Аннотация: Елена Ховард...Отважная стражница и преданная подруга. Древнее пророчество не оставляет ей выбора...
Североморье.
СЕВЕРОМОРЬЕ.
Четыре великих государства, а между ними Великое Северное море.
Эта часть Лучезарного мира зовется Североморьем, и она является оплотом мира и гармонии в существующей вселенной и составляет Ґ от суши. Другую половину почти поровну делят Пустоземье, пустые, неизведанные земли, населенные не всегда дружественными существами и Скалистый Край, известный в народе как 'Темный Край'.
Одно из древнейших - Лучезарное Королевство, было основано первомагами, пришедшими в это измерение сквозь время в поисках лучшей доли. И соответственно они же и являлись защитниками своей новой родины.
Вторым образовался Хайтенгелл, морское государство, в него через какое-то время отделилась плеяда талантливых неугомонных людей под предводительством полковника Хайтенга. Именно людей, маги же оставались в Лучезарном, государстве-хранителе. Действия магов, вольные и невольные, видоизменяли первоначальный мир.
Почти одновременно появились стихийно созданное Северное государство, с народом воинственным и мужественным, спустившимся с гор и примыкающий к нему Скалистый Край, с вечным туманом и холодом.
Из осевших по государствам людей после, в свое время выделились земледельцы, нашедшие плодородные, богатые земли на юге - так образовалась Деновия.
Шло время, текли годы, столетия, и однажды, в далеко не прекрасный день, один из магов, и имя его под запретом, возмечтал о власти. Создал он союз со зловещим 'Темным Краем' и Пустоземьем. Много магов было уничтожено в те годы, выжили лишь избранные, да сильнейшие. Избранными считались маги королевских кровей, способные дар свой передать потомству.
Время победы называют в источниках 'великим единением' всех здравомыслящих людей и магов; то была страшная битва и большое потрясение. Но, победа не была полной... Последние слова черного мага были о могущественной Королеве, созданной из его духа, крови, и магии уничтоженных магов....
Когда и где она впервые появилась, никто не знал. Но после этого находили замученных мертвых магов. Когда вышли на ее след, она исчезла, будто растворилась. Именно в это время создается защитный барьер из заклинаний и собственно магических ритуалов, опоясывающий все королевства. Контролировать его берутся маги Лучезарного.....Недолго длилось спокойствие.
Черная Королева не исчезала, она затаилась, в ожидании момента.....
.....В небе, расправив крылья, парил могучий красавец-орел. Но душа его не рвалась ввысь, не радовалась свободе. Глаза его были пусты, чернота поглотила их. И была у него цель, и едва ли его...
Его взору открывались зеленые рощи Лучезарного королевства с запада, горные хребты и бурные реки Верхнего Королевства с севера, засеянные пашни и луга гордой Деновии с юга и морские порты государства Хайтенгелл с востока. А между ними расположилось великое и огромное Северное море...
И где-то там еще билась жизнь, пока не сломленная, пока не найденная...
1 часть
Я не верю.... Не хочу верить!!! Неужели, правда, спасения нет... И сил ведь тоже почти нет.... Непроизвольно мой взгляд скользнул по платью, а точнее, по тому, что от него осталось. Чтобы не свихнуться от неизбежного вскорости кошмара, я, закрыв глаза, старательно вспоминала, все....
...Случилось так, что несколько лет тому назад воевали королевства Хайтенгелл и Деновия. Мы же жили в приграничном поселении Деновии - Дертоне и патрульный пост на границе располагался всего в восьми километрах от нашей поселковой дороги. Королевство наше было большей частью земледельческим, и морскими портами, и морем соответственно, особо никто не занимался. Просто торговые суда содержались в исправности, и двух морских портов 'Морской', и 'Жемчуг' Деновии вполне хватало. И по огромному Северному морю товары плыли в Лучезарное, в Хайтенгелл, и в Северное Королевства....
А за порядком на море следили дежурные (чья смена выпадет) маги Лучезарного Королевства, но вот об этом я уже ничего не знаю. Зато знаю, что вначале из главного города Кугар поползли слухи о какой-то вселенской обиде нашего принца Максима на принца Хайтенгелла Далмона, а потом, когда все дипломатические ресурсы иссякли, была объявлена полная мобилизация, и треть поселка, молодые ребята, с приказом от королевского курьера стали собираться на службу в армию. А мы, босоногие девчонки, бегали провожать их до околицы. Дальше не пускали их родители, а меня грозный дед. Хотя, никакой он не грозный, просто сурово сдвигал брови да глазами сверкал. Спокойная жизнь с этого момента из поселения ушла. Бабуля, превосходная вышивальщица, раньше по уши заваленная заказами, оказалась не у дел. А дед, плотник от Бога, остался без учеников. Нас перестали пускать за ворота, к источнику, и на возвышенность, с которой мы привыкли носиться на перегонки. Только по центральной улице - мимо модной лавки, сапожной мастерской, булочной и кузницы. Естественно, сразу всем начали мешать, и нас гоняли хворостиной. А потом...., а потом пришла новость, заставившая матерей схватиться за сердца - мальчишки отправлены на войну.... Бабушка отчего-то стала тревожно на меня поглядывать, как будто сборы на войну грозили и мне. Прошло какое-то время, и поселок стали покидать жители, опасаясь начинающихся погромов и наемников, чей путь на границу лежал как раз через наш населенный пункт.... Мы же пока с места не трогались.
......Я, сидя в углу комнаты на узле с вещами и болтая ногами, наблюдала за бабушкой, в сотый раз обходящей нашу абсолютно пустую, как мне казалось, комнату. Усталые натруженные руки скользили по деревянному комоду, столу, по стенам, бережно взяли коробочку со всевозможными нитками... Морщинки разгладились, нежной улыбкой тронулись губы - бабушка прижала к груди корзину с рабочими наперстками, лентами, нитями, иглами. Глаза ее оставались грустными и затуманенными, а по щеке скатилась одинокая слеза. Накрахмаленный белый чепчик, коричневое с черными кружевами платье....
Я смотрела на бабулю, и вдруг поняла, что она плачет. Испуганно соскочив, меня остановила ее рука - 'не мешай. Это просто эмоции'. Вошел дед. Устало прислонившись к косяку, стащил с головы шляпу и посмотрел на нас. Тревожно так посмотрел, сумрачно. Серые глаза сверкнули. 'В чем дело? Сколько можно собираться? Я вас спрашиваю' Беспомощно показав на нее рукой, увидела его смягчившееся, но грозное лицо. 'Нам давно пора. В поселении остались только мы. Все в повозках уже выехали....В чем дело, Алира?' 'У меня такое предчувствие, нехорошее предчувствие, что мы больше не увидим наш чудесный дом. Но мы, мы все же молодцы, нам удалось так долго и спокойно продержаться.... Эх, еще чуть-чуть бы, и как бы все изменилось....' И бабушка вновь заметалась по комнате, судорожно пытаясь сообразить, ничего ли не забыла, все ли взяла. А дед, ...дедушка вдруг начал посматривать то на меня, то на нее. 'Говоришь, предчувствие у тебя? Оно тебя никогда не подводило,...даже когда....неважно. Может, ничего страшного, если не дождемся пятнадцатилетия Елены?! Мы должны тебе сказать, Елена, что-то очень важное, невероятно важное!'. 'Нет! Не надо!... Некогда разговаривать! Скажем в дороге, когда ей исполнится пятнадцать, а сейчас главное - успеть уйти от этих головорезов. Потом поговорим! Обязательно!'. И сверкнув глазами, полными слез, она схватила меня за руку, и потащила к двери. Плотно закрыв ставни, дедушка досками крест-накрест забил дверь и окна, и, подгоняя нас, уселся на вожжи. Перед воротами, натянув поводья, он оглянулся на дом, на сарай, где работал плотником, где аккуратно лежали доски одна к одной, бруски, сверла, его обожаемый набор инструментов, и вздрогнул. Побледневший, с намокшими глазами, он, сердито протерев их рукавом, отвернулся, и крикнул: 'Н-но, родная, поехали'.
Наша нехитрая поклажа разместилась в нескольких мешках внутри повозки, служа одновременно мне местом. Выехав с проселочной дороги, мы оказались в длинной веренице повозок и телег, забивших всю дорогу.... А небо хмурилось, плыли тяжелые, свинцовые тучи, дул неприятный резкий ветер, пробирающий до костей. Несмотря на все мои протесты, я была по нос закутана в шерстяное одеяло.... 'Ох, что ж делается то.... Люди, люди, кругом люди. Одни из-за характера и гордыни королевства в войну втягивают, а другим страдания достаются. Илларий, дай Бог выберемся, девочке нашей пятнадцать справим, и все тогда....' - и бабуля всхлипнула. Похлопав ее по плечу, дед Илларий прошептал: 'Будем верить....Другого не дано...'
А люди бежали отовсюду. В обе стороны от границы выстраивались очереди беженцев, с отчаявшимися и растерянными лицами, не знающими куда бежать и как быть. В воздухе стоял запах гари, крови и боли. Дым от походных костров пропитывал всю одежду, и дышалось тяжело. Время от времени воздух разрывался криками тяжело раненых, едущих мимо нас в санитарных закрытых повозках. А рядом, поднимая облака пыли, проносились военные патрули, выискивая подозрительных и тайных агентов; теснив беженцев, шагали пешие войска.
Посадив меня вглубь повозки, бабушка и дедушка строго настрого велели не высовываться. Прильнув к щели в повозке, я смотрела на семью, ехавшую в соседней от нас телеге. Родители и трое ребятишек. Девочка и кажется малыши-близнецы, закутаны в одеяло, и жуют. Все то время, что я бессовестно разглядывала круглые перепачканные рожицы, они жевали. Их мама, мельком оглянувшись, одному что-то успела поправить, девочке повязала платок на голову, и вытерла нос другому... А у меня заныло; нет, я не жалуюсь, мне хорошо, баба и дед любят крепко, но ....
Родителей я не помнила, знала лишь, что мне почему-то надо дождаться пятнадцатилетия, и тогда я все узнаю, мне обо всем расскажут.... Все мои мольбы рассказать раньше натыкались на стену молчания, лишь дед шутливо грозил, что получу я когда-нибудь по загривку. Как драгоценность, я хранила в памяти случайно подслушанный обрывок разговора перед самым отъездом: '....давно хотел спросить, заметила, она становится на мать похожа'. 'Молчи....Сейчас услышит, опять выспрашивать начнет, а ей еще нельзя, понимаешь, нельзя...' 'Жалко мне девчонку, такое узнать предстоит....' 'Мы рядом будем, чем сможем - поможем'. О родителях я должна была узнать в день рождения, но, как я поняла по их враз побледневшим лицам, узнать предстояло что-то нехорошее. Но что? И опять тайна, и опять это пятнадцатилетие....
Холодало. Продвигались мы чудовищно медленно. Вдоль дороги на вороных скакунах в форме стражников проезжали военные, проверяя документы и разрешительные бумаги. А по утрам края дороги уже покрывались тонкой коркой льда. Из серого полотняного мешка достали длинную шерстяную юбку, колготы, теплое платье, накидку и платки. Вяленое мясо, заготовленное тонкими пластинами, ушло первым. Бабушкин хлеб мы растягивали до последнего. Медовые лепешки, небольшая головка сыра, и творог - каждый раз, как бабуля начинала копошиться возле волшебного сундучка, мы с дедом начинали облизываться.... Мы ехали по разбитой дороге, скрипели колеса, запасы еды таяли, и все мы со страхом оглядывались назад, туда, откуда порывистый ветер приносил запах и боль войны. Повозки с ранеными стали попадаться чаще. Уже где-то неподалеку гремели сражения, били пушки и войска шли в атаку. Дорогу усиленно расчищали для проезда кавалерии, на телегах везли ядра, упакованный в мешки порох....
До заветного дня оставалась неделя, какая-то неделя, когда множество повозок согнали в одну кучу, чтобы проехал королевский экипаж. А потом раздался сильный взрыв. Я оказалась придавлена мешками с провиантом и вещами, и с трудом выбралась из-под обломков повозки. Ничего не понимая, замерев, я искала родные лица, родные руки, родные сердцу глаза....Стоя в мучительной тишине, я не верила... И меня пронзило; и слезы потоком из глаз, и нет дыхания. Нет ничего....
Что бабахнуло и где, я до сих пор не знаю. Знаю другое, что этот взрыв оставил меня одну. Одну!!! Одну навсегда. Одну, без них - без бабушки и дедушки, любящих меня и переживающих за меня. Одну.... Зажав в руках платок, я неотрывно смотрела на кусок коричневой материи, одиноко висящий на обломке сидения. На глаза налезло что-то красное, машинально вытерев, на руках увидела кровь. И сжавшись в комок, уткнувшись лицом в порванные колготки на коленях, я зарыдала....
Мимо меня, окаменевшей от потери и стонущей от боли, ползли повозки, из них выглядывали люди; бросали лоскутья чистой материи, кусочки лепешки, пару сухарей и несколько леденцов, и, скользнув по мне взглядом, ехали дальше. От обломков повозки меня отогнал запыленный военный патруль. Один из них, светловолосый, представившийся как лейтенант Теранто, пояснил, что скоро здесь будет отряд кавалерии и меня просто могут затоптать. Внимательно меня оглядев, он подал небольшой узелок, состоящий из засушенных ягод и лепешки. И.... я пошла. Не видя дороги, ничего не чувствуя, не понимая, не думая... Загребая грязь истоптанными башмаками, я брела, прижимая к груди драгоценный сверток. Откуда-то из придорожных зарослей с гиканьем выскочил детина и сильно толкнув меня в грязь, вырвал мой узелок. С трудом сдерживаемые, скопившиеся в горле слезы хлынули потоком. Размазывая их по лицу, я ревела, с ужасом понимая, что пропала....
Тогда меня и подобрала худая, изможденная женщина, помню, с серым от усталости лицом и в изношенном коричнево-грязном платье и, приказав: 'надо спасаться. Плакать будешь потом', посадила к своему многочисленному семейству - так я оказалась в ее повозке, рядом с ее детьми, с ее старшей дочерью - Инель Кларк. Женщину звали Марией, их большая семья жила в соседнем от Дертона поселении - Класане, отца же с первых дней войны забрали в армию кузнецом.... Все это скороговоркой поведала худенькая, светленькая девочка, Инель. Прижав тоненькие, словно веревочки, руки к груди, она тихо прошептала: 'Мы все папу ждем. Молимся, чтобы поскорее вернулся' - и скользнув по мне задумчивым взглядом серо-зеленых глаз, стеснительно спросила: 'С ребятишками познакомить?' 'Давай'. 'Мне четырнадцать, вот тот светлый сорвиголова Кэртон или Кэр, ему двенадцать, погодки Лилия и Нестор, десять и девять, Аде семь. А у тебя братья или сестры есть?'. 'Нет. Я одна'.
Мария Кларк смогла устроиться со всеми нами в самом бедном и диком месте заново строящегося города Барда, в Хайтенгелле. Меня и Инель назначила смотреть за младшими, защищать их, как получиться. Сама уходила затемно, работая прачкой в богатом доме. А вскоре взяла и нас обеих... Это оказался постоялый двор, где Мария занималась стиркой, а мы таскали с кухни тяжеленные кадки с помоями, содержимое которых выливали в большие корыта на заднем дворе, куда работник Раин еще что-то высыпал, а потом лопатой разносил в небольшие корыта в свинарнике. Встречая маму Инель в длинном коридоре с громадными корзинами выстиранного белья, мы тащили их потом через задний двор в палисадник, где были натянуты веревки.... Через какое-то время работы прибавилось, с возвращением почтенных семей, отдающих стирать целые баулы. Теперь мы с Инель по очереди таскали кадки и стирали вместе с Марией. Душная, мыльная комната, посередине углубление прямо в полу - отсюда набирали теплую воду, она теплая, потому что через стену находилась кухня с печкой; здесь замачивали крупные вещи, мелкие разносили по деревянным корытам, куда потом добавляли мыльный порошок.... Несколько раз попадались окровавленные солдатские рубахи, с ними стирка превращалась в терку на грубой, шероховатой, деревянной доске до собственных кровавых мозолей.
Мы обитали в полуразрушенной кухне с небольшим закутком, бывшим чуланом, с дырявой крышей и чудом уцелевшей печкой. В семье за старшего оставался Кэр, смышленый мальчуган, следящий за домом и ребятней. Он выскребал дощатый пол до чистоты, ходил за водой до колодца, стряхивал одеяло, набитое пухом, вместе с ребятишками таскал дрова, ветки для топки, и на крыльце ждал нас. Дети вокруг дома играли в войнушку. Мы приползали вечером еле живые, и отрубались на подстилке из овечьей шерсти - а ребятишки таращились на нас из-за закутка. Мария приходила позже, с узлом в руках, и если повезет, с бутылей молока для младших, а чуть позже стала притаскивать в кулечках уголь. Придя домой, она, мертвая от усталости, падала на солому и проваливалась в небытие. Мы вытягивали узел из ее крепко сжатых натруженных рук, и в маленьком котелке варили похлебку, чаще всего репу, тыкву, картошку...
С наступлением холодов, мы, как могли, заделали все щели; где войлоком, где паклей, где забили дровами, где засунули изношенные тряпки. На крышу, связанные бечевкой, кое-как положили доски. Распластавшись на крыше, Кэр старался просмолить их получше. Тесно прижавшись друг другу, мы спали в закутке, но измученные морозом, вскоре установили дежурство по поддержанию огня в печке. Ребятишки кашляли, и спасались все лишь горячей похлебкой, да кипятком с душистыми травами, припасенными из прошлой жизни, когда они жили в крепком деревенском доме.... С Божьей помощью мы пережили зиму...С трудом. На пределе своих сил.
Пролетела весна, с приходом лета я приболела, и, придя домой, чуть раньше обычного, не обнаружила в дверях Кэра, а наткнулась на зареванных детей. Мне поплохело,.... возле печки увидела порванную рубаху и следы плохо затертой крови. Задрожав, из закутка я вытащила мальчишку - Кэртон был избит.
Прижавшись ко мне, он дрожал, и повторял, что все пропало...С трудом, но я добилась ответа, что живущие по соседству бедняки наведывались в дом, чем-нибудь поживится. Преградой им и оказался Кэр. Одному из бандитов, по имени Гасу, кажется приглянулся наш дом, и он пообещал, что вернется не один, а с шайкой.... Гладя паренька по голове, я с тупым отчаянием ждала Инель и Марию. Оставлять детей дома одних становилось реально опасно, и мы должны были, обязаны что-нибудь придумать.... Но что?
На работу мы больше не вышли. Глядя друг другу в глаза, дали страшную клятву, что стоять на защите дома будем до конца. До любого. И началась война, местного значения. На нас бросались голодной, обозленной оравой и отступать нам было некуда. В ту пору Инель за пазухой стала постоянно носить отточенный камень, а я крепкую палку с привязанным к ней бечевкой кухонным ножом. Побоища проходили и на пустыре, заросшем колючей осокой, прямо за жилищем, и на грязных, мгновенно пустеющих, улицах. Я не знаю, как мы умудрились выжить в тот страшный период. Синяки и ссадины, порезы и кровавые раны обвязывались, обрабатывались, но не считались заслуживающим внимания. Потому что на следующий день нам надо было вновь идти на улицу и защищать право нашей семьи жить. Просто жить.......
В один из таких дней, во время очередной беспощадной драки, нас всех задержал военный патруль. Не сообразив, кто передо мной, я оказала жесточайшее сопротивление. Меня скрутили несколько стражей, и остужаться кинули в сырой, грязный, пахнущий помоями, погреб. О судьбе Инель я ничего не знала. Через день, как собаке, кинули вниз, сквозь решетку, хлеб. Я гордо отвернулась от него? Нет, я бросилась к этому кусочку и целиком, грязный, запихнула в рот. Вот так.
Тем же вечером меня скрутило. Боль пронзала с такой силой, что я орала. Вопила. Мой организм не выдержал всей этой напряги. Сквозь застилающую боль глаза, словно в тумане, я увидела человека в мундире, глядящего на меня сверху мгновение и тут же исчезнувшего. Потом лишь я успела увидеть спускающегося ко мне седого мужчину......
Придя в себя и открыв глаза, я едва не задохнулась от неимоверного ощущения покоя и счастья, дыхнувшего на меня со всех сторон. Я лежала в белой, чистой, пахнущей лекарствами, палате. Рядом стояло еще несколько лавок, заправленных чистыми, белоснежными, хрустящими, накрахмаленными простынями. Два больших окна, с марлевыми занавесками, через которые пробивалось веселыми лучами солнце. Это сон, не иначе. Закрыв глаза, я жадно вдыхала этот необыкновенный аромат чистоты и лекарств. Раздались негромкие шаги, и я услышала: 'Вот эта девочка идет на поправку. Скоро вы сможете с ней пообщаться, милорд'. 'Хорошо' - услышала я достаточно жесткий, и суровый голос.
Мне стало не по себе. Я вспомнила, как я вообще оказалась в этой палате, что ей предшествовало. Но я разучилась бояться. А чем гадать, что ждет меня впереди, я решила уснуть, пока есть такая возможность, столь редко мне выпадающая...
...Меня кто-то тронул за плечо, и я открыла глаза. Медленно, немного пытаясь отвратить этот момент. На меня смотрела вся в мелкую, какую-то добрую морщинку, пожилая женщина; она была в белоснежном халате и в точно таком же колпаке. 'Милорд, прошу. Девочка сможет ответить на ваши вопросы'. Я напряглась; что ему от меня нужно? 'Как тебя звать?' 'Елена Ховард.'. 'Ясно. Откуда ты? У тебя есть семья?'. 'Я из приграничного поселения Дертона, Королевства Деновия, во время войны мы оказались беженцами...- я рассказала ему все, что знала. Как мы собрались, покинули родной дом, как раздался взрыв, как меня приютила Мария Кларк.... Наверное, не очень много, но больше я не знала. 'Скажи, ты поняла, кому оказала сопротивление?'. 'Мы сцепились с соседской шпаной, милорд, и мне было некогда их рассматривать. Мы дрались за наши жизни. За наши жизни и оставшихся в доме детей. Лишь потом я поняла, в какой-то момент, что дерусь с неизвестными мне уже людьми.... Простите меня'. 'Ты знаешь, с каким количеством стражей ты дралась?'. 'Нет, милорд. Не знаю...' 'Когда Дара окончательно поставит тебя на ноги, мы встретимся еще раз. И тогда решим твою судьбу и судьбу приютившей тебя семьи'. Стремительно поднявшись, он быстро скрылся из виду, оставив меня в мучительных раздумьях.
Я быстро пошла на поправку. Съела такое количество еды, что едва не лопнула. Сударыня Дара посмеивалась и подкладывала мне еще. В один из таких дней я осмелилась спросить ее о Инель Кларк. С заговорщицким видом, на ушко мне сообщили, что вся семья перебралась поближе к госпиталю. Я испросила разрешения навестить их. Мне было позволено. Маленькая лачуга: лавки, сдвинутые вместе, сколоченные Кэром стол и скамейка. Я увидела всех, кроме Марии; когда пришло время прощаться, я разрыдалась.
В день моей выписки Инель дожидалась меня у крыльца, чтобы нас двоих проводили до резиденции милорда Дарчесира. Зал дворца оказался холоден и пустынен. Засмотревшись на росписи на стенах, не сразу услышали деликатное покашливание. Нас пригласили во внутренний двор. Взявшись за руки, дабы не было так жутко, мы двинули вперед. Там находился милорд Дарчесир и ... стражники. В ту же секунду Инель задвинулась за мою спину, взмокшую от напряжения. Все разъяснилось практически сразу, и от такого известия мы едва не лишились рассудка, просто офигели.
При дворе участились случаи шпионства в пользу Северного королевства; принц Далмон, серьезно опасаясь за безопасность принцессы Виолетты и виконтессы Флоренции, приказал удвоить охрану. Но стражи - мужчины не могли находиться во внутренних покоях юных леди......
Тогда милорду пришла в голову идея ввести в свиту тайных стражей - милорд искал особых претенденток в свиту виконтессы Флоренции. Никто на них не подумает, просто новые фрейлины, а виконтесса Флоренция будет под защитой. Так вот, все теперь зависит только от нас: нас могут взять на службу!!! Вот это здорово. Но мы должны крепко держаться в седле, хорошо держать удар, взять уроки хороших манер и воспитания и заняться образованием; и тогда мы сможем служить во внутреннем дворе виконтессы Флоренции. Милорд Дарчесир объявил, что прививать мне манеры и учить уму-разуму станет один из самых выдающихся людей этого времени барон Корд; Инель займется граф Веллинг, известный своими учеными трудами.
Едва соображая от счастья, мы дошли до лачуги, где обитало семейство Кларк. Слава Богу, дома были все. Обнявшись и посидев перед расставанием у двери, мы пошли навстречу своей судьбе.....
И вот, я стою на пороге самого великолепного замка, какого даже не могло придумать мое воображение. И мне навстречу вышел седовласый, одетый в строгий смокинг, барон Корд. Военная выправка, прямая осанка, благородное лицо с тонким шрамом на правой скуле.... Испуганно поклонившись, я услышала тихий смех: 'Значит, вы и есть та необыкновенная особа, о которой сообщал Дарчесир. Ну, пройдите'. Я несмело сделала пару шагов и спросила: ' И что со мной можно сделать?'. 'Поживем-увидим. А сейчас я хочу представить вам моего сына - барона Джона Корда. Пойдемте'. Войдя в залу, я увидела его сына ... Высокий, темноволосый, мощного телосложения, с гневными черными глазами и крепко сжатым ртом. Одетый с изяществом, барон Джон Корд оглядел меня с нескрываемым презрением, даже отвращением, и нехорошо ухмыльнувшись, вышел, не сказав ни слова. Поеживаясь, я была рада слышать, что занятия начнутся безотлагательно.....
