Аннотация: Номинант на конкурс "Сласть ночного бытия- сказка будничного дня"
МОРЖ
Морж играл в мяч прямо посреди деревенской улицы. Люди окружили его, весело ржали, кто-то даже бросил камень.- А я солда-ат- промычал обиженно морж и бросился в атаку на людей, смеющихся над ним. В их числе был и я, хотя не смеялся, а разговаривал о чем-то с не совсем трезвым бородатым мужиком. Стояла середина лета, недавно прошел дождь и в деревне повсюду сияли на солнце огромные лужи. Люди бросились врассыпную, а я находился в каком-то обдолбанном состоянии. Хотел, но не смог среагировать. Огромная скользкая туша моржа навалилась на меня и опрокинула в жидкую грязь. Я с ужасом почувствовал, как один из его огромных белых клыков входит в мою незащищенную грудь. Это был предел. Больше в этом сне находиться я не захотел. Проснувшись весь в холодном поту и глотнув из кружки заранее приготовленной водички я подумал: "Как бы прожить эту "ночь ужасов". Глюк шел за глюком. Мотор вылетал из груди. Я нащупал пульс и ужаснулся. Новогоднее гульбище закончилось, и я отсыхал у родителей, потому что до своего дома было не дойти. 7 дней это все-таки много.
5.01.02 г.
НОВЫЙ ГОД
Такси было серого цвета, буржуйское, с правым рулем, но какое-то обшарпанное и дребезжащее. Оно приехало по вызову на двадцать минут позже и уже тогда у меня появилось предчувствие, что на автобус я опоздаю. Перешагивая через лужи, мы уже пошли ловить другую машину, когда при выходе на большую дорогу увидели наш подъезжающий такс. "Дорога- просто каток,- оправдываясь сказал водитель,- я и не думал вас застать, приехал для острастки совести". "Сволочь"- подумал я. Хотя погода в начале января стояла, как в марте. Была явно плюсовая температура и дорога впрямь была скользкая, как падла. Галина села рядом с водителем, я за ним. Таксист выглядел прилично: коротко стриженый черный волос без намеков на лысину, черная дубленка, лет сорок. Галина что-то пошутила про весело справленный новый год и как теперь плохо. Я сказал: "Да-а". Шофер понимающе кивнул. "Можно вам задать нескромный вопрос?- чуть позже спросила она (Таксист вопросительно повернул голову),- как я выгляжу?- И, как бы оправдываясь, добавила,- у меня сегодня важная встреча по работе. Я улыбнулся и хмыкнул. "Нормально выглядите,- сказал водитель,- побольше уверенности в глазах и вообще будет хорошо". Галину это вроде бы успокоило. "Да, уверенности ей не хватало всегда"- подумал я и почему-то потрогал свой небритый подбородок, вздохнул. "Купи себе минералки"- сказала она вполоборота. "Лучше пивка"- вымолвил я. "Выпили мы уже свое пиво, Вова, купи минералки или егурта". "Ага"- подумал я, ощущая в кармане джинсов, врученный ею мне стольник. Билет на автобус стоил не больше пятидесяти. Какая-то белая "девятка" маячила посредине дороги, наш водила посигналил пару раз, затем обогнал и подрезал ее. У светофора он и водитель "девятки" открыли стекла и матюгнулись друг на друга. "Девятка" ушла вправо. Город был серый, мокрый и мерзкий. Не верилось, что зима. К вокзалу мы подъехали как раз, когда мой автобус должен был отходить. "Ну, до свидания,- сказал я,- всего хорошего". Она повернулась ко мне и подставила щеку, я ее поцеловал. Щека была гладкая и теплая, хотя Галина выглядела бледной. "Звони,- сказала она,- передавай привет друзьям и маме". "Хорошо, позвоню"- ответил я и вышел из машины, мягко закрыв дверь. Такси заурчало и поехало дальше, разбрызгивая мокрую снежную кашу. У вокзала были все те же проклятые лужи. Тяжелой походкой вошел в вокзал, отмахнувшись от таксистов, пристававших отвезти в любой город. Пошел к кассе, где меньше народа. Бабка впереди меня покупала чертовски долго. У кассирши накрылся кассовый аппарат, и я чуть не стал материться вслух. Она возилась с ним минут десять. "Теперь уж точно мой автобус ушел"- поразмыслил я. Кассирша была смазливая крашеная блондинка с большой грудью в обтягивающей