Водный велосипед на побережье Чёрного моря я обнаружил почти сразу. Это был простой, железный, рассчитанный на двоих, покрашенный жёлтым цветом катамаран, которые советская промышленность для многочисленных курортов советской империи производила в количестве, которое может соревноваться разве, что с количеством советских танков, производившихся для Советской Армии и половины земного шара. Побережье передо мной было совершенно неухоженное. Но мне на это было совершенно фиолетово. Я добрался до великого Чёрного моря!..
Кто не был в августе под Николаевым в Украине - очень рекомендую. Такого вы не найдете ни в центральной России, ни в Западной Украине и ни в горах Казахстана и Киргизии. Мягкое тёплое прибрежное солнце грело так ласково и бережно, что даже и представить было сложно, что в стране сейчас происходит глобальный политический переворот. Мне приходилось видеть большие водоёмы, самым большим из них было знаменитое горное озеро Иссык-Куль, куда я пять лет назад дошёл туристическим пешеходным образом, преодолев великие горы Тянь-Шань. Но Чёрное море - это было нечто совершенно другое. Энергетика Иссык-куля и Чёрного моря абсолютно разные. Большие озёра, не связанные с Мировым океаном, эгоцентричные и завязаны только на себя - и конкурентов, если могут, ликвидируют. Внутренние моря, имеющие выход в Мировой океан всё равно несут в себе отголосок Великого Океана и ведут себя совершенно по-другому. Даже в самых глубоко расположенных внутри континентов морях всё равно заметно великое дыхание Океана. А самым глубоко расположенным внутренним морем на планете Земля и является море Чёрное, да разве что ещё Азовское.
Я вернулся на базу, мы со Светланой разобрались с нашими большими и многочисленными баулами и, посредством долгого оформления, поселились в нашу замечательную "гостиницу". М-да... Она изрядно удивила меня. Но, тем не менее, по сравнению с моими туристскими палатками и студенческими общежитскими комнатами, где мы жили бывало даже впятером - условия были вполне сносные. Место нашего расположения был стандартный рабочий вагончик, разделённый на три части. Мы входили на маленькую кухню, на право был наш двухместный "номер", а налево находилась молодая семья простых московских лимитчиков, приехавших отдохнуть на море, с которыми у нас сразу сложились вполне дружественные отношения. Светлана училась в то время на сценарном факультете ГИТИСа, но, поскольку не дали место в общежитии, ей пришлось весьма сложно лавировать, устроиться параллельно дворником в ЖЭКе на другом конце города, и жить, героически, в рабочем общежитии. Через эту непростую пролетарскую деятельность, тем не менее, всего за два года работы она организовала выезд на какую-то непонятную базу отдыха, но аж на самом Чёрном море! И мало того, что она придумала выезд себе, так она ещё разрулила его и для меня. Понятия не имею как она это сделала, но факт. Честь ей, бесспорно, за это и хвала за это.
Возле входа на базу отдыха находился большой серый фанерный щит для свежих газет. Справа за сваренным из арматуры и покрашенным в синий цвет двухсполовинометровым расплющеннозаострённым забором была, сложенная из белого селикатного кирпича, достатотчно новая столовая, где позже нас три раза в день бесплатно кормили. Слева размещалось, непонятно для чего, заклеенное плакатами, помещение видеозала, где по вечерам гоняли полузапрещённую немецкую порнуху и вполне разрешённые американские боевики. Чуть дальше за ним располагалась здоровенная летняя душевая без крыши, человек на десять, разделённая на мужскую и женскую половины, где мы мылись каждое утро. А за столовой выстроились непритязательные, но стройные ряды вагончиков в которых и жили такие же, как мы отдыхающие.
В то время, за неимением радио и телесвязи, которые были, по понятным причинам, отключены наглухо, - газеты на стенде были самым первым новостным местом, извещавшим всех, как же происходят сейчас дела у грозных наших путчистов - Янаева, Крючкова, Язова, Пуго и Ко в Москве. В них, правда, было ничего непонятно. У стенда толпилось всегда большое количество народа. Отдыхающие и местные мужики сообща читали новости, курили, качали головами и совершенно не знали что же теперь делать дальше. Я спрашивал у местных хохлов: "А у вас кто хоть сейчас главный?" Мне, весьма мирные, кстати, такие же озабоченные о московских делах, местные жители говорили, что у них сейчас есть некто Кравчук. "Кто это?", - спрашивал я. "Ну, конечно, не такой, как Ельцин, - отвечали они мне, - но тоже ничего".
Я провёл исторические аналогии и почувствовал, что всё происходит совершенно по тому же подлому сценарию, когда соратники по великому Политбюро ЦК КПСС снимали общими усилиями Хрущёва и отправили отдыхать того на пенсию. В ссылку, в общем-то.