Меня провели на второй этаж, где я замерла посреди огромного, широкого холла, с множеством свечей и портретами их предков. Светловолосая девушка поманила меня рукой, указывая на деревянную, темную дверь в правом крыле старого замка; левое крыло было отстроено, как потом выяснилось, недавно - в нем проживали сам барон с сыном, и заезжающая погостить родня или знать. Я только успела умыться с дороги, да положить на кровать свой узелок, а за мной пришли, все показать, и отвести на занятия.... Сам барон Корд стал учить меня всяческим наукам. В перерывах между занятиями я старалась помочь на кухне Наиле; вместе с Касией нередко вытрясала гобеленовые полотна; с Марго училась расставлять любимые бароном, цветы. Всего пару раз я осмелилась войти в гостиную, когда там находился сын моего благодетеля - мне хватило... Уничтожающие слова 'вон, ничтожество!', и остальное многообразие я запомнила крепко. Я старалась не бояться...
Парадная лестница - я быстро сообразила, что она не подходит мне с моими уроками и книжками; меня за шкирку, как котенка, подняли в воздух и в опасной близости сверкнули его глаза. Черные и яростные. Время, как и удары моего сердца, почти остановилось. Но...терять мне в принципе было нечего, кроме жизни; и вспомнилась Мария, Инель и мальчишка Кэр, маленький и храбрый - и от страшной злобы на себя, на свое малодушие и трусость, я упрямо сжав зубы, уставилась на него. Черные, до плеч, чуть волнистые на концах, волосы, сжигающие своей яростью, темные глаза, упрямые губы, сжатые в тонкую полоску, шею закрывает повязанный шейный платок, черный смокинг с внушительной шириной плеч....Процедив сквозь зубы что-то в мой адрес, я была отпущена на свободу - как куль рухнула на лестницу, ноги меня не держали. Глотая слезы, старательно продолжала себе твердить, что все наладится. Должно наладиться. Верила, что отношение изменится хотя бы на нейтральное - но моим надеждам не суждено было сбыться.....
Вскоре добавились занятия по поведению и воспитанным манерам. Если во время моих занятий с бароном появлялся его сын, естественно, уроки считались сорванными...
...'Отец! Вы опять уделяете время этой наглой оборванке?! Почему?! Неужели эта сумасшедшая идея Дарчесира кажется вам стоящей! Это неслыханно! Вы вконец забыли о домочадцах, о делах, обо мне, в конце концов! Прошу, обратите внимание на своего собственного сына! На мою жизнь! И выгоните ее вон! Отец! Прошу вас! Вы идете на поводу у несносного милорда! Зачем вам это надо?! Кому и что вы пытаетесь доказать?!' - и резко приблизившись ко мне, он яростно, словно собираясь ударить, сжал руки в кулаки; его взгляд прожигал меня. Недолго продержавшись, я, вся трепеща, уставилась в пол.... На что я надеялась? 'Не сметь! Ты в моем доме! И здесь живут по моим правилам! Ясно! А если не согласен, уходи!' - придя в себя после выпада сына, старый барон защитил меня. В первый раз за долгое время я ощутила просто великое счастье находиться у кого-то под защитой; знать, что мне не причинят боль и страдания, было волшебно; меня захлестнула горячая благодарность к милейшему барону. Еще секунду я находилась под яростным, пылающим взглядом Джона Корда, и вот он ушел. Я почувствовала облегчение настолько, что тут же разрыдалась. 'Ну-ну, мой сын не стоит этих слез. Успокойся'. Но каждый день я внутренне готовилась к бесконечным насмешкам на главную тему дня - какое я ничтожество, какой я ноль, оборванка, чернь; далее шли издевательства и шутки, касаемо всего, что я делала: стояла ли, отвечала ли по уроку, заучивала ли правила этикета или порядок столовых приборов на столе. Сжавшись в комок, я всхлипывала в подушку, терпела и с еще большим старанием бросалась на учебу. Чем быстрей я усвою, тем скорее огражу себя от бесконечных нападок Джона Корда и его страшных глаз ....
Инель достался граф Веллинг, спокойный как удав. Он мог десять раз объяснить какой-либо пример, задачку, а потом потащить в свою излюбленную лабораторию, где проводил химические опыты. Подруга удостоилась такой чести примерно через месяц, когда сама решила арифметические уравнения, и могла уже безбоязненно держать в руках склянки, колбы и мензурки. Ей выделили комнатку в мансарде, очень светлую. От самого графа моя подружка была в бешеном восторге, и вскоре как многие, стала ворчать на его супругу, не разделяющую страсти мужа к ученым трудам и опытам. И, под этим предлогом укатившую с виконтом Ровелем к морю, на неопределенное время.... Это, как выяснилось, знали все, но на этом дело и встало....
Вечером, после занятий, мы шли тренироваться с лейтенантом Оли Меном, назначенным милордом. Нам пришлось и легко и сложно одновременно. Что-то мы схватывали на лету, а над чем-то корпели целыми сутками. Поначалу тренировки проходили с длинными палками, с отработкой всех захватов, ударов, позиций и подсечек; потом лишь очередь дошла до шпаг, мечи же оказались для нас слишком тяжелыми. Кинжалы, клинки, боевые, с удобной рукоятью, топоры... Бедный лейтенант не знал, что с нами делать: то ли с криком отбирать оружие, то ли бежать от нас как можно дальше! Проходив неделю с сорванным голосом, он нашел выход... Бег. На короткие и длинные дистанции; запросто мы могли получить задание пару кружков обежать вокруг озера.... Отжимания, бой с любым видом оружия, и вновь бег, и напоследок, чтоб жизнь не казалась легкой - кулачный бой. Нет, не с Инель, с Меном, не щадящим ни меня, ни ее....
Нас оставляли возле беседки и шли с отчетом к барону Корду и графу Веллингу, а у нас не было даже сил выругаться им вслед....Потом взглядами мы прощались друг с другом, до следующего вечера; все бы ничего, но, черт возьми, мне каким-то чудом предстояло преодолеть не только парадный холл, но и два зала, в каком-нибудь из которых мог находиться сын барона с друзьями.....
Один раз я не успела улизнуть - угодила в чьи-то скользкие, потные руки и была втащена в зал, где шло обсуждение каких-то новых артисточек, приехавших с Деновии. Молодой хлыщ, смеясь, швырнул меня на пол... 'Смотрите, господа, какая цыпочка....Может, стоит, познакомиться поближе'. С отвратительной улыбочкой, он снимая камзол, приблизился ко мне. Собрав силы, я поднялась с пола. Болело все тело, Мен на тренировке был особенно жесток.... Мельком брошенный взгляд: кресла заняты друзьями барона, в руках бокалы, а сам он, усмехаясь, возле камина беседовал с высоким, чуть ниже его, светловолосым юношей. 'Гелберт, что вы себе позволяете? Если эта девочка бедна и неказиста, кто дает вам право над ней издеваться?' 'Друг мой, не стоит. Она не стоит твоих усилий, поверь. Если господин Лауран хочет поразвлечься, просим...'. С трудом удержав слезы, я посмотрела на этого самого Гелберта; заставила себя дышать ровнее, глубже...Спокойно, только спокойно. В конце концов, не зря Мен мучает нас каждый день, просто я ему не дамся....Вспомнились бои возле нашей хибарки....Так какого лешего я запаниковала? Остальные вроде не суются, им интересно поглазеть....Да ради Бога, не жалко. Страх ушел, боль отступила. Непроизвольно сжав кулаки, исподлобья я рассматривала его: бесцветные с серостью глазки, невысокого роста, шатен, тонкие, холеные руки, усики над верхней губой; он стоял без камзола, в свободной шелковой, с золотой росписью рубашке и показывая на меня рукой, декламировал какую-то поэму пошлого значения. 'Ну, а сейчас наглядная демонстрация' - и ухмыльнувшись, разведя руки, пошел ко мне. Что ж, давай, подходи...
В миг, когда его физиономия приблизилась, а его руки рванули рубаху с моих плеч, закусив губу, коленом мощно я заехала в пах; пользуясь его воплем и потерявшимся взглядом от скрутившей его боли, мгновенно накрутив на левую руку его шейный платок, правой со всей силы вмазала ему по скуле. В зале повисла гробовая тишина. Резко, как когда-то в драке, рванув его руку за спину, я заставила его выгнуться с грязными ругательствами..... 'Если еще хоть раз ты ко мне приблизишься, плевать как, но я всажу в твое гнилое сердце кинжал по самую рукоятку и оставлю подыхать. Ясно?'. Толкнув его в спину, я медленно, идя спиной, направилась к выходу. Прокатившись по паркету, он схватившись за ножку инкрустированного столика, поднялся. Его качало, левая сторона лица стремительно опухала...Что теперь со мной будет? Оборванка, поднявшая руку на благородного господина.... Ох-ох. 'Корд - прохрипел он, - больно, мне больно. Прими меры. Эта дрянь подняла руку на благороднейшего потомка фон Лауранов! Я хочу, чтобы она...' Корд, отлепившись от камина, скользнул по мне задумчивым, немного насмешливым взглядом. 'Гелберт, - абсолютно спокойный, холодный, режущий, словно клинок, голос барона оборвал стенания 'жертвы', - ты хотел развлечений? Думаю, ты их получил. В избытке. Аледер ведь предупреждал тебя...' - в зале раздались чьи-то хлопки. 'А ничего она тебя ....так неплохо приложила' - раздались голоса. А я стояла и медленно, но верно впадала в прострацию... Меня, что, сын барона защитил?.... В своем направлении я уловила знак Корда - едва заметный кивок головы в сторону двери....Ясно, пора смываться - и я смылась.....Потом, после ужина, занятий, я тихо вошла в зал, поблагодарить барона. Но я ошиблась. На меня вновь уставились черные, гневные глаза... - и я позорно бежала, унося в памяти слова: 'Знай свое место, чернь!!' Слова, зарубцевавшиеся в душе.... Гораздо позже я узнала, что Гелберт фон Лауран, высокоблагородный господин, и с представителем данной династии связываться было опасно, имел привычку таскаться за всеми девицами в округе, и житья от него не было никому. И по этой причине мои удары остались для общественности неизвестными, принеся временный покой обитателям близлежащих особняков. Сам же Лауран предпочитал молчать, дабы не оконфузиться....
Тренировки становились все более тяжелыми. Через контрольный пост, с бумагами милорда Дарчесира, теперь мы на лошадях отъезжали в ближайшие леса и постигали азы борьбы и боев. Наконец, мы окрепли настолько, что все последующие тренировочные бои вели на мечах. Когда мы начинали молить об отдыхе, лейтенант Мен соглашался, и.... начинался бой на шпагах. Я невзлюбила меч, тяжелый и длинный. Шпагой орудовала только так. Но первый бой шпаги и меча выявил преимущество последнего. Пришлось сжать зубы и осваивать чертовый меч. Впрочем, вскоре я изменила негативное к нему отношение. Верховая езда плохо давалась Инель; лошадь, чувствуя, что села моя подруга, начинала творить выкрутасы. С прыжками, поворотами, и взбрыкиванием. Но, мы осилили эту науку. Каждый день мои знания проверялись бароном и лейтенантом; с Инель происходило тоже самое - граф Веллинг отнесся к занятиям со всей серьезностью ученого.
И вот, прошло больше полгода, около восьми месяцев, когда, наконец, барон Корд остался доволен мной полностью. Его сына, молодого барона я видела лишь изредка, и моим желанием стало не видеть его вовсе. Как только сообщалось о его прибытии, я со всей скоростью улепетывала в свою комнату.
......Наступил бал, на котором милорд Дарчесир должен был нас представить как новых фрейлин виконтессы Флоренции. После бала, пообещал барон, мы отметим мое наступающее семнадцатилетие, чему я жутко смутилась и страшно обрадовалась.
Тут же вспомнился другой день рождения, год назад. Скользнув взглядом по нашим синякам и ссадинам и не найдя переломов после драки, Мария объявила о моем дне рождении. Хворост, ветки мы собирали на пронизывающем, колючем ветре, а Кэртон по-деловому сортировал их: что сейчас в топку, что на просушку. А потом.... Разожженный огонь в печке, веселая песенка спетая детворой, глиняный кувшин с напитком из трав, и половина лепешки мне одной, по случаю этого самого дня.... Боже, Мария Кларк, я никогда и ничем не смогу вас отблагодарить. Я позволила себе, разрешила немного подумать о бабушке и дедушке, о моей невосполнимой потере. И потекли слезы....Я вспомнила о тайне, будоражащей когда-то мое сознание и которую я уже никогда не узнаю - мне должны были ее поведать в день пятнадцатилетия. Бог с ней, с этой тайной, я заставила себя глубоко дышать, дед и бабуля, мои милые, простите, но о вас я не могу, не могу пока спокойно думать. Внимательно глядя на доску, где были не смыты часть математических задач, я заставила себя думать о другом....
В замке ожидали даму - по просьбе барона и милорда Дарчесира должна была приехать некая фрейлина, и рассказать немного о придворных, виконтессе и порядке во дворце. Но в последний момент что-то сорвалось: то ли карета сломалась, то ли девица приболела. Я тряслась неимоверно и жутко нервничала. Радовало одно, отсутствие молодого барона. В попытке успокоиться я стала разглядывать себя в зеркале - куда девалась резкая, угловатая девочка со злыми, голодными глазами и постоянной готовностью к нападению?...Сейчас на меня смотрела девушка с большими, светло-фиалковыми, лучистыми в обрамлении длинных, густых ресниц, глазами; аккуратным носом, и чуть пухлыми губами. Немного бледная от волнения, я разглядывала открытое белоснежное платье с декольте, отороченное кружевами; пышную юбку, с россыпью мелких бриллиантов. Вошедшая служанка барона, Марго, уложила мои темные вьющиеся волосы локонами и вдруг отошла. В дверном проеме стоял барон Витольд Корд, держащий в руках какой-то саквояж. 'Это тебе. Я хочу, чтобы сегодня ты блистала!'. 'Но я не смею...' - прошептала я, с замиранием сердца увидев в его руках, диадему. Аккуратно водрузив ее мне на голову, барон прошептал: 'Как же вы хороши, сударыня! Кто бы мог подумать...Марго, помогите Елене надеть маску....Я жду вас внизу' - и поклонившись, вышел. Марго пристегнула мне крошечную, карнавальную маску и я стала спускаться.
На лестничном проеме находилось резное зеркало, мимо которого я пройти не смогла. Посмотрев еще раз на себя, я услышала голос, от которого была готова провалиться сквозь землю. О Боже, он здесь, но почему?! Что же делать? Мне и так страшно, а если еще он начнет... Пожалуйста, Боже, пусть он пройдет все-таки мимо! 'Сударыня, примите искреннее восхищение вашей красотой! Вы прекрасны. Я у ваших ног' - позади меня стоял мой мучитель, барон Джон Корд. Замерев, я испугалась, и от страха проглотила язык. 'Вы фрейлина виконтессы Флоренции? Я прав? И здесь, по всей вероятности, по просьбе моего отца, помочь одной девице? Уверяю вас, вы только зря потеряете на нее время. Поверьте! Простите, а где же милорд Дарчесир? Он ведь сопровождал вас?' - ожидая ответа, он поднес мою руку к губам; меня же сотрясала мелкая дрожь... Сейчас, стоит ко мне получше присмотреться, и все, конец! Заклюет, не подавиться... Под стать своим мыслям я отрицательно качаю головой, в состоянии контролировать лишь сухие глаза и слезы, столпившиеся в длинной очереди; '....тогда позвольте мне сопровождать вас на бал. Для меня это будет истинным наслаждением'. Что?? Барон, не узнал меня, что ли? Он подал руку, я протянула свою. Все еще немного напуганная, я молча стала спускаться вниз. Странно, но вдруг я почувствовала себя под мощной защитой Корда. И ничего не могла с собой поделать. Взглянув несмело на барона Витольда Корда, стоящего рядом с экипажем, я поразилась промелькнувшей на его лице улыбке. Он увлеченно беседовал с джентльменом, остановившим свою карету возле ворот замка; сев в открытый экипаж, запряженный четверкой гнедых скакунов я нервно распахнула веер; за мной следом, улыбаясь, сели барон Корд с сыном....
И вот перед нами распахнулись двери дворца. Я оробела настолько, что не могла сдвинуться с места. Зал был просто громаден; множество сверкающих огромных люстр, колонны, в алькове музыканты; повсюду зеркала в золоте и роскошь, роскошь, которая даже не поддавалась описанию. Я жутко нервничала, сознавая, что выдам себя своим поведением. Разве фрейлины так себя ведут?...'Я прошу вас...- барон вдруг запнулся, позвольте быть вашим кавалером на балу'. Я кивнула, говорить просто была не в состоянии. И мы вошли. Я успокоилась; поняв, что Джон Корд каким-то чудом не узнал меня, я испытала облегчение. Расположившись в одной из бальных зал, сквозь маску я удивленно наблюдала, каким, оказывается, может быть, барон... 'Вы, наверное, недавно при дворе?' Мой неуверенный кивок. 'Я сам не часто посещаю балы. Но сегодня я рад здесь находится. Флоренция, она хорошо с вами обращается? Она неплохой человек, ей просто тяжеловато между Далмоном и Виолой. Вы знакомы с принцем Далмоном?' Мое еле слышное: 'Нет'. Он хочет что-то сказать, но молчит и .... смотрит пристально, словно изучая.... Мои глаза натыкаются на его - и сердце стучит испуганно; ой, он целует мне руку. 'Вы кого-то мне напоминаете, но кого? Вполне возможно, что я просто раньше видел вас у Фло. Но, поверьте, мимо вашей красоты я б не смог пройти' - на лице возникла мужественная улыбка, и он, взяв мою руку, повел в соседний зал, где рядом с фортепиано расположилась оперная дива Алоиса. 'Вы молчите. Я не утомил вас?' 'Нет. Что вы'. 'Вам нравится бал?' - я не успела ответить - перед моими глазами возник безусый тоненький молодой человек в мундире гвардии виконта, если судить по описанию барона; лихо звякнув шпорами, он пригласил меня на вальс. Поблагодарив, я отказалась. Но гвардеец не сдался - и повторив приглашение, вдруг увидел барона, побледнел, крутанулся, и смылся. 'Простите, иногда моя репутация задиры....мешает общению' 'Наоборот, вы помогли мне' 'Что ж, я рад, что оказался полезен. Могу я попросить о встрече на завтра?' Боже... И что мне сказать? 'Позвольте мне подумать' 'Я все равно найду вас. Увижу вас. Я благодарен вам за этот чудесный вечер....Боже, я был глупцом, когда не верил, что можно с первого взгляда....' - его прервали радостным возгласом: 'Джон, дружище, и ты здесь?!' Граф Веллинг, раскрыв объятия, шел его обнимать....И мне дал передышку. Мне надо было успокоиться. Но это легче сказать, чем сделать. И руки пробирает дрожь, и сердце учащенно бьется....Стоп!! Он общается с фрейлиной - не со мной! С трудом я заставляю себя дышать, медленно-медленно.
'Вы бледны? Вам нехорошо? Можем выйти на балкон. На воздухе вам станет лучше'. Взяв меня за руку, он через зал вывел нас на огромную, украшенную белыми лилиями и фрезиями, терассу. Он не отходил от меня ни на шаг, буквально оберегая. Защищал от слишком навязчивых кавалеров, приглашающих на танец. Поддерживал шуткой, когда странным образом чувствовал, что я вновь напугалась. Первую половину бала он оказывал мне постоянные знаки внимания; а после пригласил на вальс. Я, поймав взгляд барона Корда, неожиданно увидела согласие в его глазах. Отчего? Отчего он не против? Но Джон Корд уже вел меня практически на середину зала. Лишь я немного успокоилась, как на свою беду заметила, что мы были объектом самого, что ни на есть, пристального внимания присутствующих особ. Но я не успела впасть в панику. Вальс. Его руки были крепки, надежны, и так нежны, а сам он превзошел всех кавалеров на этом балу; я же, с каждой минутой проведенной с ним, погружалась в тоску и горечь. Совсем скоро эта сказка должна была закончиться....
Во время танца я тихонько рассматривала его лицо. С трудом, признавшись себе самой, насколько он мужественный и привлекательный, что он просто красивый, я перепугалась. Мое сердце билось, как у пойманной в силки птицы; я с усилием отвела глаза в сторону и почти тут же увидела Инель. На ней было белоснежное пышное платье, бриллиантовое колье на шее; светлые волосы были подняты кверху и увесистой заколкой скреплены локоны. Инель была прехорошенькой. Она стояла возле графа Веллинга и казалась насмерть перепуганной. Едва не рванувшись к ней, я с облегчением поняла, что танец подошел к своему логическому завершению.
И вот мы вместе: барон с сыном, граф, надевшая маску, Инель и я. Вскоре граф Веллинг откланялся; мы, обменявшись взглядами с Инель, поняли чувства друг друга. Их ждал милорд Дарчесир. Следующими были мы с бароном Кордом. 'Как хорошо, отец, сегодня на балу. Я счастлив. Давно такого не испытывал, а ведь не мальчишка. Я действительно счастлив. И вы, наконец-то, со мной.... и моя прекрасная незнакомка. Позвольте, я испрошу разрешения у виконтессы Флоренции и еще раз с вами увижусь. Правда, вам все же придется снять маску, чтобы я мог потом найти вас! Вы очаровали меня, сударыня. Все мои мысли только о вас! Ваша загадочность заставляет ощущать себя настоящим сказочным принцем' - и с этими словами, не отрывая от меня горящих глаз, он поцеловал мне руку. Он по-прежнему был уверен, что я фрейлина виконтессы. Моя горечь усиливалась; ведь я почувствовала, как легко готова отдать свое сердце этому человеку. Или уже отдала? Широко улыбнувшись отцу и взяв бокал с подноса у проходившего мимо лакея, с легкой усмешкой он проронил: 'Я рад, отец, что вам не пришло в голову привести на бал вашу воспитанницу. Она бы опозорила нас всех! Очень рад, что не лицезрел ее здесь. Это было бы невыносимо'. 'Ты ошибаешься, сын мой. Она здесь' 'Что? Вы смеетесь надо мной? Да я бы сразу распознал в присутствующих дамах сорняк! Простолюдинку видно сразу, отец. Ее здесь нет. Ведь так?'. 'Ну, что ж. Пора раскрывать тайну. Дорогая, снимите маску' - адресовалось уже мне. Я, уже вроде готовая к разоблачению, поняла, что едва ли в состоянии выполнить эту просьбу. С бешено бьющимся сердцем, готовым выскочить из груди, я сняла маску с лица.....
....Сняв маску, я несмело взглянула на барона Джона Корда. Он был потрясен; едва дышал. Он не сводил с меня глаз. Рванулся ко мне, и также резко остановился. Его взгляд пронзал меня. Краска схлынула с его лица, в глазах полыхал огонь, что стало страшно. Но...но он не тронул меня, лишь по руке побежала струйка крови от лопнувшего в руке бокала. Он стремительно уходил, и я могла лишь видеть его удаляющуюся фигуру. Понуро опустив голову, я из последних сил сдерживала рыдания. 'Ну, перестань. Сейчас на тебя будет смотреть милорд Дарчесир! Пойдем'. С кем-то раскланиваясь, мы миновали два зала и стали подниматься по лестнице, застланной бархатной алой дорожкой и усыпанной лепестками белых роз. В уединенном кабинете находился милорд, граф Веллинг и Инель. Я присела в реверансе, милорд Дарчесир пригласил меня на танец. Дальше просто происходил какой-то непонятный разговор о ситуации на приграничных поселениях, о все более частых отрядах наемниках, появляющихся в северных частях Хайтенгелла, о необходимости усиления королевской охраны. Неожиданно для себя - я и Инель Кларк оказались втянуты в разговор о сегодняшнем бале, визите принца Далмона и принцессы Виолы. А дальше... а дальше словно в тумане нас представили виконтессе Флоренции и ее окружению. Схватив меня за руку, Инель старалась дрожать хотя бы не так заметно, мне же оставалось только сжать зубы, чтобы отбиваемая от страха кастаньета была слышима только мне. Виконтесса Флоренция встретила нас не слишком любезно; ее холодная улыбка могла бы нас заморозить. Она была высокой, рыженькой девушкой, с резкими движениями и порывистой походкой. Пока она отдавала распоряжения, мы немного рассмотрели ее - она казалась заносчивым угловатым подростком, ощутившим вдруг власть и возможности этой власти.
Виконт Леброн после короткого диалога с милордом Дарчесиром радушно улыбнулся нам и сказал: 'Добро пожаловать'.
Поздно вечером, приехав в замок и обнаружив, что мои вещи уже собраны милой Касией, я ни о чем не могла думать, только о прошедшем бале. О нас с Инель, о реакции молодого барона, и моем вальсе, который останется моим, несмотря ни на что.... Сын барона, как шептались слуги, неожиданно с продолжительным визитом отбыл в резиденцию принца. Постучав, Марго попросила меня пройти в семейную столовую. Там .... был стол, заставленный всевозможными яствами и кушаньями; посередине стояли свечи в торте, украшенном розочками белыми и розовыми. Я обомлела, а потом со слезами, хлынувшими из глаз, горячо начала благодарить великодушного барона. Он, улыбаясь, прервал мои стенания, сказав: "Давайте праздновать!". Глубоко за полночь все наконец-то разошлись спать; барон Корд пожелал мне удачной службы и исполнения всех моих желаний.....
II
....Наша служба у виконта Леброна началась. Бальные платья, прически с какими-то завитушками и локонами, изящные повороты головы и бесконечные темы, касающиеся юных принцев Питера и Леандра. Быстро уразумев, что я и Инель равнодушны к обаянию данных джентльменов, в отличие от многих ее фрейлин, Флоренция стала к нам мягче. И вообще, она оказалась довольно милой девчонкой, просто была заброшена родителями и втянута в игры наследников трона. Наверное, мы ничем внешне не отличались от остальных, просто под платьями были штаны и пристегнуты шпаги.
