Я презирал и ненавидел весь этот сброд, именующий себя цивилизацией. Невероятная роскошь - и ужасающая нищета, утонченное словоблудие - и невероятное невежество. Я никогда и нигде не встречал таких несопоставимых картин. К тому же, от всех и всегда ужасно воняло, как от бедняков, так и от тех, кто был на другом полюсе благосостояния. У последних вонь была даже еще тошнотворнее, из-за того, что их естественный запах смешивался с ароматами используемых благовоний. Меня даже иногда смешило это название: "благовония" - "благая вонь", хотя вонь всегда остается вонью, как ее ни назови.
Поэтому я постоянно старался держаться в стороне от свиты, объясняя это императору тем, что они мешают мне думать, ведь я же, как никак, считался его советником, хотя никакой официальной должности у меня не было. Да и никто не смог бы толком пояснить, кто я такой, откуда появился и что здесь делаю. Я есть - и меня нет. Конечно, если бы они умели хоть немного думать, то такие вопросы кому-нибудь и пришли бы в голову. Но они все жили инстинктами и эмоциями. Поэтому я был спокоен: мое прошлое никого не интересует и не заинтересует.
Я был в стороне от всех дворцовых интриг и склок, поэтому в свите императора никто не видел во мне конкурента в борьбе за место "под солнцем". Являлся я к императору тогда, когда у него возникало желание меня видеть, но чаще не для того, чтобы спросить какого-то совета у меня, а просто излить душу: я умел слушать, кроме того, император знал, что может быть спокоен за сохранение в тайне содержания наших бесед. Если же и требовался какой-нибудь совет, то это всегда касалось весьма щекотливых дел, обсуждение которых не допускало присутствия посторонних ушей и глаз. Случалось такое нечасто, ибо этот комедиант очень ревниво относился к непогрешимости своего образа в глазах даже самых близких приближенных.
При желании я вполне, учитывая мои способности и возможности, мог бы занять его место. Но долгая служба в отряде на вторых и даже на третьих ролях, и последовавшие затем скитания по мирам, приучили меня держаться в тени и лишний раз не засвечиваться. К тому же, я всегда помнил о том, что с тех пор, как я ушел без разрешения (а, вернее, сбежал) из "зачищаемого" мира, я поставил себя тем самым "вне закона". Поэтому я знал, что меня все равно продолжают искать, и найти - дело чести для руководства Центра, а, может, и еще для кого-то повыше.
Видимых признаков погони пока не было, но я каким-то шестым, или десятым, чувством ощущал, что кольцо сжимается, что дыхание преследователей становится все ощутимее.
Мир, в котором я находился сейчас, был одним из отстойников. На окраине обитаемого сегмента, он вовсю использовался для высылки сюда самых разных неблагонадежных элементов, что-то типа резервации или концлагеря, хотя и без колючей проволоки. Но к чему примитивная "колючка", когда здесь такие надежные системы контроля и блокировок? Здесь я рассчитывал хотя бы немного отсидеться и выработать для себя какой-нибудь приемлемый план дальнейших действий.
- Советник, тебя Император зовет!
Я повернулся к посыльному, белокурому красивому юноше: мальчики - еще одна страсть императора вкупе с его манией устраивать театрализованные представления.
- Хорошо, пошли.
Когда я вошел, император стоял у окна. Не оборачиваясь, он сказал:
- Подойди сюда, Дамитас.
Я встал чуть позади императора и тоже стал смотреть в окно. Из загородной резиденции вся столица была как на ладони. Кучно застроенная, крикливая и смрадная.
- Дамитас, я позвал тебя не для того, чтобы спрашивать у тебя какого-нибудь совета. Просто у меня сейчас дурное расположение духа, в такие минуты я не желаю никого видеть, и лишь ты способен понять мое состояние. Почему-то рядом с тобой я могу быть таким, какой я есть на самом деле. Возле меня постоянно толпится всякий сброд, все хотят должностей, богатства, наград, власти - лишь тебе никогда ничего не надо. Почему?
- Я слишком много видел всякого в своей жизни, чтобы перестать обращать внимание на разную шелуху, которая на самом деле не стоит ничего, Император.
- Ты считаешь, что почести и богатства ничего не стоят?
- Конечно. Сегодня они есть - завтра их нет.
- А что же имеет цену?
- По большому счету, ничего.
