Аннотация: Порой ощущение истинной красоты приходит в совершенно неожиданных моментах жизни. Нужно только разглядеть...
Сколько я себя помню, вокруг всегда были цветы. В каждом углу нашего большого дома стояли разнообразные вазы, благоухающее великолепие в которых обновлялось дважды в неделю, после концертов мамы. Моя дорогая мама, воздушная, легкая, ты была настоящим украшением этого мира. И цветы, как ничто лучше, дополняли твой образ прима-балерины Мариинского театра. Помню, какие огромные охапки после концертов выносили кучер с дворником из кареты. Ты же, провальсировав по гостиной, стараясь как можно меньше касаться бренной земли, скрывалась в будуаре. Своего отца я не знал. На мои расспросы ты звонко смеялась и нежно целовала меня в лоб. В конце концов я перестал приставать к тебе.
Когда я немного подрос, мне был выделен небольшой уголок в саду, где я вместе с няней пытался выращивать свои первые цветы. В те времена меня постигло горькое разочарование, которое, впрочем, мне на многое раскрыло глаза. Я раньше и не задумывался, что цветы, как и всё на свете, имеют свой срок жизни. И когда я однажды утром обнаружил опавшие лепестки у своей первой лилии, то был безутешен. Еще вчера она меня восхищала своим нежно-розовым оттенком, а сегодня стоит понуро, как нищенка, цепляясь за остатки былой красоты. Свою следующую лилию я срезал, не дожидаясь увядания, и - о, чудо,- красота её раскрылась совершенно в другом свете. Краски стали ярче, ствол горделиво распрямился, словно пытаясь напоследок поразить мир своим совершенством. Эта жертвенная, трагическая красота покорила меня.
Со временем цветов с концертов в доме становилось всё меньше и меньше, и мне приходилось возмещать недостаток из своей оранжереи. Я смотрел на тебя, мама, и видел, что время и над твоей неземной красотой имеет свою власть. Воздушная фигура стала более тяжелой, белизна кожи на щеках стала расцвечиваться нездоровым румянцем. Однажды я увидел в приоткрытую дверь будуара, как ты плакала, уткнувшись в подушку. Ты, счастливая в своем совершенстве, как и все смертные, можешь грустить? Няня по секрету рассказала, что в театре с тобой не продлили контракт на будущий сезон в качестве прима-балерины. Предложили роль в общей труппе. Я засмеялся, потому, как не мог представить, что мама согласиться нырнуть с небес в общее болото.
Однажды ты вернулась под вечер, отпустив карету. Опустилась на землю, ощутив всю её тяжесть. Я вбежал в твою комнату, когда услышал крики гувернантки. Ты лежала на кровати, устремив невидящий взгляд в потолок. Из руки выпал флакончик с, как сказали позже, цианистым калием. Мама, ты была совершенна, как вовремя срезанный цветок. Смерть заострила черты лица, вернув благородную белизну кожи, эффектно оттененную твоими темными волосами. Я стоял в оцепенении, пораженный красотой, от всей души благодаря тебя за этот невероятный подарок. О, слепцы, что не оценили твоей жертвы на алтаре совершенства, вы выгнали меня из комнаты. Нет, пожалуйста, я не успел в полной мере насладиться мгновением, вобрать его в себя. И теперь неутоленная жажда прекрасного стучит у меня в голове, сжигая изнутри. Нужно вернуть момент, вернуть, вернуть...