А затем от радости подарил Хэнгу детям собранные в дороге сокровища.
Много их было. Устал носить.
С тех пор Хэнгу не ищет смысл всего, а ходит и трясет громовой погремушкой.
Громко! Все боятся Хэнгу!
Глава 1 -- Плато сушеной рыбы
-- --
Месяц Ледяного Дракона лениво взмахнул хвостом запоздалых снежинок, и исчез, унося в далекие края колючий взор зимы и холодное дыхание тенху, северного ветра. Мир принял в мокрые и теплые объятия его брат, веселый Весенний Дракон. Начиналось время журчащего смеха ручьев и радостного перезвона тонких льдинок, суматошно толкущихся в вешней воде речек и рек, которые несут беспокойные воды к великому океану.
Голодные с прошедшей зимы ястребы кружили над горными лесами, выискивая средь голых еще деревьев поживу -- быстрого дикого кролика, либо жирного митеха, с по-весеннему еще мягкими колючками, либо лисят, что едва родились и тут же сбежали от матери.
Вот! Неосторожный кролик, который не успел сменить зимний белесый мех на летнюю полосатую зелено-коричневую шерстку, выбрался на прогалину. Чутко шевелятся уши. Зубы поспешно обгрызают кору с молоденькой осины.
Весна! Еда! Счастье!
Коршун пал вниз стремительной молнией. Миг, еще миг! И в когтях его затрепещет окровавленное тельце, испускающее крик страха и боли.
Под чьей-то ногой треснул сучок.
Кролик метнулся в сторону кустов. Шуршание тонких веток, мелькание белой шкурки -- и он скрылся в безопасной темноте норы. Разочарованно клекоча, ястреб устало взбил воздух крыльями, поднимаясь к солнцу, туда, где он сможет вновь кружить и кружить, ожидая более удачной охоты.
Человек проводил его взглядом и так же разочарованно опустил ствол сагита. Теперь кролика не достать -- они роют норы длинной в сотни метров. Не кролики -- а кроты! Кто только их так назвал?
Свежего мяса сегодня не будет.
Как обидно.
Серж прищурился в сторону нежаркого утреннего солнца. Если он ничего не напутал, до города оставалось десяток часов пути. Пожалуй, даже если к вечеру он доберется до города, вряд ли сразу найдет себе пищу и кров.
Придется сегодня питаться дарами дикой природы.
За полтора месяца проведенных в горном лесу он уже устал от однообразной еды. Но что делать? Идти в город без подготовки -- полное безумие. Первый внимательный стражник, что может попасться на дороге -- и ему остаток жизни придется питаться государственными харчами.
И вряд ли это будут деликатесы.
Наломав тонких веток с осины, он отодрал от нее же большой кусок коры. Прямо как тот кролик -- пришло ему в голову. Скинув с плеч рюкзак, человек достал из него белое плоское кольцо, которое в его руках превратилось в тонкий полупрозрачный цилиндр, затем помутнело и застыло. Таким был его походный котелок.
Набросав в этот странной формы сосуд мелко наломанных веток и кусков коры, он поставил его на землю. Затем извлек из рюкзака несколько суповых кубиков. Рассмотрев этикетки, он выбрал крабовый суп. Крабовых кубиков оставалось всего несколько штук.
Стоило бы их поберечь, но сегодня особенный день. К ночи он уже должен оказаться в городе.
Человек нехорошо помянул про себя всех предков интенданта. Это ж надо было родить такого любителя кальмаров! Почти все суповые кубики на базе были представлены этими морскими многоногими. Вареными, печеными, жареными -- но кальмарами. Робкие ручейки куриных, крабовых или овощных кубиков неведомо как текущие на склад мимо зоркого ока интенданта тут же расползались по бездонным карманам его помощников и никогда уже не появлялись оттуда на свет. Странный круговорот еды в природе.