Вскоре произошла история, едва не стоившая нам если не жизни, то службы точно. Инель, сильно скучавшая по родным, предложила мне их навестить. Предупредив старшего охраны Бата, что вернемся мы вовремя, рано утром мы выехали к ним. Дворец располагался в зеленой роще, рядом с горным озером, поэтому путь предстоял неблизкий. Цокая копытами по булыжной мостовой, мы доскакали до старой части города, еще разрушенной и заново строящейся. За то время, что нас не было, из лачуги подросшие ребятишки соорудили небольшой домик; Инель зашмыгала носом, не доходя до порога. Я сильно обрадовалась, увидев их, но странно, мои мысли перекочевали к барону Витольду Корду. По тому, как обнялись мать со старшей дочерью, я спокойно, лишь чуть грустно поняла, что не надо им мешать. Одна из сестренок - Ада, позвала меня в чулан, показать заготовки на зиму. И тут случилось следующее: хлопнула входная дверь, послышались крики, Ада испуганно вжалась в угол, к нам влетела Инель, намертво прижимая к груди узел, и тут нас закрыли. Словно в отдалении мы слышали голоса: тоненькие детей и чьи-то громкие, мощные. Наконец все вдруг очнулись - в узле, что держала моя подруга, оказалась... одежда. Длинное шерстяное платье, накидка, отделанная мехом и муфта. О Боже.... "Откуда это?" - одними губами спросила меня Инель. "Я надеюсь, что ошибаюсь в предположении.... Кто тебе сунул?" "Кэр. Господи, но он же хороший мальчик. Он маму, наверное, хотел порадовать". "Ну да, порадовал". Здесь нас прервали... В смысле не нас, а голос, возвестивший наверное, на всю старую часть города, "Именем Короля, открывайте двери! Военный патруль обязан обыскать ваш дом! У нас есть свидетели - мальчик забежал сюда". Описать наши взгляды, которыми мы обменялись, невозможно. Мы - стражи виконтессы Флоренции, и наше нахождение сейчас в доме, в этих обстоятельствах, с этим узлом одежды....Черт возьми. Что же делать? Выдать Кэртона, об этом не могло быть и речи, потом мы с ним хорошо поговорим! Заметано. А сейчас...Мы различали шум, происходящий в крохотной кухоньке и шаги, страшные шаги приближались к чулану. Тогда мой отчаявшийся, блуждающий взгляд наткнулся на небольшое отверстие, образовавшееся из-за нехватки длинных досок на крыше. Его не успели доделать - оно было заделано куском дерева и старым тряпьем. Подтянувшись на руках, крепко стукнувшись о доски головой, я ею же сдвинула дерево чуть в сторону. Тряпки бесформенной массой полетели вниз. Я пролезла. За мной бросилась Инель. "Поздравляю, у тебя крепкая тыква на голове" - тихо вымолвила она. В ответ я сморщилась, без шуток, голова болела, так шандарахнуться. У нас так и остался открытым вопрос, как мы пролезли в это "окошко". Позже подвиг пытался совершить и Кэр, спасающийся уже от нас, но не смог....
Ну, ладно, а дальше.... Притом, время идет, нам заступать на службу. Вот мы помучились.... Сквозь щель на крыше мы видели патруль, медленно и внимательно рассматривающий их чулан. Я испугалась за тряпки, зря, Адочка - умница, убрала. И палкой, с надетым на нее ватником, прикрыла наш лаз. Она стояла белая и была сильно испуганной. Мы тихонько сползали вниз, цепляясь за доски. Наши ноги уже висели, животом и руками упираясь, нам пришлось замереть, насколько... Патруль осматривал землю в поисках следов; им стоило лишь немного завернуть за угол. А дальше до дрожи в коленях - улучаем секунду, когда они советуются со старшим, прыгаем в заросли и крапиву, в сердцах предвкушая скорую расправу над братцем Кэртоном, и перемахнув через забор, не разбирая дороги, мчимся. Глотая пыль, едва не загнав лошадей, спешим во дворец. Взмыленные, уставшие, плохо соображающие, мы закинули ненавистный узел подальше под кровать; прямо на рубаху, на штаны натягиваем платья. Мы перевели дух, лишь выйдя во внутренний двор, и поняв, что свита с Флоренцией запаздывает....
А через неделю после этой истории вся свита выехала на озеро. Была потрясающая погода, и виконтесса Флоренция, окруженная щебечущими девицами, стала спускаться к воде. Одна из девушек заметила, что вода в озере словно парное молоко. Поднялся визг, стали задираться шифоновые юбки и муслиновые платья и во все стороны полетели брызги. Стражники отдалились на очень почтительное расстояние и вынуждены были немного смотреть в сторону, дабы соблюсти приличия. Прогуливаясь невдалеке от Флоренции, Инель обратила внимание на некоего неожиданного джентльмена, вдруг затесавшегося в одну компанию с фрейлинами. Просигналив мне, она направилась было к нему, но была мной остановлена. Я тихонько прошептала, что хочу немного выждать и понаблюдать...Незаметно, а это было действительно так, он что-то вытащил из кармана. Не наблюдай мы за ним с такой тщательностью, это ускользнуло бы от нас, наверняка. С тем, что он держал в руке, он начал пробираться в толпе девушек, к виконтессе. Вот здесь медлить было уже нельзя. Разделившись, Инель занялась Флоренцией, а я заблокировала к ней доступ. Он вежливо попытался обойти, не получилось; тогда резко, как ему показалось, он решил толкнуть меня - поймав его руку, я применила болевой прием, в результате он свалился мешком под ноги взвизгнувших, причем всех одновременно, девиц. В руке оказался едко пахнущий порошок, от которого слезились глаза. Избавиться от него ему не удалось - его руки крепко держали. Лазутчик Северного королевства был допрошен - скандал дипломатически замяли, сказав, что плохой мир лучше доброй ссоры...
После поимки шпиона из Северного Королевства на нас благоговейно взирали несколько дней. По личному приказу виконтессы наши спальные места переместились в соседнюю от нее комнату. Через небольшой промежуток времени я решилась навестить старого барона, с тайной надеждой, что не застану его сына. При этом мы решили, что съезжу я одна, а Инель тихо останется за нас обеих.... Переодевшись в форму - штаны, высокие сапоги, белая блуза и легкий плащ, ввиду теплой погоды, я поехала. Барона в особняке не оказалось, он был на приеме у министра; прождав его более часа в гостиной, мне сообщили, что подъехала карета сына барона. Мысленно чертыхнувшись, я поняла, что меня сейчас выкинут, как шавку, не утруждая объяснениями. По тому, как стремительно раздались его шаги, ему обо мне доложили. Я поднялась на ноги, дрожа как осиновый лист. Ну, чего я трясусь? Что он мне может сделать? Надо успокоиться...
Но в моем варианте это были лишь слова. Распахнулись двери. Он будто стал еще выше и мощнее. Мрачно, в упор глядя на меня, он шел, остановившись лишь на расстоянии вытянутой руки. Я честно старалась взять себя в руки. "Что вам угодно, сударыня?". "Прошу вас, сэр, позвольте встретиться с вашим отцом..... Просто рассказать о моей службе, о жизни...." "Вы можете написать ему записку, ему передадут. Здесь вы оставаться не можете. Надеюсь, вопросов нет?". "Нет. Позвольте тогда бумагу и чернила". Что можно написать в записке, под неусыпным взором молодого барона?.... Рассказать бы ему обо всем, и ехать к месту службы. Я ограничилась заверениями, что у меня все прекрасно, желала долгих лет ему жизни и крепкого здоровья. А меня уже торопили; у барона Джона Корда возникли важные, неотложные дела, решить которые он мог только с моим исчезновением. Передав ему записку, с застрявшим в груди воплем окаменела: он выбросил ее в корзину для мусора! И только в этот момент дрожь, до этого сотрясавшая меня, прошла. Исчез страх. На его место пришла боль, тупая и ноющая. В упор глядя на барона, вдруг стало все равно: что он думает обо мне, как относиться, почему так ненавидит.... Обойдя его, я твердо знала одно: я увижусь с Витольдом Кордом и все ему расскажу. И, будь что будет. Резко оглянувшись, доли секунды видела побледневшее лицо и странный взгляд; затем перед моими глазами появилась его спина, и жесткий, металлический голос возвестил: "Вы свободны".
Передо мной открыли парадную дверь; надевая перчатки и подходя к лошади, услышала подъезжающую карету. Показалась карета с гербом Кордов, и из нее вышел мой благодетель. Я кинулась к нему. Барон сжал мою руку и мы прошли в кабинет, где меня буквально расспросили обо всем! Ох, как же чесался язык пожаловаться на молодого барона - но я не посмела. "Елена, пусть твои желания исполнятся. Ты очень хорошая девушка. Я лишь прошу у тебя терпения и выдержки....." - дальше он замолчал и как будто хотел сказать что-то еще, но, просто погладив меня по голове, негромко сказал: "Ну, в путь. Большой тебе удачи. И да не покинут тебя благословенные Небеса". Все не решаясь, я мучилась - будет ли это удобно, если я обниму его. Последние слова избавили меня от сомнений, и я от души поблагодарила драгоценного барона. Попрощавшись, со спокойной душой и в приподнятом настроении я пошла к парадным дверям - где почти ожидаемо, натолкнулась на Джона Корда. "Что, черт возьми, вы тут делаете?! Вон! Немедленно!". Не удостаивая его ответом, лишь гордо прошествовала к дверям. Наконец-то на моих губах играла довольная усмешка.....
Через два месяца спокойной в общем жизни, за это время мы еще два раза успели съездить к родным Инель и устроить качественную взбучку Кэру, виконтесса засобиралась в загородную резиденцию принцессы Виолы. Меня и Инель вместе с остальными барышнями усадили в карету. Это было наше первое такое путешествие. Мы быстро поняли, что, несмотря на привитые нам манеры и выученные уроки, мы не попадаем в их общую компанию. Ну не могли мы общаться на тему прежних ухажеров принцессы; на тему модных художников, понаехавших отовсюду, чье искусство, я, правда, не понимала. Инель пала духом еще больше меня, когда прослушала оперу. Оказалось, это не предназначено было для ее ушей. Заткнувшись обе, успокаивая себя тем, что мы прежде всего стражи покоя высокоблагородных девиц, мы мотали на ус, все, что видели и слышали.
Проходя как-то мимо нескольких барышень, обступивших рыдающую девицу, мы услышали: " ....дурочка, ну зачем влюбилась в барона Корда? А он отказал ей во встрече. Ссылался на огромную занятость в делах, представляете? Да разве такой человек может испытывать нежные чувства? Сердце его кремень. Вы не находите? А?" - обернувшись и посмотрев, кто это там нарушил их уединение, очаровательная Элза схватила меня за руку. Я тут же полностью с ней согласилась. Затем мы милосердно были отпущены на все четыре стороны. Выйдя из залы, Инель сжала мою руку - на пороге с величественным молодым человеком появился....барон Корд. Мы сдержанно поклонились, и когда они прошествовали дальше, взглянули друг на друга. Да, для полного счастья их осталось увидеть и всей дамской компании....Прошло несколько мгновений и прозвучавший сдавленный вскрик оказался нам вполне понятен....Чуть позже выяснилось, что барон был с самим принцем Далмоном.
Следующий вечер оказался для нас практически невыносимым. Инель и меня, скромненько сидящих сзади семейства Леброн, подозвал к себе сам принц Далмон! Почти на середину залы! В голове мелькнула неприятная мысль, что это выходка барона, с невозмутимым видом сидящего рядом. "Глядя на вас, не уверен, что могу быть спокоен за моих милых барышень. Слишком вы юны и неопытны. И что же мне с вами делать?". "Ваше Высочество...." - я собрала все мужество в кулак, чувствуя, притихшую за спиной Инель. "Далмон, - неожиданно услышала я голос виконтессы Флоренции, - ну неужели надо сейчас разбираться?! Сейчас мы будем слушать музыку! А девочки недавно поймали жуткого, противного шпиона! Вот. И отстань от них, ладно". "Пойдемте в кабинет, там и продолжим разговор". Его высочество, принц встал. Он был ниже барона, с холодными невзрачными глазами и тонкими губами. Неожиданно появилось дикое желание просто ему нахамить. Почувствовав себя неловко, некстати взглянула на барона и вздрогнула. Он в упор смотрел.... на меня, прожигая холодным огнем. Да, для меня у него в арсенале подобные взгляды всегда пожалуйста....И тут же, нежно улыбнулся обратившейся к нему девушке, сказав ей что-то такое, отчего последняя зарделась, как маков цвет. А меня пронзило - ну не нравлюсь вам, ну ради Бога, но я уже ушла из дома барона и из вашей жизни, зачем же продолжать меня долбать? С глаз долой - из памяти вон. Но, похоже, это были наивные мысли наивной девочки.....
В кабинете стояла массивная мебель, на стенах внушительные полотна и громадные стеллажи с книгами. Принц, усевшись за стол, начал чинить перья. Типа ничто человеческое им не чуждо. Мельком посмотрев на Инель, начинала ощущать себя как нашкодившая оборванка, взятая в дом из милости. "Ну, я слушаю вас. Что молчите?" Чуть было, не взглянув на барона, я вовремя остановилась. Посмотрю - и пропала, мужество ветром сдует.
Надо, надо показать, что мы....достойны. "Ваше Высочество, - мой голос, раздавшийся неуместно хрипло, болью отозвался в висках - но отступать было некуда. "Для нас большая честь служить и оберегать юную виконтессу Флоренцию. Моим учителем был барон Витольд Корд, лучший из учителей на свете. Моей подругой - Инель Кларк, занимался граф Веллинг, - сказав это, почувствовала незримую поддержку - плечо Инель подперло мое. "Расскажите о шпионе. Королева знает, Фло тоже, даже Виола в курсе..." Пихнув плечом Кларк, я милостиво выдвинула ее вперед. Она молодец, оттарабанила, как урок, за милую душу. Барон, стоящий где-то сбоку и сзади, с насмешкой спросил: "И вы всерьез полагаете, что вам можно доверить безопасность юных леди?". "Барон Корд, мы все время, постоянно рядом с виконтессой, и всегда начеку". "Ладно, идите, мне надо подумать". С упавшим сердцем, где-то возле лопаток, мы вышли в просторный зал. Меня окликнул барон - экзекуция, следовательно, не закончилась. Тихонько мотнув головой в сторону музыкальной гостиной, где все еще слышалась музыка и пение, я повернулась к барону; Инель неслышно свалила. "Сударыня Ховард, мне не нравится, что за безопасность Флоренции отвечают, такие особы, как вы". Ну, я тут и выдала: "Простите, конечно, барон Корд, но эти вопросы, кажется, находятся, не в вашей компетенции. Не вам решать". Его глаза полыхнули огнем. С трудом, но я смогла не отшатнуться. "Вы не боитесь меня?" "И что же вы хотите услышать в ответ? Нет, не боюсь - прозвучит глупо. А боюсь - будет стыдно". "Уходите, Ховард, идите же". Я заставила себя присесть перед ним в реверансе, таковы правила этикета, я помнила. Посмотрев на него, поняла, что он злой, как сто чертей. Лишь дойдя до гостиной, сообразила, что злился барон не на меня; это было непонятно, но действительно, злости к себе я не почувствовала. Тогда на кого или на что? На себя или на ситуацию в целом?.....
Примерно через неделю произошла история, попортившая мне и подруге много нервов, и немного крови. Из кухни, с черного входа мы как-то нашли винтовую лестницу наверх, ведущую в мансарду, а следом на крышу. С завидной регулярностью мы стали выбираться на воздух, и наслаждались, глядя на звезды. В один из таких дивных вечеров какой-то особенно рачительный стражник закрыл дверь с черного входа. Мы вновь выбрались на крышу, обмозговать сложившуюся ситуацию. Кого-то будить, чтобы нам открыли, как-то совсем не хотелось. Да и выслушивать потом тоже. Заночевать прямо здесь - казалось немного жутковато, особенно если учесть, во что мы были одеты. На ночные сорочки были накинуты плащи. Глупо и безответственно, в наши мозги пробралась таки эта мысль, но что теперь делать? Соблюдая осторожность, я приблизилась к краю крыши. Увидела внизу выступ, а рядом статуя Афродиты подпирала балконную балку....
Может, мы сумеем добраться? Инель проследила взглядом за моими жестами, покрутила пальцем у виска, и, тяжело вздохнув, бормоча: "Чокнутая на всю голову", осторожно присела рядом. Вцепившись руками в край настила на крыше, я, молясь вперемежку с чертыханьем, стала сползать вниз. Повиснув на руках, я с ужасом поняла, что выступа еще нет! Но он же был. Напряженное белое лицо подруги, контрастом выделяющееся на черном фоне, сил мне не прибавляло. Но этот выступ был там, я его видела!!! И отпустила руки. И почувствовала его, родимого. Настала очередь Инель. Дальше обхватив статую рукой, через нее я, слава Богу, перелезла на решетку балкона. А с балкона разросся плющ почти до земли, это мы уже помнили точно.
Но не суждено нам было спокойно по растению съехать вниз, и через неприметную служебную дверь попасть внутрь. Потому что в чуть освещенном окне я увидела барона, сидящего в кресле в расслабленной позе, с бокалом в одной руке и книжкой в другой. На нем были брюки от фрака и белая рубаха с вышитой монограммой..... Увидев его, я замерла, разглядывая лицо. Он не смотрел в книжку, его взор был устремлен в никуда. На его лице так отчетливо читались мука и отчаяние, что я замерла. Острым локтем в бок, что я охнула, меня отвлекла Инель. "Оторвись от своего красавца, и глянь на другое". Открыв рот, дабы возмутиться, этот рот оказался зажат, а я силой сдернута с места. "Я стала спускаться по плющу, и этажом ниже, в окне увидела девицу...." "И что? Что с этой девицей?" "Не знаю. Хотела у тебя спросить, а ты тут как вкопанная застряла....". Инель перелезла через балкон, я за ней. Тихо скользя по растению, она залезла на широкий выступ окна, и прижалась к стене. Я последовала за ней.
Девица в окне, всхлипывая, высыпала некий порошок в стакан, и размешав, замерла. Она что-то тихо шептала. "Мне кажется, мы где-то ее уже видели". "Да, но где?" А дальше каким-то чудом мы услышали: "Прощай, мой любимый. Ты навсегда в моем сердце, Джон". "Черт - зло пробормотала Инель, эта та девица, отвергнутая твоим распрекрасным бароном, помнишь? Мы видели их в зале" Я тоже вспомнила несчастную влюбленную с красными глазами и всхлипывающим носом... "Твою мать - громко, в голос, ругнувшись, Инель Кларк, вдруг спрыгнула в комнату. Я следом, немного не улавливая смысла. Подруга, крепко прижав ее к себе, и зажав рот брыкающейся девушке, выбила стакан из ее рук. "Она, похоже, с собой покончить хотела. А там яд. До меня только дошло. Еле, сбегай, притащи воды. И позови кого-нибудь из старших фрейлин, пусть сами разбираются".
И я побежала, захватив кувшин. Набрав на кухне доверху воды, мысленно жалея, что нет свечи, стала подниматься по темной лестнице, и на кого-то налетела. Врезалась хорошо, на ногах не удержалась, и все содержимое кувшина вмиг оказалось на мне. Почти взвизгнув, мой рот опять был зажат, а меня, брыкающуюся, куда-то потащили.... "Черт, да отпустите!" Кабинет, канделябры со свечами - на меня свирепо уставился, о Господи, ну почему, он?
Он, барон. Правая бровь полезла наверх, пока меня разглядывали. "Какого черта вы делали в холле? Вы... мокрая?! Как вы одеты, вы в своем уме? Что происходит?" "Барон, если пропустить определенную часть, то мне надо найти кого-нибудь из старших фрейлин..." "Ховард, вы хотите, чтобы вас в таком виде увидела старшая фрейлина?" "Барон, там, в одной из комнат, девица, я не знаю, как ее звать, она пыталась выпить яд. Инель выбила стакан у нее из рук. Мы знаем только то, что она прощалась с неким Джоном...". Барон замер. "С чего вы взяли, что в стакане яд?". "Она высыпала туда порошок, а потом стала прощаться со своей любовью. А я с кувшином бегала за водой, которая сейчас на мне" - вздохнула я, безуспешно пытаясь выжать плащ. "Ладно, идемте, я отведу вас в комнату, и позову фрейлину. Кто с ней?" "С ней Инель. Но, учтите, ей вас лучше не видеть, так мне кажется". "Вам кажется?" "Мы с Инель ее вспомнили, она плакала в зале, и девушки рядом с ней говорили о вас. Что вы ей отказали во встрече". "Давайте сюда кувшин, как я уже сказал, я доведу вас до комнаты, потом схожу за старшей фрейлиной, кажется Марленой. Она займется девицей, и Инель сможет уйти ". "Вы лучше, барон, позовите фрейлину, а воду я сама принесу". "Вы? За водой?" "Да. А что такого?". "Вы на себя взглянуть не желаете? Ховард, ради Бога, включите мозги".
С этими словами, он почти грубо потащил меня к внутренней двери, там располагалась опочивальня благородных особ. Рядом с комодом находилось зеркало. И в нем я увидела себя. Сорочка и плащ, мокрые, очень нехорошо ко мне прилипли. Ох. Запахнувшись, и судорожно вздохнув, я заставила себя посмотреть на Корда. "Хорошо, барон. Я иду в комнату, а вы занимаетесь спасением юной девы". "Мне все же придется довести вас до комнаты...". "Не надо, барон Корд. Мы и так уже потеряли время. Я вполне благополучно, уверяю вас, доберусь до своего места" "Вы, правда, не понимаете?". "О чем вы?". "Ховард, вы достаточно взрослый человек, чтобы понимать, что в таком виде, вы.... вы, можно сказать, раздеты, нельзя ходить по замку". "Барон, я.... я дойду сама! Все нормально". "Черт вас дери, Елена Ховард, ведь вы видели себя! Поверьте, любой другой на моем месте уже попытался бы воспользоваться такой ситуацией. Ни одна юная барышня одна не появляется, а всегда или со старшими фрейлинами или с гувернантками. Понимаете?". "Барон, я не глупа, я понимаю, куда вы клоните, но я не юная барышня, я стражник. И смогу за себя, в случае чего, постоять". "Уверены? Я нет. Где ваше оружие, стражник? Меч, шпага, арбалет, что у вас в арсенале, для защиты собственной чести?".
Весь этот разговор смутил меня окончательно, очень хотелось просто удрать. Он буквально впился в меня своими темными глазами, буравил взглядом, и выглядел при этом обозленным. Я знала точно, что абсолютно спокойно и незаметно могу добраться до комнаты. Мне просто нужно через дверь прислуги попасть в другой коридор. "Что вы молчите?" "Я не хочу вам грубить, барон. Но вы ошибаетесь. И я сейчас пойду. А вы ...." Я не успела договорить, я испугалась - с каким-то бешенством он вдруг притянул меня и ... впился губами в мой рот. Не вырваться, не заслониться.... Его руки оказались каменными. Также внезапно отпустив меня, он, опершись рукой о стеллаж, тяжело дышал. Его грудь ходила ходуном, руки были сжаты в огромные кулаки, лицо было бледным, рот стиснут. Прижавшись к стене, я дрожала так, что с трудом контролировала свои ноги. Я просто боялась упасть. Схватив кувшин одной рукой, другой он сгреб меня. Быстро, молча, он вел меня по темному, тихому холлу. Где-то открылась дверь. Кто-то шел. Полностью заслонив меня, а я доставала ему лишь до плеч, и переждав старенького джентльмена, он почти что втолкнул меня в комнату. Пригвоздив ненавидящим, холодным взглядом, он исчез.
Очнулась я только, когда в дверях появилась Инель. "Тебя барон привел?" "Нет. Он принес воду и привел Марлену, поинтересовался, доберусь ли я ... и все. Я тихо смылась. А каким образом он вообще оказался в курсе дел? А?" "Представляешь, налетела на него на лестнице. Грохнулась. Облилась водой. Он затащил меня в кабинет и потребовал объяснений. Пришлось рассказывать...." "А дальше?" "Отвел меня в комнату, сказал, что все остальное сделает сам. И, похоже, сделал". "Да. Завтра эту девочку - Катерину, отправят в свиту Королевы Виктории, вроде так. Ну, а ты как? Я ошибаюсь, или что-то все-таки еще случилось, во время твоего неожиданного свидания с бароном? На тебе лица нет" "Нет.... Ничего. Давай спать ложится, на сегодня потрясений хватит". Инель коротко рассмеялась: "Согласна полностью. И все же, наверное, не зря, мы там оказались... Я рада, что мы смогли помочь этой несчастной девушке. Ты не представляешь, насколько она любит барона..."
Я прервала подругу - "Давай все завтра. Я что-то устала", и вытянувшись на жесткой деревянной койке, я старалась унять дрожь... Вновь и вновь я прокручивала наш с ним диалог... По всему получалось, что Корд просто беспокоился о моей чести?! И вспылил только потому, что до меня не дошло! А его поцелуй, если это можно назвать поцелуем - наверное, как сказала бы моя любившая логику, Кларк - когда закончились аргументы, была наглядная демонстрация опасности.... И Боже мой, как он сжал меня, а потом как резко отпустил, а уж как посмотрел - да, представляю, какое отвращение он испытывал. Целовать оборванку, нищенку, пригретую лишь из жалости...Черт возьми, мой первый поцелуй...Ох-ох. "Все, хватит" - сказав себе это, я повернулась на бок. Губы саднило, а я едва не заревела, так плохо мне стало. Меня мучило еще кое-что: я ничего не сказала Инель. Почему?
.....Последние три дня пребывания в загородной резиденции принцессы Виолы, в целом оказались спокойными. Юную фрейлину Катерину Линн "для продолжения образования", как прозвучала официальная версия, отослали в столицу, Амарин, в свиту Королевы-матери. Нас же никто не трогал, никто не замечал; да и мы при первых признаках появления принца и его спутника - барона, уходили в глубокое подполье. Несколько раз барон оглядывался, хотя, возможно, не по нашу душу, но наша маскировка в любом случае была удачной. Мы сидели в самом углу, скрытые портьерами, недалеко от арф, на которых играли приглашенные музыканты со всего Североморья. Принцессу Виолу мы так толком и не увидели; она приехала позже, с огромной свитой барышень и пажей, которые тут же смешались с чуть меньшей толпой Флоренции - и тут мы вконец растерялись. Никого из вновь прибывших не зная в лицо, и не испытывая большого желания нарваться на хмурого и мрачно настроенного Корда, мы в первые мгновения не знали, что делать.
