Покрасс Геннадий Самуилович : другие произведения.

Сказки дедушки Примуса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  

СОДЕРЖАНИЕ

   Подпольная принцесса
   1.
   Надо лечиться
   2.
   В гостях у Даниила Великого
   3.
   Удивительная весть
   4.
   Приход высоких гостей
   5.
   История, поведанная ракушкой
   6.
   Неурочное затопление
   7.
   Умелец на свободе
   8.
   Ученый похищен
   9.
   Встреча в цирке
   10.
   Еще одна встреча в цирке
   11.
   Исход гномов
   12.
   Чары Принцессы Трилии
   13.
   Карающий рок
   14.
   Прозрение Даниила
   15.
   Прибытие гномов
   16.
   Решение Принцессы
   17.
   Излечение Литконсультанта
   18.
   Послание от гномов
   19.
   Трилия воссоединяется
  
   Одинокий гном
   1.
   Под лестницей
   2.
   Изгнание гнома
   3.
   Стукач за работой
   4.
   Котоненавистники
   5.
   Оружие смеха
   6.
   Ненависть кота
   7.
   В пещере
   8.
   Со своим народом
   9.
   Побег
   10.
   Путь к свету
   11.
   Судьба пленников решена
   12.
   Гипноз
   13
   Семейная жизнь

Подпольная принцесса

"-- Значит так: правдивость в сказке есть,

а вот народности и партийности, нет"

(Из разговора с советским рецензентом)

  
  
   1. Надо лечиться
   Было поздно и лифт не ходил, но Гектору не спалось ни на боку, ни на животе, ни на спине. "Выйду на улицу", -- решил он и, чтобы не передумать, быстро оделся.
   По улицам только что прошли поливальные машины, и пахло пылью, как после дождя. А во дворе было сухо, и вдоль заборов бесшумно бегали кошки. Проведя рукой по лавочке, он сел, запрокинув руки за голову, и посмотрел на небо. Звезды были закрыты тучами. Тревога на душе исчезла, и тут на лицо упали первые дождевые капли. "Брюки старые, -- думал Гектор, -- пусть мочит". Но капли становились крупнее, и одна попала точно в глаз. "Пережду", -- решил он и встал под дерево.
   Дождь шел все чаще, и вода, заглушая стук по крыше, зажурчала из совков водосточных труб. Ствол старого дуба, освещенный дворовым фонарем, был еще сухим, но клеенчатый стук капель по листьям нарастал, и в ложбинках коры стали появляться струйки.
   --Дождь барабанит, дождь барабанит, -- тоскливо сказал Гектор.-- Бараба-бабара, -- начал он ломать язык, собираясь перебежать в подъезд.
   Над самым ухом он услышал тонкий голос: "Бараба-бабара.."
   -- Вот она, бессонница! -- Гектор сник, чувствуя, как жар подступает ко лбу. Он представил себя в больничном халате, среди декламирующих сумасшедших, а кругом решетки и запах уколов...
   -- Бараба-бабара, -- опять раздался голос.
   Гектор вздрогнул, почувствовав тошноту. "Нет, я сам распустился, надо взять себя в руки. Все хорошо! -- Он вздохнул и сказал громко: -- Так! -- Посмотрел на кору: кусок коры был приоткрыт наподобие двери. Слезы жалости к себе подступили к горлу. Он закрыл глаза: - Все это во сне, мне сейчас будет радостно проснуться и осознать, что это забавный бред..."
   -- Любопытно, -- сказал Гектор, чтобы приободриться, но его голос прозвучал глухо и наяву.
   -- Ничего нет любопытного!
   Гектор сквозь сердцебиение расслышал в тонком голосе обиду.
   -- Это дерево -- наше, и его скоро спилят...
   Гектор зажмурился и вдруг вспомнил, что на этом месте будут закладывать фундамент нового дома.
   1
   -- Кто вы? -- прошептал он, не открывая глаз.
   -- Мы -- Гномы, жители подземных вод и древесных корней, -- ответил тот же голос. -- Но почему вы не смотрите на меня?
   Гектор приоткрыл глаза: дверь в стволе была откинута шире и на пороге стоял человек величиной с чайную ложку.
   -- Что со мной происходит? -- смиренно спросил Гектор. -- Я болен?
   -- Что происходит! Вы входите в великую историю Гномов, повторив заклинание "бараба-бабара"... Первый раз мы это слышали от монаха несколько сот лет назад по вашему исчислению, но этого монаха татары сожгли во время набега. Гном горько вздохнул: -- Сожгли... Вон на том месте, где сейчас винно-водочный магазин. -- Он безошибочно показал в сторону ларька. -- Мы ничем не могли помочь... Второй раз заклинание было произнесено недавно, меня вызвал тогда Даниил Великий...
   Гектор не поспевал за рассказом, он тряс головой, пытаясь осмыслить удивительные события:
   -- А за что сожгли монаха? -- Он двумя руками оперся о ствол, закрыл и вновь открыл глаза: Гном не исчезал.
   -- Монах не хотел показывать колодца со святой водой. Вы, говорит, нечестивые, и вода вам эта нужна токмо для надругательства над праведниками...
   "Да, здесь, конечно, был лес, -- соображал Гектор, -- это я читал в каком-то журнале..." И все же, ошеломленно сопротивляясь собственному воображению, он спросил:
   -- А как вас звать?
   -- Гри. А вас?
   -- Гектор.
   -- Очень приятно, прямо-таки восхитительно. -- Гном, угадав его смятение, деликатно смолк. Потом сказал: -- Спрашивайте, Гектор, не стесняйтесь, мне еще не скоро заступать на пост. -- Гри улыбнулся, блеснув крошечными коронками.
   -- Кто такой Даниил Великий? Как вам удается так долго жить? Какое заступление на пост?
   -- Я вас понимаю, -- сказал Гри, кивком поощряя дальнейшие вопросы, но Гектор притих: он представил себя со стороны, промокшим до нитки, разговаривающим ночью с крошечным существом, которое одето в крошечный камзол и увенчано крошечной шляпой, видно из листа, и во рту у крохи в луче света, исходящего из открытого дупла в стволе, поблескивают точечные коронки -- он представил все это, и страх сжал сердце...
   Гектор невидяще смотрел на Гнома, медленно складывая рассказ для истории своей болезни: "Отчетливо видел разумное существо, -- шептал он себе. -- Как вас сейчас, -- добавил Гектор, обращаясь к
   2
   невидимому психиатру. -- Оно дружелюбно вело со мной беседу, стоя у маленькой двери в стволе, на уровне моей головы..." Нет! Это неправдоподобно... Сколько же времени меня будут лечить? А вдруг не вылечат?"
   -- Вопросов больше нету? -- спросил Гри.
   -- Нет, -- едва слышно ответил Гектор.
   -- Тогда начнем по порядку. -- Гри больше не упирался в дверное полукружье отсырелой коры. -- Даниил Великий, -- при этих словах Гри снял шляпу и немного подпрыгнул, пристукнув каблуками -- раздался тонкий звон шпор, почти жужжание, -- это слесарь-водопроводчик жилищной конторы N3.
   При последних словах на Гектора снизошел покой, он вспомнил знакомую полуподвальную контору техника-смотрителя, ощутил тошнотворный запах известки. В конторе всегда стоял крик: то дворники уточняли невидимые границы участков, то слесаря выясняли истину в наследовании пассатижами. В этой боевой обстановке Гектор сам начинал кричать, как среди глухих. Нет, чтобы спокойно сказать, что два дня заливает ванную и, выждав не больше пяти секунд тревожной тишины, добавить: "бутылка будет", или "пузырь за мной", или, в конце концов, "надо сделать", вместо этого он напоминал о коллективной жалобе, о разбирательстве и даже о возможном судебном процессе. А в этом уже была подлая угроза зажать, не дать на лекарство.
   "Только и можете, что кричать на женщину", -- кротко замечала техник-смотритель, а слесаря поддакивали ей, осуждая его невоспитанность. На бутылку, конечно, приходилось давать, но остаток дня от нервотрепки тряслись руки.
   Среди слесарей Гектор припомнил Даню -- Даниила, не просыхающего мастера на все руки...
   -- Даниил Великий, будучи в состоянии среднего опьянения, -- Гри сделал ударение на слове "среднего", а Гектор, насколько помнил Даню, мог говорить об опьянении сильном и похмелье тяжелом, -- соприкоснулись головой со стволом, -- Гном жестом экскурсовода показал на ствол, -- и сказали: "Голова как бараба-бабара..."
   -- Должен заметить, -- сказал Гри с интонацией беспристрастности,-- наш народ знает об их, Даниила Великого, слабости, их любви к алкоголю, и поэтому тем больше ценит их непримиримость к вредителям деревьев... Ни разу они не продали казенный теофос ни налево, ни направо, ни разу не разбавили его больше нормы!.. Простите меня! -- Гном смахнул слезу. -- И мы им, Даниилу Великому, этого не забудем... Сейчас наши ученые работают над созданием такого лекарства, которое, во-первых, -- Гри стал загибать едва различимые Гектором пальцы, -- не требует закуски, во-вторых, -- Гри сделал паузу, чтобы подчеркнуть всю невероятную важность последующего, -- во-вторых, не вызывает головной боли после вчерашнего...
   3
   В глубине ствола раздались звуки колокольчика.
   -- Я должен бежать! -- Гри застегнул верхнюю пуговицу камзола.-- Меня не ищите, я вас найду сам!
   Свет погас, и стало еще темнее. Гектор провел рукой по дереву -- шероховатый ствол был монолитен.
   Взволнованный Гектор поднялся на шестой этаж, вошел в свою комнату, потихоньку притворил дверь, чтобы не потревожить соседку, и зажег свет. В комнате было все по-старому: тот же пропитанный дустом диван, горбатый паркетный пол, пыльное зеркало, вделанное в шкаф...
   И в этом зеркале, что поразило Гектора, появился он сам, без всяких деформаций -- с круглой головой и чуть выпуклыми глазами, с темной щетиной, выступавшей на маленьком подбородке и полноватых щеках; на бледном лбу, как всегда, были видны поперечные морщины. Мокрые брюки прилипли к ногам, одна штанина была выше другой: "Это от того, что я под конец шагнул через две ступеньки". -- С этой мыслью он подошел к смятой постели и, не раздеваясь, лег на живот: "Хорошо, что завтра выходной". -- Он подсунул руки под подушку и сразу заснул.
  
  
  
  
   2. В гостях у Даниила Великого
   Проснулся Гектор легко и радостно. Снял мокрые брюки и высохшую на плечах рубашку. Часы стояли, но он был уверен, что сейчас еще утро -- весь день впереди. Включил радио: "... в Москве и Московской области ожидается сухая, теплая погода..."
   И Гектор все вспомнил, подумав о лечении: он знал, хотя и не по личному опыту, что к психиатру надо записываться заранее.
   "Надо что-то делать", -- подумал Гектор. Преодолевая растерянность, он достал костюм из шкафа. От лихорадочной поспешности чуть было не положил начищенные с вечера стоптанные ботинки рядом с костюмом, на кровать.
   Когда он кончил бриться, план действий был готов: надо идти к Дане, -- он специально не говорил к "Даниилу Великому", чтобы не признаться самому себе в душевной болезни, -- надо идти, поговорить...-- О чем говорить, он сам не знал. Но идти надо было сейчас -- до одиннадцати, пока Даня не сходил к "докторам" -- в вино-водочный отдел. "А вдруг все это правда?" -- подумал Гектор.
   Народу на улице было мало, а в остальном все было, как вчера. Морщинистый Василий -- трудовой напарник Дани, шел навстречу Гектору, направляясь к магазину сдавать две авоськи бутылок. Его светлые глаза смотрели на мир открыто и задорно.
   -- Из-под ксинтуков! -- молодецки заорал он, показывая кивком головы на шары из бутылок и, оценив свое остроумие, захохотал, отыскивая взглядом аудиторию.
   4
  
   -- Базилио, откуда столько тары? -- шутливо спросил Гектор, хотя ему было не до шуток.
   -- Отцы, понимаешь, пьют, а я отношу! -- Базилио остановился, лучезарно улыбнулся, радуясь собеседнику: до открытия отдела, в котором берут стеклотару, оставалось десять минут.
   Сам Василий, которому было за пятьдесят, не выпивал с детства и, пренебрегая подозрительность окружающих, продолжал не выпивать. Незлобивый, он отечески относился к пьяным, был рад достать гостям из холодильника последнюю селедку или предпоследний кружок колбасы. Как правило, закусывали мало, но много разговаривали. И селедочку, и колбаску приходилось убирать обратно, чтобы не заветрило, а заодно складывать в ящик пустые бутылки, которые к концу недели загромождали, душили, не давали жить. На деньги, вырученные за посуду, Вася покупал облигации золотого займа, справедливо полагая, что чем больше облигаций, тем больше шансов выиграть.
   -- Где мне найти Даниила? -- спросил Гектор.
   -- Великого, что ли? Гектор вздрогнул:
   -- Что это значит?
   -- Фамилие, понимаешь, такое. А найти его можно, где и вчера, -- ответил Вася, не нарадуясь на себя. -- Дома сидит и похмеляется коньячком три косточки! -- И не находя во взгляде Гектора отблеска своей шутки, пояснил: -- Денатурат пьет. А три косточки, потому что на этикетке череп и две берцовые, понял? -- Василий с наслаждением расхохотался, вскидывая брови и двигая ушами. -- Прямо иди, будет переулок "Тихий тупик", дом четыре... Четвертый с краю! -- крикнул он уже вслед. -- Первый, второй, третий, а потом уже будет четвертый!
   У себя дома Даниил учащенно сопел над килечными головками. И хотя он жил один, пустую бутылку, чтоб не оштрафовали, привычно определил к противоположной ножке стола, как в столовой, -- будто не свою.
   -- Здравствуйте, Даниил Алексаныч!
   Великий ответил кивком. Потом, расправив плечи, вскинул голову и стал таращить кровяные белки с плавающими зрачками. Это означало: все в порядке, я трезвый, как всегда.
   Гектор переложил корку хлеба на стол, расчищая место, и сел на сундук.
   -- Даниил Алексаныч, ну зачем вы так пьете?
   -- А мы так пьем, потому что это не ваше собачье дело, -- убежденно ответил Даниил, подчеркивая свою трезвость и ум.
   Гектор не стал ни спорить, ни возражать. А это доводило Даниила до слез. Он обиженно уставился в окно, глаза его наполнилась влагой. "Вот уж, верно, глаза залил", -- подумал Гектор.
   -- Тебя как звать?
   5
   -- Гектор.
   -- Ну и иди, лектор, к своим люсям! -- голос Великого задрожал. И вдруг, виновато улыбнувшись, он стал просветленно объясняться, всем своим видом прося не снисхождения, а только внимания: -- Ты думаешь, я всегда пил? Жизнь подлая заставила, беспросветность... Забутыливаю и в праздники, и в будни... Чтобы жисть стала не лучше, конечно, но веселей! -- Он дотянулся до бутылки под столом, взял ее за горло, потряс-- там булькнул синеватый остаток -- и осторожно поставил к ноге. -- И до одеколона дошел -- "Тройника", будь он трижды проклят, и до "Свежести" от ног, а теперь вот, -- он подъемом босой ноги сверху вниз провел по бутылке, -- и денатурат принимаю... -- Даниил нахмурился, мысленно возражая себе: -- Я лечиться по своему желанию не буду! Мне ребяток бросать никак нельзя...
   -- Каких ребяток? У вас же нет детей? -- Гектор ощутил легкость в груди, как во сне, когда птицей летаешь над домами, паришь над лесами... "Неужели все правда?"
   -- Не вашего ума это дело, -- сказал Даниил, вновь переходя на "вы".
   Гектор чуть не крикнул: "Даниил Великий! Я все знаю! Мы с вами владеем чудесной тайной! Не опасайтесь меня!" -- но вместо этого сказал:
   -- Вам привет от Гри.
   -- Ну и что?
   -- Привет большой передает, -- озадаченно сказал Гектор.
   -- И ты ей кланяйся, -- сказал Даниил и с пьяным безразличием зевнул. -- Скажи, трешник, мол, отдаст с получки.
   Гектор посмотрел на Даню, ни слова не говоря, и обреченно поплелся к двери, шагнул за порог. "Значит, все это бред, значит, надо лечиться... -- Во рту было кисло. -- Надо кому-то рассказать о болезни..." -- Он чувствовал, что теперь сам себя успокоить не сможет.
   -- Стой! Обожди! Обожди, тебе говорят! -- Даниил, пошатываясь, догонял Гектора. -- Куда ты бежишь?
   -- Никуда, -- сказал Гектор, хотя он не бежал, а еле плелся.
   -- Тогда пойдем ко мне.
   На лавочке, на которой Гектора застал ночью дождь, старушки сладостно заулыбались и закивали головами:
   -- Журналист-то к Даньке пошел...
   -- Денег много, вот и пьют...
   -- Напьются, а потом в подъездах безобразничают, калоши не отмоешь...
   -- Вот и я говорю, лежу в больнице, а сестра -- грубая такая, молодая, так и ходит: взад-назад, взад-назад, перед врачом коленки показывает! Не ходи, говорю ей, дышать нечем. А она мне: "Зябрами, бабка, зябрами дыши..."
   6
  
   -- Грубые, ой, грубые...
   А Гектор в это время, сидя на табуретке, онемело смотрел на Даниила Великого.
   Великий плакал, радуясь бесстрашию Гномов.
   -- Я ему тогда и говорю: если ты чертик перепойный, то лучше уйди, а если по-трезвому существуешь, то пожалуй на ладошку... -- Даниил умильно смотрел на свою ладонь и будто видел стоявшего на ней Гнома. -- Гри как раз тогда был на посту -- это тот, что с тобой разговаривал... Встал он мне на ладонь, а я веса его не чую, хотя он крупный -- как оловянный солдатик, только теплый, мясной... Рука-то моя трясуна дает, и он ноги пошире уставил, а все равно чуть не упал -- за мой корявый палец ухватился. -- По щекам Даниила Александровича текли щедрые слезы, заполняя впадины и скатываясь с круч, даже глубокие подковки морщин у рта наполнялись влагой. -- В общем, шустрые они и очень прекрасные!
   Великий сжал кулак:
   -- Дерево-то их говорящее ломают...
   -- Как же дерево может быть говорящим?
   -- У Гномов все запоет, не только заговорит! -- Он вытер слезы, улыбнулся: -- Для меня лекарство делают...
   -- Мне об этом Гри сказал...
   -- А-а, сказал! Проговорился Гришенька! У нас с ним спор был, кто раньше проболтается... Ну, ничего, это у него от доброты. А тебя, забыл, как?
   -- Гектор.
   -- Выходит, Генрих. Друг у меня такой был, тоже мордастенький... Гектор, пребывая в сладостной очумелости, не стал ничего уточнять.
   -- А беда на них надвигается большая, -- продолжал Даниил, -- теперь им под землей за новую прописку еще труднее работать придется на Паука... Двадцать ихних мужчин должны оставаться при насосах, тогда Паук остальных пропустит к новому месту жительства... Паук, какой? Есть там у них такая партийная насекомая, величиной с ведро. Воду сквозь себя, как водку, цедит. Сидит в подземном ручье, себя похваливает, да мохнатыми лапами шевелит: качай, мол, насосы веселей... И они посменно эти насосы шуруют, да и то сказать, спасибо рационализаторам ихним: придумали в смену поменьше мужичков выставлять...
   -- А почему бы им к другому дереву не перебраться?
   -- А потому, что говорящих деревьев раз-два и обчелся... Другие им не подходят... А знаешь, сколько времени должно пройти, чтобы дерево вслух задышало? -- спросил Даниил, трезвея от своих необыкновенных знаний: -- Сто лет!
   -- Вы-то откуда знаете?
   -- Мы все знаем, Гномы мне доверяют, пусть я и сильно пьющий, 7
   извиняюсь за выражение... Но я брошу помногу выпивать, не веришь?-- И не дожидаясь ответа, сказал с обидой: -- Ну и не верь! Дело хозяйское!
   -- Да вы не обижайтесь, Даниил Александрыч, вы и сами себе не верите!
   -- Я? Себе?.. Не верю! А Гномам верю! Пусть у них режим королевский, а я верю!
   -- Королевский?
   -- Королевский! Да не тот, что ты думаешь! У них король беспартийный и не по наследству сидит, а выбирают его по уму да по скромности. Если заестся, могут и переизбрать, безо всякой драки и кровей, а он и его родственники обижаться не моги... Сейчас, говорят, очень у них деловая Принцесса подрастает -- научный сотрудник... Ее научное Величество Трилия Любознательная... мир познает... И наш человеческий мир посетить хочет, ознакомиться...
   -- Как же она его посмотрит?
   -- В том-то и дело -- "как". Ростом-то она с козявочку: наедут самосвалом или детской коляской... -- Великий куском газеты согнал килечные головки в кулак, свободной рукой почесал белесую младенческую макушку. Поймав взгляд Гектора, виновато заулыбался:-- За ушами только осталось, и все от пьяной беспробудности!-- Налил в стакан остатки денатурата. -- По половинке?
   -- Не буду. И вам не надо больше.
   -- Веришь! -- крикнул Даниил, глядя на стакан и опять пьянея. -- Чиню унитазы, а сам про Гномов думаю! Как им, душевным, живется? Может, чего не хватает? -- В глазах его блеснула влага, и Гектор поспешно спросил:
   -- А что дальше с ними будет? Может, в научное общество обратиться или в Международный Красный Крест?
   -- Нельзя! Гордые они и помощи не примут. Шутка? Тысячи лет самостоятельно перемогаются! Как сами решат, так и сделают! -- Он плеснул в рот остатки и, сдерживая керосиновый позыв, поспешно захрустел килькой. Даниил пил много, но с отвращением. -- А сейчас я спать буду, буду думать... А ты приходи! Мы с тобой... -- Он не договорил и стал клониться к столу: -- Приходи, если что... Даню спросишь... Лексаныча... Паука раздавлю, как гниду раздавлю... и все!-- Он уснул.
   Гектор с трудом поднял его, уложил на кровать. Вышел на кухню. Посредине стояло заготовленное кем-то ведро, на нем висела выжатая мешковина. Гектор, ликуя, взял ведро, вернулся на цыпочках в комнату. Протер липкий стол, понюхал ладони: селедочный запах растворился в полынном запахе половой тряпки. Обильно поливая пол, он начал его мыть. В окно заглянула бабка-рыбка из скамеечной компании.
   -- Слесарь здесь живет? -- спросила она со слащавой улыбкой.
   Но Гектор ее не слышал: стоя на коленях, он оттирал танковые
   8
   следы въевшейся грязи. Старушка же не обиделась: она прожила в этом дворе 62 года и знала не только где кто живет, но и кто с кем будет жить, а кто скоро разведется. Сложив губки морщинистым бантиком, она, умудренная опытом, спокойно поплыла к подругам, уже издали, покачивая головой:
   -- Один лежит, как боров, синий весь, а другой, что пошел к нему, по полу ползает -- страсть! Видать, уборную не найдет!
   -- Ой, грубые, грубые, -- сказала глухая подружка, по движению губ безошибочно понимая разведчицу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3. Удивительная весть
   Теперь Гектор жил в постоянном ожидании. На работе и дома все шло веселее, чем обычно. Но к концу месяца он стал грустить -- от Гномов ни звука.
   Как-то вечером, не в силах больше сдерживаться, он выбежал во двор: на месте говорящего дерева белел пенек. Гектор стоял возле него, как возле покойника. Скоро и этот пенек будет огорожен забором.
   Гектор, чувствуя свою беспомощность, отправился к Даниилу Александровичу.
   -- Нету Дани, уехал в отпуск, в деревню, -- охотно пояснил Василий, слесарь-напарник. -- Взял свой инструмент и уехал. -- Круглое лицо Васи стало грустным, он кашлянул, сигнализируя о своей бесхитростности: -- Даже маленькую никому не поставил...
   -- Вы же не пьете?!
   -- А что я о себе, что ли, беспокоюсь? -- ответил тот и со спокойной обидой посмотрел на Гектора: парень, мол, ты не глупый, в институт ходил, а в моей доброй простоте разобраться не сумел, не понял душу работяги. Но Василий обиду тут же забывал, поэтому он крепко взял Гектора под руку:
   -- Ты ему, Гока, здорово мозги прочистил в последний раз... Ну, когда в гостях у него пил! -- Вася продолжал вполголоса, хотя рядом никого не было: -- Неделю целую Даня не кирял... А перед отъездом в отпуск побрился и пошел в райисполком, к властям. -- Василий безнадежно посмотрел в сторону, всем своим видом показывая, что он-то этого на месте Дани делать не стал бы. -- Скандалить начал, дерево, ревет, губить не дам! Оно -- говорящее!
   А ему: "Это нас не касается, у нас охраняются исторические памятники, а не говорящие!" А он: "Под ним хорошего человека сожгли, монаха..." Тут секретарша визжать стала. Хулиганство Дане хотели пришить, да потом все на больную психику списали! -- Василий повысил голос, давая знать появившимся прохожим о своем правдолюбии: -- У нас всегда так, пока алкаш человеку балду не разобьет вдребезги или в
   9
   душу не нарыгает, все кругом в ладошки похлопывают: пусть почудит добрая душа! А эта добрая душа как-нибудь с перепою возьмет кувалду и своим болельщикам хрястнет по бестолковщине -- вот гудеж пойдет! А заодно и показательный суд в красном уголке, под портретами! -- Было видно, что Василию эта тема любима и близка.
   Вернувшись домой, Гектор света не зажег, а сел к открытому окну. С улицы доносился гул разгоняющихся из-под светофора машин. Все было как раньше, когда дерево еще не спилили циркулярной пилой. Под крышей, хлопая крыльями, возились голуби. Он положил руку на подоконник и тут же ее отдернул: круто спланировав, перед ним бесстрашно приземлился голубь. На его спине виднелся нарост, который вдруг исчез: лихо соскочив с голубя, рядом возник Гном.
   -- Здравствуйте, Гектор!
   -- Гри?
   -- Видите, вы меня сразу узнали, что свидетельствует о моей индивидуальности и о бесспорной мудрости Короля, назначившего меня Первым послом! -- При упоминании о Короле, Гри подпрыгнул и ударил шпорами о стоящий на подоконнике стакан с холодным чаем. Видно, Гном засиделся на голубе, потому что сделал это неловко, и даже ушиб коленку. Гри наклонился и потер ее, голубь же отодвинулся и присел, собираясь взлететь. Однако птица оставалась здесь, на расстоянии протянутой руки, что пернатую совершенно не тревожило: нахохлившись, голубь задремал.
   -- Имею сообщить... -- Гри прислонился к стакану, отчего колыхнулась разноцветная пленка холодного отвара. -- Имею сообщить... -- Он вобрал в кулак крупный для своего лица нос. Кончик носа, не уместившись в руке, дрожал от волнения. Гном забыл, что перекрыл себе дыхание, и открытым ртом с шумом глотнул воздух. Голубь испуганно привстал и, немного потоптавшись, опять задремал. -- Что наши ученые-корневики, под руководством Ясновидящего Селекционера, перегоняя травы, корни, червей и насекомых, получили гномалин! -- Гри гордо осмотрелся, покосился даже на голубя, но тому было все равно -- лишь бы никто не напоминал ему о кошках. -- Достаточно прочистить желудок и принять два ведра гномалина, или два ваших наперстка, и через три минуты, вы, например, можете принять нормальные размеры... простите, размеры Гномов! -- Помолчав, Гри неестественно зевнул, стараясь изобразить обыденность последующего: -- Даниил Великий сейчас гостит у нас...
   -- Даниил Александрыч! -- вскричал Гектор, вспомнив о поездке Дани в деревню...
   -- Он самый, он, великодушный и простой, честный и добрый Даниил Великий...
   Гектор хотел представить себе Даню там, под землей, в царстве Гномов, и не мог...
   10
   -- Как же он там?
   -- Спасибо, хорошо, -- ответил Гри. -- Вначале никак не мог привыкнуть к глупым мышам: те постоянно натыкались на него, пока мы не догадались и его снабдить шпорами. -- Гри щелкнул каблуками и тут же, поджав ногу, запрыгал вокруг стакана.
   -- Косточку ушибли? -- спросил Гектор, следя за скачущим Гри.
   -- Ага! -- ответил Гри, описывая круги все быстрее.
   Гектор едва сдерживал смех, стараясь не смотреть на прыгающего Гнома
   -- Смейтесь, Гектор, смейтесь! -- скороговоркой крикнул Гри. -- Сдерживать эмоции очень вредно!
   Гектор расхохотался, прикрывая рот рукой, чтобы не сдуть Гнома. Недовольный голубь, двигаясь боком, переместился подальше, в угол раскрытого окна, сердито топчась и оставляя в скопившейся там пыли стрелки следов.
   -- Да, так о чем это мы? -- Гри остановился и сразу стал серьезным, сообразив, что он смеется вместе с Гектором, и смеется над самим собой, а это с сегодняшнего дня уже смех над послом.
   -- Вы говорили о мышах, -- Гектор еще продолжал постанывать.
   -- Да, так эти мыши полагают, будто мы завидуем, что у них такие вместительные кладовки, и, чтобы напомнить о себе, всякий раз в темном проходе налетают со спины, налетают, как будто не нарочно! -- Он помолчал, чтобы можно было осмыслить всю мышиную возню и низость, и уточнил: -- А звона шпор они боятся! -- Гри хихикнул: -- До мышиного писка! -- Затем, нахмурившись, отчего брови изломались крохотным домиком, Гном вспомнил о главном: -- Даниил Великий на обеде в его честь, имевшем место быть между двумя подземными ручьями, обратился к нашему народу с чудесной речью. "Зачем вам, -- сказал он, -- такому народу, с такой душой, работать на такого Паука!" Скажу вам откровенно, -- посол жестом пригласил Гектора нагнуться и, высоко подпрыгнув, заглянул ему за спину, -- скажу вам совсекретно: Даниил придумал затопление Паука с Паучатами. Но это будет позже, когда Великий вернется к людям.
   -- Когда же?
   -- Перед нашим переселением...
   -- А когда переселение?
   -- Три дня спустя после его возвращения, -- ответил Гном.
   -- Морочит Гришка мозги, -- решил Гектор и собрался было намекнуть на это.
   Но Гри опередил его:
   -- О его возвращении мы и будем говорить сейчас. -- Он нагнулся, поправил шпоры, пощелкал по ним ногтем, проверяя звон. -- Наша Августейшая Принцесса Трилия... -- Гри подпрыгнул, развернулся спиной к стакану и ударил в него сразу двумя шпорами. Стакан не
   11
   зазвенел, а звякнул -- звенели только шпоры. Но Гному это, видимо, казалось слишком формальным, не от души. Он снова подпрыгнул и, зависнув в воздухе, прямо-таки забарабанил шпорами по стакану. И все же стакан, к удивлению Гектора, остался цел. Гри продолжил:
   -- Наша Августейшая в день возвращения в контору Даниила Великого примет вместе с ним антигномалин... -- Было видно, что Гри едва преодолевает волнение. -- Примет антигномалин под наблюдением Ясновидящего Селекционера. -- Гном, не стесняясь, всхлипнул. -- Селекционер... вместе с ней... на всякий случай, чтобы не скучала по своему народу... Великий приведет их прямо сюда...
   Гектор выждал, пока утихнут всхлипывания и, едва сдерживая нетерпение, стал расспрашивать Гнома. Отвечая, Гри успокаивался, Гектор же приходил в радостное смятение: Гномы доверили ему принять Принцессу, она будет у него жить, явится она с водопроводчиком Даниилом, явится до конца августа (точная дата была неизвестна, потому что у Дани накопились отгулы, и он вправе был приплюсовать их к отпуску). Принцесса, как сказал Гри, была готова к путешествию хоть сейчас, но, как истинная леди, она внешне ничем не проявляла своего нетерпения, чем, безусловно, наносила вред своему здоровью.
   -- Но это уж, -- Гном смиренно огладил свой трубчатый нос, не решаясь обнаружить личное отношение к таким вредоносным привычкам, -- это уж удел членов Королевской семьи.
   Гри отпустил голубя, и тот, разгоняя сон, взлетел под крышу, прямо над окном, сам же Гном, чтобы размяться, решил спуститься на землю по водосточной трубе.
   "Кошка бы его не схватила, -- обеспокоился Гектор, но вспомнил, с какой скоростью Гном прыгал вокруг стакана. -- Нет, его не догнать кошке!"
  
