Аннотация: Мне кажется, что это почти не фантастика. Или уже не фантастика
Поселок
Не успели. Скорее всего из-за того что замялся Селедкин. Тощеногий очкарик должен был резать проволоку второго оцепления и, судя по всему, облажался, теоретик хренов. Или это Егор Корявый опоздал с отключением электричества? Хотя, как он мог-то? Он же не из этих, не из вышек. Наш мужик: на заводе работал слесарем. Руки откуда надо растут, и голова херней лишней не забита.
Впрочем, какая разница кто виноват? Ясно только одно - не успели. Патруль на Патриоте показался у ограждения точно по графику и выхватил фарами скрюченную фигуру Селедкина. Зашуршал песок под застывшими шинами; машина чуть вильнула влево, и тут же затарахтели выстрелы.
Селедкина срезали первой же очередью. Очкарика отбросило от ограды на несколько метров, но шакалов охраны эта победа не успокоила.
- Твою ж Арабеллу, Блад! - культурно выразился Пират. Он солдатом-срочником вжался в свежевспаханную землю рядом со мною. Ноги вместе, руки узким упором. Глаза безумные.
- Твою ж Арабеллу... - повторил он.
За нашими спинами завыли "ревуны", поднимая охрану первого оцепления и закрывая нам дорогу обратно. Все, братцы, приплыли.
- За мной, - я извернулся змеей и пополз вперед. Там, в Поселке, у нас шанс еще был. Позади верная смерть. Лаз наш найдут быстро, и церемониться, если сунемся, не станут. Светопреставление над забором сразу выявило "слепую зону" и по счастью она черной, зловещей аркой приютилась метрах в ста левее от прорезанной Селедкиным дыры. На месте охраны я бы избегал подобных темных пятен. Но я, к сожалению, не на их месте.
Меня ожгла лукавая мысль: а если собак пустят? Ежкина медь!
Я припустил в темпе, настолько, насколько позволяли армейские навыки движения "по-пластунски". За мною сопели остальные. Все, кроме Анатолия Владимировича. Но я на него и не рассчитывал. Делать мне больше нечего, кроме как всяких интеллигентишек упрашивать и следить за ними. Команда "газы" дана для всех, Блад. Знал ведь, на что идет. Не маленький.
Хотя я никак не ожидал, что охрана начнет стрелять без предупреждения. Раньше всегда расходились полюбовно, без шума и пыли. Если вдруг и ловили кого из наших, так завсегда можно было отделаться небольшой по новым меркам денежкой.
А сегодня как с цепи сорвались. Комиссия у них была, что ли?
За мною сопели Машка, Пират и Сева Якушев - все люди надежные, с опытом. С ними прорвемся. А Анатолия и Селедкина я сразу брать не хотел. Тоже мне, Достоевские. Твари дрожащие, но правА имеющие. Но ведь все равно с нами, с "быдлом обыкновенным", за оцепление лазают.
- Сдавайтесь и выходите с поднятыми руками! - протрещал мегафон охраны. По полю заметались прожекторы, пока, наконец, не выхватили Анатолия Владимировича. Тот, трагично одинокий в пятне белого света, с трудом поднялся на ноги, стянул с седой головы видавшую виды лыжную шапочку с синим помпоном и затравленно огляделся.
- Стой на месте! Руки на виду держи, сука! - менее официально прорычал мегафон. Сквозь дыру в заборе к Владимировичу ринулось две крупные фигуры. В касках, с автоматами. Все как в кино.
Из глубины Поселка завыли собаки. Все, вот теперь уж точно приехали.
У забора мы оказались быстрее, чем я думал. Страх делает чудеса с человеческим организмом. Первой ко второму кордону "пришла" Маша. Что бы там ни говорили разные умники - а скрытый резерв в бабском теле куда как объемнее, чем у мужиков. Вон как чесанула. Даром что среди наших я один в армии служил. А она студентка. Училась в университете профсоюзов. Туда, правда, папики своих деточек сливают, по моему скромному разумению, но Машка не такая оказалась. Машка у нас с понятиями.
И с клещами-кусачками, что сейчас гораздо важнее.
Пока студентка резала проволоку (Егор все-таки отключил подведенный к ограде ток), я еще раз посмотрел в сторону Анатолия. Того уже волокли по полю дюжие охранники, а у нашего пролома в первом оцеплении вовсю плясали огни фонарей.
