-Именно в этот день, ровно шестьдесят четыре года назад, на нашу, некогда большую и многонациональную страну, была сброшена первая бомба. Которая уничтожила одну из самых процветающих областей нашей страны и стерла с лица земли вторую столицу нашей родины. Так началась самая страшная война в истории человечества. Война атомного и ядерного оружия...
Варвара Анатольевна, как всегда пунктуально и непредвзято, излагает факты Новейшей истории. Она всегда преподносит информацию так, будто в прошлом она вовсе не касалась ее семьи. Будто не заставляла страдать и корчится от боли, ее близких. Так и подобает, вести себя настоящему историку. Она никогда не называет вещи своими именами. Дипломатично обходит неровности и сглаживает углы. Но мы то знаем, кто на самом деле развязал эту войну.
Немолодая женщина, но очень подвижная и светлая. Про таких говорят, что: возраст их совсем не портит. И правда, глаза ее совсем молоды. Как у моей старшей сестры Тони. Озорные и полные ребячества. Хм... мне никогда не стать такой беззаботной и счастливой. Жадно глотающей каждое мгновение жизни. Радующейся новому дню или просто улыбке незнакомого человека.
Я сижу за последней партой. Одна. Изредка поглядываю в окно.
Темно. Сыро. Одиноко...
Будто нет больше места, солнцу ,в нашем убитом радиацией городе.
Я до сих пор поражена: как мы смогли сохранить классический вид хомо сапиенс? Почему у нас до сих пор не выросли хвосты? Или кроличьи уши? Или по три головы, например?
В редкие дни, сквозь тугой туман, все же, пробиваются робкие лучики солнца. И тогда наш поселок преображается. Взрослых отпускают с работы, а нас освобождают от школы. И тогда, мы проводим время на улице, насыщая свои организмы витамином "Д". Но таких дней, в году, можно пересчитать по пальцам. Правда и зим совсем не стало. В детстве, мама рассказывала мне, да и из уроков по географии, мне известно, что раньше на просторах нашей страны существовало три времени года. Каждое из них, было окрашено в свой цвет. Цвет зимы - белый. Всегда считала его безупречным. А еще, я немного знаю про снег. Это множества снежинок, каждая имеет свою неповторимую форму. Он, должно быть, чудесный! И очень холодный.
Но это ничего. Когда наступает весна, улицы всех поселков нашей родины, окрашиваются в белые цвета. Выпускники надевают белые одежды. Для девочек, это белоснежные хлопчатые платья и туфли на низком каблуке, для мальчиков белоснежные брюки из хлопка и рубашка, того же цвета. Выпускники обязаны носить эти наряды целый месяц, перед окончанием школы. Существует целый ритуал. Каждый раз, идя в школу и возвращаясь из нее, выпускники встают в колонну и проходят этот путь держась за руки с одноклассником противоположного пола. Обычно, этот маршрут прост. Главное пройти через центральную площадь. По традиции, там собираются люди и приветствуют подросшее поколение, аплодисментами. Я и сама там часто бывала. Мне казалось это зрелище очень красивым и вдохновляющим. Ну, а в этом году я и сама окажусь в белоснежной колонне. Пока не знаю с кем. Может с Ромой или Сережкой. Хм... Они клевые парни. Отличные друзья, но...
Ха! Странно, чем я старше, тем больше начинаю представлять себя вместе с тем или иным человеком. Но, на мою беду и огорчение, мне не хочется быть ни с одним из них. И как только в нашем поселке люди находят друг друга? Как влюбляться, если знаешь их всех с пеленок?
Возможно, было бы проще, имей я право и возможности, путешествовать по другим городам, а точнее поселкам. К слову, теперь нет городов, областей и сел. Нет обширных территорий и ресурсов, о которых нынешнему поколения известно, лишь из уроков по географии и истории. Все до Уральского хребта, покрыла пустыня. После, скудная растительность, едва способная прокормить тамошнее население. Нашему поселку повезло больше. Мы, практически, живем в густом лесу. Кажется, раньше здесь была Сибирь. Именно поэтому, наш поселок является, чуть ли не самым большим и богатейшим, в стране. Золото и другие полезные ископаемые, древесина, нефть, газ. Но, только в том количестве, которое способно согреть и снабдить необходимым, внутри страны. Теперь и речи не идет добывать, что-либо на продажу. Да и продавать некому. Европа, теперь однообразная, огромная, ничем не привлекательная пустыня. Некогда прекрасная, теплая, радостная Австралия, промерзла от вечной мерзлоты нового климата. Китай - единственно, нормально живущая страна. Разумеется, "нормально живущая", по нынешним меркам. У них есть вода, еда, топливо. Все необходимое. Но и добраться туда не легко, хоть и близко. На границы, даже муха не пролетит, не то, что человек. Но мы туда и не рвемся, у нас тоже есть все необходимое. Даже телевидение. Правда, работает всего два часа в сутки. Но и этого с головой хватает. Новости из разных поселков, иногда ловим сигналы Америки, но очень слабые. В основном, без изображения, только звук. Но я внимательно слушаю их новости . Не зря с первого класса, так старательно учила английский язык. В последнее время, сообщают, что у них там засуха. Дождей давно не было, но вскоре обещают. Эх... была бы моя воля, послала бы им хоть чуточку нашего тумана и мелкого дождика.