Человек разломал в руках суповой кубик и бросил его в котелок вместе с упаковкой. Еще раз взглянув на солнце, человек передвинул рюкзак к ближайшему толстому дереву, по виду -- дальнему родственнику ясеня. Присев на рюкзак, он оперся спиной о ствол дерева и закрыл глаза.
Суп готовится долго, можно и отдохнуть.
Или подумать. До города совсем немного, стоит вспомнить -- не забыл ли он чего? Он окинул себя мысленным взором.
Чуть выше среднего роста, обыкновенного телосложения, темноволосый, одет в некую разновидность широких брюк, которую местные называли хаккама, и тонкий свитер. На плечах -- мягкая короткая куртка с широкими рукавами. Вся одежда примерно одного цвета -- черного с мелкими оранжевыми и желтыми крапинками. На ногах -- высокие шнурованные ботинки.
Судя по всему, он не должен особенно отличаться от местных жителей. Вот только с ботинками проблема -- местные таких не носят. Ни в северном городе, ни в южном. Но отказываться от этих ботинок он не собирался -- они были весьма удобны. Слишком много дорог он в них прошел, слишком привычны и пару раз даже спасали жизнь.
Его капсула проявилась на материке Чантэ, где был расположен Южный город -- Кинто. Как он понял из телепередач, городом управляли несколько организаций, чем-то схожих со знакомыми ему кланами Лентера и Тоххайдо. Кланы эти назывались дейзаку и состояли в них от сотен до десятков тысяч человек. Эти дейзаку управляли городом по довольно сложным правилам, полностью разобраться в которых Серж еще не успел. Главными дейзаку были Шангас при Водоеме, Кэнб Плоского Дракона и Арронсэ Синего Солнца. Были еще четыре клана -- но о них говорили редко. Видимо, они были намного меньше первой тройки.
У дейзаку были и соперники -- ханзаку. Но телевидение довольно скупо о них упоминало, и потому Серж так и не понял роли ханзаку в городе.
Марахов решил избрать для себя роль жителя северного города, Ла-Тарева, стоявшего на берегу северо-восточного материка Имаросс. За три десятка дней стать похожим на местных жителей? Нет. Чересчур мало времени. Изобразить из себя человека иного города намного легче. Северный город был для него подарком судьбы.
Что касается имени, то он собирался оставить свое собственное. Судя по пойманным телепередачам, имя Серж было вполне обычным для жителей Ла-Тарева.
Довольно удачно.
Таревцы были хоть и редкими, но достаточно привычными гостями на этом континенте. Между двумя крупными городами, что раскинулись вдоль побережья на северном и южном континентах, существовало оживленное сообщение. И скоростными океанскими катерами, и довольно медленными, -- по его личным меркам, -- самолетами.
Между Кинто и Ла-Таревом летали даже дирижабли -- правда, как он понял, только пять месяцев в году. Весной и летом, когда влажные и холодные зимние ветры еще не несли себе гибель летающим гигантам. Влажность и холод -- и ледяная корка нарастала за мгновения.
А дальше -- падение и смерть.
Как-то трудно было себе представить лед и холод сейчас, под весенним солнцем.
Он падал, падал, падал... тихое позвякивание котелка выдернуло его из недолгих объятий сна. Серж слегка потянулся, затем резко встал и подошел к котелку. Из того исходил ароматный пар. Пошарив в кармане, Марахов нашел ложку. Обтерев ее последней оставшейся салфеткой, он принялся есть суп.
Побольше бы надо было взять крабовых кубиков -- в который раз пожалел он. Поздно, конечно. Надо было на базе требовать кубики -- что сейчас уши кусать.
Доев суп, он сложил котелок и сунул его в рюкзак. Бросил туда же и ложку. По-хорошему стоило бы чуток отдохнуть -- но тогда он рисковал не попасть в город засветло. И потому, забросив за спину рюкзак, он направился на восход -- в сторону Кинто. Через четверть часа быстрого шага он обнаружил тропинку, которая петляла меж деревьев и крупных обломков скал. Тропа вела в сторону города и Серж был этому рад -- искать путь среди скал ему не хотелось.
