Эпизодическая роль...

Антон Соколов

Если не пытаться анализировать свою жизнь, не лезть глубоко в собственную душу, то может статься никакой я и не мерзавец, но (вся наша жизнь, кажется, состоит из одних лишь но) стоит только задуматься, как БАЦ!.. и начинается: сказал кому-то, что не следовало бы говорить, сделал что-то не то, в конце концов, оказался не там и не в то время...

Если и в самом деле жизнь театр, то, как ни жаль, роли то у нас у всех эпизодические. Кушать подано! Обидно? А то как же не обидно, только проблема вот не в том, что ролей нет, а в том, что актеров подходящих маловато (только между нами: несмотря на это, каждый мнит себя Гамлетом...) Так вот и стараемся всю свою жизнь смонтировать из эпизодов более-менее пристойное действо. Рановато мне в восемнадцать лет такое говорить (уже слышу: щенок, чичаго), но и у меня была пара - тройка таких эпизодических ролей, после которых я получал свои пятнадцать минут славы (или бесславия?).

Случилось мне как-то поработать в одной из школ, где к проблеме воспитания у детей нравственных и умственных навыков относились очень серьезно. Ого, как серьезно, так серьезно, что даже газету свою решили издавать. И все вроде бы есть (даже цифровой фотоаппарат), а все ж таки чего-то не хватает. Так я на эту работу и попал, порекомендовали меня, значит. Работа, конечно, была нужна, но не любая: хотелось чего-нибудь не слишком обременительного, более-менее сносного для души. Журналистикой (на любительском уровне) я к тому времени худо-бедно, а четыре года занимался, поэтому должность редактора меня, в общем-то, устраивала. На работу эту устроился и друг мой Колька (будущий Пулитцеровский лауреат). Такой вот дуализм, прямо-таки Спарта...

Ну, ввели нас, значит, в курс дела, обсудили с нами уже утвержденное название (очень-очень цитрусовое, навевающее мечты о тропическом рае и островитянках в стиле ню - всего того, чего я никогда не видел, не слышал, не чувствовал). И начали мы ходить вокруг да около самой интересной темы: деньги.

- Ну, мы планируем, вначале платить по пятьсот...

Молчание... Переглядываемся с Ананиным... Молчим...

- Ну, я думаю... - начал Коля.

- ... что вообще-то маловато будет, - закончил я.

- А сколько вы хотите?

- Да мы даже не знаем, - ломаемся, будто первый раз за мужем, не сговариваясь, одновременно, - А давайте-ка по восемьсот!

- Хорошо, - говорит наш новый начальник, - восемьсот так восемьсот...

Эх! - думаю, - Что-то я задешево себя продал. Первый раз хотелось как-то по - крупному (хотя бы относительно). А тут на тебе: восемьсот и точка.

Итак, начали работать. Нам обещали кучу детей, в каждом из которых пропадает не меньше, чем Гиляровский. Приходим на первое занятие, Гиляровских набралось пять - шесть.

- Ребята, - говорю, - Давайте начнем с такого задания: вот колокольчик...

- И?..

- Что и? Давайте, напишите пару предложений о нем. Только, знаете, не надо никаких клише, типа: музыкальный инструмент и прочее. Напишите необычно, экспрессивно, эмоционально.

Гиляровские принялись за работу, задумались, ну, мы с Коляном успокоились: сидим, трепемся. Тут, значит, детишки писать закончили, приносят свои работы. Беру первую попавшуюся, читаю: "Колокольчик - это музыкальный инструмент, способный издавать высокие и низкие звуки. Ухмыльнулся, беру следующую: "Колокольчик - это музыкальный инструмент..." "Хм? Да что же это?" - думаю. Одним словом, все работы были вот в таком банально-энциклопедическом ключе. Тогда я задал себе вопрос: "Чему их учить? Чему?.."

Так вот и работали: дети писали регулярно и плохо, мы правили не шибко регулярно, но зато не сказать, что плохо. Дети пытались поймать "синюю птицу" - красивость, используя при этом все возможные средства, не брезговали они и БРАКоньерством:

"После нашего выступления на нас накинулись аплодисменты. Было так приятно, так приятно, что аж слезы из глаз пошли..."