- Готово! - шепнула Машка и резво скользнула в прорезанную дыру. Мы успели. Пока охрана суетилась в месте нашего прорыва, пока бежали по черному полю церберы из внешнего оцепления - мы успели!
Ближайший коттедж высился шагах в двадцати от нас. Приземистое двухэтажное здание из финского бруса. Я ткнул в него рукой и тихо прошипел товарищам:
- Бегом!
Добрались до бревенчатого сруба за считанные секунды. Метнулись за стену, отгораживаясь избой от места прорыва. Свет в домике не горел, и это оказалось как нельзя кстати.
- Жми! - прошептал я Якушеву. Тот хмыкнул. Даже в темноте августовской ночи я увидел, как он с подозрением прищурился, и мне пришлось повторить:
- Жми, я сказал!
Сева полез за пазуху, все еще не сводя с меня цепкого взгляда. Неужели он не понимает, что экономить сейчас уже нечего? Что Селедкин уже лезет в котел к чертям и больше не будет гундеть в общем лагере о человеколюбии и духовном богатстве. Вон, его обогатили уже свинцом до полного удовлетворения.
- Жми, - поддержала меня Машка. Молодец деваха, соображает. Якушев вытащил, наконец, дистанционник, откинул пластиковую, поцарапанную крышку с кнопки, глянул на меня еще раз и, зажмурившись, нажал.
Трах-тарах!
Бахнуло так, что где-то в Поселке заорала сигнализация автомобиля. Зарево и брызги фейерверков из взорвавшегося китайского "скутера", который мы припарковали неподалеку от ворот, изначально должны были отвлечь охрану от коттеджей. Но сейчас мне нужен был шум, чтобы скрыть звон разбитого стекла.
- Вперед! - я отряхнул с куртки осколки и подсадил Машку. - Открой дверь! Пират - следы!
- Арабеллу твою...- печально выдохнул Пират, и истерично захлопал ладонями по карманам в поисках баллончика с аэрозолем. Вот ведь идиот! Господи, сейчас собаки на нас и выйдут!
- Дуй к забору, кретин! А то сюда дойдут по следам и все, приехали!
- Блад, - испуганно и обреченно сказал Пират, но, прижимаясь к земле, поспешил к месту нашего прорыва. Сам виноват. Нужно было еще там подумать о следах и собаках. Заранее ведь оговаривали!
Смерть Селедкина выбила из колеи всю команду. Никто не ожидал такого расклада. И если раньше через кордон пробирались без сучка без задоринки - то теперь совершали ошибку за ошибкой.
Лязгнул засов, мы с Севой тихо поднялись на крыльцо, вслушиваясь в рев сирен и лай собак. Улыбающаяся Машка появилась на пороге:
- Где Пират?
Я посмотрел в сторону забора как раз в тот момент, когда нашего неудачливого разведчика вырвал из темноты свет прожектора. Жилистый Пират дернулся было в сторону дома, но быстро одумался и с диким воплем побежал прочь вдоль забора, уводя за собой преследователей. За ним черными стрелами промелькнули хрипящие от ярости собаки. Взревели моторами промчавшиеся квадрациклы охраны. Спустя несколько секунд звонко и коротко выругался автомат.
Больше не стреляли.
Мы переглянулись.
- Они совсем ох....ли! - прошипел Сева. - Вконец уже! Совсем стыд и страх потеряли, чертовы ублюдки!
С улицы затарахтели возвращающиеся квадрациклы. Прожектор лизнул стену коттеджа, свет пробежался по стене за нашими спинами и сразу же завизжали тормоза.
Ну да, Блад твою Арабеллу... Разбитое стекло.
- Выходите с поднятыми руками! - немедленно заорали на улице. В окно ударило несколько лучей света.
Машка испуганно вцепилась мне в плечо, и я плотно сжал зубы, чтобы не выпустить наружу болезненное шипение. Что делать-то? Анатоля они, вроде бы, стрелять не стали. Может быть, сдаться, может быть обойдется, а?
- Внимание. Вы находитесь на частной территории. Немедленно сложите оружие и выходите из дома с поднятыми руками, иначе, согласно закону о частной собственности, мы откроем огонь на поражение, - вмешался более уверенный и спокойный голос. Сам начальник охраны пожаловал? Я сразу его узнал. Николай Москалев. Он из наших был. Из деревни соседней, а потом продался, все тайные тропы сдал местной администрации и тем купил место в Поселке.