Но вскоре виконтесса с приближенными и с нами, принцесса и вся ее свита выехали на воды. Принц и барон были заняты охотой, поэтому пообещали присоединиться несколько позже. Двадцать карет по гравию, в сторону лесной реки, начинающей свое движение где-то в горах. И как-то все подзабыли, что летом в лесу, рядом с водичкой много летающих "животных". Вначале единичные хлопки себя руками по открытым участкам кожи, затем все более массовые. А дальше немного смешные попытки придворных дам убежать от пищащих вокруг них летающих кровососов. И громадный, зеленый, с пышной кроной лес уже не лес, и прохладная, быстро несущая свои воды красавица-река тоже не река, а так, ручеек. И новость, переполошившая всех.
Пропала девица из окружения принцессы - Гертруда. Мы попросили ее описать: высокая, в пышном синем платье, с мушкой на щеке. Дамы долго спорили о цвете платья Гертруды, успели поругаться, перейти на личности и образумленные принцессой, успокоившись, остановились на синем платье с голубыми вставками и оборками. Особо не проявляя никаких способностей, достаточно быстро мы нашли ее. Мы вспомнили, как Инель сказала в сердцах о некой даме, которая, спасаясь от насекомых, не только больно отдавила ногу моей подруге, но и умудрилась толкнуть. Инель тогда зло выдала: "Ну, корова". Дама, столь усердно спасающаяся от насекомых, как раз была в синем платье с какими-то дурацкими оборками. Наши платья зашуршали по листве, много раз зацеплялись за торчавшие из земли высохшие, разветвленные ветки и кусты - мы углубились в лес. Лес чирикал, шумел, в общем, жил своей жизнью. В лесу же какая-нибудь ветка норовила "заехать" или по лицу, или вцеплялась в наши локоны - в общем, как и обычно в лесу.
Вначале бросился в глаза лоскут синего материала, зацепившийся за одиноко торчащую в сторону ветку от дерева. Потом увидели туфлю, каким-то макаром оказавшуюся в расщелине старого раскидистого дерева. Расковыряв ножом ствол дерева, мы ее достали. Ну, а чуть дальше увидели и горемычную героиню, в порванном платье, в одной туфле, с распухшим от укусов и искривленным от боли лицом. Босая нога не туда угодила, ясно. В первый раз в жизни нас встречали столь радостно и эмоционально. Гертруда плясала бы, если б могла. От ее нижней юбки я оторвала длинный кусок; нога ее оказалась опухшей, поэтому, прислонив тихонько к ступне найденную обувь, мы все это перебинтовали. И прихрамывая, осторожненько поковыляли назад.
Дальше нас моментально, благополучно забыли, столпившись вокруг найденной дамы. Сразу послали за лекарем; предложили напитки и закуски. Услышав это, мы тоже ощутили зверский голод. Но, видя как благородные господа набросились на еду, целесообразнее решили перетерпеть... Выбравшись из толпы, мы во всей красе, нос к носу столкнулись с бароном. "Сударыни, что у вас с платьями? Что с прическами? - оттолкнув Инель, я прикрыла ее тихое отступление; нравоучений хватит и мне одной. Глядя на него, лишь на секунду в памяти возник тот нереальный, поначалу, бал; но непрошенные, даже ненужные воспоминания о ночных приключениях затмили все. Я вздрогнула от его прикосновения: он встряхнул меня, основательно. Как у тряпичной куклы, мотнулась голова. "Что с вами, Ховард?". Рассерженно освободившись из его рук, и зло взглянув, я повернула, чтобы уйти. "Что с вами? Что опять случилось?". Я заставила себя посмотреть на него. Какая-то фрейлина пыталась обратить на себя его внимание, но тщетно. Его напряженные глаза, способные зажечь огонь, не давали расслабиться, исчезнуть...."У меня все хорошо. Гертруда уже нашлась. Больше ничего не случилось". Реверанс....надо присесть. И тут же, жаль, неудобно получится, если побегу, и взгляд спиной чувствую так, что кожа горит, быстро затерялась в толпе фрейлин. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Но если честно, было страшно оттого, что там, где его руки прикоснулись к моим, у меня все горело. И об этом я не сказала Инель...
Тем же вечером, укладываясь спать, мне пришлось успокаивать подругу, возмущенную тем, что поесть мы смогли лишь вечером в замке, с прислугой на кухне. Уже засыпая, услышала невнятное ее бормотание, что дамы сильно удивлены бароном Кордом. Его настроение меняется, быстрее, чем у принцессы Виолы. Утром был с таким лицом, что страшно было подойти, потом, присоединившись с принцем Далмоном после охоты, был приветлив и мил, потом опять будто подменили - весь день ходил, как грозовая туча, и был жутко мрачен. С этой новостью я и провалилась в сон.
А утром нас вызвали к принцессе; ну что еще? Одна мрачнее другой, мы предстали перед королевской особой. А принцесса, оказывается, полночи общалась с беднягой - Гертрудой, а утром в ее головке созрело решение, о котором она уже сообщила принцу Далмону. Принц возражал недолго - поэтому теперь она собственно нас и уведомляет о перемене в нашем месте службы. Мы переходим в охрану принцессы, отца виконтессы Флоренции-виконта Леброна предупредят. И все. Позже выяснилось, что виконтессу отправили в южный замок, где жили юные принцы Питер и Леандр, под мощной защитой всего гарнизона. Пока она оповещала о своем решении, появились принц и барон. Вежливо поклонившись, мы проводили их взглядами - они прошествовали в кабинет.
А вскоре принцесса засобиралась в дорогу, мы же еще не знали, какая она любительница попутешествовать. Восемь карет, фрейлины, повозки с провиантом и вещами стражников и мы, во всей этой кутерьме....Через полстраны мы отправились к морю. Пыль от дороги забивалась в одежду, в волосы; было трудно дышать - то одна, то другая дамы заходились от кашля. Один из впереди ехавших стражников вдруг стремительно подъехал к принцессе. На горизонте показался отряд из вооруженных всадников. Командир стражников отдал какие-то распоряжения самому юному пажу, и тот моментально куда-то исчез. Быстро покинув карету, девицы укрылись в зарослях.
Что ж нам делать-то? Присоединиться к стражникам - мы одеты в платья, наше оружие камердинером одной из фрейлин упаковано в походный багаж; последовать за фрейлинами и ее высочеством - как-то не прет. Пока мы мучительно размышляли, облако пыли приблизилось настолько, что стали видны одежды во весь опор скачущих всадников. "Круговая оборона! Наемники Севера! Приготовиться!". Где мы стояли, там в принципе мы и остались стоять - посередине. Подобрав валявшиеся неподалеку длинные ветки, нам ждать не пришлось. Подскочившему всаднику, не раздумывая, мы треснули ветками по лицу; тот с криком рухнул вниз. Подбежав, что было силы, я врезала ему по скуле; дальше быстро его разоружили. Его крик привлек внимание. Кивнув на девушек, я толкнула Инель к ним: "Уводи, я прикрою". Кларк, кинув на меня почти что прощальный взгляд, со слезами на глазах исчезла из виду. Его меч был коротковат; я зареклась, что еще хоть раз отдам упаковывать свое оружие. Боже....как же непросто оказалось сесть в седло - было жутко неудобно и я чувствовала себя полной идиоткой. Однако, это чувство быстро исчезло, как только еле-еле сидя в седле, мне пришлось оборонять подступы к едва заметной тропинке, по которой Инель увела дам. Надеюсь, что уже далеко...
Сбоку, сквозь ветки ко мне пробился один из наших стражников, одетый в светло-зеленый камзол. Точнее, с утра камзол был таковым. "Я - Сэйт Лейтон! Приятно познакомиться!" - проорав мне, он кинулся в самую гущу бойни перед моим носом. Я махала мечом, отражала какие-то удары, кому-то успела заехать кулаком и в нос, и в глаз - это уже тогда, когда изловчившись, кто-то стащил меня с лошади. Прижатая к земле, я вырывалась и брыкалась изо всех сил; становилось страшно. Вдруг громилу, крутившего мне руки, кто-то от меня оторвал. Я в полном ступоре наблюдала, как .....барон Корд, прикрывая меня и тропинку спиной, сражается. Вот это мастер класс. Хладнокровно, спокойно, главное быстро он уложил к нашим ногам с начала поединка восьмерых. Обернувшись, он рявкнул: "Вам особое приглашение нужно! Быстро к дамам!" - его глаза метали такие молнии, что ослушаться не возникло даже мысли.
Я бросилась бежать, изредка крича: "Инель". Перепуганную толпу я нашла на лужайке и попросила следовать дальше. Мы вышли к реке, все было спокойно. Как тут раздался крик: "Принцесса! Вот вы где!". К нам, не торопясь, приближался человек-громила столь отвратительной наружности, что поднявшийся визг всех присутствующих дам наверняка полностью выдал наше местоположение. Глядя на него, позади себя услышала Инель: "С оружием на него сложно, но возможно, а так мы трупы". "К сожалению, оружия нет, но вынуждена напомнить нам обеим, что мы взяты на службу как раз таки для защиты принцессы...." "Какие-нибудь идеи будут?". "Что-то ничего в голову не приходит". "Тогда вперед, за принцессу". "Неужто это стражники? Что, с защитниками сложно, девки стали охранять?" - и стал хохотать во все горло.
Мы не стали джентельменски ждать окончания его смеха, мы напали. Парировав его удар, я нанесла свой - безрезультатно. Инель яростно, ожесточенно наносила удары. С размаху опустив на меня кулак, он сшиб меня с ног. Я пропустила удар; я кричала принцессе: "Бегите, мать вашу! Ну, быстро!". Рухнув, я глотала порциями воздух. Перед глазами неумолимо плыли разноцветные круги. Собрав все силы, какие остались, снизу ногами, я, что было мочи, ударила. С грязными ругательствами он грохнулся на землю и тут же едва не зашиб меня. В тот же момент Инель набросилась сверху. Пробивая ей ребра, он локтями спихивал ее с себя. И тогда я кинулась на него....Я не знаю, сколько мы дрались, не знаю, что было вокруг нас, все померкло, когда мы готовились встретить уже смерть.....но вдруг все закончилось. Кто-то поднял нас на руки и отнес к врачу для осмотра, громилу повязали шестеро стражников, принцесса и ее свита не пострадали. В палатку заглянул барон. "Как вы оцениваете свои действия? Вы заслуживаете быть рядом с ее высочеством? Думаю, что нет. Принц Далмон сообщит вам о своем решении" - и вышел. "Опасность миновала, и все теперь хорошо, - проронил неожиданно доктор,- когда он тревожился, он молчал и лишь спрашивал, чем может помочь". "Когда спрашивал?" - непонимающе я, наконец, извернулась, и посмотрела на доктора. "Что значит, когда спрашивал? Когда держал вас на руках и принес в палатку. А подругу вашу кто-то из стражников принес".
Наконец все понемногу пришли в себя. К принцу Далмону были отправлены гонцы с донесением и сообщением, что принцесса настроена решительно и по-прежнему едет к морю. Далее была оказана первая помощь, были выпиты успокоительные капли, и мы с Инель переоделись. Уж коли мы стража, то должны быть одеты соответственно, на том и порешили. Барон Корд с отрядом солдат сопроводили нас до Латеруна, небольшого сонного городка, занятого производством хлопка, и от которого была прямая хорошая дорога до морского порта "Хайтенг".
Пока мы были в пути, Корд оказывал знаки внимания, кажется, всем девицам, находящемся в свите принцессы, кроме нас. А мы....мы поначалу шарахались при его приближении; но, поняв, что лекции нам больше не грозят, вовсю стали тренироваться. После нескольких чувствительных пропущенных ударов в район сердца и груди было принято решение перевязывать этот самый район лентой; боли стало меньше. Чистого махания мечом или фехтования шпагой у меня не получалось - все время норовила где-то врезать рукой или ногой. Тренировки продолжались; часто напарником становился Сэйт Лейтон, с которым познакомилась во время недавней потасовки. Ходили мы теперь в сапогах-ботфортах, в широких полотняных штанах, с широким кожаным ремнем с отверстиями под ножи, в плотной светлой рубахе и дорожной куртке. Завершали вид короткий плащ и шляпа. Мастерство немного прибавлялось. Сложным оставалось крутить лассо - с броском едва не вылетала рука и становится на круп лошади, во время галопа, для прыжка допустим, на крышу кареты, мы также пока не могли. После одной из тренировок я, заметно прихрамывая, поковыляла к доку - на моем лице отразились все сложности и боли этого дня, и нос к носу столкнулась с бароном. Вот ведь, стоял спокойно, не в напряге, с легкой улыбкой на лице, беседовал с капитаном личной стражи принцессы Курбом, увидел меня .... и все. Лицо сделал зверское, будто смертельного врага увидел; поджал губы и оглядел меня так, что захотелось провалиться быстренько сквозь землю; и, не сказав ни слова, он прошел в покои принцессы. Потом я из разговора фрейлин поняла, что заходил он проститься, его ожидали при дворе. С отъездом барона стало проще и легче, а может, мы, стали просто лучше....
Из Северного Королевства пришло официальное письмо, в котором выражалось недоумение сложившейся ситуацией. О никаких наемниках там не знали и выражали ноту протеста, что обвиняют их. Наемники оказывались вооруженными бандитами, с которыми в любой стране надо бороться, чтобы сохранить покой и порядок. Королева - мать Виктория дала задание дипломатам замять неприятную историю.
Доехав, наконец, до моря, и оказавшись в Королевской резиденции "Хайтенг", мы официально были введены в стражу принцессы. Выглядело это внушительно: безукоризненные ряды стражи и мы перед ними, лицом к Ее высочеству, клянемся защищать ее до последней капли крови, до последнего вздоха, до последнего оставшегося в живых ....
Вскоре королева прислала отряд стражников, подкрепление охране. Мы с завистью наблюдали, как они держатся в седле и как подготовлены. Один из них держался немного в стороне от всех; поэтому, набравшись храбрости, мы решили познакомиться. Его звали Купер, он был миловиден, одного с нами роста, стройного телосложения. Неожиданно быстро найдя общий язык, Инель рассказала, как мы оказались в страже. Купер сильно удивился, неужели девицы могут просто попасть в стражники - нам пришлось поведать всю историю. И Купер Донован вдруг задумался.....Потом спохватился, улыбнулся извиняющей улыбкой, отдал честь ..... и смылся.
Вскоре мы увиделись на тренировке, он оказался со мной в паре. Что-то сильно мучило его; и, проведя первый бой вничью, Купер предложил мне пройтись. Ух ты, подумалось мне, что это значит? На влюбленного юноша не смахивал, но все же.... Мы прошли дворцовые апартаменты, казармы, конюшню, и остановились только возле склада с оружием. Вконец заинтригованная, я последовала за склад, где расположился большой амбар. "Я .... решил признаться тебе, твоей подруге Инель потом, когда увижу. Я .... мой отец был командиром пограничного патруля Хайтенгелла. Во время войны в замок ворвались наемники, схватили мою мать, выпытывали, где тайная схема дворца, но мама ничего не знала. Тогда они приказали ей привести дочь, предположив, что она знает. Но ее мать...... она сказала, что девочка куда-то ушла, и она не смогла ее найти. Потом маму утащили, неизвестно куда. Какие-то сволочи им разболтали, что в замке есть настоящая тайная схема дворца, как попасть туда незаметно.....Я сжег ее в камине. Они проискали все, но не нашли ни схемы, ни девочки. Мальчишку, который попался им на пути, они, избив, выкинули погибать. Но дочь Донован они не нашли ..... Тот мальчишка, очнувшись, дополз до ополчения и в отряде стал подносить снаряды. Купер Донован - мой отец, я - Мели Донован, его дочь. Мне было очень тяжело поначалу, но потом мне пришлось привыкнуть". "Ты - девушка? О Боже... Как же ты справилась? Выдавать себя за мужчину, жить в казарме ....". "Я была писарем. В знак уважения у меня была каморка. Поэтому как-то справлялась. Но, увидев вас и узнав вашу историю, подумала, вдруг и у меня получится стать опять девушкой и быть стражником?". "Может, тебе попросить аудиенцию у принцессы? Или проявить себя как-то?". "Да, надо будет подумать. Это верно". Когда она рассказывала это Инель, я на всякий случай держала наготове руки - вдруг подруга завопит от признания Мели. Но все обошлось.
Стояла солнечная безветренная погода; барышни в легких муслиновых платьях расположились на веранде, принцесса кого-то принимала - мы стояли в карауле. Мимо нас с грозным видом прошел полковник Бреоли, и скрылся в покоях ее высочества. Описывать дальнейшие события, это кинуть сомнительную тень на честь принцессы; могу сказать одно, что единственный человек, бросившийся в покои при первых признаках недовольства ее высочества, оказалась Мели Донован - то есть Купер Донован. Скрутив его, как простого смертного, не обращая внимания на угрозы, выкрикиваемые выставленным полковником, Донован увела его прочь с глаз, за казармы. В эту минуту до нас дошло: надо пользоваться моментом, и представить Купера Донован в новом свете....В новом обличье ....
Ее высочество была расстроена, подавлена, и когда мы вошли, просто сказала: "Прием окончен". Величественно ступая, пряча мокрые глаза, она вышла и шлейфом за ней потянулись фрейлины. Вечером в лагере было неспокойно; нервничала принцесса, угрюмо молчала ее личная охрана, все остальные чего-то ждали.... Стемнело. В окошко тихо, но настойчиво постучали. Наши спальные места расположились у самого входа в покои барышень, в палатке, одним краем примыкающую к их опочивальне. Стучала Мели. На вопрос: " Что случилось?"- скороговоркой выпалила, что у принцессы нежелательный гость - Бреоли. "Может, они сами как-нибудь разберутся? Все таки королевская особа". "Она явно недовольна, просит, чтобы полковник ушел. А тот ни в какую". "Но...информация точная?". "Я сегодня нахожусь в охране....". Делать нечего. Наспех одевшись, тихо, выскользнули из палатки. Возле охранных постов горели костры, расхаживали дежурные. После памятного нападения на дороге постами не пренебрегали.
В покоях было темно, но мы слышали негромкие возбужденные голоса. Фрейлины....Они пытались не привлекать внимания, но, кажется, им требовалась помощь. Единственное, барышни не могли сообразить, к кому обратиться. Инель кашлянула, и с придушенным визгом на нас обернулись. Увидев, кто к ним нагрянул, и, придя в себя, барышни наперебой, всхлипывая, объясняли ситуацию. Вмешаться страшно, а принцессу жалко, и все медлили. Полковник упорствовал, выставить его фрейлинам возможности не представилось. Мели тихонько стояла позади нас. Услышав все это, она воскликнула: "И что же мы медлим?! Полковник, надо полагать, забыл, что он в покоях ее высочества! Пора ему напомнить". Увидев мужчину, услышав его, и моментом сообразив, что одеты не подобающе, девицы подняли визг. Успокоить их не получалось. Мне пришлось крикнуть: "Тихо, вам ничто не грозит! Вашей чести, сударыни, ничего не угрожает. Перед вами девица, но одетая в мужское платье. Это специальная конспирация. Ваша защита, усиленная". Естественно, тут же все потянулись получше рассмотреть мужчину-девицу. Я не знаю, что чувствовала Мели Донован, но ее взгляд "спасибо тебе большое" уловила, покуда ее рассматривал десяток любопытных глаз. Наконец решили действовать. Чуть приоткрыли дверь, до слуха донесся жалобный голосок принцессы, умоляющий уйти. Ответом служила гнетущая тишина, и следом тихий вскрик ее высочества. Подмяв стройную девушку под себя, Бреоли что-то ей настойчиво втолковывал, отчего последняя попыталась кулачком остановить неприятные ей слова. Решительно показавшись в поле их зрения, и оттащив упирающегося Бреоли, которому не хватило места, чтобы развернуться возле постели ее величества и дать отпор, мы вытащили его наружу. "Посмотри, как там Мели. Нужна ли помощь?". "А ты как же?" "Справлюсь, не переживай." "Я быстро, бегом".
Тяжело дыша, полковник обернулся. Он обладал мужественной фигурой и неуступчивым характером. Но, наверное, полковники и должны быть такими?..... "Сэр, будет лучше, если сейчас вы поступите разумно. Прошу вас уйти. Завтра, а лучше послезавтра попробуйте побеседовать с ее высочеством, если не пришли сейчас к соглашению. Но сейчас, я прошу, поступите разумно". "Да кто ты такая?! Мне советовать?! Полковнику Бреоли! Герою войны!!! Вон отсюда! Убирайся! Ты больше не служишь в охране!". "К сожалению, вынуждена вам напомнить, что вы не отвечаете за стражу ее высочества". "Что ты сейчас осмелилась сказать?!". "Правду, сэр. Уходите. На сегодня ваш визит, будем считать, завершен". В следующую секунду перед моим носом просвистела шпага, а я стремительно грохнулась на землю, подняв кучу пыли. Своему падению я была обязана Мели Донован, а точнее, ее удару по моим ногам.
В мгновение ока она загородила меня, со шпагой наперевес. Бреоли, надо отдать ему должное, среагировал тотчас. Шпаги скрестились. Минуту слышался лишь звон яростно скрещивающихся клинков. Секунда, когда они отскочив друг от друга, готовы были сойтись вновь, рукой полковник сгреб землю. Выпад, Мели парировала, снова выпад и одновременно земля летит ей в лицо. Сдавленно крикнув, она упала прямо в руки подоспевшей Инель; на шум выбежали фрейлины. Ее шпага перекочевала ко мне в руки. В эту минуту меня душил гнев. И я бросилась вперед, ожесточенно, в запале нанося удары. Выпад, снова выпад, ярость в глазах, пена на губах и испуганный, полный ужаса крик ее высочества: "Немедленно прекратить! Сейчас же!". С трудом переводя дыхание, отойдя друг от друга подальше, мы взглянули на принцессу. "Ваше высочество, эта девка заслуживает порки. Наказания сурового. Она угрожала мне, и вот ранила меня" - с этими словами он показал глубокий порез в разорванном рукаве камзола. "Полковник рвался к вам, выхватил шпагу и если бы не быстрота реакции Мели Донован, вашей верной стражницы, сложно сказать, что было бы со мной!". В запале схватки я и забыла, что принцесса не в курсе. Но теперь отступать было некуда. "Что ты сказала? Повтори" - непонимающе принцесса Виола уставилась на меня. Ну, что ж, я повторила. Показалось, что на время была забыта недавняя схватка; любопытный взор ее высочества скользил по Мели. Поймав растерянный взгляд Донован, я кивнула "давай, действуй".
В уютной гостиной фрейлины уселись на плетеные стулья, принцесса в кресло-качалку, мы на подоконник. Рассказ Мели трагичный и взволнованный заставил всех прослезиться; замелькали белоснежные носовые платочки с вышивками. Инель тихо коснулась меня локтем: "Похоже, у Мели получилось". "Очень похоже". Уже на следующий день Купер Донован стал Мели Донован. Долгое объяснение пришлось Мели выдержать в своем отряде; ее не простили и перестали замечать. Но грустить не дали фрейлины, они усердствовали - нарядили в белое пышное платье, затянули корсет, завили темные блестящие волосы. Мы тоже приоделись, тренировки временно прервали, и три дня мы блаженствовали. А потом заметили стражников, "случайно" оказывающихся на нашем пути; Мели не стала ворошить прошлое и решила довольствоваться нежданным комфортом. Упорствовал пока лейтенант Фэрроу, но его темные глаза, натыкаясь на красавицу Мели, замирали. Сама она, увидев себя преображенную в зеркале, едва не расплакалась.
В тот день я вчистую победила Сэйта. Дружески обнявшись, мы побрели к казармам. И тут я увидела ....барона. Он стоял мрачный и не сводил с меня глаз. Я словно задохнулась, открыв рот, хватала воздух. Сердце бешено колотилось, с трудом я справилась с эмоциями. Сэйт свалил, а я не знала, что предпринять....Но, барон, похоже не собирался ждать моих ответных действий. "Сударыня, - подойдя, он разглядывал меня с каким-то необъяснимым, странным выражением лица, - нам надлежит выехать незамедлительно. Ее высочество я предупредил. Мешкать нам нельзя. Захватите с собой платье, в котором вы были на балу. Поторопитесь". "Барон, что-нибудь случилось? Прошу вас, не молчите. Вы пугаете меня". "Барышня Ховард, я сказал достаточно ясно, поторопитесь". "Хорошо, я быстро".
Да что произошло то? Со дна дорожного саквояжа я выудила бальное платье, подаренное бароном Витольдом Кордом. Инель огорчилась, но деваться было некуда. Мели лишь мужественно пожала плечами - что поделать, если надо. Ну вот, я в карете, барон молчит рядом - мы тронулись в путь. Его лошади были великолепны, карета стремительно неслась по пустынной дороге. Раздался голос кучера: "Сэр, впереди какие-то всадники. Попридержать лошадей, чтобы они уехали подальше?". "У нас нет времени. Гони". Я потихоньку пришла в себя; поглядывала на мрачного, чернее тучи, барона, неотрывно смотрящего в окно. Карета вдруг резко затормозила, послышалось ржание лошадей, возмущенные возгласы кучера; я наверняка куда-нибудь улетела бы и врезалась со всей мощью, но рукой к стенке кареты меня как-то умудрился прижать барон. "Из кареты не выходите. Сидите тихо, ясно?" - с этими словами, открыл дверцу и легко, пружиня, спрыгнул вниз.
