-Мне тоже грустно. Не возражаете против грусти вдвоём?
-Нет уж! Вдвоём грустить не положено. Он узнал её сразу: длинный нос, бабаяговский подбородок, хрипловатый голос. Это была ОНА.
-А что же Вам взгрустнулось?
-Да не стоит об этом. Хоть я не буду оригинален, но обязан сообщить, что не каждый день живьём видишь звезду эстрады. И поэтому прочь грусть-тоска!
Против " звезды" она не возражала.
-А я Вас тоже узнала сейчас. Ваши россказы читают. Не до всех и не всё, конечно, доходит. Главное- не понятно, зачем ворошить прошлое.
-Спасибо. Значит, мы с вами почти знакомы. - Ну, как насчёт грусти?-спросил ОН.
-А мне уже не грустно. Мне уже интересно, а потом, видимо, будет радостно. Такая я вот неправильная.
-Правильность скучна!
К ним подошёл мужчина:
-Мы тебя ждём. -сказал он ЕЙ. - Пойдём!
ОНА взглянула на него снизу вверх, не поднимая головы.
- Вы идите, начинайте без меня.
-Но мы же из_за тебя собрались! Не выдумывай, пошли!
-Я посижу пока.
Мужчина сделал нетерпеливое движение.
- Слушайте, - сказал ОН мужчине. Женщина не хочет идти сейчас. Она обещает придти потом.
- Я не с Вами разговариваю!
- Зато я разговариваю с Вами! Вам дали отчётливо понять, что Вы здесь не к месту. Пойдите погуляйте, куда Вы собирались.
Мужчина с каким-то внутренним трудом не возразил и удалился.
Это был нестарый, крепкий человек. В его походке просматривались неуверенность и озабоченность
- Сейчас они подойдут все. - произнесла ОНА. Давайте уйдём.
Они встали и пошли. А - куда?
Не сговариваясь они свернули в первую улицу и вошли в первый попавшийся ресторан. Зал был почти пуст, что-то тихонько наигрывал оркестр, даже не оркестр, а только слегка звякало пианино и ему подкряхтывал аккордеон. ОНИ заняли столик, что-то заказали, и официант быстро всё принёс.
ОНА выпила сразу половину фужера коньяку, не закашлялась, как это обычно делают дамы, только слегка всплеснула руками.
- Это чтобы не грустить? - спросил ОН.
- Нет, это уже по другому поводу. Это во здравие. Ещё до коньяка я заметила, что Вы мне нравитесь. А я Вам?
- Не знаю. Вообще-то я думаю, что Вы неплохой человек. Это я понял по Вашему репертуару. Ваша кассета у меня в машине торчит.
Они немного поели. ОНА порозовела и сделалась симпатичной.
ОН выпил ещё, ОНА не стала.
- А ведь они уже здесь! Я подойду.
ОНА встала и пошла через зал. ОН смотрел ей вслед. Ну и фигура! Нечто грандиозно-изящное. Походка чёткая, немного солдатская, в общем грациозно-солдатская, если это возможно себе представить.
ОНА подошла к какому-то столику, за которым сидели мужчины и женщины, и склонилась к ним. Там пошел разговор, они о чём-то спорили.
Говорили уже некоторое время. ОН быстро встал и направился к НЕЙ.
-" Кобессита"!- произнёс ОН громко. Танго " Кобессита"! Я Вас приглашаю! ОН слегка каснулся рукоё ЕЁ талии.
- Извините- сказала ОНА столу, повернулась и положила руку на ЕГО плечо.
-А ты смелый. Это приятно. Ты смог бы его там в парке побить?
- Ну, можно, конечно.
- Но ведь их было двое. Ты же это понял?
- Понял. Ну, и что? Хоть трое. Какая разница, кто кого побьёт?
" Кобессита" это мягкое нежное танго, которое никогда не исполнялось ресторанными оркестрами, и сейчас оно звучало как-то особенно значительно. ОН танцевал его давно, до институт, в институте и позже. Это было ЕГО любимое танго. Это танго любили многие.
- А ты хорошо меня держишь. Спасибо тебе. Ты, наверное вообще хорошо танцуешь?
- Мы уже на "ТЫ"?
- Да. Давно. Ты только что заметил? А ты что- против?
-Нет, я-за! Даже, пожалуй, чуточку рад.
-
-Мы с тобой увидимся ещё?
- Почему же нет? Если ты хочешь...
- Да, я хочу. Я уже захотела. Сегодня! У меня дома.
- У тебя совсем не волосатая грудь. Это так пикантно!
Её остренький бабаяговский подбородок лежал на ЕГО груди, длинный нос почти касался ЕГО носа, глаза смотрели с какой-то философской мечтательностью.
- Мы с тобой съездим куда-нибудь? Прогуляемся- сказал ОН, чтобы не молчать.