Гнида такая.
В комнате неожиданно зажегся свет. Я дернулся было к двери, но застыл, уставившись в холодные "глаза" двустволки. Молодой мужчина в белом, пушистом халате и в смешном колпаке на голове держал нас, чужаков, на прицеле. На лице хозяина дома царило сонное изумление. Он открыл рот, чтобы поднять тревогу, но тут столкнулся взглядом с нашей черноокой Машкой и заколебался. В его глазах появился нехороший масляный блеск.
Машка у нас красавица.
- Внимание. Вы находитесь на частной территории. Немедленно сложите оружие... - вновь завел свою шарманку мегафон.
- Сидеть тихо, - одними губами цыкнул нам мужчина. Он, наконец, оторвал взгляд от девушки и подошел к разбитому окну. Под его шлепанцами захрустели осколки:
- Коля! Не стреляй! Это я! Что случилось?- благоразумно заорал он перед тем как высунуться наружу. Свинцом мужчину не нашпиговали, а значит услышали.
- Что случилось, Коля? - повторил хозяин дома. Он прикрыл ладонью глаза, защищаясь от света, и закинул винтовку за плечо:
- Кто мне стекло разбил?! Брэки что ли заходили?
- В доме у тебя все в порядке? - недоверчиво спросил Москалев. Степан обернулся, посмотрел на нас, посмотрел на осколки стекла и брезгливо поморщился:
- Сейчас посмотрю, Коля. Но вроде бы только стекло разбили. Может вы их того... спугнули?
Он сделал вид, что все тщательно проверил и вернулся в комнату. У меня так затекли ноги, что я привалился спиной к холодильнику и осторожно, медленно, одну за другой их вытянул. Машка нервно переводила взгляд с меня на хозяина дома, а Сева вжался в угол и вцепился побледневшими пальцами в черенок от швабры. Где только взял?
- Да вроде бы чисто, Коля.
- Хорошо. Будь осторожнее. Запрись! Мы четверых взяли, но я уверен, что еще где-то шарятся эти подонки.
Степан отошел от окна и указал нам на дверь в соседнюю комнату, а затем отобрал у Севы швабру и принялся мести осколки. Мы почти на корточках добрались до двери и скользнули внутрь. Тут окон не было. На стенах красовались шикарные гобелены с видами лесов, а в углу игриво горел настоящий камин. Напротив выключенного телевизора покоился разложенный диван. В углу торчала вешалка в виде африканского божка, а рядом с ним красовался единственный в комнате стул с высокой спинкой. Я решил расположиться прямо на мягком, пушистом ковре.
Жил Степа все-таки небогато. Но при этом он жил в Поселке, отчего никак не мог быть человеком бедным.
- Вы очень рискуете, уважаемые, - следом за нами в комнату вошел Степан. Он поставил ружье в угол и остановился рядом с диваном, уперев руки в боки.
Мы молчали. Наверное, стоило его отблагодарить, но я не мог разомкнуть плотно сжатые челюсти. Я завидовал ему. Завидовал этому молодому щенку, которому и тридцати не было. Потому что он жил в Поселке. Потому что Егора, Пирата и двух очкариков нет в живых - а он есть.
Но он спас нам жизнь. И сейчас весь лучился высокомерным и снисходительным светом спасителя.
- Спасибо большое, - Маша всегда была добрее нас. - Вы нас выручили.
- Все под Богом ходим, - улыбнулся ей Степан. Он что, еще и зарится на наших баб?! Машка была девкой видной и неглупой к тому же. Но нашей. Не Поселковой шлюхой!
- Только кому-то местечко потеплее досталось, да? - прохрипел Сева. Хозяин дома недоуменно посмотрел на него, а затем вдруг взъярился:
- А нечего срать!
Я окинул комнату как бы случайным взором. Степан уже отошел от ружья на приличное расстояние. Если я сейчас осторожно смещусь влево...
- Ведь все засрали! Все! Я восемь лет назад сюда заселился. Тогда еще Глубокое открытым было. И на Лисий Мыс свободная дорога вела, - зло говорил Степан. - Пока и его мусором не закидали. Оттуда три грузовика вывезли, когда Иван Старопятный землю выкупил. И ведь за гроши выкупил, потому что помойка уже была, а не берег. Туристы, б..я! Вон, на Звездочку езжайте.