Когда он уже скрылся за деревьями, из кустов тихо выбрались три высокие темные фигуры. Внимательно осмотрев его следы и обнюхав брошенную салфетку, они переглянулись и неспешно отправились вслед человеку.
Серж тем временем сумел взобраться на высокую, похожую на торчащий из земли палец великана, скалу. Достав пластинку бинокля, он рассмотрел предстоящий путь. Вроде бы все правильно. Маршрут он проложил, пользуясь давно подготовленной картой и небольшой телепередачей о Плато сушеной рыбы.
Странное название для плоскогорья. Сколько он тут провел -- а ни одной рыбы не видел. Ни сушеной, ни живой. Даже в речках, узкими блестящими лентами сбегающих к морю, он не видел рыбы.
Как странно.
Он спустился со скалы и отправился дальше. Где-нибудь по дороге ему обязательно попадется пещера, либо приметная расселина, в которой он устроит тайник. Идти в город со всяческими интересными приспособлениями в дорожном мешке -- это глупость, достойная лишь немногих.
Таковым он себя не считал.
К вечеру Серж добрался до города.
Ярко-алый диск солнца постепенно скрывался за горами, деревья и скалы отбрасывали длинные тени. С каждой минутой становилось прохладнее. Впрочем, Махаров не беспокоился, -- закаты на Шилсу долгие, у него есть еще часа два-три, прежде чем ночь распахнет миру темные объятия.
За спиной у Сержа висел уже не стандартный рюкзак, а изготовленная в местных традициях емкость для вещей, носимая на левом плече. В общем, рюкзак -- не рюкзак, нечто иное -- дорожный мешок. Он ощутимо напрягал плечо, хоть все самые тяжелые приспособления остались в узкой пещере, -- скорее лазе, -- в часе ходьбы от города.
Серж привык носить груз за спиной, на обоих плечах. Но местные жители правую руку держали всегда свободной, а с левого плеча дорожный мешок мог быть сброшен в одну секунду и использован...
Как что? Как защита от нападающего? Кто же мог нападать на жителей города?
Агент задумался -- ведь тут должны быть сильны традиции индивидуальных схваток, а по телевидению не было ни одной передачи об этом.
Весьма странно.
Тропинка вильнула и выбралась на большую ровную площадку над обрывом. А внизу, в десятке километров от Сержа, вдоль побережья расстилался Кинто. Еще полчаса назад Серж видел далекое сверкание стекла в свете заходящего солнца. Теперь же город лежал под его взглядом подобно огромной плоской рыбе, что прилегла века назад отдохнуть на берегу моря.
Прилегла -- да так и заснула.
Город и впрямь был похож на огромную рыбину. Темный Старый Город -- как голова этого исполина. Кварталы Нового Города, сверкающие чешуей стекла и огней, вытянулись на север длинным светлым хвостом. Промышленные кварталы на западе и Порт на востоке -- как гигантские плавники.
Даже глаз исполинской рыбы хорошо просматривался, -- Цветок Алмазной черепахи, -- большая площадь, на которой были расположены все Управления Кинто. Полиция, медицина, городское хозяйство, транспортники, еще кто-то.
Спящий исполин. Он жив, он сверкает разноцветными огнями, по дорогам движутся автомобили и прогуливаются люди, на улицах растут шафранные деревья, цветут кусты алой и лиловой ишивики.
Как красиво!
Марахов долго стоял и смотрел на город.
Большой город... Пять миллионов людей, и среди них -- носитель Сущности. Один человек, который ему нужен, и его необходимо уговорить отправиться в прошлое. Удастся ли это ему? Серж пожал плечами. Посмотрим. Это был не первый его прыжок во времени, хотя первый -- в будущее. Два -- в прошлое, а теперь еще и один в будущее.
По меркам базы он ветеран.
Прошлое хорошо тем, что о нем многое известно. Почти все. Здесь все иначе. Хорошо хоть язык и письменность не изменились, все тот же интлинг, пришедший на Шилсу еще с Земли. Хотя временами в кадрах телевидения мелькали и малопонятные иероглифы, но общались люди на том же языке, который был родным для Марахова.