-Почта! Почта! Принесли почту!
В класс влетел, какой-то первоклассник и задыхаясь от собственной радости, сообщил всем новость. Одноклассники, немедля , вскочили со своих мест и кинулись к дверям. Варвара Анатольевна, улыбчиво проводила их глазами, а затем присела и уставилась на меня.
-А ты что не идешь?- нежно произнесла она.
-Не хочу.- кинула я, неумело скрывая обиду.
-Не пишет? - озадаченно, спросила она.
Я легко кивнула головой и уткнулась в книгу.
Не желаю обсуждать свои чувства с кем-то, а уж тем более с учителем.
Варвара Анатольевна, не из тех людей, которых хлебом не корми, дай разузнать новую сплетню. Она все поняла. И, казалось, даже почувствовала себя немного виноватой.
Этот день. Я раньше так любила его...
"День скорби и примирения", его учредили лидеры двух стран - России и Америки. Примерно, восемь лет тому назад. Помню, как умоляла маму, помочь написать мое первое письмо на английском. Тогда, в школе, проводилась небольшая лотерея из адресов. Я вытянула ничем не примечательный, но такой интересный адрес. Помню, как быстро забилось мое сердце, и я считала минуты до конца уроков, что бы побежать домой и рассказать обо всем маме. Этой идеей вдохновились в основном школьники, взрослые не любят писать писем. Каждый из моей школы, да и из любой другой школы, я уверенна. Нашел верного друга, приятного собеседника, возможно, даже любовь...
Такая лотерея проводится, каждый год. Что бы дать возможность новым школьникам, найти друзей. Схема проста. В небольшую коробочку кладут бумажки с адресами и именами, людей изъявивших желание участвовать в акции. Только в нашей коробочке адреса приехавшие из Америки, а в их коробочках, адреса отправленные нами. Все полагаются на удачу. Вытянул адрес, будь добр, пиши.
Мне сразу понравилось его имя. Джош... Звучит, как музыка. Возможно, вальс. Однозначно, что-то головокружительное. Вот, только я уже пару месяцев не вальсирую. Такое чувство, будто мне обломали крылья и заставили упасть с чистых и сияющих небес, прямо в грязь и глину, на дне зияющей пропасти.
Во мне говорит обида. И я ругаю себя. Говорю сама себе, что просто не имею права на него обижаться, после стольких лет общения. Он был мне собеседником, другом и...и...кем-то еще. Мне казалось, что и я для него не последний человек. Но письма нет уже более двух месяцев, а почту привозят раз в две недели.
Может письмо затерялось? Не дошло? Может он тоже ждет моего ответа и так же злиться?
Пустым взглядом вожу по учебнику, открытому на какой-то новой странице. Мы тут еще не проходили. Но главное, занять себя чем-нибудь. Главное не разреветься от обиды.
-Полякова!
Опять этот командный тон. Как же она любит выкрикивать мою фамилию.
Я отрываюсь от учебника и кидаю, безэмоциональный взгляд на дверь.
В проходе стоит наша староста - Вера Терентьева. Хорошая девчонка, но солдафонка, каких мало.
-Чего не идешь за своим письмом? Или тебе, персональное приглашение нужно? - хмуро бросает она и быстрым шагом приближается к моей парте.
-На! Держи! - желтоватый конверт падает рядом с учебником.
Я не отвожу взгляда от знакомого почерка "Америка. Поселение 38-0. Джош Андерсон."
Боже! Как долго... как долго, я ждала его! Хочется расцеловать конверт. Втянуть знакомый запах. Распаковать немедля и прочесть залпом, не дыша!
Но я сдерживаюсь. Молча убираю конверт в портфель и снова утыкаюсь в учебник.
