Аннотация: Мистический детектив в стиле "французская готика"
Господину Эдгару Аллану По
с уважением и почтением
Откровенно говоря, милостивые господа, я даже не знаю, насколько быстро утомлю вас описанием жизни Франции, и тем не менее, рискну представить вашему вниманию еще одну незатейливую историю, которая началась очень прозаически...
Призрак
...в кафе "Старый бош" мы встречаемся очень часто - практически каждую пятницу за редкими исключениями. Собственно, тем июньским вечером мы сидели на открытой террасе с великолепным видом на Бо Шамель. Зеленый склон, который чудом спасся от выгорания под палящими лучами солнца, уже начал поблескивать капельками росы. Мы - я, Эл Полесофф, журналист из Москвы Эдуард Смел и коренной француз по папеньке Рен, пили Бехеровку и вели пустопорожние разговоры, когда за наш столик плюхнулся толстяк Алан.
Он сходу прикурил от дымящегося окурка синий "Житан" и, по привычке, не здороваясь, заорал мне на ухо:
- А что я знаю!! Вы помните наш рождественский вояж?
Еще бы не помнить! Тогда, по случаю женитьбы вечного студента Николя, мы собрались в кабаке под названием "Le Yamshik" (вспоминая это название у меня рождается аллюзия к "Боржчу" Стругацких). После традиционной для подобного мероприятия водки (количество которой, думаю, станет понятно уважаемым читателям по прочтении следующих строк), счастливый Николя предложил нам всем вместе дернуть в Монте Карло... Мы погрузились в старенький "Опель" Рена и отправились покорять столицу Игры. Как мы смогли добраться до Ниццы - ведомо одному лишь Господу, который, в честь праздника, наверное был милостив к нам. В Ницце мы остановились в небольшом кемпинге, где и провели ближайшие три дня. В самом настоящем "высокооктановом штопоре", как выразился тогда Эд.
- И что?, - прервал забавные воспоминания Рен
- Так вот, Николя, если вы помните, тогда купил квартиру в Фонтенбло.
- Ближе к делу, Алан!, - строго сказал я, - Иначе к концу твоего рассказа мы рискуем остаться без напитков, которые ты хлещешь, будто верблюд.
- Вы злые и циничные люди! И тем не менее, я преодолею свое желание послать вас к черту и дорасскажу историю...
Нет смысла передавать весь текст дословно, ведь в нем главное - смысл. А заключается он в том, что Николя не спит толком уже три месяца. Потому что, стоит ему уснуть, как он тут же видит привидений....
Мы приехали к Николя на следующий день, после разговора с Аланом. И были очень неприятно удивлены переменами, которые постигли нашего товарища, активного члена эмигрантского клуба. Из весельчака, никогда не унывающего комика и просто души компании, он превратился в настоящую тень. И я не солгу, если скажу, что встретив его ночью на Рю де Пелят, я буду уверен, что встретил призрака. Бледное лицо, глубоко запавшие глаза идеально гармонировали с застиранным халатом и домашними туфлями с подошвой, постоянно требующей каши, создавая эдакий лавкрафтианский образ. Николя был трезв и испуган.
- Она..она пообещала мне...друзья, она убьет меня! Я ей говорил...просил ее...а она...
- Да кто "она"?, - не выдержав истерического бреда прикрикнул на друга Эдуард
- Привидение!, - выдохнул Николя и забился в истерике пуще прежнего.
Догадки...одни догадки!
Из рассказа Николя следовало, что каждую ночь, примерно в начале второго, сон приводит его в абсолютно белую комнату, где его ждет девушка с черным лицом. Она медленно приближается к нему, протягивая искалеченные болезнью руки и шепчет одну и ту же фразу: "Нюит де Ноэль!!"
Мы собрались в кафе на Монмартре, где за бокалом немецкого пива пытались придумать решение проблемы. На уговоры Николя уже не поддавался, и Рен договорился со своим товарищем из клиники Дэшан, чтобы направить товарища на отдых в их санаторий, что на Ривьере.
