У неё быо номер 64, а у её подруги - 72. Это был вечер в женской школе N9, которую мы называли "девяткой". Называя эту школу "девяткой", мы старались выразить пренебрежительность, а на самом деле мы в тайне вожделели и любовались этой школой, и самим зданием и его обитателями. Мы - это пацаны нашей мужской школы N8. Нечто символичное было в том, что директорами этих школ были муж и жена Карамышевы: в нашей школе Александр Семёнович, а в женской - Маргарита Евгеньевна.
Играла музыка, в широком корридоре танцевали пары, это были в основном старшеклассники, а мы - 6-7 классы стояли возле стеночки и только особенно храбрые девочки тоже танцевали, но и они танцевали на окраинах этого корридора. Эта, с номером 64 тоже танцевала с номером 72, а я любовался полностью ошпаренный внешностью 64-го номера. Правда в её внешности я узрел и некий изъян - голова была великовата для её небольшого тела. Зато волосы были чёрные (а я вообще признавал только брюнеток) и густыми волнами спадали на плечи, брови были может быть слишком густые, но они тоже были отменно чёрные, глаза не поймёшь какого цвета, т.к. были прикрыты мохнатыми ресницами, но несомненно глаза были прекрасны, лицо смугло-матовое с розовинкой украшалось яркими губами - рот был чуточку великоват. Ну как было не влюбиться в эту ошеломляющую красоту!! Она и платьице имела чуть короче, чем у большинства девочек. А туфли были обыкновенные, на низком каблуке.
Мы играли в почту. У неё был N64, а у её подругиN72. Я где-то добыл карандаш и на клочке бумаги написал на номер 64 какую-то банальность. Мне ответили такой же банальностью. Я засунул бумажку с ответом в карман. Я написал снова - мне ответили снова. Потом я увидел, как две девочки тащили её (N 64) в моём направлении, хотели показать, кто ей пишет эти банальности, а она отчаянно упиралась.
Вечер закончился, мы пошли по домам. А потом я узнал, что её зовут Тамарка Вишнёва, а её подругу Валька Попова. Я не мог называть её Тамаркой, но и Тамарочкой или Томочкой я тоже называть её не решался - сам промеж себя я звал её Тамарой. А Валька оставалась Валькой.
Я любил Тамару беззаветно и беспардонно, и днём, и ночью, и в школе на уроках, и когда шёл с вёдрами по воду, и когда стоял в очереди за хлебом. Оказалось, что она является сводной сестрой нашего Лёньки Пушкарского, что она круглая отличница - я тоже стал получать много "пятёрок". Я бродил под окнами её дома, неизвестно на что надеясь. Один раз я увидел её в окне - она стояла, отодвинув занавеску и читала книгу, была уже сумеречно, а она не зажигала свет. Она тоже увидела меня и шарахнулась от окна, а потом сразу же вернулась и улыбнулась. Я в панике и в отчаянии куда-то убежал.
В последствии определилось, что Валька Попова, с которой дружила Тамара, живёт в одном доме с нашим одноклассником (а потом с моим другом) Вивкой Жидковым. Тамара приходила в этот дом. А через забор жил Адька Гайдай, с которым дружил я. У нас с Адькой возникла идея познакомиться с девочками. Была весна 1949 года, нам было по 15 лет.
По улице постоянно мотался ужасно шобутной пацан - Вовка Иевлев по прозвищу Гнида, он вечно встревал там, где был совсем не нужен. Но именно его мы решили использовать для решения нашего вопроса. Мы написали записку, сложили её треугольничкоа и поручили Вовке передать девочкам. Этот шолопай взобрался на крыльцо Валькиного дома и вручил её треугольничек. Мы с Адькой это видели. В записке было назначено место и время. А когда мы с Адькой пришли на место и подошло время, появились Тамара и Валя, которые с места в карьер упрекнули нас и посмеялись, что мы не смогли их пригласить простым, более "взрослым" способом - ну например подойти в парке и завести разговор. Девочки были взрослее нас.
Была весна. Мы встречались часто. Тамара была моя, а Валя - Адькина.
