Подосинникова Наталия Михайловна : другие произведения.

Первый день после Рождества.

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   Часть I. "Письма".
  
  Глава 1
  
  -Именно в этот день, ровно шестьдесят четыре года назад, на нашу, некогда большую и многонациональную страну, была сброшена первая бомба. Которая уничтожила одну из самых процветающих областей нашей страны и стерла с лица земли вторую столицу нашей родины. Так началась самая страшная война в истории человечества. Война атомного и ядерного оружия...
  
  Варвара Анатольевна, как всегда пунктуально и непредвзято, излагает факты Новейшей истории. Она всегда преподносит информацию так, будто в прошлом она вовсе не касалась ее семьи. Будто не заставляла страдать и корчится от боли, ее близких. Так и подобает, вести себя настоящему историку. Она никогда не называет вещи своими именами. Дипломатично обходит неровности и сглаживает углы. Но мы то знаем, кто на самом деле развязал эту войну.
  
  Немолодая женщина, но очень подвижная и светлая. Про таких говорят, что: возраст их совсем не портит. И правда, глаза ее совсем молодые. Как у моей старшей сестры Тони. Озорные и полные ребячества. Хм... мне никогда не стать такой беззаботной и счастливой. Жадно глотающей каждое мгновение жизни. Радующейся новому дню или просто улыбке незнакомого человека.
  
  Я сижу за последней партой. Одна. Изредка поглядываю в окно.
  
  Темно. Сыро. Одиноко...
  
  Будто нет больше места, солнцу ,в нашем убитом радиацией городе.
  
  Я до сих пор поражена: как мы смогли сохранить классический вид хомо сапиенс? Почему у нас до сих пор не выросли хвосты? Или кроличьи уши? Или по три головы, например?
  
  В редкие дни, сквозь тугой туман, все же, пробиваются робкие лучики солнца. И тогда наш поселок преображается. Взрослых отпускают с работы, а нас освобождают от школы. И тогда, мы проводим время на улице, насыщая свои организмы витамином "Д". Но таких дней, в году, можно пересчитать по пальцам. Правда и зим совсем не стало. В детстве, мама рассказывала мне, да и из уроков по географии, мне известно, что раньше на просторах нашей страны существовало три времени года. Каждое из них, было окрашено в свой цвет. Цвет зимы - белый. Всегда считала его безупречным. А еще, я немного знаю про снег. Это множества снежинок, каждая имеет свою неповторимую форму. Он, должно быть, чудесный! И очень холодный.
  
  Но это ничего. Когда наступает весна, улицы всех поселков нашей родины, окрашиваются в белые цвета. Выпускники надевают белые одежды. Для девочек, это белоснежные хлопчатые платья и туфли на низком каблуке, для мальчиков белоснежные брюки из хлопка и рубашки, того же цвета. Выпускники обязаны носить эти наряды целый месяц, перед окончанием школы. Существует целый ритуал. Каждый раз, идя в школу и возвращаясь из нее, выпускники встают в колонну и проходят этот путь держась за руки с одноклассником противоположного пола. Обычно, этот маршрут прост. Главное пройти через центральную площадь. По традиции, там собираются люди и приветствуют подросшее поколение, аплодисментами. Я и сама там часто бывала. Мне казалось это зрелище очень красивым и вдохновляющим. Ну, а в этом году я и сама окажусь в белоснежной колонне. Пока не знаю с кем. Может с Ромой или Сережкой. Хм... Они клевые парни. Отличные друзья, но...
  
  Ха! Странно, чем я старше, тем больше начинаю представлять себя вместе с тем или иным человеком. Но, на мою беду и огорчение, мне не хочется быть ни с одним из них. И как только в нашем поселке люди находят друг друга? Как влюбляться, если знаешь их всех с пеленок?
  
  Возможно, было бы проще, имей я право и возможности, путешествовать по другим городам, а точнее поселкам. К слову, теперь нет городов, областей и сел. Нет обширных территорий и ресурсов, о которых нынешнему поколения известно, лишь из уроков по географии и истории. Все до Уральского хребта, покрыла пустыня. После, скудная растительность, едва способная прокормить тамошнее население. Нашему поселку повезло больше. Мы, практически, живем в густом лесу. Кажется, раньше здесь была Сибирь. Именно поэтому, наш поселок является, чуть ли не самым большим и богатейшим, в стране. Золото и другие полезные ископаемые, древесина, нефть, газ. Но, только в том количестве, которое способно согреть и снабдить необходимым, внутри страны. Теперь и речи не идет добывать, что-либо на продажу. Да и продавать некому. Европа, теперь однообразная, огромная, ничем не привлекательная пустыня. Некогда прекрасная, теплая, радостная Австралия, промерзла от вечной мерзлоты нового климата. Китай - единственная, нормально живущая страна. Разумеется, "нормально живущая", по нынешним меркам. У них есть вода, еда, топливо. Все необходимое. Но и добраться туда не легко, хоть и близко. На границы, даже муха не пролетит, не то, что человек. Но мы туда и не рвемся, у нас тоже есть все необходимое. Даже телевидение. Правда, работает всего два часа в сутки. Но и этого с головой хватает. Новости из разных поселков, иногда ловим сигналы Америки, но очень слабые. В основном, без изображения, только звук. Но я внимательно слушаю их новости . Не зря с первого класса, так старательно учила английский язык. В последнее время, сообщают, что у них там засуха. Дождей давно не было, но вскоре обещают. Эх... была бы моя воля, послала бы им хоть чуточку нашего тумана и мелкого дождика.
  
  -Почта! Почта! Принесли почту!
  
  В класс влетел, какой-то первоклассник и задыхаясь от собственной радости, сообщил всем новость. Одноклассники, немедля , вскочили со своих мест и кинулись к дверям. Варвара Анатольевна, улыбчиво проводила их глазами, а затем присела и уставилась на меня.
  
  -А ты что не идешь?- нежно произнесла она.
  
  -Не хочу.- кинула я, неумело скрывая обиду.
  
  -Не пишет? - озадаченно, спросила она.
  
  Я легко кивнула головой и уткнулась в книгу.
  
  Не желаю обсуждать свои чувства с кем-то, а уж тем более с учителем.
  
  Варвара Анатольевна, не из тех людей, которых хлебом не корми, дай разузнать новую сплетню. Она все поняла. И, казалось, даже почувствовала себя немного виноватой.
  
  Этот день. Я раньше так любила его...
  
  "День скорби и примирения", его учредили лидеры двух стран - России и Америки. Примерно, восемь лет тому назад. Помню, как умоляла маму, помочь написать мое первое письмо на английском. Тогда, в школе, проводилась небольшая лотерея из адресов. Я вытянула ничем не примечательный, но такой интересный адрес. Помню, как быстро забилось мое сердце, и я считала минуты до конца уроков, что бы побежать домой и рассказать обо всем маме. Этой идеей вдохновились в основном школьники, взрослые не любят писать писем. Каждый из моей школы, да и из любой другой школы, я уверенна. Нашел верного друга, приятного собеседника, возможно, даже любовь...
  
  Такая лотерея проводится, каждый год. Что бы дать возможность новым школьникам, найти друзей. Схема проста. В небольшую коробочку кладут бумажки с адресами и именами, людей изъявивших желание участвовать в акции. Только в нашей коробочке адреса приехавшие из Америки, а в их коробочках, адреса отправленные нами. Все полагаются на удачу. Вытянул адрес, будь добр, пиши.
  
  Мне сразу понравилось его имя. Джош... Звучит, как музыка. Возможно, вальс. Однозначно, что-то головокружительное. Вот, только я уже пару месяцев не вальсирую. Такое чувство, будто мне обломали крылья и заставили упасть с чистых и сияющих небес, прямо в грязь и глину на дне зияющей пропасти.
  
  Во мне говорит обида. И я ругаю себя. Говорю сама себе, что просто не имею права на него обижаться, после стольких лет общения. Он был мне собеседником, другом и...и...кем-то еще. Мне казалось, что и я для него не последний человек. Но письма нет уже более двух месяцев, а почту привозят раз в две недели.
  
  Может письмо затерялось? Не дошло? Может он тоже ждет моего ответа и так же злиться?
  
  Пустым взглядом вожу по учебнику, открытому на какой-то новой странице. Мы тут еще не проходили. Но главное, занять себя чем-нибудь. Главное не разреветься от обиды.
  
  -Полякова!
  
  Опять этот командный тон. Как же она любит выкрикивать мою фамилию.
  
  Я отрываюсь от учебника и кидаю, безэмоциональный взгляд на дверь.
  
  В проходе стоит наша староста - Вера Терентьева. Хорошая девчонка, но солдафонка, каких мало.
  
  -Чего не идешь за своим письмом? Или тебе, персональное приглашение нужно? - хмуро бросает она и быстрым шагом приближается к моей парте.
  
  -На! Держи! - желтоватый конверт падает рядом с учебником.
  
  Я не отвожу взгляда от знакомого почерка: "Америка.
  Поселение 38-0. Джош Андерсон."
  
  Боже! Как долго... как долго, я ждала его! Хочется расцеловать конверт. Втянуть знакомый запах. Распаковать немедля и прочесть залпом, не дыша!
  
  Но я сдерживаюсь. Молча убираю конверт в портфель и снова утыкаюсь в учебник.
  
  Вера сосредоточено смотрит на меня, как будто ожидая чего-то большего. Но, вскоре, в класс возвращаются ученики. И она уходит на свое место. За первую парту в третьем ряду.
  
  Так далеко от меня и слава Богу!
  
  
  Глава 2
  
  
  Сама не понимаю, как добралась домой. Но думаю, что бегом.
  
  Стою на пороге. Радостная. Улыбчивая.
  
  Я не часто такой бываю.
  
  Разувшись бегу в спальню родителей, что бы сообщить маме о письме, рассказать о том, что я чувствую.
  
  Распахиваю дверь.
  
  Спертый воздух бьет в ноздри. В полумраке комнаты, мама, как и прежде, лежит на пастели. Бледная. Худая. Но сейчас, хотя бы не стонет от страшной боли внутри нее.
  
  Я с трудом проглатываю комок подкативший к горлу и осторожно, почти беззвучно, закрываю дверь в спальню родителей. Медленно и виновато бреду в свою комнату. Каждый раз, приходя домой, надеюсь вновь увидеть маму здоровой. Но это невозможно. У нее рак, а это сейчас не лечится. Единственное, что в силах предложить нынешние врачи - морфий. Он успокаивает, притупляет боль, дает надежду, но совсем не лечит. Раньше он помогал. Но, чем дальше, тем хуже. Судя по тем невыносимым крикам, которые мама издает по ночам. Морфий совсем не действует. Боли стали сильнее, крепче, безжалостнее.
  
  Мне страшно. Я совсем не могу ей помочь.
  
  Достаю из портфеля письмо и плюхаюсь на кровать.
  
  Странно, но вся моя радость, куда-то улетучилась. Оставив грубый осадок из боли, обиды и равнодушия.
  
  Кидаю желтоватый конверт на тумбочку рядом с кроватью и волочусь в ванную. Раздеваюсь.
  
  Тонкая струйка чуть теплой воды, омывает мое тело с головы до ног, как будто смывая все плохое и ненужное. Дурные мысли уходят сами собой и я, вновь чувствую в себе желание поскорее прочесть долгожданное письмо. Эйфория в моей душе достигает своего пика. И я, закутавшись в папин халат, лечу в свою комнату. Запрыгиваю на кровать и немедля разрываю конверт.
  