"Желая приобщиться к цивилизации, мы пошли в магазин..."

"...пришлось работать не только ушами, но и руками..."

Но среди этого всего, что-то брезжило, как далекий рассвет, что-то проскальзывало и появлялись "пощечины голубинных крыльев".

Один мой друг, Максим, не успел и месяца проработать в одной газете в качестве верстальщика, как на него подали в суд. Получилось так, что он неправильно указал номер редакционного телефона... Обиженная гражданка прислала в редакцию письмо, где сообщала, что от звука телефона собака начинает лаять, ребенок плакать и т.д. Казалось бы - одна цифра, а вот как приключилось...

Сейчас открываю первый номер нашей газеты - стихотворение:

Учитель танцев -

Вы учитель Бытия...

...спасибо вам за мудрый ваш наказ -

Какими б не были профессия иль бизнес...

Вот он великий и могучий (банально, пошло, избито) во всем своем великолепии. После такого прецедента я тоже решил свои стихи тиснуть во второй номер, отвел под это целую полосу (ну, или 2/3). Стихи мои были не сказать, что совсем уж бездарные, но до Бродского или, скажем, Рейна было еще далеко. Теперь представьте: детская газета, начало апреля, весна, настроение соответствующее, а тут на тебе, как телефонный звонок в четыре утра:

Надежда умерла вчера...

... от бессилия вянут сады...

и так далее в том же духе.

Но это еще не самый большой ляп в этом номере. Передовица: две заметочки о том, как прошел в этой школе февромарт (23 февраля/8 марта). Заголовок для заметки о Международном женском дне подобрали достаточно заезженное: Кто на свете всех милее?.. Теперь нарисуйте такую картинку перед глазами: заголовок этот, значит, и тут же, рядом, фотография, на которой запечатлены четыре мужика со стаканами (причем каждый ищет свой объектив). Так вот и прививаем молодым вечные ценности (в частности - красоту)...

Моего дядю, он работает на одном славном российском заводе, спросили: Неужели цирконий и в самом деле так полезен для здоровья? На это он ответил: Если бы дело обстояло так, я бы на спине циркониевый слиток носил! Вот так вот и двигаем нашу торговлю...

Что такое журналистика? Это безостановочное вранье. Ложь становится настолько обыденной, что заменяет собой правду. Врешь ведь и веришь в то, что говоришь. Что ни говори, а вторая древнейшая первой сто очков вперед даст...

- Цензуры не будет, - бодро заявил нам начальник; замялся, - но... но...

- Но она будет, - добавил я.

Начальник смутился. Его молчание было подтверждением моих слов.

- Юнкоры! Юнкоры! - это нас окликает наш куратор.

Поворачиваюсь к Ананину:

- Еще бы начжурами назвала. Не кор я, хоть и юн, никак не кор, а на жура, наверное, не тяну. Сложно, что ли по именам называть. Слово-то какое - юнкоры, старорежимное, можно сказать слово. Сразу вспоминаю Костер и Пионерскую правду.

Куратор наш была экзальтированной дамой, которая очень любила, как она выражалась, напряженный ритм жизни, который я бы назвал просто суетой. Секундная стрелка у этой женщины жила под девизом: Время - вперед!.. вперед!.. вперед!.. вперед!..

Однажды я встретил ее летящей по школе в зимней шапке, на мой немой вопрос последовал ответ:

- Так много дел... много дел. Даже шапку некогда снять!

И полетела дальше вслед за временем, которое мчалось вперед... вперед... вперед... вперед...

Третий номер. Мы уже раскидали постранично материалы. Написали с Колей в Тему номера. Приходим, раскладываем, рассказываем, что и как. Вдруг начальник нас прерывает и говорит:

- Нет, ребята, так не пойдет. Этот номер итоговый...

Куратор толкает меня в бок, поворачиваюсь:

- Записывай...

- Что?

- Директор сказал: Газета итоговая.