И это хорошо.
Дорожный мешок за это короткое время успел надоесть ему. Серж поправил его и начал спускаться по глинистому склону к городу.
Несколько минут спустя отпечаток его ботинка в рыжей глине осторожно накрыла когтистая лапа. Лапа, обросшая густой, спутанной черной шерстью и украшенная когтями размером с человеческий палец. Когти щелкнули, согнулись и разогнулись, оставляя на глине глубокие борозды. Их обладатель посмотрел вслед человеку и улыбнулся.
Нехорошая улыбка.
За нее стоило бы убить. И убить как можно скорее, чтобы избавиться от серьезных неприятностей в будущем. Затем к стоящей над обрывом темной фигуре присоединились еще две такие же. Они постояли минуту-две неподвижно, рассматривая город. Тот беспомощной добычей раскинулся перед ними, казалось, протяни лапы -- и вот он в твоих когтях!
Чудовища молча отвернулись от обрыва и канули в лес.
Как и не было.
Марахов же оставил за спиной последние скалы, спустился по осыпающемуся под ногами склону, и прошагал старой бетонной дорогой через полузаброшенные сады, в глубине которых виднелись дома. Они были разные -- и большие, и маленькие. Чистые и ухоженные, либо смотрящие на прохожих запыленными стеклами окон.
Людей не было видно, лишь однажды Марахов услышал громкий разговор, доносящийся из одного дома. Что-то в словах было странное, но он не остановился -- солнце уже наполовину спряталось за каменные волны гор. Надо было спешить.
По пыльной дороге, с темными следами шин и какими-то подпалинами на растрескавшемся бетоне, он выбрался из этой полузабытой деревни. Впереди было еще с полкилометра до большого шоссе, по которому изредка проносились машины. Агент поравнялся с крайним домом, когда любопытство, наконец, взяло над ним верх.
Подпалины на дороге не давали Сержу покоя. Он не поленился и, встав на четвереньки, принюхался. Да, бетон хранил на себе запах огня и сгоревшей изоляции. Он встал и отряхнул ладони.
-- Это старый Токодзира. Никак не может выбросить свой древний "минни".
Голос, что раздался позади, заставил его вздрогнуть. Но Марахов сдержал себя и медленно обернулся с приветливой улыбкой на лице.
-- Вы о чем, уважаемый?
Перед ним стоял старик, одетый в светлый поношенный балахон. Старик опирался на увесистый посох, на концах которого были набиты широкие медные кольца.
"Да это не посох, -- мелькнуло в голове у Сержа, -- это боевой шест".
Старик ткнул пальцем в сторону подпалины.
-- Говорю, это Токодзира своим "минни" наследил. Вам, господин, это удивительно, у вас, в северном городе, отношение к машинам иное. Подавай все свежее.
Марахов кивнул. Однако! Старик сразу же понял, что он не из Кинто.
-- Ну, а мы живем чуть иначе, над нами птица-Мири редко золотые перья роняет. Вот и обходимся старыми вещами.
-- А что за "минни"?
-- Так ее все знают, это едва ли не первая из этих электрических машин, -- удивился старик. -- Неудачная вышла. Два-три года поездишь, а потом у нее усилитель начинает искрить. Иногда едем вместе с Токо из города и аж страшно. А ну, как в этот раз не доедешь, -- шибанет искрой, -- и вот он, Золотой Лотос перед глазами и спицы Алмазного колеса!
Старик изобразил рукой примерный контур Алмазного колеса. Серж кивнул с понимающим выражением лица. Сам же он лихорадочно вспоминал, что можно сказать в ответ на слова о смерти и колесе перерождения. Насколько он понимал, это была довольно рискованная шутка со стороны старика.
Горожане серьезно относились к таким вещам.
Пауза затягивалась. Старик усмешливо глядел на него.
