Аннотация: Рассказ - призер фэнтезийного конкурса форума МФ, тема "Свобода". Эту книгу писали 15 веков 40 человек и... один ворон.
Узник и ворон
В камере сидели двое: один был с крыльями, другой без. Один по обыкновению щурил глаза, водя гусиным пером по бумаге, второй же спокойно наблюдал из своей клетки, как появляются черные закорючки. Поначалу он пытался склевывать их, но монах ругался, да и клюв пачкался так, что приходилось подолгу тереть его о прутья клетки, поэтому ворон решил оставить грязных червячков в покое. Шаткий мир восстановился: крылатый не садился на топчан человека, а тот не лез в клетку ворона.
Оставался еще выбор пищи, но тут было всё просто. С момента появления в камере человека хмурый тюремщик приносил в дополнение к двум мискам с водой и зерном третью: в ней бывала то перемолотая кашица, а то истекал соком кусок плохо прожаренного мяса. Ворон не сомневался - люди наконец-то решили разнообразить его питание, правда, по своей глупости не всегда угадывали пристрастия. Мясо он склевывал сразу, а вот мутную жижу оставлял соседу. Тот не возражал - увлеченный письмом, бросал в рот не глядя, что в руку попадет, причем частенько съедал под шумок даже зерно.
Крылатый распознал в узнике монаха в самом начале. Да и кем еще быть этому бородатому чудовищу в грязной власянице? Ворон повидал раньше таких предостаточно - с фанатичным блеском в глазах они распевали перед идолищами песни, а иногда на радость окрестным падальщикам жгли на кострах иноверцев. Если тело обгорало несильно - мясо получалось великолепным.
Впрочем, этот отличался от собратьев. С утра до вечера корпел над своим талмудом и писал, писал, писал... Ворон сообразил, зачем монаху каракульки: с их помощью человек мог рассказать другим что угодно. В камеру несколько раз приходил хозяин замка и читал написанное узником. Иногда хвалил, но чаще ругал. Вот и сегодня монах вновь что-то напортачил в своих закорюках - господин схватил его за бороду и ткнул лицом в талмуд.
- Дурья башка, да кто же поверит, что этот твой маг превратил всю воду в вино?! Ну бочку, ну две, но не всё же озеро?!
- Но господин мой, этот человек всемогущ! - воскликнул узник.
Хозяин побагровел и так дернул того за бороду, что выдрал клок. Монах вскрикнул и спрятался за столом. Потрясая пучком волос, господин процедил:
- Твой колдун может пробавляться мелкими чудесами, дабы удивлять простаков, но всемогущим делать его не моги. Кто будет сопереживать такому? Кому интересен подобный герой? Люди должны верить ему, идти за ним, а там мы вложим в его уста нужные слова. Сделай так, чтобы он изрядно помучился на пути к цели, пусть страдает - лучше безвинно. Иначе я заставлю страдать тебя! Ты понял?
- Да, господин, - потупился монах.
- Я замыслил великое дело, мы должны изменить природу человека к его же пользе, помнишь, что говорил я тебе?
- Да, господин.
- Не разочаровывай меня!
Хозяин замка повернулся, взгляд его зацепился за клетку с вороном.
- А этот что тут делает?
- Так как же, господин, - зачастил тюремщик. - Птицу обнаружили в жилище казненного малефика. Главный ловчий приказал убить ворону, а дознаватель запретил.
- Почему?
- Говорит, птица могла заразиться магией и обрести какие-то способности, поэтому надо сначала проверить, какие. Вдруг пригодятся? Вот здесь и держим.
- И что?
- И ничего. Почти месяц сидит, зараза, зерно жрет, но колдовать не хочет.
- Ничего, пусть посидит еще. Всё компания нашему летописцу.
Хозяин хмыкнул и вышел из камеры. Ворон возмущенно щелкнул клювом. Кар, эти идиоты даже не смогли определить его пол! А еще они зачем-то убили Кенни - человека, у которого ворон жил припеваючи три года. Названный малефиком всегда до отвала кормил его мясом, а иногда давал особые корешки и заставлял ночью каркать на кладбище. После этого из могил частенько вылезали недавно упокоенные, и, когда некромант заканчивал с ними, всегда разрешал ворону выклевать мертвецам глаза. А еще он частенько играл с крылатым другом в карты.