  Кроме письма, написанного аккуратным изящным подчерком, я замечаю фотографию. На фоне потертой временем деревянной стены, освещенные яркими лучами солнца, стоят двое юношей. Один высок, широкоплеч, прекрасно сложен. Сосредоточенный и серьезный взгляд. Темные, почти черные, волосы. Даже на фотографии видно, какие необычно красивые у него глаза. Не голубые, а будто синие. Такие яркие. Необыкновенные. У его рубашки завернуты рукава и поэтому, не нужно заострять внимание на фото, что бы заметить его сильные, мускулистые руки. Думаю, это Брент - старший брат Джоша. Ему, должно быть, сейчас двадцать четыре. Джош много писал о нем.
  Рядом стоит он. Такой прекрасный, красивый... В последний раз он присылал свое фото, примерно лет шесть назад. Я отправляла свое. Нам было по одиннадцать лет. Как же он изменился за это время. Этот милый мальчик с ярчайшей ,заражающий позитивом улыбкой, возмужал и стал настоящим мужчиной.
  
  Джош стоит опершись спиной о деревянную стену дома. Он на целую голову ниже брата, но лишь немного уступает в мускулатуре. Едва улыбается краешком губ и ,конечно ,глазами. Такое ощущение, что он хочет рассмеяться или улыбнуться своей самой фирменной улыбкой, но кто-то, по ту сторону камеры, кричит:"Ты должен быть серьезным, парень!"
  
  Хм... Улыбаюсь и кончиками пальцев провозу по Джошу на фотографии.
  
  Большие карие глаза, такие же, как и на той детской фотографии. Добрые, приветливые, родные. Светло-русые волосы, слегка взъерошены. Возможно, постарался ветер, но ничуть не удивлюсь, если окажется, что это дело рук Брента. Джош писал, как старший брат любит подшучивать над ним. Яркие лучи солнца, озорно играют на мускулистых руках Джоша. На нем черная футболка с коротким рукавом и широкие темно-зеленые брюки. Возможно рабочая одежда. У родителей Джоша большая ферма и он с братом, с самого раннего детства работает на ровне со взрослыми.
  
  Не отрывая взгляда от фото, ложу его на тумбочку, рядом с кровать. Еще какое-то время смотрю на него. Затем раскрываю белоснежный листок и читаю:
  
  "Прости. Я умоляю, Дина! Если можешь, то прости меня!
  Это все из-за меня. Эта задержка писем, вечные досмотры почты.
  
  Из-за меня пострадало все поселение, но мне плевать на них.
  
  Ты, скорее всего, теперь ненавидишь меня. Но я не мог написать раньше.
  
  Я пытался бежать. Забрался в машину везущую почту к парому. И это мне удалось.
  
  До порта добрались без проблем. А там досмотр и я просто не успел спрятаться.
  
  Меня поймали и отправили обратно в Поселение 38-0, но не домой, а в полицейский участок.
  
  Отец отказался вносить залог. Сказал, что поделом мне. Я пробыл за решеткой две недели.
  
  И все это время думал о тебе. Как же я смог подвести тебя?
  
  Нужно всего лишь вытерпеть эти два года и я мог бы устроится на паром, а там и придумать, как добраться к тебе.
  
  Прости, я не должен был делать этого. Мне очень стыдно.
  
   Ты, наверное, переживала.
  
  И безумно злилась. Я бы и сам злился...
  
  ... Долгое время почту вообще не вывозили. Теперь
  досматриваю, даже письма. Но мне удалось подкупить одного полицейского. Я скопил немного денег. Это письмо никто не читал. И хорошо, ведь его бы ни за что не пропустили...
  
  ... Вот пишу, а у самого руки трясутся. Как ты теперь относишься ко мне? Доверяешь ли? Считаешь ли меня идиотом? Безумцем? Возможно, ты даже не ответишь мне. Так мне и надо! Но я безумно рад, что смог написать тебе это письмо. Возможно последнее. Но я хочу сказать тебе, что ты для меня не просто девушка, которой можно написать пару строк, поплакаться или поделиться радость. Ты для меня больше, чем просто друг...
  
  ... Хожу по улицам своего Поселения. Смотрю по сторонам. И в каждой девушке вижу тебя. Да, ты скажешь:"Ты видишь одиннадцатилетнюю девочку с фотографии шестилетней давности". Но я отвечу, что вижу тебя сегодняшнюю. Я представляю тебя, такой маленькой, худенькой, беззащитной. У тебя, непременно, длинные волосы, до бедер. Немного вьющиеся. Конечно же, русые. Это мне известно, по детскому фото. Ты не часто улыбаешься, но я бы мог сделать твою жизнь, хоть чуточку светлее...
  
  ... Прости, что пишу тебе все это. Я не должен. Но так хочу, что бы ты знала... "
  
  Чувствую, как бессилие охватывает меня. Накрывает с головой и как волна, обволакивает, заставляя задыхаться.
  
  -Как тебе удалось, так четко описать меня?...-выдыхаю я.
  
  Боже, Джош! Как ты мог подумать, что я могу возненавидеть тебя? И поступок твой совсем не осуждаю. Если бежать, то мне. Я смогу. Тем более, у меня есть знакомый. Парень моей старшей сестры Тони. Он работает водителем, доставляет почту. Он обязательно должен помочь мне. Как ты мог подумать, что я смогу счесть тебя идиотом или безумцем? Ведь меня саму не раз посещала мысль о побеге. Да и как теперь удержаться, когда ты оставил столько подсказок? С почтой до парома... главное незаметно пробраться на судно, а там дело техники.
  
  Боже, я уже предвкушаю нашу встречу. Как это будет?...
  
  Глупости!
  
  Все это не имеет смысла!
  
  Если сидеть и мечтать о побеге, то ничего не выйдет. Нужно составить план. Просчитать все. Вплоть до того, что я могу взять с собой в дорогу.
  
  Замечаю, что на тыльной стороне листа написано еще кое-что. Мелким, но очень красивым подчерком. Разумеется рукой Джоша, но ярко-красным карандашом, а не ручкой, как весь остальной текст. Так красиво. Не то, что я. Пишу, как курица лапой. Удивляюсь, как вообще люди могут прочитать мою писанину.
  
  "Она идет во всей красе
  Светла, как ночь ее страны.
  Вся глубь небес и звезды все
  В ее очах заключены,
  Как солнце в утренней росе,
  Но только мраком смягчены.
  
  Прибавить луч иль тень отнять -
  И будет уж совсем не та
  Волос агатовая прядь,
  Не те глаза, не те уста
  И лоб, где помыслов печать
  Так безупречна, так чиста.
  
  А этот взгляд, и цвет ланит,
  И легкий смех, как всплеск морской, -
  Все в ней о мире говорит.
  Она в душе хранит покой
  И если счастье подарит,
  То самой щедрою рукой!"
  
  -Байрон... - выдыхаю я и провожу по листу кончиками пальцев.
  
  Помню, как мы, в школе ,учили его стихотворения. Они все о любви. Вечный романтик. Как осколок в таком большом и безнадежном мире. Не знаю, возможно, он мне таковым казался. Единственный гениальных поэт, средь иностранных. Как будто, находящийся не в своем месте. Не там родился, но от этого не стал менее талантливым. Мне всегда казалось, что у него русская душа. Наверное, поэтому я так любила его.
  
  Чувствую, как по щеке стекает слеза, оставляя мокрую дорожку.
  
  Джош так много знает обо мне. Один в один описал мою внешность. Теперь, вот это стихотворение, так точно описывающее мой внутренний мир. Мою суть.
  
  А я его совсем не знаю.
  
  Если бы не сегодняшнее фото, он до сих пор остался бы для меня, тем улыбчивым одиннадцатилетним мальчишкой. Как я могла упустить все это? Мне кажется, я не достойна его.
  Слезы затмевают глаза, но я сажусь за письменный стол и достаю чистый лист.
  
  Пора писать ответ. Расскажу ему обо всем, что задумала. Он должен поддержать меня.
  
  Вспоминаю, что еще месяц назад была в ателье и сделала фото, для него.
  
  Выдвигаю ящик стола и из под кипы бумаг достаю свое фото.
  Волосы собраны в косу. Немного растрепанные, в тот день был ветер. Я небывало серьезна, как перед смертной казнью. Да и какая еще фотография может получиться в этом ателье? Поверни голову туда, наклони немного вперед, теперь еще немного назад... Станцуй румбу, наконец.
  
  Серая школьная кофта, подчеркивает мои глаза.
  
  Думаю: отправить или нет. А вдруг я ему не понравлюсь?
  
  Но потом решаюсь и вкладываю фото в чистый конверт.
  
  
  Глава 3
  
  
  Раннее утро. Еще темно, сыро и безумно холодно.
  
  Бегу прочь из дома в одной пижаме и домашних тапочках. Бегу не оглядываясь. Через темные спящие улицы, прямиком в лес.
  
  Задыхаюсь от собственных слез. Они заволокли глаза и я, практически, ничего не вижу.
  
  Больно...
  
  Боль внутри меня, она сжимает все внутренности. Не отпускает. Держит... Я понимаю, что не могу так больше.
  Ветви деревьев, безжалостно царапают мое лицо и тело, разрывают тонкую льняную пижаму. Я, кажется, потеряла один тапок, где-то по дороге. Чувствую, как болит правая стопа, возможно кровит, но я бегу прочь, не обращая внимания на боль телесную.
  
  Падаю на колени и забираюсь в небольшой шалаш из еловых ветвей. В детстве, я и пара мальчишек(моих тогдашних друзей),соорудили это небывалое великолепие. Здесь всегда тепло и свежо. Мы часто забирались в шалаш и рассказывали разные истории. Смешные или ужасные. Было без разницы. Главное, что мы могли просидеть здесь целый день и просто дурачится, беззаботно болтать и не о чем серьезном не думать. Только они по мере взросления забыли про наше тайное логово, а я нет. После того, как у мамы обнаружили рак, это место стало моей единственной отдушиной. Здесь я могу наревется от души и знаю, что никто не потревожит мое смеренное молчание. Если только птицы. Но их здесь не так много. В основном вороны. Они садятся на ветви, близлежащих деревьев, и молча слушают мой дикий плач. Как будто все понимают и соболезнуют. Странно, но эти птицы в похоронных нарядах, всегда прельщали мое внимание. Не смотря на всю свою простоту и не затейливость. Они горделивы, умны и эмоциональны. Да, именно эмоциональны. Ведь, когда я плачу, они молчат, замирают. Как, только затихаю я, они начинают жалобно курлыкать. Жалеть меня. Успокаивать. Поддерживать. Многие из нашего Поселка бояться этих птиц. В основном из-за их наглости. Не редко, когда ворон влетает прямо в окно кухни и ворует, что-нибудь съестное. Их не любят, не уважают... Но мне они стали братьями. Такими же, как и я. Только вот одно различие. Они выглядят угрожающе и неприметно, но душа их безупречно чиста. А что со мной? Похоже, что все наоборот. За этим милым личиком скрывается столько черноты. Порой мне самой становится страшно. Неужели я никогда не смогу стать хорошим человеком?...
  
  Вороны спускаются на ветви пониже и, снова, сосредоточенно слушают мой жалобный рев.
  
  Слезы не прекращаются.
  
  Накипело.
  
  Уже третью ночь подряд от маминых криков содрогаются стены дома. Я держалась. Правда. Накрывала подушкой голову. Затыкала уши. Но это не выносимо! Не выносимо слышать, как твоя мама. Любимая мамочка. Медленно умирает за стенкой, в соседней спальне. Я не могла больше держаться. Тоня может. Она сильная. И сила ее не в возрасте, не в том, что она старше и ей положено быть серьезнее, ответственнее, сильнее. А в том, что она сильная. Сильна духом. А я нет...
  
  Я не такая.
  
  Боже, как жаль папу. Ведь он так любит ее. Видеть, как умирает любовь всей твоей жизни и не иметь сил, хоть как то помочь ей. Или облегчить боль.
  
  Боже...И я еще смею жалеть себя?!
  
  Как я могу?
  
  Эгоистка! Трусиха! Не достойная своей семьи!
  
  Ненавижу саму себя, но ноги не слушаются. Не хотят твердо стоять на земле.
  
  Несколько раз поднимаясь опершись на дерево. Тут же падаю. Зареванные глаза ничего не различают во тьме.
  