Чуть сдвинув шторку, я наблюдала за Кордом. Его высокая, мощная фигура в длинном плаще неожиданно показалась мне очень одинокой.... "Я - барон Джон Корд. Кто вы и по какому праву вы преграждаете нам путь?". "Смотрите, барон. Настоящий. А нам, барон, твои лошади и деньги нужны. Будешь сопротивляться, будет больно". "Титул с замком не нужен?" "Рот захлопни! Карету обыскали? Есть что-нибудь интересное?". Двое направились к карете; свое оружие я оставила в оружейной палатке - у подошедших же к карете на солнце сверкнули ножи. "Карета пуста, там ничего нет...." - и взмахнув плащом, барон ударил главаря по лицу, в прыжке ногами сделав "вертушку", выбил мечи у не успевших среагировать бандитов. Подхватив вылетевшее оружие, он начал драться, упорно отбиваясь от нескольких человек. Через минуту все было кончено. Распахнулась дверца кареты. "Испугались?" "Не успела". "Что ж.... Растон, гони во весь опор. Слишком задержались". Я была потрясена умением этого человека. Захотелось сказать хоть что-нибудь, лишь бы разорвать эту вновь гнетущую тишину. И уже открыв рот, чтобы просто поблагодарить, услышала: "Сударыня, у меня к вам лишь одна, но очень серьезная просьба. Ничем не огорчить отца. Вам понятно? И будьте любезны, закройте рот". Что я и сделала. Весь оставшийся путь я сосредоточенно смотрела в окно, стиснув руки.
Свернув на сельскую дорогу, мы миновали зеленую аллею и выехали к озеру. Рядом с водой располагалась беседка, в которой я зазубривала уроки. Чуть поодаль высился старый замок, где нас уже встречал Рэн, дворецкий. Мои вещи забрала Марго и мы вошли внутрь. Ничего не изменилось. Громадные канделябры со свечами, портреты на стенах, резные зеркала и ..... гулкая тишина. Мое сердце сжалось, стало страшно. Я хотела немного посидеть в своей бывшей комнате, но Марго торопила. Достали платье, надели на меня, волосы локонами собрали сзади, а я уже тряслась. "Барон ждет вас, Елена". Я шла уже по холлу, когда услышала голос Джона Корда: "Не забывайте о моей просьбе". Повернувшись и присев в реверансе со всем возможным достоинством, я сказала: "Ваши просьбы, сэр, как же их можно забыть?" - и тут же скрылась за тяжелой дубовой дверью.
Барон Витольд Корд. Мой учитель, защитник, просто человек, рядом с которым я почувствовала себя дома..... Он лежал на высокой кровати, был бледен, и все вокруг пахло лекарствами. "Елена, подойди" - он с трудом, но позвал меня. "Что с вами, сэр? Вы же были сильным, крепким....". "Годы, Елена, годы берут свое. Я рад, что мой сын исполнил мою просьбу. Ты стала просто красавица. Не даром он мучается.....". "Кто, барон? Кто...мучается?". Но барон Корд сильно зашел в кашле. Прокашлявшись, сиплым голосом он попросил принести шкатулку из секретера и подал ключи с прикроватной тумбы. Открыв дверцу и достав шкатулку, лишь тогда заметила, что слезы у меня льются ручьем....
Я потрясенно молчала, когда барон взял мою руку и вложил в нее цепочку с кулоном в виде капельки. "Эта семейный родовой кулон, его носила моя мать, после моя драгоценная супруга Карена, сейчас я хочу, чтобы он был у тебя. Не спрашивай, почему я так делаю....Обязательно покажи его моему сыну. Поняла меня. Все разъясниться в свое время". " Милый сэр, но вы сами сказали, что это ваш родовой кулон. Я не могу его взять. Кто я и....кто вы". "Я умираю, это моя к тебе просьба. А сейчас, будь добра, позови Джона". Я, давясь слезами, вышла. Картер, белый и дрожавший секретарь, сообщил, что Джона я могу найти в кабинете. Пройдя полпути, я остановилась. Кулон в моей руке - мне кажется или он правда ...теплый? Если кажется, креститься надо...Так вроде говорят. Раскрыв ладонь, я обмерла. Он светился! Пока я соображала, что же мне делать с этим открытием - кулон погас и стал чуть холодноватым. Ну, и что это значит? Так, стоп. Разберусь потом, сейчас надо позвать Джона Корда.
Подойдя и протянув руку к дверной ручке, я услышала: ""....ты можешь себе представить.... Делать было нечего, я отправился за ней. Она сейчас в охране принцессы, пришлось еще объясняться с ее высочеством. Потом эта потасовка на дороге, поэтому мы и припозднились". "И какая она стала? Похорошела, надеюсь?". "Какой пришла в дом оборванкой, такой и осталась. Особой красоты я в ней не заметил. Ни красоты, ни ума, ни такта". "Да ладно тебе, успокойся. Разве она стоит того, чтобы из-за нее так переживать?" "Аледер, я не могу.....не могу видеть ее здесь. Она испортила мне жизнь, мои отношения с отцом.....Скажу тебе больше, я ненавижу ее! Ладно, хватит о ней! Кто она такая?! Схожу, узнаю, закончилась ли ее встреча с отцом? Если да, пора ей на службу" - эти слова я, оглушенная, услышала уже рядом с дверью. Убежать, будто ничего не слышала - я не успею; если он откроет дверь и я тут, под дверью - от стыда я буду готова провалиться сквозь землю....Что же делать? Хотя....Что я теряю? Я же все равно оборванка, ни ума, ни такта, ни красоты....
С этими мыслями, с горячей головой, готовая дать отпор каждому, я открыла дверь и вошла. Аледер, его друг, граф де Биу Сар, второй сын великого Герцога Алаона, брата Королевы, стоял, облокотившись о кресло. Прямо перед собой я увидела немного растерянное, немного озадаченное, побледневшее лицо Корда. "Вы....что вы слышали?". "Все". "Вы подслушивали?". "Мне не пришлось подслушивать, барон, слышно было прекрасно. Дверь была приоткрыта. Вас зовет отец, поэтому я вас искала" - сделав реверанс графу, я тотчас вышла. И все же я услышала нечто, что пролилось бальзамом на мою израненную душу. "Слушай, да она красавица просто!". "Кто?! О чем ты говоришь? Кто стал красавицей? Она?" - дальше я не слышала, увидев бегущего Картера, со всех ног кинулась ему навстречу. "Барон....барон!".
Подобрав платье, дабы не растянуться, я побежала наверх, в спальню к барону Витольду Корду. Там уже я посторонилась, в спальню влетел Джон. "Джон....сядь. Елена, иди сюда. Пообещай мне, сын, что будешь защищать ее, оберегать" - при этих словах Джон зло взглянул на меня, и я вмешалась. Опершись о его плечо, я тихо присела на тумбу рядом с кроватью, оказавшись под боком молодого барона. Я ожидала чего угодно, что он оттолкнет меня, выдернет из-под руки плечо, пересядет на другую сторону кровати. Я ошиблась. Он не шелохнулся. "Пожалуйста, барон, не нужно. Я справлюсь сама! Я обещаю! Не заставляйте его, ну, пожалуйста!". Состояние барона на глазах резко ухудшилось, он порывисто задышал, синевой покрылись щеки, по телу пробежала конвульсия. "Обещай...Так надо..." - не отрываясь, он мутным взором взирал на сына. "Я обещаю, отец. Я - при этом барон запнулся, - буду ее защищать". "Вот и хорошо. Как хорошо. У тебя все будет хорошо...." - и он затих. Страшно затих. Невыносимо затих. Зажав рот рукой, я кричала. Сжимала его руки, гладила его странно серое лицо и не могла поверить. Его нет. Нет. Нет! Меня кто-то куда-то вел, приказывал открыть рот, и жидкость вливалась в горло. Меня сильно встряхнули; неожиданно перед собой я увидела уставшее лицо Джона Корда. "Марго, позаботьтесь о Елене. Я должен все подготовить....".
Неотрывно глядя в окно, я вспомнила все: как подобрала меня Мария Кларк, как мы жили, как дрались, как Витольд Корд меня учил.... Он ведь мог особо не стараться...Медленно, словно в тумане, я надела военную форму. Я состою на службе ее высочества. Мне пора, да и ведь своим отъездом я наверняка принесу покой сыну барона. Я спустилась, подготовила дорожную сумку, затолкала платье и остановилась. Надо попрощаться.....Постучав в кабинет, я вошла. Барон был бледным, с темными кругами под глазами, с отросшей щетиной, его галстук валялся на кушетке, а сам он быстро писал какие-то распоряжения. "Я уезжаю, пришла попрощаться". "Я дал слово отцу, что буду вас оберегать...". "Я не нуждаюсь в защите. Спасибо за все. Примите мои соболезнования. Я, к сожалению, ничем вам помочь не могу. Могу лишь уехать, чтобы одной проблемой у вас стало меньше. Прощайте" - поклонившись, я открыла дверь, и в последний раз взглянула на барона. Он оторвался от писем и посмотрел на меня; сил анализировать его странный взор у меня не было.
Без происшествий я доехала до места службы. А через день с посыльным пришло письмо от секретаря барона Картера. Приехавший в замок милорд Дарчесир спрашивал обо мне, поинтересовался, когда я приеду. "Вы - его воспитанница, и мы надеемся, что вы посетите нас в столь скорбный час". Что ж.... Не мешкая, я направилась в покои принцессы. Ее высочество скорчила достаточно понятную мину, но, упоминание о Дарчесире изменило ее настрой... "В самом деле, он спрашивал о тебе?" Я подала ей письмо секретаря - его зачитала одна из фрейлин, глянувшая на меня столь презрительным взглядом, что в пору было удавиться. Но, она выбрала неподходящий момент - ее усилия пропали впустую...
Меня отпустили до утра - но если к утренней смене караулов меня не будет, свободна на все четыре стороны....С королевскими особами не спорят, слава Богу, что отпустили... Вскочив на коня, я тронулась в путь. Мчась на пределе сил лошади, где-то в пути я остановилась у озера, давая Бурану попить и перевести дух. И услышала: "Ховард, черт возьми! Ховард!", вдали, все приближаясь, неслось облако пыли - Мели! Ее голос! Но, что она тут делает?! "Что ты здесь делаешь?! Что случилось?" "На посту Инель, если что, скажет, что отлучились ненадолго....Тебя одну не могу отпустить! Когда тебе надо на посту быть?" "Утром" "Шутишь?" "Нет, какие уж шутки" "Тогда поехали, времени мало" И мы рванули. Бешеная скачка - от ветра срывает шляпу, свистит в ушах, а придорожная трава сливается в единое зеленое полотно...Начался ливень.
Полностью вымокшие, мы, наконец-то подъехали к замку, за ним по дорожке проскакали к семейному месту захоронения. Все было пустынно. Ни души. Мельком оглянувшись и никого не увидев, я подошла к памятнику. Лил дождь; с трудом стащив перчатки, развязала тесемки плаща. Я плачу или это дождь по лицу? ... Наверное, все-таки, плачу. Опустившись на одно колено и стянув шляпу, я замерла. Внутри все дрожало... "Ты замерзла? Ты вся дрожишь". "Нет. Вроде бы нет". "Гм-м...Еле, а вон ...там люди" Какие люди? Поднявшись и поправив меч, висящий сбоку, я вгляделась вправо от себя - там, действительно, виднелись люди... Черт .... Сквозь завесу дождя в беседке рассмотрела и милорда, и барона, и каких-то еще господ. "Нам обязательно подходить? Может, так поклонимся и свалим?" "Там, вон слева Дарчесир. Вот с ним и надо поздороваться..." "А справа? Прям глаз с тебя не сводит... кто это?" "Это сын барона, и вот с ним ....короче, желательно избежать общения". "Почему?" "У нас горячая взаимная нелюбовь". "Странно...." "Что странно?" Мой вопрос остался без ответа; мы подошли.
Просторная светлая беседка, увитая плющом - несколько дам, вытирающих глаза платочком, несколько очень почтенных старичков, и милорд с бароном при входе... "Сударыня Ховард, барон стал для вас не только ведь учителем, а гораздо более..." "Да. Милорд. Это так. И сейчас мне .... мне тяжко думать, что его нет..." "Надеюсь, вы останетесь. Ну, познакомьте же со своей подругой" "О...простите, Мели Донован - милорд Дарчесир". Мел поклонилась. "Милорд, думаю, Ховард нужно на службу...Вы ведь уже простились с отцом?" Строгий черный смокинг, осунувшееся, мрачное лицо, и взгляд, способный поджечь. Я не смотрела на барона Корда, вполне хватило слушать... "Милорд, барон абсолютно прав. Нас отпустили до утра, на утренней смене караула мы должны быть на постах. Поэтому, мы вынуждены откланяться". "Откланяться?! Невероятно. Но вы определенно мокрые! Вам надо хотя бы сухую одежду! ...Утром должны быть в карауле? Но это абсурд!" "Ничего. Не нужно нам ничего...Единственная просьба, - Мел слегка замялась, - вы могли бы заменить нам лошадей. Буран Елены и моя Стрела порядком выбились из сил". "Думаю, с этим сложностей не возникнет, не так ли, барон Корд?" "Нет, вам заменят лошадей. Можете выбрать сами, или вам приведет Лайн, конюх". "Мы бы с удовольствием выбрали сами" - услышав Мели, я уставилась в пол, представляя, что испытывает от подобной наглости "бедный" барон. "Конечно, Колан проводи дам к конюшне". Мел легонько дернула меня за рукав - я, наконец, оторвав глаза от пола, посмотрела на барона Джона Корда: "Примите мои соболезнования. Простите нас, если что не так " - ох-ох - черные глаза, смотрящие в упор; безукоризненно выбрит, от этого синева на скулах; чуть волнистые темные волосы, губы упрямо сжаты; косая сажень в плечах; черный длинный плащ делает его фигуру еще выше и мощнее. Да, зрелище не для слабонервных... Попрощавшись, через внутренний двор Колан отвел нас к конюшне. Не мешкая, мы оседлали двух жеребцов, привязали Бурана и Стрелу и отправились в обратный путь.
Мы неслись. Перед моими глазами стояло серое надгробие с именем барона и его фраза, высеченная на камне "Честь имею". Я не замечала, сколько мы проехали, пока подруга не возопила перерыв для лошадок. Чуть отдохнув, мы вновь тронулись в путь, и Донован начала меня нервировать... Загадочно ухмылялась и томно вздыхала. Я предупредила, что скоро врежу - на что Мел захихикала, но отъехала подальше. "Ну, рассказывай! Что с этим красавчиком не поделила?" - не выдержала подружка. "Привязанность барона Витольда Корда". "Не поняла...Он сын, а ты девчонка, взятая в дом для обучения, на время... В чем прикол?" "Не знаю. Но для него я была как бельмо на глазу, представь себе, быть все время центром вселенной, а тут на тебе, появляется какая-то оборванка, на которую обращают внимания, занимаются, учат уму-разуму...." "То есть он банально ревновал? Отца к тебе? Да?" "Наверное" "А сейчас в чем дело?" "В смысле?" "Ты служишь, перед его зенками не маячишь, внимание у отца не отнимала....А теперь что не так?" "Наверное, по привычке..." "Ты прекрасно понимаешь, что все это чушь собачья! Ты пыталась понять, из-за чего он так с тобой?" "Я тебе уже сказала... Больше добавить мне нечего..." "Взгляд у него, однако.... До дрожи...Давно не реагируешь?" "А он по-другому на меня не смотрит. Так что, тоже привыкла..." Мел лишь фыркнула.
Стемнело. В небе взошла круглая яркая луна, мы сбавили скорость, и уже не очень быстро продвигались по земляной дороге. "Давай свернем, хорошо срежем!" "Ты уверена?" "Я запомнила дорогу, видишь, вдали поблескивает...Это озеро, где мы привал делали. А мы свернем немного" "Ладно, но если что, получишь по полной программе, ясно?" "Ну, до чего же ты вредная! Поехали" Мы и вправду сократили путь, не доезжая до таинственно мерцающей глади, взяли правее и через какое-то время вдали увидели сторожевые огни нашего поселения; миновав караульные посты, на пределе сил лошадок и своих собственных доехали до казарм.
У входа горели факелы; нам навстречу выглянула Инель. "Ну, наконец-то.... У тебя случаем уши сегодня не горели?" - беспокойно глядя на нас, она помогла отвязать Стрелу и Бурана. "А почему они должны гореть?" "Потому что, черт возьми, сегодня о твою персону фрейлины сломали языки!". "И что говорили?" - зайдя внутрь, мы с наслаждением стягивали сырые плащи, камзолы и главное, сапоги. "Гадали, почему милорд Дарчесир желал тебя видеть... Персона не чета нам, важная.... Короче, перемыли тебе косточки..." "И к чему в итоге пришли? До чего досплетничались?" "Не поверите....Смех один. Они поругались, так как одна половина за твой с милордом тайный роман, другие - что быть этого не может. Потому что ты на службе, здесь, в конце концов, у них на виду. А Дарчесира рядом и в помине нет. Вот, такие дела..." "Да уж - зевнула Мел, с хрустом растягиваясь на узкой, неудобной лежанке, - слушай, Инель, с ужина что-нибудь осталось?" "Репа. Будете?" "Будем. Куда деваться". "Слышь, подруга, ты молодого барона видела?" "Ага. Он к нашей Еле неровно дышит, точно тебе говорю" "Вот и я такого мнения...Ты бы видела его лицо, когда мы подошли поздороваться. Корд ее глазами...буквально пожирал. Побледнел, нахмурился. Зырканул так, что дрожь пробрала. Еле, скажи!" Я молчала... Против воли в памяти возникло лицо барона и его глаза. Непроизвольно поеживаясь, я легла на лежанку и затихла. Почему он так со мной? Что я такого сделала? Что ж...Ладно, я привыкла к его отношению, мне почти не больно....И скрипнули зубы - вру я, себе вру. Ни черта я не привыкла....О Господи, еле удержалась, чтобы не всхлипнуть...
"Да замолчите вы, наконец! Спать хочется! Нашли, о чем говорить! Выискалась тут....Сегодня только о ней и говорили! Донован, а куда ты сегодня делась? Давай, не робей! Признавайся, куда бегала? На свидание?" "Элания, душа моя, нельзя быть такой злой! Будешь злой, будешь некрасивой, мальчики любить не будут! Будь проще, и к тебе потянутся люди!" "Да пошла ты... А Ховард ваша наверняка с кем-нибудь гуляет, мужики глупцы, на смазливые физиономии бросаются....Смотри, Донован - отрывисто и почему-то хрипло рассмеялась Эла, уведет подружка твоих женишков, вот тогда слезы на кулак-то намотаешь..." "Во, язык без костей. Слушать тебя, Элания Риис, не переслушать. Одно знаю точно, будешь продолжать людям портить нервы, сама без них останешься! И будешь старой, страшной и злой! Бр-р. Фу, представила, пакость. Инель, давай отодвинемся, а вдруг заразно!" "Вот, черт, две идиотки собрались, о своей Ховард распрекрасной посудачить, о красавице нашей бедной...". "Слушай, тебе, по-моему, спать хотелось. Так спи. Если у тебя настроение дрянь, не порти другим!" "О, что я слышу. Благородная Инель открыла "варежку"...Захлопни, ясно?" "А вот грубить не надо. Я ведь и встать могу, и настроение может испортиться! Если мозги в черепушке после тренировки остались, Элла, отвернись к стенке и спи! Я выразилась понятно? Или подойти и объяснить подоходчивее?" "Слушай, Донован, ты, вроде неглупая девка, неужели не понимаешь, что Ховард со своей ангельской физиономией ни тебе, ни этой дуре Инель шансов не оставит! Так старыми девами и останетесь" - послышался удовлетворенный хрипловатый смех Элании; похоже, она конкретно застудила горло. И тут же смех прервался испуганным иканьем - лежанка Мел тихо скрипнула, раздались негромкие шаги, и голос в отдалении пробормотал, что спит, уже спит... "Еле, ну, слушай, он и вправду на тебя на одну так реагирует и смотрит! А, что думаешь?" Слушать, как мне перемывают косточки теперь подруги, было нереально, но терпимо; но слушать при этом про барона было невыносимо! Поэтому, послав их обеих к черту, я отвернулась к стене, накрылась одеялом и решила, во что бы то ни стало урвать остаток ночи, раскрывший уже мне свои сонные объятия....
Следующие два дня принесли мне осложнения: мало мне переживаний с потерей барона, так меня изводили фрейлины. Стоически терпя их провокационные вопросы, я улыбалась, что сводило с непривычки челюсть, и стараясь вежливо отвечать, заслужила ироничные взгляды подруг, и угасающий интерес дам. Уф.
Первые недели две я продержалась благодаря девочкам, не дававшим киснуть, хандрить, и постоянно меня тормошившим. Я запретила себе думать о бароне Витольде Корде, его предсмертный дар - кулон в виде капельки с цепочкой, всегда был на мне.... Порой возникала дурная мысль съездить, навестить Джона Корда, но испуганно я гнала ее от себя. Как разумный человек, коим я надеюсь, являлась, мне пришлось признать, что не только страх и боязнь, удерживали меня от этого шага. Было что-то еще, от чего предательски больно замирало сердце...
Через неделю мы снялись с места, покинули уютную резиденцию, и наше путешествие началось. Не продвигаясь вглубь страны, вначале наш путь пролегал вдоль побережья. А потом все фрейлины и юные барышни одним скопом захотели в Доренхем, и поэтому по хорошо утрамбованной дороге мы повернули направо.
III
Не доехав до ярмарочного поселения несколько километров, мы остановились. Нам навстречу ехал мощный отряд самой Королевы Виктории. Подъехавший к нам Сэйт тихо проинформировал, что такие встречи обычно заканчиваются очень быстро, обязательно с выяснением всех отношений, и быстрым разъездом в разные, желательно противоположные, стороны. Минут уже через пять наша красавица выскочила из шатра, с побелевшим лицом и гневным взором. "Я еду там, где я хочу! Останавливаюсь там, где мне нравится! Твоя охрана, шпионящая за мной, и отправляющая соколиную почту тебе, мне не нужна! Ясно! Дальше я еду одна, со своими людьми, и своей охраной!" И не медля ни минуты, наша кавалькада продолжила свой путь.
Принцесса Виолетта, сильно поругавшись с королевой-матерью, везде стала разъезжать с охраной, свитой, и музыкантами. За неделю мы одолели Доренхем, крупное торговое поселение с зажиточными купцами, и города Нелек, Танвер, Лашрен. В поселение, на ярмарке были закуплены провизия, сладости, вода в бочонках. От ярмарки все пришли в восторг. Можно было купить все, что хотелось. Инель набрела на ковры из Деновии, а Мел замерла перед чайным сервисом Лучезарного Королевства. Прикольно, почему, когда я слышу о Лучезарном, становится не по себе? Ходили глашатаи с криками, где что купить; шуты и клоуны из бродячей труппы, расположенной у стен поселения, зазывали на вечернее представление. Малышня каталась на карусели. Тут же с азартом две группы, подбадриваемые толпой зевак перетягивали канат, а чуть дальше поселяне в хлопковых рубахах били молотами по круглому плоскому барабану - при ударе, вверх по длинному желобу взлетал шарик, победа присуждалась тому, чей шарик вылетит из желоба...
Двух и трехэтажные крепкие, сколоченные дома на Центральной улице были сплошь и рядом увешаны вывесками. "Пекарня", "Харчевня", "Модная лавка лент и шляпок", "Сапожных дел мастер"; дальше толпился народ возле крикливых товарок с ручными лотками, мы же повернули назад. Около "Портного" оказалось сборище повозок и телег, как выяснилось, там подковывали лошадок....А дальше, на сколько хватало глаз, стояли дома, домики, маленькие хижины и начинались земельные угодья, чем-то засеянные. В лавке были закуплены ленты, много лент - как оказалось, юные барышни - творческие личности, и почти всю дорогу до Нелека ленты пришивались на шляпки. Вот.
А в Нелеке Мели потащила нас в оружейную мастерскую; она выбирала клинки. Я стояла - стояла, и неожиданно выбрала набор - меч с кинжалом, на рукояти которых красовался символ Хайтенгелла - корабль. Инель там же присмотрела тонкую кольчугу, можно сказать, ювелирную. Пока мы выбирали подходящую кольчугу, Донован в соседней лавке купила льняной платок с вышитыми на нем цветами. Возвращаясь назад, в отведенную нам комнату, из кабака мы услышали приветственные крики; добрая половина стражников смачивала здесь горло. Нас стали усиленно зазывать внутрь. Мел с великим удовольствием на лице распахнула плащ, показывая обновку - на массивную пряжку застегнуты ремни с ножнами, со вставленными в них ярко сверкающими клинками. Под одобрительное цоканье мы отчалили; а в комнате наткнулись на Оливию Дравесс, шебутную разгильдяйку из свиты Ее высочества - с ней и с ее сестрой Жизель у нас сложились приятельские отношения.... Хитро прищурившись, она ..... полезла под стол, и вынырнула оттуда с двумя бутылками вина, судя по виду, из кладовых прынцессы, вау!
Вот мы оторвались.....на халяву то.... Нее, вначале чинно уселись, радостно потирая руки, достали чеплашки, выпили за здоровье Ее высочества, вино ведь ее - так мы по честноку, за нее. Ага. Потом за свое здоровье, а как же. Потом кто-то сказал, кажется пришедшая Жизель, что третья - за любовь. Обязательно! А мы полезли ее целовать, зачем? А.... Жизель не отстала от сестренки, тоже приволокла вина, молодец. За родителей, за удачную службу, за мир во всем мире, и .... уже без тостов, просто за жизнь. За нас, простых, хороших, славных девчонок.... Закуска "ушла" сразу - вареный картофель, репа, сельдерей, буханка хлеба.... А утром нас мощным стуком в дверь пытался поднять изумленный донельзя сэр Вист Гант, старший охраны.... Ну и нечего так на нас пялиться - две кровати сдвинуты вместе и мы все мирненько спим, не буяним, ничем плохим не заняты, сам вчера втихомолку в кабаке зависал.....