Император замолчал, продолжая смотреть в окно. Неожиданно он снова заговорил, но каким-то резким срывающимся голосом:
- Я знаю, Дамитас, что ты и обо мне не очень-то высокого мнения. Но ты хоть честен. А они?!
И он яростно ткнул пальцем в направлении города.
- Я ненавижу этот вонючий и безобразный город. Рим - центр мира... "Вечный город"... Кто и когда назвал его вечным? Неужели вот такое уродство должно быть вечным?! ... Мне очень бы хотелось на его месте построить нечто прекрасное, возвышенное, светлое, чтобы при взгляде на него у каждого на душе становилось бы хоть чуточку радостнее... Хотя ...
И он безнадежно махнул рукой.
- Они все равно ни черта не поймут, им это не надо.
- Может, и поймут, если ты построишь новый город, Император.
- Ты шутишь? Каким образом?
- Надо лишь начать. Снеси один район, построй на его месте новый, с другими, более красивыми зданиями. Потом другой район. И так - пока весь город не будет перестроен. А, лучше всего, снеси весь город сразу, тогда уже не будет другого выхода, как начать строить.
Сначала я отвечал императору почти механически, сейчас же и сам немного воодушевился: мне тоже столица не нравилась, она вызывала впечатление грандиозной свалки, наполненной гниющими отбросами.
- Дамитас, ты хоть представляешь, что предлагаешь? Как снести весь город?
- Проще всего его сжечь. За одну ночь.
Император был ошеломлен.
- Как сжечь?
- Обыкновенно. Огнем. Без предупреждения, чтобы это выглядело как желание небес, или гнев богов.
- Но ведь сгорят люди!
- Император, у тебя много подданных. Нарожают тебе новых солдат.
Закрыв за собой дверь, я еще немного постоял, слушая вопли императора и не обращая внимания на съежившихся в страхе слуг. Клоун! Ни черта ни на что не годен! И здесь впервые за долгие годы выдержка изменила мне, и я дал некоторую волю своим эмоциям. Хочешь получить новую столицу? - Получишь! Потому что тебе придется ее строить заново!
Ночь нависла темная, поэтому я больше угадывал, чем видел, как черные нити прочертили небо. На конце каждой нити было серое пятнышко. Все они бесшумно опустились в город. Некоторое время спустя в разных частях столицы одновременно вспыхнули яркие точки, а из них в небо метнулись языки пламени.
Город вспыхнул. Почти весь, за исключением одного района. Тогда я не обратил на эту странность должного внимания, а, как оказалось потом - зря.
К утру все было кончено, на месте столицы империи зияло огромное черное пепелище, по которому бродили разрозненные кучки людей.
Надо отдать должное императору: он с жаром и энтузиазмом начал организовывать ликвидацию последствий этого страшного и великого пожара. Завалы и мусор были быстро убраны, уцелевшие жители расселены по временным лагерям, было организовано их питание и снабжение водой.
Слухи о причинах пожара циркулировали самые разные: говорили и о группах всадников со смоляными факелами, которые поджигали дома и не давали их тушить, и о каких-то странных людях в черных плащах до пят и огромных капюшонах, под которыми невозможно было увидеть лиц. Эти странные люди, якобы, одним взмахом руки, в которой ничего не было, разжигали огонь. Рассказывали и вообще невероятные вещи: какие-то необычные и жуткие на вид существа, похожие на огромных пауков, мохнатые и с длинными суставчатыми лапами, набрасывали на постройки тонкие блестящие сети, отчего дом сразу превращался в один большой костер.
"Боги гневаются! Демонов наслали!" Но эти слухи скоро затихли: тех, кто их распространял, по приказу императора казнили незамедлительно.
Император меня к себе не вызывал, и я оставался в загородном доме, занимаясь своими делами, то есть, фактически ничего не делал.
Требование явиться последовало на десятый день. Мы опять были наедине. Император выглядел мрачно и настроен был по отношению ко мне явно недружелюбно.
- Ну, что скажешь, Дамитас?
- А что я могу сказать, Император?
- Не валяй дурака. Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Почему загорелся город?
- Говорят, его специально подожгли.
- Это и так понятно. Кто?
- Откуда же мне знать, Император?
- Город загорелся в ту же ночь после нашей беседы, когда ты предложил его сжечь!
- Ну, и что с того?
- Слишком большое совпадение, не находишь?