  Бессилие. Оно внутри меня и снаружи. Обволокло всю мою суть. Все тело и душу ,и держит. Как жгутами прикрепив к этому месту. Здесь я могла быть свободной. Но как? Разве можно быть свободной от себя и собственных мыслей?
  Бред! Оправдываю себя. Ха!... Ну, же! Давай, Дина! Расскажи самой себе, какая ты хорошая дочь и сестра!
  Точно не знаю сколько времени провожу в лесу. Но уже рассвело, и слезы давно высохли. Просто сижу, ни о чем не думаю. Смотрю в одну точку, обняв колени.
  
  -Эй... - почти шепотом, доносится где-то за спиной.
  
  Оборачиваюсь.
  
  Это Сережка, мой одноклассник и один из тех друзей, который вместе со мной строил этот шалаш.
  
  -Привет. - едва улыбаюсь я.
  
  Не знаю почему, но я безумно рада его видеть. Сережка улыбается в ответ и подходит ближе. Садится со мной рядом и так же, обнимает колени.
  
  -Давно здесь?- начинает он.
  
  -Не знаю... Не хочу думать о времени.
  
  Поднимаю лицо к небу. Опять туман и мелкий дождик. Другой погоды у нас не бывает.
  
  -Понимаю. Я и сам часто прихожу сюда.
  
  -Ты? - оборачиваюсь я.
  
  -Да. Странно, мы с тобой ни разу не состыковывались. Но иногда, я замечал, что ветви в шалаше еще теплые.
  
  -Хм... - усмехнулась я.
  
  Сережа обнял меня за плечи, после чего мне стало не по себе. Не знаю, то ли от теплоты его тела, то ли от нежелания находиться в его объятьях. Двоякое чувство. Мне и приятно. Тепло. И в то же время, такое чувство, будто я сейчас придаю кого-то.
  
  -Ты замерзла.
  
  Томно произносит Сережа и тут же стягивает с себя куртку.
  
  Накрывает мои плечи.
  
  Приятно. Куртка мягкая, теплая и заметно велика мне, так, что я могу закутаться в нее.
  
  Минутка блаженства. Расплываюсь в улыбке и поворачиваюсь к Сережке. Ловлю на себе его очарованный взгляд.
  
  -Спасибо. - выдыхаю я.
  
  И наши взгляды переплетаются еще пару минут.
  
  Его густые, каштановые волосы слегка растрепаны. Надо сказать, они всегда в таком состоянии, но это ничуть не смешно, а даже привлекательно. Многие девушки в нашей школе сходят с ума по Сережке Кожевникову. Но не я. Меня совсем не влекут его темно-карие глаза, безумно милые веснушки, белоснежная и словно бархат, мягкая кожа. Совсем не привлекает его рост. Он довольно таки высокий, хоть это и не редкость, но не многие могут похвастаться ростом 186 сантиметров в семнадцать лет. Он старше меня на пару месяцев. Помню, как в детстве, Сережка защищал меня от хулиганистого соседа. Как врезал ему пару раз и тем самым дал понять, что не стоит садить в лужу маленькую первоклассницу, когда та весело вышагивает в школу. Помню, как все школьные хулиганы сторонились меня, да и теперь обходят меня стороной. Если бы не Сережа, меня бы затюкали уже к третьему классу. И хоть я и сама не из робкого десятка, но вряд ли смогла бы противостоять мальчишкам.
  
  К своему огорчению понимаю, что сейчас посмотрела на Сережу совсем по-другому. Ни как на доброго друга. Ни как на одноклассника.
  
  Становится стыдно или, как-то не по себе. Не могу описать это чувство.
  
  На миг прикрываю веки, нежась под теплой курткой.
  
  Джош. Он мило улыбается. Так ярко, что тысячи лампочек ни за что не сравняться с неповторимым светом его улыбки. Он стоит возле того же дома. И протягивает мне руку.
  Шепчет"Пойдем..."
  
  Встревожено размыкаю веки. Встряхиваю головой.
  
  -Мне пора. Мама волнуется.- выдыхаю и отдаю Сереже куртку.
  
  Он все так же сидит и недоумевающее смотрит на меня. Не говорит ни слова. И я больше не хочу говорить с ним.
  Быстрым шагом иду по проторенной тропинке, прямиком к выходу из леса в Поселок. Стараюсь ни о чем не думать, но мурашки давно захватили мое тело. И в этом виноват вовсе не холод.
  
  Добравшись до дома. Еле слышно отворяю дверь и аккуратно, виновато склонив голову, пробираюсь в свою комнату, мимо спальни родителей.
  
  Тихо. Наверное, все еще спят. Или, наконец-то, спят.
  
  -Дина. - послышалось из родительской спальни.
  
  Я тяжело вздохнула. Надежда пробраться не застуканной, не оправдалась.
  
  Чуть больше приоткрыв дверь, робко заглядываю в спальню.
  
  -Мам... Ты меня звала? - натягивая улыбку, произношу я.
  
  -Да, доча. Побудь со мной.
  
  Киваю. И прохожу в спальню. При этом плотно закрыв дверь.
  
  Сажусь рядом с мамой в плетенное кресло. Папы нет. Наверное, уже ушел на работу.
  
  Мама берет меня за руку. Я сжимаю ее костлявые пальцы. И делаю вид, что все хорошо. Что она вовсе не выглядит, как живой труп. Что у нее впереди еще долгие годы счастливой жизни.
  
  -Спой мне, Дина.
  
  Я проглатываю комок грусти и неуверенно смотрю на маму.
  
   Да, мы часто пели. Но это было до болезни и я совсем не имею данных, что бы напевать самостоятельно.
  
  -Ту... Помнишь? Которая ,так мне нравилась...
  
  Мама улыбается, но совсем не так как я. В ее улыбке есть надежда.
  
  Я киваю. И проглотив грусть окончательно, начинаю.
  
  Её глаза чернее неба зимою,
  А руки тонки, словно ласточки крылья,
  И голос звонкий как стекло ледяное,
  Она идет и не касается пыли.
  
  Она глядит на меня,
  И взгляд как солнце горит,
  Она кричит "Убегай!"
  Я ей шепчу "Погоди..."
  
  И дни летят - серой пеленой,
  Жизнь пуста - без нее одной,
  Жизнь гниет, как в глухом плену,
  Тень чужая крадется по сну...
  
  Я мчался бешено по мерзлой дороге:
  Шварцкольм уж близко, свечи в Кирхе сверкают.
  Но снова мельница, стою на пороге,
  В моей душе надежда в миг умирает.
  
  Магистр смеется опять,
  Черно его колдовство:
  Ты можешь вечно бежать,
  Но снова встретишь его.
  
  Другого не было нам пути -
  Лишь ей самой к колдуну прийти.
  Узнать меня без имен и лиц
  Средь других, обращенных в птиц...
  
  В обличье воронов теснились мы вместе,
  Она вошла - звездою с неба упала.
  Я пятым был на том проклятом насесте,
  Она смотрела, только не узнавала.
  
  Магистр смеялся над ней
  "Ну хоть кого укажи,
  Но ошибиться не смей -
  Тогда отдашь свою жизнь..."
  
  Веки мамы умиротворенно прикрыты. Она спит, так спокойно, как будто вовсе не чувствует страшной, порой вовсе нестерпимой боли. Я ласково поглаживаю ее волосы. Некогда густые и пышные, теперь они стали словно солома. Ломкие, сухие. Кожа бледная. Желтовато- серая. Но мне больше не больно. Теперь я с ней. То чего раньше я так боялась. Просто побыть с ней рядом. Просто сжать ее ладонь и поцеловать в щеку. Поддержать, чем могу. Даже глупой старой песней, но поддержать. То чего я так стыдилась, сейчас стало должным.
  
  Больше не уйду от тебя, моя милая и любимая мамочка! Я больше не оставлю тебя! Теперь я стала сильной. Я разделю твою боль. Никогда ты не будешь одна.
  
  Щекой прислоняюсь к руке мамы. Тепло.
  
  Чувствую, как внутреннее спокойствие погружает меня в сон. Сдаюсь. Закрываю веки...
  
  
  
   Глава 4
  
  
  
  Я прорываюсь сквозь густую пелену гари и копти. Пролезаю под обломками разрушенных зданий. Слышно, как неподалеку от меня разрывается снаряд и через несколько секунд дико взвывает женщина. Люди бегут прочь, сбивая друг друга с ног, топчась по упавшим. Солдаты гонят их обратно. Танки мчат по погибшим и я слышу треск их костей. На мне серые хлопчатые брюки и такого же цвета рубашка. Автомат наперевес. Волосы растрепаны. Лицо, руки серые от гари. Похоже, что я ранена. Из бедра сочится кровь, но мне не больно. Не понимаю, почему солдаты убивают мирных жителей. Вообще, никогда не понимала войн. Но это просто дико и безобразно. Женщины, дети... Боже, дай им силы уцелеть! Останавливаюсь и прислоняюсь к полуразрушенной стене здания , когда прямо перед мои носом, проезжает танк. Стою не шелохнувшись. Ладони впечатаны в стену. Нет, мне вовсе не страшно. Я шокирована тем фактом, что все это происходит со мной.
  
  Молодая женщина в оборванной одежде с малышкой, лет трех, на руках. Останавливается и падает на колени. Видимо, она больше не в силах идти. Малышка плачет, а женщина гладит ребенка по головке и стиснув зубы от усталости и слез, целует дочь в лоб. Солдат, в незнакомой мне черной форме, направляет на женщину автомат, готовый расстрелять невинных. Я тут же срываюсь с места. Что-то кричу ему, но он, как будто, меня совсем не слышит. Я выскакиваю прямо перед женщиной с малышкой и закрываю их своим телом.
  
  Абоима автомата тут же разряжается в меня.
  
  Мне по-прежнему не больно.
  
  Я поднимаю глаза к нему. Оно чистое. Такого насыщенно синее... Я никогда раньше не встречала такого цвета. Какие-то птицы. Совсем маленькие, вскользь задевают мое внимание. Чувствую, как по щеке стекает слеза, а потом пусто и темно.
  
  Я резко открываю глаза и делаю один, но очень глубокий вдох.
  
  Свет. Ослепляющий, манящий.
  
  Поднимаюсь на ноги и медленно иду вперед, по тонкой асфальтированной тропинке к какому-то саду. Вроде яблоки, но есть и другие плоды, я таких раньше не встречала.
  Долго проходив по душистому саду, под одним из деревьев, замечаю юношу. Он сидит ко мне спиной и что-то внимательно читает. Его светло-русый затылок, кажется мне очень знакомым. Подхожу к нему сбоку. Вижу толстую книгу в коричневом переплете, в его руках.
  
  -Джош... - выдыхаю я.
  
  Парень поднимает на меня взгляд и его лицо тут же озаряет невероятно красивая улыбка.
  
  -Я ждал тебя. - спокойно произносит он.
  
  Я присаживаюсь рядом и утыкаюсь взглядом в книгу. Начинаю увлеченно читать. Притом не различая ни букв, ни слов. Хотя она написана на русском. Боковым зрением или, как будто со стороны, вижу, как Джош смотрит на меня. Так ласково, что мне даже становится стыдно, что я не могу посмотреть на него так же.
  
  Он улыбается взглядом и внимательно изучает, каждую черту моего лица. И не думает прикасаться. Он счастлив видеть меня. Находиться со мной рядом. По крайней мере, об этом говорит его теплый, любящий взгляд.
  
  Я хочу повернуться к нему, но боюсь, что мы соприкоснемся взглядами. Это глупо, ведь я так хотела видеть его. А он... Мне кажется, именно сейчас он ждет от меня чего-то большего. Каких-то действий. Намек на то, что я отношусь к нему так же, как и он ко мне.
  
  Джош больше не смотрит на меня. Теперь он не улыбается. Он кажется мне грустным и обиженным. Сосредоточенно смотрит на руки, наматывая на палец длинную травинку.
  
  У меня перехватывает дыхание. Будто, какой-то механизм внутри меня заработал нужным образом. Я чувствую, как меня изнутри наполняет доселе мне не ведомое чувство.
  