бежевой кофте. Губы накрашены яркой помадой. За тридцать. Не замужем. Наконец она сделала свой тарантас. Моего автобуса сегодня не было вообще. Продала билет на проходящий автобус. Начал про себя ругаться: придется ловить попутку. Задумчиво проходя мимо ряда комков внутри вокзала, высматривал любимое пиво. Наткнулся на маленькую кафешку. Еще лучше- можно посидеть минут сорок до автобуса. В забегаловке сидели две тетки средних лет, ожидая пельменей. У стойки какой-то мелкий фрайер лет двадцати клеил барменшу. Как будто успешно. Та хихикала и стреляла в него глазками. Разговаривали, как кто встретил новый год. Узрев "девятку" купил ее, была дорогая. Барменша, вопросительно взглянув, открыла бутылку уверенной рукой. Сел за один из четырех зеленых пластмассовых столиков, на ненадежный какой-то стул. С большим трудом за полчаса осилил бутылку. Въехало в голову. С трудом встал, подошел к стойке, спросил бутерброд. Были только гамбургеры и хот-доги. Взял хот-дог, хотя был дороже на три рубля. Разогрели в микроволноке, был в целлофане, мягкий на ощупь. Херня на вкус. Морковка старая, котлета безвкусная. Но надо было что-то съесть. Опасался как бы не сплохело. Бывает. Но так и не сплохело. Вышел с пакетом в одной руке, хот-догом в другой на перрон. Покосился на мента. Связываться не хотелось. Ему видимо тоже. Нашел место на лавке, сел, съел хот-дог. Свернул целлофан в комок и запулил в урну. Не попал. Чуть не попал в мужика. Он посмотрел на меня, я посмотрел на него, он отошел. Поматерился про себя на гадкую погоду, мерзкую еду, чуть живое самочувствие. Подошел знакомый шофер, ему было по пути. Глядя на меня предложил выпить сто грамм и показал где продают. Я сказал: "Нет, боюсь". Мегафон что-то прокаркал. Подошел грязный "Икарус", вошел, не уступая очереди старушкам. Контролерша была похожа на мойву. Место оказалось рядом со знакомым шофером. Спинка кресла упорно откидывалась до конца и не хотела оставаться в среднем положении. Звать водилу автобуса было в лом. "Будем ехать лежа"- сказал вслух. Сзади сидел пожилой маленький алтаец. Мне было по фиг. Снял шапку, взял в руки и мы поехали на историческую родину.
Позвонил я к ней недели за две до праздников. Чертовски хотелось трахаться. Как назло никого не было под рукой. Предложил устроить генеральную репетицию нового года. Согласилась с радостью. По-моему была нетрезвая. Но приехала чертова проверка, пришлось их поить, пил два дня потом сам и все обломилось. Звонила, спрашивала почему не приехал. Я еле ворочал языком, рассказывая про чертовы обстоятельства. Решили встретиться на новый год. Правда буквально перед праздниками пришла Оксанка и мы, напившись водки, сходив в кабак, протрахались с ней всю ночь. Так что она, плюнув на все, осталась у меня ночевать, чего не было с ее стороны уже с пол года. Напрашивалась справлять новый год вместе, у меня. Говорила, что нет компании. Знал, что будет скучно, сказал, что обо всем уже решил- уезжаю. Не очень обиделась. Когда я снова позвонил Галина снова обрадовалась. Сказала,- "Приезжай, будет веселая компания". (На хрен мне нужна была ее "веселая компания"). Затем пару раз звонила сама, конкретезировала точно ли приеду. Ну раз уж сказано так решено. Крепко отпраздновали елку на работе, потом также на второй день. Помылся в баньке и тридцатого поехал в путь. Бутылочного пива в киоске на нашем вокзале не было. Пришлось взять "полторашку" гадкого "Жигулевского" фирмы "Красный восток". Всю дорогу до места к ней прикладывался. Купил на вокзале в городе бутылку "Столичной". Оказалось, что нужный автобус останавливается не там, где мне объяснила Галина. Проторчал битый час на другой остановке. Горели огни, было не холодно. Догонял свой автобус галопом. Догнал. Ехал до конечной, разглядывая ночной город. Мало интересного. Вовремя спросил у дамы бальзаковского возраста с ребенком где конечная, а то бы проехал. Она