Славный город Танвер я не помню. Как впрочем, и остальные служаки. Единственное, страстно завидовала Элании и трем другим стражницам, оставленным охранять фрейлин на время состязания в шляпках.... Покачиваясь в седлах с мученическими лицами, намекали лишь на яркое солнце, нещадно палившее на наши многострадальные головушки. Так что, шумный город остался где-то на затворках моего сознания; обогнув его по объездной дороге, мы оказались на широкой земляной дороге. На привале мы только успели заметить из походных карет удивленные лица фрейлин, когда на расстеленные плащи улеглись все штабелями. На посту остался бедный Гант и пятеро стражников, вся остальная охрана пребывала в крепких объятиях Морфея, то бишь сна.
Оклемались мы к вечеру, под стрекот кузнечиков, ароматные запахи кухни и негромкий говор фрейлин, кружком сидящих вокруг принцессы и вслух обсуждающих чью-то новомодную пьесу. Построив нас в нестройный ряд, сэр Гант.... короче, много нового о себе узнали. Вслед за старшим нас резко отчитала Ее высочество, доходчиво объяснив, что повтор такого поведения - и мы очнемся одни в поле, выгнанные со службы. Всем ясно?! Всем ясно. А дальше мы заступили в караул - от запахов еды желудок сворачивало, но это были личные проблемы провинившейся стражи. Легонько толкнув меня в бок, Донован взглядом попросила ее прикрыть.... Да ради Бога, не жалко. А через какое-то время, каждая из нас, рискуя напороться на гуляющих барышень, шныряла в заросли, и под кустом, в углях разгребала картошку, выменянную в селении по соседству, как потом выяснилось, на красивый платок с цветами ....
К Лашрену мы подъехали следующим днем. Постучали в ворота, привратник, узнав кареты Ее высочества, едва не сломал ноги, бросившись куда-то бежать. Через пару минут ворота были распахнуты, горожане, глава города, круглый толстячок, пытался все поцеловать подол платья принцессы. Но, как оказалось, принцессы тоже люди. И поэтому быстренько всю свиту разместили для отдыха. А утро началось с крика.... Выбежали все. На террасе, в угрожающей позе стоял, нет, стояла, да стояла..... девчонка с тонкой фигурой, взлохмаченными черными, закрывающими пол-лица, волосами и с бешеными глазами. Она шипела, что б мы не подходили, что к стражникам она не пойдет, что достали ее все.... Переглянувшись с Инель, я просто спросила: "Как твое имя? И что случилось?". Выяснилось, что девочку звать Лориной, но если мы ее так назовем, она нам устроит.... Короче, она Лори. А фрейлины, насколько мы поняли, ошибочно спросонья решили, что она мальчик, и попытались, визжа, выгнать ее из покоев. И также неудачно попытались отправить ее к стражникам, к Ганту, чтобы он разобрался, что к чему. Уже позже, в ходе разговора прояснилось, что проезжающая мимо города Гвардия Королевы, узнав об остановке здесь принцессы, оставили здесь Лорину - дочь старого солдата Мегаша, отбившуюся от рук. После смерти старого вояки его дочь словно подменили, никто не мог с ней сладить. Ее Королевское Величество, с трудом заставив себя не выгонять девчонку, решила отправить ее дочери, зная, что у нее есть девушки - стражницы. Вот так.
Тем же вечером, нас троих вызвали к Ее высочеству. Лори, отмытая, причесанная, скромно стояла недалеко от дверей. Если от этой девочки случится хоть одна неприятность, ее выкинут. Мы за нее в ответе.... Назад мы шли толпой; Инель потихоньку вводила в курс дела нашу неожиданную компаньонку.
Ранним утром мы оставили город. Фрейлинам пришлось перебраться в просторную повозку, кареты по бездорожью Лашреновой пустоши далеко не уедут. Лори, как приклеенная, скакала рядом с Инель, и заваливала последнюю вопросами. Как служба, часто ли бывает страшно, как кормят, часто ли орут, можно ли подержать ее меч? Последний вопрос вызвал у Инель улыбку. "Ну, подержи"....Спустя миг поток ругани, и глухой удар тела о землю. Лорина, следом за мечом, оказалась на земле. Поселения, расположенные к востоку от города, остались позади, и наш путь стал пролегать по равнине, кое-где заросшей редкими, колючими кустарниками. Мы ехали к озеру, когда дозорные заприметили на горизонте облако пыли. Прибавив скорости, мы поняли, что все равно не успеваем....
Черные развевающиеся одежды, черные рысаки, наемники! Ко мне подскочил Гант, а к Мел капитан стражи Курб: "Быстро на вожжи! Вдоль озера, к старой мельнице! Там по обстоятельствам! Удачи" - стражники построились в два ряда, полукругом. Вытащив ноги из стремян, привстав на седле, я перемахнула на место кучера, занявшего место в рядах стражников. Схватив поводья, натянув их, я заставила лошадей нестись во весь опор. Обернувшись назад, сохраняя равновесие, успела заметить, что Инель пристроилась сзади и сбоку; Лори, почти слившись с хохолком лошади, тенью несется с другой стороны. А Мели?! Промелькнуло что-то с краю - и Донован, едва не стащив меня со скамейки, пристраивается рядом. И вовремя, надо сказать.....
Противники разделились на две группы: одна уже рубилась с нашими, другая преследовала нас. Успешно. "Двигайся вперед, пригни голову, и гони во всю мощь!" - проорав это, у Мел просвистели клинки в воздухе и с противным хрустом вонзились в шею первого подскочившего. Мое желание достать меч было неосуществимо - мои силы уходили на понукание лошадей и дорогу, от которой все прыгало в глазах. Извилистая широкая тропа, уворачивание от веток, попытка объехать ухабы и рытвины - все скрипит, колеса готовы отвалиться, а этой скачке не видно ни конца, ни края..... Сбоку от меня мелькнула звериная морда - посмотрев в сторону, лишь на секунду потеряла контроль над лошадьми. В тот же миг, саданув меня по горлу, и полностью отрубив способность дышать, едва не разорвав плечо с ключицей, меня скинули под копыта. А-а-аа! Вопль сорвался с моих губ, когда перед лицом пронеслось! Копыто!.... Все, мне крышка....
С нечеловеческим хрипом, с помощью какой-то матушки, что-то удерживало меня за шкварник. Как уж я извернулась, это ладно; вцепившись одной рукой в обод повозки, ногами в углубление на ее дне, Мел, о Боже, рукой вытаскивала меня! Вены вздулись на руках и шее, губа прикушена и тонкой струйкой из нее хлещет кровь, она вся в крови.... Но, Боже всемогущий, она вытянула меня из-под копыт. С трудом разлепив глаза, еле дыша, кашляя пылью и землей, ногами мы уперлись в выступ на дне повозки, руками вцепились в перекладину, соединяющую повозку и сидение кучера. Сквозь щель между досками, я наконец увидела, что на голове у одного из гадов была звериная морда - медвежья, с разинутой пастью. Дорога под нами превратилась в сплошное пыльное серое пространство; руки и ноги немели, поясница уже жалобно поскуливала. Благодарение Богу, я успела поймать ладонь Мел, соскользнувшую с доски....
И вот, лошади замедлили бег, и мы, наконец, вдохнули почти воздух. Остановка получилась в траве, и мы решили по-тихому слинять. Не сразу, но, сумев отлепить онемевшие пальцы, со стоном, чуть не сорвавшимся с уст, вытащив ноги, мы мешком упали в траву. Высунув один глаз, Мел так резво отпрянула назад, что практически насела на меня. "Что?" - ох, шепот хриплым голосом, когда в горле пыль вперемежку с песком - просто нечто...И ответ, заставивший нас обеих ладонями зажать рты, что б эти самые рты вдруг не начали орать. "Их целый отряд, штук двадцать". И что делать?.... Как назло, ну ни одной, даже самой завалявшейся, мысли в голове не обнаруживается. Беспомощно друг на друга глазеем. "Давай хоть отсюда вылезем" - едва слышно прошептала Мели. Было бы сказано....
Пятясь назад, пригибаясь к траве, мы заскочили за широкий, ветвистый кустарник, и лишь тогда выглянули. Небольшая поляна; шатер натянут чуть в отдалении; туда, мерзко ухмыляясь, "медвежья морда" втолкнул белую, без кровинки на лице, принцессу; раздающийся то здесь, то там гомерический хохот этих гадов, когда они пальцами тыкают в полумертвых от страха и стресса фрейлин. Веревки, которыми поначалу хотели их привязать, отброшены в сторону, но потом, мы увидели девочек, живых!: они в грязи, куртки порваны, у Инель рассечена скула, и шея один сплошной синяк; у Лори лицо с кровоподтеками; у девочек рубахи пропитаны кровью, и они уже связаны. Руки им стянули сзади, и сидят они спина к спине. Слава Богу, живы....
Двое вооруженных громил увели лошадей - на водопой, что ли? Остальным что-то сказал головорез с черной повязкой на глазу. Агрессивно, один из них двинулся на этого с повязкой, в руках сверкнул кинжал! И....Боже...тут же повалился с бьющей из перерезанного горла, кровью.... Один из громил, уводивших лошадей вернулся, сообщил нечто, что заставило добрую половину гадов вскочить на коней.....Мы переглянулись, надо было срочно на что-то решаться.....Закричала принцесса Виола....
Этот, как бы его назвать, короче, гад с черной повязкой на глазу, и в черном плаще, схватил за волосы юную светловолосую барышню, кажется, Густаву и поволок ее, .... и поволок ее в нашу сторону. Вблизи от нашего кустарника стояла повозка; зашвырнув девушку внутрь, он проорал: "Я первый, и кого захочу! Потом все остальные, по очереди, ясно?!". Ее плач, беспомощные крики о помощи, пробудили нас для действий. Может, глупых, или неразумных, но действий, заставляющих работать мозги, и не слушающих шепот страха и отчаяния ....
Дальнейшие несколько минут пролетели, словно в тумане: точно помню, что рукой нащупала рукоять меча, бросила короткий взгляд на готовую ко всему, Мел, и ..... пригибаясь как можно ниже к траве, почти сливаясь с ней, преодолела расстояние до повозки, и запрыгнула внутрь. Дальше, а дальше не теряя ни одного мига, стиснув зубы, со всей силы вонзила меч в основание шеи. Раздавшийся противный хруст меня саму едва не лишил чувств, а хлынувшая потоком кровь мгновенно залила пол повозки, и девушку, которой я сжимала рот. А Густава вопила. Встряхнув ее, я тихо прошептала: "Густава, это я! Ты меня узнала?! Елена Ховард, из стражи". Еще секунды две бессмысленные, ничего не понимающие глаза молча взирали на меня и Мел, с глубокомысленным видом рассматривающую черный плащ убитого. Ну, вот выражение жизни стало потихоньку возвращаться и девочка судорожно, протяжно вздохнув, застонала. "Стонать можешь, реветь нельзя. Пока нельзя, потерпи" - пропыхтела Донован, переворачивая одноглазого. Она развязала тесемки у плаща....
"Что ты придумала?" "Ну, есть одна идея. Но тебе она не понравится, точно" "Ну?" "Мы обязаны воспользоваться моментом! Понимаешь?! Половина их отряда уехала, другой такой возможности не представится!" "Твое предложение?" "Ты пробираешься к шатру и таким же макаром поступаешь со "звериной мордой", принцессу надо вытащить, это первоочередное. А я, одев плащ и повязку, жду от тебя сигнала, допустим, платком из шатра махнешь, и иду знакомиться с остальными представителями данного вида...." "Идея дурная....Что получится, неизвестно. Но, придумывать другое - нет времени, ты права в одном, пока половина умотала, надо действовать! Оружие у тебя есть?" "Да. Клинки. Забыла?" "Точно. Забыла"
Уже собравшись спрыгнуть в траву, разглядела в щели нашего убежища, что наемники толпятся кучками и нетерпеливо поглядывают на повозку.... Мысль пришла моментом. "Тихо здесь... Это может насторожить раньше времени. Густава, покричи немного. Страдания добавь в голос". "Ты права, вон как пялятся. Давай, ну, вместе". Девчонка запричитала на всю силу своих легких, Мел, старательно хрипя, свирепела в голос: "Замолчи, кому сказал! Заткнись, хуже будет!" - немного послушав вынужденное выступление, я соскользнула в траву. Фу, ну и чувство, когда знаешь, что от тебя так много зависит, а у самой от страха за девчонок, за Мел, за себя дрожат поджилки... Старательно думая только о том, как незаметно добраться до шатра, я не удержалась, и поползла к девочкам. Остановилась, когда до них было рукой подать, и наемники оказались как на ладони. Двое с костром возятся, еще четверо кидают кости на девочек, разыгрывают их, небось, еще один, играя ножами, среди фрейлин ходит, и нехорошо на Инель с Лори посматривает, и двое в карауле. Эх, сейчас бы вскочить, и всех гадов в мелкую капусту... Ага. А в шатре принцессе кирдык настанет, той самой, кому мы клятвы на верность приносили, да жизни клялись отдать. Да, тяжко. И скрипнув напоследок зубами, прижавшись к земле, по-пластунски, продолжила свой путь. К принцессе....
Дерево, бурелом, пожухлая трава, и в руку впилось острое - шип с колючками. Едва удержалась, дабы не выругаться в слух. Наконец, добралась. Вот только появилось осложнение. В лице двух наемников, охрана, наверное. Вот я намучилась, решая вечный вопрос "что делать?". Что, что, вперед и с песней. Сказано-сделано. Нащупав рукой в траве камень, хорошо размахнувшись, бросила в сторону. У шатра остался один наемник, второй отправился выяснять, что за шум. Крепко сжимая арбалет в руках, оставшийся внимательно вглядывался в густоту листвы, в направлении шума. У меня меч, и все. Или нет? Ой, кинжал я же в сапог вставила! Я по-прежнему, по-пластунски, преодолела кусты и, оказавшись на прямом участке от наемника, привстала, очень рискуя, стоит ему чуть скосить глаза и тут я, вся тут..... Привстав, опершись коленом о землю, размахнувшись, метнула кинжал ему между глаз. Потом, рванувшись к нему, я собиралась им прикрыться, и добраться до шатра. Успев добежать, и подхватив рухнувшее тело, краем глаза заметила второго наемника, мелькнувшего среди кустов. Из рук убитого наемника выскользнул арбалет; схватив его, я, поспешно натянув тетиву, прицелилась. Он среагировал на сотую долю секунды раньше и успел убраться с места, где спустя миг бесшумно просвистела стрела....
Он стремительно возник сбоку, в его руках взлетел боевой топор; отшатнувшись, интуитивно прикрыла лицо руками, со сжимаемым мечом. Свист рассекаемого воздуха, и мой сдавленный вскрик - я падаю, споткнувшись о ноги его напарника. Разрубая плоть, топор с жутким скрежетом разделил тело убитого уже парня. Падая, я, как-то сдвинулась с траектории его движения.... Через секунду, топор вновь взлетел наверх, с его лезвия стекала кровь; лежа на спине, я, мокрыми, скользкими ладонями как последнюю надежду, сжимала меч, через зубы, судорожно стиснутые, прорвался хрип с плачем. Просвистевший в миллиметрах от моего лица, оттяпавший половину волос на макушке, топор замер навечно - его хозяин, с проткнутой грудной клеткой по рукоять мечом, затих, придавив меня своим нехилым весом.
Дыхание никак не восстанавливалось, сердце отбивало бешеный ритм, в ушах стоял гул. Еле спихнув его с себя, я привстала на колени, мотая головой. Сил куда-то еще идти, и при этом действовать, почти не было. Вот на это почти я и надеялась.... Я слышала чьи-то голоса, определила троих говоривших, мерзкие беседы кто как и чем выбранных девиц, как тут до меня дошло! В паре шагов от меня наемники! Боже.....Чудо, что они еще не прискакали выяснять, что здесь. И кто здесь. Да, картина маслом: все в крови, один с кинжалом между глаз отдыхает, второй с мечом в груди, и я .... как бы совсем не при чем. Ну, типа случайно здесь, на этой полянке.... С трудом вытащив меч, вытерев его травой, я направилась за кинжалом. Но не дошла. В уши врезался полный боли крик отчаяния. И я рванула к шатру.....
Влетев в распахнувшиеся от дуновения ветра занавеси, оказалась внутри. Ее высочество Виола, без драгоценностей, без верхнего платья, с закушенной губой, всеми силами отбиваясь от звериной "морды", барахталась в груде какого-то барахла. Он, удерживая ее одной рукой, гримасничал от страшного веселья. Дальняя стена была завалена тюками и мешками, в центре из подушек сооружено ложе, а возле входа на бархатном топчане лежали топор, клинки и массивная цепь с острым наконечником на конце.... Я не знаю, за какую долю секунды успела узреть обстановку..... но на рычание, слава Богу, среагировала вовремя. Принцесса яростно отброшена назад, и этот бандит с жуткой физиономией со схваченным кинжалом, бросился на меня, рыча как заправский зверь. "Спрячьтесь за мешками!" - успеваю я крикнуть принцессе, собирающейся, кажется, благополучно осесть в обморок, и уворачиваюсь от нацеленного на меня кинжала. Выпад, удар, не самое удачное место драться среди подушек; поскользнувшись на какой-то особо гладкой из них, рухнула вниз, и случайно, а может и нет, ногой врезала прям в причинное место. И лишь тогда заметила, что не может он нормально двигаться как раз из-за полуспущенных штанов.... Следом за ударом мне пришлось быстренько перекувыркнуться в бок и принять боевую стойку; его налитые кровью глаза ничего хорошего не обещали....Удары сыплются один за одним. Его кулаки реально похожи на кувалды. В голове мелькает грустная, запоздавшая мысль - мне бы сюда топорик. Эх. Что ж не взяла то? От одной из кувалд я защититься не успеваю, и тут же болевым шоком немеет левая часть лица. Я отлетаю и скуля от боли, пытаюсь подняться. В глазу ярко вспыхивает, болезненно, и наплывает темное пятно, скулу будто своротили и от боли хочется орать, из рассеченной брови сильно льется кровь, мотнув головой, смахиваю ее, чтоб не мешала. Он прыгнул на меня - ногой ему в лицо подбросив одну из подушек, я рухнула на колени и собрав последние оставшиеся силы, обеими руками вонзила в него меч.
Мне показалось, что бой был бесконечным. Но, взглянув на принцессу, все еще возившуюся с мешками, точнее под ними, пытаясь удобно устроиться, возникла мысль, что все произошло быстрее, чем мне казалось. Покачиваясь, словно на ходулях, поминутно стирая кровь с лица, я пыталась прийти в себя, восстановить дыхание. Внутри все дрожало, и никак я не могла нормально вздохнуть. Я замерла, ощутив неестественную тишину снаружи, и вопль разорвал воздух, и зубы клацнули друг с другом, и я едва устояла на своих конечностях. Меч....Надо вытащить.... С хлюпающим звуком и с фонтаном брызнувшей крови я вытянула свое оружие. Ох, как же не хочется туда выходить....."Не вылезайте, сидите тихо" - бросив вскользь взгляд на укрытие Ее высочества, перед выходом я притормозила. Будто держал меня кто-то крепко-крепко.... Перевернутый топчан - топор, клинки, цепь; все засунула за ремень, цепь в руках. И как ею пользоваться?
Слышу топот бегущих сапог и никак не решусь..... Черт, еще немного, и сил хватит, только чтобы со своей собственной паникой справиться! Вперед - и глубоко вздохнув, и ощутив, как болезненно сдавливается сердце, как перехватывает дыхалку, выбежала.... А дальше словно руку мою кто дернул, завертела цепью, острый тяжеленный наконечник действовал не хуже топора; еще одно обстоятельство пришло на ум гораздо позже - наемники ведь узнали, кому раньше эта разящая сила принадлежала.... В сознание запечатлелись крики Инель и Лори, фрейлинам, чтобы они подальше отодвинулись; с другой стороны владение клинками стала показывать Инель, в черном плаще и с черной повязкой....Быстро шагая, все их внимание сосредоточилось на мне, она не вызвала подозрений, пока не оказалась на близком расстоянии. Костер был затоптан, девочки общими усилиями пытались отодвинуться, и тоже самое кричали юным барышням.....
Кручение цепью отнимало много сил; бросив ее под ноги Инель, а она подтянула ее к себе, я вооружилась мечом. И началось махалово. Справа, слева, резкие выпады, рассекали воздух топоры, вспышкой на солнце сверкали клинки, а мы пробились к друг другу. Мел и я, на миг соприкоснувшись спинами, продолжили. Усталость навалилась как-то сразу и враз. И меч налился свинцом, и рука начала барахлить....Что же делать?! И тут Мел толкнула в бок, и я почти расплакалась - чьими-то молитвами, но Инель смогла освободиться, и осваивала сейчас знакомую мне цепь с тяжеленным наконечником.....
Через пару минут все закончилось. Закрыв лицо дрожащими руками, плакала Лорина; вся поляна истоптана, земля едва ли не взрыхлена, будто и не было на ней никогда травы, кустарники поломаны, валяются обломки мечей и рукоять от топора, везде кровь, убитые наемники; держась друг за друга, потихоньку поднимаются фрейлины - белые лица, вздрагивающие плечи, у половины разодраны платья; возле нас рухнула измученная Инель, левая часть лица опухла, на скулу страшно смотреть, а шея одно сплошное синее пятно; куртки держатся на девочках на честном слове, рубахи грязно черные с кроваво-алыми разводами. С мученическим вздохом Мел стащила с себя плащ и повязку, колени ее подкосились, и, подняв пыль, она упала около Инель. Когда наступило это небольшое затишье, боль скрутила меня. Бровь дергало, скула начинала напоминать надутый шар, но это ладно; беспокоил глаз - он болел невыносимо, и им я не видела....
Одна из девиц помогла подняться Лори и вслед за ней, тоже всхлипнула. Затем другая, потом еще одна, еще, и еще, и через какой-то миг рыдание сотрясло всех барышень. Мели тихо пробормотала тусклым голосом: "Нужно уезжать. Половина всадников может вернуться в любой момент". "Да, ты права. А мы потрепаны, серьезного сопротивления не окажем". Вздохнули все. Подумать страшно, что надо встать, привести повозку в порядок, загрузить быстро девиц и сматываться отсюда на фиг. К этому моменту рыдающие барышни побрели к шатру и на полпути встретились с принцессой, уже одетой. Началось коллективное стенание и заламывание рук.... Поморщившись, мы встали на вмиг одеревеневшие ноги и направились к повозке. Раздавшийся следом оглушительный визг и крики едва не ввел нас в ступор.... Врассыпную, девушки, сталкиваясь лбами, неслись от шатра, задрав юбки. Изумленный возглас Инель перешел в судорожный кашель; с удивлением взглянув на нее, мы посмотрели туда же, куда не мигая, глядела подруга. В кустах, обалденно округлив глаза, с открытым ртом стоял .... по всей видимости, головорез, уходивший с лошадьми. Не знаю, что бы случилось, опомнись он раньше нас.... - но боевой вопль, вырвавшийся из уст Лори, не только скрутил наши уши в трубочку, но и сопроводился решительным броском топора, удивительным образом долетевшего до цели.... Подбежав к нему и хорошенько скрутив веревками, топор оставил ему отметину на плече и подбородке, задев вскользь, мы втащили его в повозку, сунув предварительно кляп в рот. Девочек подгонять не пришлось; опасливо косясь на неожиданного соседа, все, тем не менее, собранно впихнулись внутрь.
Четверка лошадей впряжена в повозку, Инель за кучера, и в нашем распоряжении остались две лошадки. А больше нет.... Две на нас троих. Вскочила Мели на лошадь, я приземлилась в седло, Лори, побледневшая замерла подле нас. И всхлипнула.... 'Тебе особое приглашение нужно? Давай, скорее' - и, улыбнувшись ей, надеюсь, ободряющей улыбкой, попридержала кобылку. И понеслись.... Интересно, куда? Впереди правила Инель. Мы сбоку от повозки. Скорее, скорее от этого жуткого места.
'Я чувствую запах воды! Наверное, озеро или река! Нам нужно к старой мельнице! Сворачиваем направо, живо!' - крикнув, Мел свернула направо и уворачиваясь от бесчисленных веток деревьев, скрылась в густой листве. Следом, ругаясь почем зря, поминая всех почему-то козлов на свете, развернулась Инель с повозкой. Затем уж мы. Густая зеленая листва, большие деревья, макушки которых не видно, и солнце пробивается крохотными лучиками. Естественно, нестись во всю прыть мы уже не могли. А свежесть от воды уже ощущалась всеми клеточками тела, занывшего на все лады. Окунуться бы, освежиться, сделать примочки на огнем горевший глаз и опухшую скулу....Эх, ёлы-палы.... По чуть заметной тропке мы доскакали до сверкающей глади воды. Приостановились на секунду, услышали кваканье лягушек, стрекот кузнечиков и кое-что еще, отчего быстро пришпорили коней. Вдали был едва различим топот копыт.
Наш путь, с постоянным оглядыванием, пролегал вдоль реки. Мы с Лори отстали, прилично. Кобылка двух седоков держала неплохо, но стала сдавать. Впереди Мел, а за ней и Инель с повозкой нашли брод, и потихоньку переправились на тот берег. А мы все еще ковыляли. Топот от копыт стал ощутимей....
А дальше..... я не знаю, почему я так поступила. Может, благородство покойного дорогого барона сыграло, может, ответственность почувствовала за девчушку за моей спиной, в общем, спрыгнула я наземь, и, не слушая возражений Лори, стеганула лошадь по ее боку. Лошадка, не будь дурой, быстро поняла, что седоков убавилось, и переправляться на другой берег стала активнее. Мысль - 'вплавь преодолеть речку', я отвергла, как неосуществимую, когда увидела их - шайку головорезов, вылетевших из зарослей прямо к воде. Переплывать не имело смысла, укокошат из арбалета или кинжалом мгновенно, я же защититься не смогу и девчонки не спасутся.... На миг прикрыла глаза; почувствовала всю скопившуюся усталость, дикую боль, безысходность, поняла ясно одно - я остаюсь здесь... Решено. Оставшись, хоть одного, двух - но на тот свет отправить успею. Глядишь, девчонки успеют уехать и спастись.... Что будет со мной, я, достав цепь, не думала. Смысл? Минута, та, что они приближались, превратилась в вязкий клейстер; размеренно и глухо стучало сердце, отчитывая возможно, последние удары... Я вижу уже размалеванные в боевой окрас физиономии - черные полосы, клыки, у многих на головах звериные морды.... Черные плащи развеваются как крылья летучих мышей. Мои ноги будто вросли в землю,..... от увиденного, даже если и хотелось бежать, я бы не смогла...
