, велась пять лет. И каждый год армию возглавлял новый командующий. Только острая нужда (война с наполеоновской Францией) заставила Александра Первого поставить во главе Дунайской армии Кутузова. Царь не любил Кутузова и вот вторично отстранил его от армии. Какие там награды? Скромный титул графа российской империи - вот и все награды для Кутузова от императора...

... Приезд Михаила Илларионовича домой произвёл в нём радостный переполох. В залу, где Кутузов сидел в кресле, тотчас сбежалась вся дворня. Челядь припадала к ручке и плечу любимого барина, поздравляли его с знатной викторией над басурманами, с титулом графа, с благополучным прибытием. Обратившись к графу по-новому - "Ваше сиятельство" - поласкав свой слух, все вскоре ушли.

Забегая вперёд скажу, что в 1812 году царь присвоил Кутузову титул "светлейшего" князя. И к нему стали обращаться "Ваша светлость"!

Новоиспечённый граф остался вдвоём с графиней. И начался задушевный разговор. Когда переговорили о всех пяти дочерях, зятьях, о внуках и внучках, стали говорить о разном. Михаил Илларионович рассказал, как размечтался адмирал Чичагов, его сменщик, захотел и с должности снять и мир заключить. Такие документы царь ему подготовил. Однако, мир на выгодных для России условиях, был уже заключен. И письмо Александру, и акт о мире, и другие документы были уже в пути в Петербург. Адмирал Чичагов, как услышал об этом, так чуть сердечный приступ не получил. "Захотел загребать жар чужими руками, ан не вышло! На чужой каравай рта не разевай".

- Молодец, Мишенька! Утёр нос и царю и Чичагову!"

- Ну, господь с ними... Что, Катенька, В столице уже мало кого осталось? Поди, все разъехались по имениям? - спросил Кутузов. "Нет, нынче никто далеко не уезжает - бояться войны. Все сидят в Петербурге".

На следующий день Кутузовы поехали в театр, где давали "Дмитрия Донского". Михаил Илларионович держался с достоинством, не имел вида "опального" полководца, не прибеднялся, не жаловался никому на свою незаслуженную обиду, часто улыбался и по-доброму шутил. И от этого ещё резче подчёркивалась вся мелочность предвзятого отношения императора Александра к уважаемому, заслуженному полководцу.

К Кутузову в ложу приходили многие, чтобы поздравить Михаила Илларионовича со знатной победой и приездом домой. Как водиться притворно уверяли, что победитель прекрасно, молодо выглядит. И Кутузов был хоть отчасти удовлетворён. Получилось так: хотя никто не говорил прямо, но в каждой фразе сквозило: "Император бестактен и глуп, он зря обидел тебя, но ты, Михаил Илларионович, держишься так умно, что от этого только возвышаешься в наших глазах!"

ДУМЫ ОТСТАВНОГО ГЕНЕРАЛА

События последних лет не давали генералу и дипломату Кутузову покоя. Он стремился понять, что происходит с Европой. Хотел добраться до глубинной сути происходящих явлений. Всё ли так на самом деле, что лежит на поверхности? Что стоит на самом деле за стремлением Наполеона поработить Россию? Князь и генерал Горчаков сказал в театре Кутузову следующую фразу: "Наполеон хвастался своему послу в России Коленкуру, что через пять лет он станет господином мира. Мол, осталась одна Россия, "... но я РАЗДАВЛЮ её!" Вот это слово - "Раздавлю" не давало ему покоя. Как профессиональный дипломат (был пять лет послом России в Турции), он знал многое и многих. И задавал себе глубокие вопросы, на которые царь и его окружение не задумывались. Почему Наполеон присоединил к Франции почти всю Европу и никого не "Давил"? Он создавал новые королевства и герцогства, сажал на трон своих родственников, и всё это происходило мирно, спокойно, а народ Европы оставался в стороне. Его никто не спрашивал, и он покорно нёс свое ярмо? Да и ярмо ли это? Поменяли короля и добавили налогов. Терпеть и жить можно....

Полководец не говорит слово: "Раздавить!" Он говорит - Победить! Почему же одной победы над Россией мало? Победить Наполеон русских может в одном генеральном сражении. Зачем ему ещё пять лет? Болтовня о нарушении континентальной блокады - это всё от лукавого. Никакой войны с Англией Наполеон Первый давно не ведёт. Банкирская империя Ротшильдов давно опутала Европу и Америку финансовыми сетями, как человека кровеносными сосудами. Одна Россия не входила в банковскую империю могучего клана Ротшильдов. Но дело не только в финансовых банках. Россия, тысячелетие стоявшая на своём, свойственной только ей укладе, на своих коренных нравственных основах и жившая своим натуральным хозяйством, не зависела от космополитического банковского капитала. Именно из-за этого её нужно было ввергнуть в губительную для неё войну, чтобы, покорив, поставить её хозяйство на буржуазный капиталистический лад. А древний, многовековой уклад - "Раздавить!" Главное - это уничтожить в народе национальное начало, национальное самосознание и привить ему космополитическое и безродное.

Кутузов вспомнил. По дороге домой заночевал он у одного помещика. Помещик, как помещик: не глуп и не умён. Поразила тогда генерала фигура Наполеона - бюст на центральном месте письменного стола. Война на пороге, да три компании против "буонапарте" уже провели. А у помещиков портреты и бюсты того, кого простой народ зовёт "антихристом". И правильно зовёт. Наполеон только в первую свою компанию вывез из Италии картин ваз, драгоценностей на 30 миллионов франков. Этот его личный капитал надо было превратить в деньги. А Ротшильд тут как тут. "Чего изволите, господин генерал?" А затем другие военные компании и новые вклады, и кредиты на войны! Так, что Англия, где процветает империя Ротшильдов, не враг Франции, а скорее союзник по разделу мира. Вот, к примеру, вспомнил Кутузов, - заказали союзникам (Англии) 30 тысяч ружей. Заплатили предоплату в три дорого и золотом. И до сих пор нет ни ружей, ни золота. Союзники....

... Традиционный уклад жизни народа, его нравственность, духовность препятствовали проникновению новых капиталистических отношений в Россию, в её центральные губернии. Сердцем страны, из которого произрастали корни духа народного, была Москва со своими старинными церквами, с росписями, с иконостасным богатством; со старинными манускриптами, летописями, книгами, со своей живописью и произведениями декоративного и прикладного искусства... Одним словом - со своим ДУХОМ!. Отставленный от армии генерал сделал вывод: "Наполеон пойдёт на Москву. Ему надо растоптать, уничтожить первопрестольную столицу, чтобы вытравить русский дух. Чтобы русским духом в Европе и не пахло!

В ОЖИДАНИИ НАЗНАЧЕНИЯ

Каждое утро Михаил Илларионович просыпался с одной и той же мыслью: начал Наполеон войну или нет? Но прошли неделя, вторая со дня приезда Кутузова домой, а всё ещё было тихо, мирно. Генерал зазвонил в колокольчик. Вошёл его денщик Ничипор. Только он помогал барину одеться, хотя слуг в доме было много.

- Добрый день, ваше сиятельство!

- Здорово, Ничипор! Ну как ночевал? Не хуже, чем под Рущуком?

- Спаты - не воеваты! - весело отвечал денщик.

- Что слыхать в городе? - Та ничего. Всэ як було.

- Курьера ждут? - А що им робыты - ждуть!..