вышла вместе со мной и на мой вопрос показала нужный мне дом. Было темно, мимо прошла какая-то шпана. Дом был огромный и ужасный- девятиэтажный буквой "П". Подъезда не знал и, с трудом разглядывая номера квартир на дверях подъездов, пошел вокруг чудовища. С интересом обнаружил, что первые подъезды с кодами. Дальше перестали. Мой подъезд был последним наверное из двадцати. Допив последние глотки "Жигулевского" и не найдя урны засунул ее в сугроб у подъезда. Так она все время и торчала. Сел в лифт, этаж не знал, нажал наугад в середину. Проехал лишних два этажа, спустился. Двери были без номеров. Высчитывая методом дедукции нашел нужную дверь. Прислушался, за ней было тихо. Постучал аккуратно. Тихо. Погромче. Тихо. Долбанул. Спросили: "Кто?". Сказал: "Свои". Заговорил замок. В дверях стояла Галина в черной искусственной модной дубленке, в шапке черного цвета с длинными ушами и белой опушкой спереди и из под ушей. Накрашенная. Слегка под шафэ. Почти за семь лет не изменилась. Сказала: "О, Вова, проходи. Мы тебя давно ждем. Извини за бардак." Я заглянул из коридора в зал- бардак был нехилый. Висела очень интересная люстра, как буд-то с огромным вентилятором , стоял телевизор, книжная полка, диван, два кресла. В одном из кресел сидел мужик лет тридцати пяти, небритый, лохматый, в одних штанах. Я вышел в коридор, разделся. Когда вошел снова мужик уже был в синей клетчатой рубашке, но все еще без носков. "Игорь"- представился он. "Владимир"- пожал руку я. "Самый талантливый журналист,- прокомментировала Галина,- Мы тебя еще в обед ждали, я уходила, а он тут спал. Я тебе записку в дверях оставляла, чтобы стучал громче, чтобы он проснулся". "Ты пришла или уходишь?"- спросил я. "Вообще-то хотела идти", " А куда?", "Да за водочкой",- отвечала она. "А я привез с собой водочку",- утвердительно произнес я и начал доставать из пакета бутылки. Лохматый Игорь в кресле и одетая Галина заметно повеселели. "Шампань и коньяк,- сказал я,- на новый год, а водочку можно употреблять, а вот этим можно закусывать, если приготовить,- и вытащил завернутый в пакет здоровенный, килограммов в пять кусок свинины, привезенный мной из дома. Растил, резал, разделывал свинью лично сам. Звалась Последний Герой. Галина отнесла мясо на балкон, раскрыли, накатили. Где-то в середине бутылки постучали в дверь. Галина открыла. Зашел мужик с девушкой. Мужику также было лет тридцать пять и он также был небрит, под шафэ и в черной норковой шапке. "Дали мяч- хуяч!"- сказал он вместо приветствия и подал руку. Я был заинтригован, поднял бровь и, представившись, пожал руку. "А это Юрий и Юля,-представила гостей Галина,- мои друзья, тоже журналисты, коллеги по работе в моей предыдущей газете". Они разделись. Юля была в темно-зеленом брючном костюме под крокодила, брюнетка с короткой стрижкой, так ничего, но как-то без форм. Юная (потом выяснилось- двадцать четыре года), смазливая и вредная, как сразу определил я и не ошибся. Они тоже принесли водки и все это пили пока не кончилось. Пошли с Юлей за водкой. "Деньги есть?"- спросила она. Я кивнул. Брал с собой прилично. Супермаркет оказался совсем под боком, удобно. Водки она хотела дорогущей, но я показал ей хрен, и взяли приличную, но не очень дорогую. Набрали еще сока и сигарет. Сок пили яблочный из зеленых яблок. Курили "Парламент" и "Петр". Магнитофон и телевизор почему-то не работали. Магнитофон я починил путем выдергивания из него штекера из сгоревшего усилителя. У них почему-то до этого голова не доходили и все хором говорили, что там наверное просто какой-то проводок отпаялся. За телевизор я браться не стал, потому что не специалист. Да и никто не был специалистом. Так и справляли новый год без телека. Постепенно перезнакомились. Ребята были как будто ничего. Потом я жарил мясо по-французски, благо были все ингридиенты, а я был еще не слишком пьян. А эти гады сидели и ждали. Галина взялась