Но времена, эх, наступили совершенно другие, и нами совсем недавно уже был избран первый президент РСФСР- Борис Ельцин. Удивительно, но в тот момент вся надежда была именно на него. Честно говоря, я думал, что в тот неспокойный момент его пристрелят, как мешающегося под ногами, пса, но тогда, по-любому, предполагал я, начнётся гражданская война. Просчитывая все возможные варианты, сильно про себя матерился, поскольку мы были очень далеко от нашей сибирской родины - Алтая, и добраться домой, в случае плохого стечения обстоятельств происходящего в Москве, нам было бы очень и очень непросто. Более того - непонятно как вообще. А перспектива зависнуть на юге Украины во время гражданской войны меня совершенно не прельщала. Да и денег с собой было не так уж и много.
Я пошёл один на берег моря, которого я не видел никогда в жизни, и посмотрел в его бескрайнюю и бездонную даль. О! - великая мощь моря и бесконечная даль неба! Эх, лепота!.. Полюбовавшись невиданной картиной, я вернулся и сказал Светлане: "Пойдём поплаваем на катамаране, я нашёл его, вон там стоит". Света кивнула, надела купальник, я плавки, мы пошли на побережье и, общими усилиями, затащили водный велосипед, стоявший почему-то несколько вдали от берега, в воду и поплыли, честно говоря, чёрт знает куда. Плыли часа два. Я, блин, забыл взять с собой сигареты и спички. Великое черноморское неизвестное небо разливалось над нами и напоминало приключенческие юношеские книги Жюля Верна и Джека Лондона. Мы медленно плыли и ничего совершенно не менялось. Вокруг нас только плавало большое количество водорослей. Но в определённый момент нашего вояжа гребной винт запутался в этих водорослях и больше совершенно не захотел вращаться. Как я ни нажимал со всей силы на педали - они вращаться не хотели. Что поделать - я спрыгнул с катамарана, ожидая, что я буду в этом случае плавать, но почему-то встал по грудь на дно. Вот тебе и море. Мы проплыли километров пять, может больше, но заплыли не в море, а в какой-то непонятный совершенно мелководный лиман. Долго я, без всяческих приспособлений, срывал с винта намотавшиеся водоросли, снял их таки, развернул водный велосипед и мы поплыли назад. Возле берега винт пришлось чистить ещё один раз.
Я прошёлся вдоль обозримого побережья. На пляже лежали редкие отдыхающие, а других катамаранов не было абсолютно. Не было совершенно никого похожих и на спасателей. Вот тебе и зона отдыха. Мол или коса, как его, между лиманом и настоящим морем был не широкий- всего метров 200. Вернулся к Светлане и сказал ей:"Других катамаранов нет вообще, если хочешь поплавать вот на этом нашем в настоящем море - давай, потащили". Эта чёртова, мать её, драндулетина весила, надо заметить, очень изрядно, но для моря позже, как оказалось, она была совершенно маленькой игрушкой. Я нёс водный велосипед спереди и представлял себя древним римлянином. Мне так кажется сейчас. Скорее всего просто нёс и матюгался. Светлана несла наше плавсредство сзади. С превеликим трудом. И, возможно, представляла себя древнеримской рабыней. Скорее всего она тоже матюгалась. Но про себя. Делали перекуры раза три, но наконец дотащили до воды с другой стороны мола. Ох-хо-хо! Я вам скажу! Отдохнули мы некоторое время, я сходил за куревом, кивнули друг другу, и, достаточно удовлетворённо, поплыли, героически, в открытое Чёрное море. Вперед! Банзай!
Тот, кто первый раз приезжал в советское время на большое море, возможно, поймёт меня. Тишь, такая, да благодать, бархатный сезон. Август. Спокойствие. Бережное солнышко. Волны почти такие же, как на Иссык-Куле. Красота. Даже, можно сказать - красотища!..Но...В Москве происходили сплошные мутные дела и совершенно не понятно было кто победит. Ельцин орал с танка у парламента. БМП в полный рост давили протестующих и горели, закиданные бутылками с коктейлем Молотова. Мы про это ещё не знали, но в душе, честно говоря, присутствовал какой-то страх. Это сущая правда. Казалось - неужто придёт всем, стране - большой кирдык, поскольку отцы страны сейчас передерутся, а американцы-гады никогда, ведь, не дремлют. Тогда шла большая холодная война, которая, впрочем, надо смотреть правде в лицо, началась и идёт снова и сейчас. Ничего, на самом деле, весёлого.
Чёрное море приняло нас распростёртыми объятиями, и я, обманувшись его гостеприимной дружественностью и бескрайним великолепным мирным простором, сам не знаю почему, полушутя, сказал Светлане:"Ну, что - сплаваем в Турцию?!"... "А поплыли!!" - был, запросто, её ответ...