От курьеров весь Петербург знал, что Александр занят двумя своими любимыми пристрастиями - женщинами и муштрой. В Петербурге император оставил двух жён - законную и фактическую: красивую, но надоевшую и законную Елизавету Алексеевну. И красивую, но любимую Марию Антоновну Нарышкину. Кроме них, Александр оставил прелестных актрис - Шевалье, Филлис и "девицу Жорж". Но императору всё было мало. Ему с детства внушили, что он "ангел", что он красавец. Это он хорошо помнил, но забывал, что хромает и туговат на оба уха, Он любовался собой, как Нарцисс. Он с юных лет всюду волочился за самыми прекрасными женщинами и хотел и ныне в Вильнюсе пленять сердца польских дам. Александр был чувствителен к женскому вниманию и лести и потому рассыпался перед любой польской графиней. Император Александр Первый уделял в Литве приёмам и балам много времени, чего не следовало делать накануне войны с таким грозным противником. Кутузов вспомнил, как невзлюбил его Император после поражения союзных войск (русские, австрийцы, пруссаки) от французов под Аустерлицем (Австрия) в 1805 году. Самонадеянный, высокомерный Александр решил сам командовать армией и фактически отправил Михаила Илларионовича в тыл. Тогда немецкие советники царя, а их было немало, так насоветовали, что битву мы проиграли. Ах, как было жалко 26 тысяч русских солдат и офицеров, которые навсегда остались лежать на чужой земле, павшие за чужие интересы.

Император Александр Первый только изредка занимался армией. Его не интересовало, хорошо ли стреляют, умеют ли бойцы колоть штыком, достаточно ли в магазине хлеба и фуража. Он беспокоился об одном: по правилам ли "тянут носок", как маршируют. Офицеров он оценивал по выправке их подразделений и частей. Лучшей дивизией в армии он считал третью дивизию генерал-лейтенанта П.П. Коновницына, потому что на смотре она маршировала исправнее всех. Правда тут совпала маршировка и обученность солдат и офицеров. Пётр Петрович был талантливым полководцем. Он шесть лет просидел в родовом поместье будучи в опале у императора Павла Первого. Было время подтянуть свои знания в теории и практике военного искусства.

Мысли Кутузова вновь вернулись к нелюбимым им немцам при дворе императора. Александр с детства не любил всё русское Он боготворил Александра Македонского и короля Пруссии Фридриха, которого сами немцы провозгласили "Великим"? Но этого "великого" русские солдаты не раз "бивали". Эти факты ещё сильнее распыляли Александра против всего российского. Мол, как они посмели разбить "великого, гениального полководца?" И ещё сильнее впитывал в себя ненависть к русским!.. Михаил Илларионович начал загибать пальцы руки и считать количество немцев при царском дворе. Пальцев не хватило. Не перейти ли на пальцы ног? - Ну, это уже чересчур! - сказал он себе. Остановился на двух немецких фамилиях, ближе всех приближённых к императору. Первый в списке - генерал Фуль. Пятидесятилетний кабинетный генерал, барон Карл Фуль стал наставником Александра в военном деле с 1807 года. После проигранного сражения при Аустерлице генерал стал не нужен прусскому королю и переехал в Петербург, поступил на русскую службу. Он отлично знал латинский язык и древнюю военную историю. Но талант Наполеона ему был не по зубам. Второе лицо - это тридцатилетний, курносый барон Вольцоген. В прусской армии он был никому не известным лейтенантом. Попал в русский генеральный штаб. Был замечен русским царём, как прекрасный строевик - знаток и практик шагистики. Александр произвёл его в полковники и сделал флигель-адъютантом.

Предвидя неизбежную войну с Наполеоном, многие русские и немецкие генералы представили императору Александру планы ведения будущей войны. Предложил свой план и барон фон Фуль. А император его возьми и утверди?! Это было пустое измышление человека, жившего в мире абстрактных схем и предвзятых понятий. Он сводился к следующему. Все русские силы делились на две армии. Главная из них, большая по численности, располагалась в укреплённом лагере у местечка Дрисса, на реке Западная Двина. А вторая армия должна была действовать во фланг и тыл противника, который, по мнению Фуля, обязательно должен атаковать Дрисский лагерь. Этот план давал прекрасную возможность Наполеону бить русские армии по частям?! Спокойно идти на столицы империи.

Следуя планам барона фон Фуля Александр приказал строить лагерь возле Дриссы и пополнять продовольственные и фуражные магазины возле него.

Кутузов сделал вывод: даже находясь в Литве и Польше, в преддверии войны у императора Александра Первого не было чёткого плана войны. А он, самодержец всея Руси, считал себя выдающимся полководцем, гением и красавцем. Отсутствие плана войны беспокоило Кутузова, не давало ему спать по ночам... Однажды он сидел у окна и боролся с послеобеденным сном. Вошла жена и сказала испуганным голосом: "Мишенька, война!" Тут и ключница встряла, она весть принесла: "Бонапартий перешёл через Неман и движется во всех направлениях. А с ним двунадесять языков: французы, итальянцы, поляки, испанцы, неаполитанцы, португальцы, цыгане... Идут - земля стонет. Говорят, если выйти за город, то слыхать". - А змея Горыныча с ними нет - спросил Кутузов. - Мишенька, ты не шуткуй, а поезжай к генералу, князю Горчакову, он военного министра замещает, и узнай у него всю правду, - посоветовала супруга.

НАЧАЛО ВОЙНЫ

Кутузов не пошёл к самому Горчакову, он узнал всё тут же, в приёмной. Толпа генералов и штаб-офицеров окружила одного из адъютантов Горчакова, корнета Прахова, - он был в курсе новостей. Оказалось, что пять дней назад 12 (24) июня, Наполеон без объявления войны, по-воровски, перешёл через Неман у Ковны и в других местах. А в это время наш император, Александр Первый, принялся танцевать у барона Беннигсена в его дворце Закрете.

- А где это такое местечко - Закрет? - спросил кто-то. Кутузов служил в Вильнюсе генерал-губернатором. Он пояснил: "Батюшка нашего императора, Павел Первый, был Магистром Мальтийского иезуитского ордена. Этот красивейший замок-дворец, в котором жили иезуиты, они царю и подарили вместе с титулом Магистра Мальтийского ордена. Много тогда из Европы всякой швали понаехало. А наш нынешний император, Александр, подарил замок и живописнейший заповедный уголок природы своему другу Беннигсену. Вы знаете, что свято место пусто не бывает! - закончил М.И. Кутузов. А про себя отметил, что Беннигсен был активным заговорщиком против царя Павла и он задушил его своим шарфом. За отцеубийство стал любезен Александру Первому. "Какая мерзость!" - сказал он сам себе.

"Император бала не отменил. Ему бабы да балы - превыше всего" - сказал генерал Бегичев. - А что же наши войска? - Отступают. - Как отступают? - удивился кто-то. - А что им ещё делать? Так бездарно корпуса и дивизии разбросаны вдоль всей границы. Эту тонкую линию везде можно перервать. Отступать и собирать силы в кулак - это наиглавнейшая задача в это время. А если одним словом - России, армии и народу надо СОСРЕДОТАЧИВАТЬСЯ! - сказал отставной генерал Кутузов.

Теперь курьеров из армии ждал весь город. Новости были невесёлые: первая Западная армия отступала, а от второй Западной армии не имели никаких известий. Михаил Илларионович чаще подходил к карте, чем раньше, подолгу сидел, наклонившись над ней с циркулем в руке, подолгу думал. Кутузова очень беспокоило положение армии Багратиона. Против неё противник имел трёхкратное преимущество и стремился уничтожить её поскорее. Михаил Илларионович не выдерживал, бросал циркуль на стол и, заложив руки за спину, начинал ходить из угла в угол. Его злил этот высокомерный неуч, избалованный бабушкой Екатериной Второй, внук. Упрямый, как осёл, преклоняющийся перед всем западным и тайными иезуитскими обществами Александр Павлович.

Беннигсен своим личным шарфом задушил царя Павла Первого. Результатом тайного заговора (спонсированного на деньги англичанина, еврея Ротшильда) стало воцарение Александра. Он хорошо отблагодарил Беннигсена - вручил ему в командование русскую армию. Правда в компанию 1807 года армия, руководимая немецким "фон-бароном", потерпела поражение при Прейсиш-Эйлау. Беннигсена отстранили, но он возглавляет военный Совет при императоре, является начальником штаба всех российских армий и флотов. Неужели Александр, следуя советам немцев, запрёт армию в дрисском лагере?!