резать лук и нарезала его не кольцами, а полукольцами, за что получила от меня пиздюлей. Блюдо съели, всем понравилось. Юрий упал на диван и отрубился. Галина с Юлей куда-то засобирались, как потом выяснилось в кафэ. Нас собой не взяли. Позже меня это изрядно удивило. Потом мы допивали в двоем с Игорем водку, когда кончилась, добрались до коньяка. Был лимон. Слушали Митяева и "Rolling Stones". Дождались женщин- Игорь упал. Мест для сна было два: диван в зале и матрас на кухне. Галина тоже рухнула. Я читал Юле свои стихи, конкретно клеил, но она уперлась рогом и заявила, что любит Юрия. Так я и уснул в кресле в одиночестве и тоске. Все последующие дни ходили за водкой по очереди. Я ходил еще раз с Юлей, раз с Галиной и два раза сам. Второй раз с великим трудом. Я предпочитал ходить в супермаркет с утра так как кроме выпивки покупал для себя еще бутылку "девятки" и пока шел домой ее уничтожал. Был рад мыслью, что все еще подыхают, а мне уже лёгко. Подходя к подъезду я втыкал пустую бутылку рядом с моей пустой "полторашкой" "Жигулевского". Так они и торчали вместе. В конце концов бутылки из под "девятки" исчезли и "полторашка" осталась торчать в одиночестве. Когда я ходил второй раз с Юлей, мы купили корейки. Вообще удивляюсь, я давно уже заметил: странный народ в этом городе. Полкило корейки они считают достаточной едой на день на пять рыл. И больше ничего не готовят. Хотя мой кусок свинины после меня так никто и не готовил. На четвертый день по-моему вообще ничего не ели. Жуть. Помню, как пытались играть на Галиной гитаре, но никто не умел. Чуть ее за это не разбили. Галина спасла. Я читал наизусть всем свои стихи, что со мной бывает крайне редко- нихрена не помню. Юрий кричал: "Ай, молодца", а я по дружески называл его варваром, а Юлю глупой белой женщиной. Новый год встречали под радио, пили шампанское. У Галины был целый пакет разрозненных с подкассетниками кассет, и за четыре дня мы переслушали их по моему все. Танцевали весело и страшно, бедные соседи. Как-то раз Юля танцевала на столе в одних трусах, бюстгалтере и дубленке (все это было черного цвета) и упала со стола, при этом его сломав. Это был стол-книжка. К счастью закуска и выпивка на нем в данный момент не стояли. Галина еще тридцать первого настаивала чтобы все срочно спасали ее друга, арестованного директора одного известного винзавода, сидящего в данный момент в СИЗО. Причем нужно было это делать немедленно. "Как же можно,- говорила она,- чтобы он встречал новый год за решеткой". Всем не хотелось ей помогать. Приводились различные доводы, что нет таких денег, чтобы выкупить, нет оружия, чтобы отбить, а если не можем реально помочь- только навредим. Черту подвел Юрий. "Вор,- сказал он,- должен сидеть в тюрьме. А он вор. Прокурор сказал, что будет сидеть- я у него интервью сам брал". Галина поплакала и успокоилась. Читали их статьи в газетах. Были грамотные. Звонили в пьяном виде и поздравляли с новым годом всех и вся (через два дня стремались по этому поводу), я тоже звонил своим друзьям, которые справляли новый год на другом конце города и сожалели, что я не с ними. Пообещал приехать первого, но так и не приехал. У Галины был такой черный котенок по имени Андрюха, в честь того сидевшего директора винзавода. Он был просто дикий, по ночами бегал по моему не только по стенам, но и по потолку. Чем он питался все эти дни для меня остается загадкой. Бедолага. Оказалось, что все, как и я заканчивали АГУ. Только Игорь и Юрий были журналисты, Юля физик, Галина географ, а я историк. Помню, как целовался с Галиной в коридоре и она после очередного нашего "выхода" в коридор говорила мне, что не много ли мы с тобой целуемся, еще возьму в тебя влюблюсь. А я говорил: "Пожалуйста". На обоих девушках были такие красные халатики, что закрывали только попу. Было очень романтично. Потом все почему-то начали "писаться", наверное, допились. Юля оказалась