-- Кто хочет плавать, тот и утонуть может, -- вспомнил Серж подходящую к случаю пословицу. -- Если хочется из города возвращаться на машине -- придется рисковать.
На лице старика появилась довольная улыбка. Таревец знает местные поговорки?
Как удивительно.
-- Господин, я не представился. Как это недостойно меня, сына уважаемого Итиро Ёсикара, -- он глубоко поклонился.
Марахов поклонился в ответ. Дорожный мешок соскочил с плеча и чувствительно ударил по ноге. Старик вновь усмехнулся. Серж невнятно ругнулся и потер бедро.
Старик тем временем продолжил:
-- В последнее время мало людей заходит в нашу деревню. Она слишком близка от города, и тем неинтересна. А город растет и растет. Еще поколение -- и город накроет ее своей тенью. Поэтому прошу простить мою невежливость, я был слишком рад увидеть неизвестного человека и забыл о правилах вежливости. Я Итиро Нобунага. Когда-то я работал в Архиве, а ныне -- наслаждаюсь солнцем и звездами.
-- Меня же зовут Серж Марахов. Я археолог из Ла-Тарева. Ищу всякие древности. Неподалеку от Кинто тысячу лет назад было много городов, вот я и решил приехать и побродить по горам.
-- Вы храбрый человек, -- покачал головой Нобунага, -- отправиться одному в леса -- это дело исключительного мужества.
Серж пожал плечами. За целых полтора месяца в лесу он не встретил зверя крупнее кролика.
Старик взглянул на небо.
-- Однако солнце садится. Могу я вам предложить свое гостеприимство? Я работал в Архиве и могу многое рассказать о древностях.
В его голосе слышалось нетерпение. Как давно он не разговаривал с незнакомым человеком!
Марахов огляделся вокруг. Солнце уже почти скрылось за неровной линией гор. Еще час -- и стемнеет. А он хотел попасть в Кинто сегодня.
-- Мне нужно в город, уважаемый господин Нобунага. Мы поговорим позже, у вас тут красивые сады, в которых приятно побеседовать с много знающим человеком, -- вежливо отказался он. -- Но сейчас мне нужно в город.
Нобунага понимающе кивнул головой.
-- Очень печально. Но я верю, мы еще встретимся.
-- Я в этом не сомневаюсь. Может быть, вы дадите мне совет, где остановиться в городе?
Старик задумался.
-- Год назад мне довелось провести время в гостинице господина Миримо. Я слышал, у него их несколько, но я бывал лишь в одной. Она рядом с дорогой, которая ведет в нашу деревню и зовется "Ван-ван". Это хорошая гостиница. Там можно легко уснуть, а утром -- вкусно поесть.
Серж покопался в рюкзаке и вытащил маленький металлический кружок размером в ноготь мизинца. Его снарядили в дорогу несколькими килограммами благородных металлов в виде кружков, прямоугольных пластин, небольших кубиков и пирамидок. Кубикс полагал, что они будут не лишними для обустройства агента на новом месте.
Однако по телепередачам Марахов так и не сумел понять, каков тут обменный курс и стоимость жизни.
Протянув кружок старику, Серж сказал:
-- Примите это как дар уважения. Эту палладиевую вещицу я нашел в развалинах городов еще на северном материке, Имароссе.
Брови старика поползли вверх. Он в изумлении смотрел на маленький кусочек блестящего металла с несколькими древними символами на поверхности. Затем взглянул на агента и рассмеялся.
-- Я вижу, мы с вами обязательно встретимся. Позволю себе преподнести вам ответный дар, -- он покопался в карманах балахона и достал оттуда мятую цветную бумажку. -- Вы ведь будете останавливать машину, чтобы вас довезли до города? Дайте водителю вот это. Не давайте ему ваших странных монет! У нас добрые люди -- зачем вводить их в соблазн?
Старик опять засмеялся, поклонился Сержу, и направился к дому, а Марахов остался стоять со странным чувством.
Похоже, его только что назвали человеком, не имеющим головы.