  Бросаю книгу и крепко обнимаю его.
  
  -Что с тобой? - недоумевающее шепчет он.
  
  А я еще крепче прижимаю его к себе и утыкаюсь носом в его густые светло-русые волосы.
  
  Всхлипываю.
  
  Слезы текут сами по себе, хотя я знаю в чем дело и совсем не препятствую им.
  
  Мне кажется, именно сейчас лед в моем сердце растаял, и это благодаря тебе - Джош Андерсон!
  
  Он что-то шепчет. Но я не могу разобрать его слов и улавливаю, лишь последнее, но такое главное.
  
  -...вместе...
  
  ***
  -Эй! Вставай. Долго я тебя еще расталкивать буду? - прошипела Тоня, толкая меня в плечо.
  
  -Что?- еще не совсем очнувшись от странного сна, зевнула я.
  
  -Ты уже проспала первый урок. Вот что! А теперь немедленно в ванную и одеваться, Леша завезет тебя в школу, а меня на работу.
  
  Я бросаю взгляд на маму. Она так сладко спит в своей теплой, мягкой постели. Касаюсь кончиками пальцев ее запястья, как бы прощаюсь с ней и, за одно, прошу прощения за недолгую, вынужденную разлуку.
  
  Поднимаюсь с плетенного кресла и чувствую, как болит правая стопа. Такая режущая, неприятная боль. Немного покачиваюсь, но держусь, дабы не выдать своей раны. Тоня недоумевающее смотрит на меня, я спокойно улыбаюсь и скрываюсь за дверью родительской спальни.
  
  Находясь под тоненькой струйкой в душе, внимательно осматриваю стопу. И правда, большой и глубокий порез, прямо на пятке. Тщательно промываю, а после обрабатываю перекисью. Видимо, там, в шалаше, я оставила после себя довольно таки большой кровавый след. Думаю крови вытекло не мало, но мне совсем было не до раны. По крайней мере, не до телесной.
  
  Стою перед зеркалом и внимательно изучаю свое отражение. Перед глазами возникают картины из моего сегодняшнего сна.
  Джош... Его образ предстал передо мной таким реальным, таким осязаемым, что мне казалось я и правда провела несколько минут, а может и часов, в его обществе. А эти объятия. Какие же они приятные. Мне кажется, я до сих пор ощущаю запах его мягких светло-русых волос. Пахнет очень приятно. Вроде ванилью или мне так кажется. Но этот запах завораживает меня, не дает расслабиться.
  
  Обнимаю свои плечи, дотрагиваюсь до той самой щеки, которой во сне прислонялась к Джошу. Воспоминания, так волнуют.
  
  Раздается громкий стук в дверь.
  
  Вздрагиваю.
  
  -Дина! Не заставляй меня орать на тебя! - слышится недовольный голос Тони.
  
  -Ты и так орешь! - выкрикиваю я и кутаясь в полотенце, немедленно выхожу из ванной.
  
  ***
  
  К третьему уроку прихожу в класс.
  
  Робко стучусь в дверь, открываю и кивнув учителю, опустив глаза плетусь к своей парте.
  
  Стыдно опаздывать, а тут еще на целых два с половиной урока, но похоже, все уже в курсе моей личной трагедии. Никто не косится, даже учитель не думает поставить мне замечание.
  
  Аккуратно раскладываю на парте учебники и другие школьные принадлежности.
  
  Литература. Мария Степановна рассказывает нам о поэтах Серебряного века. Зачитывает по отрывку из их стихотворений.
  
  Внимательно слушаю. Обожаю поэзию. Особенно Серебряный век. В моем письменном столе с пятого класса, скрывается небольшой сборник стихотворений. Часто перечитываю их, хотя знаю, практически каждое, наизусть.
  
  Сейчас Мария Степановна зачитывает стихотворение Иннокентия Анненского " Смычок и струны". И я шевелю губами, прочитывая вместе с ней это трогательное стихотворение.
  
  На секунду замираю, вижу боковым зрением, как Сережка смотрит на меня. Тут же кидаю на него строгий взгляд. Немного нахмуриваю брови.
  
  Он, лишь улыбается. Его темно-карие глаза, сейчас похожи на лисьи. Такие же хитрые и огненные.
  
  Мне становится не по себе от его взгляда, он так явно смотрит на меня, что я не знаю куда спрятаться от такого пристально и нахального взгляда.
  
  Мило улыбаюсь в ответ и тут же утыкаюсь в книгу. Мое излюбленное оружие против нежелательных собеседников и надоедливых глаз.
  
  Кажется, он больше не смотрит на меня, но я не хочу убеждаться в этом. Не хочу встречаться с Сережкой глазами. И почему я раньше не наблюдала, такой интерес к моей персоне с его стороны? Возможно, я просто всегда считала его своим другом, одноклассником. Не больше. А тут он предстал предо мной, как красивый, интересный и привлекательный парень. Такой, каким видели и видят его все, кроме меня. Хотя завеса явно приоткрылась. Стало ли сегодняшнее утро в лесу, этому виной или еще что? Но сейчас я нахожу Сережку достаточно сексуальным. Даже до неприличия. Ведь этот взгляд, которым он только что буравил меня, был полный огненной, испепеляющей похоти. Немного грязный, развратный. Такое ощущение, что он только что раздел меня глазами и это мне совсем не по душе.
  После уроков плетусь по длинному коридору, повесив на одно плечо тяжеленный портфель. Учеников осталось немного. Оно и понятно, на часах уже около четырех. Забираю куртку из гардеробной. Одноклассники уже ушли домой. Я оставалась на дежурство. Хоть мыть за всем классом полы, не так уж и приятно, но я люблю дежурить. Труд всегда успокаивал меня.
  Выхожу из школы и жадно глотаю свежий, немного морозный воздух.
  
  -Помочь?
  
  Слышу я откуда-то сбоку и чувствую, как кто-то стаскивает с моего плеча портфель. Не нужно быть гадалкой, что бы понять кто это.
  
  -Сережа?... - напугано произношу я.
  
  С силой цепляюсь за лямку своего портфеля.
  
  -Эй. Ты чего? - успокаивающе говорит он.
  
  Смотрит на меня так пристально. Прямо в глаза. Темно-карий взгляд проникает глубоко внутрь и я, незаметно для себя, сдаюсь. Отпускаю лямку портфеля и облегченно выдыхаю.
  
  Всю дорогу мы идем, практически не разговаривая.
  
  Обменялись, лишь парой бессмысленных фраз, брошенных в пустую. Сережа несет мой портфель, а я не знаю, куда деть руки. Просто сую их в карманы куртки. Так я чувствую себя более защищенной.
  
  Наконец мы оказываемся возле порога моего дома. Долго стоим. После моего традиционного :" До завтра!", он и не думает уходить. Мне просто не удобно повернуться и уйти, закрыв дверь перед самым его носом.
  
  Сережа, как и прежде, прожигает меня пристальным взглядом. Эти глаза. Они, как тысячи острых ножей вонзаются в мое сознание вновь и вновь. Режут, колечат. Но я боюсь отстраниться от них. Боюсь обидеть доброго друга, так безнравственно полюбившего одноклассницу.
  
  Двери моего дома со скрипом отворяются и из них выходит незнакомый пожилой мужчина. Сгорбленный, седой. Он бросает на меня сожалеющий взгляд и тут же опускает голову.
  
  Медленно проходит мимо меня и Сережи, а за тем прибавляет в шаге и скрывается за углом дома.
  
  -Ха! Странный дядька. - бросает Сережа.
  
  Я улыбаюсь и киваю, все еще глядя за угол дома.
  
  -Может зайдешь? - неожиданно для себя, выдаю я.
  
  Сейчас хочется закрыть рот обеими руками и отменить сказанное раннее.
  
  Зачем давать ему надежду? Пусть все остается, как раньше, а это неудобное увлечение мной он непременно переживет.
  
  Входим в дом.
  
  Тихо.
  
  Спертый воздух до тошноты набивает ноздри. Дверь в спальню родителей распахнута ,и подойдя ближе, я улавливаю скорбный женский плач.
  
  Бегу туда и резко торможу в дверном проеме, безжалостно вцепившись обеими руками в деревянную раму.
  
  Вижу безжизненное тело матери на той самой кровати, в которой она провела целый год, практически не вставая. Она лежит в той же позе, в которой лежала утром, когда я прощалась с ней перед уходом в школу. Ее лицо и руке, кажутся неприятно желтыми.
  
  Пытаюсь проглотить подкативший ком, но не могу. К тому же, это уже не остановит слез, которые, каким-то нелепым образом, катятся сами по себе.
  
  Возле кровати, спиной к открытому окну, стоит отец. Он скорбно сложил руки и наклонил голову.
  
  Боже, каких усилий ему составляет сейчас сдерживать скупые мужские слезы.
  
  Тоня стоит на коленях, перед постелью. С ней настоящая истерика. Старшая сестра, некогда такая сильная, служившая мне примером духовной силы и мужества, теперь просто девушка потерявшая родную мать. Она заливается выкрикивает невнятные фразы, поет и плачет. Все одновременно, так что разобрать совсем не приходиться. Целуем мамину одеревенелую ладонь и гладит ее сухие, спутанные волосы.
  Медицинский работник, в темно-синей униформе, оборачивается к медсестре и указывая на какую-то желтоватую бумажку у нее в руках, произносит.
  
  -Записывай. Время смерти-семнадцать пятнадцать.
  
  
   Глава 5
  
  
  -Я тебя умоляю, Тонечка. Помоги мне. Ты должна мне помочь...
  
  У меня настоящая истерика. Руки дрожат и совсем не хотят слушаться, ноги не держат и поэтому я стою опершись о старый потертый комод в нашей гостиной. Сестра мечется из стороны в сторону. Она не хочет со мной соглашаться. Не желает меня слушать. Разъяренная, растрепанная, усталая. Тоня останавливается прямо напротив меня и кидает свой заостренный, злобный взгляд мне в лицо.
  
  -Должна?... Это я тебе должна? - выкрикивает она и возносит ладонь, готовая влепить мне болезненную пощечину, но останавливается и сжимая кисть в кулак, опускает руку.
  
  -Я тебе ничего не должна. Ты просто маленькая, пакостливая идиотка. Три дня прошло с момента похорон мамы, а ты уже бежишь неизвестно куда. Бросаешь меня и папу. Два удара прямо в сердце. Один за одним. Не слишком ли много для него?
  
  Тоня с силой хватает меня за грудки, но я даже не думаю сопротивляться. Мама умерла. Здесь меня больше ничего не держит. Папа бы понял, скажи я ему всю правду. А Тоня... Она еще увидит, насколько им станет легче жить без меня. Я, только лишний рот в семье. Нахлебник и только. Да, скоро выпускной и я смогу устроится на работу и начать приносить пользу. Но я никогда не буду счастливой... без НЕГО.
  
  -Ты хоть понимаешь, какую боль принесешь папе? Ты думаешь своей тупой головой?...
  
  -Тоня... - вымаливаю я, плача. -... я люблю папу... и тебя...но, я очень люблю и его...
  
  Тоня меняется в лице и опускает меня.
  
  -Да с кем я, вообще, разговариваю?... Бес толку! - бросает она.
  
  Я прижимаюсь к комоду. Впиваюсь пальцами в потертый лак его поверхности. Слезы невыносимо заполняют меня изнутри. Кажется они всюду. Наверное, даже моя душа промокла, так и хочется выжать ее. Повесить на улицу, на свежий воздух под теплое лучистое солнышко. Высушить...
  