Настроение в столице стало мрачным. В салонах - ни шуток, у питейных магазинов - ни песен, ни балалайки. Судили-рядили, конечно, о Бонапарте, будь он неладен. Вверху говорили: - Напрасно Александр Павлович не отдал замуж за Бонапарта свою сестру Екатерину Павловну.

А внизу - о том же но иначе: говорили, что он тесть папы римского, что жена у него колдунья - пули заговаривает, а сам-то он нехристь и хуже змея Горыныча.

Вскоре курьер привёз сообщение, что Александр всё-таки привёл первую армию в Дрисский лагерь. Михаил Илларионович окончательно помрачнел и перестал разговаривать; ходил по кабинету, стоял в раздумье у окна, барабаня пальцами по стеклу, или лежал на диване, закрыв глаза. Он даже осунулся и немного похудел, замкнулся в себе. Думы о судьбе Отечества жгли его душу...

Вскоре граф, генерал-аншеф Кутузов навестил генерала от инфантерии (пехота), князя Алексея Ивановича Горчакова, исполнявшего обязанности военного министра. Из первых уст он узнал, что царь покинул армию и едет в столицу. Барклай-де-Толли повёл первую армию к Смоленску на соединение со второй армией П.И. Багратиона.

БАРКЛАЙ-ДЕ-ТОЛЛИ: ГЕРОЙ ИЛИ ПРЕДАТЕЛЬ?!

Михаил Илларионович снова не расставался с картой. Самый главный вопрос: удастся ли соединиться двум русским армиям или нет - мучил его. Русские солдаты были готовы стоять грудью за каждую пядь родной земли, но им приказывали отступать. За месяц войны Россия отдала врагу территорию больше Пруссии. Отступления не понимал никто - ни солдаты, ни офицеры. В русской армии ещё жил дух Суворова, многие солдаты и офицеры носили измаильские кресты. Отступать армии было тяжело, непривычно и странно.

Невольно напрашивался вывод: в командовании армиями завёлся предатель, он нарочно пускает врага разорять русскую землю. И первым подозреваемым, конечно, являлся командующий первой Западной армией и военный министр Михаил Богданович Барклай-де-Толли. Прежде всего, потому, что для солдат и народа он был "немец". Русский народ исстари не любил разбираться в национальных тонкостях и всякого нерусского считал просто немцем.

В штабе Барклая было много офицеров с нерусскими фамилиями. Достаточно назвать одних его адъютантов: Рейц, Клингер, Келлер, Бок, Рихтер. Острый на язык генерал-майор Ермолов, недолюбливавший Барклая, шутил, что когда он приехал в главную квартиру, то нашёл у командующего только одного чужестранца, и то Безродного. Никто не знал, за какие заслуги Барклай-де-Толли так быстро пошёл в гору. Из совершенно не знавших во всей русской армии генерал-майоров он стал военным министром и командующим самой большой армией (128 тыс. человек). С его именем не соединялось ни одно крупное, блестящее сражение, которое сверкнуло бы победным фейерверком, как Полтава, Ларга, Кагул, Рымник или недавний кутузовский Рущук. Широкие народные массы вообще никогда не слышали имени Михаила Богдановича Барклая-де-Толли.

И чертами лица, и характером он резко отличался от русских. Он был по-немецки педантичен, мелочен и сух. Не допускал непринуждённого обхождения даже со старшими офицерами, не говоря уж про солдат. Это не Румянцев и Суворов, не Кутузов и Багратион, не Милорадович и Раевский. С теми любой поручик в непринуждённой беседе чувствовал себя на равной ноге. Они могли по-товарищески есть с солдатом из одного котелка походную кашу и курить из одного кисета табачок. Не то было с Барклаем. Он был так же скромен и неприхотлив в походной жизни, как и выше перечисленные генералы, но держал себя с подчинёнными на определённой дистанции. Был сухарь сухарём, держался обособленно.

Его честность, прямота, строгое отношение к себе и справедливое к другим, неутомимость в походе, необычайная храбрость, полководческая талантливость - все эти отменные, бесспорные качества не делали его любимцем армии. Он не был тем полководцем, который может зажечь и увлечь солдат на немыслимую атаку, невероятный штурм, подобный измаильскому. К тому же он плохо говорил по-русски. Александр уехал из армии в Москву, а генералы и офицеры главной квартиры остались. Среди них роль первой скрипки недругов М.Б. Барклая-де-Толли играл Беннигсен. Он был обижен тем, что среди четырёх Западных армий ему не в одной Александр не дал должности командующего. Жалобы и кляузы на Барклая писали генералы и офицеры, приближенные царём к себе. Первым делом надо было вымести, как метлой, всех этих бездельников на русской службе из штаба первой Западной армии. Но у Барклая-де-Толли не было на это, ни власти главнокомандующего, ни авторитета РУССКОГО офицера. Он сам был "немец" (потомок шотландцев осевших в Прибалтике). Не любил независимого Михаила Богдановича и брат царя Константин Павлович. Все интриганы шли к нему с жалобами на командующего первой Западной армией...

... Армия, в течение двух месяцев почти без боёв уходившая на восток, окончательно изнервничалась в неведении. Положение Барклая-де-Толли с каждым днём становилось всё труднее. Всё чаще он слышал за спиной слово: "Изменник!". Но он не был изменником, и он по-своему любил свою Родину - Россию.

НАЗНАЧЕНИЕ КУТУЗОВА ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ

Утром 17 июля в доме Безбородко на Фонтанке открылось собрание народного ополчения. Император Александр своим Указом разрешил собирать народные городские, уездные и губернские ополчения для отпора врагу. Господа уездное дворянство, съехавшееся в столицу, обрадовались случаю почесать языки, поговорить не только о военных делах, но и обо всём, что ударит в хмельную голову. На следующий день, вволю наговорившись, они избрали вечером начальника Петербургского ополчения. Все единогласно проголосовали за генерала М.И. Кутузова. Начальником Московского городского ополчения дворяне так же избрали Михаила Илларионовича. Хотя сами по себе эти должности были не высокими, но их выборность точно указывала кто у дворян в авторитете. Царю Александру ничего не осталось, как собрать Высший Совет государства с одной повесткой: выборы Верховного главнокомандующего. Совет так же указал царю на М.И. Кутузова. В эти тревожные для столицы дни пришла неожиданная и радостная весть: генерал-лейтенант Витгенштейн и генерал-лейтенант В.П. Коржавин разбили у местечка Клястицы французского маршала Удино. Особенно отличился отряд генерал-лейтенанта Василия Петровича Коржавина, внёсший самый большой вклад в победу. Французы отошли к Полоцку.

- Вот те на: знаменитые генералы отступают, а неизвестные бьют французов!

- Да, все "буки" - Барклай, Багратион, Беннигсен ничего не могут поделать, а этот "веди" - Витгенштейн побил. Вождь. Спас Петрополь! И тоже не русский. - Нет, он русский: у него мать урождённая княжна Долгорукова... Петербург повеселел.

29 июля Михаил Илларионович был возведён царём в княжеское достоинство с титулом "светлости". Но и в этом указе была плохо скрываемая издёвка Александра Первого. В указе Сенату говорилось: "... возводим мы его с потомством". А какое же потомство у М.И. Кутузова, когда он самую младшую дочь Катеньку недавно отдал замуж за молодого полковника Кудашёва? Был сын, первенец, да сонная кормилица приспала - навалилась на младенца пышной грудью, и ребёнок задохся. Супруга, Екатерина Ильинична не желала сама кормить: "Фи, молоко течёт. Ни платье надеть, ни в театр!"