  
  
  
  
  
   4. Приход высоких гостей
   Гектор каждый день мыл пол и несколько раз протер его даже за диваном и под шкафом. Цветы на балконе чуть не утонули от обильных поливок, хотя и выглядели, как всегда, захиревшими и пожухлыми от солнца. Гектор нагладил брюки и все перестирал. Соседка потихоньку чертыхалась при виде ослепительно белой ванны и раковины. "Верно, он от жадности, -- думала старуха, шаркая по коридору с банкой, полной розовых зубов, -- чтоб только трешник мне за уборку не платить". Но в обусловленный день трехрублевая бумажка, придавленная чугунным утюгом, лежала не ее кухонном столе. "Верно, мне в упрек, -- стала думать она, -- что не до белизны чищу". И опять не угадала.
   Холодильник стонал с непривычки: он был забит продуктами, хотя Гектор не знал, что любит Принцесса. "Только бы скорее приходила", --
   12
   думал он, с сожалением жуя языковую колбасу, долго хранить которую не решался. К дорогим харчам Гектор, как русский интеллигент, относился равнодушно, а накануне зарплаты вообще их не любил.
   В один из напряженных вечеров раздался пронзительный, раздирающий душу звонок -- иногда кнопка западала, и ее приходилось выковыривать спичкой. Гектор вздрогнул и, по-солдатски разогнав складки рубашки под поясом, открыл дверь.
   Перед ним стояла огромного роста широкоплечая женщина, в руках авоська. Рядом с собой она поставила чемодан таких размеров, что туда Гектор мог бы уложить весь свой гардероб и две подушки. Незнакомка внимательно посмотрела на Гектора из-под загорелого костистого лба.
   -- Я извиняюсь, -- сказала она с иностранным акцентом, -- Иван Рокфеллер тут живет?
   -- Нет, здесь таких еще нет...
   -- А Кикидзе?
   -- Тоже нет.
   -- Это дом 53?
   -- Нет, наоборот, 35.
   -- Ой, извините меня! -- сказала она. -- Но раз нечетный номер, значит на этой стороне. Теперь найду. Извините! -- Она подхватила чемодан и стала спускаться по лестнице.
   -- Лифт же есть! -- крикнул Гектор.
   -- Да-да, найду, теперь найду, -- ответила она невпопад, как от придури.
   "Пожалуй, не знает, как лифтом пользоваться и стесняется спросить", -- решил Гектор.
   -- Давайте я вас на лифте спущу! -- крикнул Гектор уже в проем лестницы.
   Молчание.
   "Лазутчица от Гномов", -- решил Гектор, сразу поверив в таинственность происходящего. Попробовал вызвать лифт -- безуспешно. Тогда Гектор сбежал вниз. На шахте лифта висело объявление: "Идиот проверка лифта не работает опасно требуется лифтер пензя сохраняется не выше ста рублей ЖЭК".
   "И сегодня не придут", -- подумал он и достал из шкафа постель. Но расстилать ее не стал, а положил на диван и включил вентилятор. Посмотрел на балкон. Что это? Ящики с цветами выглядели незнакомыми и маленькими: над ними, откинув в разные стороны тяжелые бутоны, возвышались гигантские цветы. Гектор шагнул на балкон.
   "Цветы! Те самые, которые я сажал! Только огромные! Этоциния лилипутовская, а это -- вербена гибридная!.."
   13
   Обыкновенный шмель, баритонно жужжа, обследовал красную настурцию, пьяно путался в ее лепестках, вздрагивая брюшком и отыскивая головой прохладу.
   "Когда я пришел с работы, такого превращения не было", -- размышлял Гектор. И опять раздался дверной звонок, на этот раз тонкий и легкий.
   Гектор открыл дверь и ступил назад: перед ним стоял Даниил, серьезный и торжественный. Наряд его был необычен: старые брюки были украшены, наподобие лампас, зеленой бахромой, рубашка соткана из прочных и эластичных листьев, кокетливый разрез приоткрывал волосатую грудь.
   -- Здравствуй. Вот и мы, -- сказал Даниил.
   Только сейчас Гектор заметил стоящую за его спиной девушку с огромными глазами и неестественно высоким лбом.
   -- Ваше Августейшество, -- начал было Даня, но потом махнул рукой -- не мастак, мол, речи говорить: -- Вот он, Генрих наш.
   -- Не Генрих, а Гектор! -- поправил его тот, теряясь и краснея. -- Да что мы стоим! -- Он пригласил гостей в комнату.
   -- Ну, я пойду отмечусь, -- объявил Даниил Великий. -- Да нет! -- Он, догадываясь, что Гектор его осуждает, неправильно поняв, досадливо объяснил: -- По - трезвому, в конторе отмечусь, прибыл, дескать, из отпуска.
   Но Гектор не дослушал его, он шагнул в комнату вслед за Принцессой.
   -- Садитесь, пожалуйста.
   -- Спасибо. -- Она, преодолевая робость, подошла к книжному шкафу, но книг не взяла, а дотронулась до лежащих на полке нескольких обкатанных морем камешков, дотронулась мягко и, Гектору показалось, как-то незряче. Ее пальцы скользнули по маленькой ракушке, особо им хранимой: память о покойном отце...
   Вернувшись, Даниил оглядел комнату, остался доволен чистотой. Шурша диковинной рубашкой, отступил в коридор:
   -- Генрих, выдь-ка! Гектор вышел.
   -- Раскладушка есть?
   -- Есть.
   -- Ясно! -- Даниил старался не смотреть ему в глаза. -- Вообще-то, ты не обижай!
   -- Что вы, Даниил Александрыч! -- Гектор не знал, что ответить, как уверить. Сказал невпопад: -- Я в отпуск с понедельника, уже заявление написал, все в порядке!
   -- Деньги есть?
   -- Есть отпускные. Еще премия будет.
   -- И у нас будет премия, -- сказал Даниил, -- за экономию.
   14
  
   Копейки, конечно. Но и экономия копеечная. Я тебе немного подброшу.
   -- Не надо! Зачем!
   -- Затем! Ты ее корми, как следует, и все такое! -- Он, не меняя выражения лица, спросил, будто о второстепенном: -- Спать-то где будешь?
   -- На раскладушке.
   -- И правильно. Ее -- на диван. Только ночью не храпи! -- Даниил прощально кивнул и осторожно прикрыл за собой входную дверь.
   Гектор зашел в комнату. Только сейчас он заметил на письменном столе черную замшевую сумку. Ее длинная ручка была сплетена из тончайших корней. Сама Трилия сидела на стуле, держа в руке ракушку. Она не заметила, как вошел Гектор, и что-то шептала.
   Смущенный, Гектор, чтобы придать себе независимости, засунул руки в карманы и, улыбаясь, стал смотреть на Принцессу. Ее длинный и тонкий нос сокращал расстояние до верхней губы, а разрез огромных глаз наползал на виски. Было ясно, что этот разрез нельзя ни размазать, ни оттереть. Черные волосы, стянутые в узел, подчеркивали матовость круглого лба. Её голова напоминала головку большой стрекозы, только припухлые посредине губы ничем не походили на хищные челюсти насекомого. Гектор развернул к дивану журнальный столик. Она, выходя из транса, глубоко вздохнула, отчего лиственное платье на миг обтянуло округлую грудь.
   -- Вы что-то сказали, Гектор?
   "Надо же, имя запомнила", -- подумал он. Спросил как можно обыденнее:
   -- Может, чаю попьем? Это я и собирался сказать, Трилия.
   -- Только побольше сахару! -- раздался тонкий, ворчливый голос. Гектор смотрел на улыбающуюся Принцессу и ничего не понимал.
   -- Это наш Главный, -- сказала Трилия и вынула из сумки Гнома с окладистой бородой. Старичок скрестил руки на груди. Гектор сразу вспомнил самого Гри и его слова о Селекционере.
   -- Познакомьтесь, Гектор! Ясновидящий Селекционер, наш спутник и помощник!-- Она поставила Ясновидящего рядом с сумкой. Тот снял шляпу, обнажив лысую голову, обрамленную за ушами седым пучком серебристого мха, и, придерживая бороду, поклонился.
   Селекционер был одет, как и Гри, в дубленый камзол и имел такой же формы вытянутый к собеседнику трубчатый нос, только крупнее, чем у Гри.
   -- Очень любит сладкое, -- сказала Принцесса, -- хотя лучше нас с вами знает, что в его возрасте надо ограничивать себя в еде, чтобы не располнеть.
   -- Ваше Августейшество! -- Селекционер подпрыгнул, да еще повыше, чем прыгал Гри, и звякнул шпорами. -- За две тысячи лет не располнел, так и теперь не позволю! Вот Гектор видит меня впервые, так?
   15
   Сколько он мне даст?
   Трилия лукаво смотрела на ученого.
   -- Мне сколько лет? -- Селекционер быстрым движением руки забросил волосы из-за ушей на темя, маскируя лысину. Но они стояли дыбом, не прикрывая лысины. Тогда Гном, также быстро, поплевал на ладони и сделал заем из-за ушей сразу двумя руками.
   -- Я, право, затрудняюсь...
   -- Ну, больше тысячи двести лет не дадите?
   -- Нет, больше не дам...
   Ясновидящий победоносно посмотрел на Принцессу. Она засмеялась и оперлась руками о край стола.
   -- Он у нас следит за собой, наш закоренелый холостяк, но мы не потеряли надежды его женить!
   -- На какой-нибудь дуре, что ли? -- сдерзил Селекционер и тут же, запоздало, подпрыгнул с прищепком шпор.
   -- Почему обязательно на дуре? -- По голосу чувствовалось, что Трилия совсем не сердилась. -- Ты -- ученый, и понимаешь, что это не аргумент. Любая вдова или даже любая девушка была бы счастлива быть тебе опорой в жизни, родить детей, в конце концов! -- Трилия покраснела и посмотрела на свое отражение в зеркале. Краска залила даже лоб. Она продолжила: -- Лет за двести любую, как ты говоришь, дуру можно приобщить к науке!
   Ясновидящий пронзительно хихикнул:
   -- Любую? Нет! Скорее полевую мышь сделаешь летучей, чем научишь дуру! -- Он опять прыснул.
   --Женоненавистник! -- сказала Принцесса, осердясь. -- Лучше плакать, кстати, чем смеяться не вовремя!
   -- Я женщин уважаю, но не хочу жениться! -- вскричал Гном. -- Зеленая муха -- не беда, но в пищу попадет -- тошнит!
   Гектор перевел взгляд с Гнома на Принцессу.
   -- Кого же ты, Ясен, считаешь зелеными мухами? -- спросила Трилия.
   -- О, простите, ваше Августейшество! -- Гном без конца пристукивал шпорами. -- Это пословица, я не имел в виду...
   -- Это не ответ, -- бросила Принцесса. -- Если в споре тонешь, не хватай себя за бороду... Ты же, Ясен, умный мужчина и должен понимать, что мужья всего королевства ревнуют к тебе своих жен!
   Селекционер опять весело кудахтнул и потер руки:
   -- Вы же знаете, Августейшая, что зря! -- Я-то знаю, но мужья не знают!
   -- Сильнее любить будут своих жен, -- ответил Гном и хихикнул. Нежный подбородок Трилии вздрогнул, и она рассмеялась вместе с
   ним.
   --Вот видите? -- шутливо обратилась Трилия к Гектору. -- Ясен
   16
   хотел поправить бровь, да глаз проткнул...
   -- Ничего подобного! -- вскричал Селекционер. -- Я всю жизнь посвятил науке! И Гномы знают это. И мужчины эту мою страсть ревнуют, а не страсть, -- он сплюнул в кулак, чтобы не попасть на стол, -- а не страсть к их женам! Вот и получается, что я -- ловелас! Как говорится, сами на вид гадки, а зеркало разбили! -- Глаза его округлились, от волнения коленки стали дрожать, он, нагнувшись, рукой сдерживал дрожь.
   -- Но ты же любил? -- Принцесса подошла к зеркалу и задумчиво посмотрела на себя. -- Любил?
   Гном не сводил с Трилии восторженных глаз. Гектор тоже посмотрел на нее: плавность округлой спины повторялась в линиях длинных ног.
   -- Было дело! -- Гном пятерней стал расчесывать бороду. -- Да от воспоминаний о меде во рту сладко не станет!..
   Гектор спохватился:
   -- Извините, я заварю чай!
   -- И вы нас извините, -- Трилия переглянулась с Селекционером. -- Мы привыкли к воде, к подводным ручьям и рекам... Если можно было бы помыться с дороги...
   -- Конечно! Конечно! -- Гектор вынул из шкафа полотенце, озабоченно посмотрел на сложенный на стуле махровый халат. -- Вы бы не хотели надеть мой халат? -- неуверенно спросил он Принцессу.
   -- Если он вам сейчас не нужен... -- Трилия заранее расстегнула две деревянные пуговки на талии.
   -- А мне бы тазик с холодной водицей, -- сказал Гном. -- Поплавать хочется!.. И носовой платочек ваш. -- Ясновидящий сделал несколько энергичных движений согнутыми руками за спину. -- Растереться до красноты!
   Гектор выбрал из стопки платков самый веселый, в цветочках, передал его Селекционеру.
   -- Ах, прекрасно! -- вскрикнул Гном, садясь на разглаженный платок.
   -- Я готов! -- сказал он, обращаясь скорее к Принцессе, чем к Гектору.
   -- Сейчас ухожу, -- откликнулась Трилия, не глядя на Гнома
   В ванной Гектор стал было объяснять, как включать колонку подогрева воды, но Трилия остановила его величавым жестом:
   -- Спасибо, Гектор, скажите, чем потом вытереть пол, а моюсь я холодной водой.
   Гектор показал рукой на тряпку, лежащую на ржавой банке, с удивлением поймав себя на том, что сделал это так же величаво, как Принцесса.
   "Как удачно, что соседка на дежурстве, -- подумал он, усаживаясь
   17
   в кухне на табуретке. -- Сейчас бы, услышав, что я не один, шмыгала бы с деловым видом, разговаривала бы сама с собой, подкудахтывая..."
   -- Где вы, Гектор? -- раздался голос Ясновидящего. -- Не дозовусь никак!
   Гектор вскочил и чуть локтем не разбил коньячную рюмку под чай для Гнома, рядом с двумя чашками.
   -- Иду! -- Он зашел в комнату и прикрыл за собой дверь, чтобы не было сквозняка.
   Гном, без рубашки, стоял на стуле, обращенном к зеркалу, и краешком глаза рассматривал свой торс. Длинные, доходящие до колен трусы были украшены разноцветной вышивкой. Рядом лежали его рубашка и камзол.
   "Сначала, наверное, вещички забросил, а потом сам влез по ножке стула", -- решил Гектор и зажег свет. Незаметно, чтобы не обидеть Гнома, осмотрелся: пол возле таза был протерт давно затерянным рваным носком -- Селекционер, видно, извлек его из-под шкафа. Выжатый носок лежал на сухом островке газеты, неподалеку от платка-простыни.
   -- Платок и мешок тот, с дыркой, -- Ясновидящий посмотрел на носок, -- придется в стирку! -- Он лихостью тона маскировал вину за беспокойство. -- И еще: очень прошу вас от имени мужчин, то есть от нашего имени... -- Он надел рубашку и кивком головы запрокинул несуществующий чуб. От этого движения отполированная лысина пустила электрический зайчик. -- Если не ошибаюсь, можно добавить от славного рода холостяков?
   -- Да, я не женат, -- ответил Гектор.
   --Так вот, прошу вас преподнести нашей дорогой Принцессе цветы. -- Селекционер посмотрел на них сквозь балконную дверь. -- От имени, так сказать, первичной холостяцкой организации... -- Словно прочтя мысли Гектора, добавил: -- Не жалейте! Завтра на их месте будут расти еще лучше и другой расцветки! -- Последние слова он произнес с праздничностью конферансье.
   "Ну, конечно! -- Гектор перевел взгляд с балкона на маленькую фигурку Гнома. -- Он же Селекционер, и притом Ясновидящий!" -- Спросил:
   -- И вы все сделаете сами?
   Гном, стараясь не обидеть снисходительностью тона, ответил:
   -- Постараюсь. -- Но не выдержал взятой серьезности, засмеялся, поглаживая живот: -- А вообще-то больше всего в жизни презираю коллективы и очереди! -- Он залился еще пронзительнее.
   -- Гектор, подойдите, пожалуйста, -- донесся голос Трилии. Гном стал серьезным и молниеносно надел и одернул камзол:
   -- Идите же, что вы стоите?
   Принцесса, завернув себя в халат и держа его руками изнутри, стояла возле ванной.
   18
   -- Селекционеру не поднять чайник, а я хочу ополоснуть голову кипяченой водой...
   Возле ноги Гектора послышался знакомый голос Селекционера:
   -- Сила моя немереная!
   "Везде старичок поспевает", -- подумал Гектор.
   -- Молчу! Молчу! -- Селекционер поймал взгляд Принцессы и на руках колесом прошелся по полу, явно рассчитывая на её внимание.
   -- Скоро будем чай пить, -- сказала Трилия, а самозабвенные вращения Селекционера убыстрялись.
   -- Момент! -- вскричал он и, демонстрируя удивительную для своего возраста ловкость, стал по-пожарному вносить из кухни в комнату чашки, ложки, блюдца. Гектор, готовя воду для Принцессы, не мог надивиться на ловкость Гнома: цепляясь за малейшие шероховатости, тот буквально взлетал по вертикальной стенке кухонного стола. Обратно он спрыгивал, упруго приседая.
   Когда Ясновидящий носил над головой блюдца, казалось, они летают над полом...
   Пока Трилия вытирала голову, Гектор занялся цветами. Он держал срезанные цветы за сочные стебли, а рядом с ним, чтобы быть в поле зрения, на письменный стол взобрался Гном. Здесь Селекционер и стоял, держа шляпу на отлете, торжественный, как именинник. Гектор поднял букет на уровень груди, чувствуя радостное воодушевление:
   -- От нас!
   -- Ой, какие красивые! -- воскликнула Трилия, принимая цветы. Принцесса поставила цветы в вазу и хотела наполнить ее водой.
   -- Ваше Августейшество, они и так не завянут, -- заметил Ясновидящий, не скрывая радости от сознания своих возможностей.
   Когда Гектор наливал чай, пододвинув Селекционеру блюдце с горкой сахарного песка, высыпал печенье из кулька в глубокую тарелку, он все время думал о Принцессе.
   "Каково ей будет здесь, с людьми, -- думал он, -- и как все будет?" Ясновидящий копал ложкой клумбу сахарного песка, как совковой лопатой. Сладкое он, действительно, любил яростно, хотя и не обходил вниманием дольки лимона, которые распиливал перочинным ножом Гектора и ел наподобие ломтей дыни. Трилия ела не торопясь, хотя, наверняка, проголодалась.
   -- Собираю, -- пояснил Гектор, проследив взгляд Принцессы в сторону шеренги разномастных камушков.
   -- Благороднейшее занятие, -- вставил Селекционер, пробиваясь сквозь хруст сахарного песка. И добавил совсем уже непонятно: -- Благобабаро днейшее...
   Трилия посмотрела на Селекционера со спокойным осуждением: -- Ясновидящий, вы эти слова предназначаете для Гектора? Старичок смущенно засопел и, держа ломтик лимона обеими
   19
   руками, окунул его в сахар до самой шкурки.
   -- Признаюсь, нет! -- Он прекратил жевать и глянул на Принцессу: -- Я имел в виду и вас, ваше Августейшество, а вернее, ваш великий дар понимать камни и ракушки...
   -- Значит, лесть?
   -- Поклоном шеи не свернешь! -- Селекционер хрюкнул над рюмкой, хотя чай в ней давно остыл.
   -- Вот эту ракушку, -- Трилия взяла ее, как живую, что-то невнятно сказала. Ясновидящий опять замер. -- Эту ракушку ваш отец считал амулетом...
   -- Как это можно знать? -- вскричал Гектор, который не помнил отца, а только слышал о нем.
   -- Можно, -- радостно вмешался Селекционер. -- Еще как можно!
   -- Многое из того, что я слышу, -- прошептала Принцесса, -- мне самой непонятно, но вы должны... вы должны понять...
   И была поведана история, которую хранила ракушка.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   5. История, поведанная ракушкой
   Летом 1934 года в Саратовском цирке ожидалось состязание борцов. Чахоточный цирковой художник, скрючившись на стремянке, дорисовывал на афише горбы розовых мышц. Внизу дети нараспев читали клички фаворитов: "Тумба", "Железная хватка", "Душитель", "Гроза Поволжья"...
   А в это время душители, мучаясь от жары, смиренно потели в двух цирковых уборных, отхлебывая пиво из графинов и рассматривая себя в облезлых зеркалах. Они вставали поочередно, чтобы поставить пустой графин на стол, а заодно окинуть себя взглядом в полный рост.
   -- Пиво здесь кислое, -- сказал Тумба, протирая подмышки полотенцем. -- Сейчас бы шампанского, холодного и кисленького...
   Это он, Тумба, сколотил бригаду борцов, разработал сценарий, в котором молодые и благородные побеждали старых и бесчестных. Здесь было все: и хватание судьи за горло, и вопли, раздражающие дрессированных хищников, и бросание вызова любому зрителю, кто пожелает лечь в гроб изуродованным...
   В конце сценария в роли пожелавшего должен был спуститься с галерки Семен -- отец Гектора Одет он был в поддевку и в лапти такого размера, что впору были любому члену бригады, и не зря: при неизменном сценарии, в разных городах роли героев и благородных исполняли в строгой очередности -- именно им после работы доставалось наивное восхищение почитательниц. Этого же требовали интересы цирковой конспирации.
   Когда Семен спускался к манежу, он почти никогда не
   20
   придерживался сценария. А Густав Тумба (он же Иван Иванович Миловидов) почти всегда нервничал: этак публика и на номер ходить перестанет. Но публика валом валила
   Так было всегда, но не на этот раз. Семен был бледен и ни на кого не смотрел. Но зрители знали сценарий.
   -- Лаптем Густава! Лаптем его! -- Народ в цирке потешался. Миловидов, -- сначала сочувствующий, а потом и большевик, --
   донес на отца Семена чекистам: "Никакой он, мол, не кустарь, а купец. И золотишко притырил где-то!" Об этом Семен узнал из письма сестры Любы: письмо принесли днем, когда его не было. Поэтому он прочитал его только перед выступлением:
   "Пришли двое и Яшка Косой, ты его должен помнить... Письмо папе предъявили, без подписи. Я сбоку сразу увидела -- Ваньки Миловидова рука. Зачем только ты с ним в цирк пошел! Нашли они в мамином сундуке 100 золотых, понятых пригласили, дворника Губана. Сели за стол наши деньги считать. У главного чекиста вместо руки железный крючок. Говорят, он из Москвы приехал в Нижний Новгород. Фамилия его не-то Ласипуд, не-то Лапидус. Он сел за стол, крючок свой поднял, чтоб нам глаза отвести, и деньги наши считает, а я заметила, он нет-нет, да и подковырнет пальцем монетку себе в рукав, под железный крючок. Если бы только деньги, Семен! Увели они папу и белье собрать не дали. Мама пошла к нему, а ее не пустили, говорят, что наш папа -- враг и нас всех скоро заберут...
   Мы сейчас к тюрьме с мамой вместе ходим, вдвоем не так страшно, а то охранники пристают... Напиши письмо в главный московский цирк, может папу отпустят..."
   -- Не подходи! -- крикнул Миловидов, глядя в лицо Семену.
   -- Ты чего орешь, орясина? -- прошептал тот.
   Гул оборвался. Капельмейстер застыл с палочкой, косясь на распорядителя. Музыканты профессионально шлепали губами возле медных мундштуков, готовые грянуть тушь. "Миловидов со своими ручными мамонтами крючок публике закинул, -- размышлял обескураженный капельмейстер, -- и мне, подлец, не сказал, склеротик, а ведь рядом со мной в буфете пиво пил..."
   А Миловидов сам потел и обмирал от страха, под его борцовкой вздымались и обмякали стариковские сальники. Пожарник, обряженный врачом на случай "смертельного исхода" борцовской схватки, грыз стетоскоп. А Семен сказал:
   -- Что же ты, сука, сделал?
   Капельмейстер тут же очнулся и подал знак музыкантам. Грянул тушь, под который униформисты, по команде распорядителя, двумя цепочками бесстрастно обтекали борцов, один из них почему-то нес огнетушитель.
   Семен, что было сил, хрястнул кулаком в сырую морду
   21
   Миловидова. Публика радостно взвыла...
   Музыканты, не дожидаясь команды, снова заиграли тушь, соревнуясь в чистоте звука. Галерка хлопала и свистела. Униформисты не сломали строя, а развернулись, как их учили, и, сверкая позументом, пошли обратно, ничего не понимая.
   Арестовали Семена через полчаса, а через неделю расстреляли. Рубашку, борцовку, кошелек и ракушку честно выслали жене в Нижний Новгород. Гектору тогда исполнился год. Чтобы Гектор не загубил своей жизни, мама не говорила ему правду об отце.
   6. Неурочное затопление
   Слесарь Даниил Александрович, договорившись с Гномами смыть с перекрестка подземных ручьев Паука через три дня после своего возвращения из отпуска, решил идти с опережением графика. Его приятный сюрприз вполне мог обернуться роковыми последствиями. Проникнув через шахту к трубам водоснабжения, он, вооруженный инструментом, при свете двух фонариков, долго долбил трубу в намеченном месте -- отсюда, по скату подземных переходов, нарастающий напор воды должен был достичь Паука, отбросив его вместе с Паучатами в глубокий отстойник.
   ... А Гектор в первую ночь спал тревожно: боялся захрапеть. И все же примерно в два часа ночи он стал всхрапывать, невольно проверяя крепость сна своих гостей. Но Принцесса, переполненная впечатлениями, не спала, а задремавший Ясновидящий сразу взбодрился: цепляясь за край одеяла, подвернутого Гектором под себя, он взобрался на раскладушку, а затем по холму подушки -- поближе к источнику звука. Стараясь не наступить босой ногой на влажную губу, Селекционер похлопал ладонью по ноздре хозяина.
   -- Не пугайтесь, -- шепотом сказал он, -- мне показалось, что вам будет интересно узнать, в какое время вы начали храп...
   -- Спасибо, дорогой, -- ответил Гектор спросонья, -- это очень интересно... -- И заснул. И как всегда бывает во сне, снилось ему, будто нет никаких Гномов, будто все это снилось ему в других, прошлых снах.
   ... А Дане, одержимому благородством, ничего не снилось. Отдернув зубило и отскочив от ударившей фонтаном воды, он, двигая ступнями в просторных сапогах, стал взбираться по вертикальному трапу.
   -- С опережением собственного обещания, -- шептал он, -- досрочно... как учили...
   Вода поднималась следом за ним. Сигнализация городской системы безошибочно показала место повреждения.
   Гектор проснулся от сигналов аварийных машин. Принцесса была одета и сидела на диване.
   22
   -- Вам надо выйти? -- спросил Гектор, по-своему расценив ее готовность.
   -- Если кому-то надо куда-то выйти, -- ревниво заметил Ясновидящий, -- совсем не обязательно ждать вашего пробуждения...
   Гектор зажег свет.
   -- В чем дело? -- Он окинул взглядом взволнованную Принцессу, наскоро забравшую в пучок еще сырые волосы; Гнома, ухватившегося за ручку сумки и готового занять в ней свое место, как в бронетранспортере.
   -- Даниил Великий посмотрел не в тот календарь, -- сказала Трилия, подразумевая, наверное, Гномовы календари и исчисления. -- Наш народ не успел приготовиться...
   Гектор взглянул в окно: при свете фар аварийщики суетились во дворе.
   -- Вы же ничем не поможете! -- воскликнул он.
   -- Это так, -- согласилась Трилия, -- но мы должны быть со своим народом.
   "Она забыла о своих человеческих размерах", -- решил Гектор.
   -- Там сейчас все оцепили, -- сказал он, и, стоя у окна и не оборачиваясь, почувствовал возле своей руки похолодевшую руку Принцессы. Селекционер был тут как тут и, словно невзначай, подвинул уже обутой ногой мизинец Гектора -- подальше от руки Принцессы.
   -- Как нашему народу там? - горестно сказала Принцесса...
   А Гномы, отдуваясь и взбрызгивая, бобрами ныряли возле затопленных насосов. И Король и члены Королевской семьи работали наравне со всеми. Монарх чуть не расстался с жизнью, спасая лабораторное оборудование. Когда он нырнул за закупоренной бутылкой с гномалином и, боясь спутать реактивы, стал разглядывать помеченные Селекционером этикетки, его длинная борода водорослью заползла в щель между двумя токарными станками, которые, осев в грунт, зажали ее.
   Запас воздуха в легких Короля кончался, и он пускал последние пузыри. Нырнувший Гри в темноте провел ладонью по королевскому лицу -- ото лба к натянутой струной бороде.
   -- Раз-два, взяли! -- булькнул под водой Гри, пытаясь вытащить Августейшую бороду. Тщетно! Тогда Гри полоснул перочинным ножом по многовековой бороде и, чтобы убыстрить движение монарха к поверхности, щелкнул его своей каучуковой пяткой по лбу. Августейший стартовал, обгоняя пузыри. Вскоре рядом с отдувающимся Королем появился Гри.
   -- Благодарствуем! -- выпалил Король, держась за плавающую ножку стула и побалтывая для баланса ногами.
   -- Что вы, такой пустяк, -- также быстро ответил Гри, не переводя дыхания. Он с оцепенелым любопытством смотрел на куцее лицо монарха, который веками носил бороду на груди, как орден.
   23
   На лбу Его Величества наливалась и крепла королевская шишка
   -- Ну-ну, не тушуйся! -- Король поудобнее перехватил отсыревшую деревяшку. -- Я буду рад отплатить тебе тем же, когда ты попадешь в беду...
   Гри знал доброту Короля, поэтому не увидел в этом скрытой угрозы.
   А Паук, очутившись в колодце-отстойнике, наливался злостью. Он даже не обращал внимания на Паучат, карабкавшихся ему на спину. Колыхнув обвислой шерстью ноги, он в который раз смахивал их с полушария спины. Его близко поставленные глаза мстительно сверлили струю воды, выбрасывающую в отстойник башмаки Гномов, кухонную утварь. И ни одного, ни одного Гнома!
   И в это время рядом с головогрудью Паука шлепнулись две плоские бутылки. Он ощупал их всеми четырьмя парами ходильных ног. В закупоренных бутылках что-то плеснулось. Паук пустил в ход паутинные железы, и авоська вскоре была готова. В нее, как в ловчие тенета, нырнули бутылки с гномалином и антигномалином -- плоды многовековой работы Гномов.
   А аварийная служба работала вовсю. Вода была быстро отключена на участке пробитых труб. В шахте глухо звучали хозяйские голоса ремонтников...
   "Нет мне отсюда выхода! -- закричал Паук, награждая пинками сгрудившихся перед ним Паучат: высокие стены отстойника обрекали его на гибель. Дрожащими лапами он отвернул пробку бутылки с гномалином: умру, чтоб не мучиться!" Облепив бутылку лапами, он запрокинул ее в себя. Спиртовая влага сразу согрела и тут же высветила всю бездонность его отчаяния.
   -- Несчастный я! -- закричал Паук, сразу двумя лапами завинчивая пробку и оценивая заплаканным глазом уровень оставшейся влаги. -- Несчастный и членистоногий!
   Но быть представителем отряда членистоногих класса паукообразных ему оставалось считанные секунды: хмельной, он со стоном вглядывался в мелькающие видения эволюции, на миг, ощутив себя не только пауком водяным, но и клещем чесоточным. И тут ему захотелось есть.
   -- Есть хочется! -- закричал он, не осознавая, что теперь он -- Гном.
   На его голос радостно двинулись Паучата, бросая на воду красноватый отблеск своих маленьких глаз.
   Паук ощупал себя. "Я теперь Гном", -- понял он, с тоской и омерзением проведя рукой по гладким плечам и груди. Полусогнутой рукой он, по-прежнему, держал авоську с двумя бутылками. А Паучата радостно окружили его.
   "Сожрут ведь! Отца родного сожрут!" -- Он бросился к стенке,
   24
   волоча авоську. Недавно он сам с большим аппетитом выпил кровь из их мамы. Перехватив в зубы паутинную ручку, бывший Паук стал карабкаться по стене. И все уменье Гномов передалось ему, будто он с ним и родился. Уже находясь над отстойником, он подтащил повыше авоську и с усилием перевалил бутылки через край.
   Дорога из шахты была открыта в мир новый, сухой и светлый.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   7. Умелец на свободе
   Подняв двумя руками початую бутылку, бывший Паук открутил пробку. И из этой бутылки приятно пахло. И антигномалин был изготовлен на самогоне. Пожелав себе здоровья, он благоговейно опустился на колени, наклонив к себе сосуд. Жидкость поступала не только в рот, но и затекала под подбородок, орошая голую грудь. Не выпуская бутылки, он качнулся и стал клониться набок.
   Чудо-лекарство действовало сразу, согласно рецепту -- без непредвиденных задержек, что и спасло его от хищных кошачьих зубов. А высокий забор стройки спас от вытрезвителя, когда после действия антигномалина возник хныкающий во сне, голый и беспаспортный гражданин Пауков.
   Здесь рано утром он и был обнаружен слесарем конторы Василием Непьющим.
   -- Милый ты мой, -- взволнованно залепетал Вася, перекладывая метлу из одной руки в другую. -- Упился, родимый, вот и расшнуровали, освободили от одежды...
   "А может, убили?" -- Вася похолодел. Отложив метлу, он присел на корточки.
   -- Жив, товарищ?
   Товарищ почмокал тонкими губами, сложив их трубочкой, и открыл глаза, сдвинутые к переносице.
   "Такой мог родиться только по недосмотру, ну, чистый паук, и ножки цепкие, в ляжках тоненькие", -- подумал Вася и заулыбался живому счастливцу:
   -- Раздели что ли, гражданин?
   -- Не спрашивай, -- ответил гражданин и стал быстро сучить ногами, в миг оплетя пальцы ног обрывками принесенной ветром веревки.
   -- Почему "не спрашивай"? -- обиделся Вася, не сводя глаз с удивительных ног гражданина. -- Я ведь могу и доставить! -- С ложной решимостью он отступил к лазу в заборе.
   -- Зачем торопиться? -- Гражданин включил в работу еще более ловкие руки.
   -- Вот циркач! -- Не выдержал Вася. -- Да за пятнадцать суток ты
   25
   ковер целый свяжешь!
   -- Больше, чем ковер, -- уточнил незнакомец.
   -- А сам-то кто будешь?
   -- Пауков.
   -- Вот и славно! -- Воссиявший Вася снял с себя пиджак и накрыл плечи Паукова. -- За штанами сбегать придется, -- сказал он, думая о редком умельце, видно пропадающем, как большинство знакомых гегемонов революции, из-за водки.
   -- Возьми меня на руки, а я ноги подожму, -- предложил Пауков. --Я отблагодарю...
   На вес он был легкий, а колени мог поджать до самых ключиц. В таком виде Пауков и поступил к слесарю Василию на тайное жительство, без прописки.
   -- Если что, родственником тебя назову, скажешь, из-под Рязани приехал, -- сказал Вася, опуская умельца на стул. -- Проездом! -- Вася подмигнул Паукову. -- Будешь коврики плести и другие штуки, а вечером будем телевизор смотреть. Идет?
   И работа пошла. Вася набрал заказы на пять свитеров и джемпер. И все было сделано за два дня.
   "Пойду приемщиком в ателье, Пауков левый заказ быстрее машины обслужит", -- мечтал Вася.
   А Пауков уже заработал на хлопчатобумажную рубаху и парусиновые, как Вася говорил "парусовые", туфли. Шаровары гостю были пожалованы хозяйские. Ноги Паукова, подвижные в сочленениях, как у спортивного ходока, взволнованно подрагивали в складках шаровар, когда он смотрел футбол по телевизору. Непьющий Василий в такие минуты пил счастье полными стаканами.
   "Вашими" Васек называл тех, кто проигрывал. При ничейном счете его личность раздваивалась. Но, в любом случае, он колотил Паукова по спине -- дружески, до синяков. Но однажды, когда Пауков впился в экран так, что его глаза, казалось, смотрели на кончик носа, Василий затряс его за плечи:
   -- Невестами любуешься?
   Шел многосерийный фильм "Борьба под одеялом". Воспоминания о близкой сердцу жизни насекомых перехватили Паукову дыхание. Возмущенный разбитным вторжением, он, не отрывая взгляда от экрана, проворно дал Василию пощечину босой ногой. Удар был неожиданный и чувствительный. Пауков брезгливо протер свою необыкновенно подвижную ступню о шаровары.
   -- Ты что? -- удивился благодетель. -- Ты что бунтуешь? Ходишь босой по грязному полу, а потом за лицо цапаешься?
   -- А ты не лезь! -- сказал Пауков. -- Всю нервную систему расшатал!
   -- Я тебе расшатаю! -- вскричал хозяин. И добавил мстительно: --
   26
   Паспорт отсутствует, а нервная система имеется!
   -- Имеется! Имеется! -- Пауков ногой выключил телевизор на самом интересном месте и полез в недавно сплетенный им из бельевых веревок гамак.
   Василий чувствовал, что хватил через край, но из гордости перемирие отложил до утра. И просчитался. Утром Пауков исчез.
   -- Слинял умелец! А я заказ на вязанье принял! -- растерянно бормотал Вася. -- И кормил хорошо, и телевизор для него жег, а он ушел, спасибо не сказал!
   А Пауков из гордости "спасибо" отложил до следующей встречи. Свободный, он шел по рассветной Москве к цирку, раскланиваясь со встречными милиционерами.
   -- Гражданин, документы имеются?
   -- Отсутствуют! -- отвечал Пауков, ныряя в проходные дворы. Настичь его было нельзя: щуплый и юркий, он исчезал в малейшей щели, растворялся в полумраке сквозных подъездов. Даже в трелях милицейских свистков слышалось тревожное удивление. Гражданин явно имел путеводитель по чужим дворам. Не исключено, что и путеводитель по чужим квартирам.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   8. Ученый похищен
   Аварийная команда никого близко не подпускала, и Принцесса, подняв к груди сумочку, из которой высовывался по пояс Ясновидящий, следила за быстрыми действиями ремонтников, откачивающих воду из затопленного королевства.
   -- Вы бы, бля, подальше посунулись, -- миролюбиво сказал Трилии один из аварийщиков, подтягивая шланг. -- Вам, девушка, спать надо! -- Он ее разглядывал второпях, и предательская улыбка разбивала всю его деловитость. Эх, как бы ему хотелось, чтобы она, такая чернявая, улыбнулась, сказала бы пару ласковых: не суй, мол, нос в мою холостую жизнь! Можно было бы культурно продолжить разговор, пригласить на танцы. Вот бы ребята ахнули!
   Вода рывком подбрасывала шланг, в одном месте быстро натекала лужа.
   -- Плавать-то умеете? -- Бойкий парень шутливо кивнул на лужу и включил насос.
   -- Спрашивает Принцессу подземных вод, умеет ли она плавать! -- вскрикнул Селекционер, но за рокотом насоса его не было слышно. Да и Принцесса, зная вспыльчивость ученого, придержала ладонью его макушку, толкающуюся из сумки.
   Обеспокоенный Гектор выбежал из подъезда и, увидев Трилию, подошел к ней, взял за локоть.
   27
   -- Не волнуйтесь, Принцесса...
   Она так взглянула на Гектора, что у него захолонуло сердце, он понял: как бы там ни сложилось, Трилия -- часть его жизни...
   Принцесса и Селекционер потеряли следы Гномов, но были уверены, что это -- временно. Теперь и Гектор думал о Гномах. Наверное, поэтому он предложил гостям пойти в магазин "Детский мир". Принцесса сразу согласилась, и Ясновидящий подмигнул Гектору: у кого, дескать, нет слабостей?
   В "Детском мире" Трилия не могла налюбоваться на кукол: она наклонялась вместе с ними, выпрямлялась, с замиранием прислушивалась к протяжному писку из-под лопаток безобразных румяных блондинок. Гектор наощупь отделил в кармане червонец от тощего валика отпускных денег. Селекционер же, закинув руки за голову, лежал на дне сумки, с умилением прислушиваясь к щебетанию продавщиц. Он ведь не какой-нибудь там столетний мальчик, не знающий жизни! Раз щебечут, значит им хорошо живется, как и птицам. Ученый приписывал людям прямодушие Гномов. Он не думал, что щебетать можно профессионально -- по системе Станиславского, особенно перед иностранкой с валютой.
   Рядом с Селекционером лежали два корня -- вся мебель его обиталища, и серебряное зеркальце принцессы, вынутое еще под землей из королевского трельяжа.
   Гном глубоко вздохнул и -- замер: проем открытой сумки на миг загородила рука с блестками пота на ладони, эта рука сжалась в кулак, выстрелив вперед два нервных пальца с грязью под ногтями. Пальцы быстро перебрали корни, скользнули по зеркалу и поскребли Гнома по кожаному камзолу. Не успел Селекционер отпрянуть, как указательный и средний пальцы, словно клещами, перехватили его за талию и, приподняв, стали осторожно вытягивать из сумки. Мужское достоинство не позволило Гному сразу кричать, беспокоить Принцессу, хотя смертельное предчувствие выталкивало из него крик.
   Но когда Селекционер открыл, наконец, пересохший рот, было поздно: вор сунул ученого в карман брюк -- под слипшийся носовой платок. В носоглотку пленника сразу набилась пыльная труха, глаза заслезились от табачной пудры. Для верности та же рука надавила ему костяшками на живот. Ослепший и оглушенный, Селекционер чувствовал по быстрым толчкам ноги, жаркой даже через карман, что его уносят.
   Так, в 16 часов 32 минуты в московском магазине "Детский мир" из сумочки Принцессы был похищен Селекционер -- создатель антигномалина и гномалина, великий ученый, добившийся предела мечтаний, и великий мечтатель, добившийся предела учености...
   Его похитил Климов Юрий, 1973 года рождения, разыскиваемый как особо опасный преступник. Приметы: выше среднего роста, худощавый, голова круглая, волосы -- светло-русые. Имеет на теле
   28
   орнаментальные и текстовые татуировки. Тексты выше пояса -- бытовые. На левом плече: "Вот что нас губит", рядом женская нога, бутылка и колода карт. На правом плече: "С малых лет шастья нет", на предплечье заштрихованная могила с крестом и надписью: "Вот что меня ожидает". Наколки ниже пояса содержат призывы нецензурного характера. В лагерях носил кличку Юрка-Пряник.
   Соучастник рецидивиста -- Трефилов Михаил, по кличке Шепелявый. Услужлив и торопливо любезен. Ниже среднего роста, голова продолговатая, лицо скуластое, волосы черные. При разговоре шепелявит...
   Скрывались жулики в поселке Опалиха, Московской области, в доме на Кривой улице.
   Шепелявый сварил борщ, принес соседке воды из колонки, поправил забор и чинно присел на лавочку, ожидая Юрку-Пряника.
   От станции гуськом, с мешками и продуктовыми сумками через плечо, как с парашютами, двигались дачники и местные жители. Шепелявый безошибочно узнал весело вышагивающего Пряника.
   -- Парашютисты-то наши возвращаются, -- сказал он хозяюшке, приобщая ее к своему сладостному ожиданию. Очень он желанно приговаривал, приноравливаясь к любому собеседнику: с молчуном мог понятливо, со значением, помолчать. Только искательный взгляд на всякий случай просил снисхождения за бестолковость... Вот и сейчас хозяйка никого не ждала, но внимание командированного было ей приятно.
   Шепелявый поставил на стол тарелки и банку с самогоном, нарезал хлебушка и возник на крыльце, по-домашнему сцепив пальцы.
   -- Добрый вечер! -- сказал он Прянику, заходя за ним в комнату и притворяя дверь. -- Улов есть?
   -- "Улов", -- передразнил Пряник. -- Как браконьер рассуждаешь... -- Он сел к столу и стал выкладывать на него "лопатники" и старушечьи кошельки. Содержимое бумажников и кошельков высыпалось тут же, рядом с хлебом. Вор дошел до Селекционера, который все еще надеялся, что о нем забудут... Но Пряник, стрельнув глазом на кучу наворованного, тщеславно, с обещанием на лице, осклабился и деловито вывернул Селекционера из кармана, вместе с прокрахмаленным грязью носовым платком.
   У Гнома затекли ноги и болела поясница, но он это ощутил, только когда бросился за кастрюлю на столе, поневоле ближе к Шепелявому. Глаза Гнома еще не привыкли к свету, и он ногой сбросил на пол ложку и кусок хлеба.
   -- Ой, крыса! -- заорал Шепелявый, оседая и зажмуриваясь. -- Боюсь, бля буду!
   Селекционер съехал на пол по ножке стола и бросился было к закрытой двери, но с полдороги метнулся к окну. Свежая корка
   29
   предательски отскользнула вместе с ногой, Гном припал на колено, не чувствуя еще боли, и тут же вскочил -- до окна оставалось шагов тридцать -- всего полтора метра, а там на стул, на подоконник и в огород...
   Шепелявый вобрал голову в плечи и, не открывая глаз, скулил. Пряник ошалел от неожиданности: красный, с выпученными глазами, он продолжал следить за Гномом, шаря под столом. Ощупав свою ногу, вор, подцепив с пятки, снял полуботинок.
   -- Не шкодничай, Пряник! -- гудел Шепелявый. -- Не пугай! Селекционер, как со старта, рванул к окну. Но тут же упал -- над
   его головой пролетел полуботинок, больно хлестнув шнурком по спине.
   Воодушевленный Пряник привстал, подняв перед собой обеими руками лежавшую на столе шляпу, и, полусогнутый, рухнул на пол, накрывая Селекционера, как сачком.
   -- Убей! -- кричал слабонервный Шепелявый. -- Пряник, убей, я прошу!
   -- Цыц! -- Пряник осторожно сплющил верх выгоревшей шляпы, накрыв ладонью барахтающегося гнома. Отставив локоть другой руки, он ловко извлек Селекционера из-под шляпы.
   -- Это же маленький фраер! -- изумился он. -- Живой! Шепелявый обессиленно обмяк на табуретке, наблюдая за
   диковинным событием. Пряник встал с колен, держа перед собой Гнома, и начал приплясывать, шарканием ног изображая чечетку:
   -- Милый мой, дорогой, откуда ты взялся? -- Он встал возле стола.-- Шепелявый, а вдруг он из цирка? Это же клад! -- Вор поцеловал Селекционера в макушку, будто сырую тряпку набросил на лысину, у старика волосы слиплись за ушами.
   -- Рассказывай, козявка, как попал в сумку к тетке! Селекционер дернулся, пытаясь обеими руками отжать от груди
   пропахший табаком указательный палец вора.
   -- Я могу снести любые оскорбления, только не те, которые обращены к Принцессе!
   Шепелявый только сейчас стал приходить в себя.
   -- Во, карла дает!.. Пряник, нас теперь трое! -- Он обвел взглядом стол, накрыл ладонью глаз, дергающийся в тике. -- Обстаканим это дело?
   -- Чего у тебя глаз дешевит? -- спросил Пряник, не поворачивая головы, но все замечая.
   -- С испугу! -- радостно ответил Шепелявый и стал пальцем изучать подергивание кожи под своим глазом.
   Прежде чем приступить к выпивке, Пряник деловито связал Гнома и, ценя чистоту, смахнул спиной Гнома крошки со стола -- возле своего стакана. Шепелявый не сводил взгляда с Ясновидящего.
   -- Пряник, ты совсем карлу залапал! Он на нас и не смотрит!
   30
   -- А что ему на тебя "шмотреть"? Ему доктор рвотного не прописал!-- Пряник с первого раза точно разлил по двум стаканам, немного плеснул в эмалированную кружку. -- Это гостю...
   Гном плотно сжал губы, не давая самогону обжечь десна и язык. Но Пряник был настойчив: он нажал двумя пальцами на скулы пленника и насильно влил жидкость. Даже Шепелявый, глядя на Гнома, сморщился:
   -- Пряник, дай ему чем-нибудь занюхать! Пряник тяжело посмотрел на него:
   -- Не шелести! Сам попросит!
   Но Селекционер ничего не просил, он лежал на столе покойником и смотрел на покачивающийся потолок, а жулики дружно выпивали.
   -- Надо его судьбу решить, -- сказал Шепелявый, тряся головой от крепости принятого, -- а то он нас порешит...
   -- Ты что? -- возмутился Пряник. -- Уже набодался? О чем бормочешь?
   -- А о том! -- Шепелявый встал, как трезвый, и сказал голосом пророка: -- Меня один такой молчун продал...
   -- Молчи, дурак! -- Пряник выпил до дна, но закусывать не стал. Шепелявый тоже выпил без закуски. Пряник с отвращением посмотрел на его кислую рожу.
   -- На, занюхай! -- Он протянул Шепелявому пленника. Шепелявый спьяну поднес Гнома ногами вперед к раздувающимся ноздрям. Оцарапав нос о шпору, он перевернул ученого головой к себе. С шумом втянул воздух и с оттяжкой выдохнул:
   -- Деньгами пахнет!
   Селекционер, чувствуя дурноту от отравления, которое пришло с теплым запахом изо рта Шепелявого, потерял сознание.
   -- Спекся карла, -- отметил Шепелявый. -- Видать, натощак...
   -- Надо его в цирк забодать, -- сонно сказал Пряник. Он опустил Гнома в пустую трехлитровую банку. Лишь после этого подошел к кровати и лег в одном полуботинке.
   -- До свидания! -- сказал он в сторону Шепелявого.
   Но тот его не слышал: положив голову на стол, он храпел, пытаясь все-таки выговорить звук "с".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   9. Встреча в цирке
   В цирке на манеже работали даже ночью. Репетиции шли по жесткому графику.
   Рано утром Пауков просочился в пустой зрительный зал. В темных от пота тренировочных костюмах, воздушные гимнасты, отрывисто вскрикивая, выписывали гигантские маятниковые ходы, меняясь
   31
   трапециями. Через систему блоков концы страховок опускались на опилки манежа. Взмыленный тренер, задрав голову, следил за своими питомцами. Расторопный ассистент поочередно вкладывал в его протянутые руки цирковые вожжи.
   -- Павел Никодимыч! -- возопил солист, только что сорвавшийся в сетку мимо рук партнера. -- На галерке кто-то ползает, отвлекает!
   -- Прожектор! -- закричал Павел Никодимович. -- Повторяется старая история! Работать мешают!
   Но история была новой. Выхваченный из темноты, Пауков застыл, заслонив глаза ладонью.
   -- Вниз! -- прозвучал приказ. -- И побыстрее!
   Все еще морщась от света, Пауков вступил в круг манежа.
   -- Чем обязаны? -- спросил Павел Никодимович, давая рукой знак ассистенту. Тот моментально исчез.
   "Унасекомить бы этого низкорослого дегенерата щелчком по темени, -- мечтал Павел Никодимович, -- да ведь за него, как за человека, в тюрьму посадят!"
   -- Возьмите меня к себе, -- сказал Пауков.
   -- Простите, не расслышал? -- Павел Никодимович приложил ладонь рупором к уху.
   Артисты цирка, зараженные негодованием тренера, по канатам спустились вниз.
   -- К себе меня возьмите, -- повторил Пауков.
   Здесь даже гимнастка, оставшаяся на верхней площадке, покрепче ухватилась за леер, предвидя мощный взрыв. На манеж, со скорбным лицом понятого, вернулся ассистент. За ним, чертыхаясь, поспешал ночной дежурный по цирку в сопровождении сторожа и уборщицы с ведром.
   -- Что же это получается? -- с кроткой растерянностью спросил тренер у дежурного и помолчал. -- Время дали неудобное, да и в это время, -- он горестно развел руками и оглядел своих питомцев, -- да и в это время работать не даете! -- Голос Павла Никодимовича, переполненного правотой, креп. Он посмотрел на дежурного, как на диковинное, но бесполезное насекомое:-- А?
   Но тот ответить не успел -- Пауков с нечеловеческой быстротой взобрался на площадку.
   -- Ты куда? -- крикнул Павел Никодимович, еще не осознавая, как это возможно с такой быстротой карабкаться наверх. - Сорваться хочешь? Горб нажить?
   -- Да! Да! Хочу! -- отыгрывался Пауков. Он достал из кармана, вшитого в шаровары, моток пеньковой веревки и, не глядя вниз, прицельно сбросил туфли на манеж. Одна за другой, они шлепнулись точно на то место, где стоял Пауков -- пятками вместе, носками врозь. -- Горб хочу! -- куражился он. -- Трудом хочу нажить! -- Пауков взял в
   32
   ноги моток веревки. -- Как говорится, труд украшает человека, хотя и делает его горбатым!
   Павел Никодимович онемел: срывщик репетиции, подтянув к себе поддержку, дождался возвращения трапеции и, выполнив с места тройное сальто, ухватисто повис на ней. Ноги его работали автономно, даже когда он крутился в воздухе.
   Дежурный оглядел замерших гимнастов:
   -- Павел Никодимыч, разыграть меня решили? Почему товарища в список не внесли?
   -- Подойди сюда, Мишенька, -- голосом выздоравливающего сказал тренер. -- Подойди, Мишук! -- Он просветленно посмотрел на дежурного. Ты, Михакок, был сейчас вместе со всеми свидетелем мирового рекорда... Ты меня знаешь, Майкл?..
   -- Знаю, Павел Никодимыч...
   Как ему было не знать известного знатока своего дела, с которым он ссорился, когда тот еще сам только начинал выступать. Правда, при встрече они неизменно лобызались.
   -- Если ты меня знаешь, то смотри...
   В несколько раз сплетенная ногами петля повисла посредине трапеции, на которой, расставив ноги в парусивших шароварах, возвышался Пауков. Гимнастка, сама себе скомандовав "алле-гоп!" и, встретив петлю в полете, просунула в нее руку и стала вращаться.
   -- Молодец, Гуля! -- Павел Никодимович приосанился было, но тут же невольно открыл рот:
   Пауков, сбросив шаровары в натянутую внизу сетку, сделал на вибрирующей трапеции стоику. Его просторные семейные трусы закручивались вокруг тощих ног.
   Павел Никодимович шепотом высморкался, спрятал носовой платок и одной рукой победно обнял дежурного по цирку за плечи.
   В это время Пауков прыгнул на подвесную площадку, давая место партнерше, перехватившей трапецию обеими руками. Со следующего кача она очутилась рядом с ним, и Пауков, подтянув локтями трусы, чмокнул ее в кисть, затем, поспешнее, в локоть и, подпрыгнув, чтобы достать, во влажное плечо.
   Манеж аплодировал. Павел Никодимович смахнул прозрачную слезу, только и сказал:
   -- Волнительно, Мишуха! Артистическая судьба Паукова была решена...
   33
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   10. Еще одна встреча в цирке
   После исчезновения Селекционера душа Принцессы окоченела. Невидяще уставясь на два древесных корня -- все, что напоминало о друге, -- она чуть слышно всхлипывала. Гектор извелся от жалости к ней. Подходя на цыпочках к дивану, он садился рядом с Принцессой и, боясь быть назойливым, ждал, когда она взглянет не него.
   -- Ваше Величество! Селекционер достаточно мудр, не мучьте себя!
   -- Он слишком честен, чтобы остаться живым в руках воров... -- Она подвинула к себе корни, которые, перебивая друг друга, в сотый раз рассказывали ей о жадной и потной руке, похитившей Ясновидящего, о цепких мимоходных пальцах, о клейких подушечках на них...
   -- Чем чаще мы будем бывать в людных местах, тем больше надежды что-нибудь узнать. -- Гектор увидел, как Принцесса с надеждой посмотрела на него -- он с готовностью продолжил:
   -- Вор не будет держать его все время взаперти... Жулик наверняка надеется продать его... -- Гектор говорил радостно и убедительно: -- Селекционер, как пить дать, при воре!
   -- Надо бывать в людных местах, -- согласилась Трилия. Гектор облегченно вздохнул:
   -- У меня на сегодня билеты в цирк...
   Трилия и Гектор сошли с троллейбуса и направились в цирк. Закапал дождь, и Гектор, немного пригнувшись, чтобы не толкнуть Принцессу, раскрыл над ее головой зонт.
   Перед цирком Юрка-Пряник плавал в толпе, едва перебирая ногами. В его кармане обливался потом Селекционер: впервые за много лет Гном чувствовал себя старым и беспомощным. А Пряник решил совместить полезное с приятным: пошарить в чужих карманах и посмотреть выступление артистов. Взгляд вора выделил из толпы длинноволосого юношу, недавно сунувшего купленный билет в нагрудный карман.
   -- Гражданин, -- сказал он юноше. -- Если у вас хорошее место, смахну один твой на два наших...
   Ждать Прянику не пришлось.
   -- Э-э-э... не годится, -- сказал он, разглядывая билет. -- Держи! -- Быстрым движением руки виртуоз панибратски воткнул билет в карман юноши, а вернее, оставил билет в руке, а в чужой карман сунул свернутую оберточную бумагу. И быстро подался в сторону...
   В цирковом буфете стояла очередь, но Пряник решил приступить к работе позже. Присев, он незаметно, под столом, достал Ясновидящего и полил на него минеральной водой:
   -- Бог не Яшка, знает, кому тяжко, -- сказал вор измученному Гному.
   34
  