Турция, Турция... Я много раз после этого, да и сейчас думаю - чего это меня тогда, да и Светлану, понесло в эту заморскую страну на непонятном маленьком водном велосипеде? Доплыть, конечно же, было совершенно не возможно чисто физически даже при самом благополучном стечении обстоятельств. Чёрное море убило бы нас и съело даже не поперхнувшись. Даже не заметив нас. И никто бы не узнал, где мы нашли своё последнее пристанище.
Мне тогда только исполнилось 20 лет, Светлане - 22. Два студента. Я окончил третий курс истфака университета, Светлана второй ГИТИСа. Ума, к сожалению, ещё не было у обоих.
Волны, когда мы отплыли подальше от берега, были, уже, хорошие такие, мощные, они качали катамаран и я чувствовал их силу. Плыли мы долго, не оборачиваясь назад, а когда я всё же обернулся - берег уже был достаточно далеко, и люди, находящиеся на нём, казались совершенными мурашами. Море впереди было огромное и бескрайнее, я почувствовал его бесконечную силу и величие, а себя начал постепенно ощущать почти что никем, по сравнению с ним. Мы слаженно давили на педали, но небо как-то незаметно стало меняться - оно становилось более серьёзным, и уже, как бы это сказать... - не мирным. Ветер подул какой-то совершенно другой... Он подул нам прямо в лицо.
Я понял, что игры с морем закончились и сказал Светлане: "Слушай, что-то мне не нравится, давай ка поплыли назад", и, не дожидаясь ответа, развернул катамаран и направил его в обратную сторону. Волны становились мощнее. "Гребём быстрее", - громче сказал я и изо всех сил начал нажимать на педали. Мы плыли по морю, волны постепенно увеличивались и нам приходилось переваливать через их не большие ещё гребни. Но Чёрное море всё менялось и менялось... Оно уже стало совсем не мирным. И нас начало бросать по, набиравшим ещё большую силу, волнам. Ветер, дувший теперь в спину, блин, постоянно усиливался. Я посмотрел на Свету и увидел её совершенно "круглые", превращающиеся в испуганные, глаза. "Греби, не бойся, только не останавливайся!" - сказал я ей и мы давили на педали нашего водного велосипеда изо всех наших имевшихся сил.
Катамаран сильно качало, но всё же медленно, но верно мы шли к суше. И почти дошли. Но самые большие проблемы начались уже возле берега. Ветер снова усилился, волны стали ещё выше, я переваливал и переваливал наше судёнышко через их гребни, но нисколько не приближался к берегу. Коварные волны бились о берег, шли навстречу и отбрасывали нас назад в море. Ноги устали очень. Я вновь и вновь направлял катамаран тевтонской "свиньёй" вперёд, но у меня ничего, ничего, чёрт возьми, не получалось. Раз за разом. Тогда я стал буквально орать: "Светка, только греби, не останавливайся, я разберусь!!!". Непонятно почему, но я вспомнил, (прямо какое-то наитие Господне!) как убегал император Российской Империи Александр II от террориста-народовольца Соловьёва, когда тот героически шмалял в него из крупнокалиберного револьвера прямо на Дворцовой площади перед Зимним дворцом во время вечерней прогулки самодержца. Тогда император неожиданно побежал от террориста зигзагами, по-военному. Соловьёв расстрелял в него весь барабан, в двух местах пробил царскую шинель, но даже не ранил свою цель - Александра II Освободителя. Народоволец был схвачен, никого не сдал и был быстренько повешен.
Я понял, как мне обмануть море, снова закричал, "Светка, только греби, я вывезу!", и, изо всех последних сил работая ногами, повёл наш маленький дредноут к берегу зигзагами. Катамаран, зараза, кренился, когда мы спускались вниз, а вершины волн приходилось проходить достаточно экстримально, падая снова вниз, но другого выхода не было. Перевалив волну, я поворачивал руль в противоположную сторону и шёл на следующую волну под острым углом. Мне казалось, что эти чёртовы волны, идущие на нас, никогда, заразы, не закончатся. Но берег был уже совсем рядом. И таким способом, каким-то чудом, мы к пляжу, на котором давно уже никого не было, всё таки приплыли. Сил не оставалось совершенно никаких. Мы спрыгнули в воду, глубина была где-то по пояс, и я, зверски рыча, вытащил, поднявшийся на волне катамаран, как можно дальше, насколько смог, на берег и рухнул рядом с ним на песок. Повернув голову направо, увидел, что отрубившаяся сестра лежит на берегу также, как и я. Живая. Слава тебе, Господи!..
Мы лежали на берегу долго. Песок был мокрый и почему-то холодный. А на море начался реальный, никогда ранее мною не виданный, шторм.