... Необходимость единого командования назрела окончательно, была всем очевидна. Начальник штаба первой Западной армии генерал-майор Алексей Петрович Ермолов писал царю: "Дела с каждым днём становятся всё хуже и хуже. Войска недовольны до такой степени, что ропщут уже солдаты; они не имеют никого доверия к их главному начальнику. Нужен другой главнокомандующий, один над обеими армиями (лучше над всеми четырьмя)... иначе Россия погибнет!"

Выхода у Александра не было - народ ведь не просил царя стать во главе вооружённых сил. И уступая мнению дворянства, Совета он назначил М.И. Кутузова верховным главнокомандующим всеми армиями и флотами.

В воскресенье, 11 августа, у дома Кутузовых с утра толпился народ. И вот из парадной двери дома вышел в скромном мундирном сюртуке без погон, в белой бескозырке с красным околышком светлейший князь М.И. Кутузов. Все мужчины обнажили головы перед прославленным, убелённым сединами русским полководцем. Раздались крики: "Ларивонович, спаси нас!

- Храни тебя господь!

- Гони проклятущих немцев из штаба!

- Батюшка родненький, побей супостата!

- Ты одна наша надежда!

- Не допусти погибели России!..

Царь-император ещё два дня назад отбыл в Швецию с дружеским визитом королю этой страны. Он не хоте провожать Кутузова, полководца проводил народ.

"ПРИЕХАЛ КУТУЗОВ БИТЬ ФРАНЦУЗОВ"

Шумные многолюдные проводы взволновали Михаила Илларионовича. Его глубоко тронуло это искреннее выражение любви и доверия к нему народа. У него из головы не выходили петербургские проводы...

... Александр предостерегающе сказал Барклаю: "Помните - у меня одна армия, а другой у меня нет!" Глупец! Он думает, что армия - это всё! Александр, чужой в стране человек, не понимает, не хочет принимать в расчёт, самую главную силу, самое большое богатство - народ.

Армия отступала в глубь страны, после двух дней героической обороны был оставлен Смоленск. Она отважно отбивалась от превосходящего по численности вдвое врага. А народ боролся с захватчиками по-своему: уходил в леса и болота, на каждом шагу подстерегая непрошенных гостей с топорами, вилами, косами. Как не тяжела была подневольная крестьянская жизнь, а под иноземное рабство идти не хотели. Захватчики попрали православную нашу веру. Они в православных церквах устраивали склады и конюшни, убивали священников. Потому народ прозвал Наполеона - "антихрист!" Никакого любования французами народ не допускал. Это у некоторых дворян были бюсты Наполеона, головные уборы - в виде треуголки, как у "Паполеона". В низу всё было проще и жёстче. На защиту Родины поднимался весь народ.

Приезд Кутузова вызвал в армии всеобщее ликование. Какой-то остряк удачно сочинил: "Барклай-де-Толли - не нужен боле -

Приехал Кутузов бить французов!"

Это двустишие вмиг пронеслось по всему лагерю и стало повторяться на каждом шагу. Раздавались голоса:

- Теперь держись, Франц-Полиён, Михайло Ларивонович с вами прохлаждаться не будет, а раз-два - и пожалуйте бриться!

Он по-суворовски: канители тянуть не будет!"

Во многих полках и батальонах Кутузова знали по старой совместной службе. Старослужащие рассказывали молодым о двух смертельных ранениях Кутузова. Будучи ещё 25-летним подполковником, командиром батальона он получил смертельную рану в правый висок. Правый глаз вытек. Кутузова положили в палатке умирать. Второй раз пуля пробила правую щеку и вышла через затылок. Врачи были бессильны, что-то сделать. Михаил Илларионович выжил назло всем недругам своим. Эти два факта медицина объяснить не может до сей поры. Екатерина Вторая послала генерал-майора Кутузова лечиться во Францию. Там лечащий врач сказал: "Я ничего не понимаю в истории болезни с этим генералом. Если он выжил, то значит, Создатель бережёт его для чего-то значительного в Истории! Бог дважды воскресил его из мёртвых! Другого ответа я не нахожу".

... Тысячеустая молва подхватила и разнесла по лагерю первые слова, сказанные Кутузовым в местечке Царево-Займище. Светлейший князь проходил с Барклаем по фронту выстроенного для встречи главнокомандующего почётного караула первой роты лейб-гвардии Преображенского полка. Глядя на рослых, рыжих преображенцев, Кутузов как бы про себя, но чтобы услышали окружающие, сказал: - "С такими молодцами - и отступать!" В этой фразе было много смысла и души: и укор, и сожаление, и удивление... Эти слова быстро разнеслись по армиям и резко повысили дух солдат и офицеров.

Армия отступала уже два месяца. Она начала уже сомневаться в своих силах и возможностях. И одна эта фраза победоносного полководца, своего, родного, русского человека, вернула армии веру в себя. Кутузов окрылил армию одной фразой. И сразу послышался ропот: "Право слово, что мы - не русские? Что мы трусы?"...

Все генералы, вся свита были в парадной форме, при орденах, а на Михаиле Илларионовиче - сюртук без эполет, да ещё нагайка через плечо. И ехал он не накаком-нибудь кровном жеребце, а на гнедой, невзрачной, спокойной кобылёнке, не как новый главнокомандующий, "новая метла", а как свой, давнишний родной человек. Будто он был всегда со всеми ими от самой границы, будто шагал он в зной и непогоду по белорусским лесам и пескам, с болью в сердце отдавал врагу русскую землю и вместе со всеми клял этих сановных немцев-иноземцев (в большинстве изменников России), что наплодил в армии белобрысый царь.

Уезжая из Петербурга, Кутузов полагал, что с потерей Москвы будет потеряна Россия. Поэтому о дальнейшем отступлении он не хотел и думать. А теперь выяснилось, что резервов нет, ружей англичане не поставили. Московское ополчение, десять тысяч человек, - без единого ружья используется в качестве санитаров. Хотя и санитары, ох-как, нужны.

Не хватает патронов, снарядов, шанцевого инструмента. Не собрали под Москвой "вторую стену" из 80 тысяч ополченцев, как обещал генерал-губернатор Москвы граф Ростопчин. Противник по прежнему имеет двух кратное превосходство в людях и пушках... Придётся отступать. Кутузов остановился у стола с картой и сказал себе: "Что ж, матушка Россия не клином сошлась! Есть где расшагаться! Адъютант понял: боя у Царева-Займища не будет.

Армия продолжила отступление к Москве. А Кутузов тем временем сформировал свой штаб. Начальником штаба объединённых армий Александр Первый навязал главкому генерала Беннигсена. А остальных немцев Кутузов отправил в Петербург в царскую квартиру. Теперь его окружали преданные ему люди.

