Дон Хуан Марьяно медленно волочился за лошадью. Его каурая кобылка еле-еле переплетала своими рыжими ножками. Путники немного притомились. Да и было с чего: только за один день они прошли около ста километров и ни разу не остановились, чтобы отдохнуть, что-нибудь перекусить или хотя бы попить водички. Некогда было, время прижимало. Возвращаясь из далёких странствий, целью которых был поиск вдохновения и ярких красок жизни, Дон Марьяно и Каурка, так звали лошадь, торопились принять участие в тендере. Заявку свою они отправили давным-давно, а чтобы время зря не терять и не грызть ногти от скуки и нервов, они решили немного попутешествовать. Правда, отправиться в путь решил сам Дон Марьяно единолично, ведь его Каурка не умела ни говорить, ни принимать решений, только кивала в знак согласия, а в знак несогласия брыкалась, но очень редко.
Негаданно нежданно им преградили путь несколько женщин в платьях-колокольчиках бледно-сиреневого цвета. Судя по тому, как они вели себя, резво притоптывая на месте, резко жестикулируя и что-то оживленно болтая, им, по всей вероятности, что-то нужно было от Дона Марьяно. Если бы он знал их родной язык, то, разумеется, смог бы понять их намерения. А так, ему приходилось лишь догадываться о причинах, побудивших женщин заблокировать ему дорогу. "Мне почему-то кажется, - подумал Дон Марьяно, -что женщинам нужна помощь, их платья лишены дизайнерского подхода. А увидев меня, одетого по последнему крику, писку и шёпоту моды эти бедняжки вообразили, что я их спаситель. Ну, хорошо, помогу им."
-Хэлоу, дамы! - вежливо обратился к незнакомкам Дон Марьяно, то и дело поправляя непослушные русые локоны, которые ветер старался задуть ему прямо в рот. - Скажите, какого совета вы от меня ждёте и что именно вы хотите, чтобы я раскритиковал?
Надо сказать, Дон Марьяно не ошибся с выбором наречия, именно на него смогли перейти женщины в странных платьях, чтобы коммуницировать с ним.
- Уважаемый путешественник! - торжественно произнесла одна из дам. - Мы вовсе не нуждаемся в ваших советах, напротив, хотим вам дать свой. Будьте так любезны, ни при каких обстоятельствах, ни за какие деньги не появляйтесь на людях в том виде, в котором вы сейчас находитесь.
- Что за глупые шутки? - возмутился Дон Марьяно. - Да вас всех нужно в печку бросить за такие слова. Но лучше, конечно, наказать не вас, а ваших родителей.
- Послушайте, путник, - ответила одна из женщин. - Мы вам дали совет абсолютно бесплатно и только из добрых к вам побуждений. А в нашем городке законом положено за такие вот проделки наказывать, причём очень, скажу я вам, очень строго.
- Странные у вас порядки, - сказал Дон Марьяно. - Ну что же, ведите меня к своему городскому управителю, я хочу воочию убедиться, что в этом совершенном мире, обрамленном прекраснейшим голубым небосводом и украшенном яркой звездой, еще встречаются такие глупые законы.
Город, в который женщины привели чудаковатого гостя, назывался Сан-Виола. И управительницей в нём была Лилианна Литера. Законы в том городе и вправду были очень странными, но ничуть не страннее, чем в каком-либо другом в этой местности. Лилианна Литера из всех видов искусства предпочтительнее всего относилась к литературе. По её мнению, именно слово должно передавать все краски жизни. А вот декоративно-прикладное искусство она воспринимала очень прохладно, даже введено было уголовное наказание за попытку разрисовать какой-нибудь предмет. Правда, в тюрьму в Сан -Виоле никого не сажали, да и телесными наказаниями здесь не занимались, просто каждому провинившемуся отрезали волосы под корень, никто в этом городе не вправе был самолично остричь себе косы, кроме как по приговору Высшего Суда.
Идя на приём к управительнице Лилианне, Дон Марьяно одел свой самый нарядный костюм. Вишневого цвета брюки были усыпаны драгоценными самоцветами и разрисованы ромашками с желтыми лепестками, внутри каждой красовался какой-нибудь камешек. Двубортный пиджак светло-салатового цвета сзади и спереди украшали многочисленные ордена и медали за дизайнерские заслуги.