- Скажи-ка мне, Эл, - обратился ко мне Алан после третьего бокала, - Если бы ты убил человека, куда бы дел его тело?
- Оригинальный вопрос! В ящик, что под кроватью, ясное дело!
- Мда...Ответ писателя ясен. Что скажет нам журналист?
- В Сену, конечно! Там сейчас такая свалка, что трупом больше, трупом меньше... - брякнул Эд
- Дурак. А представитель лженауки - аналитики чем нас порадует?
- Гм...скорее всего, я организовал спешную кремацию тела.
- Если Эдик просто дурак, то Рен дурачина в квадрате. Я к чему все это веду, друзья?
- А рогатый тебя знает! - рыкнул я, - Ближе к делу!
- Я думал, что тут хоть один нормальный человек. А Эл оказывается такой же тупица, как и все. Я толкую вам о том, что наш тихоня Николя убил изнасилованную им девушку и теперь она терроризирует его, требуя отмщения!
- Пока дурака я вижу здесь одного. Его имя начинается на Ал и заканчивается на Ан, - удовлетворенно сказал Рен, - Ерунду ты несешь, дружище. Да наш Николя может убить только одно существо в этом мире, и то это бутылка перно.
- Тогда я жду ваших предположений, Холмс! - обиженно надул губы Алан
- Тихо, друзья! - сказал я, не выдержав потока бреда, - Все гораздо проще. Вы не думали, что Николя просто сошел с ума?
Воцарилась тишина. Предположить подобное нужно было с самого начала...
- А поступим мы следующим образом, господа. Я на время отдыха Николя переезжаю в его квартиру. Если в течение недели ко мне никакие привидения не явятся - значит мы направляем Николя к психиатру.
- А если явятся - тебя? - не смог упустить момента съязвить Эдик.
- А если явятся, тогда я торжественно съем десяток страниц из тома Вольтера. На ваш выбор. Договорились?
- А как ты сможешь жить у него? - уточнил вечно осторожничающий Рен
Я поболтал перед его глазами связкой ключей:
- Жаннет лично поручила мне следить за квартирой своего мужа. Так что проблем не будет.
- А она где?
- Она здесь, в Париже, у своей матери.
- Договорились! Встретимся послезавтра на этом же месте, - окончил прения Эдуард, и мы разошлись.
Руками атеистов движет дьявол.
Летом, пусть даже и таким жарким, как в этом году, Париж приобретает странную, я бы даже сказал - притягательную, особенную прелесть. Яркие огни, сияющие девственной чистотой витрины магазинчиков на площади Звезды,столь обожаемые мной мимы у Триумфальной арки, арабы, торгующие открытками с видом на Эйфелеву башню. Однако, все, что можно увидеть в культурных центрах Парижа не может идти в сравнение с пригородами. Самобытность - вот то слово, которым можно охарактеризовать очаровательных Эллен и Мари,так мило флиртующих с Жанами и Пьерами на маленьких улочках пригорода...трогательно-добрых молочниц и зеленщиков, что разносят свой товар прямо клиентам на дом...напущенно-строгих пейзан, ведущих под уздцы своих кривоногих лошадок...
Именно с чувством погружения в самобытность я въехал в Фонтенбло. Автобус круто развернулся на конечной остановке, и я, вооруженный небольшим чемоданчиком и сумкой с ноутбуком, направился к опрятному дому в классическом Викторианском стиле. Здесь, в мансарде, и жил до недавнего времени Николя Криож, студент МБА, вместе с супругой Жаннет.
Что ни говорили бы злые языки, а вкус у Николя был отменный. Это было видно и по доброму уюту, создаваемому тяжелой, но одновременно придающей уверенность, мебелью в традициях императора Наполеона, и по отличному сочетанию мягких полутонов гобеленов, идеально гармонировавших с портьерами, полностью скрывающими вид на улицу, и по кухне, чудесно спроектированной для нужд романтика. Одним словом, я получил неимоверное удовольствие от первых же минут пребывания здесь. Вдали от шума Парижа...