   Селекционер облизал губы -- на них попала вода, и снова закрыл глаза.
   -- Цирк будешь смотреть, -- великодушничал Пряник. -- Всяких фокусников, клоунов... Только сам не вздумай фокусничать!
   Второе отделение началось с воздушных гимнастов. Пауков плел в воздухе замысловатые фигуры, вызывая обвальные аплодисменты.
   Старец, обернутый вонючей газетой, чтобы зрители не засекли, жадно следил за Пауковым, в котором сразу узнал человекообразное насекомое.
   Принцесса, как только увидела Паукова, схватила Гектора за руку, да гак и застыла. Работник жилконторы Василий Непьющий, за месяц купивший билет в цирк, чуть не свалился с галерки при виде Паукова. Охваченный ужасом при мысли о том, что ему не поверят, он слепо ощупывал плечи соседей, сотрясаясь всем телом и вертя головой:
   -- Мой это, Пауков... Я нашел, домой доставил... Телевизор жег...
   -- Сядьте, гражданин, успокойтесь! Смотреть мешаете!
   -- Не волнуйтесь, дядя! Они все застрахованы!
   -- Вместе жили! -- гудел Вася.
   -- Замолчите! -- возмутилась строгая тетушка -- Кого интересуют ваши гадкие интимности?
   Раздавались и более решительные голоса:
   -- Выведите этого бытового хулигана!
   Громкая перепалка привлекла внимание самого Паукова. Зацепившись ногами за трапецию и повиснув вниз головой, он вглядывался в зрительские соты. И узнал благодетельного Василия.
   -- Вася! -- крикнул гимнаст и полетел в сетку. Подброшенный вверх, он сделал сальто и мягко спружинил на опилки манежа.
   -- Я здесь! -- победоносно взревел Василий. -- Здесь я, товарищ Пауков!
   Настолько неожиданна была эта перекличка и настолько не театральны интонации, что Гектор, смеясь, хлопал со всеми. Хотя раньше он не доверял отрепетированным экспромтам. И вдруг изумление парализовало Гектора: спотыкаясь и падая на колени зрителей, как заправский клоун, к манежу спускался знакомый Вася-слесарь...
   "Умеет, зараза, падать, -- с завистью думал Пряник, -- подсадной, видно, клоун, без тренировки быстро копыта поломаешь..."
   "Хоть бы так сильно не сжимал меня, проклятый ворюга, -- думал Ясновидящий. -- Ребра сокрушит!"
   "Вот бы сейчас увидеть Ясновидящего, -- думала Трилия, -- живого и здорового..."
   "Уму непостижимо, -- думал Гектор, -- рассказал бы кто, что Вася работает в цирке по совместительству, нипочем не поверил бы... Хорошо, хоть Принцесса оживилась..."
   Клоун на манеже стал пронзительно хохотать и делать кувырки,
   35
  
   продвигаясь к ведущему.
   -- Ха-ха-ха! Встреча ученика с учителем! Мальчика учили в школе строить трапеции, а он стал их раскачивать! -- Встав возле ведущего, клоун спросил вполголоса сквозь зубы, не снимая с лица раскрашенной улыбки:
   -- Нельзя так работать! Даже в известность не ставите об изменении номера! Балаган какой-то, а не цирк!
   -- А я знал, что ли? -- также улыбаясь, огрызнулся ведущий. -- Все этот рекордсмен Пауков вытворяет, это чучело!
   А Пауков был искренен, как никогда. Ведь теперь у него был не только паспорт с пропиской в цирковом общежитии, но и трудовая книжка без волчьей статьи. Паукова усыновил и оформил все документы через свояка в паспортном отделе руководитель группы воздушных гимнастов, всегда выездной Павел Никодимович Поцмейстер. А сейчас Пауков обнимал Василия, вспоминая посиделки у телевизора.
   -- Как твой "Спартак", Вася?
   -- Нормально!
   -- А живешь как?
   -- Нормально!
   -- Телевизор как работает?
   -- Нормально!
   -- После номера зайди в уборную, поговорим... (Эх, знать бы Василию, о какой уборной речь!)
   Васек чувствовал себя счастливым до отчаянья, победно следя за Пауковым, по веревкам бегущего к подвесной площадке.
   -- Пауков! -- крикнул он, успокаивая жестом решительных униформистов, готовых убрать его с манежа. -- Пауков! Вертухнись за дружбу!
   -- Держи, Вася! -- ответил сверху Пауков, сам, разгоняя трапецию. Напарник, который в номере подхватывал Паукова, оттолкнулся от
   противоположной подвесной площадки, дав ход второй трапеции. Оторвавшись от перекладины, Пауков волчком закрутился в воздухе. Напарник сделал два кача мимо крутящегося Паукова, но тот не падал, нагло нарушая элементарный закон физики. Зрители привстали с мест
   -- Почему он не падает?
   -- Почему он не падает? -- требовательно повторил за другими Пряник и сдавил Ясновидящему ребра через газету.
   -- Внутренний магнетизм, -- с кряхтением ответил старик. -- Телекинез.
   И в этот момент Принцесса увидела зажатого Селекционера.
   -- Мы здесь! -- закричала она, и выдала себя.
   Пряник сунул Гнома в карман, следя за тем, как Гектор на противоположной стороне поспешно проталкивается вниз. Если бы не
   36
  
   Пауков, приковавший к себе внимание, Пряник был бы схвачен. Но этого не произошло: через минуту от цирка отправилась машина к загородной платформе. В ней находились два пассажира, хотя таксист думал, что только один...
   После спектакля Василий бросился в мужскую уборную:
   -- Товарищи, вы не видели Паукова?
   -- И видели, и слышали, и читали о нем, -- отвечали ему, -- а только в этом месте толкаться нельзя, а то сами и пострадаете...
   -- Вы здесь, товарищ Пауков? -- спрашивал он у притихших обитателей закрытых кабинок.
   Ему не отвечали, а только настороженно замирали.
   -- Друг на последней резьбе, -- раздался сочувственный голос.
   -- А у меня был случай, -- весело начал другой балагур, обращаясь к выстроившейся у кафельной стены аудитории. Аудитория, опорожняясь, с благодушной снисходительностью внимала любому оратору.
   -- Пауко-о-ов! -- пел Вася, стуча в очередную дверь.
   -- Уйди, нехороший ты человек! -- раздался испуганный голос с кавказским акцентом. -- Не терзай ты мою душу!
   -- А что я вам делаю?! -- ответил Вася. -- Я только спрашиваю!
   -- Слушай, уйди, прошу тебя! Ты меня мучаешь от самого Ростова!
   -- Никого я не мучаю! -- вступил Вася в перепалку через дверь. -- А в Ростове я никогда не был!
   -- Не был! Не был! Только успокойся, уйди! Не ходи за мной!
   -- Никто за вами не ходит!
   -- Вай! -- застонал приезжий. -- Вай!
   А в это время в театральной уборной заплаканная Трилия, взглядом призывая Гектора в свидетели, рассказывала Паукову о преждевременном затоплении королевства, о гномалине и антигномалине, о похищении Ясновидящего.
   -- Как вспомню сам себя, -- вздыхал Пауков, -- когда был Пауком, так злость берет! -- Он посмотрел в зеркало и сделал прямой пробор, отчего сходство с насекомым стало еще острее. -- Верите? Иногда сам себе противен, так бы и плюнул в зеркало... Молодцы Гномы, что хотели меня, подлеца, утопить... Кем я был?
   -- Зато кем стали! -- ввернул Гектор.
   -- Спасибо, дружок, на добром слове, -- кротко ответил гимнаст. -- А Селекционера-душку мы найдем! -- Он украдкой посмотрел на Трилию, прекрасно сознавая, что убежденность его основана не на возможностях. -- Милиция у нас в России ужасно решительная, -- продолжал он, -- а вот обратиться к ней нельзя!
   -- Почему нельзя? -- спросил Гектор.
   -- Не поверят, -- горестно сказал Пауков. -- Не поверят, что есть на свете Гномы, могут нас оформить... А то и без суда в гуманное
   37
  
   психотделение определят с вялотекущей шизофренией, уколы делать станут, и будем мы всю жизнь жевать занавески...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   11. Исход гномов
   Гномам было трудно поверить, что они миновали затопление. Обсыхая под рефлектором, работающим от батарейки переносного прожектора КФ (карманный фонарик), Король задумчиво перебирал остатки бороды, созерцая пальцы ног, торчащие из протертых башмаков...
   "Каково там, в людях, моей доброй Трилии! -- Он вспоминал ее детство, которое можно назвать безоблачным только потому, что из-под земли не видно облаков. -- Всегда что-нибудь угрожало королевству: то кроты подроют дамбы, то подземные ручьи разольются, то озверевшие от страха мыши заскочат прямо во дворец, в детскую..." -- Монарх с умилением вызвал в памяти картину, когда все испугались за ребенка, а Трилия, совсем еще крошка, схватила за уши наглую мышь, а затем бесстрашно обняла ее...
   Стража потом тщательно свежевала норушку -- Король повелел выдубить из нее шкуру на века...
   Сейчас он подозвал Гри:
   -- Где мы находимся?
   -- Судя по мутным подземным водам -- это район Чистых прудов...
   "Гри лет на сто повзрослел, -- подумал Король, -- вот, что значит ответственность..."
   После затопления Посол был повышен в ранге, и сейчас, под землей, он шел во главе разведчиков... Его и без того крупный нос распух: Гри засовывал его в целях безопасности во все щели и дыры, полагаясь на свое тонкое обоняние... Иногда лазутчики приносили с поверхности земли троллейбусные и трамвайные билеты -- их номера слагались в шифр, понятный только ему...
   При меркнущем вечернем свете -- под сливными уличными решетками, он вначале изучал цифры, а уж после обнюхивал билеты, выбирая для этого самые чистые. В такой момент Гномы расступались перед ним -- главным проводником, направлявшимся прямо к Королю, чтобы повторить процедуру при Высочайшем присутствии. Как бы Гри ни углублялся в запахи, краешком глаза он всегда следил за монархом.
   Выждав паузу, Гри и на этот раз решительно сказал:
   -- С Принцессой все в порядке...
   Король облегченно вздохнул и задумчиво, на цыпочках, отошел... Пока Гномы не знали, что Селекционер похищен, что Трилия
   38
  
   измучена беспокойством о нем, что она совершенно не знает подземной карты и без ученого даже не может предположить, куда идет ее народ.
   Огромное для Гномов расстояние до дома Гектора исключало всякую командировку, да и Гномы не знали, где они будут на следующий день...
   Гри, рассорившись с глупым голубем, который окончательно примкнул к стае сизокрылых, мог рассчитывать только на себя. И тут возникло непредвиденное, но объяснимое препятствие -- спелая, не по росту, грыжа лишила его былой подвижности. Полновесна память о бескорыстном, но чрезмерном усердии на королевской службе. Боли в паху совпадали с мучительными снами.
   ...Пряник, сжимая Гнома в кармане, одной рукой расплатился с шофером такси и нырнул в метро -- жизнь приучила его к конспирации.
   Шепелявый увидев через окно шагающего в свете фонаря напарника, вытер руки о хозяйский фартук и стал разливать щи. Он уже больше не сидел на крыльце, как истомившаяся вдова, потому что Пряник на этот счет был краток:
   -- Хватит, жулье несчастное, трепыхать щеками на крыльце! -- И, поразмыслив, добавил: -- Балду разобью!
   Шепелявый искренне, с детства, любил свою балду.
   -- Только и занимаешься, что жратвой, -- сказал вернувшийся Пряник. Он связал Селекционеру ноги и положил его на стол. -- Хоть бы дело сделал, -- воспитывал он Шепелявого. -- До сих пор лампочки на фонарях не разбиты... Иду по улице, как в зоне...
   Пряник обжегся горячей капустой и зарычал на Селекционера:
   -- А ты чего не жрешь? Помереть хочешь? Не выйдет! Не дадим!.. Клизму питательную делать буду! Чтобы в зубах не ковыряться!
   Ученый, не глядя на опостылевшее пористое лицо, стал медленно жевать мясные волокна, разложенные на блюдце.
   -- Уезжать будем, -- сказал Пряник, ковыряя ногтем в зубах. -- На юг.
   -- От севера подальше, -- согласился Шепелявый, убирая тарелки.
   -- Примерь усы и балду под парик побрей, -- сказал ему Пряник и распустил бинт на ногах Селекционера: -- Устал, дед? Ноги не гудят к перемене климата? -- Пряник достал цепочку с маленьким ошейником, надел на большеголового Ясновидящего.
   -- Отстегнет, -- с подозрительностью заметил Шепелявый.
   -- А мы проволочку спроворим вокруг ремешка, -- ответил Пряник. Вывалив от усердия язык, он обмотал проволочкой застежку ошейника, сдвинутую к затылку Гнома.
   -- Теперь не убежит, -- сказал вор нежно, почти с любовью. Затем, с кряхтением, одной рукой расшнуровал полуботинки.
   -- А куда ему от таких харчей бегать? -- сказал Шепелявый. -- Он же не псих!
   39
  
   -- Темный ты и прожорливый, -- сказал, зевая, Пряник. -- Через собственные кишки на мир смотришь! -- Он с хрустом почесал пятку через дырку в носке.
   Шепелявый окрысился:
   -- А ты?
   -- Не о нас речь. -- Пряник вытащил из-под кровати пустой чемодан, сорвал авиационную бирку. -- Пойми, что дед этот -- идейный! Для него жратва ничего не значит!
   -- А мы что, не идейные? -- философски заметил Шепелявый. -- И у нас есть идея -- не попадаться, подольше на свободе походить...
   -- Ох, и баран же ты, -- безнадежно произнес Пряник. -- Разве это идея? Это -- мечта!
   -- Значит, мы романтики-мечтатели, -- юродствовал Шепелявый.
   -- Заткнись! -- отозвался Пряник.
   -- Пряник Алексеевич, -- скорбно сказал Шепелявый, -- жалко дачу бросать, приветливую бабулю... Любит она нас, нешумных постояльцев, как дикий конь. А чего нас не любить? Башли вперед даем, гостей не водим...
   Пряник зевнул:
   -- Давай собираться. А то гости без приглашения явятся. А старуху обворовать не позволю, рыцарь!.. У нее же ничего нет!
   -- В копилочке нет, -- задышал Шепелявый. -- А еще сундучок есть, кованый...
   Пряник безнадежно махнул рукой, добитый его глупостью:
   -- На след наведем, олух! -- Вор намотал цепочку вокруг руки и, опустив Ясновидящего в обжитую трехлитровую банку, прилег: -- Как тяжело, Шепелявый, работать с тобой!
   -- Исправлюсь! -- негромко рапортнул Шепелявый.
  
