Аннотация: Курт Гессе осмотрел строй братьев. Их было семнадцать. Семнадцать. А когда эсминец Департамента Клининга сбросил на планету десантный модуль, в нём было сорок две брата и ещё он, инквизитор первого капа. Но это было давно. Так давно, что и не упомнить. Три недели назад. Гессе медленно откинул шлем, и тот, шурша и позвякивая, скрылся в наплечниках. Братья тоже открыли лица. Инквизитор привык говорить со своими людьми только так.
Владлен Подымов
Проект
"Червоточина".
Миниатюра
"Ересь Аваронуса, или история Курта Гессе, инквизитора из зазеркалья"
Текст под девизом:
"Сон разума и чудовищ"
Погода умиротворяла. Солнце мягко прогревало степь, ветер шелестел разнотравьем, где-то сверчали сверчки и посвистывали полевки. В небе скользили местные хищные топтеры.
Умирать не хотелось.
Но из-за холмов вонзались в небосвод темные уродливые пики башен Аварона. И где-то там, на половине пути до морфокомплекса, окопалась боевая группа еретиков-морфов с тяжёлым оружием. Последняя надежда Аваронуса, генесиарха Аварона, трижды проклятого Отцами и объявленного мерзостью решением Курии.
А значит, до вечера доживут не все.
Курт Гессе осмотрел строй братьев. Их было семнадцать. Семнадцать. А когда эсминец Департамента Клининга сбросил на планету десантный модуль, в нём было сорок две брата и ещё он, инквизитор первого капа. Но это было давно. Так давно, что и не упомнить. Три недели назад.
Гессе медленно откинул шлем, и тот, шурша и позвякивая, скрылся в наплечниках. Братья тоже открыли лица. Инквизитор привык говорить со своими людьми только так.
Строй молчал. Темноглазый Арно, седоватый красавец И-Жан, Герхард с его вечной сардонической ухмылкой, молодой и пылкий Сато, белобрысый весельчак Димитр... Он знал их всех. Знал давно. Как и всех тех, с кем начинал этот поход.
Из заплечного мешка высунулась морда Адика, тайланского мета-геккона. Он уставился фасетками глаз на братьев и зевнул, блеснув ярко-синими клыками. По строю пробежали смешки, Курт тоже улыбнулся, почесал Адика. Боевой товарищ, как-никак, идёт в атаку наравне со всеми.
Инквизитор прошёлся, оглядывая людей.
По братьям было видно, в каких тяжёлых боях они побывали: у многих броня лишилась части защитных пластин, у кого-то -- не хватает одной из рук, тот -- потерял глаз, почти все болтеры разряжены, цепные мечи затупились, по шейным креплениям и сочленениям доспехов ползут первые разводы ржавчины. С оружием совсем плохо. Одна надежда на огнемёты, благо смесь для них удавалось делать буквально из того, что под ногами.
Нижней рукой Курт подхватил травинку и сунул её в рот. Мгновенный сахарный укол в нёбо и растекающаяся по языку сладость. Через минуту она сменилась ужасающей горечью. Тут везде так, весь мир пах нектаром и хиной. О, за последние недели братья досыта нахлебались этой хинной патоки.
Пора было начинать.
-- Это -- наше последнее испытание. Вы знаете, зачем мы здесь. Генесиарх взялся решать, кто человек, а кто нет, хотя знает весь Империум -- это ведают лишь наши Отцы.
Братья слушали внимательно. Важные вещи никогда не лишне повторить.
-- Хуже того, Аваронус нарушил Алтайское соглашение и создаёт людей несовместимого формата. А мы знаем, что нет ничего важнее целостности Расы. Мы знаем, и потому -- Единство и память!
-- СВЕТ НАШ ПУТЬ! -- рявкнуло семнадцать глоток.
-- Победа будет за нами. Когда есть настоящая цель -- преград не существует!
Лязгнули доспехи, братья опустились на половину коленей и прижали кулаки к броне напротив сердца. Глаза горели, и у молодых и у тех, кто прошёл десятки походов.
Месса началась.
Инквизитор глубоко вздохнул и зарокотал:
-- Все знаки в инфире сошлись, пробил час очищенья! Чашу нашего гнева готовься принять, Аварон!
Братья откликнулись:
-- Кто не с Расой, тот против нас! Мы давали им последний шанс!