-Здравствуйте, дорогой гость, - поздоровалась с ним Лилианна Литера. - Что привело вас в наши края? Кто вы такой и чем занимаетесь? - спросила она.
- Уважаемая Лилианна, - начал Дон Марьяно, - я дизайнер винных бочек. Ежегодно я принимаю участие в тендере за право расписывать винные бочки государственного предприятия и всегда выигрываю это состязание. Вы ведь знаете, что только лучшим из лучших предоставляется возможность творить за казенный счет, но, разумеется, я плачу откаты. В той стране, из которой я прибыл, все предметы разукрашены. Но у нас также разрешено заниматься и написанием различных произведений. У нас неолиберальные порядки и всё, что я увидел здесь, мне представляется какой-то дикостью. Ваш мир такой серый и тусклый, хоть люди и носят здесь одежду всех оттенков фиолетового цвета.
- Это неслыханная дерзость критиковать наши порядки, - возмутилась Лилианна Литера.- Я бы могла наказать вас сию же минуту и приказать отрезать вам волосы, но вы не являетесь моим подданным, а, значит, на вас и не распространяется мой гнев. Поэтом всё, что я могу сделать -это выслать вас из страны. Но вы меня очень сильно разозлили своим поступком, а раз так, то я повелеваю вам взять с собой в свою страну одну женщину. Она не раз попадалась за запрещенным в нашем городе занятием - раскрашивала то платья, то стены, то мебель. Стричь мы её не стригли, уж больно у неё волосы хороши, такие золотистые, воздушные и блестящие. Но она портит мне здесь политическую ситуацию, ведь её упёртость очень заразительна. Несколько человек уже последовало её примеру, они нарисовали цветочки у себя на кухонном столе. Так что забирайте с собой нашу Индигу и отправляйтесь поскорей с глаз моих долой!
Делать нечего, Дон Марьяно, понурив голову, ушёл из этого странного города, но в придачу с собой забрал и Индигу.
Через несколько дней странствий путники приблизились к родным местам Дона Марьяно. Внезапно лошадь Каурка стала какой-то капризной, она то и дело металась из стороны в сторону. Причиной такого удивительного поведения кобылки послужило землетрясение магнитудой семь ноль. К счастью, город, в котором жил Дона Марьяно, от этого страдать не стал, ведь землетрясения и всякого рода разрушения были для него привычным делом. Люди жили своей обычной жизнью, отовсюду доносились призывные звуки рекламы, приглашающие на открытие какой-то новой выставки картин, на показ мод или на концерт новоиспеченной звезды.
- Ах, как здесь всё просто замечательно! - радостно воскликнула Индига, впервые увидев этот удивительный город. - Но у вас столько преступников! Полгорода ходит с короткой стрижкой.
-Бедная девочка, - произнёс в ответ Дон Марьяно, - у нас разрешено стричься кто как хочет и одеваться кто во что горазд.
Это было истинной правдой, в городе Лас -Либерос не запрещалось практически ничего, разумеется, в пределах разумного, но эти границы каждый проставлял для себя сам, поэтому судебные разбирательства были привычным делом для каждого местного жителя, а профессия адвоката - одной из самых востребованных.
Перво-наперво Дон Марьяно решил немного принарядить свою спутницу, чтобы она не так выделялась из толпы, не привлекала к себе лишнего внимания и не портила своим видом настроение горожан с высокими эстетическими идеалами. Он тут же отправился к своему лучшему другу, дизайнеру самой модной одежды Дону Филгейцу, с просьбой придумать для его Индиги какой-то образ, и в соответствии с ним облечь девушку в изысканное платье.
Долго пришлось помучиться Дону Филгейцу, прежде чем ему удалось разглядеть в Индиге личность. Гладко причесанная, с волосами, заплетенными в две косы, одетая в платье-колокольчик цвета аметиста, девушка не вызывала в душе мастера никаких волнений. Вначале, вглядываясь в её внешность, Дон Филгейц чуть было не уснул, он начал то и дело зевать, дремать стоя, и готов был рухнуть на пол в объятия Морфея. Но тут его взгляд остановился на игривом завитке волос цвета спелой пшеницы, который прятался за маленьким ушком Индиги.