Вечером, ближе к десяти часам, я полулежал в кресле и пытался очередной раз начать писать сценарий для очередного ток-шоу, заказанного Франс Интернасьональ. Странный звук отвлек меня от клавиатуры. Он раздавался со стороны шифоньера и звучал как "тук-туктуктук-тук-тук". Я вылез из-под пледа и обследовал громадину шкафа со всех сторон. Стук прекратился, но я был уверен, что раздается он из нутра шифоньера. Полумрак комнаты, а так же доза "Рикара" пробуждали во мне крайне нездоровые ассоциации со скелетом в шкафу, а от этого становилось крайне неуютно. Однако, вопреки ожиданиям, скелет, видимо, утомился и стучать перестал. Не могу назвать себя, человека выросшего в атеистическом Советском Союзе, пугливым или чрезмерно мистифицированным, однако прежний уют определенно куда-то испарился. Вместо него комнату заполнила прохлада летней ночи и я, укутавшись в одеяло, улегся на кровать Николя в надежде уснуть. И надежды мои оправдались...
Видение
...я стоял посреди комнаты, чьи идеально белые стены, пол и потолок создавали полную иллюзию коридора в бесконечность. Темная фигура медленно приближалась ко мне. Страх захлестывал горло своей удавкой, сковывая волю и движения.
- Нюит де Ноэль!, - прошипел мне в лицо призрак, который можно было назвать женщиной только при очень буйном воображении. Одетое в белое платье, привидение протягивало ко мне скрюченные пальцы и шипело мне в лицо одно и то же: " Нюит де Ноэль!". Его лицо было черным, будто испачканное сажей и лишь глаза, казалось, жили собственной жизнью - они двигались будто на шарнирах метая во все стороны эманации ярости и ненависти... Однако в его шепоте было различимо еще одно слово. Архив.
Стоит ли говорить, что проснулся я в холодном поту, и остаток ночи я провел в компании кофе и рычащего ночную программу в стиле блэк-метал "Радио красного всадника"?
Утром, едва солнце разорвало покрывало тьмы, наброшенное на Францию в угоду разнообразной нежити, я уже стоял на остановке в ожидании рейсового автобуса в Париж.
Туман развеивается.
В центральный архив Парижа я имею пожизненный допуск, как писатель-публицист, получивший Пулитцера на втором году карьеры. Я редко пользуюсь этой привилегией, однако сегодня был как раз тот случай. Первым же делом я подошел к старику-архивариусу:
- Мосье Трож, у меня к вам деликатный вопрос...я сейчас пишу ряд очерков, для которых мне нужна стопроцентная достоверность...
Старый служащий поправил на носу очки с толстенными линзами и неспешно молвил:
- Вы ищете достоверное... Вы пришли по адресу. Я служу в этом архиве уже добрых полвека и могу поведать очень многое!
- Я опишу вам костюм. Женский. Смогли бы вы определить его вековую принадлежность?
- Он родом из двадцатого века? Или старше?
- Достоверно не знаю. Судить вам..., - я описал платье девушки ровно с той точностью, на которую был способен
- Достаточно, молодой человек, - сухо оборвал меня старик, когда я дошел до описания лилии, вышитой на груди, - вы говорите о платье, одетом на молодой девушке, лет двадцати отроду?
- Д...да...наверное. А откуда...
- Пойдемте со мной, месье э-э-э...
- Полесофф. Эл Полесофф.
- Пойдемте ко мне, месье Полесофф, я расскажу вам одну историю.
Когда вскипел чайник в каморке архивариуса и аромат белого с лотосом чая наполнил помещение, мосье Трож раскурил трубку и начал свой рассказ.
- В тридцать восьмом году в Фонтенбло жила семья мясника Дижжона. Сам Дижжон, его супруга Адель и дочь Эрменегилда. Последняя тайком встречалась с молоденьким поэтом-революционером Мерсоном. И вот однажды, после крупного скандала с родителями, Эрми сбежала из дому и пропала. Мерсон был осужден за ее убийство, а господин Дижжон, который пил и до этого, под delirium tremens убил свою жену и повесился сам.
- Простите, - воскликнул я в аффекте, - Откуда у вас такие сведения??