Вот она любовь, прямо как на ладони. Вряд ли можно найти другую сферу человеческого общения, где можно оказаться большим подлецом. А знаете, что самое подлое? Не знаете? Любить одну, а в постель тащить другую.

Покурил... Лег на бок... Засыпал... Вдруг...

- Слушай, а ведь у тебя Достоевский любимый писатель? - спрашивает она.

- Ну, допустим... - зеваю, переворачиваюсь на другой бок.

- А что он имел в виду, когда говорил, что красота спасет мир?

Я поначалу даже вопроса не понял. Какая красота? Какой мир?? Какой Достоевский??? В два-то ночи... Она не унималась:

- Ну, так что он имел в виду?..

Борясь со сном, из последних сил, зло:

- Слушай, тебе сейчас не все равно???

- Нет, я хочу именно сейчас это узнать!

Так продолжалось около часа, потом, воспользовавшись минутным молчанием, я моментально уснул. Кто ответит: Почему девушек так тянет на философию после секса? У скольких ни спрашивал - ответа не получил...

А еще очень подло лежать, обнимая ее, думая при этом, как с ней расстаться.

Девушка была чистая, светлая, можно сказать, почти что непорочная... В кого я превратил своими придирками, своим постоянным недовольством: в истеричку, которая готова была устроить скандал по любому поводу... Мой характер был (да в общем-то и остается) моим главнейшим врагом и первейшим грехом...

Она стерла себе небольшой участок кожи на спине, чуть выше ягодиц. Однажды это заметил кто-то из ее родных:

- Что это?

- Ничего... упала, просто упала.

Брат ее, встав из-за стола и посмотрев на царапину, ухмыльнувшись, сказал:

- Это как же и откуда надо было упасть?

Она покраснела и, подумав, соврала:

- С кровати...

Каждый из присутствующих понял это по-своему. Через некоторое время я увидел у нее подобную отметину.

- Упала, - сказала она и, предвосхищая вопрос, добавила, - с лестницы...

Воспоминания - самый тяжелый груз человека.

Все шло прямо как по сценарию: дождь, слезы, прерываемые затяжным молчанием - Касабланка, мать...

- Ты меня не понимаешь! Не слышишь! Не слушаешь! - кричала она мне; я молчал

- Давай скажи мне, наконец, то, что хотела сказать... - вдруг начал я.

- ???

- Ну, говори: Я от тебя ухожу! - (какой же я все-таки подонок...)

- Я не вижу другого выхода... - она начала мяться.

- Давай говори!

- Я от тебя ухожу! Ухожу!! Ухожу!!!

Вот так мы и расстались...

Иду я как-то по улице (не помню уже - откуда и куда) и вижу такую картину: на лавочке во дворе сидит абсолютно синяя тетка, а рядом стоит и орет на нее интеллигентная такая дамочка:

- Да ты, падла, сука... Я тебя сейчас у#&у!

Синявка молчит. Эта дамочка не унимается:

- Чо! Чо ты молчишь!?! Я тебя, б#&#ь, урою щас!!!

И тут, значит, эта тетка с лицом запойной алкоголички ей отвечает (язык, разумеется, заплетается):

- Женщина, зачем так громко кричать? Неужели вы не можете объяснить все спокойно...

Шел на работу, проходил мимо одной школы. Две девчушки (класс может быть седьмой) проходят мимо меня. Одна другой, с улыбкой:

- Ох, и стервы мы с тобой, Катька!

Вторая девочка, довольно улыбаясь, ей отвечает:

- Да, Оксанка, настоящие стервы...

Помню, как-то раз пошли мы с дружками погулять. Учились мы тогда еще в школе. В общем, попросили у нас закурить... Делиться мы не захотели... В итоге - одного моего приятеля лупят пятеро и второго тоже пятеро, а на меня уж, видимо, никого не нашлось. Тут я замечаю двоих представителей этой банды. Я им:

- Ребята, вам сигареты нужны?

- Ну...

- Угощайтесь...

Протягиваю им открытую пачку, думал, что все заберут. Ничего подобного: взяли четыре сигаретки и ушли, все двенадцать, но друзья-то мои так и не узнали, что отлупили их из-за четырех сигарет...