-Милая, а ну-ка расплети свои косы, я хочу посмотреть на твои волосы, - попросил Дон Марьяно.
Девушка послушно расплела косички и перед дизайнером предстала совершенно другая женщина. Не медля ни секунды, Дон Марьяно схватил в руки карандаш и тут же принялся рисовать эскизы моделей платья, туфелек, шляпки, сумочки для Индиги. Девушка стояла сбоку и молча наблюдала за творчеством дизайнера. Она не была посвящена в мир моды, но всё, что появлялось на листке бумаги, ей казалось неправильным. В своих мыслях она всё рисовала иначе, по-другому, по-своему. Индига долго сдерживала себя, чтобы не наговорить глупостей, но когда художник приступил к рисованию обуви, Индига не выдержала и сказала:
-Дон Филгейц, а нельзя ли каблук сделать повыше и немного его подогнуть под ступню?
- Ах, это замечательная идея, и как я сразу не догадался это сделать?! - воскликнул дизайнер.
- У вас сложился интересный творческий дуэт,- заметил Дон Марьяно. Зайдя в гости к Дону Филгейцу, он увидел, в каком приподнятом настроении его подопечная и как счастлив его друг.- Я всю дорогу думал, куда бы мне пристроить Индигу, а тут решение проблемы нашлось само собой.
-И вправду, Индига, давай работать вместе, - предложил Дон Филгейц.
Бедная девушка не помнила себя от счастья. В новой стране у неё будет интересная работа, именно та, о которой она всю жизнь мечтала. И никто не посмеет её осудить.
Индига с огромным рвением приступила к своим новым обязанностям. Полёт фантазии то и дело приходилось слегка сдерживать, чтобы он не вышел в открытый космос и не затерялся где-нибудь в бескрайних просторах галактики. Модели, придуманные Индигой, поражали всех своей легкостью, вычурностью, витиеватостью. Вскоре она со своими коллекциями одежды стала завсегдатаем на сезонных показах мод. Глядя на неё со стороны, можно было подумать, что Индига самый счастливый человек на земле. Но на самом деле это было не так, на душе у неё было неспокойно, её постоянно что-то угнетало.
-Девочка моя, - как-то обратился к ней Дон Филгейц, - я вижу, что ты постоянно о чём-то думаешь, вечно грустишь. Тебе что-то здесь не нравится?
-Что вы, как вы могли такое подумать?! - воскликнула Индига. - Мне ваш мир кажется настоящей сказкой, я так счастлива, что судьба занесла меня в ваши края. Но мне не дают покоя воспоминания прежних лет. Иногда какие-то события из прошлого настолько меня донимают, что я места себе не нахожу.
И Индига рассказала свою историю:
"Мне было восемнадцать лет, когда я впервые увидела иностранца. В моём родном городе Сан-Виола существует суровая контрольно-пропускная система, которая препятствует тому, чтобы кто-нибудь чужой смог пробраться к нам. Такая политика оправдывает себя, ведь, как правило, лазутчики и шпионы тайно проникают в наш город только, чтобы нам навредить. Помню, солнце медленно катилось к горизонту, я сидела у окна, пила зеленый час со вкусом манго и любовалась природой. Но тут я заметила, что-то темное мелькнуло в моем саду. Стало страшно, но лишь на минуту, вскоре любопытство одолело меня, и я выбежала во двор. Возле малинового куста стоял небывалой красоты юноша, он поедал ягоды и воровато оглядывался по сторонам. По одежде я сразу определила, что он неместный.
- Кто вы такой? - спросила я. - Вы находитесь в частных владениях и едите частную собственность. Я сейчас же позвоню в полицию.
- Прошу вас, не делайте этого, - взмолился чужестранец. - Я убежал из своей страны, опасаясь тамошних блюстителей порядка, вовсе не для того, чтобы попасть в руки ваших палачей.
Моё сердце дрогнуло, кто же мог отказать человеку в помощи.
- Я прибыл сюда из далекого города Атлетика, - продолжал юноша.- В самом большом почёте у нас спорт, мы с ранних лет и до поздней старости занимаемся физическими упражнениями. Но существует один обычай. Пред тем как жениться, претенденты на руку какой-то прекрасной дамы соревнуются между собой. Чемпион, разумеется, получает в награду невесту. А вот всех, кто проиграл, сбрасывают с самой высокой скалы, чтобы в жителях нашего города не угас дух соперничества, а также, чтобы воздать хвалу его Величеству Спорту.