  
  
  
  
  
  
  
   12. Чары Принцессы Трилии
   Гектор не просто любил Трилию -- он ее обожал. Когда она еще спала, он, готовый выстоять любые очереди, шел в магазин и вышептывал: "Трилия, Трилия, Принцесса Трилия..."
   А когда утром простыня сползала с ее грудей, открывая соски-близнецы, Гектор сосредоточенно укрывал ее, чувствуя к девушке дремучую бессловесную нежность...
   Он конфузился, когда Трилия, стирая свои вещи, не забывала о его носках, майках, трусах. Запахнувшись в халат, который западал на ее узкой талии, Принцесса, стоя на шершавой, недостойной ее нежных ступней табуретке, приподнималась на цыпочки, развешивая белье на кухне, на чужой веревке. И удивительное дело, соседка, которая должна бы вроде расценивать это как нарушение суверенитета, безоружно
   40
   шлепала губами, сближая подбородок и кончик носа.
   -- И я такая была, -- врала старуха, -- молодая. Вот здесь, Трилечка, тряпочка лежит, с белья натечет, так вытри...
   -- Конечно, бабушка, -- ласково отвечала подпольная Принцесса, а Гектор по-разбойничьи доставал воображаемый топор, заткнутый топорищем за подтяжки, и, от греха, возвращался из коридора в комнату.
   А в кухне курлыкала бабушка, полируя серым полотенцем затертые губами ложки. Как хорошо, что она, любительница чтения, не могла прочесть мысли соседа! А если бы прочитала, то долгое время путь по коридору к местам общего пользования превратился бы для нее в ночной лес, ухающий и стонущий, жуткий, как свежевырытая могила с напоминанием "Явка обязательна"...
   Приближался день рождения Гектора -- 32 года. В этот день всегда приходили друзья -- Юра и Толя. Поэтому он очень любил этот день. Юра с порога подрагивал удлиненными крыльями носа и, излучая всем своим видом, смесь радости и удивления, восклицал:
   -- Ну, старик! -- Его продолговатое чисто выбритое лицо вытягивалось еще больше, рачьи глаза открывались еще шире, он не мог продолжать -- волнение душило.
   Толя, элегантный и находчивый, принимал и тут же возвращал пас. В этом развивающемся на ходу сценарии его монолог был впереди.
   -- Ну, дед! -- повторял Юра. -- Я не ел жареных цыплят два года... Год назад, на предыдущем дне рождения, тоже были цыплята, но в
   такой день преувеличения были допустимы.
   -- Холостяк, -- говорил Юра с суровостью лишенного пенсии инвалида.
   Это была искренняя реплика -- личная жизнь у Юры не удалась. И жилья, главное, было целых две комнаты. После смерти родителей жены он даже платил за излишки -- за каждый квадратный метр, с нарастанием. Что поделать, если жена не выносила упреков и не любила, как она выражалась, физических безобразий. Поэтому чаще всего она закрывалась в комнате.
   -- Суп-то можно было сварить? -- обращался он к запертой двери.
   -- Пусть тебе варят суп те, у кого ты был весь вечер!
   Весь тот вечер он был у своего бывшего начальника, разбитого параличом. Того самого кормили с ложечки.
   Дочь, лежащая под одеялом в резерве, разгоняла рыдания из-под маминого крыла.
   Юра обожал дочь и, обычно терпеливый, не выносил пытки слезами, поэтому он отправлялся во двор, посматривая на свои окна. И все же Юра в каждом событии мог найти утешительные стороны, такой уж он весельчак. "Для меня даже лучше, что я не поем перед сном, -- думал он, поднимаясь в лифте. -- И голодом, говорят, лечат..."
   41
   Толя же был счастлив в личной жизни, прощая жене задержки на работе (она: "В парткоме засиделась" -- он: "Заразу не принеси"), и улыбчив в общественной. Он мог, как сам говорил, даже билетного контролера привести в чувство юмора. Голубоглазый, почему-то всегда с "хотимчиками" на скулах, Толя любил петь грустные песни, хотя слуха у него не было. И это всех веселило.
   Принцесса должна была прийти с минуты на минуту: Трилия сама захотела сходить в магазин -- для научного отчета.
   Прежде чем сесть к столу, Юра и Толя по очереди замешкались на кухне.
   -- Ты женился? -- спросил Толя и посмотрел на распластанные на веревке выцветшие трусы, огромные, как саван.
   -- Это соседкины, -- сказал Гектор.
   А бабушка, легкая на помине, зашла в кухню, приветственно клюнула в сторону Толи. Деликатная, она задержалась возле своего кухонного стола, ожидая приглашения.
   Юра тоже был наблюдателен. Когда Толя, касаясь бабушкиного локотка, пригласил ее в комнату, усадив поближе к двери, Юра заметил вполголоса:
   -- Что-то у тебя, дедуля, подозрительно чисто.
   -- Я не женился.
   -- Собираешься?
   -- Не знаю.
   -- А кого ждешь?
   -- Понимаешь, Юрок, это Принцесса...
   -- Все ясно! Можешь не продолжать!
   -- Я серьезно говорю!
   -- Я тоже. Раздался звонок.
   -- Трилюшка пришла! -- встрепенулась бабушка. Гектор открыл дверь, перенял сумку с хлебом.
   -- Знакомьтесь, Трилия, это мои друзья...
   "Ну и старик, ну и тихоня", -- думал Юра, с удовольствеием держа гладкую руку Принцессы.
   -- Толя, -- представился Толя, напоминая Юре самой интонацией о неловкости чрезмерного гусарства
   Юра вздохнул и отпустил руку Принцессы.
   -- Меня зовут Трилия, -- сказала она. -- Я гостья Гектора.
   -- Вы москвичка? -- спросил Юра.
   -- Нет, я -- приезжая, -- ответила Принцесса и посмотрела на Гектора.
   -- Трилюшка, я картошку по тарелкам разложила, -- умильно сказала бабушка.-- Еще теплая...
   Все сели за стол. Выпили за счастье в жизни именинника. Бабушка
   42
   приняла фужер водки, объяснив: "Белое вино мне заместо укола", -- после чего запила маленькой рюмкой нарзана. Готовая расплакаться от благодарности за внимание к ней, старому человеку, она поспешила распрощаться:
   -- Мне-то, ребятки, пить нельзя, -- сказала она, лаская свою слезную горесть: -- Здоровье никудышнее...
   Когда за ней закрылась дверь, Толя, которому суждено было в жизни утонуть, не учтя по пьянке глубины, сказал тоном летописца:
   -- В фужере было двести грамм.
   Все присутствующие, кроме Принцессы, понимающе хмыкнули.
   "Как мы громко жуем", -- подумал Гектор.
   Трилия встала, лицо ее просветлело. Гектор тоже встал. Юра и Толя, бледные, поднялись, как по команде, не расставаясь с фужерами. И хотя в комнате было тепло, Толя свободной рукой застегнул пиджак. Юра ладонью заправил на спине рубашку под ремень.
   -- Я совершенно не понимаю людей, -- объявила Трилия. -- Я думала, что люди мне помогут разобраться в самой себе и в Гномах... Пустая надежда!
   "Это из какого-то спектакля, -- думал Толя, стараясь представить Трилию среди декораций, -- выдает от души, хотя по возрасту еще не кончила театрального института... И все равно распределят её после окончания института в какую-нибудь алкогольную тьму-таракань, если замуж не выйдет..."
   "В ней магнетизм какой-то, -- думал Юра, -- в слова не вслушиваюсь, а внутри все дрожит, по спине мороз подирает... Я совсем театра не знаю... А она, видно, цельная натура... Такие долго не живут... Неужели, целка?.."
   "Ясновидящего забыть не может, -- думал Гектор, -- считает, что он погиб..."
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   13. Карающий рок
   Загримировавшись, Пряник и Шепелявый летели в Одессу. Ясновидящий сидел в душной трехлитровой банке. Услышав, что самолет будет лететь на высоте девять тысяч метров, он совсем приуныл. Селекционер брезгливо отодвинулся от звякнувшего рядом "взлетного" леденца. "Пряник бросил, чтобы мне по голове попасть", -- отметил он.
   Шум моторов укачивал, и в банке дышать было трудно.
   -- Подлетаем! -- толкнул Шепелявого напарник. -- Поправь усы! Шепелявый сразу отрезвел. Глянул в зеркальце. Усы были
   приклеены ровно. Он залюбовался собой и даже потрогал парик.
   -- Сейчас я этой рыжей мочалкой тебя по роже, -- шепнул Пряник, улыбаясь стюардессе.
   43
   ...Шепелявый на первых порах чувствовал себя робко. На стоянке такси он долго держал в руках два чемодана, глазея по сторонам.
   -- Город-то как вырос, -- вслух, как можно по-свойски сказал он, хотя раньше никогда в Одессе не был. -- Украсим нашу Родину садами и виноградниками! -- добавил он, прочитав призыв.
   Пряник кашлянул, что означало: "Заткнись!"
   -- Приезжих сколько пасется, -- прошептал Шепелявый. Ответа опять не было.
   Добравшись до условленного места на Пересыпи, Пряник обошел деревянный дом с высоким забором, заглянул во второе слева окно: занавески были соединены двумя бельевыми защепками. Облегченно вздохнув, он поставил у ног банку с пленником и позвонил.
   Шепелявый с двумя чемоданами заступил в тень на противоположной стороне. Дверь открыла шарообразная старуха-бандерша, украшенная флюсом.
   -- Выхожу один я на дорогу, -- назвал пароль Пряник.
   -- С коллективом в тыщу человек, -- пропела хозяйка скороговоркой условленный отзыв.
   -- Дора! Постели в сарае! -- крикнула она в глубину двора.
   -- Я не один, -- заметил Пряник.
   -- Будешь спать со мной, босяк, -- сострила одесситка и басовито захохотала. Шепелявый спрятался за дерево.
   -- Что, испугался? -- веселилась та, приближая флюс к Прянику. -- А мне пятьдесят лет назад не страшно было?
   Воры разместились в сарае, со скрытым лазом. В Одессе они задержались -- среди проезжих было легко затеряться...
   Как-то Шепелявый, хихикая, насильственно кормил Ясновидящего, а Пряник пошел осмотреться. Отъехав в другую часть города, он выпил пару кружек сухого вина и зашагал к автобусной остановке.
   -- Подожди, друг!-- раздалось сзади.
   Пряник, не оглядываясь, нырнул в первый двор. За ним, не отставая, спешил сильно выпивший пожилой фраер.
   Пряник заметался в тупике... Его догонял Василий, только вчера приехавший из Москвы. Благословенный Пауков устроил его на ставку в гастролирующий цирк шапито. В теплое время Василий был массажистом, в холодное массажистом и гардеробщиком.
   Итак, Пряника настиг и, с выпитого, навалился на него в прошлом непьющий, а ныне выпивающий бывший работник жилищной конторы Василий.
   -- Не узнаешь, племяша?
   -- Нет, дядечка, что-то не припомню, -- бормотал Пряник, затравленно озираясь.
   -- Давно не виделись, умник ты мой стоеросовый! -- Василий
   44
   раскачивался, цепляясь за Пряника: -- А ну-ка, вспомни, кто тебе петушка в детстве купил, такого красного, на палочке?.. А ну? Где это было?
   -- Да-да-да, -- заспешил Пряник, опасаясь, что на крики сбегутся любопытные. -- Это где бабка-жабка жила, как упрешься -- сразу, где квасная бочка дохлую кошку задавила...
   Василий не понял, но из солидарности крякнул и продолжил:
   -- Вспомнил? -- Вася широко откинул полу пиджака с торчащим из внутреннего кармана рыжим бумажником. -- А я теперь в искусстве работаю... Вчера своих артистов из Москвы привез... Без меня -- никуда, прямо цирк!
   Пряник начал звереть, тем более и народу не было.
   -- А сам кем работаешь? Засушенным Гераклом? Вместо ответа Василий вклеился в щеку Пряника:
   -- Племяш, ети твою мать!..
   Пряник резко ткнул его кулаком в живот, как пырнул. Василий согнулся, лишился дыхания.
   -- Снимай пиджак, чудо в обмотках, -- сказал Пряник, помогая родственнику. -- А если еще раз напьешься, я перед дирекцией вопрос поставлю! -- сказал Пряник голосом прокурора. Он переложил бумажник в свой карман. -- Понял?
   -- Больше не повторится, -- ответил присмиревший Вася.
   -- Тогда держи пиджак и топай домой, -- смилостивился Пряник, -- завтра я к тебе зайду! -- С этим он вышел со двора, зашел в другой, в прохладном подъезде сменил свою яркую рубаху и отправился к своим.
   -- Не жрет карла ничего! -- встретил его Шепелявый.
   -- И не надо, -- меланхолично ответил Пряник.
   Воры решили смыться из Одессы. Жаркая дорога, петляя, привела их в пещеру, неподалеку от города Старый Крым. Измученный Ясновидящий совсем истощал и падал, когда его, вынутого из банки, дергали за поводок.
   Пещера имела один ход, была неглубокой и начиналась с низкого каменного свода. Здесь было прохладно и тихо.
   -- По стакану и -- спать! -- скомандовал Пряник. Выпив, он намотал поводок на кисть руки и сказал:
   -- Хорошо прижилось! -- Через минуту вор спал.
   А Селекционер, чувствуя близкую кончину, вспомнил заговор, который создавал барьер для всего живого. Ясновидящий сбросил рваную рубаху. Его грудь, заросшая седыми волосами, расширилась и опала, будто взмахнула ребрами. Огромный камень, нависший над Гномом, дрогнул и глухо упал перед пещерой, завалив ход.
   -- Замуровали! -- удивленно каркнула ворона, кружа над пещерой. Но ее никто не слышал.
   45
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   14. Прозрение Даниила
   В солнечный день, открытый бассейн "Москва" был особенно притягателен. Гектор стоял в длинной очереди за билетами.
   "Многовато народу будет, -- подумал он, -- попробую с Трилией перебраться в седьмой сектор". В этот служебный сектор он ходил по случайно доставшемуся абонементу год назад. Там можно было не только поплавать, но и попариться в парилке "для белых". Еще Гектору было приятно наблюдать за тренировкой пловцов в этом секторе, особенно дельфинистов. Выскакивая из воды по пояс, 13- и 14-летние мастера буквально "пробегали" пятьдесят метров в каждую сторону, а тренеры, посматривая на секундомеры, находили у них все новые недостатки, не переставая при этом разговаривать друг с другом.
   Трилию долго ждать не пришлось.
   -- Пойдем в глубокую воду! - сказал Гектор и поднялся по ступенькам из общего бассейна. "Только бы пустили в седьмой сектор", -- думал он.
   -- Сюда нельзя! -- раздался голос с кафельного водораздела. Тренер махнул на них рукой и отвернулся, следя за мужеподобными девочками, работающими десять "полтинников" (пятьдесят метров) на одних ногах.
   -- Мы с краю, по нулевой дорожке, -- не сдавался Гектор, готовый ради Трилии отбыть роль просителя.
   Тот посмотрел на них, как корова на звук. Его взгляд скользнул по Трилии, и ему стало обидно: "Приходится курить "Дымстон", он же "Дымок", за копейки, а тут такие девочки ходят... Наверное, дура набитая, -- успокоил он себя, -- избалованная, запаха выпивки не терпит..."
   -- Не пойму я вас! -- сказал он, напоминая о разнице между ним и общей массой. -- Почему вас общая ванна бассейна не устраивает?
   -- Девушка хотела бы проплыть на время, -- сказал Гектор, -- только из-за этого.
   -- Да ведь на каждом павильоне висят часы, -- сострил тренер, развеселясь и сокрушенно окидывая взглядом сидящих на лавочке коллег, которые его не слышали. Исчерпав терпение, он хотел было отвернуться, но его питомицы уже отработали и, радостно подталкивая друг друга, с ревом устремились к душевой. Предстоял пятиминутный перерыв, после чего тренер запускал другую группу.
   -- Давай на время! -- сказал он Трилии. -- Только разомнись немного. -- Тренер продлевал удовольствие.
   Трилия спрыгнула в бассейн, легла на спину и сделала несколько волнообразных движений ногами.
   "Ласты, что ли, успела надеть... нет, ласт нет... или у меня в глазах
   46
   рябит, -- подумал тренер. -- Хватит с меня! Каждый день балдею, здесь не такое померещится... Сегодня в рот не возьму!"
   -- Приготовиться! -- скомандовал он Трилии, отставляя руку с секундомером. -- Пошел!
   Принцесса оттолкнулась от стенки и, вытянув вперед руки, поплыла. Движения ее тела напоминали движения дельфинистов на тренировке, и все же были другими. Наплыв создавался не только благодаря движению ног и тела в вертикальной плоскости, но и от движения их в горизонтальной, как у ужа.
   Ладони ее вытянутых рук попеременно разворачивались вниз, когда она била ногами о воду.
   Тренер порозовел: по самой классической раскладке полтинник был пройден на одну секунду выше мирового чуда.
   -- Вы у кого занимались, девушка? -- спросил он как можно слаще, но пловчиха, запыхавшись, его не слышала. Гектор подал ей руку, и они прыгнули в "общую ванну".
   -- Девушка! -- крикнул тренер. -- Вас разве время не интересует?
   -- Нет! -- неожиданно крикнула Трилия.
   -- Сколько на твоих? -- спросил идущий на службу под прыгательной вышкой "дежурный по утопленникам".
   -- Два часа второго, -- огрызнулся тренер, и, едва не соскочив в воду, припустился наперехват своего счастья. Но народу было слишком много. А тут еще скупая мужская, выбитая ветром, прибавила туману.
   -- Девушка! -- трубил он.
   -- Ау! -- пискливо отозвалось несколько голосов. -- Прыгай сюда, девушку дадим! -- Это шутили волосатые младенцы из общей ванны бассейна.
   "Талоны на питание, освобождение от работы, стипендия, в конце концов! -- перечислял тренер. --- Пропишем, с жильем решим, если надо..."
   В раздевалку женских павильонов его, конечно, не пустили, как ни склонялся он к дежурным, вовсю дыша им в лицо, чтоб показать, что не пьян.
   Вечером он напился, а потом -- утром, и снова вечером. Всем сбивчиво рассказывал о чернявой "моторной" девке. После вытрезвителя был доставлен к врачу. Айболит устало спросил:
   -- Мигрень бывает?
   -- Никого у нас не бывает, скука! -- ответил тренер. -- Как у Гномов!
   "Сам ты гном цирозный!" -- подумал маленький доктор и спросил, какими детскими болезнями болел...
   А вот Даниил Александрович Великий, хотя и потерял связь с Гномами, пить бросил без всякого леченья, как в сказке: в лживом царстве-государстве, в одно похмельное утро, он вдруг отчетливо
   47
   вспомнил, с кем накануне выпивал. Один -- пропахший мочой юнец, а другой -- тоже юнец, но востроносый, все пытался искать свою носовую портянку в чужих карманах. И он, Даниил, оказался тогда третьим. Было все: и песни, и слюнявое целование, и драка.
   "А я ведь пропащий", -- подумал он и тронул пальцами пчелу, залетевшую в его кислую комнату. Пчела тут же улетела, побрезгав его ужалить.
   -- Дети, уходите из-под окна! -- закричала встревоженная соседка, сметавшая листья на улице. -- Уходите!
   "Меня боятся -- боятся, что зашибу или обварю", -- с болью подумал Даниил, обожавший детей. Он осмотрелся: возле скомканного лоскутного одеяла, на полу, стоял облезлый чайник -- его ночной дружок. Даниил вышел с пустым чайником в коридор, и соседи разбежались.
   "Я -- такой, как есть, жить не могу", -- отрешенно подумал и, пошатываясь, вошел в опустевшую кухню. И тут Великий случайно наступил кошке на хвост, и она закричала ребенком. Выпустив из рук чайник, Даниил тяжело упал, разбив череп и сломав ключицу. Скорая помощь доставила его в травматологическое отделение. Там, перебинтованный, он окончательно возненавидел свою жизнь. "За себя даже молиться не буду, -- подумал он, будто когда-то молился. -- Недостоин! За Гномов буду молиться! А лекарство, что Гномы для меня делают, не пропадет..."
   Даниилу вырвало, и он потерял сознание. Пришел он в себя перед смертью и выговорил:
   -- Господи! Дай им покою!
   -- Печень не выдержала, -- сказал лечащий врач.
   -- Бога вспомнил перед смертью, -- зачем-то сказала медсестра.
   -- Это не имеет никакого значения! -- Врач приостановился и потрогал левый нагрудный карман халата, возле сердца, где хранил партбилет. Врач читал лекции по атеизму.
  
  
   15. Прибытие гномов
   Усталые от длительных переходов, приунывшие, Гномы столпились возле своего Короля, изнемогавшего к концу дня, -- он наотрез отказался, чтобы его несли, -- и сразу уснувшего, как только Гри передал по цепочке, что дневная норма перехода выполнена. Гномы любили Короля.
   Гри подошел к монарху, с кряхтением встал на колени и приложил ухо к его груди. Все замерли. Гри выпрямился и встал:
   -- Король спит спокойно! -- объявил он.
   Гномы стали укладываться здесь же, передавая друг другу из обоза
   48
   скатанные мышиные шкуры. Телохранители Короля были тут как тут. Они приподняли монарха и уложили на кротовую шкуру. Тот, кто отвечал за левую ногу, сменил левый носок, а кто за правую -- правый. Ответственный за голову расчесал спящего и завязал его длинные жидкие волосы узлом. Хранители правой и левой половины тела улеглись каждый со своей стороны, покрепче стиснув Короля, чтобы ему было теплее и чтобы он не спал на левом боку, где сердце.
   Гри, страдающий бессонницей, отправился на разведку по подземным переходам. Чем дальше он шел, тем большая радость охватывала его: многочисленные подземные ручьи, причудливо изогнутые корни деревьев и речной простор выходящей наверх реки Таракановки... Гном прикоснулся к шероховатому корню, и тот застонал. "Говорящее дерево! -- обрадовался Гри. -- Здесь мы и осядем!" Обессиленных Гномов не пришлось долго уговаривать, а Король сразу согласился с мнением коллектива.
   Началась оседлая жизнь. Гномы стали строить возле теплых труб подземные бассейны, лаборатории, загоны для мышей и мышатники, были уточнены и надземные ориентиры.
   Под руководством Гри был прикормлен новый разъездной голубь, на котором королевский посланник должен будет лететь к Трилии, после чего, конечно, посланнику сделают операцию по поводу грыжи.
   В Летописи Гномов Гри записал: "19.. год. Для транспортных целей откармливается голубь -- взамен прежнего". Об этом же событии написал он и в своем дневнике, но уже другим слогом:
   "К большому прискорбию нашего народа, я, королевский посланник, до сих пор не сумел выйти на связь с Принцессой. И это не только потому, что, кроме меня, не было проводника, и случайная моя смерть приостановила бы наше продвижение, но и потому, что неблагодарный голубь совсем не подлетал к прежнему месту кормежки -- у стройки. Тяжелая птица топталась на рябых от помета подоконниках".-- Гри старался быть точным в деталях. Он продолжал:
   "Голуби соревновались в нищенстве друг перед другом, наскакивая на тех, кто послабее. Наш бывший разъездной с воркованием отталкивал голубиц, изображая любовное томление -- оно ему, полнозобому, и сниться перестало. Главное, умилить пятипалую лапу, отщипывающую и просыпающую под клюв вкусные кусочки мокрой булки..." -- Гри вспомнил наблюдаемую тогда, еще с дерева, картину и дописал: "Востроглазые воробьи отплясывали между лакомыми корками, взлетая с неподъемными -- неминуемая потеря для неповоротливых голубей..."-- Гри надолго задумался, вздохнул и добавил: "Как дрессировщик голубей надеюсь на снисхождение потомков, потому что к этому времени ощутил рези в паху -- результат двусторонней грыжи, препятствующей объездке голубей..."
   Дальнейшие записи повествовали о том, что восстановлен рецепт,
   49
   по которому вновь изготовлен гномалин, необходимый для возвращения Принцессы, что рецепт изготовления антигномалина восстановить пока не удалось, что самому Гри сделали операцию и он, наконец-то, готовится вылететь к Принцессе.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   16. Решение Принцессы
   В последний день отпуска Гектор уже представлял себя за столом опостылой редакции, за бруствером из словарей, выложенных из шкафа. Все, что произошло с ним, начиная с появления королевского посланника Гри, казалось отдаленным и туманным, словно ему, оцепенелому от бессонницы, стали рассказывать сказку, и она продолжается в жизни...
   --Вас что-то заботит, Гектор? -- спросила Трилия, доставая из шкафа одеяло и такелажную рукавицу, которой он снимал с газа чугунный утюг. -- Можете не отвечать, но если бы я смогла помочь...
   -- Мне не хочется оставлять вас одну!
   -- Я слишком велика, чтобы меня можно было украсть, -- сказала Трилия, с тоской вспоминая Ясновидящего, смерть которого она почувствовала на расстоянии. -- И потом я тоже решила идти на работу...
   -- Я зарабатываю, могу вполне...
   -- Я знаю, Гектор. -- Трилия посмотрела в зеркало и, перекинув через руку свое легкое платье, пошла на кухню.
   "Каждое утро гладит свой единственный наряд, -- подумал он. -- А ведь в нем скоро ходить будет холодно..."
   -- Дорогая Принцесса, -- сказал Гектор, выходя за ней в коридор.-- У нас здесь на любой работе есть свои условности...
   -- Паспорт и знакомства? -- тихо спросила Трилия, раскладывая на кухонном столе одеяло.
   Гектор, пораженный ее осведомленностью, ничего не ответил.
   -- Наши ученые многому обучили меня, -- сказала Трилия, загадочно отвечая на сомнения Гектора.
   -- Не изготовлять же фальшивые документы! -- вскричал он.
   -- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, -- произнесла Трилия фразу из советской песни и впервые поцеловала его в щеку, привстав на цыпочки.
   -- Но кем работать, и где? -- взволновано спросил он.
   -- А это мы с вами решим, -- сказала Принцесса.
   Способность Трилии, тронув камни, видеть события, свидетелем которых он был, предназначала ее в гуманитарную область. Принцесса и отправилась в Союз писателей России. Проходя по коридору, она прочитала на двери надпись: "Старший литературный консультант по фольклору А.Н. Иванов". Трилия остановилась и, опрометчиво оставив у дверей зонтик Гектора, постучалась.
   -- Пожалуйста, -- раздался обиженный голос.
   50
   И было на что обижаться. Аркадия Николаевича донимали графоманы. Шли они и в жаркие дни, и в суровые зимы. А весной от них отбою не было. Заговорщически подмигивая, они вносили чемоданы с рукописями.
   Но всему есть предел: откладывая былины и сказы, он все чаще стал обращаться к медицинской литературе. Психотерапевтические эссе натолкнули его на верный путь: применить науку в боевой обстановке.
   -- Проходите, пожалуйста, -- за два часа до прихода Трилии говорил он блуждающему фольклористу в проколотом патриотическими значками плаще. -- Багаж можете оставить в коридоре, у нас здесь охрана... Слушаю вас?
   -- Мне необходимо с вами поговорить о моих трудах, -- говорил посетитель. -- Вернее, о моих работах.
   -- С большим удовольствием! -- Аркадий Николаевич выходил из-за стола и закрывал пуленепробиваемую дверь. Его пиджак -- пиджак литконсультанта, почти не блестел на рукавах, а брюки почти не пузырились на коленях. Его лысеющая голова отметала мысль о несерьезности, а крупный скорбный рот вселял в клиента надежду на сочувствие.
   -- Сначала я расскажу о себе, -- объявлял посетитель. Взгляд Иванова стекленел.
   -- У меня память хорошая, хотя и короткая, -- продолжал литератор.
   -- Стоит ли утруждать себя? Всем и так видно, что вы человек достойный и заслуженный! -- Иванов кивком головы показал на значки посетителя.
   У Аркадия Николаевича были разработаны подходы к подобным гостям. Как человек душевный, он жалел больных людей, но в то же время понимал, что сохранить свое, уже дрогнувшее здоровье можно только с помощью четкой системы.
   Накапливался опыт, а вместе с ним и ошибки, на которых учатся. Самой тяжелой ошибкой он считал такую, когда здорового человека принимал за больного. Это было особенно досадно, если, внимательно изучив выражение лица посетителя, его манеру держаться, его одежду и вступительные высказывания, он выбирал "жесткий" метод.
   -- У кого лечились? -- спрашивал старший специалист. -- Уколов не боитесь? -- При этих словах он медленно вытаскивал из-под бумаг шприц, с вставленной скорняжной иглой.
   Но таких накладок было немного. Обычно фольклористы, недоверчивые и порывистые, при виде иглы смотрели на часы, начинали спешить, обещая непременно зайти в следующий раз, хотя их никто об этом не просил. Это была победа малой кровью.
   Но временами общенье затягивалось. Так было и сегодня до обеда, когда, одетый в расписную рубаху, в кабинет устало вошел упитанный
   51
   дядя, постриженный под бокс. Он стал намеренно окать, то ли подражая кому-то, то ли намекая, что он из глубинок России. Так мог вести себя и больной и здоровый, поэтому Иванов замешкался.
   -- Хотел я с вами, Аркадий Николаевич, посоветоваться, куда бы мне предложить рукопись, -- говорил посетитель, будто уже решено, что его сочинение стоит кому-то предлагать. -- Будете читать -- не оторветесь: "Поговорки в устах знатных писателей" ... Я вас не отрываю?
   -- Ну, что вы! -- слицемерил Иванов, доставая бутерброд с магазинной, нашпигованной хлебом котлетой.
   -- А если обед в ресторане принять? -- спросил собиратель поговорок.
   -- Спасибо, я обед еще утром принял, а сейчас жую так -- от скуки.
   -- Ха-ха-ха! -- поощрил тот. -- Остроумно, Аркаша! Умница, прямо-таки сексуал-демократ!
   -- А вы уже публиковались?
   -- Регулярно.
   -- Оставьте рукопись, я почитаю.
   -- Я попрошу! -- фольклорист встал и предупредил перед уходом: -- Вам позвонят.
   -- Желаю крупных творческих успехов, -- сказал Иванов. Посетитель потряс руку и вышел, бесшумно затворив дверь.
   Выждав несколько минут, Аркадий Николаевич отправился за кипятком. Испив свою обеденную чашу, Аркадий Николаевич стал перекладывать рукописи. В этот момент и раздался стук Принцессы.
   -- Пожалуйста.
   -- Здравствуйте, -- сказала Трилия, улыбнувшись консультанту, его двухтумбовому столу и парализованным стенным часам.
   -- Мое почтение, -- ответил, приподнявшись, Аркадий Николаевич. -- Проходите, пожалуйста!
  