Начальник штаба барон фон Беннигсен с помощниками выбрал позицию для генерального сражения близ села Бородино, что в 13 км от города Можайска. Позиций без недостатков не бывает, но эта имела то преимущество, что на расстоянии 6 вёрст близко сходились две дороги, ведущие на Москву. Наполеон всё время напирал по Ново-Московской (на своём левом фланге). А русские войска двигались по Старой Московской дороге (на правом фланге Наполеона). Кутузов беспокоился за свой правый фланг и усилил его до предела. За рекой Калача он поставил второй пехотный корпус генерала Багговута (10500 человек, 24 орудия), четвёртый гренадёрский корпус великого князя Романова-Долгорукова (14000 солдат и офицеров, 24 орудия) и шестой корпус генерала от инфантерии Дохтурова (10 тысяч человек, 24 орудия). За ними, во второй линии расположились три кавалерийских корпуса: второй кавкорпус генерала Корфа (3600 сабель), третий кавкорпус генерала Крейца (3800 всадников) и четвёртый кавалерийский корпус генерала Сиверса (4000 человек). На самом правом месте правого фланга в секрете Кутузов замаскировал первый кавалерийский корпус генерала от кавалерии Уварова (3000 сабель) и казачий корпус генерала от кавалерии М. Платова (5700 человек). Левый фланг заняла вторая армия П.Багратиона. Она состояла из 7-го корпуса Н.Н.Раевского (11 тысяч человек, 24 орудия) и 8-го корпуса Бороздина (14 тысяч человек, 24 орудия). Кутузов усилил армию третьим корпусом Тучкова-1-го (10000 человек). Он скрытно разместил этот корпус на своём левом фланге в Утицком лесу, в качестве "запасного полка резерва". Но Беннигсен вечером случайно обнаружил дивизии в лесу и, ругая командиров дивизий и корпуса, заставил выстроить соединение на открытом месте (грудью под снаряды врага). Кутузов об этом узнает только после войны. Поэтому скрытый удар по правому флангу врага не был осуществлён, а третий корпус Тучкова -1-го понёс неоправданные потери. Вместе с пятым гвардейским корпусом генерал-лейтенанта Лаврова (14 тысяч человек), который располагался за армией П.И. Багратиона и был в резерве всего в русских армиях было 106 тысяч человек, 654 орудия. Да плюс ещё 13 тысяч смоленских и московских ополченцев, с пиками на вооружении. Наполеон привёл на бородинское поле 136 тысяч человек, 690 орудий. Но Кутузову разведка доложила, что у императора Франции 190 тысяч человек. Из этого количества войск он и строил свои планы.

Михаил Илларионович сознательно ослабил левый фланг своей армии в виде приманки. А если Наполеон двинет на него свои главные силы, то он с правого своего фланга Багратиону войск добавит. На первом этапе главное - что бы вражеские силы по новой Московской дороге не прорвались - (на правом фланге русской армии).

Главную квартиру Кутузов устроил в господском доме деревни Татариновой, брошенной хозяевами. Работы было много. Не справлялись с задачами тыловики. Поэтому Михаил Илларионович сместил генерал-майора Витвицкого с поста главного квартирмейстера объединённой армии и назначил на его место полковника Толя. Последнего он отлично знал по кадетскому училищу, (когда был начальником училища). Толь у него выпустился с серебряной медалью.

Армия обустраивалась у Бородина и других населённых пунктах лишь два дня. 24 августа, в полдень, на большой почтовой дороге за Бородином показалась от Колодезного монастыря наша кавалерия арьергарда (заслона). Все приготовились увидеть французов. Слева послышались выстрелы: это наши егеря, рассыпанные цепью по правому берегу Колочи, встречали неприятеля ружейной стрельбой, которой они были не рады и потому - спешились. Французы (в данном случае это были итальянцы из четвёртого корпуса вице-короля "Италийского", пасынка Наполеона Бонапарта Евгения Богарне). Они оттеснили наших егерей и даже по мосту переправились через Колочу. Три полка егерей не могли сдерживать долго весь 4-й корпус Евгения Богарне вместе с итальянской гвардией. Итальянцы так увлеклись преследованием русских егерей, что их медвежьи шапки гвардии оказались на правом берегу реки Колочи. По ним нанесли удар моряки-балтийцы из гвардейского экипажа. Они оттеснили итальянцев и подожгли мост. Вскоре все поля и взгорья были полны итальянцев в синих мундирах. Егеря и моряки отошли...

... У деревни Шевардино шёл горячий бой отряда Горчакова и дивизии А.Ю. Чабина с солдатами из первого французского корпуса маршала Даву...

Михаил Илларионович диктовал диспозицию к бою. Услышав выстрелы, он заторопился. Перестрелка разгоралась и, временами, местами шли упорные бои.

- Надо поехать посмотреть! - поднялся Кутузов.

- Запрягайте коляску! - крикнул в окно адъютант полковник Кудашёв.

- Нет, мне коня! - нетерпеливо махнул рукой главком. Кутузов сел на коня и в сопровождении другого адъютанта полковника Кайсарова и ординарцев поехал к деревне Семёновской, избы которой ещё в первый день разобрали на усиление флешей (деревянно-земляные укрепления в виде треугольника, открытые с тыла). Наполеон всё-таки напал на выдвинутый левый фланг. Это хорошо. Посмотрим, как пойдёт дело дальше. Назад Кутузов возвращался на коляске, малость притомился. Главком, уже не молодой человек, слушал враз затихшее поле завтрашней битвы. Он услышал в тишине, как колёса коляски пропели тоскливую мелодию клавишами моста. Эта мелодия болью отдалась в его сердце. Он сунул руку под сюртук и стал массировать заколотившееся сердце. Спать он уже не мог. Провалявшись, часок в кровати, он почувствовал, что сердце отпустило. Встал, зажёг свечу. А через несколько минут весь старый двухэтажный господский дом ожил - в нём заговорили, заходили люди, поднялась суета. За господским "дворцом" проснулись все дома деревни. Главнокомандующий решил перебраться ближе к полю предстоящего боя. Вскоре он переехал в деревню Горки...

Наполеон наводил мосты через реку Колочу, искал броды, теснил егерей. Вскоре они все собрались у Шевардинского редута (земляное укрепление в виде пятиугольника). Массы французской пехоты 1-го пехотного корпуса маршала Даву (40 тысяч человек, 148 орудий, пять пехотных дивизий) двигались на Шевардино. Пороховой дым затягивал сероватым облачком опушки Утицкого леса. Поэтому враг не сразу обнаружил третий корпус Тучкова-1-го, а только на следующий день. К грому пушек, шипенью и свисту гранат присоединился непрерывный треск ружейной стрельбы. Казалось, будто кто-то громадный ломает лес, и щепки с визгом и воем взлетают на воздух.

Вечерело. Французские ядра вскоре зажгли дома в деревне Шевардино. Вот на одной, а затем на другой, третьей крышами показались дымки, а затем и пробилось пламя огня. Кутузов сел на разборный стульчик и оглядывал поле битвы. Он видел, что на лицах солдат и офицеров была написана решимость. Он сидел, точно нянька в саду, когда в стороне играют дети. Только игры были чрезвычайно опасными... Французы усилили натиск и овладели Шевардинским редутом. Князь Пётр Багратион взял из резерва армии вторую гренадёрскую дивизию (7800 человек). Сквозь гул орудий раздалось дружное "ура", и над редутом снова заколыхались русские знамёна. Французы отошли. Михаил Илларионович написал записку отчаянному Багратиону: "Князь Пётр, прошу Вас, очень не ввязывайтесь. Берегите людей!" Через полчаса Кутузов получил ответ: "Держусь, Михайло Ларионович. Никто, как Бог!" Наступила темнота, бой закончился. Небо чертили огненно-яркие ядра.

Теперь у Кутузова сомнений не оставалось: противник на нашем левом фланге ввёл в сражение крупные силы. Наступать он будет здесь. А этого, голубчик Боунопартий, нам как раз и надо. А вот и Горки. Точнее, место, на котором ещё четыре дня тому назад стояла богатая, весёлая деревня. А теперь только торчали трубы с печами да уцелевшие кусты и деревья указывали, где были дворы. Солдаты разобрали Горки на дрова - всё равно сгорят в бою, как сгорело Шевардино. И только с краю, у оврага, уцелел один двор - дом, сарай и амбар. Их оставили для нужд штаба. Михаил Илларионович вылез из коляски и пошёл на холм. Казак нёс за ним раскладную скамейку. Из колясок, дрожек вылезли генералы. Штаб-офицеры, ехавшие верхом, слезли с коней...