Вера сосредоточено смотрит на меня, как будто ожидая чего-то большего. Но, вскоре, в класс возвращаются ученики. И она уходит на свое место. За первую парту в третьем ряду. Так далеко от меня и слава Богу!
Глава 2
Сама не понимаю, как добралась домой. Но думаю, что бегом.
Стою на пороге. Радостная. Улыбчивая.
Я не часто такой бываю.
Разувшись бегу в спальню родителей, что бы сообщить маме о письме, рассказать о том, что я чувствую.
Распахиваю дверь.
Спертый воздух бьет в ноздри. В полумраке комнаты, мама, как и прежде, лежит на пастели. Бледная. Худая. Но сейчас, хотя бы не стонет от страшной боли внутри нее.
Я с трудом проглатываю комок подкативший к горлу и осторожно, почти беззвучно, закрываю дверь в спальню родителей. Медленно и виновато бреду в свою комнату. Каждый раз, приходя домой, надеюсь вновь увидеть маму здоровой. Но это невозможно. У нее рак, а это сейчас не лечится. Единственное, что в силах предложить нынешние врачи - морфий. Он успокаивает, притупляет боль, дает надежду, но совсем не лечит. Раньше он помогал. Но, чем дальше, тем хуже. Судя по тем невыносимым крикам, которые мама издает по ночам. Морфий совсем не действует. Боли стали сильнее, крепче, безжалостнее.
Мне страшно. Я совсем не могу ей помочь.
Достаю из портфеля письмо и плюхаюсь на кровать.
Странно, но вся моя радость, куда-то улетучилась. Оставив грубый осадок из боли, обиды и равнодушия.
Кидаю желтоватый конверт на тумбочку рядом с кроватью и волочусь в ванную. Раздеваюсь.
Тонкая струйка чуть теплой воды, омывает мое тело с головы до ног, как будто смывая все плохое и ненужное. Дурные мысли уходят сами собой и я, вновь чувствую в себе желание поскорее прочесть долгожданное письмо. Эйфория в моей душе достигает своего пика. И я, закутавшись в папин халат, лечу в свою комнату. Запрыгиваю на кровать и немедля разрываю конверт.
Кроме письма, написанного аккуратным изящным подчерком, я замечаю фотографию. На фоне потертой временем деревянной стены, освещенные яркими лучами солнца, стоят двое юношей. Один высок, широкоплеч, прекрасно сложен. Сосредоточенный и серьезный взгляд. Темные, почти черные, волосы. Даже на фотографии видно, какие необычно красивые у него глаза. Не голубые, а будто синие. Такие яркие. Необыкновенные. У его рубашки завернуты рукава и поэтому, не нужно заострять внимание на фото, что бы заметить его сильные, мускулистые руки. Думаю, это Брент - старший брат Джоша. Ему, должно быть, сейчас двадцать четыре. Джош много писал о нем.
Рядом стоит он. Такой прекрасный, красивый... В последний раз он присылал свое фото, примерно лет шесть назад. Я отправляла свое. Нам было по одиннадцать лет. Как же он изменился за это время. Этот милый мальчик с ярчайшей ,заражающий позитивом улыбкой, возмужал и стал настоящим мужчиной.
Джош стоит опершись спиной о деревянную стену дома. Он на целую голову ниже брата, но лишь немного уступает в мускулатуре. Едва улыбается краешком губ и ,конечно ,глазами. Такое ощущение, что он хочет рассмеяться или улыбнуться своей самой фирменной улыбкой, но кто-то, по ту сторону камеры, кричит:"Ты должен быть серьезным, парень!"
Хм... Улыбаюсь и кончиками пальцев провозу по Джошу на фотографии.
Большие карие глаза, такие же, как и на той детской фотографии. Добрые, приветливые, родные. Светло-русые волосы, слегка взъерошены. Возможно, постарался ветер, но ничуть не удивлюсь, если окажется, что это дело рук Брента. Джош писал, как старший брат любит подшучивать над ним. Яркие лучи солнца, озорно играют на мускулистых руках Джоша. На нем черная футболка с коротким рукавом и широкие темно-зеленые брюки. Возможно рабочая одежда. У родителей Джоша большая ферма и он с братом, с самого раннего детства работает на ровне со взрослыми.
Не отрывая взгляда от фото, ложу его на тумбочку, рядом с кровать. Еще какое-то время смотрю на него. Затем раскрываю белоснежный листок и читаю:
"Прости. Я умоляю, Дина! Если можешь, то прости меня!