Еще чуть влево... Про Звездочку это он хорошо сказал. Мы называем его озером Крыс, потому что там берега просто кишат хвостатыми тварями. Но зато там государственный заповедник и открытый доступ до сих пор сохранился. А в прошлом году Стас-Рыбак там даже рыбу видел, обрадовался, старый дурак, сетку свою достал потрепанную, любимую и одной темной ночью отправился ловить. Все говорил о том, что за свежую ушицу жизнь отдаст. Вот его и застрелили боевики рыбнадзора, едва он на воду вышел.
- А что, я, что ли срал? - взбеленился Сева. Еще чуть влево...
- Да все вы кричите "я не срал". Но кто-то же загадил все! Кто же? Ведь как доступ прикрыли - чистота и порядок стали. Рыба опять же появилась. Раки!
- Я не срал! - уперто повторил Сева. - И на рыбу твою мне насрать!
Еще влево...
- Тогда хрен ли вы сюда приперлись сегодня? Это частная территория! Частная! Закрытая! А вы ведь все равно лезете, бунтари сраные. В прошлом году охрану перебили, и северный берег электроудочкой выжгли. Кто выжег? Мы?
- А даже если и мы, то что? Это же вы ото всех отгородились. Землю всю разворовали по берегам, проезды позакрывали. Я бы и сам на поплавок с радостью посмотрел! - заорал Якушев. - Да только частная это теперь территория! Тут теперь пулями угощают легко и без вопросов. А я ведь пацаном тут рыбачил! Отец мой рыбачил. А теперь вы пришли! Порядки свои навели. Законы продавили! Людей за рыбу стреляете!
Шаг и ружье оказалось у меня. Сева, заговаривавший зубы Степану, тут же бросился к нему, но тот все просчитал в одну секунду. Ловко ушел от удара, вскинул пистолет и сначала выстрелил в меня, а затем и в Якушева. Я успел лишь клацнуть разряженным оружием, понять, что эта сволочь нас всех надула и почувствовать, как огненная пчела вонзилась мне в живот. Кишки мгновенно залило напалмом. Кожа почему-то онемела.
- Я хотела на рассвет посмотреть. Просто посмотреть на рассвет, - зарыдала Машка. - В настоящем лесу!
Я упал на пол, зажимая рукой жуткую рану в животе, и с трудом сглотнул. Мне никак не удавалось сфокусировать взгляд на лице Степана. Глаза закатывались сами собой, но я боролся. Я не хотел уходить.
Почему-то именно сейчас мне вспомнился Селедкин и то, как он рассуждал о человеческой натуре, пока Сева и Пират отгоняли от стоянки крыс. До ближайшей помойки было больше чем триста метров, но даже тут серые твари не давали спокойно заснуть и постоянно норовили залезть в палатки.
Селедкин говорил, что мы сами во всем виноваты. Что Поселок последний оплот чистоты в наших краях. Что наше нежелание думать о будущем и довело нас до такой жизни. Что если бы у него был шанс, то он непременно бы переехал жить в это элитное поселение у озера. Продал бы "трешку" в городе, бросил бы работу - и переехал. Вот только поздно, сокрушался он. Нет мест, расстраивался он. Даже прислугу местные жильцы не набирают. Я в тот момент возился с генератором, чтобы подключить освежитель воздуха и ультразвуковой "пугач" от крыс, и хотел набить ему морду.
Сейчас Селедкин думал бы иначе. Сейчас бы он о гуманизме и чувстве вины не рассуждал.
Моя голова глухо стукнулась о деревянный пол, и тут вдруг наступила неожиданная четкость во взоре. Но теперь я никак не мог отвести взгляда от красивого, но заплаканного лица Машки. Степан тем временем убедился, что я не представляю опасности, и присел рядом с ней. С растерянным видом он успокаивающе погладил ее по длинным, шелковистым волосам, и девушка охотно зарылась носом в его широкое плечо.
Перед тем, как меня накрыла тьма, я увидел, как Машка осторожно выбросила из кармана конденсаторы для нашей электроудочки, хитро мне подмигнула и с коротким вздохом поплотнее прижалась к Степану.
И почему-то мне показалось, что она шла сюда не за рыбой.