... Кутузов глянул в подзорную трубу на Шевардино. Там темнели плотные четырёхугольники французской пехоты и десятки пушек. В планах Кутузова Шевардино свою роль сыграло. Оставить в тылу и на флангах земляное укрепление Наполеон не мог. Корпус Даву он подкрепил вторым корпусом маршала Нея (18 тысяч человек) и восьмым корпусом маршала Жюно (20 тысяч человек). А ещё на правом фланге император Франции разместил поляков маршала Понятовского, (12 тысяч штыков и сабель, 48 орудий) преданных и благодарных ему за создание Великого Герцогства Варшавского.

На небольшом участке земли Наполеон собрал в кулак 79 тысяч пехоты, 16 тысяч кавалерии и более 300 орудий. В резерве Наполеон держал Старую гвардию маршала Лефевра (13 тысяч человек), Гвардейскую кавалерию маршала Бессьера (6 тысяч сабель и палашей) и Молодую гвардию маршала Мортье(12500 человек). А так же лучших артиллеристов Резервной артиллерии маршала Сорбье - 119 орудий. У князя П.И.Багратиона было под командой 33 тысячи пехоты, три тысячи кавалерии и 150 орудий. Наполеон планировал прорвать левый фланг русских войск и зайти в тыл первой армии Барклая-де Толли. На это Кутузов и рассчитывал. Но по ходу боя он постоянно будет подкреплять свой левый фланг, и слать Багратиону войска, как бросать поленницы дров в разгоревшийся сверх всякой нормы котёл сражения...

Из французского многоголосого и разномастного стана доносились отдельные выкрики. Это офицеры зачитывали приказ Наполеона перед боем: Наполеон любил слово и любил пустить пыль в глаза. Внизу, через глубокий овраг, стояли полки шестого корпуса Дохтурова и второго кавалерийского корпуса Корфа. В линиях русских войск царила тишина. На нижней батареи возле Горок Кутузов увидел командующего центром армии генерала М.Б. Барклая-де-Толли (командарм объединил две армии в одну и принял на себя командование обеими). Он был в белом парадном мундире с синей лентой через плечо и тремя большими орденами. "Зачем делать из себя такую заметную мишень?" - подумал Кутузов. Он прекрасно понимал самочувствие Барклая. Отстранённый от командования армией он хотел смыть кровью все обвинения: "изменник", "предатель"... Барклай хочет показать себя патриотом и отважным воином. Но без должности он не остался. Кутузов назначил его командующим центром позиции русских войск....

Томительно тянулись последние минуты перед боем. И вот на куполе бородинской церкви блеснул первый солнечный луч. "Солнце встало, сейчас начнётся!" - сказал кто-то из генералов. И тотчас же на правом фланге ударила французская пушка: вице-король повёл свой 4-й корпус на незащищённое село Бородино. А на левый (князя П.И. Багратиона) фланг обрушился целый ливень арт-огня, изрыгаемого из трех сот орудий французов. Русские артиллеристы стали отвечать. Начался бой.

СТОЯТЬ! ПОКА НЕ УБЬЮТ!!!

По позициям били свыше восемьсот орудий (с обеих сторон) беспрестанным огнём и грохотом, который слился в непрерывный устрашающий гул. Земля тряслась и, временами от близких разрывов ядер, ходила ходуном, надвигалась на защитников России. Назад отливов не было. Орудия били по всей шестиверстовой линии. Но из 500 пушек задействованных Наполеоном в сражении, 300 орудий били в одно место - Багратионовы (Семёновские) флеши. Наполеон окончил с отличием артиллерийское училище и был мастером в управлении арт-огнем. Вот одно ядро пробило купол бородинской церкви. Затем попали - второе и третье. И вот уже купол свалился на землю...

- Егеря бегут!

- Бородино взяли! - с тревогой заговорили генералы за спиной Кутузова, стоящие здесь же, на Горицком кургане. Михаил Илларионович не пошевельнулся: Бородино - пустяки. Да разве мог один полк гвардейских егерей противостоять всему корпусу принца

Евгению Богарне?

На левом фланге орудийная перестрелка слилась в протяжный вой. Сквозь пушечный грохот и перекаты ружейной стрельбы Михаил Илларионович слышал, как за его спиной начальник его штаба Беннигсен что есть мочи кричал в ухо Толю: "За левый фланг я не ручаюсь, через час французы сметут его. И французы пожалуют к нам на Горку. Пойду, проверю лошадь, я не хочу попадать в плен!"

Слова генерала явно предназначались фельдмаршалу Кутузову.

(Звание "фельдмаршал" Кутузов получит позже, но за победу при Бородине). Он был погружён в шум боя и не обращал внимания ни на пересуды генералов и адъютантов, ни на свистящие над головой ядра. Через час, когда Багратион отбил три атаки маршала Даву, Кутузов подозвал адъютанта, капитана Панкратьева, и послал его к Коновницыну с приказом выйти из Утицкого леса и поддержать восьмой корпус Бороздина. Коновницын со своей третьей дивизией стоял на видном со всех сторон пригорке и понёс потери - более тысячи убитыми. Но генерал выполнил приказ и ударил во фланг французам. И четвёртая атака Даву была отбита с большими потерями. Маршал попросил подкреплений у Наполеона. Император дал Даву в подчинение третий корпус маршала Нея и восьмой корпус маршала Жюно. Общей численностью 38 тысяч солдат и офицеров.

Кутузов приказал снять правофланговый 6-й корпус Дохтурова (11 тысяч человек) и передать его в распоряжение Багратиона. Помощь подошла вовремя шестую атаку совместными усилиями отбили с большим уроном для врага. Но и русские войска понесли большие потери. Кутузов приказал 2-му корпусу Багговута встать на левом фланге и поступить в распоряжение Багратиона.

Дым от орудийных выстрелов, пыль, поднятая сотнями тысяч ног, копыт, иссиня-жёлтыми клубами повисли над полем боя, скрывая воюющих. Иногда порыв ветра на секунды разрывали эту непроницаемую завесу. Тогда можно было Кутузову, в зрительную трубу, рассмотреть синие колонны французской пехоты, сверкающие на солнце сталью штыков. Или увидеть: жёлтые, белые, синие, тёмно-красные эскадроны кавалерии. Они блестели разноцветными касками, латами, саблями, палашами. Они покрывали большое бородинское поле.

Ни ружейных выстрелов, ни взрывавшихся зарядных ящиков, ни топота сотен тысяч людских и конских ног, ни барабанного боя. Ни криков сражающихся, ни воя раненых не было слышно: всё покрывал один сплошной, не смолкавший не на минуту пушечный гром. Даже здесь, в Горках, говорить нормально было нельзя - приходилось кричать: батареи стоящие ниже, и пушки Центрального редута ("Батарея Раевского") - вели беглый огонь по врагу. Свита Кутузова с тревогой смотрела на левый фланг. Все зрительные трубы были обращены туда, где решался исход сражения. Кутузов сидел на скамейке. Гранаты лопались в воздухе, ядра гудели, сыпались со всех сторон, бороздили землю рикошетами. А главнокомандующий сидел спокойно. Он почти не смотрел в трубу или прикладывал трубу к невидящему глазу. Он слушал битву. Внимательно слушал её и по малейшим, лишь ему понятным звукам, шумам и грохоту представлял положение дел в центре позиции и на флангах. Главком Кутузов сидел преспокойно - так казалось со стороны. Он оставил трубу - нечего народ дурить - этот приём уже в войсках изучили. Он ждал донесений от ординарцев.