Это все из-за меня. Эта задержка писем, вечные досмотры почты.
Из-за меня пострадало все поселение, но мне плевать на них.
Ты, скорее всего, теперь ненавидишь меня. Но я не мог написать раньше.
Я пытался бежать. Забрался в машину везущую почту к парому. И это мне удалось.
До порта добрались без проблем. А там досмотр и я просто не успел спрятаться.
Меня поймали и отправили обратно в Поселение 38-0, но не домой, а в полицейский участок.
Отец отказался вносить залог. Сказал, что поделом мне. Я пробыл за решеткой две недели.
И все это время думал о тебе. Как же я смог подвести тебя? Нужно всего лишь вытерпеть эти два года и я мог бы устроится на паром, а там и придумать, как добраться к тебе.
Прости, я не должен был делать этого. Мне очень стыдно. Ты, наверное, переживала.
И безумно злилась. Я бы и сам злился...
... Долгое время почту вообще не вывозили. Теперь досматриваю, даже письма. Но мне удалось подкупить одного полицейского. Я скопил немного денег. Это письмо никто не читал. И хорошо, ведь его бы ни за что не пропустили...
... Вот пишу, а у самого руки трясутся. Как ты теперь относишься ко мне? Доверяешь ли? Считаешь ли меня идиотом? Безумцем? Возможно, ты даже не ответишь мне. Так мне и надо! Но я безумно рад, что смог написать тебе это письмо. Возможно последнее. Но я хочу сказать тебе, что ты для меня не просто девушка, которой можно написать пару строк, поплакаться или поделиться радость. Ты для меня больше, чем просто друг...
... Хожу по улицам своего Поселения. Смотрю по сторонам. И в каждой девушке вижу тебя. Да, ты скажешь:"Ты видишь одиннадцатилетнюю девочку с фотографии шестилетней давности". Но я отвечу, что вижу тебя сегодняшнюю. Я представляю тебя, такой маленькой, худенькой, беззащитной. У тебя, непременно, длинные волосы, до бедер. Немного вьющиеся. Конечно же, русые. Это мне известно, по детскому фото. Ты не часто улыбаешься, но я бы мог сделать твою жизнь, хоть чуточку светлее...
... Прости, что пишу тебе все это. Я не должен. Но так хочу, что бы ты знала... "
Чувствую, как бессилие охватывает меня. Накрывает с головой и как волна, обволакивает, заставляя задыхаться.
-Как тебе удалось, так четко описать меня?...-выдыхаю я.
Боже, Джош! Как ты мог подумать, что я могу возненавидеть тебя? И поступок твой совсем не осуждаю. Если бежать, то мне. Я смогу. Тем более, у меня есть знакомый. Парень моей старшей сестры Тони. Он работает водителем, доставляет почту. Он обязательно должен помочь мне. Как ты мог подумать, что я смогу счесть тебя идиотом или безумцем? Ведь меня саму не раз посещала мысль о побеге. Да и как теперь удержаться, когда ты оставил столько подсказок? С почтой до парома... главное незаметно пробраться на судно, а там дело техники.
Боже, я уже предвкушаю нашу встречу. Как это будет?...
Глупости!
Все это не имеет смысла!
Если сидеть и мечтать о побеге, то ничего не выйдет. Нужно составить план. Просчитать все. Вплоть до того, что я могу взять с собой в дорогу.
Замечаю, что на тыльной стороне листа написано еще кое-что. Мелким, но очень красивым подчерком. Разумеется рукой Джоша, но ярко-красным карандашом, а не ручкой, как весь остальной текст. Так красиво. Не то, что я. Пишу, как курица лапой. Удивляюсь, как вообще люди могут прочитать мою писанину.
"Она идет во всей красе
Светла, как ночь ее страны.
Вся глубь небес и звезды все
В ее очах заключены,
Как солнце в утренней росе,
Но только мраком смягчены.
Прибавить луч иль тень отнять -
И будет уж совсем не та
Волос агатовая прядь,
Не те глаза, не те уста
И лоб, где помыслов печать
Так безупречна, так чиста.
А этот взгляд, и цвет ланит,
И легкий смех, как всплеск морской, -
Все в ней о мире говорит.
Она в душе хранит покой
И если счастье подарит,
То самой щедрою рукой!
-Байрон... - выдыхаю я и провожу по листу кончиками пальцев.