  Тоня уставилась на меня каменным взглядом. Так что мне стало не по себе. Даже сквозь слезы я видела эти глаза. Пустые, отрешенные. Но вот она вздрогнула, словно ее ударило током. Тоня тут же повернулась и быстрым шагом вышла из гостиной. Не знаю, куда она пошла, может в свою комнату, может вышла из дома. Но мне было не до этого. Внутри пусто. Только слезы. Мокро... Я ненавижу себя за все. За то, что бросаю семью. За то, что расписала Джошу, как доберусь к нему, а теперь просто не сдержу обещания. Ненавижу, за свою ребяческую, ненормальную, порой мне кажется, даже наигранную любовь к нему. Ненавижу себя за предательство. Да, мне кажется, я предаю всех. Я предаю свою родину. Я всегда любила ее. Всегда считала себя очень патриотичным человеком. Предаю своего отца, который так любит свою маленькую Дину. Который все мое детство был мне ближе любого из семьи, не смотря на работу лесоруба, которая отнимает много времени и сил. Предаю сестру, она всегда поддерживала меня, особенно, когда мама заболела и слегла, а папа замкнулся в себе, и ушел с головой в работу.
  Тут же утишаю себя: Тоня уже взрослая, у нее скоро появится собственная семья, папа все время проводит на работе и даже не заметит моего отсутствия, да и если я все расскажу ему, он обязательно поймет.
  
  Сережка... Ему я не стану ничего говорить. Не стану оправдываться или распинаться. Мы были друзьями в детстве. По мере взросления он отстранился от меня. Ни сразу, постепенно. Он ушел в тень тогда, когда был мне так необходим и нужен. Да, он восполнил все пробелы за эти дни. В тот день, когда я потеряла маму, он был со мной до самой ночи. Он успокаивал меня. Прижимал к себе. И мне это помогало. Я провела в его объятиях около недели и теперь, так просто оставлю его? Не объяснив ничего, не сказав и слова?
  
  Решаюсь написать ему прощальную записку. Сережка оберегал меня с самого детства. Поддерживал, после смерти мамы. А я, все это время, предательски вынашивала план побега. Вновь и вновь прокручивая в голове свой маршрут и действия. Представляла, как буду разыскивать Джоша в Поселении 38-0. Как отыщу и непременно обниму. Крепко, крепко... Какая же я сволочь! Еще одна причина ненавидеть себя. Но я не отступлю от своей навязчивой идеи. Я уеду. С помощью Тони или без нее.
  
  Срываюсь с места. Бегу в свою комнату и крепко прикрываю дверь.
  
  Достаю из ящика письменного стола, заветный белоснежный листок и ручку.
  
  Эта прощальная записка будет пропитана слезами, но не по нему...
  
  Что писать? "Дорогой, Сережа..."? "Любимый, Сережа..."?
  
  Ничего не подходит. Даже не представляю с чего начать эту чертову записку.
  
  Дурацкая идея! Лишний повод посмеяться над собой.
  
  Несколько минут сижу неподвижно, смотрю в одну точку. Кусаю губы и не о чем не думаю. Слезы давно высохли и взгляд покрасневших глаз выглядит несколько пугающе.
  
  Наконец, вырисовываю первое слово "Прости..."
  
  ***
  
  -Эй! ... Эй!...
  
  Приоткрываю глаза. Еще темно.
  
  Бросаю взгляд на часы . Пятнадцать минут второго.
  
  -Дина. - снова слышу чей-то спокойный шепот и слабый толчок в правый бок.
  
  Оборачиваюсь.
  
  -Тоня?
  
  Сестра кивает. Даже в сумерках можно заметить грустную улыбку на ее лице.
  
  Тоня присаживается на край кровати, рядом со мной и поглаживаю мою спину, начинает.
  
  -Забудь все, что я тебе сегодня сказала. Это жестоко. Я знаю...
  
  -Нет. - мягко выдаю я, радуясь присутствию сестры.
  
  -Тщщщ... Ты должна выслушать меня. - Тоня прикладывает указательный палец к моим губам.
  
  -Завтра Леша с напарником уезжают за почтой. Это редкость, когда в его смену выпадает полупустая машина. Обычно он везет древесину, бумагу или другой груз. Но завтра. Только почта. Я дам тебе одну вещь. Ты должна будешь передать ее капитану. На пароме. Поняла?
  
  Честно говоря, в этот момент я еще ничего не понимала. Мне казалось ,я сплю и мне снится, достаточно неплохой сон. Тоня отпускает меня в дорогу. Да еще и дает, кое-какие наставления. Что ж, прекрасно. Но, я проснусь и все придет в норму. Сестра, снова будет орать на меня. Пытаться вбить в мою голову здравомыслие. А может, просто будет игнорировать... Честно, как-то все рано.
  
  -Посмотри на меня, Дина. - Тоня приподняла мое лицо, докоснувшись тонкими пальцами до подбородка.
  
  -Будь осторожна. Это очень опасный путь. Больше недели, по безжизненной пустыни. Пару дней на пароме. Я думаю, там к тебе отнесутся хорошо, но все же, будь предельно осторожна. А самое страшное, я не знаю, что тебя ждет на суше. По ту сторону океана. Но я уверенна, ты не дашь себя в обиду. Как только доберешься до места, напиши. Тогда я буду спокойна.
  
  Я внимательно слушаю сестру. Сонным взглядом. Не желая вставить свое веское слово.
  
  -Я соберу тебе все необходимое. Папа не должен знать. Для него ты дома, а позже я придумаю, что ему ответить. Беги к своей мечте и ничего не бойся.
  
  Тоня, вновь улыбается и нежно целует меня в лоб.
  
  -Спи.
  
  Я все так же лежу, опершись на локоть, и смотрю в след уходящей сестре. И когда двери закрываются. Плюхаюсь на подушку и засыпаю.
  
  
  Глава 6
  
  
  
  Пасмурный свет проникает в мою комнату, сквозь приоткрытые шторы.
  
  Пронзительно звенит будильник, но я уже несколько минут не сплю. Лежу уставившись в белый потолок своей спальни.
  
  Ничего не чувствую. Ни о чем не думаю.
  
  Пора вставать и я перекатываюсь на бок. Сажусь на краешек кровати и замечаю, что вчера легла спать не снимая одежды. Оно и к лучшему.
  
  " Нет сил, приводить себя в порядок, умоюсь и тихо прокрадусь мимо кухни к входной двери. Лучше занять свою голову знаниями, чем пустым унынием и обидой на сестру."
  
  Ох, и странный же мне приснился сон. Снова прокручиваю в голове слова сестры и, опять убеждаюсь в неправдоподобности произошедшего.
  
  Бесшумно, как мышка, прокрадываюсь мимо родительской спальни. Дверь приоткрыта. Папы нет. Наверное, уже на своей излюбленной работе. Хотя, теперь, мне кажется, я начинаю понимать его. Не обязательна эта работа приносит ему радость, но всегда утешение и спокойствие. Иногда это важнее улыбок и звонкого смеха.
  
  Прокрадываюсь дальше по коридору. На кухне слышен звон посуды и негромкие шаги. Кажется, разговор и еще запах свежей выпечки.
  
  Пытаюсь улизнуть, но слышу за спиной папин голос.
  
  -Куда это моя красавица, даже не позавтракав?
  
  Счастлива, слышать его голос. Он так давно с нами не разговаривал. По легкому и ласковому тембру, чувствую , что он улыбается. Машинально улыбаюсь в ответ и оборачиваюсь.
  
  -Никуда. Ведь у меня такой зверский аппетит. - улыбчиво заявляю я и вприпрыжку, двигаюсь к столу. Плюхаюсь на деревянный табурет. Напротив папы.
  
  На столе свежеиспеченные булочки ,посыпанные сахарной пудрой, яичница, и салат из зелени и огурцов. Жадно вдыхаю аромат выпечки. Давно завтрак не был таким душистым и вдохновляющим.
  
  Тоня улыбчивая, радостная. Одета в свое любимое кремовое платье с рюшами на груди. Она так любила это платье, что берегла его, как зеницу ока. Одевала всего пару раз и только в самых торжественных случаях. В тот день, когда папе вручали грамоту, как лучшему лесорубу года. На первое свидание с Лешей, примерно два года назад. На мой новогодний утренник, когда меня вынудили играть, столь ненавистную мне роль ,Джульетты. И теперь... Что за важное событие в нашей семье или я чего-то не понимаю?
  Папа гладковыбритый. От него пахнет одеколоном и пеной для бритья. Такой красивый. Белоснежная кожа практически не задета возрастом. Да и сорок три, разве это возраст для настоящего мужчины? Серые глаза радостно посматривают, то в окно, то на своих любимых дочурок. Тонкие губы, вкушая яичницу, кусочек за кусочком, то и дело расплываются в теплой улыбке.
  
  Я застыла в умилении от столь гармоничного и, даже идеального утра.
  
  Сижу уставившись на папу и вздрагиваю, когда Тоня ставит рядом со мной тарелку с яичницей и чашку горячего чая.
  Кусок не лезет в горло, но я ем все, не чувствуя вкуса.
  Папа поднимается из-за стола, закончив свою трапезу. И целуя Тоню, а затем меня, в щеку удаляется.
  
  Как только слышится, как захлопнулась входная дверь, Тоня плюхается на табурет, где только минуту назад сидел папа. Кладет локти на стол и придвигается ко мне.
  
  -Ты не забыла о нашем ночном разговоре? - шепотом спрашивает Тоня.
  
  Сначала меня накрывает волна недоумения, но потом я начинаю понимать, что это был, вовсе не сон.
  
  Киваю.
  
  -Сегодня в семь вечера грузовик отправится, прямо от почты. Проберешься в кузов на выезде из "Светлого пути". Леша специально остановится, возле указателя с названием Поселка. Ничего не бойся. Я уже собрала тебе рюкзак со всем необходимым. Экономь и, тогда продуктов и воды, тебе хватит надолго.
  
  Чувствую, как начинаю паниковать от обилия информации и скорой разлуки с семьей.
  
  -А папа? - дрожащим голосом спрашиваю я.
  
  -Он думает, ты уезжаешь к тете. В "Сибирские рассветы".
  
  -Незадолго до выпускного? - удивляюсь я. - Как тебе удалось убедить его?
  
  -Искусством убеждения я обладаю с пеленок. - усмехнулась она. -Этот Поселок довольно таки далеко от нас. Да и с тетей он не в лучших отношениях. Например, писем не писал никогда. Да и поссорились они давно. Но папа обрадовался, когда узнал, что ты поступила в университет и решила стать учителем.
  
  -Университет?
  
  -Да. Я сплела ему, мол конкурс там большой. А ты очень хочешь поступить, поэтому дожидаться выпускного нет смысла, а все экзамены ты сдашь, непосредственно на месте.
  
  -И он купился? - расстроено спрашиваю я.
  
  - Конечно. Умение врать, у меня в крови.
  
  -Мне не по себе от мысли, что мы обманываем собственного отца. Он сегодня выглядел таким...счастливым. Каково будет ему, когда он узнает правду?
  
  -Это была ложь во благо. - без прежнего восторга, кинула Тоня.
  
  -А разве бывает ложь во благо? - чуть ли не плача ,ответила я.
  
  Внимательно смотрю на сестру. Ей так же, как и мне не по душе все это. Обман отца и мой отъезд. Но раз уж решила, то надо действовать. Тем более, что для действия сейчас созданы все условия.
  
  -Теперь иди в школу. Вечером встречаемся дома. Я полностью соберу тебя в дорогу. Попрощаешься с отцом...
  
  Я киваю, поднимаюсь, и равнодушно захватываю портфель за одну лямку, вешаю его на плечо и выхожу из дома.
  
  Тяжело дышать. Как тому мальчику - астматику из параллельного класс, у которого от волнения, прямо во время урока физкультуры начался приступ. Только ему помог ингалятор, так кстати, всегда находившийся в его портфеле. А вот мне не поможет ничто.
  
  На автомате бреду в школу.
  
   Не здороваюсь со знакомыми. Не обращаю внимания на одноклассников, и совсем не слушаю учителя. Каким -то чудом отсиживаю все пять уроков и торопливо бреду по коридору на встречу свежему воздуху.
  
  -Дина! - слышу его голос.
  
  Останавливаюсь. Замираю, закрыв глаза. Не думаю оборачиваться.
  
  Сильные ладони накрывают мои плечи сзади.
  