- Давай. Только сначала давай ещё полежим. Так хорошо.
ЕГО руки снова заскользили вдоль ЕЁ сильного, упругого тела, лаская нежную, бархотную кожу.
ОНА ещё спала, когда ОН после получаса звонков добился до бюро проката автомобилей, назвал свою фамилию, номер водительского удостоверения и выпросил машину, назвав ЕЁ адрес. Машину пообещали на два часа дня . Впереди был час времени. ОН ЕЁ разбудил.
- Ты зачем? Почему будишь?
- Мы же договорились проехаться.
- Ах, да! Надо вставать. Я сейчас.
Машину пригнал забулдыжного вида водитель. ОН заплатил за прокат, взял ключи и заверил, что в назначенное время будет стоять здесь же. Забулдыга не уходил, стоял. Он чего-то ждал.
-Ах, да! Забыл. ОН сунул в забулдыжный карман ещё пять долларов.
Разгромленная и раздрызганая " девятка" дёрнулась взад-вперёд, загрохотала треснувшим глушителем и все-таки покатила вдоль улицы.
Светофоры, светофоры, светофоры....
И снова- светофоры, светофоры....
- Куда мы едем? Недоумевала ОНА.
- Да, кто ж его знает.... Надо вот сетофоры все проехать.
Светофоры кончились.
- Так куда же мы едем?
-А где мы?
- Выехали на Каширское.
- Ага. Едем в Крюково, там у меня друзья.
- У меня в Москве тоже друзья, можно было так далеко не ездить.
- Мои лучше.
Через полтора часа мытарств они уже ехали по деревенским улицам Крюкова. Пришлось заправиться.
- Если твои друзья такие хорошие, может быть они оставят нас переночевать?
-Мы их попросим. Оставят.
Встретили их ошеломлённо и настороженно- это чувствовалось, а смотрелись восторженность и радушие. ОНА была узнаваема во всех уголках необъятной страны.
ОН выпил чуть-чуть, а ОНА снова выпила полстакана водки. И больше не стала. Закурила.
- Ты что-ли куришь?
- Да. Иногда. Росслабуха, так сказать.
И всё-таки росслабухи не получилось. Виктор и Лера- ЕГО друзья, ошарашенные появлением эстраднрй звезды, постарались быстренько сбагрить их в спальню.
Лера многозначительно мотнула головой на дверь, ОНА встала, и они с Лерой вышли.
- А так. Сначала еле заметная тропинка, потом она делается более утоптанной , расширяется, по ней хорошо идти и ехать, затем дорога мокнет, появляется слякоть и грязь, затем дорога делается непроходимой, она исчезает в траве и в кустарнике, и там дальше среди деревьев уже ничего нет.
- А у нас сейчас какая дорога7
- Да, пожалуй, слава богу, никакой.
- Это что же? Это хорошо или плохо?
- Да уж что хорошего? Я же говорю - ничего нет.
- Нет есть!!
- Что есть?
- Мне хорошо.
- Вообще-то мне тоже хорошо, но дальше всё равно, если не слякоть и не грязь, то всё равно тупик.
- Почему?
- Не настолько мы с тобой богом избраны, чтобы он специально для нас предусмотрел другую судьбу.
- Так мы что ли несчастливы?
- Я не люблю применять к себе понятия "счастлив" и "несчастлив". Нам с тобой хорошо, и надо во-время остановиться, чтобы ощущения остались, не затёрлись.
- Что же будет дальше?
- Каждому своё...
- Ты не любишь меня?
- А ты?
- Я умру без тебя. Я хочу каждую ночь гладить твою безволосую грудь и твои небритые щеки.
Только сейчас ОН вспомнил, что уже двое суток не брился.
- Успокойся. Это истерика. Пройдёт.
- Да, конечно, пройдёт. Пройдёт истерика, и это хорошо. Слава богу, что так устроен человек. И я не умру, это я так, по запарке сказала. Но каждая секунда, проведённая с тобой, будет всегда во мне.
ОНА помолчала, потом усмехнулась, потом громко засмеялась.
- Ну и смешной же ты!
- Какой такой смешной? Что значит смешной?
- Сидишь с окаменелым лицом и с вылупленными глазами за рулём. Это же надо: промчаться через всю Москву на таком драндулете! И, как оказалось, даже не знал, куда едешь. Вот так покатались!
Утром он стоял в ванной перед зеркалом и критически разглядывал себя. Высокого роста, сутуловатый. На лбу три продольные складки и две поперечные. Небольшие мешки под глазами. Две складки спускались от носа по обе стороны рта. Губы твёрдо сжаты, не очень волевой подбородок. Хорошо развитые плечи и грудные мышцы, чуточку выпуклый живот, отличная мускулатура рук и ног.
- Вот значит ты какой! Сказал ОН своему отражению. Пятьдесят девять! Но ведь не шестьдесят!