Они подлетели; двое протягивают руки в перчатках, намереваясь, кажется, меня банально схватить. Я сурово их обламываю - со свистом, рассекающим воздух, закрутила цепь. Крики на незнакомом языке, замелькали топоры, и выражения лиц, почти напоминающие маски зверей.... Цепью я начала крутить "восьмерку", ее шипы периодически достигают цели и пропарывают их одежду, оставляя царапины на коже. Лошади резко шарахнулись в разные стороны, заставляя седоков практически выпрыгивать из седел. Веселье их закончилось. Цепь, попадая в разорванные места на одежде, рвет кожу, образуя кровавые борозды. Уклоняясь от сыплющихся на меня со всех сторон ударов мечами, топорами, необычайно острыми клинками, я перестала соображать. Еще минуту, продержаться хотя бы минуту....Горло пересохло, сердце стучит как колокол, призывающий на службу; их стало больше, или мне кажется? Вдруг цепь одним из шипов куда-то зацепляется, и в этот страшный миг, в прыжке я успела кувыркнуться назад, и, вытащив меч с кинжалом, в последний момент защитила голову от летящего в меня со свистом большого, заостренного кинжала. Рикошетом он одновременно с моим воплем вонзился в шею одного из нападающих. До боли, до скрежета сжав зубы, я держусь еще минуту.... Надо. Так надо. Пусть моя гибель не будет напрасной!!! Пусть девчонки успеют смыться! Но, Боже мой, как же мне тяжело....
Не помню, я не помню продолжение боя - я нападала, защищалась, атаковала, временами с кем-нибудь наиболее приставучим сходилась в рукопашную.... Время потеряло счет. Точнее, его уже не было. Холодеет рука, по ней пробежала судорога; моя реакция замедлилась....и я не успеваю среагировать на сыплющиеся удары.... Ни страха, ни отчаяния, ни желания жить, лишь инстинкт самосохранения просил прикрыть голову... Мне нечего сказать, единственное, что помню, вроде - на меня замахивались обухом топора.... Все...
Я очнулась от невыносимого желания чихнуть - еле приоткрыв глаза, над головой увидела что-то колыхающееся светлое; а, переведя глаза вперед, заметила сдвинутую занавесь и солнце, лучиками пробравшееся ко мне на лицо, а точнее, в нос. Кажется, шатер. Мне с трудом удается дышать, ребра крепко перевязаны, тошнит, болит все тело - каждый мускул, но я жива? Кажется, определенно я жива!!!
Устало я прикрыла глаза; вслед за радостью пришла очередь вопросов.... Где я и как я, что с девочками, и что теперь? Послышались легкие шаги. "Как она? Лучше?" "Бог мой, как она в живых осталась, вот дела. Посмотри на нее, живого места нет". С нарастающим безумным воплем счастья в груди, я открыла глаза, точнее приоткрыла - и увидела Лори и Мели. "Еле, как ты, подружка?" Мне лишь оставалось неопределенно туда-сюда подвигать бровями..... Терпимо... Лори высунулась из шатра и кому-то махнула рукой: "Инель, Еле очнулась". С трудом, из себя вытолкнула фразу: "Что произошло?", отчего под ребрами заныло так, что пришлось скрипеть зубами...
Мели: "Мы неслись и постоянно оглядывались. Реально понимали, что не уйти! Мысленно я готовилась к бою. Переправилась на тот берег и забрезжила надежда, что успеем. Инель ругается, аж уши вянут, но и она с повозкой переправилась. А вот вас нет... Там по утрамбованной дороге, вглубь, и прислушиваюсь, едете или нет?! И опять скачем. И за вас трясемся, вы отстали, и что делать, не знаем!"
Инель: "Мел впереди скачет, а я вас высматриваю... И тут, слава Богу, показалась лошадь, но с одной Лори! Вот страху я натерпелась! Кошмар! Ору Мел, но она не слышит, почти реву, что с тобой, не знаю!"
Мел: "И тут впереди между деревьями вижу просвет, видна старая мельница, а рядом два отряда, понимаешь?! Наш, и принца. В нашем половины не хватает, а принц к морю едет с господами, корабли показывать. Вот, свернули к мельнице, господа захотели козьим молочком побаловаться.... А тут наши, лишь половина отряда, и то раненые. Ко мне кинулись, все спрашивают, а у меня комок в горле, сказать ничего не могу! Слезы льются, выдавила лишь, что девочек жду... отошла в сторону, и все вас не могу дождаться....Вижу, Инель мчится, и кричит....А вот когда я разобрала ее крики, мне поплохело. Конкретно. Страх такой, что сердце сжалось точно в тисках, и нет ему места! Бросилась к лошади, а Гант чего-то пристал, спрашивает, видит, что я почти невменяема и барона Корда позвал. А он посмотрел на меня, побелел вдруг, и тут же к коню направился...А Гант меня держит, зараза"
Инель: "Орала так, что едва голос не сорвала... Смотрю, Мел рукой рот зажала, и куда-то в сторону бросилась, ясно думаю, поняла...Подъехали, господа к девицам кинулись. Ну, радости куча, девицы наперебой все ужасы расписывают, слышу, о нас рассказывают, я же отошла в сторону, тут меня Гант позвал, к Мели, приказал "с места не трогаться, или узнаем почем фунт лиха", и все вас не можем дождаться....Принц улыбается, о чем-то уже с принцессой начал шутить, барона нет. Смотрю, он верхом уже...И поскакал, за ним несколько всадников увязались. Тут небольшая заминка произошла, фрейлины умываться пошли, отдыхать с дороги, рядом с мельницей дом священника, и тогда мы наконец увидели Лори. Что тут началось..."
Лори: "Как же туго до них доходило!....Убить была готова. А как их увидела... и заревела. Представь себе, кавалькада из пятнадцати всадников, в развевающихся плащах, с грозными лицами, с выхваченным оружием! Я за ними. Мы появились, когда ты упала, а тебя добивали; верзила на тебя с топором замахивался - в него сразу стрел десять вонзилось... На барона страшно было смотреть, он в первых рядах несся. Вот это удары у него.... От него врассыпную все шарахнулись! Пока стражи вязали пленных, барон Корд перевязывал тебя; первые повязки - это его. Нашли какое-то дерево, пообтесали его, ровность придали, и тебя к нему тихонько. А на тебя смотреть нельзя; лицо твое маска кровавая, и ты без сознания. Жутко. Ну, потом тихонечко, тебя на носилки, и сюда".
Инель: "Дом священника справа отсюда. Девицы причитать начали, боятся с тобой оставаться, всхлипывают. Гант с Кордом порядок быстро навели, доктора тебе военного барон привел - Илинора, противный, кошмар, всех нас выгнал, над тобой больше трех часов с помощником колдовали, что уж делал, незнамо, но вышел, и сказал одну лишь фразу, а мы все поняли, нормальный мужик, стоящий. Он сказал: "Жить будет"...
Лори: 'Ты два дня в отключке была, мы себе места не находили. Боялись за тебя....Барон Корд дежурство установил, у шатра пост выставил. Когда помощник доктора тебя перевязывал, вздыхал так страшно, головой качал, бормотал все, что одной ногой ты там.... откуда возврата нет...'
Инель: 'Да, мы три дня уже здесь, подлечили всех. В шатер, минуя пост, тихо проникли, а он бубнит здесь, что бесполезно все, гуманнее, мол не мучить. Ну....Мели что-то ему сказала, он успокоился, заткнулся и вышел...Мы от шатра вообще не отходили, заглядывали каждую секунду. Илинора достали практически, так просили - он разрешил нам по очереди возле тебя сидеть'.
Девочки примолкли; Мел утерлась рукавом, Лори с Инель поделили носовой платок пополам. 'Самое главное, что мы все живы. Мы, девчонки. Бедный Гант пол-отряда не досчитывает....' под их всхлипывание я заснула. Я вновь дралась, было жутко тяжело, удар мечом страшной силы настиг мое сердце - мокрая, дрожавшая, с криком я очнулась. И услышала успокаивающее бормотание задремавшей Инель, сидящей на одеяле и держащей мою руку. Вновь закрыв глаза, я пыталась унять бешеный стук сердца...Волна дикой боли, скручивающая все внутри, накрыла меня с головой. Зажмурив глаза и чувствуя, как по щекам скатываются слезы, я сцепила зубы...Но стон прорвался....
Проваливаясь в небытие и опять выныривая в сознание, мое существование поделилось на эти мгновения. Забытья и боли....
Тихо....Как же тихо. И мой судорожный вздох нарушает эту тишину. С растущим внутри паническим страхом я продолжаю пробовать дышать....Стоп. Мне кажется, или боль вправду уменьшилась. И сколько я так уже провалялась, а сколько еще предстоит? Боже, дай мне терпения и силы. В сознание неожиданно проникает чей-то хриплый голос: 'Бинт в два слоя аккуратно сложи, да, вот так. Повязка должна быть крепкой, но сильно ребра не стягивай, не нарушай кровообмен. Ну, что ты головой как чурбан неотесанный, мотаешь...Сам захотел лекарем стать...Учись, пока я живой. Тяжело ему, да.... ну, молодежь пошла. Тяжело, это когда морская болезнь тебя наизнанку выворачивает, а после боя на корабле моряки стонут, потому что кричать у них уже сил нет...Заканчивай, да побыстрее...'. Гм, оказывается я не одна тут прохлаждаюсь, а в компании. Чуть приоткрыв глаза, увидела светловолосого молодого человека, складывающего в походную сумку бинты; ворча себе что-то под нос, он время от времени стучал себя в грудь кулаком и вопрошал в пространство: 'Кто это все делает? Доктор Илинор?! Нет, я, опять я, а ему все почести,... а говорил, учись мол, юноша, человеком уважаемым станешь, заработок будет достойный, девицы там всякие на докторов охочи...Где девицы то? Эта, что ли? Тело и все тут...', и продолжая бубнить дальше, направился к выходу. А я дышала. И всеми силами старалась не отключиться...
Пришедшие девчонки первые мгновения вели себя цивилизованно и культурно, очень. До тошноты. 'Что нового?' - выдавила я. 'Ой, Еле, мы так рады' - затараторили все одновременно. Мели, коротко на меня взглянув, поочередно на девочек, уставившись в пол, глухо начала: 'Принцесса и фрейлины речку облюбовали, им там навес сделали...Еле, только спокойно, не переживай, но похоже, Ее высочество Виола хочет, просто спит и видит, что вернется в Амарин, в свою резиденцию, отдохнет и дальше начнет путешествовать....А ....тебя, так передали Оливия и Жизель, хочет оставить в доме священника...Мол, везти тебя не на чем, а так окрепнешь. Но, вдруг это сплетни? Ты пока не думай. Не смей волноваться! Это не все. Лори как работницу отдают им в семью, священнику Овидию...' 'Что? Что ты сказала?' - от волнения я умудрилась привстать, но тут же с глухим стоном, и с выступившей испариной откинулась назад. 'Густава слышала лично, что Лорина это обуза. Вот так. А барону твоему Гортелия глазки строит.... А он не реагирует, вообще никак...Еле, ну, что ты молчишь?'...
'Я не молчу...Давай...еще раз...подробно...о Лори' - с трудом прохрипев, я внимательно посмотрела на девочек: Мели, Инель, Оливию. 'Поначалу я тоже рвала и метала, как же так, думаю, девчонка с нами, уже попривыкла, мы к ней...Собиралась с принцессой говорить, просить от нас всех. А потом подумала, только не психуй, выслушай разумно....Мы стражницы, нас в той или иной форме учили военному делу, но...наша жизнь все равно иногда оказывается под угрозой. Ты прекрасно меня понимаешь. Теперь без эгоизма подумай о Лори... Ты не сможешь все время ее опекать, ты на службе, так же как и я, как Инель. Безопаснее для нее, и лучше, оставить ее здесь. Научиться чему-нибудь, священник Овидий потом ее в деревню Тенару проводит, если она захочет...Деревня недалеко. Ты понимаешь, о чем я?'...
Я понимала...Но от этого легче не становилось. И поэтому, устремив свой взор наверх, на чуть колыхающуюся от ветра материю, молчала. 'А о себе ты узнать не хочешь?' - в голосе Мел так явственно прозвучала обида, что я, не выдержав и ей улыбнувшись, мотнула головой. Продолжай... 'Тебя можно хорошо перевязать и в повозку, к фрейлинам, там есть место! Подумаешь, пасьянс в дороге не будут выкладывать, а пейзажи потом по памяти нарисуют! Согласись!'. Мне пришлось покачать головой...Нереально. Меня в повозку - на это никто и никогда не пойдет. Да и мне еще рано о передвижениях думать....Очень кратко, экономя силы, я выразила свои сомнения. 'Ты все-таки подумай, а мы позже зайдем. Я кое-что расскажу...еще' - и девчонки, чмокнув меня в щеки, тихо вышли.
На миг я устало прикрыла глаза. Сил не осталось...'Дорогая пациентка, просыпайтесь'. Что? Да я вовсе не спала, не успела, только вот глаза прикрыла. 'Да нет, голубушка, не глаза прикрыли, а спали, по-настоящему спали много часов...Весь вечер, всю ночь, сейчас полдень. Удивительно, но должен констатировать - вы пошли на поправку'. Это, что же получается, я вслух сказала?.... Я открыла глаза и увидела доктора, а рядом с ним....и дыхание мое сбилось, и сердце стучать перестало....стоял барон Корд. В последний раз я видела его на похоронах.....
Через силу, с трудом вздохнув, и поблагодарив небо за некоторый полумрак, тихонько, сквозь ресницы я рассматривала его: хмурое лицо, сурово сдвинутые брови, из-под которых сверкают неукротимым яростным светом черные глаза, упрямо сжатый рот; вскользь бросив на меня непонятный взгляд, он протянув руку в перчатке к доктору, взял его записи, и тут же вернув их, чуть слышно, так что мне пришлось напрячь слух, спросил: 'Док, на поправку, вы уверены? Точно?' 'Судя по моим записям, барон Корд ...' 'Доктор Илинор, прошу прошения, я подожду вас снаружи...Сейчас не буду мешать', и пригнув голову, вышел наружу, едва вписавшись мощной шириной плеч в проем шатра. Откинув накидку, доктор Илинор доставил мне много неприятных минут, пока сквозь светлую холщовую рубаху надавливал на ребра, исследовал живот, с дотошностью просматривая все зажившие и заживающие раны, царапины и ссадины. Пришлось скрежетать зубами, когда он, чего-то там недопоняв, опять вернулся к ребрам. Док, да что б тебя....Но со следующим надавливанием все мои пакостные мысли мигом вылетели из башки, оставив лишь ноющую боль да междометия.... 'Стражница Ховард, постепенно вы встаете в строй. Могу сказать лишь одно, удивлен. Не ожидал... Выздоравливайте'. И вышел.
А рядом с шатром, причем мне пришлось привстать - мое любопытство перевесило возникшую боль, послышался негромкий разговор: 'С такими ранами обычно не живут. Но, иногда случается невозможное - и человек вгрызается в жизнь, цепляется за нее...' 'Илинор....она точно поправится?' 'Я же говорю, иногда случается невозможное...Но, послушай, насколько я понял, она простая стражница, откуда столько вопросов?'. 'Она воспитанница моего отца. Так что, не думай, ничего такого.... ничего личного'. 'Да уж, как тесен мир...Кто-то вечно кому-то брат, сват, друг, родственник. В общем, барон, вы меня знаете не первый день...поэтому спокойно - кризис миновал, теперь лекарства, снадобья, и главное, время...'
А меня наконец-то отпустило...Неужели, правда, я на пути выздоровления...Рухнув на шерстяную, сверху прошитую льном подстилку, закрыв глаза, я улыбнулась. Недолго я пребывала в одиночестве. Вначале просунулась лукавая Жизель, а следом неразлучная теперь троица - Мел, Инель, Лори. Притащив два ящика, и сверху положив доску, уселись. Скороговоркой Мели прошептала: 'Лори взяла с нас честное слово, что тебе мы ничего не скажем. Не хочет тебя расстраивать...Так что, не выдавай'...
Лори. Она тихо сидела, была чуть бледна, чуть меньше улыбалась, а глаза были грустными и тоскливыми. Они стали говорить почти одновременно: о фрейлинах, ходящих за Ее высочеством по пятам; о Ганте, без устали проверяющим все посты и стражниках, почти взвывших от этих проверок; о бароне Корде, пользующимся повышенным вниманием большинства дам... Особое внимание девочки уделили Гортелии - о ее заигрываниях с Кордом судачили все, кому не лень... 'И глазки томно состроит, и ручкой за него схватится, и беседы там всякие с ним ведет... А вчера....вначале его найти не могла, потом ей сказали добрые люди, что у воды он... Пошла к реке, а там он с Гантом, какую-то схему разбирает, не до нее, понимаешь. Они ей говорят, сударыня Рефер, погодите, мол, потом. Она разозлилась, и пошла к стражникам, а они... они вчера петли всякие изучали. Вот. Ну, как ты можешь догадаться, ей закричали, предупредили, но Гортелия смело вперед...ну, и нога в петлю угодила и взмыла наша красавица верх тормашками, на всеобщее обозрение, и хохот'; 'кстати, - Жизель протолкнула сквозь смех, - барон все-таки обратил на нее внимания'. Очень хотелось посмеяться, но...ребра предупредительно 'вякнули', что не стоит...
А на следующий день меня на носилках перетащили в дом священника. На первом этаже располагались три комнаты: вначале большая, с образом святых в углу, затем столовая, и маленькая комнатка, с окошком и ...кроватью. Увидев ее, я чуть не выпрыгнула из носилок. На втором этаже размещались хозяйская спальня, девичья, и какая-то еще, из разговора не поняла. Овидий, священник, оказался невысоким, крепким мужчиной с седой бородой и философскими речами. Его семья состояла из двух дочерей, и племянника, которого он, похоже, считал своим преемником. 'Очень хорошо, что вас перенесли...- заметила вошедшая девица, - плохо выздоравливать, лежа на деревянной лежанке, стоящей почти на матушке-земле. Она ведь вас притянуть могла...Но, видать не ваш пока срок...Отдыхайте, теперь вы быстро поправитесь'. 'А кто ...отдал распоряжение, чтобы меня перенесли, может, подскажите?' 'Точно не знаю, но этот господин рядом с сэром Гантом ходит, вот он пару дней убеждал Ее высочество, что так лучше будет...Ну, отдыхайте' - и улыбнувшись, юная розовощекая девица, наверное, дочь, вышла из комнаты. Дальше начался день посещений - вначале заглянула Мели, но, увидев кровать, на несколько минут потеряла дар речи, облизнулась, закрыла дверь, и сказав: 'Понимаю, я наглая, а ты еще не поправилась....но, давай, двигайся', - сдвинула меня к деревянной теплой стене, улеглась. Разговаривать не хотелось, поэтому уставившись в потолок, молчали....
Следом, за стуком в дверь, нарисовалась Инель; Донован все поняла, со вздохом слезла и ....ее место заняла девица Кларк. 'Инель, подскажи, а ....кто рядом с Гантом постоянно ходит? Ну, находится?' 'Барон...А что?' 'Барон? Джон Корд?'. 'Ты знаешь других баронов?'. 'Просто дочка священника, наверное она, сказала, что господин, который ходит рядом с сэром Гантом, убедил принцессу, что меня лучше перенести сюда... Что-нибудь знаешь?' 'Слушай, знаю вот что: чего-то он ходил возле нее, ей что-то доказывал, напоминал о ее добром и нежном сердце, что для здоровья ее стражи необходим режим и порядок... А конкретику не знаю... Но, с Гантом только он на особом положении...В лагере главные они, да принцесса с фрейлинами' 'Стоп. А где остальные?' 'А ты что, не в курсе?' 'Извини, не подскажешь, как я могла узнать?'
'А....Ну, слушай: с повозки пленного на допрос сразу увели. А тех, кого после боя у реки приволокли, связали, их человека четыре, в сарай бросили, к ним охрану приставили.... На допросе первый пленный признался, что отряда было два! Второй взял западные районы....и поэтому, как я понимаю, принц с господами, и половина отряда стражников с пленными в срочном порядке выехали в Амарин, к королеве. Там ими займутся в Особом отделе. А мы ждем новостей из Амарина со дня на день...Принцесса Виола ехать было собралась, но ее с трудом отговорили. Трогаться в путь с десятью стражниками опасно, ... где сейчас второй отряд наемников? А здесь, священник Овидий сказал, земля нас бережет. Это издревле пошло....Легенды какие-то принцессе рассказал, только поэтому она и согласилась подождать здесь приезда стражи'. 'А барон? Почему он не уехал?'. 'Еле, ты правда, не догоняешь или придуриваешься?'. 'Инель, я что-то пропустила?'. 'Ну, как тебе сказать....Тебя же когда привезли,... с тобой, в принципе, прощаться начали... И барон с места сорвался, наказал Ганту смотреть за тобой, его может, минут двадцать - тридцать не было, он Илинора привез с помощником. Ну, а дальше: надо воды - вот вода, нужна горячая - сооружаем костер с котелком, нужно покрывало - достал, принес. И все так.... А когда выяснилась эта история с другим отрядом, он сразу сказал, что остается....Мол, для защиты принцессы...Мы все, покивали, естественно и разошлись. Но вот что точно, Еле, с ним действительно спокойнее....' 'А меня оставляют здесь?' 'Да. В доме. В конюшне будет стоять оседланная кобыла....Сейчас, они уверены, ты дорогу не выдержишь'. 'А Лори? Что думаешь?'. 'Не знаю...С одной стороны, в словах Мели есть правда, Лори с нами очень уязвима, и запросто может пострадать. За что? Получается, только за то, что ездит с нами, правильно? А с другой стороны лишь наша симпатия да привязанность...Вот и думай...Ладно, пора мне. Не скучай тут без нас' - и, взъерошив мне волосы, вышла из комнаты...
Она ушла, а я пыталась отвлечься, рассмотреть комнату, но тщетно. Слова Инель прочно засели в голове, конкретно. По всему выходило, что барон проявил невиданное человеколюбие, в отношении меня? А ведь, кто я для него, я знала хорошо, даже слишком. В моей голове просто не укладывалось, как же так - Джон Корд привез доктора Илинора, он настоял на моем переносе сюда, в дом. Он бросился меня спасать... Барон? Не понимаю... А внутри, Боже, нет - уже теплилась надежда, а вдруг, он правда, изменился? Вдруг мне больше не надо при встрече с ним судорожно глотать воздух, и не надо ждать удара, который все равно не смогу отразить....Ох-ох. И сердце сдавило, и глаза едва сухие...Мне нужно.... Мне нужно сказать ему, обязательно, как я благодарна, как я ценю его отношение.... Или нет, не надо! Черт возьми, как же я боюсь, почти панически боюсь встретиться с ним взглядом, заглянуть в его черные, пронизывающие глаза, и чувствовать, как сердце уходит в пятки....
Дверь потихоньку отворилась и показалась черноволосая головка - Лори. "Привет, ты как здесь устроилась?" Лори, душа моя, как же я рада тебя видеть! "Привет, Лори. Иди, поваляйся". "Не, спасибо. Не хочу. Я хотела сказать, ну, спасибо". "За что?" "За все... Я тут все думаю... Знаешь, наверное, если бы я была мальчишкой, отец уделял бы мне больше внимания, передавал бы опыт, не пил бы, был бы жив....Он все жизнь провел в солдатах, на старости стал работать в кузнице, по выходным пропадал в трактире....Мне ...страшно сказать, но я толком и не знаю его, в смысле не знала. Я лазила с мальчишками по крышам, по деревьям, бегали от садовника, но ни разу я не додумалась остановиться и ...поговорить с ним... Просто зайти в кузницу, спросить, как дела..." - сгорбившись, девочка всхлипнула; кулаками ожесточенно протерев глаза, хотела сказать что-то еще, но сильно задрожав, заплакала. Тихонько приподнявшись на локте, рукой потянула ее к себе, прижала и гладя по голове, тихо прошептала: "Ты хорошая девчонка, Лори. Такая, какая есть. Храбрая, честная, прямолинейная, не интриганка. У тебя был отец, рядом с тобой был родной человек....Знаешь, о людях, нас покинувших, говорят так - или хорошее или никак. Вспомни его добрым словом, обязательно отыщется в памяти, когда вы вместе, когда вы общались, были рады друг другу. Ты погрусти, это хорошо, значит, он у тебя в сердце, он не забыт. А твой отец знает, что ты его помнишь и любишь, знает, поверь...." "Еле, а ты знала своих родителей?". "Нет, Лори. С ними была связана какая-то тайна, но это все в прошлом. Меня воспитывали дед и бабуля. Они погибли. И меня приютила семья Кларк". Я говорила кратко....Мне казалось, меньше слов - меньше боли. Время лечит, и боль притупляется...Но, наверное, не у всех....и не всегда.
С тихим вздохом, пряча мокрые глаза, Лори, обернувшись у двери, проговорила: 'Извини, если что не так...', попыталась улыбнуться; не вышло и махнув рукой на прощание, скрылась за дверью.