  -Что с тобой? Ты сегодня не проронила ни слова. О чем-то напряженно думаешь...
  
  -Все отлично, Сереж. Правда. - убедительно заявляю я, повернувшись к однокласснику.
  
  -Просто я устала. Голова забита ненужным. Мне надо отдохнуть.
  
  -Отлично. Почему бы нам не устроить пикник в нашем лесу? На том самом месте из детства. Покормили бы, так любимых тобой, воронов.
  
  Я улыбаюсь, представить, как это было бы здорово. Провести день в лесу. Просто наслаждаться едой, общением и запахом хвои.
  
  -Прости, Сереж. Я не могу. Обещала Тоне... - виновато кидаю я.
  
  Голова наклонена. Глаза опущены в пол. Не хочу трогать его взглядом. Больше не хочу. Пришло время расставания и я хочу, что бы Сережа запомнил меня такой. Просто другом. Не любящей его. Не дающей шанса...
  
  Чувствую, как с моих плеч, постепенно , исчезают его руки. Молча, киваю и иду вперед, к выходу из школы.
  
  Он стоит на том же месте и, все еще, смотрит мне в след своим темно-карим взглядом. Внимательно, как будто мои плечи могут выдать ему причину моего поведения.
  
  Мне жаль его. По- человечески жаль. По - дружески... Но я, вовсе, не заставляла его влюбляться в меня. Красивый, высокий шатен с невероятно глубокими и чарующими глазами. Да все девочки нашего Поселка от него без ума.
  
  Общительный, добрый, сильный. Его положительные качества можно перечислять бес конца, наверное, поэтому он был моим другом. Разумеется не по внешним данным, а по внутренним. Он не будет долго переживать. Страдать и не находить себе места. Он быстро найдет себе утешение в ком-нибудь другом. Во всяком случаи, я бы этого хотела.
  
  Вечером прощаюсь с отцом. Он так счастлив, что его девочка выросла и решила пойти по стопам матери, то есть стать учителем. Он так гордится мной. Искренне верит в меня и надеется, что я вернусь в Поселок, но уже в качестве учителя школы. Эх, что же с ним будет, когда вся правда откроется? Прощаюсь с ним и сестрой, натянув на уста счастливую улыбку. А сама, в душе, чуть ли не плачу.
  
  Тоня снарядила меня по полной. Отдала свои новые брюки из серого прочного материала. Кеды из схожей по цвету ткани, похоже, тоже новые. О таких я давно мечтала, часто заглядывалась на них в витрине магазина. Необычная форма, вместо шнурков две застежки на липучках. Одним словом - классные. На мне длинная белая футболка. Всегда любила ее. Она не новая, но такая моя. Поводов ее носить было не так уж много, поэтому она сохранилась в практически первозданном виде. Покрой предусматривает оголение плеча и мне это безумно нравится. Тоня помогает мне надеть куртку. Обычная, ничем не примечательная четная куртка из непромокаемого материала, с двумя серыми полосками на рукавах. Волосы собраны в косу и откинуты назад. Следом надеваю рюкзак и поворачиваюсь к родным, что бы запомнить их лица.
  
  Тоня еще раз обнимает меня и кладет в мою ладонь, что-то тяжелое и колкое.
  
  -Это для капитана. - шепчет мне на ухо сестра.
  
  Киваю и кладу вещь в карман, так и не взглянув на нее.
  
  Уже собираюсь выходить из дома, как вспоминаю про записку в заднем кармане брюк. Она для Сережи. Я, все таки, смогла подобрать нужные слова, что бы попрощаться с ним, пусть ни при личной встречи, но эта записка сможет сказать ему многое. То, чего я, при взгляде в его темно-карие глаза, просто не смогла бы сказать.
  
  Протягиваю записку Тоне. Она уже знает, кому адресован этот небольшой клочок бумаги. Сестра зажимает записку в ладонь и я понимаю, что она в надежных руках и, непременно, дойдет до адресата.
  
  Выхожу из дома. Уже темно. И около тридцати минут осталось до остановки грузовика на выезде из Поселка. Бегу, пару раз спотыкаюсь на ровном месте, но не останавливаюсь. Я должна успеть к назначенному времени, иначе плакала моя поездка. Да и когда еще подвернется такой шанс?
  
  Примерно, через двадцать с не большим, добираюсь до указанного места. Указатель на въезде в Поселок. "Светлый путь". Ха! В пору, назвать наш Поселок, как-то иначе. Например: " Пасмурное ущелье" или "Темная лесостепь". И кому только в голову пришло, давать такие дурацкие названия Поселкам. Нас тут немного, около пяти тысяч и это еще большой Поселок по меркам нашей страны.
  Густонаселенный. Есть такие, в которых проживает всего тысяча человек. В основном, такие Поселки занимаются сельским хозяйством. В их краях, чуть больше солнца, чем в нашем " Светлом пути", поэтому большая радость, если в таком Поселке есть родственники, в таком случаи, на большие каникулы родители отправляют детей туда. У нас нет родственников в таких краях, да и вообще мало где есть. Поэтому моя кожа круглый год оставалась бледной, как впрочем, и теперь.
  
  В назначенное время, прямо у указателя, останавливается большой грузовик с длинным кузовом, покрытым синим тентом.
  Тут же опускается стекло и из кабины доносится голос.
  
  -Эй! Блудница. Ты здесь? - шепчет парень.
  
  Выхожу из темноты и вижу улыбающегося и такого милого Лешу.
  Он открывает дверь в кабину и я, подпрыгнув, словно на шарнирах, залезаю во внутрь.
  
  
  
  Глава 7
  
  
  
  Парни, любезно, предлагают мне единственное лежачее место, за небольшой занавеской, прямо за спинками сидений грузовика. Я стягиваю кеды и осторожно прокрадываюсь в уютный уголок, что бы немного вздремнуть и быть максимально незаметной.
  
  Никита, напарник Леши, беспрерывно отпускает глупые шуточки и рассказывает смешные истории из жизни, его и его друзей. Надо сказать, это и вправду веселит меня и Лешу. Молодой парень, жизнерадостный, улыбчивый. Кажется, его мало что заботит в жизни. Раньше я не встречала его. А может и видела однажды, но совсем не помню этой встречи. Оно и не мудрено, я привыкла запоминать только нужные мне вещи, лица, ситуации. А все остальное может просто проходить мимо меня, не оставив следа не то, что в сердце, а даже в памяти. Но этого парня я бы обязательно запомнила. Дружелюбный, приветливый. Он подобен зажигалке. Такой славный, теплый, привлекательный. Заведомо знаешь, что от него ожидать. Разве может солгать или предать, этот золотоволосый парень с голубыми, как небо глазами?
  С этим, Лешиным напарником, время, кажется, летит незаметно. И вот уже проходит ночь. Грузовик притормаживает, и Леша садится на место Никиты, а Никита, в свою очередь, за руль.
  
  Вскоре, мы догоняем колонну грузовиков из других Поселений, и дисциплинированно, плетемся в хвосте. Так как, являемся самым последним автомобилем.
  
  Из-за шторы. Я, украдкой, посматриваю в лобовое стекло. С каждым километром солнце становится все ярче и ярче. Растительность скуднее. А воздух в кабине грузовика, горячее.
  
  Сейчас спасает старенький кондиционер, но я и представить себе не могу, насколько тяжело будет дальше, когда мы поедем по настоящей пустыни. По, некогда живой Европе.
  Замечаю, как Леша положил голову на спинку автомобильного кресла и сладко засопел. Темно-русая челка покачивается вместе с грузовиком, как бы вторит ухабистой дороге. Темные брови, словно выточенные талантливым скульптором, как впрочем, и все лицо Алеши, задорно играют с лучиками обжигающего полуденного солнца. Никита не беспокоит напарника. От здорового сна в дороге зависит жизнь. Ни больше, ни меньше. Напарник сосредоточенно впивается голубыми глазами в белый тент опережающего грузовика, и точно знает на каком расстоянии должен держаться от него, что бы, не допустить аварии или, каких других неурядиц.
  Чувствую себя вором, укрывшись за этой шторой. Никто другой не должен знать о том, что я здесь, а это значит, что шансы на то, что бы при остановки грузовика, выйти и размять спину и ноги, сведены к полнейшему нулю, или катятся в минус.
  
  Нащупываю в кармане куртки, тот тяжеловатый и колкий предмет, который передала мне сестра, с пометкой "для капитана". Это брошь. Красивая... Напоминает какой-то цветок или лист. Что-то я такое видела, но не среди наших растений , скорее в учебнике или, какой другой книге. Долго кручу незатейливую вещицу в руках. Внимательно разглядывая зеленоватые камни на каждом ответвлении этого растения. Изучаю метел. Не золото, но и не серебро. Возможно, платина. Если так, то эта вещица стоит не мало.
   Все так же, бездумно, верчу брошь в руках. Перед глазами встает образ Тони. После моего отъезда, она, наверняка, заперлась у себя в комнате и плакала, уткнувшись в подушку. Она всегда так делала, когда ей было больно. Что бы, никто не видел ее слез. Не знал о ее слабости. Но... я знала.
  
  Возможно, Тоня не спала всю ночь, переживая за меня. Да и сколько таких, бессонных ночей, ей еще предстоит. Она всегда была мне опорой. Жаль, что я не смогла отплатить ей тем же. Радует то, что папа ничего не знает. Для меня сложно врать ему, но по-другому, наверное, было нельзя.
  
  Хотя, мне кажется, я вновь оправдываю себя.
  
  Задумчиво прикладываю брошь к губам и прикрываю веки. Вижу все. Свой Поселок. Как я еще ребенком, резвилась в пруду, неподалеку от дома. Как заливалась смехом сестра, когда на берег, прямо на нее, долетали брызги. А я не унималась. Все сильнее и усерднее, тревожила мутную воду. Ехидно хихикая. А вот она мама. Красивая, жизнерадостная. Прибегает к озеру с пирожками. Еще горячими. И я знаю, что папа в тот момент, тоже был счастлив.
  
  -Пальмовая ветвь. - вдруг шепчу я, вновь бросая взгляд на брошь.
  
  Я вспомнила ее. Эту брошь мама часто надевала, когда я была совсем маленькой. Она так шла к оранжевому и бледно-зеленому, платьям. Я помню, как она переливалась на свету. И в тот день, когда я уговорила ее написать первое письмо Джошу, она так же была на ней. Помню, как мама спрашивала меня, что писать. А я, как завороженная наблюдала за переливами света на зеленоватых, полупрозрачных камнях.
  Выходит, эта брошь - то единственное и дорогое, что осталось у Тони от мамы. И она отдала ее мне. Не раздумывая. Просто вручила, для того, что бы я осуществила свою мечту.
  
  Прости меня, Тоня. За все прости.
  
  Эта брошь предназначена для капитана парома. А значит, будет служить платой за мою переправу. То есть, шансы вернуть ее... их просто нет.
  
  Мне так плохо сейчас. Я, вновь, обвиняю себя во всем. Ругаю за эту ребяческую выходку. Ведь Джош написал, что через два года смог бы добраться до меня. Я знаю, он нашел бы способ. Два года. Всего два года.
  
  Целых два года. Невыносимо долгих и беспощадных. Медленно тянущихся. Холодящих. Не оставляющих надежды...
  
  Перед глазами, вновь его глаза. Умираю, утопаю в них.
  
  Вижу все, как на старой кинопленке.
  
  Джош улыбается и смотрит на меня. Немного отдаляется. И я вижу, теперь не только его улыбку, но и пшеничные волосы. Они переливаются золотом на ярком, обжигающем солнце. Он так ласково смотрит на меня. И протягивает мне ладонь. Просит взять его за руку. А я готова отдать все, лишь бы он не отпускал меня. Лишь бы не отводил взгляда.
  Понимаю, что погружаюсь в приятный и глубокий сон. Где кругом ярко- зеленная, сочная трава. Еще с росой, но теплой, как парное молоко. Солнце светит ярко, но только греет. И совсем не пытается нас убить. Мы босые бредем по этой мягкой, влажной траве. И он, не переставая восхищаться каждым мгновением, шепчем мне:
  
  -...вместе...
  