Сначала ворон никак не мог понять правила, но постепенно разобрался, втянулся и со временем даже сообразил, как еще в колоде можно поменять картинки, чтобы обеспечить наилучший расклад. Вот была потеха наблюдать за малефиком, когда его обыгрывала в покер собственная ручная птица! Впрочем, ворон редко пользовался своим даром - иначе какой интерес?
Хозяин замка вновь посетил камеру через пять дней, всё это время монах напряженно работал, истратив на свою писанину две банки невкусных чернил. Ворон приоткрыл дверцу клетки и уставился на соседа, гадая: получит ли тот сегодня взбучку? Господин взял талмуд, зашуршали страницы.
- То есть ты считаешь, что если человек будет свободным, это и есть для него высшее счастье? - спросил хозяин, закончив чтение.
Монах кивнул, боясь поднять взгляд. Господин прошелся по камере и ткнул пальцем в клетку.
- И вот эта божья тварь тоже будет радоваться воле?
Узник вновь кивнул, опустив голову еще ниже. Ворон в подробностях рассмотрел кольцо на пальце хозяина замка и клюнул, чтобы определить: золото или нет? Тот отдернул руку.
- Ууу, ворона ободранная! Сейчас же прикажу выкинуть тебя на улицу и посмотрим, как тебе понравиться клевать под дождем всякую падаль, вместо того чтобы сидеть в сухой, теплой клетке и насыщаться отборным зерном!
"Не такое уж оно и отборное", - подумал ворон, но на всякий случай отодвинулся и дверцу захлопнул.
- Вот! Видишь?! Тупая птица и то соображает! - навис господин над монахом. - А ты? Вспомни, откуда я тебя вытащил! Бродил по пустыне в компании таких же оборванцев, подыхал от голода и жажды. Плохо тебе сейчас? А чего тогда сбежать хотел? Пойми, дурья башка, не будет простой люд счастлив, дай ты ему хоть десять свобод! Человек раб по своей природе, продастся за миску похлебки, а ты предлагаешь ему возвыситься над земным и стать вровень с богом. Тьфу!
- У людей должен быть выбор, - глухо сказал монах.
- А он есть. Или влачить жалкое существование в грязи, или усердно трудиться под руководством избранного.
- Такого как вы?
- Точно! Пойми, не для меня мы пишем эту книгу. Таких, как я - единицы, мы сами знаем, куда нам идти и что делать. Осталось только направить в нужное русло остальных. Мы пастухи, а это наше стадо. Мы заботимся о нем, выводим на пастбище, бережем от волков и требуем взамен только покорности, так нет же! Всегда находятся те, кто расшатывает лодку. Человек должен любить и бояться одновременно, должен верить, что если будет жить по закону, ему многократно воздастся...
- Когда? После смерти? - усмехнулся монах.
- Да хоть бы и так! Мы сто раз это обсуждали, ты ведь соглашался со мной, что на тебя нашло? А может, ты просто устал? Хочешь отдохнуть? Устроим. Я приду завтра.
Вместе с ужином тюремщик принес две бутылки. Окинул тщедушную фигуру монаха оценивающим взглядом и выставил на стол одну. Тот долго смотрел на неё, не обращая внимания на ворона, который клевал из тарелки распаренную кашу с бараниной, а потом махнул рукой и отхлебнул прямо из горлышка. Вскоре бутыль опустела.
Таким монаха ворон еще не видел. Захлебываясь слезами, тот рассказывал историю своей жизни, винил во всех бедах злых людей и ругал хозяина замка за то, что не отпускает к семье и друзьям.
- Понимаешь, я ведь написал целую книгу о своём народе, а этот прочитал и говорит: "Изложение хорошее, но логика хромает". Представляешь?
Ворон на всякий случай кивнул. Монах прожевал мясной кус и продолжил:
- Вот. А потом давай мне объяснять, как надо. И ведь убедил! Я загорелся идеей, начал писать, а потом чувствую - не то. Не будет человек счастлив без свободы! Мы учим его покорности, говорим "раб божий", а ведь любой может возвыситься и стать господином! Ну, или почти любой.
Монах потряс пустую бутылку и задумчиво пожевал губами.
- Не смогу я написать, как он того хочет. Совесть не позволит. Сдохну здесь.
Он уткнулся в топчан и зарыдал. Огарок свечи пыхнул огоньком, ниточка дыма потянулась к зарешеченному окну. Постепенно плечи узника перестали трястись, он всхлипнул в последний раз и уснул, дыша ровно и свободно - как спит человек с чистой совестью. Ворон задумался.
