Иногда она улыбается. Это случается, когда свет погашен и она не может видеть мое лицо в темноте. Она думает, что я сплю, ведь я никогда не жалуюсь на бессонницу. Тогда она встает с постели и крадется к окну. Но она никогда не смотрит в окно, она садится на корточки, спиной к нему и смотрит на меня, словно может разглядеть мое лицо в глубине комнаты. Но она не может, я уверен. Иначе, почему бы она улыбалась?
ТЕНЬ ДЕВУШКИ (Современная японская проза)
Кошмарные сны все еще преследуют меня по ночам, особенно в те ночи, когда ущербная луна скрывается за облаками. Но ужас больше не имеет прежней неограниченной власти надо мной: я знаю имя твое, проклятый город, я знаю имя твое!
ДЕТИ ДРЯХЛОЙ ЛУНЫ (Мистика, ужасы)
На город мягко и незаметно опустился летний вечер. Солнце скрылось за домами, а те, в свою очередь, окутались темно-синей дымкой; начали зажигаться фонари, машины исчезли с улиц, люди неспешно гуляли по тротуарам - весь город, казалось, вздохнул облегченно, когда дневная жара сменилась вечерним предвкушением ночной прохлады.
Я вышел из школы, оставив позади шумно галдящую толпу одногруппников, торопящихся разбежаться по домам, и громко окликающих друг друга.
Вечерняя смена уже заканчивалась, на квартире меня никто не ждал, так что можно неторопясь побродить по городу, наблюдая за тем, как вокруг кипит жизнь, ощущая себя неким сторонним наблюдателем, глядящим на всё вокруг издалека, оценивая и анализируя увиденное...
Не то чтобы я был в штыках с группой, скорее наоборот, к тому же я был старостой, да и просто лидером группы, старше всех, как минимум на 4 года. Я не дружил ни с кем, но был дружен со всеми. Группа, как и всякий коллектив, была разбита на группки и фракции, в точности отображая фразу: "Девчонки, против кого дружите?". Да и было там нас, пацанов, всего двое. Я относился ко всем одинаково хорошо и так же хорошо все относились и ко мне. Но близких отношений у меня не было ни с кем в группе. Как и в городе. Меня это вполне устраивало, мне хорошо быть одному, ни от кого не зависеть, делать что захочется, как захочется и когда.
Днем я подрабатывал в небольшом фотоателье в центре города, вечером ходил в вечернюю художественную школу. Жилье снимал неподалеку от автовокзала, потому передачи из дому нести приходилось недалеко. Передачи всегда делались по принципу: много и за раз. То есть 3-4 сумки, каждая неподъемная из-за банок с закатками. Так, что потихоньку, по 2 сумки короткими перебежками по 10-20 метров я минут за 20 добирался до квартиры, которая находилась в 5 минутах ходьбы. Трамвайная и троллейбусные остановки также были рядом, так что в любую точку города я легко мог добраться максимум минут за 40 или час. Что было весьма удобно, поскольку школа находилась на другом конце города.
Вечер был прекрасен. Я не сентиментален, но остановился, едва выйдя из здания школы. Воздух был чист - эти улицы не слишком обременены машинами даже днем, не говоря уж о вечере, всё-таки не центр, где постоянные пробки давно уже стали привычным делом. Видимость была пока хорошей, но вот-вот совсем стемнеет и теплые сумерки сменятся темнотой.
Я стоял, раздумывая, какой дорогой сегодня отправиться домой: можно было пойти через центр, наблюдая за тем, что творится за стеклами ярко-освещенных витрин, слушая отголоски разговоров, песен, смеха, доносящиеся из открытых кафе, распахнутых дверей ресторанов и окон квартир. А можно было пойти тихими улочками жилых кварталов, пересекая скверы и бульвары, встречая родителей, гуляющих с детьми, либо собачников, выгуливающих своих любимцев с не меньшей заботой, чем у родителей по отношению к своим чадам.
Внезапно вдали я услышал странный не то шум, не то гул. Окна домов стали поспешно захлопываться, машины полностью исчезли с улиц, и лишь вдалеке завыли быстро приближающиеся сирены. Мамаши с детьми в охапку кинулись по домам и вскоре на улице не осталось никого. Никого, кроме меня и толпы, выходящей из нашей старушки-школы и соседнего ПТУ, где занятия заканчивались одновременно с нашими.
Впереди раздался звон трамвая, который приближался по улице странными рывками. Окна его оставались темными, он то двигался вперед, то застывал. Создавалось впечатление, что он раздумывает двигаться ли ему вообще. Подъехав поближе, он остановился и замер, словно хищник перед прыжком. Замерло и всё вокруг. Из-за угла вынырнули машины милиции и микроавтобусы с затененными стеклами.