Помню, как мы, в школе ,учили его стихотворения. Они все о любви. Вечный романтик. Как осколок в таком большом и безнадежном мире. Не знаю, возможно, он мне таковым казался. Единственный гениальных поэт, средь иностранных. Как будто, находящийся не в своем месте. Не там родился, но от этого не стал менее талантливым. Мне всегда казалось, что у него русская душа. Наверное, поэтому я так любила его.
Чувствую, как по щеке стекает слеза, оставляя мокрую дорожку.
Джош так много знает обо мне. Один в один описал мою внешность. Теперь, вот это стихотворение, так точно описывающее мой внутренний мир. Мою суть.
А я его совсем не знаю.
Если бы не сегодняшнее фото, он до сих пор остался бы для меня, тем улыбчивым одиннадцатилетним мальчишкой. Как я могла упустить все это? Мне кажется, я не достойна его.
Слезы затмевают глаза, но я сажусь за письменный стол и достаю чистый лист.
Пора писать ответ. Расскажу ему обо всем, что задумала. Он должен поддержать меня.
Вспоминаю, что еще месяц назад была в ателье и сделала фото, для него.
Выдвигаю ящик стола и из под кипы бумаг достаю свое фото.
Волосы собраны в косу. Немного растрепанные, в тот день был ветер. Я небывало серьезна, как перед смертной казнью. Да и какая еще фотография может получиться в этом ателье? Поверни голову туда, наклони немного вперед, теперь еще немного назад... Станцуй румбу, наконец.
Серая школьная кофта, подчеркивает мои глаза.
Думаю: отправить или нет. А вдруг я ему не понравлюсь?
Но потом решаюсь и вкладываю фото в чистый конверт.
Глава 3
Раннее утро. Еще темно, сыро и безумно холодно.
Бегу прочь из дома в одной пижаме и домашних тапочках. Бегу не оглядываясь. Через темные спящие улицы, прямиком в лес.
Задыхаюсь от собственных слез. Они заволокли глаза и я, практически, ничего не вижу.
Больно...
Боль внутри меня, она сжимает все внутренности. Не отпускает. Держит... Я понимаю, что не могу так больше.
Ветви деревьев, безжалостно царапают мое лицо и тело, разрывают тонкую льняную пижаму. Я, кажется, потеряла один тапок, где-то по дороге. Чувствую, как болит правая стопа, возможно кровит, но я бегу прочь, не обращая внимания на боль телесную.
Падаю на колени и забираюсь в небольшой шалаш из еловых ветвей. В детстве, я и пара мальчишек(моих тогдашних друзей),соорудили это небывалое великолепие. Здесь всегда тепло и свежо. Мы часто забирались в шалаш и рассказывали разные истории. Смешные или ужасные. Было без разницы. Главное, что мы могли просидеть здесь целый день и просто дурачится, беззаботно болтать и не о чем серьезном не думать. Только они по мере взросления забыли про наше тайное логово, а я нет. После того, как у мамы обнаружили рак, это место стало моей единственной отдушиной. Здесь я могу наревется от души и знаю, что никто не потревожит мое смеренное молчание. Если только птицы. Но их здесь не так много. В основном вороны. Они садятся на ветви, близлежащих деревьев, и молча слушают мой дикий плач. Как будто все понимают и соболезнуют. Странно, но эти птицы в похоронных нарядах, всегда прельщали мое внимание. Не смотря на всю свою простоту и не затейливость. Они горделивы, умны и эмоциональны. Да, именно эмоциональны. Ведь, когда я плачу, они молчат, замирают. Как, только затихаю я, они начинают жалобно курлыкать. Жалеть меня. Успокаивать. Поддерживать. Многие из нашего Поселка бояться этих птиц. В основном из-за их наглости. Не редко, когда ворон влетает прямо в окно кухни и ворует, что-нибудь съестное. Их не любят, не уважают... Но мне они стали братьями. Такими же, как и я. Только вот одно различие. Они выглядят угрожающе и неприметно, но душа их безупречно чиста. А что со мной? Похоже, что все наоборот. За этим милым личиком скрывается столько черноты. Порой мне самой становится страшно. Неужели я никогда не смогу стать хорошим человеком?...
Вороны спускаются на ветви пониже и, снова, сосредоточенно слушают мой жалобный рев.
Слезы не прекращаются.
Накипело.
Уже третью ночь подряд от маминых криков содрогаются стены дома. Я держалась. Правда. Накрывала подушкой голову. Затыкала уши. Но это не выносимо! Не выносимо слышать, как твоя мама. Любимая мамочка. Медленно умирает за стенкой, в соседней спальне. Я не могла больше держаться. Тоня может. Она сильная. И сила ее не в возрасте, не в том, что она старше и ей положено быть серьезнее, ответственнее, сильнее. А в том, что она сильная. Сильна духом. А я нет... Я не такая.