Вспомнилась жизнь у некроманта, жердочка над камином, жареные ящерицы, которые так здорово хрустели в клюве. Был ли он тогда счастлив? Пожалуй, да. А свободен? Кар, конечно! Мог в любой момент лететь, куда глаза глядят, но зачем? Ему жилось сытно и совсем не хотелось покидать уютное жилище в обмен на промозглое утро где-нибудь на заднем дворе таверны, куда повар вываливает объедки и протухший суп. Если быть совсем честным, в камере тоже жить неплохо, прав хозяин замка, вот только здесь... скучно.
Ворон порхнул к окну и вцепился в прутья решетки, наблюдая, как серебрит луна поросший деревьями склон. Возможно, свобода нужна для того, чтобы жить в полную силу, пусть и не всегда сытно, зато интересно? Если ему в камере скучно, то человеку и подавно хоть волком вой. Ворон подумал, что понимает страдания монаха. Не перешагнет тот через себя, не напишет книгу так, как надо хозяину замка, а значит - останется гнить здесь. Как бы ему помочь?
Ворон спрыгнул и уставился на талмуд. В каком порядке выстроить закорючки, чтобы понравилось господину? Писать ворон не умел, да еще попробуй управиться с этим пером! Задачка... а что, если попробовать, как с картами? Представить книгу колодой и наколдовать правильный расклад? Кар! Хуже точно не будет.
...Утро началось с бряцанья ключей. Ворон открыл один глаз, посмотрел на вошедшего в камеру хозяина замка и вновь погрузился в сон - сил он накануне потратил немало, всё-таки толстенная книга не очень походила на колоду игральных карт. Вновь разбудило восклицание господина. Тот листал талмуд и приговаривал:
- Так-так. Тут у нас предательство, распятие, страдания - замечательно! Ага, вместо десяти свобод - десять заповедей. Интересно. Не укради, не убий, чти господина своего, хм, а это вообще шедевр! - восхитился хозяин и, повернувшись к тюремщику, продекламировал: - Если тебя ударили по левой щеке - подставь правую. Каково?!
Монах сидел на топчане и переводил взгляд с одного гостя на другого. Глаза узника лихорадочно блестели.
- Это что же, я вчера написал?
- Ну не ворон же! - хохотнул господин. - Смотрю, отдых пошел тебе на пользу.
- Народ не будет следовать таким заповедям, - пробормотал монах.
- Еще как будет, если поверит! Немного подправить, кое-что изменить и готово. Не беспокойся, этим я займусь лично, главное ты уже сделал. Молодец! Как и обещал, отпускаю тебя домой с наградой - тридцать монет серебром. Возможно, какое-нибудь желание напоследок?
Монах затравленно огляделся и уставился на ворона. Глаза узника прояснились.
- Отпусти тогда и этого.
- Ворону? Да забирай на здоровье, похоже, колдовать эта птица так и не научилась, - хозяин захлопнул книгу и, подмигнув на прощание, вышел весьма довольный собой.
- Клетку возьмёте? - спросил тюремщик.
- Пожалуй, - кивнул монах.
Денек выдался на загляденье. Вчерашний дождь умыл брусчатую мостовую, воздух дышал свежестью, а за городом пах травами. Солнце купалось в реке. Остановившись на мосту, монах сел на широкие перила и встряхнул клетку.
- Провел всех, да? Колдовать ты всё-таки умеешь.
Ворон два раза щелкнул клювом, что на языке человеческих жестов означало пожатие плечами. Он никогда не скрывал своих способностей, просто случая проявить себя не выпадало.
- Я поплакался, тебе стало меня жалко, ты волшбой изменил книгу и вот - мы на свободе. Правильно? - продолжил обличающую речь монах. - Я еще в камере всё понял, поэтому и освободил тебя, долг платежом красен. Вот только думал ли ты, что произойдет с миром, когда такая книга увидит свет? Э-эх...
Монах открыл дверцу и поник, невидяще глядя на воду. Ворон бочком, бочком выбрался из клетки и вспорхнул на ближайшее дерево. Кар, пронесло! В один момент ему показалось, что монах просто столкнет клетку в воду и тут уж не поможет никакая магия. И чего он так расстроился? Они на свободе, вскоре встретит семью, друзей - всё как и хотел. Напишет много книг, проживет счастливую жизнь. Чего ещё надо? Ах да! Талмуд, полный божественных откровений, и внимающий ему мир. Кар, ну это совсем просто, вот уж о чём не стоит беспокоиться совершенно. Ворон спорхнул с ветки и полетел обживать подходящую таверну.