Внешне спокойный, выдержанный, не привыкший делиться ни с кем своими мыслями, а тем более в бою, Михаил Илларионович молчал. Он переживал в одиночку то, что другие привыкли выплёскивать наружу. Да как выплёскивать?! Бог от стыда уши закрывал. Кутузов подозвал в себе адъютанта и генерала от кавалерии Платова. Первому он приказал взять из резерва две отборные роты егерей, обученных, накормленных, вооружённых на деньги великого князя Всероссийского А.И. Романова-Долгорукова. Ружья сделаны по спецзаказу тульскими умельцами: были нарезными, двух ствольными, а посередине длинны - ружья складывались пополам. В дуло вставлялись два патрона, и перезарядка занимала всего 35 секунд. Это тульские изобретатели изготовили 800 двуствольных оружий и столько же двуствольных аналогичных пистолетов. Ими оснастили спецбатальон резерва армии. И вот его-то Кутузов отправил с генералом Ермоловым отбить "Батарею Раевского" - Да, голубчик, сделайте милость. Порвите мундиры французские о русские штыки!" - За мной! Вперёд!!!" - прокричал своим могучим басом Алексей Ермолов и повёл батальон на врага. Обстреляв бегло итальянцев, выпустив каждомый по четыре пули, егеря взобрались на курган, где почти не осталось противника и взяли в плен три десятка солдат, трёх офицеров и одного генерала - Бонами. Правда, по ошибке приняли его за короля Неаполя маршала Мюрата. Кутузову так и доложили, мол, самого Мюрата взяли в плен. Главком рассмеялся. Уж сколько раз ловили и "Мюрата" и "Даву", и, пару раз, самого "Наполеона"! он дал указание, чтобы пленного генерала допросил начальник Главного штаба Беннигсен. Затем, подозвав адъютанта, и приказал ему: "Гвардию - Измайловский, Литовский и Финляндский полки - к Багратиону!" Гул нарастал до одурения, у всех болели головы, никто не слышал другого. Кутузов приказал 4-й образцовый гренадёрский корпус великого князя Всероссийского Александра Ивановича Романова-Долгорукого переместить на левый фланг и встать за войсками князя Багратиона.

Тем временем Наполеон выдвинул гвардейскую резервную артиллерию маршала Сорбье (119 орудий), поставив её на Шевардинскую возвышенность, и приказал бить по русским войскам КАРТЕЧЬЮ. Второй корпус Багговута, прибывший на помощь войскам Багратиона, таял на глазах. Французы бросились в штыки. С ними отчаянно бились багратионовцы - весь левый фланг.

Это была восьмая и последняя атака на багратионовы флеши. Случилась трагедия - любимец и хранитель суворовской "Науки побеждать" князь Пётр Иванович Багратион был смертельно ранен. Ядром ему оторвало ногу по колено. Это породило ропот в войсках, они отступили и французы, наконец-то взяли "Багратионовы флеши".

В это время Кутузов услышал шум в тылу и на своём правом фланге. Это его восьмитысячное кавалерийское соединение ударило по итальянцам опрокинуло кавалерийскую бригаду генерала Милиссано и гнало её и рубило. Наполеон не на шутку встревожился. Он приказал прекратить наступление и стрельбу на всех направлениях. На свой левый фланг он направил "Молодую гвардию" - 11,8 тысяч отборного войска. Тишина обрушилась неожиданно, как снег на голову. Всё замолкло на два часа. Кутузов слушал тишину. Вдали, на правом фланге русских раздавались выстрелы, отдельные слова команд были слышны, но не чётко - слов не разобрать. Главком знал пять(!) иностранных языков (не считая татарский: он был женат на казанской татарке из знатного рода), но разобрать слова не мог. Он был недоволен. Генерал Уваров не применил ни одной из 24 пушек, не завязал боя с "Молодой гвардией". А Донской атаман Платов увлёкся обозом и магазинами маркитанток - бери бесплатно всё твоё! Когда они прибыли с красными, разгорячёнными боем и вином лицами, он им махнул рукой и ничего не сказал. И правофланговый манёвр исполнили плохо. Забегая вперёд скажу, что по итогам сражения лишь два генерала не получили наград. (Это - Платов и Уваров прим. - автора). Да ещё Дохтурову царь отказал в награде.

Кавалерийский рейд сделал большое дело: на два часа остановил бойню! За расстрелянным корпусом Багговута встал лучший в армии 4-й гренадёрский корпус великого князя Романова-Долгорукова. Русские лишь отступили метров на 400 - 500 (чтобы не долетала картечь) и стояли так же монолитно и уверенно, как в начале сражения.

Генерал-лейтенант Романов-Долгорукий слез с коня и, ведя его за собой, пошёл вдоль строя. Увидев знакомого капрала, он громко заговорил с ним: - Здорово, капрал Матросов. Поди, ядрам кланяешься? - Никак нет, ваша светлость. Чего ядров не видали чтоля. Вот у меня тёщя была так она меня скалкой так метелила, уж так метелила, что я неделями в себя приходил. Вот от скалки страх был. А снаряд что от? Прилетит и убьёт тебя и всё, ты покойник. Нет, тут я, наоборот, на цыпочки встаю, чтобы снаряд мне лысину причесал. А он всё не летит в мою сторону. Видно чувствует француз, что я от скалки сильно настрадался. Жалеет меня".

Раздался дружный хохот. "Ничего бойцы, скоро в атаку пойдём и француза прогоним, - сказал великий князь. Он ходил вдоль строя и вглядывался в лица солдат и офицеров. Глаза у них горели огнём. Держались они спокойно и уверенно. "Да, русский солдат есть самый лучший солдат в мире. Только его беречь надо. По-человечески с ним обращаться!"

Тем временем Наполеон пришёл в себя. Рейд кавалерии русских застал его врасплох, но никаких существенных потерь он французам, итальянцам не принёс. Подошёл начальник гвардейской артиллерии маршал Сорбье и сказал: "Мой император у нас ядра заканчиваются и картечи мало. Обоз к ночи подвезут". Наполеон аж подскочил, словно ужаленный с барабана, на котором сидел. "У меня весь расчёт строился на артиллерию, а теперь что? Как прикажете воевать?! Анархию развели? Канальи! Ну, что же у меня есть конница Мюрата. И вся резервная кавалерия Мюрата (все четыре корпуса генералов Нансути, Монбреня, Груши, и Латур-Мобура), все 16,7 тысяч сабель и палашей ринулись на встречу 2-му, 3-му, 4-му кавалерийским корпусам и 1-й гвардейской кирасирской дивизии генерала Депрерадовича русского войска. Русских кавалеристов было 13 тысяч человек, но дрались они с таким остервенением, удалью и мастерством, что полностью разгромили кавалерию французов. А сами, же потеряли убитыми пять тысяч человек. Ещё столько было раненых, но они, почти все, остались в строю. Это была первая локальная победа над Наполеоном. В этой кровавой сечи сошлись французские, прусские, польские, саксонские, вестфальские, баварские, португальские эскадроны. Русские показали себя отменными кавалеристами. В гвардейских полках служили только дворяне, и они показали своё индивидуальное мастерство, слаженность и умение взаимодействовать разными сотнями и полками и... ЛЮБИТЬ свою РОДИНУ! Кавалергардский, Лейб-гвардии Кирасирский конный полк, Кирасирский его величества полк показали удаль, отвагу, превосходящее мастерство! Они уничтожили два корпуса, или 50% кавалерии Мюрата. Но погибли сами, погибли, как герои... А кавалерия Наполеона была полностью разбита... С Мюратом едва осталась потрёпанная и морально подавленная тысяча вояк.

- Солнце село за лесом. Смеркалось. Русские войска стояли плотными рядами. Противник так и не пробил брешь в его левом фланге, а зубы обломал... Кутузов написал письмо супруге: "С Божьей помощью мы сегодня одержали победу над Бонапартом. Я жив и здоров..."

НАПОЛЕОН УДИВЛЁН...