- Какой дикий обычай, - сочувственно ответила я. - У нас тоже перед свадьбой устраивают конкурс, только литературный, но проигравшим всего лишь отрезают волосы и запрещают думать о женщинах до конца жизни. Да, всё-таки Сан-Виола самый гуманный город в мире.
Я, если честно, не знала, что мне делать с этим незваным гостем. Оставить его дома - это означало подвергнуть опасности не только себя, но и всю свою семью. Ведь за такой проступок у нас людей строго наказывали. Но ведь юноша был не шпионом, а просто международным преступником. Я знала, что согласно Конвенции международного совета, физические лица, скрывающиеся от правосудия на территории других стран, подлежат незамедлительной выдаче, разумеется, если они не совершали политических преступлений. И тут меня осенила мысль:
- Послушайте, вы должны явиться к нашей управительнице Лилианне Литере и сказать, что вы прибыли в нашу страну, потому что не согласны с внутренним курсом вашего родного города Атлетика, и с внешнеполитическим также. Для убедительности вам следует придумать какую-то небольшую комедию из жизни вашего общества. Если вы сумеете произвести на управительницу благоприятное впечатление, то вы получите статус беженца и сможете остаться у нас жить.
- Спасибо за помощь, но я не смогу ею воспользоваться, ведь я не умею ни читать, ни писать, а сочинять и подавно.
Входа у меня не было никакого, и мне пришлось просить его покинуть мою территорию. Не успел юноша выйти за калитку, как его тут же заметил полицейский патруль. Парня схватили и увезли в Главное полицейское управление. Позже я узнала, что его таки выдали властям города Атлетика. Дальнейшая его участь мне неизвестна. Но я тешу себя мыслью, что он остался жив. Я надеюсь, что с ним все хорошо, но надежда такая слабенькая."
-Да печальный рассказ, - сказал Дон Филгейц, внимательно слушавший воспоминания Индиги.
- Я хочу открыть вам, Дон Филгейц, одну тайну. Только обещайте, что никому её не расскажите, -попросила Индига.
- Хорошо, я обещаю, а если я нарушу клятву данную тебе, то обязуюсь всю оставшуюся жизнь одеваться только в наряды собственного изготовления.
-Дело в том, что я влюблена. В Дона Марьяно. Но я боялась ему признаться в этом, чтобы не навлечь на него какую-то беду, вдруг и в вашем городе существует предсвадебная жестокая традиция.
-Ах, друг мой, - ответил Дон Филгейц. - В нашем городе существует самый что ни на есть безжалостный обычай, способный довести до смерти любого человека. Обычным людям он не причиняет никакого вреда, страдают только влюбленные. И то не все. У нас модно не разделять с влюблённым в тебя существом его чувства, а безответная любовь - это самая горькая насмешка судьбы.
-Вы хотите сказать, что Дон Марьяно меня не любит?!- воскликнула Индига, удивленная заявлением своего друга.
- Я в этом уверен, несчастная моя девочка. Но я помогу тебе справиться с той болью, которую ты сейчас испытываешь. Существует один заговор, мы его называем Модным заговором. Он помогает избавиться от несчастной любви. Итак, тебе нужно рано утром выйти в чистое поле, еще до восхода солнца, и произнести слова: Как только Солнце взойдёт, моя безответная любовь пройдёт! Помоги мне Мать-Заря!
-Неужели это поможет? - неуверенно спросила Индига.
-Должно, по идее, сработать, - ответил Дон Филгейц. -Но если тебя не отпустит, то придётся положить тебя в больницу и сделать лоботомию.
-Вы знаете, я более чем уверена, что ваш заговор сумеет меня исцелить от роковой страсти в один приём, и мне больше не нужна будет помощь по этому вопросу, - сказала Индига.
-Вот и славненько! - радостно воскликнул Дон Филгейц. Великий художник, а по совместительству и модельер, сам был влюблен в свою талантливую ученицу. И отдавать своё сокровище кому-то другому он не собирался.