Они мгновенно перегородили все улицы ровными шеренгами, прикрываясь пластиковыми щитами, сжимая в руках черные дубинки. В мегафон начали декламировать стандартные фразы о том, что всё в порядке и под контролем и просьба сохранять спокойствие. Не думаю, что этим они хоть кого-то успокоили. Из пары грузовиков начали выгружать ящики в половину человеческого роста. "Сюда, ребята!" - подозвал нас человек в черной форме из ближайшего к нам отряда, стоя у распахнутой двери какого-то небольшого двухэтажного здания неподалеку. Там располагался не то офис, не то склад - вспомнил я. Стоявшие рядом девушки и ребята метнулись в открытую дверь, я рысцой побежал вслед за ними, хотя предпочел бы кинуться подальше от этого трамвая, а не сидеть в здании неподалеку. Но я видел, что с противоположной стороны улицы такую же группку молодежи из техникума заслоны людей с сомкнутыми щитами не пропустили, а направили обратно в здание ПТУ. К двери я подбежал последним и в нерешительности остановился, не желая заходить. "Давай, давай, заходи, не дрейфь!" - весело сказал мне зазывала, улыбаясь. Его голубые глаза, однако, оставались холодными и смотрели словно сквозь меня. Я машинально поёжился, чувствуя пробежавших по рукам мурашек, передернул плечами и прошел внутрь. В помещении вдоль стены стоял ряд людей в форме, всех подростков загнали в тупик, закрытый решетчатой дверью. "Ну? Пошел, чего встал?!" - с этим криком меня пихнули в их сторону. Я потянул на себя пронзительно взвизгнувшую дверь и прошел к остальным. Они стояли молча, с испугом глядя на людей в форме. Некоторые девчонки плакали, тушь стекала по их щекам щупальцами страха. В толпе я узнал всего нескольких человек, остальные, похоже, были из училища.
Подозвавший нас человек вошел в здание и уверенным шагом направился к нам. "Значит, так, ребята! Вам немного не повезло и сейчас мы вас познакомим с нашими зверушками!" - говорил он рубленными фразами, словно его слова шагали маршем. По его знаку в здание стали заносить привезенные ящики, я насчитал 3 штуки. В грузовиках было примерно по 5 штук, значит, такое знакомство предстояло не только нам, но и остальным группам, попавшим в оцепление. В ящиках что-то шуршало и скреблось. С одного из них сдернули брезент и под ним обнаружилась прочная клетка из сваренных вместе стальных прутьев. Внутри сидела и тяжелым взглядом исподлобья смотрела на нас кавказская овчарка громадных размеров. В породах собак, как и в марках автомобилей я разбираюсь слабо, но эта порода мне чем-то очень понравилась, наряду с ротвейлерами, а потому и запомнилась. К её ошейнику пристегнули карабин с цепью прямо сквозь решетку. Она и ухом не повела. На наших глазах один из принесших клетку достал из специального футляра на поясе шприц и сделал собаке укол в шею, с трудом пробравшись длинной иголкой сквозь густой мех. Собака вздрогнула, шерсть поднялась дыбом, её глаза налились кровью, а из горла, словно из жерла вулкана, донесся глухой рык. Тут клетку открыли и она кинулась к нам. Солдат с трудом удерживал собаку на цепи. Она со злобой кидалась на дверь, ограждающую нас от неё. От толчков дверь пыталась распахнуться и мне приходилось её придерживать, хватаясь то одной, то другой рукой, отдергивая её в тот самый момент, когда собака пыталась укусить меня за руку.
Собак я перестал вообще бояться лет с 12-13, точно и не припомню, защищая сестру от двух немецких догов, которые напали на нас по дороге в школу, выскочив из неприкрытой калитки тогдашнего председателя колхоза. Да и до того, я как-то пришел домой, к ужасу мамы, весь измазанный в грязи. На её вопросы я ответил, что шел домой и на меня накинулась свора из 6-7 собак, а я начал с ними разговаривать и они меня всего измазали, ластясь ко мне, и вставая на задние лапы.
Эта собака была большой, просто огромной, но страха и сейчас я не ощущал. Было опасение за сохранность моих рук, такая и голову откусит легко, не то что руку или там пальцы.