После того, как Наполеону доложили, что его кавалерия полно- стью разбита, он пришёл в ярость. Русские стоят? Им ещё мало? Так дайте же им огня! 117 орудий гвардейской артиллерии вывели из резерва на Шевардинскую возвышенность. И уже 430 орудий открыли огонь по левому флангу русских, командование над которыми принял генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров. Артиллеристы старались, как могли. Два часа они били по русским позициям. Ветер относил дым и огарки от пороховых картузов на людей и пушки. Орудия закоптились и стали чёрно-сизыми. Артиллеристы походили на трубочистов. Подошёл начальник гвардейской артиллерией маршал Сорбье и доложил Наполеону, что ядра и заряды заканчиваются. Не дожидаясь, когда Наполеон придёт в ярость, он быстро доложил, что к ночи подойдёт большой артобоз. Наполеон подавил свой гнев и сказал: "Тогда остаётся закончить бой. Русские стоят, не побежали?" - Стоят, Ваше императорское высочество - был дружный ответ генералов.

День прошёл, пролетел, как один миг. Солнце закатилось. Надвинулся хмурый, холодный вечер. Поле боя сильно дымилось и не хотело затихать. Гром сотен орудий умолк, но его сменили предсмертные крики умирающих и стоны десятков тысяч раненых. Пригорки, долины, пашни, перелески, овраги были полны трупов людей и лошадей, разбитых зарядных ящиков, лафетов и повозок. Земля покрылась ядрами, осколками картечи и гранат, словно градом после неистовой бури. Лица всех солдат и офицеров почернели от пороховой копоти, голода, изнеможения. Их разноцветные мундиры сделались одинаково похожими и стали серыми от пыли и бурыми от крови.

Для Наполеона было всё как всегда после кровавой бойни. Но вместе с тем было всё по-иному. У его ног не складывали пёстрых, шелковых клочков неприятельских знамён и штандартов. Мимо императорских палаток не тарахтели десятки захваченных орудий, не тянулось с поля боя потрясённое масштабами поражения многотысячное стадо пленных, с суеверным ужасом смотрящих на Наполеона.

По числу пленных всегда судили о победах, а сегодня за весь день - стыдно сказать! - их едва набралось семьдесят человек. Кроме гвардии, которая проскучала за спиной императора весь день и потому сохранилась в полном порядке, все дивизии и полки "великой армии" оказались перемешанными и расстроенными. Остатки кавалерии представляли странную смесь: медная маска кирасира очутилась в одном ряду с конфедераткой польского улана и меховой шапкой конноегеря. Адъютанты и ординарцы не могли найти своих генералов. Тогда как в русском лагере царили порядок, дисциплина и субординация.

Когда артиллерийская дуэль закончилась, император спустился с Шевардинского холма к Семёновскому, чтобы самому осмотреть этот вспаханный снарядами кусочек поля боя. Никогда оно не имело столь ужасного, мрачного вида. Наполеон заставлял переворачивать трупы, чтобы посмотреть, чем убиты люди. И, как артиллерист, получал полное удовлетворение: многие из них были поражены картечью. На одном из редутов император застал человек 80 пехотинцев с пятью офицерами. Старшим был офицер в звании капитан. Наполеон спросил его: "Почему вы не присоединились к своему полку?" - Весь полк здесь, ваше величество - ответил офицер. - Кто это? - раздражённо оглянулся, ничего не понимая, император. - Вот они, ваше величество, - с достоинством ответил капитан, указывая на трупы, завалившие своими телами взятый редут.

Необычным и странным был также сегодняшний, угрюмый бивак: голодные, измученные, продрогшие на холодном ветру, войска были вынуждены располагаться без воды и хлеба среди трупов, на голой земле, пропитанной кровью. Всюду царило уныние. Солдаты были подавлены пережитым. После стольких трудностей и лишений похода, после стойкости и отваги, выказанной в сегодняшнем бою, - в результате не победа, а побоище с невиданным ранее в истории количеством жертв. Французы потеряли только убитыми 42 тысячи солдат и офицеров. Одних генералов - 12 человек. Будущее им виделось в мрачном свете.

Безмолвие заменило прирождённую французскую весёлость - не слышалось ни песен, ни шуток, ни острых солдатских словечек...

Великий князь А.И Романов-Долгорукий объявил в своём корпусе о том, что завтра они пойдут в наступление. Все в это поверили, поскольку корпус был весь день в резерве и половина гвардейских полков также Кутузов придержал в резерве. В корпусе развели костры, внештатные кашевары варили кашу, а солдатские запевалы затянули грустные народные и солдатские песни. Скоро и в других корпусах запели песни...

В это время Наполеон диктовал текст очередного бюллетеня. Он был ещё более лжив, чем предыдущие. Император сообщал читателям преувеличенные потери русских (60 тысяч только убитыми, из них 30 генералов) и преуменьшенные свои потери (26 тысяч убитых и столько же раненными). На самом деле Наполеон потерял убитыми 42 тысячи солдат и офицеров. Одних кавалеристов в сече погибло и смертельно ранено было 13 тысяч человек - почти вся кавалерия полегла при Бородине. Но скрыть фамилии генералов он не мог. Их знала вся Франция. И скрепя зубами Наполеон продиктовал список погибших генералов. Три дивизионных генерала: Монбрюнн, Коленкур (брат посла Франции в России) и Шастель - и девять бригадных: Ромеф, Ланабер, Марион, Компер, Гюар, Плозони, Дамас, Бессьер и Жерар; ранено четырнадцать генералов дивизионных и 23 бригадных. Таковы были потери "великой армии".

ГОРЬКАЯ ПРОЗА

А потом был отход русской армии, совет в Филях, оставление и сожжение Москвы, знаменитый кутузовский фланговый марш-манёвр и стояние в Тарутинском лагере. Героическая оборона городка под названием Малоярославец, победы русских под Красным и пленение остатков некогда великой армии при реке Березине.

Ещё перед Смоленском пошёл снег. Ранний снег внёс ещё большее расстройство в среду полуголодного воинства. Наполеон послал своего адъютанта полковника де Альбиньяка посмотреть, что происходит в арьергарде (в конец колонны). Полковник вернулся и доложил, что только итальянская гвардия похожа на воинскую часть, в остальных - полный беспорядок: солдаты не слушают приказы офицеров, офицеры не слушаются приказов генералов. "У генерала Матье свои же солдаты украли ночью из-под головы ранец с драгоценностями". - Полковник, я не посылал вас собирать сплетни! - грубо оборвал своего адъютанта император. Он был взбешён. За долгие годы боевого пути его уши привыкли к победным реляциям, а не к такой грубой и горькой прозе.

Из-за грубых просчётов адмирала Чичагова Наполеону удалось проскользнуть между русскими войсками и, вместе с гвардией, переправиться через реку Березину. В Орше император реорганизовал остатки "великой армии": корпус Даву был сведён в три батальона по 700 человек каждый (в Россию маршал привёл 50 тысяч человек), войска вице-короля Евгения Богарне - в два батальона, маршала Жюно - в один батальон (он привёл в Россию 33 тысячи солдат и офицером). Конница Мюрата из 17 тысяч всадников собрала всех кавалеристов "великой армии" в один эскадрон численностью 500 сабель. Эскадрон этот состоял из офицеров, где полковники были рядовыми, бывшие командиры корпусов - генералы Себастиани, Латур-Мобур, Груши, - взводными. Эскадроном командовал король неаполитанский Мюрат, который дал пышное название своему подразделению - "священный эскадрон".

... Русская армия с боями пронесла свои победные знамёна через всю Европу, освободила покорённые Наполеоном народы и в ореоле славы 19 (31) марта 1814 года в парадной форме и под грохот барабанов вступила в Париж.

Ряду полков в русской армии были присвоены имена героев войны с Наполеоном. Так Псковский пехотный полк 17 августа 1826 года стал "карабинерным генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского" полком.

Имя "КУТУЗОВ" стало в России знаменем Победы. В честь великого русского полководца был учреждён орден Кутузова трёх степеней. Им награждались генералы Советской Армии в годы Великой Отечественной войны за полководческий талант. Михаилу Илларионовичу установлены в стране памятники, его именем названы десятки населённых пунктов в России и сотни улиц...

Память о нём у благодарных потомках живёт в веках...