- Да, совпадение - но и всего лишь. Если ты думаешь, Император, что к этому причастен я, то легко убедиться, что это не так. Я всю ночь был в доме, этому немало свидетелей, рано лег спать, да и как бы я смог один поджечь город сразу во многих местах? Сообщников у меня тоже никаких нет, ты и сам прекрасно знаешь, что я ни с кем не вожу дружбу и веду одинокий образ жизни, общаюсь лишь с тобой и хранителем твоей личной библиотеки.
- Да, я знаю это. Но тогда получается, что, выслушав твой совет, я сам отдал приказ на организацию этих поджогов?
И он уставил в меня свой немигающий взгляд. Мне надоело ему отвечать и оправдываться, тем более, что я подумывал уже всерьез, не пора ли мне сменить место своего пребывания. Поэтому ограничился односложным:
- Я совсем так не думаю, Император.
Молчание затягивалось. Император нервно барабанил костяшками пальцев по подлокотникам кресла, по-прежнему не сводя с меня взгляда.
- Завтра я буду осматривать, как начинается новое строительство. Ты поедешь со мной.
Весь следующий день мы объезжали развернутые строительные площадки. Но меня они мало интересовали, я все чаще бросал взгляд в сторону уцелевшего района. Почему он не сгорел, как все остальные?
- На сегодня всё. Домой.
- Император, можно я здесь еще задержусь?
- Зачем?
- Хочу походить пешком посмотреть. Меня же тоже интересует причина пожара.
- Хорошо.
Я отказался от сопровождающих солдат, и, подождав, пока кавалькада императора скроется их глаз, направился в сторону уцелевшего района.
Едва углубившись в него, я почувствовал легкую тревогу, которая нарастала с каждым шагом. Везде попадались следы поджогов, но - лишь следы. Кто-то тщательно тушил огонь в момент его возникновения. И, если учитывать, что пламя должно было заняться везде практически одновременно, то этот "кто-то" также одновременно везде его и тушил.
- Кого-то ищешь, Советник?
Прозвучавший сзади насмешливый женский голос отозвался у меня холодком между лопатками. Сам голос, низкий и хрипловатый, был мне незнаком, но его особый тон не вызывал сомнений в принадлежности к обладательнице этого голоса.
Черт! Недаром меня в последнее время не покидало ощущение сжимающегося кольца, я понимал, что пора уходить из этого мира, но почему-то медлил. И вот - дождался!
Я медленно повернулся. Посреди улицы стояла невысокая худощавая женщина в простеньком платье обычной горожанки, босиком. Невыразительное, с мелкими чертами, лицо - и огромные сияющие глаза. Да, это была она, Эфа - я узнал бы ее всегда, прими она хоть какой облик.
- Я вижу, ты меня тоже узнал, Шак... Давай отойдем, нам надо поговорить.
Мы присели на обочине дороги. Я начал первым разговор.
- Я знал, что меня, рано или поздно, найдут. Это лишь вопрос времени. И даже предполагал, что, в случае окончания карантина, на поиски отправят именно вас.
- А кто же тебя знает лучше, чем мы?
- Кто еще, кроме тебя, здесь?
- Шаман.
- Почему пришла ты?
- Меньше вероятность того, что ты совершишь еще один необдуманный поступок.
- Ты думаешь, против тебя я не могу применить силу?
- Почему же, можешь. Но то, что не применишь в первый же момент встречи - почти наверняка.
- Откуда такая уверенность?
- Шак, я тебя давно знаю. И понимаю, может быть, лучше, чем все остальные. Поэтому пошла я. На Шамана у тебя сработал бы инстинкт самосохранения, на уровне рефлекса, и ты постарался бы ударить первым, зная, что второй возможности он может и не предоставить.
- Но ведь и он мог бы ударить первым, пока я этого не ожидаю.
- Ты же знаешь, что это не в характере Шамана. Да и есть обстоятельства, из-за которых силовое выяснение отношений принесло бы обеим сторонам только вред.
- И все же, к чему этот риск? Ведь я стал намного сильнее, чем был раньше.
- Знаю. Поэтому мы и наблюдали пока за тобой, не пытаясь выйти на прямой контакт. Ждали удобного момента. Вот он и наступил.
- Это вы не дали здесь огню разгореться?
- Догадливый... Оставалось лишь дождаться, когда ты захочешь выяснить, почему этот район не сгорел, как все остальные... Кстати, встречный вопрос, лишь ради любопытства: зачем ты спалил город?