Старик криво ухмыльнулся.
- Мое имя Мерсон. Мерсон Трож. И я отсидел в тюрьме двенадцать лет за убийство, которого не совершал.
- Тогда, я думаю вы знаете, что такое "Нюит де Ноэль"?
- Почему это вас так интересует? - насупился старик, - Это духи, которые я подарил Эрми на ее восемнадцатилетие, потратив весь заработок за месяц...
Государственная жилищно-бытовая комиссия встретила меня подобно насторожившемуся в ожидании поединка дракону.
- Мадемуазель, я хочу купить дом в Фонтенбло, - начал я натиск, - Сделка практически оформлена, но мне необходима всего одна мелочь...
- Справок не даем!, - решительно ответствовал мне дракон в облике конторской служащей.
- Мне справка и не нужна, мадемуазель. Мне нужен оригинальный план. Генеральный...
- Это закрытая информация, месье. До свидания.
Странно, раньше, говорят, ключом к сердцу девушки были нежные и ласковые слова. Сейчас их с лихвой заменила стофранковая купюра, легко растопившая ледяное сердце девушки-клерка...
...в Фонтенбло я въезжал уже на такси, вооруженный киркой и ломом. Совсем зеленый мальчишка-водитель с неодобрением в глазах высадил меня, вооруженного этими предметами на Пиорно - живописной улочке с классическими домиками, увитыми виноградом. Оттуда мне идти было необходимо всего-ничего, а свежий воздух отрезвлял лучше любого средства. План дома ясно показал мне, что в квартире Николя должно быть не две, а три комнаты. И я был твердо уверен в том, что именно в этой комнате и находится разгадка тайны...
Разгадка
Сказать, что пожилые соседи были в восторге от грохота, который я производил, громя стену - означает солгать. И тем не менее, мне было плевать на их мнение и мысли - с того момента, как тяжеленный шифоньер сдвинулся с места, открыв мне девственно чистую стену, в которую я и вонзил безжалостное жало кирки. Удар за ударом я оббивал кирпичную крошку и осколки камня до тех пор, пока в лицо мне не дохнул тяжелый могильный запах...
Разрушив стену ровно настолько, чтобы протиснулось тело, я пробрался в абсолютно темную комнату, подсвечивая себе путь карманным фонариком.
Закопченные стены, сажа на полу и...истлевший скелет на черной же от пламени панцирной кровати - вот, что встретило меня в комнате. Убийца дочери приложил все усилия для того, чтобы его преступление осталось в тайне! И лишь треснувший по боковой грани флакончик духов, что валялся у изголовья кровати, более семидесяти лет медленно испарял дыхание любви, подаренное Мерсоном Трожем своей возлюбленной Эрменегилде... Я бережно поднял флакончик духов, на котором сквозь прах и сажу была различима надпись "Нюит де Ноэль", положил его в карман.
Выходя из комнаты, я вложил в почерневшую руку страшного скелета аналогичный флакон, купленный мной у мадам Эльжебеты на Флораль... Может, конечно, это и была галлюцинация человека, одурманенного тленом и страхом, но уже выходя наружу, я услышал вздох: "Jamais..."
- Ну что скажешь, Эл? Привидения не донимали? Горло не душили? - вопросил меня Алан, когда в условленное время мы собрались в "Le Yamshik"
- Что скажу? Ничего...На самом деле, Николя просто переутомился - вот у него и начались видения. Вы же сами говорили мне, что на Ривьере они перестали его донимать! Он отдохнет и снова вернется к нормальной жизни...
- Он все равно намерен продать эту квартиру...
- Ну и флаг ему в руки и вперед на баррикады!
Эпилог
Заголовок в "Пари Эстасьон"
"Семья, купившая квартиру в Фонтенбло была вырезана сумасшедшим маньяком. По характеру ран, эксперты делают вывод, что убийства совершались мясницким топором. Возле трупа старшей дочери обнаружен флакон дорогих духов, приобретенных в магазине Эль Джебба год назад"...
Господа, я слишком люблю Вольтера, чтобы есть страницы из его книги!