  
   17. Излечение литконсультанта
   Трилия прошла и села, переместив на колени сумку на наплечной витой ручке. Ее длинные ноги напомнили Иванову каплеобразные кегли. Его пульс участился, хотя дыхание было ровным. "Совсем я одичал", -- подумал он.
   Иванов жевал девушку глазами. "И ноги-то как красиво ставит, чертовка! Просто ставит их перед собой, и все! Не забрасывает одну на другую, не скрещивает. Откуда такой вкус и такой такт? Ведь молода, чертовски молода!"
   -- Чем могу быть полезным? -- спросил он, прислушиваясь к собственному голосу.
   -- Я бы хотела у вас работать, -- сказала она. -- За деньги.
   52
   Что-то удержало его от улыбчивых подковырок и назидательных откровений. Он не сказал ни о штате, ни об ограниченных возможностях учреждения, ни о чем, что он, в другой раз, обстоятельно объяснил бы.
   -- А что вы можете? -- спросил он.
   -- Я могу услышать, как камни или деревья вспоминают все, что они видели...
   Она достала из сумочки сверток, развязала концы носового платка и подняла повыше содержимое: ее тонкие длинные пальцы поддерживали снизу весомый обломок кирпича с шершавой поверхностью на стороне, повернутой к Иванову.
   "Ручка у девушки нежная, но решительная, -- подумал он, всем теменем ощущая опасность. -- Хорош психиатр-любитель, черт подери! Сейчас саданет меня поверх очков, а я даже имени ее не знаю! И умру..."-- Он отчетливо, как на экране, увидел себя убитым... Иванов, еще не старый, сидя, навалился на стол, безучастный к тому, что больно натянулась кожа на груди, голова упала на бумаги и медленно развернулась на правую щеку, как привыкли шейные мышцы...
   И тут он истерически чихнул.
   -- Будьте здоровы! -- сказала Трилия. Она, оказывается, вовсе не собиралась пользоваться моментом.
   -- Благодарствуем! -- со слезами на глазах ответил Аркадий Николаевич, утыкаясь в носовой платок. Ему стало стыдно за свои фантазии. "Сплю плохо, -- подумал он, -- и все из-за этого ночного стука в окно..."
   В последние две недели в его окно раздавался настойчивый стук. Если учесть, что Иванов жил на седьмом этаже, а происходило это в интервале с двух до трех часов ночи, то была понятна его бессонница. "Еще ничего не сделал в жизни, все планы строил, а вот уже напоминают, зовут..." Если бы не жуть, не завывание ветра, он, возможно, и сострил бы: мол, отправляюсь к истокам фольклора или "где бы ни жить, лишь бы здоровье было", -- но могильный юмор не смешит, когда о самом себе.
   За день до прихода Трилии он рванул на себя окно, его рука сразу обмякла -- за окном никого: только сырой воздух шевельнул волосы на груди. Аркадий Николаевич, стараясь не раздражать заоконного гостя, тихо прикрыл окно. Прощально проведя рукой по подоконнику, он нащупал кусок штукатурки и, возвращаясь к постели, уронил его в разинутый портфель, чтобы выбросить по дороге на работу.
   Обо всем этом он и вспомнил сейчас.
   -- Как вас звать, девушка?
   -- Трилия, -- ответила она.
   -- Как мило! -- воскликнул консультант. И захотелось ему верить в чудодейственные травы, возвращающие молодость, верить в разум и доброту.
   53
   -- Девушка моя дорогая! -- Он сцепил пальцы, чтоб не дрожали. -- Совсем я плохо сплю...
   Она не удивилась такому откровению. Он поспешно продолжил:
   -- Понимаете, ночью стучат в окно, а у меня седьмой этаж! -- Аркадий терял всякую рассудительность...
   -- Рассеян стал и забывчив! -- Подтверждая правоту своих слов, он залез в портфель и вынул кусок злополучной штукатурки. -- Весь день собираюсь выбросить!
   -- Дайте лучше мне, -- сказала Трилия.
   Он поспешно, словно важный анализ, передал ей кусок известки.
   -- У вас три недели назад были гости, -- сказала посетительница, не сводя глаз с куска штукатурки. -- И среди них ваш сосед, этажом ниже.
   Иванов сидел по стойке смирно и тихонько скулил, подтверждая все кивком головы.
   -- Вы все пошли на кухню, а он задержался в комнате.
   "Точно, точно! -- чуть не вскрикнул Аркадий Николаевич. Он вспомнил, как Твердов задержался у стены, рассматривая пейзаж Курманаевского, будто он его раньше не видел! -- А потом, когда Твердов пришел на кухню ужинать, я еще сходил за стулом в комнату -- у одной табуретки была сломана ножка!"
   -- Он открыл ваше окно и с внешней стороны рамы вбил бронзовой статуэткой иголку с суровой ниткой, на нитке две гайки: одна на уровне вашего, а другая, на длинной нитке, на уровне его окна. Ну, а ночью, когда он встает, он теребит нитку, вот и получается, что к вам стучатся...
   -- Понимаю, -- сказал старший литконсультант, хотя пока он ничего не понимал.
   -- А гайку вы не видите, -- продолжала Принцесса, -- потому, что она висит со стороны улицы...
   -- Ничего не понимаю, -- сказал Аркадий Николаевич, хотя теперь он все понял.
   -- Я вам благодарен, -- деловито вставил Иванов. -- Буду настойчиво и серьезно говорить о вас с начальством... Не хотите ли сегодня...
   -- Нет! Не хочу, -- перебила Трилия, читая его мысли. Тяжело вздохнув, она вышла. Зонтика уже не было.
   54
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   18. Послание от Гномов
   Вечером голубь, оседланный Гри, перескочив с внешней приступки форточки на внутреннюю, влетел в комнату.
   -- Ваше Августейшество! -- закричал Гри, спешившись и притоптывая сапогами с золотыми шпорами. -- Ваше Августейшество! Вы здоровы! Это прекрасно!
   -- Да, но Ясновидящий... -- Принцесса заплакала, и это было так горько, что Гектор всхлипнул и не застыдился.
   Гри уже все знал: личный светильник Селекционера перестал зажигаться -- печальная примета, проверенная тысячелетиями. Посол сообщил:
   -- Ему мы поставим памятник. -- Гри вывернул из кармана брюк крошки и посыпал голубю, который стал их со стуком склевывать. -- Вас ждем, Августейшая. Очень ждем!
   -- Все ли живы и здоровы? -- взволновалась Принцесса. -- Как сохранили гномалин?
   -- Здоровье у всех отменное, особенно у вашего папы. А гномалин получили преемники великого ученого, нашего Ясновидящего. Сами!
   -- Как я теперь попаду домой? -- спросила Трилия.
   -- На станции Опалиха, по левую сторону платформы, если ехать из Москвы, я вас буду ждать. Подземные сани доставят вас в Королевство, когда вы примете гномалин. Примете его между намеченных трех сосен и -- прямо домой. За несколько часов! -- Гри был горд и своей миссией и технической новинкой. Отвечая на вопросительный взгляд Принцессы, объяснил:
   -- Теперь, когда нет Паука, мы стали лучше кумекать, и вот результат: прыгающие сани, летающие ведра, передача пожеланий на расстоянии!
   "А Паук-то человеком стал", -- хотела сказать Принцесса, но, подумав, промолчала
   -- Когда же? -- спросила Трилия, обмирая от тоски.
   Он удивился, что Принцесса не понимает: речь-то идет о завтрашнем дне, но с ответом все же помедлил, как в разговоре с Королем -- ее папашей. Теперь Гри отвечал начальству медленно и чуть заикаясь, чтобы не навести на мысль, будто соображает быстрее руководства.
   -- Завтра, Ваше Августейшество!
   -- А Гектор? -- спросила Принцесса.
   -- Что же вы молчите? -- сказал Гри, обращаясь к Гектору. -- У вас есть возможность стать Гномом, начать новую жизнь!
   -- У меня нет подземной специальности, -- пробормотал Гектор, краснея. -- И у меня больная мама... в другом городе...
   55
   -- Специальность -- не беда! -- ответил Гри и посмотрел на задумчивую Принцессу. -- Но маму надо лечить и чаще писать ей письма!
   -- Сегодня напишу! -- поспешил Гектор, досадуя на себя.
   Когда Гри, оседлав голубя, улетел, печальный Гектор вышел купить что-нибудь Принцессе в дорогу и по телефону попросить главного редактора завтрашний день считать как донорский, в счет отгула за сдачу крови...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   19. Трилия воссоединяется
   Быстро прошла ночь перед отъездом Трилии. Утром, перед зеркалом, она, как всегда, собрала волосы в пучок на затылке, чтобы удобнее было покрыться платком.
   -- Днем мы легко найдем такси, -- сказал Гектор будничным тоном, втайне надеясь побыть с ней подольше...
   -- У нас есть время, мы и на метро до электрички успеем... Было девять часов утра, а расставание с Трилией в 12.
   Трилия взяла большую сумку Гектора, с которой он ездил в командировку.
   -- Вам нужна сумка? -- спросил он удивленно.
   -- Во что же вы уложите потом вещи?
   И только сейчас Гектор вдумался в это "потом", в то, что уменьшенная в десятки раз, Трилия будет выбираться из-под одежды, как из-под парашюта. "Сейчас декабрь, а ей ведь нечего будет надеть!" -- Он решительно посмотрел на свои шерстяные перчатки, которые, если вложить одну в другую и отрезать указательный палец, чтобы она просунула голову, могли бы, после превращения, согреть девушку.
   -- А что вы наденете на ноги?
   -- Спасибо, Гектор, не беспокойтесь, -- Трилия достала из своей сумки дубленый, из мышиных шкур, полушубок, кукольные сапожки с длинными кистями и сплетенный из тополиного пуха шарф. Белье доставать она постеснялась.
   -- Когда же Гри успел вам все это передать?
   -- Недавно, когда вы уходили.
   Только сейчас Гектор заметил на подоконнике и у батареи голубиный помет.
   -- То, что сейчас на мне, -- сказала Принцесса, -- вы уложите в эту сумку и распорядитесь, как найдете нужным... Даже сегодня можно успеть в скупочный магазин...
   -- Нет! -- вскричал Гектор. -- Ни за что не продам! Ваши вещи будут ждать вашего прихода!
   -- Не будем загадывать, Гектор, -- сказала Принцесса.
   ... И вот они сидят у окна вагона, друг против друга; и никто не знает, кто они и куда едут.
   56
   Принцесса улыбнулась, когда Гектор погладил ее руку с зажатой перчаткой. И никто из них ничего не сказал. "Надо хорошо запомнить эти минуты!" -- думал он.
   .... Сойдя с платформы, Гектор поддержал Трилию, которая оскользнулась на последней ступеньке.
   Ветер дул прямо в лицо, и Гектор хотел пойти впереди.
   -- Не надо, -- сказала Трилия, замедляя шаг. -- Идите рядом.
   Он взял ее под руку и, стараясь дать ей больше места на узкой тропинке, из-за чего иногда ставил ноги в глубокий снег, пошел рядом.
   -- Вам в ботинки снег попадает, -- сказала Принцесса, теснее прижимаясь к нему.
   -- Принцесса, разрешите вас обнять, вам тогда идти будет удобнее.
   -- Конечно!
   Хрипло и неохотно взлаивали собаки, вспоминая о своем собачьем долге.
   -- А вот и наши сосны, -- сказала Трилия.
   Снег между трех сосен был расчищен, горка земли отмечала подземный ход. "Недавно вырыта, -- подумал он, -- снег еще не успел засыпать землю..."
   Он положил сумку к дереву.
   -- Присядем перед дорогой?
   -- Присядем, -- сказала Трилия.
   Гектор расстегнул пальто, сел на сумку, оставляя место для Принцессы. Трилия опустилась рядом.
   -- До свидания, Гектор. -- сказала она.
   -- Я буду ждать, Трилия...
   Послышалось тонкое покашливание. Позвякивая висящим на ремне термосом, из норы вылез Гри. Раскланиваясь, Гном придерживал висящий на ремне сосуд, в другой руке он держал огромный для него матерчатый саквояж с вышитым красным крестом.
   -- Гномалин при мне и подземные сани на ходу, -- объявил он.
   -- Счастливого пути, -- сказал Гектор. -- Осторожнее там! Принцесса вынула из сумки сверток одежды и передала его Гри.
   Посланник предусмотрительно сунул туда извлеченную из саквояжа грелку.
   Когда Гектор отходил от норы, он отсчитывал шаги: четырнадцать, пятнадцать... Не оглядываясь, остановился возле холодной березы. "Электрички идут часто, и скоро я буду проезжать мимо этих мест", -- подумал он. Гектор посмотрел на часы -- действие гномалина подходило к концу. Он оглянулся. Пальто сморщивалось и оседало в проеме между деревьями... Не глядя под ноги и набирая в ботинки снег, он пошел к опустевшей одежде.
   Когда он свернул в узел вещи Принцессы, с краев хода осыпались комочки земли с прилипшим снегом. Нора выглядела нежилой.
   57
   ... Электричку ждать пришлось недолго. Возможно, Гектору показалось, что она подошла быстро. В полупустом вагоне он сел у окна, чтобы увидеть последнюю часть пути, проделанного с Трилией. Он узнал три сосны -- те самые, они быстро отодвинулись к концу поезда.
   Вечером Гектор выехал к маме.
   "Совсем она сдала!" -- Он поцеловал ее в желтый висок.
   -- Ты что беспокойный такой, сынок? -- Мама погладила его по лысеющей голове.
   Гектор все ей рассказал, и она поплакала
   -- Если бы ты был счастлив, то и мне было бы лучше. И я бы спокойно дожила свой век. -- Она виновато улыбнулась. -- Хлеб и картошка есть, а что мне еще надо? -- Успокоила сына:-- Как сделал, так и хорошо!.. Только жениться тебе надо!
   "Повеситься, что ли? -- подумал Гектор. --- Нет! Нельзя! Это маму доконает. Буду ждать вестей от Гномов".
   Не худо бы помнить, что родной человек живет твоим счастьем, а не присутствием, и даже при расставании навсегда можно радоваться за освобожденного человека.
  
   58
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

одинокий гном

   "... Геннадий, прочитал ваши сказки в первую очередь, хотя у меня завал работы". Виктор Некрасов
  
  
   1. Под лестницей
   Привидение Лео потеряло покои: его перестали бояться.
   -- Зачем жить? -- восклицало оно под лестницей дома.
   Белая мышь по прозвищу Бедненькая всегда готова была его слушать, хотя ей самой очень хотелось поговорить. Она видела, что концы старой простыни заворачивались: Лео плакало.
   -- Может тебе простыню постирать? -- спросила она. --Тогда тебя сразу испугаются...
   -- Зачем? -- прошептало Лео. Разговор о простыне мог накликать беду. Затем оно добавило громче: -- Я всегда могу ее перевернуть!
   Под лестницей поднялся ветер, и стало светлее.
   -- Видела? -- спросило Лео. -- Она почти белая с другой стороны!
   -- А мне вот серые мыши не могут простить белой шкуры, -- грустно сказала Бедненькая. -- Ее никак не перевернешь... Обижают они меня, Лео, все время обижают...
   -- Я бы их пугануло, -- заметило Привидение, -- да меня никто не боится...
   -- Только наш Крот-Учитель не кусает меня, -- продолжала Бедненькая: -- Он думает, что я серая, как все...
   -- Как можно так думать? -- удивилось Лео, которое любило Бедненькую за белизну. -- Твоя шкура белее моей простыни!
   -- Крот считает себя Красавчиком и из-за этого не носит очков, -- пояснила она.
   -- Красавчик, и без единого белого пятнышка! -- Лео прямо передернуло.
   -- В классе он часто меня спрашивает, -- продолжала она, -- что вы сегодня грызли?
   -- По-моему, мыши грызут все, что грызется, -- вставило Лео.
   -- Я предпочитаю книги, -- обиделась Бедненькая, -- и Красавчику это нравится.
   -- А я тебя и мышью не считаю, -- успокоило ее Лео.
   -- А кто же я?
   -- Ты -- Бедненькая!
   -- Это верно, -- сказала она. -- Вот возьму и брошусь в пасть к коту!
   59
  
   -- Разве это кот? Я живу 200 лет и таких ленивых не встречало! -- Лео взлетело и ударилось о лестницу. -- Он такой ленивый, что жевать тебя не станет! Я не видело, чтобы он открыл сразу оба глаза!
   -- Но все же он иногда нас ловит, -- обиделась Бедненькая.
   -- Только вандалов, -- сказало Лео. -- Они поднимают такой шум, что даже не слышат топота кота!
   -- Видишь? -- Бедненькая торжествовала. -- Ведь он на нас охотится? А ты его прозвало Ленивым!
   -- Я бы его еще не так прозвало, да меня никто не боится...
   -- А почему собака рычит, когда ты влетаешь в комнаты? -- Бедненькая была справедлива и неумолима.
   -- Это ее долг рычать, -- ответило Лео. -- Она дом охраняет. -- Его голос задрожал: -- А что говорят хозяева? Они говорят: "Успокойся, успокойся, это Лео прилетело!"
   Бедненькая покачала головой и пробормотала: "С ума сойти можно! Собаку успокаивают Привидением..."
   -- Прилетело! Прилетело! -- прошелестела летучая мышь по прозвищу Чокнутая. Она поднырнула под крышу, пролезла через щель в чердаке и спланировала под лестницу.
   -- Только ее не хватало, -- прошептало Лео и приблизилось к Бедненькой: -- Сейчас что-нибудь предложит!
   Чокнутая, радостно пискнув, уцепилась за гвоздь и повисла вниз головой. Она была довольна жизнью и мечтала осчастливить других.
   -- Друзья! -- начала она. -- Повеселимся в горах, в пещере!
   -- Никогда бы не назвало себя ее другом, -- прошептало Лео. -- Ног уж кому все равно, боятся ее или нет! -- Оно отшатнулось, и легкий сквозняк качнул Чокнутую.
   -- Спасибо, Лео! -- сказала она. -- Как на качелях! Бедненькая стала приглаживать лапками шерстку на мордочке,
   укоризненно глядя на Лео.
   -- Ты такая же мышь, как и я, -- сказала она Чокнутой. -- Я тоже люблю качели!
   -- А в пещере люди бывают? -- спросило Лео.
   -- Люди бывают везде, даже на вершинах гор, -- ответила Чокнутая. -- Вот бы ты их оттуда спугнуло!
   -- Там холодно! -- буркнуло Лео.
   -- Там нет ни сыра, ни хлебных крошек, -- заметила Бедненькая.
   -- А вот в пещере всегда есть крошки! -- Чокнутая стала раскачиваться на гвозде. -- Туристы приносят!
   Бедненькая закрыла глаза и вообразила себя в пещере. В камнях -- нора. В норе -- вата и пух. Коты, гуськом, приносят к норе сыр и
   60
   крошки. Потом прилетает Лео, и коты с диким воем убегают.
   -- Как это прекрасно, -- сказала она, не открывая глаз, -- за такое счастье можно и умереть...
   -- Ты что, подруга? -- всполошилась Чокнутая. -- Сама с собой говоришь? Кто из нас Чокнутая?
   -- Размечталась, -- ответила Бедненькая.
   -- Скоро утро, мне надо исчезать, -- сказало Лео.
   -- Мы-то знаем, куда ты исчезнешь, -- хмыкнула Чокнутая. -- Будешь спать на чердаке, по соседству с гнездом Воробья-Стукача. Во сне не проговорись! А-то он сразу коту все доложит!
   -- Зачем? -- спросило Лео.
   -- Чтобы кот его гнездо не разорил, -- ответила Чокнутая. -- Воробей -- ужасный семьянин. Чтобы сохранить птенцов, он готов стучать на самого себя!
   -- В чем же я, по-твоему, могу проговориться? -- обиженно спросило Лео. Над ним посмеивались за то, что оно храпит и разговаривает во сне. Привидение обжилось на чердаке, возле плетеной корзины со старыми вещами.
   -- О нашем решении! -- вскричала Чокнутая. -- В горы! В пещеру!
   -- Не помню такого решения, -- сказала Бедненькая. -- Да и как же с Одиноким Гномом не посоветоваться?..
   -- Надо посоветоваться! -- подтвердило Лео.
   Чокнутая дико захохотала, замахала крыльями и повисла в воздухе.
   -- У Лео головы никогда не было! -- пропищала она. -- Все-таки Привидение! Но почему ты, Бедненькая, так глупа?
   Лео становилось прозрачным, а Бедненькая юркнула в угол.
   -- Подумайте сами! -- опять пропищала Чокнутая. -- Зачем, почему и для чего спрашивать совета в таком очевидном деле?
   Но ее уже никто не слышал: в доме раздались шаги и стукнула дверь туалета.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2. Изгнание Гнома
   Гном по прозвищу Одинокий жил в парке, под корнем сухого дуба. Свои годы он не считал и делал вид, что не помнит ни хорошего, ни плохого. Он и вправду старался ничего не помнить. Но сны не обманешь. А все его сны были про прошлую жизнь
   -- Зачем ты ногой чешешь голову? -- спрашивали его в Королевстве Гномов, когда он еще не был лысым.
   -- Это плохой пример молодым! -- предупреждали его
   61
   Старейшины.
   -- Я сам по себе! -- отвечал он и начинал ходить на руках... Старейшины только покачивали головами. Это он помнил и без
   снов.
   Потом он полюбил Королеву Гномов, что было наглостью. А однажды -- страшно подумать! -- послал ей воздушный поцелуй. При всех! Королеву тут же отправили мыться, а его посадили задом на горох. Не помогло!
   И настал день, когда Королевский писарь, высунув влажный язык, записал:
   "В 1610 году Старейшины -- да прославиться их ум! -- решили изгнать Ослушника, дав ему новое имя -- Одинокий. -- Писарь почесал голову ногой, и тут же стал оглядываться: не видел ли кто? Задрожав, он выронил воробьиное перо. Но никто не видел. -- Да прославится ум Старейшин!"
   В те добрые времена Одинокого не искалечили. Его просто связали древесными корнями, надели на голову колпак и завязали глаза. Потом положили на носилки из кленовых листьев и отнесли за холмы, откуда возврата нет. Его сбросило под Зеленым дубом, с усердием поколотили -- для его же пользы! -- и, покричав и помяукав, чтобы привлечь кошек, оставили выздоравливать.
   Тот дуб давно высох, но Одинокий так и не выздоровел: не посылал с голубями прошений о помиловании. А главное, не отказался от любви к Королеве Гномов.
   Королева сама стала увядать, она не улыбалась больше 300 лет. Разве что во сне? Но этого никто не мог видеть, после изгнания Ослушника она спала в самом темном подземелье. По собственному желанию.
   Одинокий Гном подружился с белками, и даже принимал у них роды. Бельчата называли его папой, а это приводило белок к скандалам и дракам. Подрастая, Бельчата начинали понимать, что папой его можно называть только без свидетелей...
   Поколения котов охотились за Одиноким Гномом, но он был проворнее их, даже спросонья. Да и белки выставляли дозорного, который, правда, не мог долго усидеть на одном месте.
   В старые добрые времена на том месте еще не было парка, и Одинокий Гном повидал и разбойников, и браконьеров, и зверей. Браконьеров, разбойников и зверей ловили или убивали, только Одинокий старел, но не умирал.
   -- Вот наказание! -- ворчал он под корнем дуба, взбивая подстилку из сена: -- И жить надоело, и умирать неохота!
   62
   Ему и в голову не приходило, что можно отправиться в другие края, да и кто белок будет лечить, если они упадут с дерева?
   Перед полнолунием Одинокий Гном всегда видел сон, будто Гномы нашли золото. Он говорил во сне: "Давно бы могли найти, если бы рыли в других местах..." -- "Болтун! -- отвечали Старейшины, и самый мудрый толкал его в грудь. -- Снова хочешь быть умнее других?"
   Его опять хватали, и он метался во сне, кричал и плакал...
   Встревоженные белки пролезали по очереди под корень, чтобы вытереть хвостом его вспотевший лоб.
   -- Опять ему орехи снятся, -- говорили они. -- Он совсем как мы!-- Белки с нежностью поглаживали его пушистыми хвостами...
   Одинокий Гном научился стремительно лазить по деревьям, и белки хотели связать ему из шерсти хвост и подарить, но он не говорил, когда у него день рождения. Может, забыл? Все-таки Гномы били его от души...
   Одинокий любил купаться в Подземном озере, особенно в Полнолуние -- праздник Червей. Луна заглядывала в норы и трещины, отражаясь в подземных водах. Королева червей, по традиции, исполняла танец живота. А рядовые, простые черви, раскачиваясь и касаясь друг друга боками, выкрикивали:
   -- Не толстеть! Не толстеть!
   В старые добрые времена после этого танца Гномы выбирали самых жирных червей на обед. Но Одинокий был "сам по себе" и червей не ел. Других Гномов в этих краях не было.
   Одинокий стеснялся своего голого тела, и мохнатые пауки сплели ему купальник с бахромой. В купальнике они оставили открытыми спину и зад, чтобы его было видно, когда он под водой.
   В Полнолуние выступление Одинокого было завершающим: кузнечики били в барабаны, светлячки зажигались разноцветными огнями, жуки трясли гирляндами цветов...
   Попробовав воду ногой, Гном нырял. Всплывая, он изображал танец живота. Тогда Королева червей, склонившись над озером, роняла корону.
   Светлячки гасли -- блестела только корона, уходящая на дно, и спина Одинокого, который устремлялся вниз. Он настигал корону и, вынырнув, подносил ее Королеве. Черви кричали "бис". Кокетливо извиваясь, Королева снова роняла корону в озеро, и Одинокий, тяжело издохнув, снова нырял.
   Но вот как-то, на третий раз, ему не хватило воздуха, и лягушкам пришлось спасать Гнома. А корона из подземного озера ушла по подземной реке в подземное море...
   63
   Черви в ужасе стали сплетаться в клубки, Гном кричал от горя, а земля над подземным озером вздымалась бугром. Королева червей, обливаясь слезами, бросилась в озеро. Одинокий хотел было прыгнуть за ней, но лягушки, стрельнув языками, оттянули его обратно.
   Под утро удрученный Гном приплелся домой. Он закрыл двери и уселся на пенек, вытянув ноги.
   -- Мне грустно, -- сказал он, и с корня на потолке упала на стол капля.
   Муравьи пытались развлечь Гнома, они бегали по его спине, отбивая чечетку, и стучали лапками по его плечам -- Одинокий ничего не замечал. Муравьи стали щекотать ему пятки, тогда Гном хихикнул, но потом снова стал серьезным и сказал:
   -- Мне всех жалко, и себя жалко!.. Одно слово -- Одинокий!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3. Стукач за работой
   Под утро Воробей-Стукач устроился на чердаке возле плетеной корзины. Воробей подпрыгивал каждый раз, когда раздавался храп Лео. Наконец он поточил клюв о решетку корзины. За ним внимательно следили три птенца. Самый крупный начал:
   -- Делай, как папа!
   И все трое прокричали:
   -- Как папа! Как папа!
   Мама-Воробей влетела с корзиной в лапе. Она присели, нахохлилась, ее хвостик дрогнул:
   -- Почему мне никто не помогает?
   -- Мы на жизнь зарабатываем, -- буркнул Папа-Воробей. -- Мы доносим!
   -- Доносим! Доносим! -- повторили птенцы.
   -- Я бы тоже доносила, -- сказала Мама-Воробей, -- если бы не домашние заботы...
   -- Тихо! -- крикнул Стукач.
   Птенцы подняли страшный шум, клюя друг друга и повторяя:
   -- Тихо! Тихо!
   -- Невозможно работать! -- объявил Стукач н. угрожающе прыгнул к птенцам.
   Они разлетелись по углам чердака, и уже от туда сказали хором:
   -- Невозможно работать! Стукач снова запрыгал к корзине:
   -- Ты спишь, Лео?
   -- Сплю, Стукач!
   64
   Мама-Воробей подлетела к мужу с белым халатом. Стукач взлетел и нырнул в халат. Мама-Воробей завязала тесемки на его спине.
   -- Значит, ты спишь, так? -- продолжал Стукач.
   -- Та-а-ак! -- ответило Лео сквозь храп.
   -- А почему я тебя не вижу? -- спросил Стукач и заглянул под корзину.
   -- Потому что я... Потому что я... Привидение...
   -- Это верно! -- отметил Стукач.
   -- Верно! Верно! -- прокричали птенцы из разных углов
   -- Инструмент! -- угрожающе скомандовал Стукач, глядя по очереди в каждый угол.
   Мама-Воробей вложила ему в клюв хворостину для наказания птенцов, и Стукач решительно запрыгал к ним.
   Они вылетели из углов и забились в гнездо. Стукач отбросил хворостину и вернулся к корзине.
   -- Значит, мы спим, -- сказал он.
   -- Я сплю, ты -- не спишь! -- ответило Лео.
   -- Ты хорошо спишь? -- продолжал Стукач.
   -- До твоего прихода я спало хорошо! -- ответило Лео и всхрапнуло.
   -- А вот грубить не надо, -- заметил Стукач. -- Тебя же никто не боится!
   -- Не боится! Не боится! -- прокричали птенцы из гнезда. Стукач глянул на них, и они вжались в гнездо. Стукач,
   прикидываясь идиотом, удивился:
   -- Где дети? -- спросил он у Мамы-Воробья. Она готовила завтрак возле гнезда. -- Почему я их не вижу и не слышу?
   -- Здесь, здесь, -- ответила она и положила муху на край гнезда. Высунулись три клюва, и муха исчезла.
   Стукач повернулся к корзине:
   -- Что Чокнутая вчера говорила? -- Он постучал клювом по корзине. -- Лучше скажи, а то спать не дам!
   -- В пещеру... в пещеру... -- простонало Лео.
   -- Звала в пещеру, -- заключил Стукач. -- А чем там лучше?
   -- Новая жизнь... -- опять простонало Лео, и старые вещи подлетели и упали в корзину. Стукач в страхе отпрыгнул.
   -- Ты меня своими фокусами не испугаешь! -- крикнул он. -- Тебя ведь никто не боится!.. -- Стукач отпрыгнул подальше.
   -- Дай поспать! -- сказало Лео.
   -- Ночью надо спать! -- ответил Стукач и пулей вылетел из-под крыши.
   65
   Кот по прозвищу Ленивый, который лежал на каменном заборе, приоткрыл один глаз и, увидев Стукача, сплюнул.
   -- Ты что мне спать не даешь? -- сказал он и распустил когти на передних лапах. -- Накажу!
   -- Виноват! -- ответил Стукач и сел на каменный забор. Живот кота вздымался, и что-то двигалось внутри.
   -- Что у тебя там? -- спросил Стукач.
   -- Мышки, -- ответил тот. -- Игривые... -- Ленивый открыл один глаз: -- Какие новости?
   -- Потрясающие! -- вскричал Стукач, подпрыгивая.
   -- Самая потрясающая новость та, -- ответил кот, -- что твои птенцы еще живы! -- Он погладил себя лапой по животу. -- Они такие беззащитные, такие свеженькие!
   -- Чокнутая предложила Лео и Бедненькой переселиться в пещеру!-- поспешил Стукач.
   -- Это еще что за бунт? -- удивился Ленивый. -- Эгоисты! За Бедненькой и другие мыши туда отправятся! Обо мне никто не думает! Я здесь с голоду помру! -- Он присел на задние лапы и зажмурил оба глаза: -- Почеши мне спину, -- сказал он Стукачу.
   Тот подлетел и стал клювом и коготками чесать ему спину, взлетая каждый раз, когда кот поднимал лапу.
   -- Правее! Правее! -- командовал кот, указывая длинным когтем на нужное место. Он попытался поймать Стукача, но тот вспорхнул на ветку дерева, потеряв перо.
   -- Надо пресечь! -- вскричал кот. -- Надо закрыть пещеру! Бунтом ничего не добьешься!
   -- Их можно понять, -- обиженно сказал Стукач. -- Здесь, как на фронте: сегодня я перо потерял, а завтра голову...
   -- Юмор надо понимать, -- заметил кот и поскреб за ухом задней лапой. -- Дети твои подрастают? -- Не дожидаясь ответа, добавил: -- Облети кошачье Царство и сообщи: сегодня ночью на этом месте -- стихийный митинг!
   -- Есть, сэр! -- прокричал Стукач и топнул по ветке лапой.
   Кот, шатаясь, прошел по каменному забору, выковырял лапой из-под кирпича бумажку. С земли из нескольких нор за ним следили мышата.
   -- Старт по моей команде! -- прошептал мышонок, который был впереди. Он держал в передних лапах стартовый пистолет. Ленивый привязал нитку к правой лапе и снова улегся па каменный забор, свесив бумажку на нитке, почти до земли. Он мысленно гонял лапой чту бумажку.
   66
  
   Раздался выстрел, кот вздрогнул и приоткрыл глаз. Мышонок с пистолетом бежал к бумажке, за ним -- дюжина мышат. Они, держась друг за друга, повисли на бумажке гирляндой, радостно раскачиваясь.
   Груз оттягивал коту лапу, ему было больно, но он глаз не открывал.
   -- Без кайфа нету лайфа, -- промурлыкал кот со стоном. Его хвост так задрожал, что со стены упал кирпич. Мышата, не успев спрыгнуть, ударились о кирпич. Прихрамывая и держась за ушибленные места, они стали разбегаться.
   Из большой норы высунулся Крот-Учитель в капитанской фуражке. Он посмотрел на кота в бинокль.
   -- Дети -- наше будущее, -- сказал крот. -- Их надо беречь!
   -- Будешь мешать отдыхать, -- ответил ему Ленивый, -- так тебе и бинокль не пригодиться!
   -- Хулиган! -- крикнул крот и спрятался в нору. Потом осторожно высунулся оттуда и добавил: -- Убийца!
   Кот спрыгнул на землю и сунул морду в нору.
   -- Мотор! -- крикнул Крот под землей.
   Мыши включили пылесос, и морду кота втянуло в нору -- к засасывающему шлангу.
   -- Урок физкультуры! -- объявил Крот-Учитель.
   Мыши выскочили из нор и стали взбираться на кота, бегать по его спине Кот выгибался и стонал.
   -- Урок окончен! -- крикнул Крот. -- Выключай!
   Мыши разбежались по норам, а кот отлетел к каменному забору. Его глаза вылезли из орбит. Трясясь, он глянул в лежащий рядом осколок зеркала.
   -- Изуродовали! -- завопил он. -- Звери! Садисты! -- Кот упал в обморок. Глаза его не закрывались. -- Зачем так безжалостно? -- слабо прошептал он. -- Вы меня убеждайте, перевоспитывайте! -- Он со свистом втянул в себя воздух. Один его глаз встал на место, потом -- и другой. Кот зажмурился, чтобы они больше не выскакивали и, ощупывая все перед собой, стал кружить по двору. Иногда он проваливался лапами в норы, и мыши поднимали визг.
   -- Дети! -- сказал Крот-Учитель, вылезая из норы. В одной лапе он держал линейку.
   -- Что? -- ответил кот и протянул к нему лапу, распустив когти. Крот ударил по лапе линейкой, и кот попятился.
   -- Дети, это вам послужит хорошим уроком: не суйте морды в чужие норы!
   67
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   4. Котоненавистники
   Проснувшись ночью, Привидение Лео полетало по чердаку, чтобы размяться.
   Воробей-Стукач прикрыл крылом птенцов и проворчал:
   -- Здесь каждую ночь -- сквозняки, а мне голос беречь надо!
   -- Я -- Привидение! -- прошептало Привидение Лео, закручиваясь смерчем на середине чердака.
   -- Ну и что? -- спросил Стукач. -- А я -- Воробей-Стукач!
   -- А я -- его жена, -- сказала Воробьиха: -- Домохозяйка!
   -- Подожди! Не улетай! -- попросил Стукач и запрыгал в угол чердака.
   -- Я -- здесь! -- окликнуло его Привидение Лео из другого угла.
   -- Я вижу, что ты там, -- сказал Стукач, направляясь в другой угол, -- можешь не радоваться!
   -- Почему ты не хочешь, чтобы я радовалось? -- спросило Привидение. -- Почему?
   -- Потому, что мне обидно! -- Стукач стал бить клювом по деревянной балке. -- Возьмите меня с собой в пещеру!
   -- Узнал! -- застонало Привидение Лео. -- Украл мой секрет! Пытал меня во сне!
   --Я вам не помешаю! Вам нужен будет Стукач в новой, счастливой жизни!
   -- На кого ты будешь стучать? -- спросило Привидение Лео и угрожающе взлетело перед Стукачом. Тот подпрыгнул и заверещал:
   -- Не на вас* Не на вас!
   -- Пусть Чокнутая решает, это она предложила переселиться в пещеру, -- миролюбиво заметило Лео и стало летать по чердаку, поднимая ветер.
   -- Тебя понял! -- крикнул Стукач, вылетая на улицу. Над домом уже кружила летучая мышь Чокнутая. Она то снижалась, то взлетала, ныряя под крышу.
   -- Прекрасная ночь! -- сказал Стукач, стараясь за ней поспеть и налетая на ветки. -- Только мы, крылатые, можем это понять!
   -- Я не крылатая, я -- рукокрылая! -- заметила Чокнутая.
   -- Это еще почетнее! -- вставил Стукач. -- Ты -- и мышь, и птица!
   -- Что ты от меня хочешь? -- Чокнутая рванула в сторону, схватив ночную бабочку.
   -- Хочу счастья в жизни! -- закричал Стукач. Он налетел на ствол дерева и, ударившись, упал на землю. -- Хочу жить без котов!
   --Обсудим! -- ответила Чокнутая, с хрустом заглатывая бабочку.--
   68
   Обсудим! -- Она умчалась
   Воробей-Стукач с трудом взлетел на ветку.
   -- Чучело! -- сказал он. -- Дергается в воздухе, припадочная!.. Вдруг воробей насторожился, глядя в темный проход.
   По проходу строем, по трое, шли кошки. Правофланговая, Белая кошка, запевала:
   "Кошки мы -- народ веселый!"
   Весь отряд делал три прыжка, подпевая:
   "Хищники! Хищники! Хищники!"
   На каменном заборе стоял на задних лапах кот Ленивый. Он притоптывал лапой, отбивая такт. Передней лапой Ленивый придерживал вылезающие из орбит глаза. Кошки остановились перед каменным забором, не теряя равнения.
   -- Товарищи! -- начал Ленивый и по его телу прошла дрожь.
   -- Что у тебя с глазами? -- закричали кошки, нарушая строй. -- Ты не заразный?
   -- Я смотрю в будущее! -- ответил кот Ленивый и убрал с глаз лапу.
   -- Караул! -- закричала Белая кошка-запевала. -- У меня котята от этого чудовища!
   -- И у меня! И у меня! -- промяукали кошки.
   -- Они будут гордиться своим отцом! -- сказал Ленивый и вдавил лапой глаза на место.
   Дрожащий Воробей-Стукач, который все видел, спрятался за дерево.
   -- Товарищи! -- опять начал кот Ленивый. -- Нас хотят оставить без еды!
   -- Изверги! Изверги! -- замяукали кошки. -- Враги животных! Расцарапать их! Искусать!
   --Тихо, товарищи! -- Кот Ленивый, не убирая лапы с глаз, прилег на забор. -- Кошки должны уважать своего вождя! -- Он погладил себя по животу свободной лапой и добавил: -- И мужа...
   -- Говори, Ленивый, говори! -- зашипели кошки, теряя терпение.
   -- Кто нас не любит? -- спросил Ленивый и сам ответил: -- Мыши. Они хотят переселиться в пещеру! -- Кот Ленивый вскочил, выгибая спину, и зарыдал.
   -- Это не демократично! -- закричали кошки. -- Они думают только о себе! А у нас котята...
   -- И зачинщица -- Белая мышь! -- мстительно всхлипнул Ленивый.
   -- Растерзать! -- закричали кошки. -- Ради гуманности! В интересах кошачьего Царства!
   69
   -- Ее не ухватишь, товарищи! -- Он поднял лапу, призывая к тишине. -- Привидение Лео ее охраняет!
   -- Испачкать ему простыню или порвать! -- предложила Белая кошка.
   -- Мне стыдно, что у тебя котята от меня! -- сказал ей кот Ленивый. -- Головой думать надо! Пустая мечтательница!
   -- Говори, Ленивый! -- закричали кошки. -- Что будем делать? -- Их, котоненавистников, надо потрепать на подходах к пещере!--
   предложил он. -- А в самой пещере устроить засаду!
   -- Я пойду в засаду! -- объявила Белая кошка.
   -- Решено! -- промурлыкал кот Ленивый. -- Я лично проверю засаду.
   Кошки подняли хвосты и захныкали: всем хотелось в засаду.
   И вдруг кот залаял хрипло и зло, как соседский ненавистный пес Кошки с воем разбежались
   Воробей-Стукач поспешил на чердак, пролез через щель в дом и очутился под лестницей. Он крикнул:
   -- Прошу слова!
   -- Не надо слов, -- сказало Привидение Лео. -- Мы тебя возьмем. Будешь предупреждать об опасности.
   --А сейчас веди нас к Одинокому Гному! -- сказала Летучая мышь Чокнутая.
   Воробей-Стукач взлетел на поломанный стул, чтобы его лучше было видно.
   -- А почему именно я? -- удивился он.
   -- Ты умеешь хорошо будить, -- буркнуло Привидение.
   -- А ведь Бедненькая за нами не угонится! -- поспешно вставил Воробей-Стукач.
   -- Я ее понесу, -- тихо сказало Привидение Лео. -- Как друга и как даму... -- Оно засмущалось, закашлялось, и ветер пронесся под лестницей.
   -- С тобой, Лео, не душно, -- заметила Летучая мышь Чокнутая, срываясь с гвоздя, на котором висела. -- Сквози и дальше, Лео!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   5. Оружие смеха
   Одинокого Гнома мучила бессонница. Он вставал, расхаживал по своему жилищу, уставившись в утоптанный земляной пол, опять ложился... Утонула Королева червей, суеверные белки избегают его... Как жить дальше?
   Обычно Одинокий Гном через день варил себе суп из трав. В его
   70
  