Дальше пришла Жизель, за ней, естественно, Оливия, потом Густава... В голове мелькнула очень интересная мысль - а что происходит? Собрав воедино их скучающие взгляды в потолок, томные охи - ахи, нежелание сейчас ехать в Амарин, но при этом опостылевшую обстановку здесь, у вошедшей после Густавы Мели Донован спросила: 'Барышни, что, заскучали?'. 'И да, и нет...- в серых глазах подруги плескалась ирония, - им все надоело, включая этот дом, реку и нас. С другой стороны, присутствие бравых стражников, сэра Виста Ганта и барона очень скрашивает их жизнь...А что, к тебе зачастили?'. 'Сегодня я популярна'. 'Понятно... У стражников усиление постов, Гант следит строго, а барон с принцессой беседует. Пытается перед ней принца Далмона оправдать...за Алоису, поговаривают, что у них роман...' 'Это кто?'. 'Оперная дива, выступает по всему Североморью. Так, о чем это я... А, фрейлины, вот ведь незадача - стражники на постах, Ганта нет, барон тоже занят, на речку надоело, да толком и не прогуляешься - нельзя, посты везде, что остается? Правильно, у тебя еще не были...'. Хихикнув, Мел добавила: 'Ты как раненый рыцарь, очень романтично...'
'Да иди ты...'
'Адресок дашь?'
'Щас как дам'
'Помечтай-помечтай! Да я тебя одной левой сделаю. Черт!... Еле, у тебя глазищи и остались только на пол-лица, а худющая....кожа да кости! Смотреть страшно!'. 'Разговорчики...Получишь по шее, поняла?'.
Мели не ответила, а ее глазенки загорелись воодушевлением. Так, что еще такое? 'Так, придумала, жди здесь, никуда не уходи!' 'Мел, я ведь тебе сейчас что-нибудь скажу такое, забористое!' 'Чмоки - чмоки' - и послав мне воздушный поцелуй, эта вредина выбежала из комнаты....
Не успела я прикрыть глаза, как шум за дверью вперемежку с несколькими голосами меня взбаламутил... 'Только тихо и аккуратно, без визга, и баловства. Я приду потом, проверю ее состояние, ясно?'. 'Да. Обещаем, доктор! Чес слово' - и в комнату заглянули девчонки. Втащили носилки, меня на них, и через чулан утащили в ....баню, а точнее, в мыльню, в парное не рискнули...Испарина на лбу, тяжело стучит сердце, руки сжаты в кулаки - но ...но теплая мыльная вода, вылитая на меня из ушата, настой трав, проникающий в измученное тело и душу, сотворили чудо...Но разве могла Лори долго оставаться серьезной и спокойной? Зачерпнутая из кадки холоднючая вода брызгами летит в раскрасневшееся лицо Инель; в попытке схватить озорную девчонку, Инель бросается на нее и промахивается мимо, налетая на большое корыто, доверху наполненное водой; интуитивно пытаясь удержаться на ногах, хватается за то, до чего достала...Это Мели. Вдвоем, с визгом, в корыто - вылезая, отплевываясь, вдвоем зажимают визжащую Лори и головой туда же... Я на деревянной полке, просто глупо радуюсь этому дню и моим девчонкам...
Вечером меня осмотрел доктор Илинор, напоследок. 'Вы молодец! Так держать...Ну, вроде я вам больше не нужен. Только перевязку пока делайте, чтоб значит, заживление было полным. И полный покой. Запомнили? Ну, всего хорошего!'. А утром, сжав зубы от боли, в панике хватаясь за качающиеся стены, упорно, с трудом передвигая ноги, я вышла, нет, выползла на свет Божий. Большая комната с образами святых, длиннющий коридор; я когда-нибудь его пройду?! Дверь! Ура, я сделала это!!
Оох, да...'счастья полные штаны' - мелькнула таки у меня эта мысль, пока я, повиснув на ручке двери, скрипя зубами, пережидала приступ боли... Страшная слабость, пот в три ручья, а внутри.... разрывает будто кто-то... Доктор что сказал, что пошла на поправку. Значит, надо потерпеть.... Ничего, не страшно, мне не страшно... Потерплю, не привыкать....
Фу, лишь чуть отпустило....и я толкнула дверь. Отлепившись от дверной ручки, хорошая такая ручка, крепкая, я по стеночке сползла на крыльцо; деревянное, добротное, с козырьком. Решила оглядеться - где хоть мы?...
Справа, недалеко от дома уже прилично вытоптанная поляна, в чехлах лежит начищенное до блеска, оружие - похоже, здесь проходят тренировки; чуть дальше импровизированная конюшня - навес с приколоченными досками прямо к деревьям. Дальше пост стражника и насколько хватает глаз, простирается лес - высоченные стройные березы с густыми резными листьями на тонких ветвях; сосны с красноватой корой и широкой кроной ветвей, и кажется, осины....
А вот впереди более занимательное зрелище: почти по центру большой светлый шатер, оттуда слышатся переливчатые трели флейт и скрипок, слева от него на расстоянии пары шагов друг от друга раскинулись два шатра, кстати, просторных. Ну, наверное, там обитают фрейлины...А девочки где? Нашла - тот кто ищет, тот всегда найдет! Э-э...В общем, приземистое, почти земляное строение, типа сарая....Сбоку, с краю, короче, возле поста слева... Там плащи на веревке сушились. Подальше этого сооружения разглядела просто навес, а под ним на деревянном настиле сидел кто-то из стражников и начищал сапоги...Вот...Тут же мелькнула идиотская мысль, что в самом привилегированном положении нахожусь я - на кровати, и в комнате! Да уж....
И здесь я все-таки обратила внимание, что перед крыльцом, почти под носом, начертаны какие-то квадратики с цифрами, круг, какие-то линии....Пока я ошарашено просто пыталась понять - что это, меня увидели....Причем, как всегда мне везет, сразу все! Черт! От доктора головомойка мне обеспечена по максимуму, я уже поняла...Убежать пока не получится, стоически сижу на крыльце и пытаюсь сделать вид, что это самое крыльцо очень удобное, и просто мне понравилось...Тихо руками тру щеки, бледной как смерть быть не желаю...Хотя, под столькими взглядами....ох, сейчас запылаю, блин. С бешеной скоростью глазами ищу девчонок - спасите!! Они неожиданно появились сбоку; и Лори выдала: 'Опаньки, кого мы видим! С возвращением на грешную землю, Еле!'.
'Ну, здорово, что ли! Молодчина! Вечером забегу' - пробился ускоренно Сэйт, прихрамывающий, с перевязанным плечом, но...выживший! Я с трудом сдерживала слезы, когда стражники подбегали, старались легонько хлопнуть по плечу или пожать руку, и вновь возвращались на пост... Сэр Вист Гант подошел с доктором; у последнего был столь выразительный взгляд, что стало понятно - легко мне не отделаться... Да ладно, док, я ж не прыгаю, не дергаюсь,...сижу на свежем воздухе, на солнышке. Девочки осторожно, лицом я уткнулась Инель в рубаху, перенесли меня на деревянную лежанку, под голову и спину положили свернутое суконное одеяло... Рядом, как я и предположила, с их сараем. 'Ховард, вы в своем уме?! Вы вернулись с того света! И только, только очухались. Что за самодеятельность?! Я вас спрашиваю...' 'Доктор Илинор...' 'Молчать! Я...я просто не нахожу слов! Но, учтите, если вам станет плохо, или откроется кровотечение, я к вам не подойду! Вот, что хотите, то и делайте!' 'Простите! Правда, виновата, больше не повторится, честно!'. Махнув в раздражении рукой, чуть сгорбившись, доктор направился к большому светлому шатру.... Я смотрела ему вслед: седоватые волосы виднеются из-под широкополой шляпы, сюртук коричневого цвета, немного мешковатые штаны и скрипучие, натертые до блеска, сапоги...
'Ты как?' - Инель внимательно разглядывает меня, к ней присоединяется Мели. 'Терпимо' - с трудом разжимая рот, я рукавом рубахи вытираю выступившую испарину.... 'Правда, ничего. Что тут у вас?'. 'Принцесса Виолетта ждет стражников, чтобы без промедления отправиться в путь. Мы уходили подальше, стирались в речке, на завтрак ты опоздала, но если хочешь, сейчас что-нибудь приволоку...' - и Мел, не дожидаясь моего ответа, уже встала и куда-то пошла. 'Ладно, я сейчас прибегу, только рубахи принесу, они на камнях остались, выжатые' - умчалась Инель. 'Лори, а что там за квадраты и круги всякие?'. 'А, заметила...Да,... это фрейлины играют. Развлекаются так, пока стражники заняты' - и присела рядом со мной; вскоре Мел принесла деревенскую затируху, а я почувствовала зверский аппетит...
Это был знаменательный для меня день - на лежанке, на солнышке, я смотрела на всех: вот фрейлины разбились на группы - одна стала скакать из квадрата в квадрат, другая называла цифры, потом они поменялись местами... А из большого шатра послышалось мяуканье? 'Да, - объяснила Лори, - у одной из фрейлин в корзине путешествует кошка. Во время памятного нападения она в кусты сиганула, а потом ее Климентина перед отъездом позвала. Вот'. 'Климентина?' 'Да, Еле. Климентина. Темноволосая девица с мушкой на щеке, кокетничает с сэром Гантом....' Я прервала подругу: 'Ясно, пока хватит'. Доктор вышел из шатра не один, а в сопровождении барона....Внутренне сжавшись, я готовилась встретить его взгляд. А в душе теплилась надежда - вот сейчас он приветливо посмотрит, улыбнется пусть краешком губ, и мне хватит... Взглянул...В глазах промелькнуло удивление, или мне показалось; в усмешке чуть тронулись губы....
Его отвлек доктор, а меня Мели: 'Жива осталась? Вроде ему как полегчало... Тебя увидел, значит, тебе уже лучше. Заметила?'. Моя челюсть так и отпала; изумленно взирая на Донован, пробормотала: 'Мел, он, по-моему, просто усмехнулся... И все'. 'Ты только усмешку заметила?' 'Ну....' 'Ясно....ну и пенек ты, Еле...' Подошел Гант, справится о моем здоровье. Рассказал, что стражники ожидаются завтра, к вечеру; что ему не нравится столь долгое нахождение недалеко от того боя; что у него нехорошее предчувствие... На этом он замолчал и спросил: 'Вы знаете, что остаетесь у священника Овидия?' 'Да, уже сказали'. 'В повозке не уместитесь. Мы с бароном так и эдак, не получается. В седле не выдержишь, тряска, скачка, сама понимаешь. Ладно, дойду до реки, что-то неспокойно на душе. Сидим, как на пороховой бочке...' - и, пожав напоследок руку, ушел. А где Мели? Увидела девчонок: Инель и ее, и хихикнула, и схватилась за ребра, ох-ох. Тащат с кухни, мимо всех, котелок с чем-то дымящимся и кухонную утварь - и живот урчит, и радуюсь, что рядом нет никого... Кликнули Лори, а она за лошадками смотрит, кормит их...
На следующий день я чувствовала себя практически нормально, пусть с натяжкой, пусть болят ребра, страшная слабость и еле передвигаются ноги - все равно, нормально! Заглянул доктор, правда рассерженный; я уж и так и этак, и извините, простите, под конец он соизволил все же спросить: 'Что, Ховард, получше вам?'. 'Только благодаря вам, доктор Илинор! Я, правда, даже не знаю, как выразить вам свою признательность! И благодарность!! Не сердитесь, доктор'. 'Ладно, поправляйтесь, и взываю к вашему благоразумию, без глупостей, и лишних движений! Ясно?'. 'Да, я поняла' - покаянно прозвучали мои слова. И тут же хватаясь за стены, с готовым выскочить из груди сердцем, чертыхаясь про себя, на улицу...Открыв дверь, я дотянулась до перил крыльца....Отдохнула, и к девочкам - Мел хватает меня и на бревнышко, на него брошено знакомое уже мне суконное одеяло...Рядом со мной приземляется Инель: 'Ты вроде получше?' 'Вроде да...Что нового?'. 'Да пока тихо все. Гант нервничает только, хмурый ходит...'. 'А Лори где? А Мели?' - кручу головой, но подруг не вижу... 'Лори у лошадей, больше ей быть негде...А Мели....' - и не успела закончить....
'Твою мать! - пронзительный крик Мел разнесся по поляне, пока она со страдальческим видом вытаскивала ногу из сапога, - Ёшкин потрох, гадство, блин! Где эта дрянь, итить ее налево, убью! Хвост выдеру, в пасть затолкаю! - до нас, немного ошалевших, понемногу дошло, что в сапоги к Мели сходила любимица одной из фрейлин, кошечка Андромеда.... 'Фу, Мел, ты ругаешься как сапожник' - Инель старательно делала серьезное лицо. 'Иди-ка сюда, родная' - грозно нахмурившись, руки в боки, Мел посмотрела на подругу. 'Зачем? Мне и тут хорошо. Сижу на бревнышке, солнышко светит'. 'Значит, солнышко светит?'. 'Ага - отвечает Инель, - светит'. Я тихо бормочу: 'Беги, Инель, беги'. Через миг Донован сорвало с места, Кларк от нее....
Чуть погодя пришла Лори, но ей, как опоздавшей на начало представления, оказалось весьма сложно понять, почему ее подруги с диким воплем, пугающим всех, носятся по лагерю! Причем в руки к Мели каким-то образом попала метла, которой она старательно пыталась достать Инель; это ладно, но как, откуда в руки Инель попали.... панталоны в горошек!, осталось загадкой. Окончательно нас добило, как и запыхавшихся девчонок, объявившийся хозяин злополучных панталон, с несчастным видом бегающий от шатра к шатру и осматривающий все веревки - поначалу, правда, никто не обратил внимания, какого лешего Мартин скачет по лагерю, но вопрос, заданный Ганту, расставил все по своим местам: 'Вы штанов здесь не видали? Я их сушить повесил'.... 'В горошек?! - улыбаясь во все свои тридцать два зуба, проорала Инель, - синенький?!'. Мартин побелел, а девчонки, где остановились, там и сложились пополам от хохота.
Зажав руками бока, тихо хихикнула, на большее пока не хватает, и пыталась вспомнить - Мартин... что-то же я хотела узнать такое... А-а.... 'Кстати, Мели, а что ты ему тогда сказала? Ну, Мартину, в шатре?' 'Ну, вас, отстаньте! Мне еще сапоги сушить! Черт! Бестия хвостатая'. 'Мели, ну расскажи, что ты ему сказала?' 'Отстань. Нехорошее'. 'Ну, Мел, поделись' 'Отвали, пожалуйста, отвали. Я ему сказала плохие слова....Достаточно'. 'Нет - ко мне присоединилась Инель, обмахиваясь платком - тебе, что жалко? Жаба душит?' 'Да отстаньте вы от меня. Ясно сказала, не скажу!' - не оглядываясь, Донован быстрым шагом направилась к валявшимся в сторонке сапогам. 'Мел, мы не отстанем! Бежать бесполезно! Сдавайся!' Она обернулась; очень злая и очень симпатичная. Щеки раскраснелись, серые глаза от возмущения раскрыты, темные волосы разметались....Ну, душечка, одним словом! Ну, разве может этот ангел сказать что-то такое, отчего помощник доктора - Мартин, замолчал бы и вышел из шатра?....'Ну чего вы докопались?! Скучно жить?' 'Ага' - Инель кровожадно улыбается и встает с бревна, показывая всем своим видом, что сейчас она от Мел ну ни в жизнь не отстанет. 'Заколебали!' 'Закалебанная наша Мели, - сочувственно тянет Лори, - ну что ты Мартину, голубчику сказала?' 'Да... Да вы меня.... Да сказала я ему, что яйца оторву! Довольны!!'. Мы пытаемся сохранить достойные лица, потому что в этот уникальный момент из шатра вышла Ее высочество, в окружении фрейлин, одна из них декламировала поэму о древнем герое, сразившемся за любимую с драконом; чуть дальше стражники пытаются сделать вид, что их здесь нет, ну, то есть вообще нет, ну, и главный герой Мартин, минуту назад получивший свои панталоны, а сейчас улепетывающий от нас подальше так, что только пятки сверкают... Бедная принцесса под все более расползающиеся от улыбок лица пытается решить главную задачу: просто наказать обнаглевшую стражницу Донован, или попытаться разобраться в причинах невоспитанного поведения. Устав от этой дилеммы, юная принцесса сделала вид, что чрезвычайно заинтересовалась поэмой, и предложила почитать еще, а мы облегченно вздохнули. А еще через миг на нас набросилась Мели: 'Да я вас сейчас по стенке размажу!'. И вмиг кинулась за девчонками: Инель и Лори....
Спустя какое-то время в отдалении послышался стук копыт... Все похватали мечи, арбалеты - но, услышав издали пароль, бросились навстречу приближающемуся отряду...Тут же произошла куча мала из собравшихся стражников - как кто доехал, как дорога, как Амарин...Один из них, поклонившись сэру Ганту, вместе с ним прошел в апартаменты к принцессе Виолетте....Но по походной резиденции разнеслось: 'Собираться в путь!'.
Добравшись до крыльца и прислонившись к перилам, я смотрела как собираются девочки, как погрустнела Лори, как фрейлины, сталкиваясь между собой, носятся в поисках платочков, каких-то брошек, ароматических подушечек...Вдали увидела барона, отдающего распоряжения части стражникам - несколько человек, вскочив на лошадей, скрылись из виду....
Мне надо подойди к барону Корду и... и просто сказать спасибо, это же не сложно... Ну же, смелее... Привстав на крыльце и сморщившись от занывших ребер, я спустилась вниз; вдоль дома, держась за стену, тихо продолжила свой путь. 'Барон! - окликнув его, я собиралась поблагодарить его, и пойти назад. Не получилось. Один из стражников вдоль дома тащил большой мешок и задел меня... Резкая боль пронзила все мое существо; нелепо, как птица, взмахнув руками, я стала оседать куда-то в пространство. И была подхвачена чьими-то жесткими руками - медленно приоткрыв глаза, увидела встревоженное и побледневшее лицо Корда. В это время меня куда-то усадили, вроде на сено; сбоку увидела лошадок - а надо мной возвышался, рукой уперевшись в дерево, хмурый и мрачный барон... Ну, хотела выразить благодарность - выражай... Черт...
'Барон... я, - и все, язык не повинуется, комок встал в горле - я посмотрела на него... И мыслей нет, время остановилось... Сурово смотрит, хмурая складка между бровями, в черных мрачных глазах полыхает огонь, рот стиснут, выступившая щетина вдруг сделала его похожим на морского разбойника. С трудом, через силу отвела глаза, и тут по дереву ударил его огромный кулак; я, едва не подпрыгнув, услышала: 'Ховард, вы начинаете нервировать меня... С вашей головой все нормально?! Хотя, сотрясение мозга вы получить не могли - для этого он должен быть в наличии. А у вас полное его отсутствие!! Вы должны быть в кровати, вам док прописал полный покой, постельный режим, или я ошибаюсь?!'. 'Я просто хотела...'. 'Что вы, черт возьми, хотели?! Заставить доктора, Ганта, своих подруг опять переживать за вас? Не устали быть героиней? Слава разум не затуманила?!'. 'Барон, просто позвольте выразить вам благодарность...' 'Зачем мне ваша благодарность? Что я, барон Джон Корд, буду с ней делать, с вашей благодарностью? И учтите, я не изменил своего мнения, достойны ли вы быть стражницей Ее высочества? Как я считаю, ответ очевиден!'. Сердце бешено колотилось в груди, рискуя с каждым следующим ударом выскочить наружу, слез нет, нет боли в ребрах - есть одна, жуткая до одури боль в душе; я поняла, я понятливая, правда... ничего не изменилось, и никогда не изменится....
Сбоку легкие шаги, барон посторонился, и мои плечи сжимает Лори... Внимательно посмотрев на меня, ей что-то сильно не нравится... 'Барон Корд, что вы такое говорите! Она нам жизнь спасла, мне спасла! Как вы можете? Вы же сами ее ...перевязывали, за доктором Илинором ездили'. Усмехнувшись, он не сводит с меня глаз, рассматривая в упор: 'Да, сударыня Ховард, умеете вы людей беспокоить... Надеюсь, до моего отъезда вас я больше не увижу, и прошу вас, учитесь отвечать сами, а не надеяться на подруг!' - и, пригвоздив меня злющим, нетерпимым, полным какой-то непонятной боли и тоски, взглядом, отчего я почти окаменела, ушел.
Лори смотрит на меня, на удаляющегося барона Корда, вновь в том же порядке, и лишь потом выдает: 'Не поняла... Можно повторить...'. У нее растерянная мордашка, а темно-карие глаза суживаются, становясь злыми. По-прежнему, более машинально, чем осознанно, придерживая меня за плечи, и помогая мне дойти до сваленного бревна, молчит. Молчит зло, напряженно... 'Еле, может, я вправду что-то недопоняла, так ты объясни! Я подойду, извинюсь, не обижайтесь мол, на темную девицу, а?'. Подспудно ожидая похожего вопроса, я все же растерялась. 'Лори, ты не причем... просто... у нас сложные отношения...'. Хмыкнув в ответ, она протянула: 'Это заметно... Но все же, так странно, правда странно - он... как будто два разных человека, первый тебя защищает в минуты опасности, спасает, а второй грызет до боли...' - и замолчала, видя, что я на грани...
Практически на ней повиснув, я добрела до комнаты; встреча с Кордом вышибла из меня дух. Ничего, сейчас полегчает, знаем... А слезы столпились, и рот кривится... и сдержаться сил нет - и уткнувшись лицом в подушку, я заревела; и вспомнилась гибель родных, и смерть Витольда Корда, и мучительная сейчас встреча с бароном... И так жалко себя стало, что взобравшись на кровать, зарыдала пуще прежнего...
Снаружи доносился шум, слышались крики - прижав к себе одеяло, я судорожно всхлипывала, и не сразу услышала осторожный стук в дверь... 'Ты нормально? Мы в курсе, Лори рассказала... А сырость чего развела? Ой, будто раньше он прям миловался с тобой... Ты чего в самом деле? - недовольно покосившись, Мел присела рядом. 'Мы вещи собрали, Гант уже объявил, кто за кем едет... Вы тут это, ну,... ведите себя прилично, к кровати сильно не привыкай. Я тут подумала, тебе же должен кто-то перевязку делать - зачем тебе чужих людей напрягать, пусть тебе Лори ее делает... Поговори с отцом Овидием, а то он хочет ее в деревню увезти, в Тенару, а тебя со своей дочерью оставить, Софьей. Кстати, Гант просил передать, что какой отряд сюда первым поедет, тот тебя и заберет. И строго наказал, мол, без самодеятельности, ясно? Что-то неспокойно мне... Слушай, дружеский совет - сгоняй Лори, пусть лошадку в конюшне проверит, оружие тебе принесет, проверишь его... Мало ли что... Стражники тут говорили, что от деревни проселочная дорога выходит на большой сельский тракт. По нему часто военные патрули ездят, отряды стражников... короче, ладно, это я так... А я ... ладно, посмотрим...' - внезапно умолкнув, Мел молча сидит, потом вскакивает, на миг прижимает меня к себе, и подмигнув, уходит... Тихо, держась за стену, вышла из комнаты, прошла коридор, и в самых дверях столкнулась с Инель. Просто постояли, обнявшись... А сэр Гант кричит: 'По коням! В путь!'. Инель садится верхом, рядом Мел; впереди всадники с Гантом тронулись в путь, затем девочки одновременно с повозкой, и замыкает усиленная группа стражников с бароном. Им машут платочками дочери отца Овидия и Лори...
Тем же вечером состоялся мой с ним разговор. Или я оказалась убедительной, говоря про дружбу, про возможность научиться Лори делать перевязки, что на меня не будут отвлекаться его дочери, или что-то еще - но им было принято решение: до моего полного выздоровления Лори будет у них. Три дня прошли незаметно; как-то вечером он сказал, что место здесь чистое, намоленное веками; что таких мест в Североморье несколько, и как гласят седые легенды, в пору древней страшной войны прятались здесь от зла и темных сил... Я очень хотела послушать, но сорванец Лори, извиняясь, перебила отца Овидия с просьбой показать ей вышивальные книги... Одновременно подруга училась на кухне у Софьи, помогала по хозяйству Марии, и перевязывала меня. Руки, поначалу дрожавшие, вскоре неплохо справлялись с бинтами и лоскутами ткани... А потом....
Был светлый пригожий, теплый день. Солнце ласково припекало, Мари и Софья, обе светловолосые, круглолицые, розовощекие, с ямочками на щеках, и в одинаковых передниках, работали в огороде... В дом вбежала Лори... указывая пальцем куда-то в сторону, с хрипом бормотала: 'Там!....Там!'. Рассматривая вышивку, неохотно спросила: 'Ты о чем?' 'Еле, там... там они!!'. Я наконец взглянула на подругу, ...белая, без кровинки на лице, с безумным блеском в глазах... Боже... что случилось? 'Лори, спокойно, кто они, где там?'. 'У реки, Еле, черные... - и рухнула на пол; зажав рот рукой, девочка дрожала... А я старалась дышать, глубоко, про себя считая до десяти... В голове теснился хаос мыслей.... Паника - страшное слово, едва не овладела мной. Но, взглянув на Лори, сидящую на полу, поняла одно: нельзя, нельзя расслабляться, нужно все выяснить, пока есть время. А оно есть?....
Нагнувшись к подполу, позвала священника Овидия и племянника его Масея, перебирающих картошку, открыв окошко, позвала девушек... Парнишку отправили к реке, тихо прояснить ситуацию. 'Лори, переоденься, быстро... Лори! Двигайся!' - будто очнувшись, она кивнула головой и скрылась за дверью. Тут уже вернулся племяш. 'На том берегу, двое, в черных плащах, жуткие типы,...морды звериные носят, ей-богу, не вру! А что делают там, не знаю! Рыщут, вроде как нашли что-то...'. 'Значит так, никакой паники, страха, мы люди мирные, никого не трогаем, ни с кем не воюем. Ясно?' - отец Овидий внимательно посмотрел на каждого из нас. Да, ясно, конечно, но я не согласна... 'Отец Овидий, простите, но от греха подальше уехать надо... Не забывайте, береженого Бог бережет'. 'Ты не веришь в это место? Я же рассказывал, это святое место, намоленное, здесь не может быть ничего такого!' 'Я верю вам, верю в это место, но давайте уедем!'. 'Вы можете ехать, в конюшне возьмите двух лошадей. А мы останемся, это наш дом, наша крепость'...