Шелковистая паутина ночного сумрака нежно обнимала землю. Широкий язык - последнее напоминание оставшихся позади гор - глубоко вдавался в бескрайнее поле тундры.
Он сидел на мшистом валуне, глаза прикрыты, нос же хищно раздуваясь ловит первые, ещё такие робкие запахи весны. Нежные, чуткие пальцы музыканта слегка подрагивают в такт дуновениям ласкового ветерка. Хрупкая фигура молодого человека выдавала в нем городского жителя, даже интеллигента в третьем поколении. Широкий размах плеч напоминал о хорошей наследственности, а лицо... лицо совсем недавно потерявшее очарование детской припухлости - первой морщиной, резкими контурами скул, четко очерченным римским носом, заставляло вспомнить отдаленную эпоху революции. Ожидание, решимость, желание победить читались в ясных глазах, на мгновение приоткрывшихся навстречу ещё даже не светлеющего востока.
Первый, самый нежный и почти неощутимый мазок акварели увлажнил лист. Совсем на грани зрения размотанными клубками проявились облака, окрасились - даже ещё не розовым - румянцем веселящегося на прогулке малыша. Прямо над равниной свинцовым замком обозначилась высокая гора, грозящая дождем. Свет оживил всё вокруг: в черноте жмущихся к земле деревьев проступила зелень, темное небо отступало во всю ширь перед задором синевы - кавалерией светло голубой молодости.
Длинные пальцы все быстрее направляли движения кисти, цвета все насыщенней - вот багрово красный тяжелой поступью занял позиции на горизонте. Туча заснежилась поверху, серебрянными бликами заиграла по земле. Юноша почти ухвативший оттенок упустил его. Заря как игривая кошка подпустив поближе грациозно отпрыгнула, поменяла окраску: чуть оранжевого, но нет - уже желтеет в неуловимой точке, переходя в бирюзу.
Короткий ёжик белокурых волос взмок от напряжения, в глазах восторг, страсть, огонек гения, высокомерия. Движения молниеносны и точны, но заря неуловима, нарочито медленно захватила небо, наполнила расплавленным золотом каждую впадинку, залюбовалась отражением в застывшей озерной глади, замерла... Юноша не дыша, за гранью рассудка, на одних только чувствах поймал, усилил цвет, углубил фон.
Заря почувствовав всю важность пошла величаво, оперевшись об руку Художника.
Наверное где нибудь в глубине измерений существует мир в котором этот прелестный нарцисс - а может просто две зари любуясь и перешептываясь друг с другом, победно проплывают не обращая внимания на существа, копошащиеся внизу.
Наверное.
На земле роль зари не такова.
Художник следуя изгибам её тела широкими взмахами заполнил лист, замер ожидая чего то. Уже совсем не шаловливая девчонка, но умудренная, зрелая женщина - заря тоже приостановилась.
Ослепительный, сияющий краешек солнца мощным усилием приподнялся над равниной. Художник одним движением закончил работу и откинулся, улыбкой творца оценивая картину.
- Я создал мир - печально прошептали губы. Юноша вгляделся в небо и видимо поняв нечто очень важное весело рассмеялся.
- Заря! Мы с тобой позвали солнце!
Та уже далеко за спиной благодарно рассыпалась колокольчиками птичьего щебетания в ответ. Сын - солнце ласково погладил бледную, обветренную кожу Художника и вобрал в себя сущий мир.