  
   глиняный горшок заглядывали белки, каждый раз удивляясь: "Как можно есть такой жидкий суп?" На что Гном отвечал: "Супчик жиденький, но питательный, будешь худенький, но выносливый!" -- Он похлопывал себя по груди, животу и даже по кривым ногам...
   Уже неделю Гном не ел супа, а это вредно.
   "Заболею и умру, -- подумал он. -- И никто не придет на могилку мою..."
   Одинокий вздохнул: кто-то нетерпеливо застучал в его дубовую дверь.
   -- Живым не дамся! -- закричал он, снимая с ноги деревянный башмак. -- Сунься! Только сунься!
   -- Спасибо! -- сказал Воробей-Стукач, просовывая голову. -- Мне дальше и не надо, только сунуться! -- Воробей осмотрелся, склевал зерно возле двери.
   -- У тебя не прибрано, -- заметил он и склевал еще одно зерно.
   -- Что ты хочешь, Стукач? -- спросил Гном, надевая башмак.
   -- Хочу твоего совета, -- ответил Воробей. -- Я и друзей своих привел! -- Он неожиданно исчез, и дверь открылась шире.
   -- Доброе утро! -- сказало Привидение Лео.
   -- Не уверен, -- меланхолично ответил Гном.
   -- Остряк! Остряк! -- закричала Летучая мышь Чокнутая, влетая в комнату и сбивая с Гнома колпак. -- Огромный лоб! -- Она повисла вниз головой на полке с посудой. -- Если бы у тебя были еще на передних лапах летные перепонки...
   Одинокий растерянно потрогал голову обеими руками. В комнату шмыгнула Белая мышь Бедненькая.
   -- Рада встрече, -- сказала она Гному и, сев на задние лапки, стала умываться: -- Меня Лео сюда доставило, -- продолжала она, -- как даму и как друга...
   -- Давно у меня не было гостей, -- невесело заметил Одинокий Гном.
   -- Як твоей двери прилетало, -- сказало Привидение, и дверь, скрипнув, захлопнулась и вновь открылась. -- Полежу, бывало, у двери, как и сейчас, твой храп послушаю... -- Лео кашлянуло и смолкло: Воробей-Стукач, падая от хохота, ввалился в комнату, повторяя:
   -- "Храп послушаю... Храп послушаю..."
   -- Я, конечно, само храплю, -- добавило Привидение, -- но себя я не слышу...
   -- Я сейчас вроде бы не сплю, -- сказал Гном неуверенно, -- а ты прилетело...
   -- Мы прилетели за советом, -- вмешалась Чокнутая и качнулась
   71
   на полке. -- Как к другу. -- Раскачиваясь, она смахнула с полки глиняную чашку, которая разбилась о камень -- И как к джентльмену!-- поспешно добавила она.
   -- Хотим поселиться в пещере, -- сказало Привидение. -- Камни, темные углы, жуть... Новая жизнь! Кто случайно забредет, испугается...-- Лео хихикнуло: -- А тут еще я налечу...
   -- Кошки пещеру оцепят, -- сказал Стукач и почесал клювом грудь.-- Разорят все гнезда. Кот Ленивый уже объявил военное положение...
   -- Военное положение надо отменить! -- крикнула Чокнутая.
   -- Кот Ленивый на это не пойдет, -- возразил Стукач. -- Он глаза выкатил, весь дрожит, хвост ходуном ходит, только повторяет: "Мы летучим мышам спуску не дадим!"
   Гном присел к столу и задумался. С потолка упала капля на его лысину, и он встрепенулся.
   -- Вам без меня не обойтись, -- тихо сказал Одинокий Гном и вытер голову лежащей на столе тряпкой.
   -- Я же говорила! Я же говорила! -- вскричала Бедненькая.
   -- Сюда с северо-восточного направления продвигаются кошки! -- объявило Привидение Лео. Дверь со стуком закрылась и вновь открылась. -- Идут двумя колоннами!
   -- У меня еще птенцы летать не могут! -- захныкал Стукач. -- Что нас ожидает?
   --Право на жизнь надо завоевать, -- торжественно сказал Гном. -- Построиться! -- скомандовал он. -- Одну колонну кошек я беру на себя!
   -- А какую? -- спросил Стукач, дрожа. -- Путаница может произойти, если мы бросимся на одну и ту же вражескую колонну!
   -- Тебе это не грозит, -- съязвила Чокнутая. -- Ты же разведчик! Будешь наблюдать с верхушки дерева!
   -- А ты откуда будешь наблюдать? -- плаксиво спросил Стукач. -- Из-под крыши?
   --Я -- Чокнутая! -- сказала Летучая мышь. -- Я жизни не пожалею ради хорошего боя!
   -- Построиться! -- повторил Гном. Он стал выволакивать из жилища огромный сундук.
   --Разрешите помочь, сэр! -- сказало Привидение, и сундук, взлетев, очутился перед Сухим дубом.
   Летучая мышь Чокнутая повисла над землей; рядом, встав на задние лапы, возникла Белая мышь Бедненькая. Сюда же, поглядывая по сторонам, скакнул Воробей - Стукач.
   -- Я здесь, возле сундука, сэр, -- сказало Привидение.
   72
  
   -- План боя таков, -- начал Одинокий Гном, застегивая серый заштопанный кафтан на все пуговицы...
   У кошек был свой план. Кот Ленивый все продумал и сам себя одобрил.
   По сути дела, две колонны кошек -- это была одна колонна, но двигавшаяся в два ряда. Об этом знал только кот Ленивый. Пять самых резвых кошек залегли у входа в главную пещеру, а Белая кошка, взяв подстилку, залезла внутрь. На них-то колонна кошек и должна была гнать мясных злоумышленников.
   -- Одинокий Гном -- мой! -- предупредил Ленивый...
   -- Кот Ленивый -- мой! -- сказал Одинокий Гном своему воинству и открыл сундук.
   Воробей-Стукач прыгнул поближе, чтобы глянуть туда.
   -- Не забывай, что ты в строю, -- сказала ему летучая мышь Чокнутая.
   -- Ты висишь? -- огрызнулся Стукач. -- И виси!
   Луна освещала поляну, издали доносился барабанный бой -- кошки шли в психическую атаку.
   -- Каждый получит лук и стрелы, -- объявил Одинокий Гном.
   -- Я никогда не стреляла из лука, -- сказала Белая мышь Бедненькая.
   -- Никто из вас никогда не стрелял, -- согласился Одинокий Гном.-- Главное, натянуть тетиву: стрелы самонаводящиеся.
   -- И в какое кошачье место вонзится наконечник? -- полюбопытствовал Воробей-Стукач.
   -- В любое место, -- ответил Одинокий Гном. -- Стрела летит на кошачий запах, и наконечник пропитан смехозарожающим веществом.
   --Со смехом будут отрывать нам головы, -- пробормотал Воробей-Стукач. -- Только Привидению Лео это не грозит...
   -- Лео, раздай оружие, -- сказал Одинокий Гном. "Хищники! Хищники! Хищники!" -- грянул кошачий припев.
   Кошки приближались
   Лео раздал луки и стрелы.
   -- Подумать только! -- вскрикнула Летучая мышь Чокнутая, легко натягивая тетиву. -- Какие времена настали! Стреляй, не целясь, и все равно попадешь!
   -- Ты все же держи лук пониже, -- предупредил ее Воробей-Стукач,-- а то кто-нибудь захочет сразиться с кошками в рукопашном бою и бросится на них сверху, а ты подобьешь смельчака!
   Летучая мышь Чокнутая хихикнула, ослабив тетиву.
   -- Перестань смешить, провокатор! Я ослабну от смеха!.. Неужели
   73
   ты не понял, что стрела только на кошачий запах летит!
   -- Пронзит насквозь, а потом будешь разбираться с запахами! -- проворчал Воробей-Стукач.
   -- Приготовиться! -- крикнул Одинокий Гном.
   "Хищники! Хищники! Хищники!" -- грянул хор. Кошки спускались с горы, впереди раздвоенной колонны вышагивал кот Ленивый.
   Он надел на выпуклые глаза бинокль без стекол, который держался сам по себе.
   -- В лагере противника оживление, переходящее в панику! -- радостно объявил кот Ленивый.
   Одинокий Гном расстегнул кафтан, быстро снял его и обмотал вокруг левой руки. Другой рукой он залез в брюки и достал из ножен, привязанных к внутренней стороне ляжки, кинжал.
   -- Иду на Ленивого! -- крикнул он, направляясь к кошкам.
   -- Ура! -- завопил Воробей-Стукач и бросился в обратную сторону.
   -- Я буду перевязывать раненых! -- поспешно сообщила Белая мышь Бедненькая и спряталась за пенек.
   -- В этом бою не будет ни раненых, ни пленных, -- прошептало Привидение Лео и закружилось смерчем.
   -- Лео! Не горячись! -- предупредила летучая мышь Чокнутая. -- Запахи рассеиваешь! Стрела на цель не пойдет!
   Кошачья колонна смешалась, Кошки окружили Одинокого Гнома, напротив которого стоял кот Ленивый.
   -- Отбегался, несчастный! -- сказал ему кот Ленивый и поточил когти маникюрной пилочкой.
   -- Я -- вооружен! -- угрожающе предупредил Гном.
   -- Знаю! Знаю! -- отозвался Ленивый и, подпрыгнув, выбил задней лапой кинжал Гнома.
   -- Слава Ленивому! -- закричали кошки.
   -- Что у тебя с рукой? -- участливо спросил Ленивый.
   -- Кафтаном обмотал, -- ответил Гном. -- Чтобы вставить свою длань тебе в пасть!
   --Вы слышали? -- спросил Ленивый и почесал бинокли. -- Левый глаз чешется, это -- к счастью!.. В мою пасть он собирается вставить свой вонючий кафтан! -- Кот угрожающе прыгнул к Гному: -- А как же чистоплотность? Гигиена? -- Ленивый, ловко разрезав когтем кафтан, сдернул его с руки Гнома и отбросил задней лапой.
   Гном, защищаясь, прикрыл голову рукой.
   --Урод двуногий! -- гаркнул Ленивый. -- На кого ты руку поднял?
   А Чокнутая никак не могла наложить стрелу на тетиву. Летучая
   74
   мышь отбросила лук и, взяв стрелу наперевес, полетела на кошек.
   -- Эй, Лео! -- позвал Воробей-Стукач. -- Летим на чердак! Они здесь и без нас справятся!
   -- Не по-товарищески! -- отозвалось Лео. -- Но скоро рассвет, и я должно все же исчезнуть!
   Привидение нырнуло за пенек, и Белая мышь, пискнув, взлетела в воздух, увлекаемая Привидением.
   -- Какое ты решительное! -- сказала она, радостно удивляясь -- Чувствуется, что было мужчиной!
   Летучая мышь Чокнутая пролетела на бреющем полете над кошками.
   -- Атака с воздуха! -- радостно объявил кот Ленивый. -- Свежее мясо прилетело! Парное!
   Чокнутая, развернувшись в воздухе, устремилась на Ленивого.
   -- Эй! Одумайся! -- крикнул он. -- Ты что, камикадзе?
   В следующий момент стрела вонзилась ему в грудь. Он сбросил ее лапой и засмеялся, сначала тихо, а потом все громче.
   -- Щекотно внутри, -- заметил Ленивый и, всхлипывая, стал похохатывать. -- Вы только представьте себе! -- обратился он к кошкам. -- Какой-то недомерок, навозный жук, приходит со мной сражаться... Ха-ха-ха-ха!
   Кошки прыснули, а потом тонко, в голос, зашлись от смеха.
   -- Нет! Вы представьте! -- продолжал Ленивый, опускаясь на землю и смахивая с глаз бинокль. Его глаза вылезли из-подо лба, и кошки, наваливаясь друг на друга, стали со стоном падать от смеха.
   -- Вы представьте! -- Кот Ленивый перекатился на другой бок. -- Потом на меня бросается Летучая мышь, этот мешок с кишками!.. Ха-ха-ха!..
   Одинокий Гном поднял свой кинжал, а потом и разрезанный кафтан, повесив его через плечо. Пиная истерически хохочущих кошек, он прошел между ними и, не оглядываясь, открыл ногой дверь своего жилища.
   -- Одинокий! -- крикнула Летучая мышь Чокнутая. -- Не горюй! Гном зашел к себе, но дверь не закрыл, вопросительно приложив
   руку к уху.
   -- Не горюй! -- повторила Чокнутая и повисла на ветке, возле двери. -- Хорошо смеется тот, кто смеется не в последний раз!
   Гном закрыл дверь.
   --Завтра в пещеру! -- напомнила Летучая мышь, срываясь с ветки.
   75
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   6. Ненависть кота
   -- Я Гному этого смеха не прощу, -- повторял кот Ленивый, держась за перевязанный бок. Он лежал на самодельных носилках, и кошки тащили его, обессиленного, домой. Впереди шла Белая кошка, держа в передних лапах красную подушечку, на которой лежал бинокль.
   -- Чуть жизни не лишился из-за этого... -- стонал кот Ленивый, прикрывая лапой глаза. -- Всю операцию сорвал, бесхвостый урод, всем настроение испортил... Подговорил Одинокий Чокнутую смехом меня заразить... Смертью он не отделается...
   -- Смерть для него -- одно удовольствие! -- промяукали кошки.
   -- Мы его перевоспитаем! -- подхватила Белая кошка, оборачиваясь. -- Мы его научим свободу любить! Будет мышей для нас крутить через мясорубку, за ухом у нас чесать! -- Она повесила бинокль себе на шею.
   -- Положи бинокль на место, -- простонал кот Ленивый, -- не забывайся... Я ведь выздороветь могу...
   -- Конечно можешь!... -- неискренно подхватили кошки. -- Еще не раз поведешь нас в атаку!
   -- Никаких атак! -- кот Ленивый взволнованно сел на носилках.-- Только интриги, засады и прыжки! -- Он опять лег.
   ... На следующую ночь было намечено великое переселение: Летучая мышь Чокнутая облетела пещеру и сообщила, что засады больше нет...
   Крот-Учитель вначале возражал против переселения.
   -- Одумайтесь, мыши! -- взывал он, поглубже надвигая капитанскую фуражку. -- Вы же не бродяги! Вы же не знаете, как там будет? А здесь у вас теплые норы...
   -- Хотим приключений! -- кричали они на подземной площади. -- Хотим опасности!
   -- Вам здесь мало опасности? -- Крот вытер слезу тыльной стороной вывернутой лапы. -- Взгляните только на прожорливых кошек! Они бы и меня съели, будь я посвежей!
   -- В пе-ще-ру! В пе-ще-ру! -- скандировали мыши в ответ.
   -- Тогда постройтесь по двое, -- сказал смирившийся Крот. -- Желание народа -- превыше всего!
   -- Ура! Да здравствует Красавчик, наш учитель и друг!
   -- А вас, серые, между прочим, никто в пещеру не приглашал! -- напомнил Воробей-Стукач. Он пролез на подземную площадь под садом через нору возле ограды. -- Только Белую мышь...
   -- Независимо от цвета шкуры! -- вдруг возопил Крот. -- То, что
   76
   можно Белой, можно и серым...
   Мыши угрожающе приблизились к Воробью.
   -- Дело ваше! -- поспешил он. -- Я-то причем! Это Чокнутая предложила жить в пещере...
   -- Слава Чокнутой! -- крикнул Крот.
   -- Слава! Слава! Слава! -- подхватили серые мыши.
   -- Слава мне -- Воробью, и слава моей семье! -- крикнул Воробей-Стукач.
   -- Вон! Вон! Вон! -- ответили Серые мыши.
   -- Ну что ж, мне пора, -- пробормотал Воробей-Стукач и пролез через нору на поверхность, к солнцу.
   -- Ну что? -- спросил его кот Ленивый, вдавливая на место свои выпуклые глаза. -- Как настроение народа?
   --Всех уговорил! -- ответил Воробей-Стукач. -- Сегодня ночью идут в пещеру...
   -- Хвалю, -- сказал кот. Он, не теряя времени, распустил слух, будто мыши тайным голосованием избрали героев-террористов, которые заразились чумой и грозят вызвать эпидемию. Кошек стали закармливать, чтобы они не охотились на мышей и не заболели.
   -- Мне главное -- народное благосостояние, -- говорил Ленивый, урча.
   Старушка, по прозвищу Добрая, приютившая и его, и еще 20 кошек, подкладывала ему на блюдце котлету.
   --Мы всех мышей потравим, -- приговаривала Добрая Старушка.-- Только бы ты был здоров...
   Добрая Старушка была богатой. Всю жизнь она разводила и продавала породистых кошек. Когда-то, правда, она была еще не старушка. От кошек она научилась кошачьему языку, из-за этого начались ее неурядицы. Кошки капризничали, ругались с ней из-за мясных обрезков, даже оскорбляли добрую женщину.
   Добрая женщина закрыла бизнес, как только заработала два чулка с деньгами.
   Да к тому же она бесповоротно превращалась в старуху. На породистых кошек она больше смотреть не могла, зато еще крепче полюбила простых кошек.
   Добрая Старушка не слушала радио и не смотрела телевизора, чтобы не отвлекаться от вечерних бесед с кошками и котом.
   Особенно ее восхищал кот Ленивый. Когда она выходила с ним в сад, ей казалось, что не она его прогуливает, а он ее.
   -- В нашем кошачьем деле, -- говорил он, -- надо брать лаской. -- Ленивый терся боком о дерево: -- Нежный с друзьями и суровый с
   77
  
   врагами! -- Он выгибался и перебирал когтистыми лапами.
   Кот Ленивый надоумил Старушку открыть платный музей в пещере. Деньги за билеты Старушка договорилась делить с местными властями, и они, на радостях, подарили ей лошадиный череп.
   --Череп мы укрепим перед входом,-- заметила Добрая Старушка, задумчиво постукивая по нему пальцами, -- это будет напоминать, что в музее не курят...
   -- Какая же здесь связь? -- удивился кот Ленивый.
   -- Крошка никотина убивает лошадь...
   -- А-а-а, -- протянул кот, хотя ничего не понял.
   ... Тем временем Привидение Лео, Белая мышь Бедненькая, Летучая мышь Чокнутая, Воробей-Стукач со своим семейством, Крот-Учитель, Серые мыши и Одинокий Гном спешили к пещере. Никто не хотел опаздывать
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   7. В пещере
   Привидение Лео переселялось со своей корзиной, полной тряпок. На корзине сидела Белая мышь Бедненькая.
   -- Не холодно? -- спрашивало ее Привидение, взлетая над домами и деревьями.
   -- Не холодно, но страшно, -- отвечала Бедненькая. Польщенное Привидение поднималось с корзиной еще выше. Редкие прохожие видели летающую корзину, но глазам своим не
   верили.
   -- Музей, -- сказал в пещере Одинокий Гном друзьям, -- это хорошо. Но там не прибрано, да и крошки бутербродные...
   -- Да-да! Крошки! -- подхватили серые мыши.
   Крот-Учитель, наступая крикунам на хвосты, напомнил:
   -- Не забывайтесь! Вы -- школьники!
   -- Да-да! -- опять подхватили серые мыши. -- Мы будем грызть все, что попадется: и газеты, и книги! -- Они косились на Белую мышь интеллектуалку: она все зубы сточила о книги, попала, пройдоха, в любимчики к Кроту-Учителю...
   -- Как ты узнал о музее? -- спросила Гнома Летучая мышь Чокнутая: -- Я бы не догадалась, даже если бы совсем спятила...
   -- Воробей-Стукач подслушал разговор Доброй Старушки и кота Ленивого, -- ответил Гном.
   -- Никто не может обойтись без стукачей! -- гордо объявил Воробей. -- А у меня, учтите, смена подрастает!
   Все уже знали, что его птенцы стали летать, и даже нашли в
   78
   пещере несколько скрытых ходов.
   -- В наших интересах помочь Доброй Старушке, -- напомнил Гном.
   -- По-моему, она не совсем добрая, -- заметила Летучая мышь Чокнутая, пикируя на серых мышей и изящно взлетая у них над головами.
   --Ты что, Чокнутая?-- испуганно заголосили мыши. -- Голова, что ли, закружилась?
   -- Не забывайте, что она все время висит вниз головой! -- вставил Крот-Учитель. Он уважал себя за ум.
   -- По-моему, Старушка не то, чтобы не совсем добрая, -- меланхолично заметило Привидение Лео, -- а совсем не добрая...
   -- Мелкие детали! Игра слов! -- заверещала Летучая мышь Чокнутая. -- Нам нужен музей -- это главное!
   -- Добрая Старушка своих денег не потратит, -- сказал Одинокий Гном. -- Что она сможет показать посетителям? Лошадиный череп? Собачьи кости?
   -- Хитрость надо проявить, -- убежденно вставил Крот-Учитель, выступая вперед, к свету. Он снял капитанскую фуражку, что бы все видели его крупную лысеющую голову. -- Научную хитрость!
   В этот момент даже Воробей-Стукач пожалел, что не подался в науку.
   "Впрочем, без моей специальности счастья не добиться, -- успокоил он себя. -- А что толку в науке, если счастья нет?" -- Он с гордостью посмотрел на своих птенцов. Они возбужденно пискнули и все трое уронили помет на мышей. -- "Совсем взрослые стали, -- отметил он. -- И чувствуют себя свободно. Настоящие орлы!"
   -- Хитрость нужна! -- радостно загалдели серые мыши, любуясь своим Учителем.
   -- Дайте Кроту слово сказать! -- взвизгнула Чокнутая. -- Такой шум, что с ума сойти можно!
   Воробей-Стукач хихикнул:
   -- Ты уже это сделала!
   -- Говори, Крот! -- вмешался Гном, теряя терпение.
   -- Отгородить северный угол пещеры и сделать под него подкоп,-- начал Крот. -- Это будет место страхов...
   -- Почему? -- спросил Воробей-Стукач.
   -- Да? -- подхватили его птенцы.
   --Потому, что Привидение Лео нагонит страху! -- выкрикнул Крот, воодушевляясь. -- А Белая мышь Бедненькая по ногам пробежится, а Летучая мышь Чокнутая в волосы вцепится. Потеха!
   79
   -- Всем работу нашел, -- буркнуло Привидение Лео. -- Будто мне спать не надо!
   -- Ночью поспишь, -- сказал Крот-Учитель. -- Зато как перепугаешь гостей!
   -- Думаешь, им будет страшно? -- Привидение мысленно увидело столпившихся людей, себя, вихрем летающего над их головами... Глухие крики искажаются в каменных лабиринтах, у кого-то слетает парик...
   -- Да они со страху помрут! -- радостно ответил Крот. Серые мыши в ужасе запищали.
   -- Учитель прав, -- отозвался Гном.
   --Так зрение же! -- взорвался подслеповатый Крот. -- Мысленный взор!
   -- Ну что ж! -- Гном поднял руку, призывая к тишине. -- Тогда и я людям покажусь, пройдусь на руках...
   -- Правильно! -- отозвался Крот, и Летучая мышь захлопала крыльями. -- Это будет в лекционном зале, -- продолжал он. -- Можно будет рассказывать, как глупо верить в приметы...
   -- И все-таки это несчастье, когда кошка дорогу перебегает, -- убежденно вмешался Гном и скрестил пальцы на руке. -- Много раз проверено!
   -- Не все об этом знают! -- взорвался Крот. -- Пусть люди не верят, считают, что это сказки...
   -- Они в Гномов тоже не верят, -- сказал Одинокий Гном.
   -- В том-то и дело! -- Крот-Учитель чуть не упал, оступившись. -- А тут ты на передних лапах выходишь... Под музыку...
   -- Кошки, между прочим, целыми днями пению учатся,-- объявил Воробей-Стукач.
   -- Это еще зачем? -- спросила Белая мышь Бедненькая, которая во всем видела подвох.
   -- Доброй Старушке поют серенады! -- с удовольствием ответил Воробей. -- График дежурств под ее окном составляет кот Ленивый. -- Стукач обладал фотографической памятью, что не забывал показать:-- Сегодня поет сам Ленивый. -- Воробей уставился на своды пещеры и закатил глаза, вспоминая: -- Ария называется "Я тебя подстерег..."
   -- Какая безвкусица! -- отметили серые мыши.
   --Это для нас -- безвкусица, -- печально проронила Белая мышь.-- А для них -- ничего, съедобно...
   --Тихо! -- крикнул Крот-Учитель, хотя все говорили вполголоса.-- Сама Добрая Старушка расскажет о происхождении жизни...
   -- Ну, пошел ученость свою показывать! -- возмутилась Летучая мышь Чокнутая.
   80
   -- Если она есть, почему не показать? -- парировал Крот и продолжил: -- Я напишу ей текст. -- Учитель обернулся к серым мышам.-- Вы, конечно, помните, чему я вас учил?
   -- Помним! -- уверенно ответили серые мыши. -- Но не очень...
   -- Первым на Земле появился Человек, который миллионами лет приспосабливался к жизни. Выживали умнейшие. Так и появились кроты, мыши и другие народы.
   -- Это значит, -- уверенно подхватила Белая мышь, подражая интонациям Крота, -- что, приспосабливаясь и умнея, кошки через много-много лет превратятся в мышей...
   -- Верно! -- воскликнул Крот-Учитель. -- А мыши, поумнев, в кротов!
   -- Белая мышь -- подхалимка и хвастунья, -- громко сказал Воробей-Стукач, будто обращаясь к своим птенцам. Он ощущал прямо-таки физическую боль от того, что недоучился в школе. -- Не упустит случая знания свои показать!
   -- Если они есть, почему не показать? -- ответила Белая мышь словами учителя.
   "А Бедненькая ко мне равнодушна, -- подумало Привидение Лео.-- Видно, вся моя жизнь -- ошибка... Крот ей дороже меня..." -- Его простыня стала зеленеть.
   -- Решено! -- подытожил Одинокий Гном, подняв обе руки, отчего его кафтан лопнул под мышками. -- Иду к Доброй Старушке на переговоры! -- Он сделал два шага вперед и, провалившись в замаскированную яму, исчез. Со сводов полетели камни, все стали разбегаться...
   -- Ловушка! Засада! -- заверещала Чокнутая. -- Спасайся, кто может!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   8. Со своим народом
   Гном падал в преисподнюю. Хотя с возрастом он не утрачивал ловкости, зацепиться за выбоины или задержаться на выпуклостях каменного колодца не было никаких сил. "Вот горе-то!" -- подумал он, падая в подземную реку. Мощное течение вынесло его на отлогий берег.
   Одинокий, не открывая глаз, стал ощупывать бока. Исцарапанным, выпуклым лбом он ощущал холодный песок. Чуть приподняв лысую голову, Гном приоткрыл глаз и удивился яркому свету.
   -- С возвращеньецем! -- раздался голос Главного Старейшины. -- Давно пора!
   81
   Два сторожевых гнома встряхнули Одинокого и поставили его на ноги. Прямо на него было направлено два прожектора из слепившихся светлячков. Он не мог ничего разглядеть, но отчетливо слышал сердитые голоса старейшин:
   -- Отрезанный ломоть!
   -- Он и не гном вовсе!
   -- Что у него осталось в душе, кроме нахальства?
   -- Слабо наказали его 375 лет назад!
   -- Пусть сам объяснит свои преступления!
   -- Тихо! -- крикнул Главный Старейшина, и Одинокий, всматриваясь, различил его за длинным столом. "Выше всех, -- подумал он, -- наверное, сидит на подушке..."
   --Пусть он сначала нас выслушает, -- тихо сказал Главный. Никто не проронил ни слова -- Пока тебя здесь не было, мы многого достигли,-- начал Главный Старейшина.
   -- Золото нашли? -- спросил Одинокий.
   -- Мы нашли столько золота, -- ответил Главный, -- что одному вору за всю ночь не перетаскать...
   Старейшины захихикали, каждый старался перехихикать другого.
   -- Слышали мы то, что над нашим складом, под этой горой, музей хотят открыть...
   Старейшины стали жужжать, выражая негодование. Одинокий никогда таких звуков не слышал: без него было решено выражать возмущение не криками, а жужжанием, что бы не заглушать оратора
   -- Музей для любознательных... А потом любознательные наше золото найдут, гору сравняют с землей... -- Жужжание стало густым и переливчатым.
   Главный, выдержав паузу, спросил:
   -- Что будет тогда с нашими детьми?.. С бывшей Королевой? При упоминании о Королеве, Одинокий упал. Сторожевые гномы
   его потрясли, один из них надавил ему сильным пальцем на набитую шишку... Одинокий замотал головой и приоткрыл глаза, которые еще не привыкли к свету прожекторов.
   -- Где Ее Величество? -- спросил он.
   -- Ее Величество больше не Величество! -- воскликнул Главный.-- А бывшая Королева находится в исправительно-трудовой тюрьме, вяжет носки для наших воинов...
   -- За что? -- закричал Одинокий.
   -- Так просто, -- весело ответил Главный. -- Чтобы на Одиноких не засматривалась...
   Старейшины захихикали на два голоса, как хор. Главный
   82
   дирижировал одной рукой, зажмурившись от удовольствия.
   "Как они странно себя ведут, -- подумал Одинокий. -- А еще меня прогнали за необычное поведение..."
   -- Мы тебе устроим с ней свиданку, -- объявил Главный, прослезившись от сознания своего великодушия. -- Через решетку, конечно, и при свидетелях...
   Старейшины стали шептаться, но Одинокий не мог ничего расслышать -- подойти поближе ему не дали сторожевые гномы. Главный, наконец, откашлялся:
   -- Наш Совет решил дать тебе возможность дважды в день видеться с бывшей Королевой... -- Главный смахнул умильную слезу. -- Посадим тебя на цепь, и будешь ты разносить пищу заключенным дважды в день, без права открывать двери камер.
   -- А как же... -- начал было Одинокий.
   --А так же! -- прервал его Главный. -- Пайку в окошко просунешь, и из окошка примешь посуду... И парашу королевскую будешь выносить, влюбленный...
   Одинокого заковали в цепи и посадили в камеру. Ему было в ней тесно и душно, и это нравилось добрым старейшинам: пусть у заключенного будет радость в жизни, когда его выведут в коридор... Да и убежать ему будет труднее, если все тело затекает. Но Одинокий Гном о таких трудностях не думал: ему главное -- повидать Королеву, хотя и бывшую.
   Золота у Гномов было много: из него была сделана тележка с мисками для заключенных, даже параши. Проходя в одну сторону коридора, Одинокий просовывал миски в окошко камер, на обратном пути -- собирал посуду. В целях гигиены, параши собирал он в следующий заезд, ставя их уже на другую тележку -- тоже из золота. Гном-Охранник перековывал его от одной тележки к другой. Тюремщик получал дополнительное питание за вредность, проделывая с Одиноким весь путь по коридору. Охранник припадал на одну ногу, которая была рабочей. Этой ногой он с необычайной силой и скоростью бил по костлявым задам заключенных.
   --Ты -- мяконький, -- говорил он Одинокому, колотя его ногой. -- Были бы все такие, как ты, не стал бы я инвалидом...
   -- Можно поговорить с Ее Величеством? -- спросил Одинокий. -- Всему свое время, -- ответил инвалид, потирая ломившую ногу.--
   У тебя и у нее пожизненное заключение. -- Охранник хихикнул: -- Еще наговоритесь, вся жизнь впереди...
   И миг этот настал: Гном-Охранник дружески похлопал заключенного по плечу, сообщив:
   83
   -- Можно! Только не долго и громко, чтобы я слух не напрягал... Мы должны помогать друг другу, верно?
   Одинокий приник к глазку камеры, отчего его крупный нос сплюснулся на сторону.
   -- Ваше Величество! -- зашептал он.
   -- Громче! -- предупредил Гном-Охранник, которому надо было пересказать этот разговор старейшинам.
   -- Я люблю только Королевство и не могу позволить себе любить простолюдина! -- заученно выкрикнула Королева из угла камеры. -- Уходите! Я знаю свой королевский долг... -- Голос ее дрожал. -- Спасибо, что выносите мою парашу...
   -- Даже бывшую Королеву можно выдрессировать, -- гордо отметил Охранник, закладывая за щеку запретный корешок. Теплота разлилась по его уставшему телу, он сел на земляной пол, с удовольствием слушая разговор заключенных.
   -- Ваше Величество! Это я -- Одинокий Гном, Ослушник...
   -- Опять мучаете меня! -- простонала заключенная.
   -- Нет! Правда! Это я, Одинокий, меня тоже посадили!
   -- Счастливое совпадение! -- вставил Гном-Охранник.
   -- Как я могу быть уверена, что это ты, -- сказала она, -- света здесь нет, и я стала плохо видеть...
   Лампады горели только в коридоре.
   -- Да-да! -- радостно подхватил Охранник. -- Ты докажи! Одинокий Гном тихо заплакал: подслеповатая Королева
   услышала, как слезы закапали на пол: "Конечно же, это не тюремщик!"
   --Ты мне снился, -- нерешительно сказала она, подходя к двери.-- Ты был как дитя... Будто тебе не больше ста лет... А я здесь совсем состарилась... Только не плачь...
   -- Части тела в глазок не просовывать, -- предупредил Охранник, закладывая за щеку еще один корешок. -- И не плакать, а то мне сидеть будет мокро! -- Он с сожалением сплюнул: каждый корешок был дороже золота.
   -- Положите, Ваше Величество, руку на дверь, возле глазка, и я свою положу...
   Заключенные с обеих сторон двери почувствовали, что их рукам стало теплее, и стальная дверь под пальцами и ладонями как будто смягчилась...
   -- Вы чего притихли? -- спросил Гном-Охранник. -- Мне скучно! Но голос тюремщика был веселый: жизнь не так уж плоха -- в
   камере сидеть хуже. "Ударить что ли Одинокого по заду?" -- подумал
   84
   инвалид, но вставать не хотелось.
   --Я прикован к тележке, -- сказал Одинокий, неожиданно для себя читая мысли бывшей Королевы.
   --Соответствует действительности! -- подтвердил Гном-Охранник.
   -- А я совсем облысела, -- заметила заключенная, также читая мысли Одинокого, который вспомнил молодые годы. "Хорошо бы бежать отсюда, -- подумала она, -- и жить вместе. Без старейшин..."
   "Стальная дверь становится мягкой, -- подумал он, -- значит, железо -- не преграда, и цепи падут..."
   "Я уже не та, -- сокрушенно размышляла она, -- даже если мы сумеем бежать, будешь ли ты любоваться мною, как раньше?"
   -- Вот смеху-то! -- вскричал Гном-Охранник. -- Лысая Королева! Королевский зачес из двенадцати волос! Даже насекомым укрыться негде!
   -- Я буду думать о вас, Ваше Величество, сегодня же! -- сказал Одинокий, заикаясь от волнения.
   -- И я! И я! -- Голос ее срывался. -- Непременно!
   -- Думать надо на заданную тему, -- предупредил Охранник, вставая. -- Иначе вам же, ребята, хуже будет! -- Он подполз и с удовольствием пнул Одинокого ногой в зад. -- Влюбленный! Пора двигать! В мойке вас параши заждались...
   В коридоре было еще 11 камер.
   -- Заключенные в них прошли исправительный курс, -- объяснял со знанием дела Гном-Охранник, пока Одинокий мыл посуду в мойке.-- Они так возненавидели свои преступления, что решили дополнительно к пожизненному заключению приговорить себя к вечному молчанию!-- Тюремщик рассмеялся: -- Ведь молчание -- это творчество... Только едят и наполняют параши... Прямо хоть на свободу отпускай...
   Он явно намекал на то, что Одинокий часто отказывался от пищи.
   -- Мы тут из подводной реки еще одного монарха выловили, -- сказал Гном-Охранник, ковыряя в зубах. -- Еще одного врага демократии, на этот раз среди червей!
   -- Королеву червей? Где она? -- Одинокий уронил золотые миски в ледяную проточную воду.
   -- Чего "где"? Кто "где"? -- придурковато спросил тюремщик. -- Да вы же, троглодиты, и сожрали ее с кашей...
   Одинокий Гном обморочно осел, потянув за собой прикованную к ноге тележку. Она отдавила рабочую ногу Охранника, и тот завопил:
   -- Вот заключенные пошли! Вот выродки! Для них упасть -- одно удовольствие, а я потом на ногу наступить не могу!
   85
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   9. Побег
   Добрая Старушка, прочитав в газете, что пещера обвалилась, так зашипела, что все кошки в панике бросились через открытые окна. Только кот Ленивый задержался на подоконнике. Чтобы не выглядеть непочтительно, он прикрыл лапами выпуклые глаза и спросил:
   -- Может, не все потеряно?
   -- Ты еще здесь, котяра?! -- завопила Добрая Старушка, хватаясь за кочергу из камина. -- Прохвост, бродяга, дармоед, сластолюбец, живоглот!
   -- Слушаюсь! -- крикнул Ленивый, срываясь с подоконника. Он запрыгал к кустам по кривой, чтобы не дать Доброй Старушке прицелиться. Она метнула через окно чугунную пепельницу, которая раскололась о камень.
   -- Вот, что вы наделали! -- запричитала Старушка. -- Этой пепельнице цены нет!
   -- Вздор! Вздор! -- возмутились кошки в кустах.
   -- Тихо! -- прикрикнул на них кот Ленивый. -- Не волнуйте кормилицу!
   Старушка неожиданно успокоилась
   -- Иди, иди сюда, мой хороший, -- сказала она притаившемуся Ленивому. -- Куда же ты убежал?
   -- Пробежался немного, чтоб размяться, -- ответил кот. -- Ну и чтобы хребет не перебили...
   -- Ах, ты мой сладенький, ах, ты мой хороший! -- приговаривала Добрая Старушка, и щеки ее тряслись вместе с головой. -- Что это со мной приключилось? Сама не пойму...
   -- Мужчина вам нужен,-- сказал кот Ленивый. -- Настоящий друг. Нежный. И чтоб котов любил.
   -- Знаю я этих мужчин, -- сказала она, повышая голос -- Им бы только до моих чулок добраться... с деньгами... -- Ее желтое одутловатое лицо стало темнеть, и клыкастые зубы обнажились. -- Пусть меня за душу полюбят...
   -- Вы же все время дома сидите, -- возразил кот Ленивый. -- Кто же, кроме нас, вашу душу разглядит?
   -- Как же мне дома не сидеть? -- воскликнула Добрая Старушка.-- Уйду -- и обокрадут!
   -- Поставлю часовых! -- возмутился кот Ленивый. -- По кошке у каждого окна и по две кошки у дверей!
   -- Знаю я этих часовых! -- Старушка рассеянно погладила положенную на подоконник кочергу. -- Пещеру проворонили!
   86
   -- Никак нет! -- Кот Ленивый потянулся и промяукал: -- Мы сознательно пропустили туда отряд мышей во главе с кротом. И Одинокого Гнома. Был отмечен прилет Привидения Лео с Белой мышью. Лео прибыло с корзиной белья.
   -- Зачем все это? -- Добрая Старушка посмотрела на кота, будто впервые его видела.
   -- Не вы ли приказали привлечь их к службе в музее? Не вы ли приказали подсыпать крошек Воробью-Стукачу, чтобы поощрить его сотрудничество?
   -- А что толку? -- сказала Добрая Старушка. -- Пещеру обвалили, надежду уничтожили...
   --Это, конечно, не случайно, -- согласился кот Ленивый. -- Уверен, что этот урод большеголовый -- Одинокий Гном, счеты с нами сводит. Хитрая бестия, и живучая!
   --Закармливаю я вас, особенно тебя, вот он и живучий,-- ответила старушка.
   -- Ой! Что творится на белом свете, что творится! -- закричал Воробей-Стукач, описывая круг над котом и садясь на ветку ольхи, возле открытого окна.
   Он почесал клювом под крылом и, склонив голову набок, посмотрел вниз.
   -- Не бойся, -- сказал кот. -- Без разбега я тебя отсюда не достану...
   -- Я и не боюсь! -- пискнул успокоенный Воробей. -- Мы же на одной стороне баррикад!
   --Откуда только слова такие! -- воскликнула Добрая Старушка.-- "Баррикад"! Страсть, какая! Ругательство, что ли?
   -- Пещеры больше нет! -- крикнул Стукач и притворно зарыдал:-- Еле спасся с семьей! Младший, видно, будет заикаться всю жизнь!
   -- Сократим мучения! -- рявкнул кот Ленивый, тараща глаза. -- Лучше скажи, кто обрушил пещеру? Почему о подкопе не доложил?
   -- Вся гора в подкопах, -- оправдывался Воробей-Стукач. -- Кто мог подумать о диверсии?
   -- Продолжай! -- приказала Добрая Старушка Воробью. Она посмотрела на кота влажными глазами: -- Что-то ты, Ленивый, затуманился... Так и оставайся, голоса не подавай... А ты чирикай! -- напомнила она Воробью. -- И не ври! Иначе хвост выдеру!
   -- Гномы живут под горой, -- заспешил Воробей, -- днем и ночью что-то роют, что-то носят, о чем-то шушукаются...
   -- Точнее! -- прикрикнула Добрая Старушка.
   -- Полез я в нору, с риском для жизни, и подслушал разговор их руководства!
   87
   -- Ты заслужил птичью ножку! -- выпалил кот, ударив хвостом о землю.
   Добрая Старушка улыбнулась и, любя, замахнулась на кота кочергой.
   -- Молчу! -- заверил ее тот.
   -- Они под горой золотишко прячут! -- пропел Воробей-Стукач. -- Опасаются, что люди узнают и ограбят...
   -- Конечно, ограбят, если узнают! -- подтвердила Добрая Старушка. -- Глаза бы мои не видели этих двуногих!.. Нам надо золото перепрятать!
   -- Особенно гномы не доверяют Одинокому, -- продолжал Стукач.-- Он догадливый, шельма! Изловили его все же!
   -- И что ему сделали? -- Старушка оживилась. Она ненавидела Одинокого Гнома. -- Догадались хоть битое стекло добавить?
   -- Какое стекло? -- удивился Воробей.
   --В клизму! Клизму с битым стеклом! -- раздраженно пояснил кот Ленивый.
   -- Сейчас это не практикуют! -- ответил Стукач со знанием дела.-- Они его заточили...
   -- Сбежит! -- убежденно сказала Добрая Старушка. -- Такие никогда властям не подчинятся!
   -- Сбежит, тогда весь улов наш будет: поймаем и вернем за крупное вознаграждение! -- не утерпел кот Ленивый.
   Добрая Старушка уничтожающе посмотрела на него:
   -- Ты его хоть когда-нибудь ловил?
   -- Ловил -- не ловил, но очень приближался! -- Кот отодвинулся подальше, осознав свою опрометчивость. -- И потом он все время вооруженный...
   -- Он без Королевы не убежит, -- сказал Воробей. -- Она в той же тюрьме пребывает.
   -- Как интересно! Как романтично! -- не удержалась Добрая Старушка. -- Нам надо устроить влюбленным побег в заранее приготовленную клетку! А потом -- вы слышите! -- потом вернуть их мудрым гномам за золотишко! Как интересно! -- Она пристально посмотрела на Стукача: -- Что еще ты можешь добавить в свое оправдание?
   -- У меня все! -- ответил Воробей, приплясывая. -- Спасибо за внимание!
   -- Продолжай служить и готовь к службе детей! -- сказала Старушка. -- Обязательная служба в барабанной дивизии -- почетный долг каждого стукача!
   88
   Воробей радостно улетел.
   -- Возносите вы этого Стукача, -- ревниво сказал кот, -- а ведь я его завербовал!
   -- И тебе честь и хвала! -- Добрая Старушка протянула руку, Ленивый осторожно приблизился, и она погладила его по жирной выгнувшейся спине. -- Пойдем лучше обдумаем, как устроить заключенным побег из темницы в неволю...
   ... В конце дня Одинокий Гном устал. Получив вечерний пинок от Гнома-Охранника, он, распластавшись, вкатился в камеру. Загремели цепи на его ногах.
   -- С музыкой! -- заметил Охранник. -- Ты отлично поработал, можно сказать, заслужил! -- Он запер дверь камеры.
   Одинокий Гном закрыл глаза и стал думать о Королеве, о том, как они будут жить в лесу, как им будет спокойно и радостно...
   В камере раздался стон. Неровная каменная стена будто вздохнула... Одинокий различил тонкий, приглушенный голос заключенной:
   -- Я слышу, слышу тебя... Выйти из тюрьмы можно только через караульное помещение... Там всегда полно стражников... Еще раньше я хотела бежать к тебе, но не знала проходов и попала в капкан...
   Одинокий вспомнил страшный сон, много лет назад: Королеву тащили за ноги, и она бьется головой о каменные выступы... Кто-то пытается наступить ей на руку... Тогда Одинокий вскрикнул во сне и застонал, разбудив чутких белок...
   --Ты это видел во сне? -- Ее голос осекся. -- Я не думала об этом...
   Открылся глазок, и Гном-Охранник, скрашивая свои серые будни, заорал отчаянно и дико:
   -- Эй! Эй! Одинокий! Про вольную жизнь сны смотреть запрещено!.. Надеюсь, ты спал?!
   -- Спал, -- ответил узник.
   -- Вот и прекрасно, вот и прекрасно, -- радостно забубнил Охранник. -- Спи скорее, а то рано вставать... Я буду отдыхать в караулке... Если что надо будет, стучись головой об стенку, я услышу...-- Он захромал по коридору.
   -- Я скоро умру, -- опять зашептала Королева, -- и ты должен радоваться за меня... Мне стыдно жить в тюрьме...
   Одинокий Гном услышал звон в ушах, и жаркая, отчаянная надежда сжала сердце.
   -- Ваше Величество! Положите руки на оковы! Вы чувствуете? -- Кто там бормочет в углу? -- пискнула Летучая мышь Чокнутая.--
   Я еле нашла тебя, Одинокий, в этих лабиринтах, а ты даже не
   89
   обнимешь меня? Вот она, цена дружбы!
   Одинокий погладил Чокнутую и радостно засмеялся:
   -- Я размягчаю руками оковы, чтобы освободиться и бежать отсюда!
   -- Вот это я люблю! Вот это мне нравится! -- пропела Чокнутая. -- Мне тоже надо бежать отсюда! Я пролетела через караульное помещение, и стража там спорит до сих пор: почудилось или, верно, какая-то сумасшедшая Летучая мышь решила заточить себя... -- Она хихикнула: -- А почему не заточить, если с друзьями?
   -- Ты пролезешь через глазок в двери? -- спросил Одинокий.
   -- Хотелось бы, -- ответила Чокнутая. -- Из коридора в камеру я пролезла именно через глазок...
   -- Тогда лети к Королеве, помоги ей!
   -- Ох, Ваше Величество, Ваше Величество, -- стонала Летучая мышь, пролезая в коридор. -- Провели Вас старейшины! Власть отняли именем демократии! А ведь они дома перед зеркалами застывают, представляя себя королями... Ваше Величество!
   Последние слова Чокнутая сказала уже в камере Королевы.
   -- Кто здесь? -- спросила заключенная.
   -- Привет от Одинокого Гнома, Ваше Величество, -- сказала Чокнутая. -- У него дела идут вовсю... Вам помочь не надо?
   -- Я -- раскована, -- едва слышно сказала Королева. -- Это благодаря любви, это только любовь!
   -- Уважаю вас, женщин, -- заметила Летучая мышь, -- за простое объяснение всех проблем... Теперь бы только дверку открыть или сокрушить...
   В коридоре скрипнула дверь -- это Одинокий открыл камеру, расплавив руками сложный замок. Торчащий в двери болт зацепился за его ветхий заштопанный кафтан. Пораженная Летучая мышь пролезла в коридор и чуть не упала на пол.
   --Вот чудеса! -- воскликнула она. -- Одинокий Гном в тюрьме, как дома!
   Одинокий отодвинул щеколду, замка здесь не было, и открыл темницу Королевы.
   Она, впервые в жизни, обняла его, и, удивленно охнув, покачнулась:
   -- Я не могу ходить!
   -- А далеко идти и не надо! -- вскричала Чокнутая. -- Привидение Лео уже вторую ночь летает над горой. -- Мы полетим! Только бы пройти через стражу!
   --Обопритесь о меня, Ваше Величество,-- сказал Одинокий Гном.
   90
   -- И о меня! -- подхватила Летучая мышь, повисая рядом.
   Все трое медленно двинулись по широкому каменному коридору.
   -- А как же другие заключенные? -- спросила Чокнутая.
   -- Они не уйдут отсюда, -- ответила Королева. -- Их настойчиво лечили... Они уже радуются, что сидят в тюрьме...
   -- Счастливые! -- сказала Чокнутая.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   10. Путь к свету
   Темный коридор, едва освещаемый лампадами, петлял, уходя кверху. Королева не могла больше идти, она медленно опустилась на неровный каменный пол.
   -- Немного отдохну, -- сказала она, тяжело дыша.
   -- Милое дело! -- заметила Летучая мышь. -- Кто хорошо отдыхает -- тот из тюрьмы улетает!
   Одинокий Гном стал молча растирать ноги Королеве.
   --В дорогу! В дорогу! -- засуетилась Летучая мышь -- Пора! -- Она вспорхнула: -- Вы же знаете, я хоть и подслеповатая, но очень чувствительная... Пора!
   Подъем становился все круче. Королева висела на Одиноком Гноме. Он, сгорбившись, только покряхтывал, оскальзываясь на собственном поте, капавшем со лба и с носа. Летучая мышь летала вперед и назад.
   -- Караульное помещение! -- пискнула она. -- За поворотом -- караульное помещение!
   -- Ваше Величество! Прижмитесь к стене! -- шепнул Одинокий. -- Вы можете сами стоять, Ваше Величество? -- Он осторожно поставил ее у стены.
   Королева, склонив голову, закрыла глаза.
   -- Сядьте! Сядьте, Ваше Величество! -- Одинокий помог ей опуститься на пол. -- Я буду рядом... -- Он обернулся к Летучей мыши.-- Задувай лампады, дружище!
   Летучая мышь помчалась по коридору, покачивая крыльями возле огня. Лампады гасли.
   Одинокий Гном освободил опоясавшую его цепь и намотал ее на
   руку-
   -- Цепочка на память, -- сказал он Королеве и усмехнулся: -- Тюремная охрана должна знать, во что она заковывает своих узников...
   -- А вот и я! -- объявила Чокнутая, подлетев к друзьям: -- Готова
   91
   к выполнению любого задания...
   -- Замани охрану сюда, -- сказал ей Одинокий Гном. -- И держись подальше от алебард! -- Он задул лампаду над головой.
   Летучая мышь умчалась за поворот.
   -- Братцы! Братцы! -- пронзительно завопила она у караулки. -- Подкоп! Заключенных уводят! Казнят вас за потерю бдительности!
   Дверь распахнулась, и стражники, волоча алебарды, чтобы не ранить друг друга, бросились по коридору. Они пробежали мимо Королевы и Одинокого.
   -- Кто кричал? -- ошарашенно спросил Начальник караула: воины, разбегаясь, опрокинули его и чуть не растоптали. -- Кто дал право поднимать тревогу?
   --Ты-то хоть не будь чокнутым, -- сказала Летучая мышь, повисая на лампе в решетчатом колпаке.
   Начальник караула встал и схватил алебарду.
   --Это ты, юродивая, смерти ищешь, -- пробормотал он, наставляя острие алебарды к мягкому боку Чокнутой.
   -- Не щекотать! -- предупредила Чокнутая мышь. -- Я этого не люблю!
   -- Слава Старейшинам! -- крикнул Одинокий Гном, врываясь в караулку.
   -- Слава! Слава! Слава! -- автоматически повторил Начальник караула.
   Одинокий держал Королеву на плечах, он ударил цепью по алебарде, спасая жизнь Летучей мыши. Та, падая, вцепилась в волосы Начальника караула.
   --Открывай внешнюю дверь! -- прошептал Одинокий, накидывая цепь на шею тюремщику.
   -- Шифр! -- прохрипел тот. -- Забыл!
   На внешней двери, как на сейфе, виднелась круглая ручка с цифрами.
   Слышался топот -- стража возвращалась.
   Начальник молчал. Летучая мышь соскользнула с его головы, держа в лапах парик. На лысой голове тюремщика виднелись три цифры: 112.
   -- Не смотрите! -- заверещал Начальник караула. -- Это государственная тайна! -- Он попытался закрыть голову руками.
   Одинокий, не спуская с плеч Королевы, ударил ногой по челюсти Начальника. Тот упал, прохрипев:
   -- Не честно!
   Одинокий закрыл на засов дверь в тюремный коридор и
   92
  