Боже, как жаль папу. Ведь он так любит ее. Видеть, как умирает любовь всей твоей жизни и не иметь сил, хоть как то помочь ей. Или облегчить боль.
Боже...И я еще смею жалеть себя!
Как я могу?
Эгоистка! Трусиха! Не достойная своей семьи!
Ненавижу саму себя, но ноги не слушаются. Не хотят твердо стоять на земле.
Несколько раз поднимаясь опершись на дерево. Тут же падаю. Зареванные глаза ничего не различают во тьме.
Бессилие. Оно внутри меня и снаружи. Обволокло всю мою суть. Все тело и душу ,и держит. Как жгутами прикрепив к этому месту. Здесь я могла быть свободной. Но как? Разве можно быть свободной от себя и собственных мыслей?
Бред! Оправдываю себя. Ха!... Ну, же! Давай, Дина! Расскажи самой себе, какая ты хорошая дочь и сестра!
Точно не знаю сколько времени провожу в лесу. Но уже рассвело, и слезы давно высохли. Просто сижу, ни о чем не думаю. Смотрю в одну точку, обняв колени.
-Эй... - почти шепотом, доносится где-то за спиной.
Оборачиваюсь.
Это Сережка, мой одноклассник и один из тех друзей, который вместе со мной строил этот шалаш.
-Привет. - едва улыбаюсь я.
Не знаю почему, но я безумно рада его видеть. Сережка улыбается в ответ и подходит ближе. Садится со мной рядом и так же, обнимает колени.
-Давно здесь?- начинает он.
-Не знаю... Не хочу думать о времени.
Поднимаю лицо к небу. Опять туман и мелкий дождик. Другой погоды у нас не бывает.
-Понимаю. Я и сам часто прихожу сюда.
-Ты? - оборачиваюсь я.
-Да. Странно, мы с тобой ни разу не состыковывались. Но иногда, я замечал, что ветви в шалаше еще теплые.
-Хм... - усмехнулась я.
Сережа обнял меня за плечи, после чего мне стало не по себе. Не знаю, то ли от теплоты его тела, то ли от нежелания находиться в его объятьях. Двоякое чувство. Мне и приятно. Тепло. И в то же время, такое чувство, будто я сейчас придаю кого-то.
-Ты замерзла.
Томно произносит Сережа и тут же стягивает с себя куртку. Накрывает мои плечи.
Приятно. Куртка мягкая, теплая и заметно велика мне, так, что я могу закутаться в нее.
Минутка блаженства. Расплываюсь в улыбке и поворачиваюсь к Сережке. Ловлю на себе его очарованный взгляд.
-Спасибо. - выдыхаю я.
И наши взгляды переплетаются еще пару минут.
Его густые, каштановые волосы слегка растрепаны. Надо сказать, они всегда в таком состоянии, но это ничуть не смешно, а даже привлекательно. Многие девушки в нашей школе сходят с ума по Сережке Кожевникову. Но не я. Меня совсем не влекут его темно-карие глаза, безумно милые веснушки, белоснежная и словно бархат, мягкая кожа. Совсем не привлекает его рост. Он довольно таки высокий, хоть это и не редкость, но не многие могут похвастаться ростом 186 сантиметров в семнадцать лет. Он старше меня на пару месяцев. Помню, как в детстве, Сережка защищал меня от хулиганистого соседа. Как врезал ему пару раз и тем самым дал понять, что не стоит садить в лужу маленькую первоклассницу, когда та весело вышагивает в школу. Помню, как все школьные хулиганы сторонились меня, да и теперь обходят меня стороной. Если бы не Сережа, меня бы затюкали уже к третьему классу. И хоть я и сама не из робкого десятка, но вряд ли смогла бы противостоять мальчишкам.
К своему огорчению понимаю, что сейчас посмотрела на Сережу совсем по-другому. Ни как на доброго друга. Ни как на одноклассника.
Становится стыдно или, как-то не по себе. Не могу описать это чувство.
На миг прикрываю веки, нежась под теплой курткой.
Джош. Он мило улыбается. Так ярко, что тысячи лампочек ни за что не сравняться с неповторимым светом его улыбки. Он стоит возле того же дома. И протягивает мне руку. Шепчет"Пойдем..."
Встревожено размыкаю веки. Встряхиваю головой.
-Мне пора. Мама волнуется.- выдыхаю и отдаю Сереже куртку.