Голос Курта мог поспорить мощью с двигателем ховера:
-- Встань под знаменем истинной Расы, и -- будешь спасен!
Воины Расы продолжили:
-- По воле Отцов истребим мы нечистые козни! В новом мире для них место меж строчек забытых отчётов!
Гессе заревел прямоточником:
-- Милосердие может быть разным, толерантность это прекрасно. Но решительность требует Раса, и -- выбора нет!
Бойцы вторили ему:
-- Отцы наши видят, мы творим эту мессу не зря! Над нечистыми морфами огненной Новой взойдет наша заря!
Голос Курта упал едва ли не до шёпота:
-- И те, кто не с Расой...
Все братья запели в унисон, один за другим поднимаясь с колен:
-- ...Сгорят в огне! Сгорят в огне! СГОРЯТ В ОГНЕ!
Семнадцать воинов ринулись вперёд, к тёмным башням. Они расходились в стороны, выстраиваясь в правильный тактический порядок, оставляя в центре тех, у кого ещё уцелело тяжёлое оружие и закрывая собой инквизитора. На флангах оказались те, у кого хорошо сохранились сканирующие сети и прицельные релеи. Если что, они погибнут первыми, но дадут прицельные точки для болтеров братьев и тяжёлого оружия самого Гессе.
Курт раскрыл шесть своих рук, на концах огнеметов полыхнуло и загудело пламя, стрелковые комплексы на средних руках хищно дернули стволами, зарокотали роторы митральез. Инквизитор поднялся на все четыре ноги, присел, подпрыгнул и с тихим свистом ринулся вперед, покрывая каждым скачком по десятку метров.
...И Адик следовал за ним.
- - -
Курт проснулся с колотящимся сердцем. Что за бесовский сон! Аварон и Аваронус? Кто это, Аваронус?! И те братья в чудных доспехах... Никого из них он не знал, хотя еще минуту назад помнил все имена, и был готов поклясться -- извел вместе с братьями не один десяток гнёзд скверны.
Бесовщина...
Инквизитор откинул вонючую овечью шкуру, которой был укрыт, с трудом спустил ноги с грубой деревянной кровати. Поднялся, хрустя суставами и охая. Вчерашний вечер явно удался, вон как бока болят! Да и лицо саднит.
Гессе осторожно притронулся к лицу. Царапины. Много.
Добрался до висящего в углу рукомойника, поплескал ледяной водой в лицо, вздохнул и крепко умылся, шипя от боли. Оглядел себя в маленькое мутное зеркальце, подергал за куцую бородку, да и отправился искать завтрак.
Постоялый двор был устроен привычно: едальный зал на первом этаже и комнаты для сна и всякого непотребства на втором. Инквизитор осторожно спустился по скрипящей лестнице в зал, там по раннему времени было пустовато: в углу насыщалась пара местных купчишек, да у окна пристроился имперский рыцарь Рихард, приятель и напарник Курта.
Рихард щеголял опухшей рожей и десятком синяков разной степени пожелтелости. Перед ним стояло деревянное блюдо с горстью тушёной капусты и рядком жирных макленбургских колбасок. Еда уже остыла, а Рихард время от времени отхлёбывал пиво из здоровенной глиняной кружки, пинты на три.
Гессе подсел за тот же стол и с пониманием кивнул на жбан.
-- Что, пиво вчера было дурным?
-- Пифо-то окажалошь отлишным, -- прошепелявил рыцарь, -- а фот ты -- дурным.
Инквизитор нахмурился. Что-то такое припоминалось. Медленно. Он отхлебнул из кружки рыцаря, исключительно для прочищения мозгов. Глубоко зевнул, потёр лоб и вновь припал к живительному напитку. В голове медленно прояснялось.
Вдруг ставни памяти распахнулись и Гессе содрогнулся.
Нет-нет, он этого не делал! О нет, святые отцы!
Имперский рыцарь Рихард заметил, как поменялось лицо приятеля, ухмыльнулся где-то там, в глубине синяков и опухолей, и проишнеш:
-- Нофое жадание. Братьеф я претупретил, телеги уше фо дворе. А тепя ищет нунций, шашдет епитимью за фчерашнее налошить, -- тут он с сомнением оглядел рожу инквишитора и добавил: -- Жайди ко мне в комнату и побрейся, што ли. У тфоего рукомойника явно сдох режим куафера, такой пакоштной бороденки я давно не фидел.