   направился к другой двери, ведущей па свободу.
   -- Тебе не убежать со мной, -- застонала Королева. -- Дай мне алебарду и оставь здесь!
   Стража забарабанила в дрогнувшую дверь.
   -- Скорее! -- крикнул Одинокий Гном Чокнутой. -- Сотри шифр с черепа Начальника! -- Он повернул круглую ручку три раза, и дверь открылась. -- Вперед! -- Одинокий, придерживая Королеву, бросился наверх.
   -- Стойте! -- закричала Летучая мышь. -- Я не вижу цифр на этом идиотском черепе!
   Стража все сильнее раскачивала дверь в коридор.
   Одинокий опустил Королеву и вернулся. Он, на бегу, поднял с пола парик и, плюнув на него, стер цифры с бугристой макушки Начальника:
   -- Бежим!
   Они выскочили из караулки, захлопнув дверь в тот момент, когда гуда ворвалась стража...
   Наверх вело несколько ходов, и у каждого караулили кошки. Смеркалось. Кот Ленивый обходил посты.
   -- Не спать! Не спать! -- покрикивал он. -- Морду без нужды в ходы не просовывать, а то Гномы ослепят, они это обожают! -- Он потрогал свои глаза.
   -- Ходы перекрыты! -- пискнула Чокнутая. -- Чую, кошки там ждут!
   -- Прорвемся с боем! -- сказал Одинокий Гном, тяжело дыша. Королева сникла на его плече, впав в беспамятство.
   Непривычный, свежий воздух сделал свое дело.
   -- Наш прорыв обречен на провал! -- заметила Чокнутая. -- Если сразу убьют -- наше счастье! А если возьмут в плен и станут мучить?
   -- Что же делать? -- Одинокий присел, опустив Королеву на крутой каменный склон.
   -- Я отвлеку, дамся им в лапы! -- вскричала Чокнутая. -- А вы живите, друзья, за меня! Дышите свежим воздухом!
   Королева, не открывая глаз, застонала.
   -- Я забьюсь в судорогах у главного входа, они сбегутся, -- продолжала Чокнутая. -- А вы через боковой ход и -- в лес, к нашим! Привидение Лео вас подхватит!
   -- А если они не сбегутся? -- спросил Одинокий Гном и посмотрел на Королеву.
   -- Сбегутся! Бросят боевые посты! Их, хвостатых, инстинкт подведет! Шутка ли -- теплое мясо! -- Чокнутая похлопала себя
   93
   крыльями по бокам: -- Я, наверное, вкусная...
   -- Давай тогда прощаться, -- уныло сказал Одинокий Гном, не глядя на Чокнутую.
   -- Сначала с Дамой! -- Чокнутая ловко приподняла безжизненную руку Королевы, подслеповато приложившись к ней. -- Живите от всей души! -- Дрожь прошла по телу Летучей мыши: -- И вечером в лесу, пусть вам иногда кажется, что все та же Чокнутая с хохотом носится над деревьями, рассказывая сама себе безумно смешные истории... -- Она повернулась к Одинокому Гному.
   -- Прости! -- сказал он.
   -- Прости и ты! -- Чокнутая повисла на груди Гнома, обняв его крыльями... -- Пора, однако! -- Летучая мышь глубоко вздохнула и решительно полетела к главному входу. Одинокий Гном, переложив Королеву на плечо, отправился другим путем...
   Привидение Лео летало над кошками на бреющем полете.
   -- Ближе! Ближе! -- кричали ему кошки и вставали на задние лапы. -- Нырни в норку!
   "Я бы нырнуло, -- думало Привидение, -- да под землей не расправиться, друзей не подхватить!.. Могу их взять только с поверхности! Надо бы мне учиться вертикальному взлету и посадке, а я все с разбегу, с разбегу..."
   -- Как вовремя! Как вовремя! -- приговаривала Летучая мышь, перелетая от одного каменного выступа, к другому. Она слышала, как Сторожевые Гномы открыли наружную дверь караулки и, топоча, устремились в погоню...
   -- Кто хочет моей крови? -- заверещала Чокнутая, убыстряя полет.
   -- Мы хотим твоей крови! -- радостно пропели кошки.
   -- Не уйдешь! -- завопили Сторожевые Гномы, отталкивая друг друга. Каждый хотел первым прикончить Чокнутую.
   -- Хватайте меня, кошки! -- пискнула Летучая мышь. -- Иначе меня Гномы схватят! Все равно жизни нет!.. -- Она рванулась вверх, и сразу, как на вилки, попала в лапы кошек.
   -- Одна есть! -- закричали они. -- Еще живая!
   Чокнутая лежала на спине, распластанная, и кошки, облизываясь, окружили ее. Кот Ленивый расшвырял их и понюхал Летучую мышь
   -- Съестная, -- сказал он. -- И все равно не пойму, почему сама в лапы далась... Может, ее чем-то одурманили? -- Кот снова приблизил выпуклые глаза к Чокнутой: -- Что пила!? -- заорал он. -- И с кем? Не ври перед смертью!
   -- Отравили, -- слабо пискнула Летучая мышь. -- Испытывают лекарство на животных...
   94
   Белая кошка, которая всегда была запевалой, сказала:
   -- Иду на подвиг! Ем отравленную грудку и крылышки!
   -- Пол грудки и одно крылышко! -- предупредил кот Ленивый. -- Другую половину подвига я возьму на себя. Когда проголодаюсь... Впрочем, и ты не торопись...
   Одинокий Гном, падая от усталости, вынес Королеву на поверхность...
   -- Живыми не брать! Казнить на месте! -- надрывались Сторожевые Гномы, настигая беглецов. Ах, если бы только Чокнутая не отвлекла их к другому лазу!
   Привидение Лео, со свистом, пронеслось над кошками, подхватывая Королеву и Одинокого. Сторожевые Гномы взвыли, выпрыгивая из нор. Кто-то метнул алебарду в Привидение. Оно прошло сквозь него, как сквозь туман. Одинокий Гном и Королева удалялись в сумеречном свете, поднимаясь все выше.
   -- Упустили! -- заорал кот Ленивый. -- Купились на кусочек полудохлого мяса! Виновные пойдут на фарш!
   Кот не случайно упомянул фарш. Добрая Старушка занялась бизнесом, продавая пельмени из дичи. Начинку для пельменей приносили кошки.
   -- Все в лес! -- скомандовал кот Ленивый. -- Рассыпаться веером! Гнать к Сухому дубу! Близко не подходить!
   Кошки прыжками понеслись к лесу.
   Кот Ленивый хихикнул и с уважением постучал себя лапой по крутому лбу: все шло по плану. Он достал из-за кочки переносную рацию:
   -- Я -- Кот Ленивый! Я -- Кот Ленивый! Гном и Королева вылетели к лесу! Думаю, уже внедрились! Прием! -- Он прилег возле Летучей мыши и стал двигать ее, безжизненную, лапой.
   -- Я -- Добрая Старушка! Я -- Добрая Старушка! -- раздался голос кормилицы. -- Тебя поняла! В лесу не брать! Живыми не дадутся! Изловим их позже. Я тебя озолочу! Прием!
   Об этом плане даже кошки ничего не знали: Добрая Старушка подозревала, что кто-то из них работает на Гномов. Она вкопала под Сухим дубом клетку, под корнем -- на месте прежнего жилища Одинокого Гнома. Стоило туда войти -- и дверь захлопывалась. Работа шла тайно, землю рыл кот Ленивый, он стонал и плакал от тяжелой работы. Свидетелей не опасались, потому что Белок вокруг не было: Добрая Старушка распустила слух, будто на Белок собирается облава. Стукач, за день до операции, взволнованно чирикал, летая от дерева к дереву:
   95
   -- За Белок завтра возьмутся! Схватят их за самое заветное! Люди нашли в их печени эликсир жизни! Теперь Белкам -- кранты!
   Белки, оставив запасы орехов, грибов и кореньев, ушли с обжитых мест...
   -- Не могу больше, друзья, -- застонало Привидение Лео. -- Светает... Засыпаю на лету... Могу вас уронить...
   Лео приземлилось на поляне.
   -- Желаю удачи! -- Оно растворилось в похолодевшем воздухе. Королева пришла в себя и попробовала встать на ноги.
   -- Где мы? -- Она опиралась о плечо Одинокого Гнома.
   -- В лесу! На свободе! -- сказал он. -- Скоро дойдем до моего скромного жилища...
   -- Чьи-то глаза горят вокруг, -- сказала Королева. -- Неужели западня?
   -- Это от слабости, искры в глазах, -- подбодрил ее Одинокий Гном. -- А может светлячки... -- Он огляделся, но ничего не увидел.
   -- Почему же светлячки сидят парами? -- спросила Королева. -- Они раньше семьями не жили...
   -- Я тоже раньше жил один, -- сказал Одинокий, -- а вот сейчас буду прислуживать своей Королеве. Значит, уже не один...
   Кошки за деревьями и кустами переглядывались и потирали лапы: беглецы были в кольце.
   -- Идем к тебе, -- слабо шепнула Королева. -- Ты только придерживай меня...
   Они двинулись к Сухому дубу.
   Солнце осветило верхушки деревьев, и птицы сразу запели по-другому.
   -- Белок не вижу, -- заметил Одинокий Гном, перенося Королеву через сверкнувшую лужу, -- хотя орехов полным-полно...
   -- Полетели -- полетели -- полетели! -- прокричала Сорока, пуганув застенчивых Синичек. -- Прилетели!
   -- А вот и мой дом! -- объявил Одинокий Гном. Он открыл присыпанную землей дверь. Маскировочный мох на ней пожелтел и осыпался. -- Простите, что не убрано! -- Они вошли внутрь.
   Глухо стукнула железная решетка, и Одинокий Гном, вздрогнув, теснее прижал худое плечо Королевы.
   -- Мы -- в клетке! -- прохрипел он.
   -- Попались! -- замяукали кошки, прыгая друг через друга. -- Техника! Слава нам! Ай-да мы!
   ...Добрая Старушка глаз не сомкнула всю ночь, но утром ей спать не хотелось. Она, спотыкаясь, спешила к добыче.
   96
  
   Кот Ленивый бежал ей навстречу. У него на одном боку висела переносная рация, на другом -- облезлый бинокль без стекол. Он время от времени его продувал.
   -- С добрым утречком! -- издали крикнул он Старушке.
   -- Хорошая погода, -- отозвалась она, оглядывая Сухой дуб и резвящихся кошек. -- Сейчас бы отдыхать, греться на солнышке, да работа не ждет! -- Она достала из сумки одеяло: -- Клеточку освободим, одеяльцем накроем бедняг, чтобы не мерзли... Ну, кошечки, впрягайтесь, милые! Надо клетку домой доставить. -- Она подошла к дереву и выдернула клетку за кольцо. Земля осыпалась. -- С сюрпризом вас, Гномы! -- Старушка ткнула пальцем в Королеву: -- Особенно вас, девушка! Сели вы, родимые, в ящик по самый хрящик!
   Кошки подняли клетку и, покачивая, понесли с песней. Впереди, на задних лапах, шел кот Ленивый и дирижировал. Птицы смолкли, с отвращением вслушиваясь в кошачий хор:
   "Ешь мясо, пей кровь,
   Тренируй прыгучесть!
   К ближним ненависть-любовь,
   Вот в чем, бля, живучесть!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   11. Судьба пленников решена
   Добрая Старушка пыталась подстроиться под марширующих кошек, и все время сбивалась. "Вот в чем, бля, живучесть!" -- приговаривала она, прискакивая и дважды начиная с левой ноги.
   -- У тебя слуха нет, Ленивый! -- закричала Старушка, теряя терпение. -- Поди-ка, дирижер, чего скажу!
   Кот понимающе отпрыгнул подальше в сторону. Он остановился, продолжая отбивать такт лапой и следя за равнением кошек.
   --Веселее! Веселее! -- командовал Ленивый. -- Лапы сами должны идти под такую песню! Раз-два! Раз-два! Вот в чем, бля, живучесть!
   -- Где Чокнутая? -- спросила его Старушка.
   -- Где ей быть? Сушится на бельевой веревке, у вас в комнате... Рядом с предметами туалета...
   -- Бесстыдник! -- сказала Старушка и затаила дыхание, чтобы кровь прилила к лицу. -- Я даже покраснела!
   -- Вы, женщины, всегда беспричинно смущаетесь! -- Ленивый расправил усы передними лапами. -- Из-за этого и мы конфузимся...
   -- Чокнутая не улетит? -- Старушка не спускала глаз с клетки, накрытой одеялом. -- Я ее передам Гномам для зоопарка...
   -- Вот вы меня Ленивым называете, -- сказал кот с обидой, -- а я
   97
   Чокнутой крылышки стянул бельевой защепкой и пристроил ее на веревочке, рядом с вашими трусиками.
   -- Опять смущаешь? -- просипела Добрая Старушка. -- Сейчас булыжником по горбу заработаешь!..
   -- От родного человека и инвалидом стать приятно, -- крикнул кот, отбегая к кустам.
   Старушка обогнала кошек и открыла дверь дома. Зажгла свет. Кот Ленивый прыгнул на стул, принимая парад: кошки, печатая шаг, входили в комнату.
   -- Равнение -- направо! -- закричал кот и выпятил грудь. Старушка склонилась над сундуком, выложив оттуда моток
   веревки.
   -- Куда равнение? -- спросила она, поигрывая огромным амбарным замком.
   -- Налево! Налево равнение! На благодетельницу!.. Разве это кошки? -- спросил Ленивый и сам ответил: -- Нет! Это -- тигры!
   -- Ты Летучей мышке горло не попортил? -- спросила Старушка кота. Она поставила клетку на середину комнаты и продела через кольцо веревку.
   -- Можете сами убедиться! -- обиженно ответил Ленивый. -- Висит, как новая!
   Старушка сняла Летучую мышь с бельевой веревки, и кошки, образовавшие круг, оживились.
   -- Нечего зариться! -- сказала Старушка. -- Это мясо не для вас! -- Она сдернула одеяло с клетки и любовно посмотрела на Гномов: Одинокий держал голову Королевы на груди. Старушка открыла дверцу и затолкнула внутрь Чокнутую.
   -- Полюбила я вас! -- объявила она узникам. -- Сама бы вас держала, да деньги надо!
   Кот ухватил веревку, которую Старушка просунула через крючок в потолке и кольцо на клетке. Вместе они дружно подняли клетку к лампочке. Одинокий зажмурился и прикрыл Королеве глаза ладошкой.
   -- Свету теперь нагорит! -- приговорила Старушка, закрепляя веревку. -- Но я со Старейшин вычту!.. -- Она встала на стул и затянула еще один узел возле крючка. -- Под горой вам, небось, темно было, вот здесь при свете посидите...
   -- А как же спать? -- спросил Одинокий. -- При свете тяжело...
   -- А кому легко? -- ответила Старушка. -- У меня вот ночью все косточки ломит, глаз не сомкнешь... -- Она прыснула, не выдержав скорбного тона: -- Да и Привидение Лео света боится... Я ему скоро чердак электрифицирую. Бесплатно. Чего ему в темноте пребывать, как
   98
  
   в прежние века? Электрификация всего затхлого чердака! У него храп как рукой снимет! А то оно на чердаке пыли нахрапело в палец толщиной!
   -- Все кошки заступают в караул! -- объявил кот Ленивый. -- Начальником караула назначаю себя!
   -- Одобряю! -- заметила Старушка и отступила на несколько шагов, любуясь клеткой. -- Я сегодня жизнерадостная, -- сказала она.-- Могу выслушать пожелания пленников, но чтобы без резкостей!
   -- Как в туалет ходить будем? -- спросил Одинокий.
   -- Грубо это! -- возмутилась Старушка. -- Я такого вопроса не заслужила!
   Кошки негодующе зашипели. Гном не унимался:
   -- А все же как?
   -- Как! Как! -- Старушка посуровела. -- В рабочем порядке! Прямо на пол! Вы же у своих, не в гостях! Чего церемониться? -- Она качнула головой, дивясь такой непонятливости, и вернулась к сундуку.
   Одинокий опустил голову Королевы на пол клетки и поставил кафтан домиком над ее лицом. Гном подполз на коленях к Чокнутой, приложил ухо к ее груди. Обеспокоенный, он стал делать ей искусственное дыхание. Чокнутая вздохнула и шевельнула крыльями.
   -- Это я -- Одинокий, -- шепнул Гном, -- не пугайся!
   -- Есть хочу, -- простонала Летучая мышь. -- Свежую бы муху...
   -- Сейчас поймаю, -- сказал Одинокий. -- Самую жирную! Они на свет летят... Наши добрые двукрылые друзья...
   -- Почему здесь так кошками пахнет? -- спросила Чокнутая. -- До тошноты...
   -- Мы у Доброй Старушки, в заложниках, и кошки нас стерегут... Старушка вытянула шею, повернувшись ухом к клетке.
   -- Не нравится мне слово "заложники", -- отметила она. Кошки стали презрительно фыркать.
   -- Что делают с теми, кто бежит из тюрьмы? -- спросила она.
   -- Да! -- вскричал кот.
   -- Их ловят и опять сажают в тюрьму! -- продолжала она.
   -- Вот именно! -- опять вскричал Ленивый. -- И наоборот!
   -- Мне помощники не нужны, когда я речь произношу, -- сказала Старушка. -- Тем более что реплика "и наоборот" -- не к месту!
   -- Вот именно! -- гаркнул кот.
   -- И наоборот! -- машинально ответила Старушка и, плюнув в сердцах, шагнула к камину за кочергой.
   -- Стукач прилетел! Стукач прилетел! -- Кот Ленивый заспешил
   99
   отвлечь кормилицу от кочерги. -- Ждет вас на улице с важным донесением! -- Кот услужливо открыл дверь.
   Старушка вышла на крыльцо, заложив руки за спину.
   -- Докладывай! -- скомандовала она Воробью-Стукачу. Тот запрыгал по ветке, вибрируя хвостом.
   -- Старейшины назначили меня посредником и поставили на жалованье! -- выпалил Стукач. -- За широту кругозора!
   -- Как платят? -- спросила она.
   Кот Ленивый выглянул из-за Старушки, и Воробей перелетел повыше.
   -- Зерном платят! -- прокричал он. -- Вкусным до слез!
   -- Продешевил, и крупно! -- прокричала ему в тон Старушка. -- Золотом надо было брать! Золотом! На него столько зерна можно купить, что даже твои правнуки за всю жизнь не склюют!
   Воробей всхлипнул:
   -- Все стараются меня обмануть или обидеть!
   -- Иди, пожалею! -- сказал Ленивый. -- Как поставили на зарплату, так сразу стал несчастным! Иди сюда, ранимая душа!
   -- Прекрати! -- прикрикнула Старушка. -- Не разбираешься ни в чем! Ты Стукача держишь страхом, а Гномы -- поощрением! Он им будет стучать и на тебя, и с большим удовольствием!
   -- Удовольствия не испытываю, -- признался Воробей. -- Стучу -- и мучаюсь...
   -- Твоя жизнь -- это адская мука! -- сказал кот. -- Отмучаешься, когда казнят!
   -- Хватит! Хватит! -- Старушка подняла руку. -- Какую цену Старейшины предлагают?
   -- Предлагают обмен, -- сказал Воробей. -- Вы им головы Королевы и Одинокого -- они вам по весу нагребут столько же золота...
   -- Не ценят они своих узников, -- сказала Старушка с горечью. -- Подумать только! Сколько мудрости накопилось в этих головах! А Старейшины хотят заполучить их на вес золота!.. А туловища что же, мне оставляют?
   -- Туловищами не интересуются, -- уверенно ответил Стукач.
   -- А если я подкормлю узников, -- сказала Старушка, понижая голос, -- и пошлю их делать революцию среди Гномов...
   -- Вот именно! -- гаркнул кот.
   -- И от Старейшин и их подхалимов останется мокрое место! -- Она пожевала губами, представляя себе эту картину: -- Мокрое место с гнусным запахом...
   -- Да! -- подхватил Ленивый. -- И наоборот!
   100
  