Я молчал. Трудно было объяснить, что я просто устал шляться без цели по этим полудебильным, ублюдочным мирам, которые стали вызывать у меня чувство глухой тоски, когда вообще не видно, куда идешь, и непонятно, что дальше делать.
- Можешь не отвечать, Шак - я поняла. ... Эмоции... Даже странно, что они у тебя вообще появились.
Пусть думает, как хочет.
- Ладно, Эфа, душеспасительные беседы здесь ни к чему. Вы меня нашли. Что дальше?
- У нас нет цели уничтожить тебя или захватить.
- Неужели? А как же приказ Центра?
- Да, такой приказ есть. Но это совсем не значит, что он подлежит немедленному выполнению.
- В отношении тебя, Эфа, я еще могу допустить, что ты способна нарушить какие-то пункты, либо их по-своему трактовать. Но вот Шаман ... Ни за что не поверю, что он откажется выполнять полученный приказ.
- Речь не идет о выполнении или невыполнении приказа. Речь идет о паузе, которая возникла: Центр еще не знает, что мы тебя нашли. Шаман пока не докладывал.
- Интересно .... И что же вам нужно от меня?
- Такие полномочия есть лишь у Шамана. Захочет - скажет.
- Когда?
- Когда сочтет нужным встретиться.
- Тогда к чему весь этот наш с тобой пустой разговор?
- Он - не пустой ... Я тебе хочу показать кое-что.
Эфа лениво подняла руку и направила указательный палец в сторону крупной собаки, лежащей под забором, шагах в десяти от нас. На какое-то краткое мгновение мне показалось, что палец Эфы превратился в кошмарного вида разноцветную змею с широко разинутой пастью, утыканной несколькими рядами загнутых зубов. "Змея" метнулась в сторону собаки - и та словно растворилась в воздухе, словно ее и не было. Тут же из второго пальца Эфы выстрелила голубая нить, которая черкнула по забору. В заборе зияла теперь аккуратно прорезанная дыра, как раз там, где прошлась "нить".
А уже в следующее мгновение Эфа сидела, как ни в чем не бывало, лишь какое-то подобие улыбки тронуло ее тонкие губы.
- Видел?
- Что это было?
- Не что, а кто. Химера. В двух ее разных видах. Первый - аннигилятор, второй - "коса", но гораздо более совершенная, чем были у нас на вооружении. Есть и другие виды.
О Химерах, кошмарных тварях некоторых миров, ходили легенды. Но самих Химер никто и никогда не видел. Даже во время проведения спецопераций никто из нашего отряда с ними не встречался. Нельзя было сказать с полной уверенностью, существуют ли они на самом деле, но возможность встречи, пусть и гипотетической, всегда учитывалась, и даже была разработана общая методика борьбы с этими существами.
- А нельзя ли поподробнее?
- Сейчас расскажу. Но сначала ответь, почему ты не поинтересовался, чем закончился наш карантин?
- А чего интересоваться? Раз вы здесь, значит, все в порядке, нашли способ нейтрализации заразы, либо вы вообще не были заражены. В первый раз, что ли?
- Ты не угадал, Шак. Способа не нашли. Более того, мы все оказались инфицированы, вся группа. Но - это оказалась не "зараза".
- А что же?
- Иная форма жизни, которая не уничтожает те организмы, в которые вселяется, а модифицирует их, создает новые поколения симбиотов либо гибридов, беря от каждого вида самое полезное. В результате мощь и возможности каждого нового организма возрастают - и пределов этому росту нет. Но здесь вот какой нюанс: не может быть двух абсолютно одинаковых новых организмов. Каждый развивается в своем направлении. Вот у меня, например, это проявилось как частный случай Химеры. И здесь нельзя говорить, что Химера возникла во мне, правильнее - мы с ней едины. И теперь моя боевая мощь - это мощь Химеры.
- Только боевая?
- Не иронизируй.
- А я и не думаю иронизировать. ... Значит, ты теперь не нуждаешься в обычном оружии?
- В принципе, да. Точно так же, как не нуждаюсь и в обычных системах защиты. Но практически не стоит всё это слишком уж афишировать.
- А что еще ты умеешь?
- Могу тебя соблазнить.
Я посмотрел недоуменно.
- Ты о чем, Эфа?
- Могу сделать так, что ты станешь обезумевшим от похоти самцом.