Мы уходили на Кубань, перебирались через разлившиеся рукава и протоки на острова, которых было множество. Там на островах мы изощрялись в остроумии и красноречии и всячески выпендривались перед своими дамами, купались и загорали. Адька был смелый парнишка, он сплывал по бурному течению Кубани далеко вниз, иногда они плыли вдвоём с Валей - она тоже была храбрая. Зато я обнаружил на одном из островов вишнёвый сад, и мы с Тамарой объедались ранней вишней и черешней.
Чтобы перебраться на остров через протоку, я должен был перевести и Тамару, причём она должна была быть справа от меня, чтобы я своим телом рассекал напор течения, а на Тамару попадало бы меньше. Адька с Валей встречались по вечерам, а мы с Тамарой - нет, и я не мог ничего придумать, чтобы организовать наши встречи. Так ничего и не придумал. Стали мы реже ходить вместе на Кубань, а потом закончился 7-й класс. Был выпускной вечер. Мы изибражали из себя пьяных, и я вызвал Тамару во двор школы поговорить. А о чём говорить я даже не представлял. А она мне сказала, что раз я собираюсь поступать в Ереванское лётное училище, " ... ну так езжай и счастливого пути...". Это означало конец нашим взаимоотношениям.
В Ереван мы с Адькой съездили, но нас в училище не приняли по состоянию здоровья. Наши организмы были истощённые - годы войны дали себя знать. Адька ревел белуой, а я нет, мне хотелось скорее вернуться в Черкесск, чтобы снова увидеть Тамару.
А она уехала в станицу Усть-Джегутинскую к матери, это в 18-ти километрах от Черкесска. Жила она в домике над речкой Джегонас - так мне Лёнька Пушкарский объяснил.
И я отправился в Джегуту. Зачем-то я взял в карман красивую "финку"-подарок брата. Ходили мы тогда босиком, а обувь надевали только по вечерам, когда ходили в сквер погулять. Эти 18 км я преодолел, домик Тамары нашёл и устроился на противоположном берегу речки (прямо как в период моей первой влюблённости - рассказ "Любовь") и впился глазами в этот неказистый домик. Я видел, как Тамара выходила во двор. Потом выходила её мать, красивая молодая женщина. Потом Тамара вышла за калитку и с двумя вёдрами спустилась к реке. Она стала мыть вёдра с песком (как в рассказе "Нина"). Я подошёл - она не подняла даже голву.
- Пришёл? - спросила она.
- Пришёл.... - ответил я.
- Зачем?
- Я тебя люблю...
- Глупо. - проговорила Тамара. Встала и с полными вёдрами стала взбираться к дому. Я остался на берегу. Вышла из калитки и спустилась к реке её мать.
- Заходите, молодой человек, чаю попьём.
- Спасибо...
Я не пошёл пить чай, а ближе к вечеру пошёл домой в Черкесск. И мечтал же я в это время!! Как мне хотелось, чтобы на неё кто-нибудь напал, а я вот этой "финкой" её бы защищал! Как бы я вытаскивал её из горящего дома! А вот спасение её из бурной реки мне не представлялось - плавал я неважно и Кубани побаивался.
Я шёл по пыльной дороге, пыль фонтанчиками вздымалась между пальцами босых ног. Правую руку я держал в кармане, сжимая влажную от пота рукоятку "финки". Навстрече мне шли несколько местных пацанов. Тот, что постарше сказал мне:
- А что у тебя там в руке? А ну, покаж!
Я вынул "финку". Она была с односторонней заточкой, немного кривая и выглядела очень грозно и эффектно. Пацаны рванули в стороны, а мой оппонент сторонкой-сторонкой обошёл меня и тоже бросился бежать.
Я ещё один раз ходил в Джегуту, снова видел Тамару во дворе дома. Но из калитки она не выходила.
Мать купила мне рубаху-ковбойку, очень яркую и пахнущую краской. Купила штаны - они были чуточку коротковаты и парусиновые серо-голубые туфли. Для выхода в сквер я выглядел весьма прилично. Кто-то мне подсказал, что Тамара приехала в Черкесск и по вечерам бывает в сквере. Я оделся и пошёл в сквер. Уж какие только я не придумывал слова ! Боже ж ты мой! Какие только встречи ни рисовало моё воображение! И ничего не отоварилось.... Навстечу мне по аллее шла Тамара в коротком кремовом платье. Она была красива до умопомрачения. Я остолбенел и чуть не повернул назад, а потом пошёл вперёд ( она шла в группе других девочек) и выдавил из себя самое пошлое, что могло быть:
- Кого я вижу!
