Аннотация: Провальный рассказ на конкурс. Просто оставлю его здесь.
Дульсинея
Дом на небольшой уютной улице долго не продавался. Возможно, дело было в том, что продать его решили в конце осени, как раз в то время, когда люди настраиваются на долгую и скучную зиму, не столько холодную, сколько надоедливую, и с этой целью будто врастают в собственные дома, не желая и носа казать на улицу как минимум до апреля.
Однажды здесь решила поселиться одна немолодая одинокая крыса. Пробравшись в дом способом, известным всем грызунам, но ни одному человеку, она шустро осмотрела и обнюхала как часть принадлежащую людям, так и свою, крысиную, заплинтусную и начердачную. Дом был признан вполне подходящим, и вчерашняя бездомная начала считать себя полноправной хозяйкой еще недавно пустовавшего дома.
Время в доме шло спокойно, размеренно и скучно. Крыса жила одна, и это её вполне устраивало. Ужиться с ней никому не удавалось, ведь она обладала очень скверным характером и была достаточно сильной, чтобы заставлять других с ним считаться.
Одним ничем не примечательным утром, крыса, по заведенной привычке, умывалась, сидя на подоконнике. Она считала себя красавицей и имела на это право: крупная, с блестящей шкуркой чудесного светло-серого окраса, она терла глазки и остренький носик, изящно прибирала ушки, распрямляла длинные усики, оправляла шерстку на животике. За окном вставало весеннее солнце, пахло как-то по-особенному - талой водой и просыпающейся землей. Под окном был сад с вишневыми деревьями, на их ветках снега уже не было, а на земле он казался грязноватой скомканной ватой. Садовая ограда выходила на дорогу, со своего места крыса видела быстро спешащих по делам людей, тихо радующихся солнышку, и громко негодующих по поводу слякоти.
Встретив новый день, крыса отправилась на обычный осмотр своих владений...
И как раз в это время к дому подъехали шумные машины. По двору громко разговаривая, заходили люди, вошли в дом с сумками, разговорами и топотом, которого крыса не слышала давно и которым сначала была оглушена. С громкими криками бегали дети, особенно потрясшие её, она не знала, что и думать, чего ждать от всего этого. Она смотрела, замерев от ужаса, первой мыслью её было то, что в так полюбившееся место вторгаются чужаки, которые выгонят её вон, вытравят из собственного дома.
Мысль об опасности заставила её действовать, и крыса поступила, следуя инстинктам. Вбежала на старый чердак и оттуда нервно прислушивалась к звукам дома. А старое здание хлопало дверьми, открывало окна, из него потоком выносилась мебель и хлам, летела пыль. Так продолжалось несколько дней. Все это время старая крыса сидела на чердаке и отваживалась лишь на небольшие перебежки по верхней части дома.
Однажды вечером, когда все в доме как-то неожиданно притихло, крыса решилась спуститься вниз. Быстрыми перебежками она исследовала территорию, превратившуюся из родной и такой знакомой в опасную, грозившую неясными бедами. Все переходы между стенами, трубы, старые кладовые, стены каморок по углам - все было пропитано острыми, неприятными запахами хлорки и мыла. Вода, просочившаяся сквозь половые доски после слишком усердного мытья, затопила верхнее подполье. Из открывшихся половых щелей дул сквозняк. Все это пугало, раздражало, неприятно поражало бывшую хозяйку дома. "Как глупы эти люди! - думала она в гневе, - и как страшны". В глубине души она не мнила себя уже хозяйкой, скорее казалась себе пойманной в ловушку.
Так крыса добралась до коморки своей, находившейся в удобном углу, с выходом в главную комнату, защищенным от нападений низким тяжелым шкафом и резными ножками. Но и туда смогли проникнуть жуткие люди. Шкаф был убран, что оголяло вход в жилище, из которого был вытащен весь тщательно собираемый пух, кусочки меха, накрошенные мелкие клочки бумаги и прочие вещицы необходимые любой хозяйке для уюта. Все это было нещадно выкрадено, залито водой. Повсюду поселился жуткий едкий запах, совсем не похожий на свой, родной и естественный.