  ***
  
  Больше недели, перед нами лишь пустая, безжизненная, дикая Европа. Ничего кроме золотистого песка и палящего солнца. Едем по давно проторенной дороге. Она не асфальтирована или выделена, как-то иначе. Но все водители строго знают, куда ехать, что бы не затеряться в этих необъятных песках. Никакого отклонения от маршрута. Ни каких остановок без надобности. Да и выходить из машины, в такое пекло, мало кто захочет.
  
  Лешина смена - ночь. И каждый раз, когда уже далеко за полночь, он останавливается, что бы я могла выйти и размяться. Ночи здесь тихие и не такие удушающие. Поэтому я жду их с нетерпением и за пять минут свободы от автомобильного плена, стараюсь максимально размять ноги и спину.
  
  Днем приходится особенно тяжело. В кабине совершенно нечем дышать. Не спасает, даже старенький кондиционер. Не знаю, как справляются с этим парни. Возможно, они привыкли или их готовят к таким нагрузкам. Но выглядят они уверенно и спокойно. Мой же, еще неокрепший и совершенно неподготовленный организм, еле выживает в таких условиях.
  
  -Ну, что блудница. Почти приехали. - улыбчиво, заявляет Леша.
  
  Я приоткрываю занавеску, но так и не могу разглядеть пейзажа. Боковые стекла кабины заклеены фольгой. Она отлично отражает солнце, иначе в нашем грузовике было бы еще более невыносимо. Лобовое стекло, так же, прикрыто фольгой. Но не все, а только верхняя его часть. Получается, что я вижу лишь белый кузов впереди идущего грузовика и краешек дороги. Которая, надо сказать, немного изменилась. Теперь она не песчано-желтая, а коричневая с оранжевым оттенком. Похожа на высохшую и потрескавшуюся глину.
  
  Грузовики, один за одним, начинают разъезжаться. Становясь в равный, аккуратный строй. Наконец, когда наш грузовик останавливается, встав в одну линию с другими автомобилями, я вижу океан. Потрясающий, широкий... Я совсем не знала, что он настолько хорош.
  
  -Эй. - окликает меня Леша.
  
  Я, шурша занавеской, выглядываю прямо перед его затылком.
  
  -Сейчас мы выходим. Дверь в кабину будет приоткрыта. Ты должна быть максимально бесшумной и незаметной. Я передам тебе текстильный мешок с почтой. Он может быть тяжелым, но ты должна будешь донести его до парома. Следом приду я и мы договоримся о твоей переправе. Все поняла?
  
  -Угу. - киваю я.
  
  И снова прячусь за бледно- красной шторой.
  
  Леша и Никита уже на улице и я слышу, что из кузова начинают доставать груз. Аккуратно пробираюсь на водительское сидение. Прихватываю рюкзак и, наспех одеваю кеды. Выглядываю. Вроде никого не видно, а значит можно выходить.
  
  Оказавшись на улице, осматриваюсь. Вдоль невысокого берега, растет какая-то трава. На вид колючая и недружелюбная. Солнце палит не меньше, но легкий морской бриз успокаивает кожу. Под ногами сухая, потрескавшаяся от беспощадных солнечных лучей, земля.
  
  Слышу голоса. Думаю, что по другую сторону грузовика беседую пара мужчин.
  
  Вновь бросаю взгляд в сторону океана. Замечаю корабль и не высокого, щуплого матроса, пристально уставившегося на меня.
  
  Страх оказаться разоблаченной, моментально и полностью, накрывает меня. Но я тут же беру в руки себя, свои чувства и эмоции. Взгляд, из растерянного, становится уверенным и хладнокровным. Я отвожу глаза и нагло бреду к открытому кузову нашего грузовика.
  
  Никита стоит в кузове и подтягивает текстильные мешки на его край. Леша снимает их и ставит на землю. Рядом с Лешей стоит, какой-то незнакомый мне мужчина. Он бросает на меня недоверчивый взгляд и хмурит брови.
  
  -А это еще кто? - хрипловатым голосом, выпаливает он.
  
  -С парома, небось. Американка. - усмехается Леша.
  
  Я стою, не сводя взгляда с мешков, делаю вид, что не понимаю о чем они говорят.
  
  Леша поднимает первый попавшийся мешок и взваливает мне на спину.
  
  -У них, что парней нет? Девчонка таскает ,такие тяжести! - ворчит мужчина.
  
  -А мне почем знать? - усмехается Леша и взваливает на себя два больших мешка.
  
  Плетется следом за мной.
  
  -Ты хорошо справилась со своей ролью, блудница. Теперь, дело за малым.
  
  По небольшому, шаткому трапу мы проносим мешки на борт корабля.
  
  Чушь все это! И откуда взялось это название? Что за дурная привычка, все приуменьшать? Так называемый "паром", на деле оказался настоящим полноценным кораблем. Да и как иначе. На пароме, в классическом его виде, не переплывешь Атлантику. Внешне, как в прочим и внутри, он выглядит внушительно, даже горделиво. Хоть его года и выдают потертости и ржавчина, но он все еще жив и готов служить людям в полную силу.
  
  Красивы багровые обои на стенах в холле. Расшитые золотыми и серебряными цветами. От времени они потеряли свой блеск, но не потеряли своей грации. Яркие фонарики на зеркальном потолке, как бы, визуально делают его выше.
  
  Я вижу себя, в отражении этого потрясающего потолка.
  
  Потрепанная, уставшая. Немного похудевшая. Но с огнем в глазах и любовью в сердце. А ведь это куда важнее внешнего вида.
  
  
  Глава 8
  
  
  
  -Джек Стоун. - представился капитан и протянул мне ледяную руку.
  
  Я мило улыбнулась, хоть сил, даже на это, практически не осталось. Сейчас одна мысль лелеяла мое уставшее тело - я, наконец, смогу выспаться. В душном, даже удушающем воздухе кабины грузовика, это было невозможно. А тут, внутри корабля, достаточно прохладно и уютно.
  
  Капитан блеснул зелеными глазами в мою сторону.
  
  Я слегка поежилась, но желание поскорее прильнуть к подушке, отбило все мои врожденные инстинкты. В том числе и инстинкт самосохранения.
  
  -Все, Дина. - обратился ко мне Леша.
  
  Он впервые назвал меня по имени. Это было странно, но приятно. Я, даже слегка улыбнулась, когда Леша сжал мою ладонь.
  
  -Будь осторожна. И напиши, Тоне сразу, как доберешься. Хорошо?
  
  Я киваю.
  
  После этих слов на моих устах, больше не было места улыбки. Прощание всегда сложно для меня. Я не хочу оставлять всех их: папу, Тоню, Сережку и всех, кого знаю. Свой родной поселок. Пусть в нем и не часто бывает солнце. Но сейчас, когда я провела столько дней в этой убийственно солнечной пустыни, поняла, что это не так уж и плохо.
  Но я оставляю их.
  
  Смотрю с волнением в глаза Леши и выдавливаю из себя последнюю фразу.
  
  -Со мной все будет хорошо. Это обещание. А ты, возможно, как никто другой знаешь, что я слов на ветер не бросаю. Девчонка сказала - девчонка сделала!
  
  Леша смеется и мне так хорошо и тепло, от его счастливой улыбке.
  
  Он похлопывает меня по плечу и сходит на сушу.
  
  Я вижу его в последний раз. Понимаю это, но стараюсь не думать. Отключится полностью и просто смотреть вперед, не оборачиваясь, следуя к поставленной цели.
  
  Капитан беседует с каким-то матросом. Я стараюсь не вникать в разговор, но, кажется ,он касается меня. А именно моего размещения. Как бы хорошо я не знала английский, все же не могу разобрать некоторых слов. А может, просто не хочу. Не привыкла я подслушивать, а где я буду находится эти двое суток, меня сейчас не волнует. Хоть в трюме на мешках. Мне глубоко безразлично. Главное, что я уже совсем скоро увижу его.
  
  Джек обращается ко мне.
  
  Наконец, вопрос с моим размещением решен.
  
  Стоун, аккуратно взяв за локоть, ведет меня по длинному узкому коридору, мимо кают. Затем мы проходим небольшой зал отдыха, разумеется для команды, ведь я тут единственный пассажир со времен окончания Великой войны. Во всяком случаи, я так думаю.
  
  Двое крепких мужчин у бильярдного стола, тут же замирают, когда мы проносимся мимо них. Еще с одним встречаюсь взглядом, прямо у дверей большой каюты. Он смотрит на меня своими большими серыми глазами, будто хочет уберечь или предупредить, но ничего не говорить, а только отпивает из бумажного стакана и уходит.
  
  Странный этот парень. Он мне показался таким своим, а я даже не знаю как зовут его. Хотя это не важно, главное переждать эти необходимые двое суток, а там, все будет проще, намного. Конечно, эти сорок восемь с хвостиком, будут тянутся особо нудно и долго. Так всегда бывает, когда сильно ждешь чего-то. Но я уверенна, что большую часть из этого времени, просплю, сладко прижимаясь к мягкой подушке. Правда, я еще не уверенна, что у меня будет эта самая подушка.
  
  -Это моя каюта. - бормоча по-английски, выдает капитан, когда мы оказываемся по ту сторону двери .
  
  Я осматриваюсь.
  
  И с досадой признаю, что мне здесь очень нравится. Все просто ,ничего лишнего. Но уют и комфорт. Это так мне нужно сейчас.
  
  Кровати, как таковой нет. Есть большой кожаный диван. Уж не знаю, приходится ли Джеку отдыхать на нем, но я бы с удовольствием прилегла на него, тем более, что мой взгляд поймал совершенно очаровательную маленькую подушечку. Она кажется мягкой и так манит.
  
  -Отдыхай. - кидает он.
  
  Я оборачиваюсь.
  
  Неужели он оставит меня здесь. Не могу представить, что я достойна столь комфортных условий.
  
  Но этот высокий, крепкий и достаточно молодой мужчина, лишь кивает и улыбается, глядя на меня. А за тем скрывается, бережно прикрыв дверь.
  
  Снимаю рюкзак и уже готовлюсь заключить в объятья подушку, когда с досадой замечаю, что мне не мешало бы помыться.
  
  Всегда считала, что у капитана должна быть своя собственная ванная комната, и когда мой взгляд падает на узкую дверь, в правом углу каюты. Немедля спешу разведать.
  Это она. Совершенно потрясающая ванная. Хоть я и не понимаю, откуда во мне этот детский восторг при виде элементарных вещей. Но мне определенно нравится, эта небольшая кабинка, метр на метр. В которой , может и не совсем комфортно, но за то, есть отличный душ. И из него течет совсем не тоненькая струйка, как дома. А настоящая, бьющая по телу. Приятная, напористая вода.
  
   Она не слишком теплая, скорее прохладная. Но и это мне сейчас так нравится. Кожа радуется этой живительное влаге. Сдается ощущение, что от меня исходит пар, но это не так, во всяком случаи, я его не вижу. Но ощущение непередаваемое. Так приятно. Ласково. Чисто. Это настоящая мечта...
  
  Закончив нежится под душем. Вытираюсь. Одеваю чистую футболку и нижнее белье, разумеется брюки в которые проходила достаточно долго, но места для сменных брюк в рюкзаке просто не оказалось, он и так был набит всем необходимым. Правда ,сейчас этого не видно. Запасы были съедены в дороге. Теперь мой рюкзак, почти что пуст.
  
  Я покрываю светло-коричневую кожу дивана свежей простыней. Пока я была в душе, кто-то принес комплект постельного белья и одеяло. Надеваю пододеяльник на небольшое шерстяное одеяло и наволочку на подушку. Достаю из рюкзака фото Джоша и ложу рядом с собой, прямо на белоснежную ,накрахмаленную наволочку.
  
  -Я уже совсем рядом. - выдыхаю я.
  