В тот же момент весь мой организм содрогнулся изнутри от серии коротких, но безболезненных ударов, а из моего тела полезли во все стороны шипы и колючки, из боков высунулась пара мохнатых конечностей с острыми загнутыми когтями, два мощных жвала, выплеснувшихся из моих плечей, лязгнули у самого лица Эфы, а саму ее я увидел сразу из многих точек, словно у меня по всему телу появились глаза. Я был множественным, прежнее сознание на самом краешке цеплялось за привычные картины, не понимая, что происходит. А у Эфы вид не был ни испуганным, ни ошеломленным.
- Всё, ребята, всё, я пошутила.
Я опять был прежним и пытался сконцентрироваться.
- Что, Шак, с тобой такое впервые? Они себя еще так не проявляли? Ничего, привыкнешь. Ты, Шак, тоже был тогда инфицирован. Только не знал об этом. А потому и думал, что в каком-то из миров приобрел себе верных бойцов и друзей - высокоинтеллектуальных арахнидов. Это не так, Шак. Они - это ты. А ты - это они. Я уже сказала, что у каждого нового организма развитие идет в своем направлении. Я хотела тебе это показать, потому и спровоцировала такую реакцию, зная их своеобразное отношение к "интимным утехам".
Шаман пришел на следующий день. Я был слегка удивлен: глядя на этого самодовольного молодого щеголя, явно происходившего из благородной семьи, трудно было представить на его месте слегка меланхоличного и молчаливого Шамана, одного из лучших бойцов отряда, неизменно направляемого на самые сложные и ответственные задания. Странно, вот Эфу я узнал бы всегда, а Шамана - нет. Наверно, по этой причине он и вышел на контакт не первым: иначе неожиданная метаморфоза перехода от "Шамана поддельного" к "Шаману настоящему" вполне могла бы направить мои реакции в русле, граничащем с агрессией.
- Я так полагаю, Шак, что меня ты узнал не сразу?
- Да, не сразу.
- Значит, Эфа в этом отношении была права. Ты осмыслил информацию, полученную от нее?
- Там пока нечего осмысливать.
- Ну, как же это, нечего? Ты знаешь теперь главное: мы все из той нашей группы стали другими, иными. Всё остальное - второстепенно.
- И что с того?
- Из этого факта, Шак, следует очень многое. Первое: мы все стали очень сильны, сила эта растет, и никто не знает, есть ли предел этому росту. Второе: ликвидировать кого-то из нас - значит, потерять один из уникальных и неповторимых экземпляров. Это было бы слишком большой роскошью. Из этих выводов, Шак, получается очень важное лично для тебя следствие - ты нужен, и на твой проступок готовы закрыть глаза.
- Кто готов?
- Те, кто стоят выше Центра. И меня уполномочили тебе это сказать.
- Для этого ты мог бы прийти сюда и один, нечего было таскать с собой Эфу. Возможно, на тебя я отреагировал бы по-другому, но думаю, без серьезных последствий. Ты силен, да еще имел бы преимущество "первого хода".
- Резон в том, чтобы прийти сюда вместе с Эфой, был. И есть веские причины, чтобы и ей здесь тоже находиться сейчас. Но о них я могу тебе сказать лишь после того, как ты дашь слово больше не бегать. Да это и бессмысленно, теперь ты знаешь, что у тебя постоянно кто-то будет "на хвосте". Но прекратить пускаться в "бега" - этого мало, необходимо твое согласие снова работать на Центр.
- Слово? И этого будет достаточно?
- Шак, мы с тобой знакомы достаточно давно, да и в Центре тебя тоже хорошо знают.
- А если я не соглашусь?
- Вот тогда тебя точно уничтожат. Но не потому, что ты откажешься. А потому, что с твоими новыми возможностями и способностями ты становишься чрезвычайно опасен. Для всех.
Я задумался. После побега у меня была достаточно вольная жизнь, я ни от кого не зависел, делал, что хотел, хотя моя свобода передвижения и была ограничена требованиями личной безопасности. Теперь же, согласившись, я снова оказываюсь в чьем-то подчинении, опять буду вынужден выполнять чужие приказы. Более того, контроль за мной станет более плотным и непрерывным. С другой стороны, отказавшись, я, конечно, смогу сейчас уйти, меня никто не рискнет насильно удерживать. Но Шаман прав: из-под наблюдения я уже не смогу вырваться, и меня все равно где-то наглухо заблокируют. В принципе, выбора у меня сейчас не было. Ну, а дальше - посмотрим.