Такого крыса стерпеть просто не могла. Горечь на минуту затуманила её разум. Как побежденный, но не сломленный воин, прошла она по своему уничтоженному дому, скребя пол коготками, выпущенными от напряжения. Шерсть на холке встала дыбом, тело напряглось. Она шла на бой против извергов. За жизнь свою она повидала и швабр и мышеловок, весь опыт был собран в мужество, дабы отомстить.
Ни о чем не подозревающие люди собрались в большой комнате, где взрослые тихо болтали, а дети резвились и очень мешали родителям, которые чинно и очень педагогично покрикивали на них, давая, впрочем, свободу в целях воспитания самостоятельности и резвости мысли.
Она вышла к ним медленно и угрожающе, жутко скребя когтями по полу, встала во весь свой величавый рост и, злобно ощетинившись, зашипела на негодяев.
Первым крысу заметил ребенок, игравший неподалеку.
- Большая мышка! - восторженным шепотом проговорил он, показывая пальчиком на существо.
- Крыса!- выдохнула мать семейства с выражением дикого ужаса на лице, напряженно вставая и не отводя глаз от животного.
Отец отреагировал неожиданно:
- Это действительно крыса, причем прекрасная! У неё великолепная шерсть, она явно не бродячая. Обратите внимание, дети, она не боится выходить к людям. Она явно в ярости, судя по подрагивающим усикам, но не похожа на бешенную. Видите, как много можно узнать о животном, просто посмотрев на неё!
Тут он сделал движение по направлению к крысе, и она, будто очнувшись, понеслась к выходу, скользя по полу, и заваливаясь набок на поворотах.
Все последующие дни дети, с подсказки отца, раскладывали еду для крысы буквально везде, что жутко раздражало мать семейства. Она топала, передвигала мебель, мела идеально чистые полы и проветривала все комнаты. Она ужасалась тому, что в её доме живет противное существо, несущее заразу и грязь. Но избавиться от него самостоятельно не могла, так как при виде любого грызуна она либо вскакивала и в панике указывала на источник опасности, моля, чтобы его немедленно уничтожили, либо, если спасители были далеко, у неё срабатывал чисто женский инстинкт "запрыгнуть как можно выше, визжать как можно громче".
А крыса в это время ожесточенно приводила в порядок своё хозяйство. Она терлась о стены, стараясь вернуть им знакомый запах, заделывала щели, собирала пушиночки и всевозможные бумажечки, а потом устраивалась на неудобном месте и горестно вздыхала, прикрывая глаза и вспоминая тихую жизнь.
Дети в ухаживании за крысой проявили удивительно постоянство, хотя их интерес поддерживал отец, со свойственным ему самодурством объявивший, что крыса - есть полноправное живое существо, брат наш меньший, достойный уважения. Он считал, что забота о любом домашнем животном, должна воспитать в детях высокие моральные качества, и в спорах с женой, часто по этому поводу возникавших, неизменно вставал на сторону маленькой сожительницы.
Прошла неделя или около того, крыса, обнюхав однажды угощение, засунутое чуть ли в самую нору её, не увидела в нем ничего подозрительного, и решила простить несчастных квартирантов, так непрошено ворвавшихся в её дом, да жить миром с ними на правах соседей.
Вскоре и на людской части дома она чувствовала себя прекрасно: бегала по мебели, активно интересовалась всеми делами, показывала людям свою ловкость, без усилий взбираясь им на плечи, и путешествовала на них таким образом. Дома теперь было уютно и похоже даже чем-то на большую теплую нору. Отец назвал новое домашнее животное Дульсинеей, сам не зная для чего. Дети выбрали имя попроще - Дуся. И хоть она на него никогда не откликалась, всем было интересно звать её, а крысе радостно было, что у неё есть имя. Но она была очень гордой и никогда не показывала своей радости.
В конце концов, Дульсинея начала замечать за собой, что ей становится одиноко без милых, смешных и глупых людей. Если они задерживались вечерами, Дуся беспокоилась, взбегала на подоконник и недовольно ходила по нему взад и вперед, быстро перебирая лапками. Временами она останавливалась, и, становясь на задние лапки, прижимая к груди передние, всматривалась во двор своими сияющими бусинками-глазками, задирая повыше острую мордочку. Негодование она в такие моменты выказывала гулкими ударами хвоста по подоконнику и нетерпеливым подергиванием усиков.