  И положив ладонь на фото, немедленно засыпаю.
  
  Уже было достаточно поздно, во всяком случаи за окнами было темно, когда меня разбудило прикосновение теплых и крепких мужских рук , на моих плечах.
  
  Я вздрогнула. Даже немного испугалась.
  
  Передо мной, на краешке дивана, сидел капитан.
  
  Джек с улыбкой смотрел на меня. Его идеальное лицо освещал лунный свет. На вид ему лет тридцать шесть, может меньше. Такой привлекательный. Думаю, что все женщины от него без ума. Еще бы! Красавчик, да еще и при такой почетной должности.
  
  В его глазах похоть и желание.
  
  В моих испуг и готовность сопротивляться.
  
  Зеленые глаза и вверх поднятыми ресницами, проникают в меня взглядом. И мне бы сорваться и убежать, но его крепкие руки, по-прежнему, на моих хрупких плечах.
  
  Он медленно наклоняется ко мне и вдавливает, обеими руками, в диван.
  
  Горячие губы Джека накрывают мои дрожащие уста. И я хочу вырваться и начинаю брыкаться, но его тело уже на мне. Я просто не могу пошевелиться.
  
  -Отпусти... Отпусти меня... - шепчу я.
  
  Хочу кричать, но что толку?
  
  А он, с еще большим напором и прытью, начинает ласкать меня. Его обжигающие поцелуи уже на моей шее. И надо сказать, что все это жутко заводит меня. Не смотря на мою природную чистоту. Этот мужчина знает, как доставить женщине удовольствие.
  
  И я расслабляюсь. Я почти не дышу. От нежности ласк, прикрыты веки. Молить о том, что бы он прекратил - бесполезно.
  
  Джек стягивает с себя капитанский мундир. Расстегивает рубашку и брюки. И уже принимается за мои, как я нахожу в себе силы вырваться.
  
  Больно ударяю в пах, коленом.
  
  Он корчится и откидывается на спинку дивана.
  
  Я вырываюсь и хватаю рюкзак. Поправляю одежду и остаюсь ждать.
  
  Что же со мной будет дальше? Бежать бесполезно, вокруг Атлантика. А я даже плавать толком не умею, не говоря уже о безумно ледяной воде, которая мгновенно пронзит мое тело, будто тысячи ножей.
  
  Джек приходит в себя и, все так же откинувшись на спинку дивана, внимательно смотрит на меня.
  
  -Что дальше? Убьешь? Давай! Ну, же! - не выдерживаю я и хватая со стола нож для масла, приставляю его к своему горлу.
  
  Капитан медленно поднимается на ноги, и глядя на меня из под густых, поднятых к верху ресниц, сквозь зубы, кидает.
  
  -Дура!
  
  Стремительно подходит ко мне и отбирает нож, которым составит большого труда, даже поранится. Швыряет его в сторону. Даже не смотрит куда. А смотрит на меня. Прямо перед собой. Он видит мои слезы, мой обезумивший взгляд и замечает, как трясется мое тело. Я правда, не могу остановиться. Не могу совладать над этой дикой трясучкой. Мне было совсем не страшно. Не страшно умереть, так и не увидев Джоша. И я это тогда осознавала. И меня это даже радовала. Ведь я чувствовала себя совершенно свободной, не боясь ничего. А он все понял. Мне показалось, что понял, в тот момент, когда заглянул в мои глаза.
  
  -Оставайся здесь. Обещаю больше не нарушать твоего спокойствия.
  
  Джек нагибается и поднимает с пола китель. Застегивает рубашку и брюки.
  
  Выходит из каюты.
  
  Его холодный взгляд, все еще стоит у меня перед глазами.
  
  "Дура!", эхом отдается в голове.
  
  Капитан сдержал свое обещание. За все время моего негласного, впечатляющего круиза я его так и не видела. Надо сказать, что и из каюты я никуда не отлучалась. Потому что, не испытывала в этом необходимости. Уж не знаю, по приказу ли капитана, но невысокий худощавый поваренок приносил мне еду и забирал поднос с грязной посудой. У меня было масса времени подумать, отдохнуть. Но ни одна умная мысль не лезла в голову, а уснуть я просто больше не смогла. Так и сидела закутавшись в одеяло и из-за спинки дивана, наблюдала за тем, что творилось на палубе. Небо было темным, неприветливым, но когда показался берег, перед нами открылось яркое лучистое солнце.
  
  Опять палящее, опять не ласковое.
  
  Я, снова вспомнила, насколько прекрасно и хорошо было в родном поселке. Как радостно щебетали птицы. И эти мои вороны... Кто теперь их сможет любить?
  
  Ровно в полдень третьего дня, в каюту вошел матрос. Тот самый, с большими серыми глазами.
  
  -Капитан просил вас выходить. Мы причалили к берегу. Вас уже ожидает автомобиль. - будто на строевой, отчеканил он.
  
  Какой автомобиль? Разве меня здесь кто-то ждет?
  
  Честно говоря, я не могла продумать этот свой маршрут. Наверное, по тому, что на этой стороне океана мне не кому было доверится и я уже готовилась проделать весь путь пешком.
  
  Выхожу на палубу и у самого трапа встречаюсь, глаза в глаза, с капитаном парома. Он ухмыляется, когда я вздрагиваю, увидев его.
  
  -Я надеюсь, ты отлично провела время. А теперь, давай. Не задерживай.
  
  -Спасибо. - выдыхаю я и протягиваю ему руку.
  Джек обольстительно улыбается и принимает жест, но быстро переворачивает ладонь и целует руку. Я недоверчиво гляжу на него. А он, приподняв бровь, продолжает.
  
  -Видишь тот грузовик? - спрашивает он и указывает на берег.
  
  Я вглядываюсь по направлению пальца капитана.
  
  На берегу, совсем не далеко, стоит высокий седоватый мужчина, добродушно улыбается и машет нам рукой. Сразу понимаю, что нам, потому что Джек машет ему в ответ.
  
  -Это мой отец. Он довезет тебя до места. - спокойно выдает он.
  
  -Но...почему? - недоумеваю я.
  
  -Ты мне неплохо заплатила. Вот и вся причина. - капитан, на несколько секунд заостряет взгляд на мое лице. - Прощай.
  
  Джек горделиво приподнимает голову, поправляет черную фуражку кончиками пальцев, как будто отдавая честь . И немедленно, скрывается за спинами бегающий матросов.
  Я спускаюсь по трапу и приветствую отца капитана. Он любезно помогает мне сойти на сушу и настаивает на том, что бы я передала ему свой рюкзак. Утверждая при этом, что носить тяжести - не женское занятие. Да он и не был тяжелым, если только в самом начале пути. Но пререкаться и ломаться, я просто не имела права. Глядя в блекло-зеленые глаза мужчины, я понимала его доброту и принимала ее. Он, как открытая книга , с большим удовольствием рассказывал истории из своей жизни, а я просто не имела права не слушать их.
  
  За сутки пути, я узнала много нового о капитане, сыне моего любезного водителя. Как он похож на мать. Как закрыт от внешнего мира. И как раним на самом деле. Как нуждается в тепле и заботе. Его отец все это чувствовал. Он никогда не расспрашивал сына о личном, он просто знал наверняка. А я слушала и понимала, что этот мужчина отличный отец. А Джек... он глубоко несчастный человек. Он так любит детей, об этом тоже рассказал Фрэд. Но до сих пор не встретил женщину, которую смог бы полюбить. А может он просто не умеет любить? Но это все не важно, а важно то, что я поняла его суть. И он не плохой человек, этот Джек Стоун.
  На рассвете, мой любезный водитель, разбудил меня.
  Я с трудом оторвала голову от спинки пассажирского сидения. Но острый, обжигающий луч солнца, проникший в кабину из приоткрытого окна, тут же разбудил меня.
  
  - 38-0 - дружное Поселение, хоть и маленькое. Найди его, дочурка. И будь счастлива. - крепко обнимая меня, протараторил Фрэд.
  
  От слова "дочурка", внутри все заклокотало.
  
  За сутки я успела привязаться к этому добродушному мужчине и не хотела расставаться с ним.
  
  Я, так же, крепко как только могла, прижалась к Фрэду. Мокрая пелена из слез, заволокла мои глаза, но я сдержалась и только севший голос смог выдать меня.
  
  -Спасибо, вам. - выдохнула я.
  
  Больше ничего не произнесла. Больше не хватило сил, сказать что-либо.
  
  Я надела рюкзак на обе лямки и впившись в них кистями рук, побрела по узкой, тесной улочке. Сначала Поселение 38-0, показалось мне безлюдным и одиноким, но чем дольше я шла, тем больше встречала людей. Все они были заняты своим делом. Вот небольшой прилавок со свежей выпечкой. А вот лавка сапожника. Тут, какой-то мальчик кормит собаку хлебом. А совсем неподалеку от меня - огромная толпа у прилавка с мясом.
  
   Я глазею по сторонам и наслаждаюсь каждым моментом. Тем, что услышала. Тем, что увидела. Чувствую, как улыбка не сходит с моего счастливого лица. Волосы развивает теплый бриз. И я чувствую себя такой беззаботной и такой ,неповторимо влюбленной. Влюбленной во все это...
  
  За этой эйфорией я совсем забыла, что должна спросить, хоть у кого-то, про Джоша. Может, кто знает его. У меня и фото имеется.
  
  Замечаю пожилую женщину в старом потрепанном платье и немедленно спешу обратиться к ней. Так уж принято, что пожилые люди знают многих, по крайней мере, у нас в Поселке, так и есть. Не успеваю я добежать до старушки, как меня сбивает с ног молодой парень. На вид ему лет тринадцать, не больше.
  
  -Ой, прости. - без капли сожаления, бормочет он и одним рывком поднимает меня с каменной дорожки.
  
   Я поднимаюсь и отряхиваюсь, а он уже бежит прочь, только и видно, что его спину и золотистые волосы. Я вглядываюсь ему вслед.
  
  "Хм...маленький нахаленок!", злобно проносится в голове, но уже в следующий момент мое сердце замирает. Этот нахальный мальчишка догнал двух парней, шедших далеко впереди. Один из низ них обернулся и я увидела... я заметила эти большие карие глаза. В этой толкающейся и жмущей толпе я смогла разглядеть их.
  
  -Джош! - с хрипом срывается с губ. - Джош!
  
  Я уже бегу к нему навстречу, но он, то пропадает то, снова появляется в этой непроходимой толпе.
  
  Джош! - что есть силы, с визгом, выкрикиваю я.
  
  Он оборачивается. И смотрит прямо на меня. В этот момент, мне показалось, замерла вся площадь, исчезли все звуки, а люди прекратили свои движения. Это случилось в тот самый момент, когда наши взгляды встретились.
  
  Джош стоит и не верит своим глазам, а я кричу, кричу мысленно :" Это же я! Я ! Ты, что не узнаешь?" А он стоит и не шевелится и не отводит взгляда.
  
  Я оседаю. Нет, что бы и дальше бежать к нему и прыгнув на шею, прижаться крепко, крепко. Целовать, шептать ему на ухо важные слова. Сама не понимаю, почему мои ноги не хотят двигаться. Проделав такой путь, я так просто сдалась?
  Вижу, как высокий парень в серой рубашке, стоящий по правую сторону от Джоша, толкает его в плечо. Он не реагирует. Маленький нахаленок, с золотистыми волосами, пихает его в левое, но он ,как будто бы застыл и видит только меня.
  
  -Дина... - одними губами, произносит Джош, и его лицо озаряет самая ярчайшая улыбка.
  
  Киваю и улыбаюсь в ответ.
  
  Он срывается с места. Светло-русую челку вверх поднимает воздух. Он летит ко мне и подхватывает на руки, как пушинку. Кружит. Обнимает. Крепко, крепко...
  
  Неужели такое возможно?
  
  Не верю. Но радуюсь, как ребенок. Хохочу в его объятьях и прижимаюсь к нему, моему Джошу Андерсону. Не хочу отпускать...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"