Он все так же сидит и недоумевающее смотрит на меня. Не говорит ни слова. И я больше не хочу говорить с ним.
Быстрым шагом иду по проторенной тропинке, прямиком к выходу из леса в Поселок. Стараюсь ни о чем не думать, но мурашки давно захватили мое тело. И в этом виноват вовсе не холод.
Добравшись до дома. Еле слышно отворяю дверь и аккуратно, виновато склонив голову, пробираюсь в свою комнату, мимо спальни родителей.
Тихо. Наверное, все еще спят. Или, наконец-то, спят.
-Дина. - послышалось из родительской спальни.
Я тяжело вздохнула. Надежда пробраться не застуканной, не оправдалась.
Чуть больше приоткрыв дверь, робко заглядываю в спальню.
-Мам... Ты меня звала? - натягивая улыбку, произношу я.
-Да, доча. Побудь со мной.
Киваю. И прохожу в спальню. При этом плотно закрыв дверь. Сажусь рядом с мамой в плетенное кресло. Папы нет. Наверное, уже ушел на работу.
Мама берет меня за руку. Я сжимаю ее костлявые пальцы. И делаю вид, что все хорошо. Что она вовсе не выглядит, как живой труп. Что у нее впереди еще долгие годы счастливой жизни.
-Спой мне, Дина.
Я проглатываю комок грусти и неуверенно смотрю на маму. Да, мы часто пели. Но это было до болезни и я совсем не имею данных, что бы напевать самостоятельно.
-Ту... Помнишь? Которая ,так мне нравилась...
Мама улыбается, но совсем не так как я. В ее улыбке есть надежда.
Я киваю. И проглотив грусть окончательно, начинаю.
Её глаза чернее неба зимою,
А руки тонки, словно ласточки крылья,
И голос звонкий как стекло ледяное,
Она идет и не касается пыли.
Она глядит на меня,
И взгляд как солнце горит,
Она кричит "Убегай!"
Я ей шепчу "Погоди..."
И дни летят - серой пеленой,
Жизнь пуста - без нее одной,
Жизнь гниет, как в глухом плену,
Тень чужая крадется по сну...
Я мчался бешено по мерзлой дороге:
Шварцкольм уж близко, свечи в Кирхе сверкают.
Но снова мельница, стою на пороге,
В моей душе надежда в миг умирает.
Магистр смеется опять,
Черно его колдовство:
Ты можешь вечно бежать,
Но снова встретишь его.
Другого не было нам пути -
Лишь ей самой к колдуну прийти.
Узнать меня без имен и лиц
Средь других, обращенных в птиц...
В обличье воронов теснились мы вместе,
Она вошла - звездою с неба упала.
Я пятым был на том проклятом насесте,
Она смотрела, только не узнавала.
Магистр смеялся над ней
"Ну хоть кого укажи,
Но ошибиться не смей -
Тогда отдашь свою жизнь..."
Веки мамы умиротворенно прикрыты. Она спит, так спокойно, как будто вовсе не чувствует страшной, порой вовсе нестерпимой боли. Я ласково поглаживаю ее волосы. Некогда густые и пышные, теперь они стали словно солома. Ломкие, сухие. Кожа бледная. Желтовато- серая. Но мне больше не больно. Теперь я с ней. То чего раньше я так боялась. Просто побыть с ней рядом. Просто сжать ее ладонь и поцеловать в щеку. Поддержать, чем могу. Даже глупой старой песней, но поддержать. То чего я так стыдилась, сейчас стало должным.
Больше не уйду от тебя, моя милая и любимая мамочка! Я больше не оставлю тебя! Теперь я стала сильной. Я разделю твою боль. Никогда ты не будешь одна.
Щекой прислоняюсь к руке мамы. Тепло.
Чувствую, как внутреннее спокойствие погружает меня в сон. Сдаюсь. Закрываю веки...
Глава 4
Я прорываюсь сквозь густую пелену гари и копти. Пролезаю под обломками разрушенных зданий. Слышно, как неподалеку от меня разрывается снаряд и через несколько секунд дико взвывает женщина. Люди бегут прочь, сбивая друг друга с ног, топчась по упавшим. Солдаты гонят их обратно. Танки мчат по погибшим и я слышу треск их костей. На мне серые хлопчатые брюки и такого же цвета рубашка. Автомат наперевес. Волосы растрепаны. Лицо, руки серые от гари. Похоже, что я ранена. Из бедра сочится кровь, но мне не больно. Не понимаю, почему солдаты убивают мирных жителей. Вообще, никогда не понимала войн. Но это просто дико и безобразно. Женщины, дети... Боже, дай им силы уцелеть! Останавливаюсь и прислоняюсь к полуразрушенной стене здания , когда прямо перед мои носом, проезжает танк. Стою не шелохнувшись. Ладони впечатаны в стену. Нет, мне вовсе не страшно. Я шокирована тем фактом, что все это происходит со мной.