- И кого же Вы видете? - спросила она меня, пронзительно глядя мне в глаза.
- Всех вижу.....- пролепетал я. Мы разминулись.
Страшное разочарование, обида, а потом злость заволокли моё сознание. Я был жестоко задет её холодностью и разозлился на себя, на свою беспомощность. Но что я мог ей противопоставить!? Только отлупить её я мог, но это было далеко не то.
Адька близко разделял мои чувства и готов был помогать. Мы с ним придумывали всевозможные варианты возмездия. Ничего не придумывалось Решение пришло (розумеется глупое, но зато радикальное). Тамара купалась с девчёнками на самом ближнем рукаве Кубани. Она была в розовой купальной юбочке. Мы с Адькой подговорили того же Вовку Иевлева (который Гнида) обстрелять Тамару из рогатки.
Вовка подошёл к лежащей на траве Тамаре и в упор врезал ей из рогатки камешком. Тамара вскрикнула, вскочила и бросилась на Вовку, но он был проворнее: он отбежал, перезарядил рогатку и выстрелил Тамаре прямо в грудь. Она схватилась обеими руками за грудь и закричала дурным голосом, будто её резали. Мне стало жутко и страшно, я перешёл на другую сторону, где обосновались ребята.
Через некоторое время Адька указал мне пальцем:
- Смотри, Тамарка к нам двинет.
Действительно, Тамара, борясь с течением, перебиралась на нашу сторону и явно направлялась к нашей мужской компании. Она подошла ко мне, глаза её пылали ненавистью и презрением.
- Что, не хватает смелости самому подойти? Ты Гниду подсылаешь? Подлец ты, сволочь и мразь!!
Она повернулась и снова вошла в воду, чтобы перейти на свою "девчачью" сторону.
Парни смотрели на меня с вопросом, сочувствия в их взглядах я не увидел. Я поднял с травы штаны и майку и ушёл.
Начался новый учебный год. Боль от разрыва с Тамарой постепенно притупилась. Мы видели друг друга на вечерах, но вели себя как незнакомые. За лето я сильно вырос, стал ростом 185 см, тренировался в секции бокса и очень много танцевал с сестрой и с её подругами. В школе я танцевал лучше даже некоторых старшеклассников. На наших вечерах я осмелился приглашать девочек. Первая, кого я пригласил, была Нина Середа, потом Нина Колодченко, а потом я пригласил Валю Попову, подругу Тамары и Адькину подружку. Она мне и говорит:
- Ты Тамару пригласи, она хочет....
А я не пригласил.
В нашей школе был организован хор, которым руководил преподаватель математики из "девятки" Борисенко Борис Борисович. Такой же хор был организован и в самой "девятке", и тот же Б.Б.Б. был там руководителем. А потом вздумалось ему наши хоры объединить, и мы пришли в женскую школу на первую совместную репетицию. Мы, мальчишки, стояли отдельной группой, а девочки - отдельной. Они сгруппировались вокруг Тамары, галдели, пересмеивались и поглядывали в мою сторону, а Ленка Черняховская даже показала мне язык, а я показал ей кулак.
- " Ну, сука, смотри. Я тебя достану." - Конечно я имел в виду Тамару.
После репетиции Тамара, только выйдя из школы, бросилась бежать вдоль улицы. Она мчалась, как ветер. Я тоже бегал хорошо, но по-моему я её нисколько не догонял. И тут я грохнулся, поскользнувшись на льду замёрзшей лужи. Оглушённый падением я стал с трудом подниматься, и до меня донёсся звонкий, заливистый, злорадный хохот Тамары.
В этом же году она уехала в Ставрополь к отцу. Там она закончила школу и училась в пединституте. А я учился в Ростове-на-Дону в РИИЖТе Мы с ней увидились на праздновании дня рождения её сводного брата молодого лейтенанта-лётчика Лёньки Пушкарского. Тамара подошла ко мне сзади, обняла за плечи мягкими, сильными руками:
- Ну что,закончилось детство? Правда жалко? - спросила она и поцеловала меня в щёку.