- Я согласен.
- Ну, и отлично. Я, конечно, понимаю, что твое согласие больше вызвано отсутствием другого, более приемлемого для тебя варианта. Больше того, я понимаю, что ты постоянно будешь искать возможность снова уйти, либо выстроить на этом поле свою игру. Но это - дело будущего. А пока я тебе кое-что расскажу.
Рассказ Шамана коротко сводился к следующему. После того, как стали ясны последствия инфицирования членов группы, а впереди замаячили горизонты новых небывалых возможностей, было решено весь процесс перевести на рельсы достаточно свободного эксперимента. Тем более, что эта неизвестная "зараза" (или сущность) не только не проявляла агрессии, но и охотно шла на контакт, сама подсказывая варианты новых трансмутаций, которые позволяли создавать "организмы внутри организмов", не затрагивая внешний вид "оболочки" и энергетические характеристики "хозяина оболочки". Правда, ответов на вопросы о собственной природе "зараза" так и не дала.
Группа по-прежнему сидела в карантине. Меня все это время искали несколько специально организованных патрулей, но безрезультатно. И тут вдруг "одна из" (и вот здесь даже Шаман затруднился подобрать определение новым сущностям) объявила, что им не хватает цельности без той части, что находится во мне.
"Они" всегда знали, где в тот или иной момент времени находится эта "часть", отслеживая ее перемещение по мирам, но сообщать об этом было преждевременно, потому что "носитель", сам не сознавая это, искал одно чрезвычайно важное место, и не надо было ему в этом мешать. Теперь же он его нашел. И вот тогда Центр получил координаты того мира, куда прибыл "носитель" ("то есть, ты, Шак").
На вопрос, чем же так важно это место для "них", последовал уклончивый ответ, что в этом мире будет очень многое решаться. Мир важен не сам по себе, он - один из многих в ряду себе подобных. Он важен своим соседством с неким изолированным сегментом, входов в который не существует, и попасть в который извне невозможно. Сегмент пока по-прежнему закрыт, но очень скоро из него готовится выйти особь, которая может стать недостающим звеном в цепи получения новых гибридов с широчайшим спектром возможностей.
- Вот потому, Шак, мы и находимся здесь. И должны теперь находиться здесь постоянно - срок выхода нужной особи точно неизвестен.
- А что же это за загадочный сегмент, о котором никто не знает, и входов в который не существует, тем более, пусть и в мало обжитом, но достаточно неплохо изученном секторе, хотя и находящемся на окраинах?
- Информации о нем крайне мало. Наши ... - и опять Шаман замялся - дали лишь его название: "вегетативный мир".
- Ну, хорошо, а я-то здесь причем? Если, конечно, не учитывать того момента, что во мне находится часть "этой"?
- Не забывай, что одним из условий при использовании "особи" является целостность "нашей сущности". Кроме того, ту особь, что здесь появится, надо захватить, а, при невозможности, уничтожить. И сделать это можешь лишь ты, может твоя начинка, являющаяся, по сути, Сетью, и не только ловчей. А в качестве приманки использовать Эфу.
- Почему именно Эфу?
- Нужна особь с преобладающими женскими контурами.
Ненадолго воцарилось молчание.
- Не нравится мне всё это.
- Что именно?
- Цельность. Общность. Развитие и усиление.
- Почему?
- Должна быть какая-то во всем этом цель. А мы ее не знаем.
- Не заморачивайся на этом сейчас, Шак. Давай пока выполним то, что нужно.
- Что я должен делать?
- Пока ничего. Ждать. Но всё время быть на связи.
- Как мы узнаем о ее появлении?
- Ее "учует" Эфа.... Ладно, мне пора... Да, кстати, не удивляйся, если где-нибудь столкнешься с Апостолом.
- Вот как? Сам Главный Аналитик прибудет сюда?
- Он уже давно здесь.
- Шаман, вопрос напоследок.
- "Последок" у нас с тобой еще не скоро предвидится.. Ну, давай.
- Вот Эфа может "жрать" всё, что видит, даже косточек и щепок не оставляет. Я могу мастерить любые сети - хоть огненные, хоть ловчие, хоть информационные, и даже, наверно, могу создать отдельную локальную Сеть с полным обеспечением всех жизненных функций. А в тебе, Шаман, какие "черти" живут?
- Чувство юмора прорезалось? В отношении тебя даже не знаю, хорошо это или плохо.