Молодая женщина в оборванной одежде с малышкой, лет трех, на руках. Останавливается и падает на колени. Видимо, она больше не в силах идти. Малышка плачет, а женщина гладит ребенка по головке и стиснув зубы от усталости и слез, целует дочь в лоб. Солдат, в незнакомой мне черной форме, направляет на женщину автомат, готовый расстрелять невинных. Я тут же срываюсь с места. Что-то кричу ему, но он, как будто, меня совсем не слышит. Я выскакиваю прямо перед женщиной с малышкой и закрываю их своим телом. Абоима автомата тут же разряжается в меня.
Мне по-прежнему не больно.
Я поднимаю глаза к нему. Оно чистое. Такого насыщенно синее... Я никогда раньше не встречала такого цвета. Какие-то птицы. Совсем маленькие, вскользь задевают мое внимание. Чувствую, как по щеке стекает слеза, а потом пусто и темно.
Я резко открываю глаза и делаю один, но очень глубокий вдох.
Свет. Ослепляющий, манящий.
Поднимаюсь на ноги и медленно иду вперед, по тонкой асфальтированной тропинке к какому-то саду. Вроде яблоки, но есть и другие плоды, я таких раньше не встречала.
Долго проходив по душистому саду, под одним из деревьев, замечаю юношу. Он сидит ко мне спиной и что-то внимательно читает. Его светло-русый затылок, кажется мне очень знакомым. Подхожу к нему сбоку. Вижу толстую книгу в коричневом переплете, в его руках.
-Джош... - выдыхаю я.
Парень поднимает на меня взгляд и его лицо тут же озаряет невероятно красивая улыбка.
-Я ждал тебя. - спокойно произносит он.
Я присаживаюсь рядом и утыкаюсь взглядом в книгу. Начинаю увлеченно читать. Притом не различая ни букв, ни слов. Хотя она написана на русском. Боковым зрением или, как будто со стороны, вижу, как Джош смотрит на меня. Так ласково, что мне даже становится стыдно, что я не могу посмотреть на него так же.
Он улыбается взглядом и внимательно изучает, каждую черту моего лица. И не думает прикасаться. Он счастлив видеть меня. Находиться со мной рядом. По крайней мере, об этом говорит его теплый, любящий взгляд.
Я хочу повернуться к нему, но боюсь, что мы соприкоснемся взглядами. Это глупо, ведь я так хотела видеть его. А он... Мне кажется, именно сейчас он ждет от меня чего-то большего. Каких-то действий. Намек на то, что я отношусь к нему так же, как и он ко мне.
Джош больше не смотрит на меня. Теперь он не улыбается. Он кажется мне грустным и обиженным. Сосредоточенно смотрит на руки, наматывая на палец длинную травинку.
У меня перехватывает дыхание. Будто, какой-то механизм внутри меня заработал нужным образом. Я чувствую, как меня изнутри наполняет доселе мне не ведомое чувство.
Бросаю книгу и крепко обнимаю его.
-Что с тобой? - недоумевающее шепчет он.
А я еще крепче прижимаю его к себе и утыкаюсь носом в его густые светло-русые волосы.
Всхлипываю.
Слезы текут сами по себе, хотя я знаю в чем дело и совсем не препятствую им.
Мне кажется, именно сейчас лед в моем сердце растаял, и это благодаря тебе - Джош Андерсон!
Он что-то шепчет. Но я не могу разобрать его слов и улавливаю, лишь последнее, но такое главное.
-...вместе...
***
-Эй! Вставай. Долго я тебя еще расталкивать буду? - прошипела Тоня, толкая меня в плечо.
-Что?- еще не совсем очнувшись от странного сна, зевнула я.
-Ты уже проспала первый урок. Вот что! А теперь немедленно в ванную и одеваться, Леша завезет тебя в школу, а меня на работу.
Я бросаю взгляд на маму. Она так сладко спит в своей теплой, мягкой постели. Касаюсь кончиками пальцев ее запястья, как бы прощаюсь с ней и, за одно, прошу прощения за недолгую, вынужденную разлуку.