дочкой умершего прокурора, вела себя борзо и по-королевски. Галя рассказывала, как была замужем в Беларуси, работала в оппозиционной режиму газете и как их редакцию громили ОМОНовцы. Мужики чем-то тоже писались жутко. Меня с чего-то поперло и сначала вроде бы по приколу, а потом все больше начал толкать революционные идей Че Гевары и нацболов. Про Че я читал книжки, а идеи нацболов знаю от одного юного своего знакомого, активного члена этой партии, с кем мы частенько пьем вместе водку. Че они еще переварили, но когда я начал толкать программные идеи нацболов, как родные, и рекламировать книги Лимонова, на меня стали смотреть с подозрением и искоса. Зная репутацию нацболов в городе, как буйных ребят можно логически предположить почему они так себя вели. Но я то этого не люблю и меня поперло конкретно. Я требовал дать мне пистолет, но его ни у кого не было. Не было и у меня, хотя я всем видом показывал, что есть. Видимо после этого я впал в ярость, сломал диван, тумбочку в ванной, сгреб срубившуюся Галину в охапку, унес ее на кухню, предварительно сказав всем: "Кто войдет на кухню- порву горло". Все смутились и удивились. Но на кухню никто в ту ночь не заходил. Белье у Галины было почему-то синего цвета. За окнами шел дождь. Это в январе-то. Она достаточно хорошо сохранилась для своих тридцати двух или там трех не помню лет. Почти не изменилась со времени нашей последней встречи. Но водки было выпито слишком много. "Виконт был нетрезв и стреляться не мог, а инфант не держал пистолета". Короче ни хрена не вышло. Так и уснул. "А на утро все те же за тем же столом" пили водку и посматривали на меня с опаской. Я не помнил, как я сломал диван и тумбочку, мне сказали, что это я, но подробности не освещали. В районе виска изрядно болела ушибленная голова, хрен знает от чего. Игорь ушел где-то в конце первого числа. Второго вечером я позвонил шефу и сказал, что не буду на работе третьего. И маме, чтобы не волновалась. И все заволновались. В ночь на третье я лег на сломанный мной диван и позвал Галину. Она сказала: "Ведь приставать будешь". "Не буду сказал я",- и почти не приставал. Она как будто не говорила, что обижена на меня за тот "кухонный инцидент", но это чувствовалось. Говорила типа так: "Блин, у всех на виду". А я говорил: "Все равно ничего не получилось, и на кухню никто не заходил". И звал ее ехать ко мне. А она говорила: "Ну, у тебя дом, работа. А я что буду делать? А я говорил: "У нас тоже есть газета и у меня там все друзья". Но она так ничего мне конкретно не ответила. Все твердила про свою любовь к сидящему директору, с которым спала- то всего один раз, прости господи. Так и уснули. Всю ночь я подыхал и меня мучили кошмары. Утром Юля искала курево и ныла, я сказал: "Посмотри в моей куртке- может осталось" И она нашла нераспечатанную пачку "Петра" и чуть не запрыгала от радости. Утром кто-то позвонил по телефону. Я слышал сквозь сон голос Галины: "Нет, еще спит. Да. Хорошо.". А потом шептала мне на ухо: "Солнышко мое, вставай". Я не хотел вставать. Я хотел, чтобы меня убили. Но Галине надо было ехать на работу и она твердо решила забрать меня с собой. Говорила, что обещала моей маме отправить меня домой. Не помогло даже то, что у меня кончились деньги- она дала мне стольник. И вызвала такси. Я зашел в ванную и не узнал себя в зеркале. Но бриться не было ни сил, ни времени. Юра и Юля остались. Юля нас проводила до дверей, поздравили еще раз друг друга с новым годом. И я приехал домой. На работу не пошел, с такими мордами только пугать людей, да и все равно ничего не смог бы делать. Благо был отгул. Пошел к родителям, поел горячего супчика и лег спать. Таких кошмаров мне не снилось еще никогда. "Иронии судьбы или с легким паром" как- то не получилось. А жаль.
P.S. Раза три после этого я звонил Галине. Но два раза было занято
( у нее все время ломался телефон). А один раз никто трубку не взял.