   -- В общем, так! -- Старушка пнула кота ногой. -- Завтра мы прикатим головы к горе. Взвешивать ничего не будем, нечего мелочиться: пусть Старейшины нагребут полное ведерко золота...
   -- Могут обмануть! -- сказал кот. -- А уж головы потом обратно не пристроишь...
   --Дельное замечание! -- Старушка глубоко вздохнула. -- Доставим узников живьем. Летучую мышь даю бесплатно. Из гуманности. В зоопарк для маленьких Гномов... -- Она сморщилась в улыбку и крючковатым указательным пальцем показала, какие они маленькие.-- Летучая мышка -- говорящая, и если ее тыкать палочками, она может очень позабавить...
   -- Передам! -- ответил Воробей. -- Правда, о Чокнутой речи не шло...
   -- Ты не умничай! -- закричал кот. -- Не умничай! Живешь еще? Ну и живи!
   -- Тихо, друзья! -- Старушка простерла руки. -- Я хочу мира во всем мире и покоя! Для всех. Даже для моих пленников...
   -- Завтра наступит для них мир и покой, -- проворчал кот. -- Мир во всем мире и в его окрестностях!
   -- А сейчас отдыхать! Спатки! -- Старушка зевнула, перекрестив рот. -- Ты, Стукач, лети к Старейшинам, а ты, Ленивый, проверь караул. Я сплю в сарае, Воробей будет держать со мной прямую связь. А-то он зубастых караульщиков боится...
   -- Спасибо за пристальное внимание! -- крикнул Воробей, улетая.
   -- Крупный птицей стал, -- ворчал Ленивый, открывая боком дверь. -- Надеется своей смертью умереть...
   Наступила последняя ночь заложников.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   12. Гипноз
   Кот, возвышаясь на задних лапах, строго осмотрел кошек. Они, щурясь, поглядывали на клетку. Кот потрогал свои вытаращенные глаза:
   -- Один глазок у вас пусть не спит, а другой пусть не дремлет, -- сказал он и поперхнулся. Поставив задние лапы вместе, он истерически крикнул:
   -- Благодарю за службу!
   Вздремнувшая было Чокнутая забилась в клетке и затихла.
   -- Отвечать надо! -- укоризненно отметил Ленивый.-- "Служим с удовольствием!" и так далее...
   -- Хотим гномов и Чокнутую надкусить и лапами по полу
   101
   погонять, -- сказала Белая кошка, которая всегда помнила, что она -- запевала. -- На слюну исходим... Как бы язву желудка не заработать...
   -- Не отвлекаться! -- крикнул кот. -- Если пришельцы выпадут из клетки, придержать за шейки! -- Он строго глянул на кошек. -- Но без нажима! Нежно! И чтобы головы гномам не изуродовать когтищами! Чтобы товарный вид был! И Чокнутую не придушите -- ее определят в зоопарк!
   Кошки со стоном распустили и втянули когти.
   -- Своей связной назначаю Белую кошку! -- сказал Ленивый, не обращая внимания на ревнивый ропот. -- Мой штаб -- возле помойки! Как упрешься -- сразу! -- Он вышел, хлопнув дверью.
   -- Завтра Королеву и меня казнят, -- шепнул Одинокий Гном Чокнутой. -- Старейшинам головы наши нужны...
   -- А моей головой брезгуют? -- также шепотом возмутилась Чокнутая.
   -- Тебя хотят отправить в зоопарк... -- Одинокий отвернулся.
   -- Не грусти! -- весело ответила Чокнутая. -- Я быстро отмучаюсь: на казенном питании там долго не протянешь...
   -- Я слышу ваш разговор, -- сказала Королева, не открывая глаз.-- Не надо от меня скрывать...
   -- Ваше Величество! -- Голос Одинокого осекся и он шумно выдохнул: -- Любимая!
   Королева, не открывая глаз, положила ему руку на плечо. Королевская крупная слеза скатилась к краю клетки и упала прямо в зеленый глаз замершей внизу кошки, которая застонала и стала кататься по полу. Все караульщики всполошились и замяукали.
   -- Почему шум? -- закричал кот Ленивый, врываясь в комнату.
   -- Глаз! -- взвыла пострадавшая. -- Глаз света белого не пили Н
   -- Косметикой злоупотреблять не надо! -- рявкнул Лениным. -- О себе не думаете, так хоть бы меня поберегли! У меня даже кишечник в губной помаде! -- Он пристально посмотрел на кошек и понюхал воздух. -- Продолжайте нести службу! -- сказал кот.
   ... Одинокий поцеловал тонкую руку монарха.
   -- Сквозь решетку-то мы бы прошли, -- сказал он и снова поцеловал пальцы Королевы, -- да от кошек не спастись...
   -- Нужна коллективная воля! -- сказала Чокнутая. -- Если мы все трое объясним Доброй Старушке...
   -- О чем ты говоришь? -- перебил ее Одинокий Гном.
   -- Посуди сам! -- Чокнутая воодушевилась. -- Убивая нас, они разрушают себя! Куда деться от своей совести? Если мы коллективом...
   -- Съедят они весь коллектив, и не поморщатся, -- сказала
   102
   Королева, не убирая руки с плеча Одинокого. -- Не приписывай свои качества другим...
   -- Усыпить бы стражу, -- сказал Гном и тяжело вздохнул. -- Да разве эти хищницы заснут?
   -- Забыла я заговор! -- Королева всхлипнула. -- Если бы не терзали меня старейшины годами! Ничего не помню... А как было бы кстати...
   -- Что-то шепчутся, -- пропела Белая кошка, не сводя глаз с клетки. -- Надо Ленивому доложить!
   -- Хватит! -- зашипели кошки. -- Знаем мы эти доклады! Тебе лишь бы прогуляться! Мы, между прочим, тоже не прочь!
   Одинокий Гном посмотрел вниз. Он взял руку Королевы и прижался к ней своей поцарапанной, но еще округлой щекой.
   -- Попробуйте вспомнить, Ваше Величество! Попробуйте!
   -- Дзумба-квили-мили-мили... -- пробормотала Королева и запнулась.
   Кошки внизу стали драться.
   -- Уже действует! -- вскричала Чокнутая. -- Паленой шерстью запахло!
   Ленивый заглянул в комнату.
   -- Сосредоточиться руководству не даете! -- гаркнул он. -- Кто зачинщик?
   Чокнутая прижалась к прутьям и забубнила:
   -- Дзумба-квили-мили-мили...
   -- Ну и что? -- Кот Ленивый посмотрел наверх. -- Это еще ни о чем не говорит!
   -- Ленивый, встань под клетку! -- крикнула Летучая мышь. -- Я на тебя плюну! -- Она со стоном рассмеялась.
   -- Преступница! -- Кот развернулся к клетке задом, поднял хвост и, задержавшись у дверей в такой позе, неторопливо вышел.
   --Дзумба-квили-мили-толи-мили-надзе-дзумба-квили-дзумба-ква,-- сонно выговорила Королева и зевнула.
   -- А дальше? А дальше? -- вскричал Одинокий Гном.
   -- Если дальше, то я засну, -- жалобно ответила Королева.
   -- Я засыпаю! -- честно призналась Чокнутая.
   Одинокий Гном сам стал клониться набок, закатывая глаза. Он ударил себя кулаком по лбу и закричал от боли. Он потряс Королеву, се голова безжизненно качнулась.
   -- Вспомни, милая, ну вспомните, Ваше Величество! Я заучу и сну не поддамся! -- Он опять ударил себя кулаком по тому же месту и застонал, опускаясь на пол.
   103
   -- Не могу больше! -- вздохнула Королева и едва слышно добавила: -- Аника-дема-ашервар-пупа... -- Она всхрапнула.
   Чокнутая уже спала. Одинокий ухватился за прутья клетки и тяжело приподнялся.
   -- Кошки! -- сказал он. -- Мяса хотите? Они с интересом уставились на него.
   -- Дзумба-квили-мили-толи-мили-надзе, -- выговаривал Гном, притоптывая и колотясь головой о прутья, чтобы не заснуть, -- дзумба-квили-дзумба-ква! -- Он упал на колени, потом тяжело сказал: -- Аника-дема-ашервар-пупа...
   Кошки валились набок, засыпая. Одинокий чуть было не выпал из клетки: прутья в его руках лопнули и, вместе с ним, прогнулись наружу. Он оттолкнулся от них, подошел, пошатываясь, к Королеве, взвалил ее на плечи, сгорбился, чтоб она не сползла, и взял подмышку Чокнутую. Королева и Летучая мышь храпели в унисон. Внизу, на полу, сонно сопели кошки.
   -- Побег! Побег! -- повторял Одинокий. Прихватив подбородком обе руки Королевы, он расправил крылья Чокнутой и прыгнул...
   В это время в дверь просунулась голова кота. Тот сразу увидел полегших кошек и крылатое существо.
   -- Караул-л-ул! -- заголосил Ленивый. -- Монстр всех моих жен перебил! Карау-мя-у-у-ул! -- Кот выскочил на улицу и налетел на торопившуюся Добрую Старушку.
   -- Ты что, неврастеник, на своих кидаешься! -- закричала они, спотыкаясь о ведро и падая.
   -- Инфаркт! -- орал кот. -- Умираю! Старушка, лежа, изловила его за загривок.
   -- Меньше страсти! -- сказала она, приподымаясь. -- Говори толком.
   -- Крылатый монстр о двух головах топчет ваших верных кошек! Они уже не дышат! Дайте лекарство, у меня сердце останавливается!
   -- Спокойно! -- сказала Старушка, вставая. -- Лекарство надо заслужить...
   Раздался звон оконных стекол. Кошки, одна за другой, вылетали из ярко освещенной комнаты. Они безжизненно падали у ног Старушки.
   -- Вот видите! -- взвыл кот. -- Инфаркт! Инфаркт! И говорить не о чем! -- Он вывернулся из цепкой руки Старушки и мигом взлетел на дерево. -- Силища-то у монстра какая!
   В комнате лопнула электрическая лампочка, и стало темно.
   -- Пойду по трупам, -- вскрикнула Добрая Старушка, -- но Гномов унасекомлю! В темноте! -- Она вышагивала по спящим кошкам: -- Вот
   104
   этими слабыми женскими руками! -- Старушка вытянула руки, растопырив когтистые пальцы.
   -- Боюсь! -- кричал с дерева кот. -- Всех боюсь!
   Добрая Старушка пружинисто подпрыгнула и сделала кульбит через окно в комнату.
   Тут же открылась дверь, и во двор вышел, припадая на колени, Одинокий Гном. Его шатало. Он нес на руках спящую Королеву, на которой, расправив крылья, лежала Летучая мышь. Кот сразу опознал их с дерева.
   -- Нет! Так не пойдет! -- вскричал он, спрыгивая на землю. -- Я за испуг и сердечный приступ гномью пасть на куски порву! -- Ленивый прыгнул к обессиленному Гному.
   Раздался резкий свист, и кот замер, прижав уши. Привидение Лео схватило Ленивого поперек живота и вознесло.
   -- Добрая старушка! Бабушка! -- заорал кот, выворачиваясь. -- Бабка! Дай свет во двор! Меня Привидение держит чем-то холодным!
   -- Бежали! -- Добрая Старушка высунулась из окна. -- Подло бежали!
   -- Свету! Старуха, дай свету! -- кричал кот, выкручиваясь в воздухе. Во дворе зажегся свет, и кот упал возле сарая. На все четыре лапы.
   Одинокий, уходи со света! -- прошелестело Привидение. -- Иначе всем вам смерть!
   Добрая Старушка, тряся головой с растрепанными волосами, вышла на крыльцо с ружьем.
   -- Шмаляй по Привидению! -- надрывался кот. -- Оно вторглось в наше воздушное пространство!
   -- Где беглецы? -- взвыла Старушка.
   Одинокий Гном, не расставаясь со своей ношей, попытался открыть калитку, но не смог.
   -- В тень! В тень! -- стонало Привидение.
   Гном, тяжело дыша, бросился к сараю, прямо навстречу коту, старушка прицелилась в беглецов и, видя, что силы Гнома иссякают, радостно улыбнулась.
   -- Бабка! -- заорал в ужасе кот. -- Не стреляй! Своих уложишь! -- Он попятился.
   Кошки стали просыпаться, не понимая в чем дело.
   -- В тень! В тень! -- стонало Привидение.
   -- За Добрую Старушку! За мать родную! В атаку! Вперед! -- Кот бросился на беглецов.
   Старушка пальнула, и кошки в панике разбежались. Кот Ленивый
   105
   очутился на дереве раньше всех, и сразу возмутился:
   -- Куда вы лезете, дамы? Ошалели? Ветка сломается! -- Кошки густо облепили дерево.
   Старушка вставляла второй патрон, а Гном, наконец, заполз со своей ношей в тень от сарая.
   -- Не могу пролететь через свет! Хоть убейте! -- стонало Привидение. -- Эх! Пропадут ребята...
   Старушка дрожащими руками стала наводить ружье, и в спешке нажала на курок. Выстрел -- и лампочка во дворе с треском разлетелась.
   --Все вниз! -- объявил кот. -- Атака продолжается! За мать родную и прочих! Вперед!
   -- А старуха не уложит? -- спросила его Белая кошка.
   -- У нее больше нет патронов! -- радостно ответил он.
   Кошки с урчанием бросились к сараю. Там началась драка, Ленивый наблюдал из укрытия. Он ласково спросил:
   -- Ну, всё? Больше нет беглецов? Кончились?
   -- Конечно, больше нет! -- зарыдала Старушка. -- Привидение Лео утащило их у вас из-под носа! -- Она горько плакала, кусая приклад ружья.
   ... Одинокий Гном, охватив друзей, спал в воздухе. Сказалась усталость, а быть может, и Королевский заговор... Привидение Лео, весело напевая, уносило друзей к лесу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   13. Семейная жизнь
   --Поздравьте меня, я -- живая! -- сказала Чокнутая, просыпаясь.-- Лечу, а крыльями не двигаю... Во сне, что ли?
   -- Не убирай крылья с королевы, -- сказало Привидение. -- Простудится...
   -- Понимаю! -- воскликнула Летучая мышь. -- Лечу в бессмертие. К славе!.. Лео, можно вас попросить побыстрее?
   -- Уроню! -- угрожающе сказало Привидение.
   -- Хоть и разобьюсь, а все равно -- в славе! -- ответила Чокнутая.-- В страшное время я грудью и крыльями прикрыла Королеву!
   -- А я, по-твоему, кого несу? -- спросило Привидение Лео.
   -- И тебе место на королевском гербе обеспечено! -- согласилась Летучая мышь. -- Но как Привидение изобразить? Точкой? Палочкой?
   -- Уроню! -- предупредило Привидение.
   -- Я знаю, что ты не сердишься, -- заметила Чокнутая, -- но все равно, Лео, пожалуйста, не пуган!
   106
   -- Я знаю, что ты не боишься, -- сказало Привидение. -- Хочешь мне приятное сделать. Лесть твоя смешна, а мне смеяться нельзя, а то и вправду уроню...
   -- А наши влюбленные спят, как дети! -- умилилась Летучая мышь. -- Как любовь молодит!
   -- Иду на посадку! -- объявило Привидение.
   -- Пристегиваюсь лапами! -- откликнулась Чокнутая, складывая лапы крест-накрест.
   Друзья приземлились на небольшом островке, на середине пруда.
   -- Бедненькая выбрала это место, -- пояснило Привидение, укладывая друзей возле пенька. -- Чтобы кошки не достали и Гномы не подрыли... Пруд-то глубокий... А ты, Чокнутая, можешь от Королевы отцепиться...
   Одинокий Гном открыл глаза:
   -- Звезды! Звезды! Какое удачное расположение! -- Он привстал и добавил: -- Лео нас спасло!
   -- И Чокнутая! -- напомнила о себе Летучая мышь.
   -- Вы здесь устраивайтесь, обживайтесь, -- сказало Привидение. -- Я сюда уже мышей и Крота доставило... В тесноте -- не в обиде... Ну а мне, братцы, на чердак пора, а то болеть буду... Дневной свет мне хуже лазерных лучей...
   -- В животе -- тоска! -- призналась Летучая мышь. -- Мошек и комаров отведать не хотите? -- спросила она Королеву.
   -- Чокнутая! -- возмутилось Лео. -- Ты кому эту гадость предлагаешь?
   -- Знаю! Знаю! -- крикнула Летучая мышь, ловя ртом насекомых.-- Знаю, что Гномы таким мясом брезгуют! Им червей подавай! -- Она поймала диетического поджарого комара и на радостях взмыла вверх.-- Лео! -- закричала Чокнутая, беря от жизни все. -- Привет Бедненькой!
   При упоминании о Белой мыши -- нежном друге, Привидение засмущалось и налетело на дерево.
   -- И тебе так же! -- проворчало Лео, растворяясь в воздухе. Одинокий приблизился к кряжистому пеньку, прошел,
   балансируя, по корневищу и провел рукой по коре:
   -- Недавно срубили, -- сказал он задумчиво, -- материал отменный.-- Гном оглянулся, отыскивая Королеву: она взобралась на камень у воды и, ловя в ней свое отражение, поправляла жидкие волосы. Одинокий повысил голос -- Пенек отменный, говорю, лет сто простоит, если войны не будет!
   -- Как рыть будем? -- спросила Королева, вглядываясь в свое отражение. -- И чем? Лопат нет...
   107
   -- Ничего и не надо! -- радостно сообщил Воробей-Стукач, взъерошив перья, будто он не прилетел только что, а спал здесь, в кустах. -- Дождались! Под горой идет гражданская война! -- Он рыгнул.-- Прошу простить! Зерно в зоб забилось... Так вот, Гномы-монархисты просят вас возглавить, Ваше Величество, и Одинокого, сожителя вашего...
   -- Что тебе не живется без интриг? -- спросил Одинокий. -- Тебя просто используют, а будешь не нужен -- уберут!
   -- Гном! Друг! -- вскричал Стукач. -- Неужели ты не можешь понять семейного Воробья? Ты? С таким лбом?
   Одинокий глянул вверх, прищурив глаз и стараясь рассмотреть свой лоб, а потом он потрогал его -- тот выпирал набитой шишкой.
   -- Не можешь понять? -- продолжал Воробей дрожащим голосом.-- Когда детки кушать просят, и гнездо чистое, как собачья миска, потому, что маленьким какать нечем... -- Зловредная птица горько плакала. -- Не можешь понять?
   -- Ты перестань! Ведь преувеличиваешь! -- крикнул Одинокий, увидев, что Королева всхлипнула. -- Ты это брось! Кто тебе приказал заманить нас под Гору, к Гномам? Старейшины?
   -- Они, проклятые! -- признался Стукач. -- Порошок ядовитый обещали против кошек! А детки мои крошечные, -- продолжал он, скосив глаз на Королеву, -- говорят: "Папа, папа, кушать хочется..."
   -- Не играй на нервах! -- сказал Одинокий. -- Твои дети тебя переросли! -- Гном спрыгнул с корневища. -- Они опухли от обжорства! Скоро летать не смогут, будут ходить, как куры...
   -- Я их не сужу! -- крикнул Стукач. -- Отголодали свое, теперь пусть вволю кушают... Родители за них наголодались!
   -- Что мы можем для тебя сделать? -- спросила его Королева.
   -- Спасибо, ничего! -- ответил Стукач. -- Ровным счетом ничего! -- Он растопырил крылья и так застыл, поглядывая на Королеву. -- Просто сделайте вид, будто вы мне поверили, но велели больше не прилетать... Томитесь, мол, от нетерпения, обдумываете план революции...
   -- Будешь жить, -- заметил Одинокий, -- уцелеешь, если не хитростью, то обманом...
   -- Воздушный поцелуй! -- чирикнул Стукач, срываясь с ветки. -- И Даме, и тебе -- бывший Одинокий, а ныне будущий отец! -- Он сделал круг, чтобы посмотреть, до какой пунцовости довел Гнома.
   -- Я руками буду рыть, -- сказал Одинокий, не глядя на Королеву. -- Так что, обойдемся пока без лопат...
   -- Но без друзей не обойтись! -- раздался голос из травы.
   108
   -- Это ты, Крот? Это ты, слепой мудрец? -- Гном уважал Крота-Учителя, философа и мыслителя, который ненавидел свою специальность, но жить без нее не мог.
   -- То, что я мудрец, верно, -- рассудительно ответил Учитель, -- но только не слепой, а не совсем зрячий, -- Крот шумно высморкался. -- Из-за этого и прошу тебя, Одинокий, подвести меня к первой, а для тебя -- первой и единственной, Даме!
   Гном нырнул в траву и вывел за лапу Крота к Королеве. Учитель откашлялся, пристально всматриваясь в монарха. Он чуть не ткнул Даму носом. Она не отшатнулась, а лишь прикрыла глаза.
   -- Загляденье! -- сказал Крот. -- И глаза такие добрые, умные...
   -- Я сейчас блиндаж рыть буду, -- объявил Одинокий, -- чтобы никто никогда не проник...
   -- Я категорически против! -- перебил его Крот. -- Мне мои ученики не простят, если я не дам им вырыть для вас жилище! -- Он достал из полевой сумки план и забубнил: -- Две сообщающиеся спальни, утепленный туалет, кухня, склад, запасной туалет... И вокруг -- ловушки для непрошеных гостей!
   -- Как вы узнали, что мы здесь? -- спросила Королева.
   -- Стукач! -- коротко ответил Крот. -- Откуда он все узнает -- неведомо.
   -- Вот это житуха! -- закричали мыши, выскакивая к Пеньку. -- С приветом, тетенька!
   -- Это не тетенька, а Королева! -- прикрикнул на детей Крот. -- Он обернулся в сторону Одинокого: -- Запер ведь их, чтоб дали поговорить! Так нет! Сделали, видно, подкоп. Жизнь мне укорачивают! Он обреченно вздохнул: -- Малолетние палачи...
   -- Живите с нами! -- предложила Королева Кроту.
   -- Не могу я без этих убийц! -- Он кивнул в сторону мышей. -- Где мануфактура? -- спросили у них Учитель.
   -- Здесь! Здесь! -- закричали мыши. Он объяснил:
   -- Мы носовые платки в парке насобирали, -- Крот поклонился Королеве, давая пример ученикам. -- Прекрасные, королевские наряды получатся... Мы платочки постирали, конечно... Возьмите, Ваше Величество!
   -- Спасибо! -- сказала Королева. -- Я...
   -- Разной расцветки! -- добавил Крот. Он стал рыться в сумке. Достал оттуда линейку. -- Прибор здесь, -- подтвердил он. -- За работу, хвостатые!
   -- Спасибо, Учитель! -- сказал Одинокий. -- Мы пройдемся,
   109
   осмотримся...
   -- Завтра Белки сюда пожалуют, -- вспомнил Крот. -- Еле-еле их уговорил не беспокоить вас сегодня!
   -- А почему Бедненькой нет? -- спросили мыши у Крота.
   -- Я ее освободил на сегодня, страдает бессонницей....
   -- Знаем мы эту бессонницу! -- возмутились мыши. -- Перед Привидением Лео красуется!
   -- Работа не ждет! -- Учитель огрел линейкой тех, кто был поближе. -- Не завидовать надо, а гордиться...
   В Крота полетела земля: мыши, пыхтя, нагребали ее передними лапами и отбрасывали задними.
   ... Одинокий и Королева сидели на кочке и смотрели на воду. Лебеди, привыкнув, лишь изредка косились на них издалека, а Утки и Гуси вообще перестали их, неаппетитных, замечать. Одинокий Гном, вздохнув, хотел обнять Королеву, она вздрогнула; бедняга отдернул руку, спрятав ее за спину.
   -- Что там? -- спросила Королева, оглядываясь.
   -- Комары-кровососы! -- ответил он. -- Я здесь одного за хобот ухватил...
   -- Душа томится, -- сказала Королева, кладя руку на груди -- Наверное, гроза будет...
   -- Я вас, Ваше Величество, листьями накрою, если что. -- Одинокий пристально, как близорукий, посмотрел ей в глаза.
   -- Лю-би-мый! -- выговорила Королева, вслушиваясь в это слово.
   -- Ура! -- сказал Гном басом, которым раньше никогда не говорил. Он жадно обнял Королеву, хрустнув костями.
   Утки и Гуси в страхе метнулись в сторону, некоторые, разгоняясь, приговаривали:
   -- Ше-бут-ные! Ше-бут-ные!
   Крот, присеву Пенька, услышал крики пернатых и насторожился. Утки, роняя капли с розовых перепонок, набирали высоту. Прямо над Учителем прошел тяжелый Селезень.
   -- Переполох! Переполох! -- кряхтела жирная птица.
   -- К счастью! -- добавил вдогонку Крот.
   -- Тяжело! -- отозвался Селезень.
   -- Жрешь много! -- отчетливо выкрикнул Учители
   Но Селезень его не слышал или делал вид, что не слышит... Крот подошел к Пеньку, нагнулся и объявил:
   -- Перерыв!
   Мыши радостно запищали внизу:
   -- Перекур!
   110
   Не успели они вылезти, карабкаясь по земляной горе, как Крот сложил перед собой лапы-лопатки и нырнул под Пенек. Мыши разлетелись перед ним в разные стороны.
   -- Окончательная отделочка, -- приговаривал он, охваченный трудовым порывом.
   -- Почетный труд, за который ничего не дадут, -- пробормотала самая мелкая мышь. Она, задиристая, обижалась на всех за то, что была такой маленькой.
   Мыши, посмеиваясь и толкаясь, взобрались на Пенек. Они посылали вниз лазутчиков, которые старались друг друга перещеголять:
   -- Одной лапой выравнивает стену, а другой гладит живот! Червяка умял по дороге...
   -- Детскую комнату строит и оглядывается с секретным видом! Как бы мы не узнали!
   У края Пенька мыши от хохота сползали вниз. И от этого было еще смешнее...
   -- К нам хвосты плывут! -- объявила с куста Дозорная мышь. -- Хвосты уродливые! Все в шерсти!
   Мыши смолкли.
   -- Ужи! -- пропищал кто-то в истерике. -- Мохнатые Ужи!
   -- Без паники! -- раздался тот же голос с куста. -- К острову приближаются белки!
   Мыши скатились на землю и стали рыть окопы.
   Белки, отдуваясь, форсировали пруд. Они твердили друг другу:
   -- Хвосты держать по ветру! Хвосты не мочить!
   -- Почему? -- спрашивали молодые белки, быстро подгребая воду и стараясь обрызгать соседей...
   -- Плавучесть потеряем! -- отвечали старые белки. -- Шкодников будем кусать за зад! Чтоб не трепыхались!
   Отряхнувшись от воды и подсохнув, белки приступили к общей уборке, разгребая мусор хвостами. На поверхности появился испачканный в земле Крот.
   -- Ау! -- крикнул он, раздвигая хвосты трудолюбивых белок. -- Дети! Где вы?
   -- В окопах! -- ответили мыши. -- Держим круговую оборону! А-то белки заметут!
   -- Здесь мышиного помета больше, чем земли! -- кричали молодые белки.
   -- Молодцы! Пытливые! -- похвалил белок Крот. -- С душой относитесь к работе!
   -- Школа приучила! -- смеялись они.
   111
   -- А где папа-Гном? -- тихонько спросила одна старая белка у другой.
   -- Папа-Гном сейчас с мамой-Гномом, -- ответила она шепотом. -- Ты что, не видела? Оркестр кузнечиков над ними рассаживался, будто те музыку слышат...
   К вечеру Одинокий и Королева пришли к своему жилищу. У входа светлячки, взявшись за лапки, образовали светящуюся арку. Лягушки запели хором, но не дружно, потому что каждая старалась выделиться, считая себя солисткой.
   Дятел закончил выдалбливать шкафы и пристроил полки на кухне. Он выскочил из-под Пенька и столкнулся с жильцами.
   -- Хотел, как лучше! -- буркнул он и прыгнул на Пенек. -- Если что надо -- отдолблю, инструмент при мне! -- Дятел ударил трижды по Пеньку и уронил полупереваренного древесного жука -- договор с белками был такой: кончил работу, распишись, как умеешь.
   Королеве жилище понравилось. Коридоры были узкие, и она с удовольствием сталкивалась в них с Одиноким. Тот сразу стал хлопотать по хозяйству. Он посвистывал носом и что-то озабоченно вышептывал.
   -- Милый! -- сказала ему Королева, будто уже тысячу лет так говорила. -- Детская комната тесновата, и только одна...
   -- Расширим, -- ответил он и засвистел носом еще громче, -- и достроим...
   Утром Гном смастерил лопату и стал рыть в глубину, недалеко от Пенька. Королева занималась по хозяйству: она перебрала беличью шерсть на кровати, осторожно, но решительно собрала в ладошку раздувшихся блох. Затем стала шить халат из носового платка, почти нового.
   Одинокий не давал себе поблажек в работе.
   -- Какое будет счастье, если золото найду, -- кряхтел он, проходя песчаную породу. Лопата Гнома мелькала, как пропеллер. -- Вот так бы работать каждый день, и ничего не находить, ничем не осложнять...
   Но уже на третий день он наткнулся на алмазы и, завороженный, вылез с ними к солнцу.
   -- Фу-у! -- вздохнул он с облегчением. -- Осколки стекла... В известняке ему попался скелет.
   -- В хорошем состоянии, -- отметил он и постучал лопатой по берцовой кости. -- Однако время не ждет! -- Гном снова стал углубляться. Как и положено было Гному, кроме золота, он искал и Книгу Мудрости с кодексом законов. Ее зарыли древние Гномы. Они населяли землю, когда не было ясно, кто еще на ней появится.
   112
   Одинокий страшился обнаружить, что живет против всех законов. Большинство Гномов, например, наверняка считало его выродком.
   Одинокий вылез наверх. У входа в шахту его ждала Королева с завтраком.
   -- Вкусные пирожки, -- сказал он, -- а что внутри?
   -- Догадайся! -- ответила хозяйка.
   Одинокий хотел выплюнуть разжеванный кусок, подумав о червях, но сдержался.
   -- Жуй! Жуй! -- сказала Королева, улыбнувшись. -- Это вегетарианское...
   -- Жую и размышляю, -- признался Гном, -- что в Книге Мудрости?
   -- В этом то же есть мудрость, -- заметила она, -- искать, жевать и размышлять!
   "Хорошо сказала! -- думал Одинокий. -- Вот, что значит Королевское образование! А я все буквального смысла доискиваюсь, жду каких-то письменных указаний..." -- Он проглотил последний пирожок.
   -- Ты сыт, папа? -- спросила Королева. Он встал, опираясь на лопату, и снова сел.
   -- Ты не ошиблась? -- спросил Гном.
   -- Только ты ничего не замечаешь, -- сказала Королева. -- Белки уже слюнявчики заготовили, а мыши -- погремушки, с большим запасом...
   Гном ткнулся в землю у ног Королевы. Его истертая рубаха задралась, и мама-Гном заботливо натянула ее ему на спину.
   -- Не простудись, -- сказала она нежно, -- кормилец наш! Ночью к Гномам пожаловало Привидение Лео. С Белой мышью.
   'Га настолько привыкла к ветру и ночному небу, что под землей ей становилось дурно. Поэтому сейчас Бедненькая осталась на Пеньке.
   -- Я решило, -- сказало Привидение, -- переселиться сюда, на остров. -- Оно вылетело глянуть на Белую мышь и снова влетело в спальню. -- Вы можете потерять былую подвижность, -- продолжало Лео, а Королева сжала Одинокому руку под плетеным одеялом, понимая намек на свою беременность. -- Старейшины же способны на любую подлость... -- Привидение опять вылетело проведать Бедненькую и вернулось. -- Чтобы они не застали вас врасплох, я буду делать облет острова... -- Оно понизило голос -- Да и Белая мышь без крыльев, как без лап... Я само её приучило. Теперь каждую ночь прогуливаю! -- По голосу Привидения было ясно, что ему это совсем не в тягость.
   -- Спасибо! -- сказал Одинокий и подумал: "Вот она, главная
   113
   мудрость -- цени настоящих друзей..."
   Гном заснул и увидел сон: дорылся он все-таки до Книги Мудрости. Знаков и букв не разобрал, хотя начертанные когда-то предсказания были совершенно понятны:
   -- Будет война, но за мир не борись, а то станет еще хуже... У тебя родится наследник, но не увлекайся -- хватит одного...
   Одинокий открыл глаза. Королева захныкала, вышептывая что-то во сне. Он вслушался.
   -- Почему, ну почему только одного... Гном разбудил Королеву:
   -- Родная, мы видим один и тот же сон...
   --Прости, -- пробормотала она, повернулась к нему спиной и заснула.
   "Надо будет спать раздельно, -- подумал Одинокий Гном, -- а то я во сне придавлю королевский живот или ногой задену, дитя потревожу..."
   С этим он и заснул. И снова увидел сон, будто все это ему приснилось: на самом деле живет он один, по утрам греется на солнце и мечтает, как было бы хорошо встречаться с Королевой... Даже тайно. С риском быть изгнанным из королевства, только чтоб не били...
   Гном, как и человек, больше всего боится, что его изобьют, а-то и прикончат. Поэтому Гномы живут под Старейшинами. А ведь Старейшины сами их смертельно боятся, хотя и виду не подают. Ведь жизнь у руководства слаще, и расстаться с ней больнее.
   114
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   94
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"