Толпа детей (сейчас они все выглядели маленькими и испуганными) стояла, оцепенев от страха, мне никто не решался помочь. Наконец собаку оттащили и стали удерживать в стороне сразу два дюжих молодца. Говоривший снова подошел к нам: "Так вот. Сейчас мы вас будем по одному отпускать. И даже дадим фору секунд в двадцать, а потом отпустим нашу собачку. Нам надо кое-что проверить, а вы нам в этом поможете. Через час собачка уснет, так что если вы столько продержитесь, то вам очень повезло и вы будете абсолютно свободны. А если кто не успеет... Все спишут на маньяка, сбежавшего сегодня из психушки и угнавшего трамвай. Ну-с, кто же первый?" - он взглянул на меня. Тут же один из солдат подскочил к двери и вытянул меня из толпы. Подталкивая и обзывая, меня подвели к двери в дальней части помещения. "Свободен!" И получив прощальный пинок ниже спины, я вылетел наружу. Я стоял на площадке, ступеньки с которой вели вниз, в маленький дворик, выход на улицу был огражден трехметровой сеткой, приваренной к раме из труб. В заборе была калитка, запертая на замок. "Ловушка!" - мелькнуло в голове: "Жаль, что на паркур я так и не пошел, сейчас бы это пригодилось". С этими мыслями я прыгнул на сетку прямо с площадки, ухватившись руками за верхнюю трубу. Благо дворик внизу был небольшим, места только и хватало, что на пару полиэтиленовых мешков с мусором, да на пятачок асфальта в 4 кв.м. Тут я услышал торжествующий рык и скрежет когтей по цементному полу. Спустили собаку практически сразу, не дав обещанной форы. Забравшись на верхушку забора, я перекинул ногу на другую сторону, приготовившись прыгать, но увидел, что со стороны улицы ко мне несутся еще две собаки с окровавленными мордами. Это были уже не кавказцы, но я таких пород не знал. Да и не до того было. Подбежав к забору, они уселись на задние лапы и уставились на меня бешенными ярко-желтыми глазами. В этот момент из здания выскочила первая собака и в два прыжка оказалась у забора, но не стала ждать, как те две, а начала прыгать вверх. С первого же прыжка, она едва не схватила меня за ногу, которую я тут же поджал, пытаясь избежать клыков собаки. Она снова начала прыгать, стараясь вцепиться в меня. Моё сердце учащенно билось в груди. Я встал на четвереньки, с трудом балансируя на трубе и пытаясь врезать собаке по морде ногой. Один раз мне это удалось, но удар получился слабым, слишком далеко она была, вдобавок я чуть не потерял из-за этого равновесие. Неожиданно она перестала прыгать, уселась и уставилась на меня. Я взглянул на неё, в её наполненные злобой и ненавистью глаза и ощутил, что вокруг быстро темнеет. Подняв голову, я увидел стаю не то летучих мышей, не то каких-то других похожих кошмарных созданий. Они кружили вокруг меня, не стараясь прикоснуться, вцепиться зубами или когтями маленьких и сильных лап, но полностью закрывая обзор. Рядом со мной глухо щелкнули огромные зубы. Это уже начали прыгать собаки с другой стороны забора. В ушах гремела набатом кровь в такт сердцу, которое билось все быстрей и быстрей. Я почувствовал, что мне становится по-настоящему страшно. Ужас начал сковывать движения. Так меня легко стащат вниз, и я даже не смогу увидеть откуда прыгнет собака.
Внезапно стук сердца достиг своего апогея, казалось оно вот-вот взорвется, но тут я проснулся у себя в постели, весь в холодном поту, и сердце бешено стучалось в ребра, напоминая о приснившемся кошмаре.
"Фууух - всего лишь сон!" - подумал я с облегчением. Сердце начало успокаиваться. Но в памяти всплыли остальные подростки, сидящие взаперти перед ухмыляющимися солдатами и ожидающие страшного крика с улицы, означающего, что пора выпускать следующую жертву. Ну что ж, как там это называется? Техника управления сном? Слышал я о таких штуках, только мельком. Но по своему опыту знаю, если только проснулся, и еще не стряхнул дремоту, то можно снова вернуться в тот же сон. Конечно, получалось такое не всегда (а жаль, некоторые сны были весьма даже ничего, особенно с девочками), но почему бы и не попробовать? Я улегся поудобнее и закрыл глаза, практически сразу очутившись на заборе, окруженный стаей хлопающих своими черными крыльями летучих мышей-нетопырей. "Исчезните!" - подумал я и мыши растворились мелкими клочьями тьмы. Собаки сидели внизу и смотрели на меня. В их движениях больше не было уверенности и беспощадности. Лишь ненависть ко всему живому всё так же горела в их желтых, почти человеческих, глазах. "Умрите!". Сверху начали падать зеленые лучи, поражая собак и мгновенно превращая их в лужицы, курящиеся дымком непереносимого жара. Ну что ж, не этого я ожидал, но и это не худший способ. Некоторые лучи упали прямо на здание, оттуда донеслись быстро смолкшие крики боли и ужаса. Солдаты - я понятливо кивнул. Из здания начали выбегать подростки, начали карабкаться на забор и разбегаться по домам. Ночное небо продолжали зеленью пронзать лучи света, настигая наших обидчиков.
Успокоенный и довольный, я позволил этому сну и миру померкнуть, а затем и вовсе исчезнуть, и нырнул в благодатную тьму без сновидений, чтобы проспать уже до самого утра.