Стемнело. Дождь так и не прекращался: он, то немного слабел, то усиливался. Котову и его помощникам все было нипочем - он основательно подготовился к разведке на болоте. А вот Плавчему с товарищами - хотя и были они одеты в плащи с капюшонами и резиновые сапоги - пришлось несладко: от влаги в воздухе набухли галифе и рукава гимнастерок, руки стыли, и одежда неприятно холодила тело.
- Давайте-ка по вертолетам, - скомандовал Валерий. - Готовьте ужин, а потом и постели, а мы с Котовым пройдемся.
Он закинул за спину автомат, Котов повесил на плечо пулемет.
- Тяжелая штукенция, - заметил Плавчий. - Оставь его и возьми как и я...
- Не, - ответил Алексей. - Своя ноша не тянет. Штука хоть и тяжелая, но дальнобойная - на семьсот метров можно прицельно...
Они вылезли из вертолета.
- Значит, ты тоже слышишь голоса из прошлого, - констатировал Валера. - Раньше один только Морозов - что бы это значило?
- Не знаю. Может, не в нас дело, а мир вокруг изменился - видишь, уже проникновение стало гораздо сильнее.
Валерка насупился.
- То, что ты мне рассказал - не укладывается в голове: фашистский аппарат с летчиком и секретным приказом в мине. Неужели, так оно и есть?
- Сам увидишь, - буркнул Котов. - Так получилось... отец и дед Морозова занимались - отец помог Сашке из болота машину эту достать, а потом, когда тот слег, они вдвоем с его отцом защиту снимали.
- А я не верил, - сердито ответил Плавчий. - Считал - выдумка Морозова про сон об озерке.
- Я тоже... не сразу, - ответил Котов, поправляя ремень. - Вот когда дед мину показал, да Северцев подтвердил, что в ней могут быть документы...
Он на ходу вынул из кармана визифон и включил на запись.
- Думаешь, еще что-то будет?
- Я теперь заранее включаю, на подходе.
- Интересно, я что-нибудь услышу?
Голоса ниоткуда раздались над головами и были они вполне различимы.
Плавчий распустил завязки на капюшоне.
- Нелегко дался нам бой, - сказал усталый голос. - Трое полегло: ефрейтор из охраны моста, милицейский один - парнишка совсем и солдатик из эшелона. Трое раненых. Тех больше постреляли - двенадцать человек.
- Стрелять они умеют, - заметил кто-то. - Голов не давали поднять! Хорошо вы, товарищ полковник, с пулеметом сбоку зашли.
- Автоматы у них и патронов до черта! - подхватил третий. - Я же говорил, что и нам...
- Автоматы - фронту, - ответил полковник. - Там они нужнее.
- Немецкие автоматы теперь и мы можем использовать, - заметил кто-то. - До конца операции - ликвидации диверсантов.
- Можем, - подтвердил полковник. - Пятеро-шестеро из них в лес ушли, нужно за ними...
- Нужно, - ответил второй голос. - Только они нас из-за кустов перестреляют, как куропаток.
- Что ты предлагаешь? - спросил полковник.
- Собак достать.
- Не обзавелись еще пока...
- Так пусть "эти" помогут! Там и проводники толковые есть.
- О ком это он? - негромко спросил кто-то.
- Лагерная охрана, понял? Овчарки у них на заключенных натасканы.
Плавчий откинул капюшон.
- Вопрос непростой, товарищи, - сказал полковник. - Надо обратиться к партийному руководству города и в управление лагерей. Я беру это на себя. Если дело выгорит, полуторку снарядим. Дело то государственное! В рюкзаках у диверсантов - взрывчатка.
Голоса смолкли и разведчики поняли, что на сегодня все.
- Что-то не верится, чтобы лагерная охрана участвовала в облаве.
- Было, Валера! - ответил Котов. - Валов докопался. Я думал, что он отдыхает без контроля со стороны Морозова или тебя - черта с два! Привлек Чернова и Никитюка, и роют факты с утра до вечера!
Алеша перевесил пулемет на другое плечо.
- В абвере надеялись на восстание заключенных, если диверсанты перестреляют охрану. Когда до лагерного начальства дошло, к чему дело идет, там живо отрядили собак с проводниками и потом еще помогали ловить...
Виталий оглядел жену.
- Все-таки хорошенькая ты у меня, - заметил он. - Можешь нравиться. И некоторые - недалекие - еще могут клюнуть на внешний вид. А я тебя видел всякую... так сказать, насмотрелся. Внутри тебя самая гадость и засела.
- Как ты мне ненавистен! - воскликнула Екатерина, сжимая кулачки. - Будь моя воля...
- А жить без меня не можешь, - улыбнулся муж. - Ненависть и привязанность, может, это и есть любовь?
Серые ее глаза потемнели от гнева.
Виталий огляделся, заметил на столе катушку черных ниток.
- Кошки любят играть с бумажкой, - сказал он. - Передай, пожалуйста, нитки.
Катерина порывисто схватила катушку и бросила в мужа. Он ловко подхватил ее, отмотал полметра и оторвал нитку.
- Бумажка у меня есть, - сказал он, вытаскивая из кармана листок. - Сейчас проверим.
Виталий скрутил листок в трубку, привязал нитку, а другой ее конец намотал на палец.
- Помнишь нашего котенка? Какую умильную мордочку он делает, увидев бумажку на нитке. Как весело играет. Женщины-кошки, считаю, недалеко ушли от своих диких собратьев.
Муж поднял бумажку на уровень её глаз.
- Ну? Мяу, что ли? Трогай лапой.
Катерина покраснела.
- Это у тебя - лапы. У меня - руки, ручки. Жену с кошкой сравнил. Как у тебя язык только повернулся...
Он захохотал.
- Диких... содержат в клетке... животных, а ты дикая или вырвалась на свободу?
- Сейчас получишь!..
Виталий засмеялся.
- А не боишься, что постельные наши упражнения пострадают? На предложение игры нужно соответственно и реагировать, а ты когти выпускаешь - нехорошо.
Она сверкнула глазами.
- Вот и все, - снова хохотнул он, - можно уже работать дрессировщиком.
- Убирайся!
Муж встал.
- Я не оставлю попыток одомашнить тебя, дорогая. Сейчас ты еще кусаешь руку, которая тебя гладит, но завтра...
Просигналил визифон. Он выудил его из кармана и приложил к уху.
- Отец? Ты вовремя - есть разговор.
Виталий повернулся к жене спиной.
- Решено - я еду, - сказал он. - Сегодня же перебираюсь на Оранжевую. Надоело тут сидеть, на жену глядеть. Что?
Екатерина вслушивалась в ответы мужа, пытаясь понять, что говорил Валентин Николаевич.
- Ты же знаешь, ее не уговорить. Да я и не пытаюсь. Пусть здесь сидит.
Он пошел к выходу.
- Меня собаки сдерживали - как их там устроить. Центральный-то вход для врачей. А по винтовой лестнице и не всякий человек поднимется или спустится.
Валентин Николаевич что-то сказал.
- Есть идея, отец! Окно рядом с твоей комнатой, помнишь? Предлагаю переделать его в дверь и снаружи смонтировать подъемник.
Виталий остановился.
- Темно не будет, - сказал он. - Есть лифты с прозрачными передней и задней стенками. Как раз для таких случаев.
Отец что-то ему отвечал.
- Не могу я собак бросить на улице - не могу! Осень, холодные ночи, сыро... надо их в тепло.
Виталий открыл дверь и вышел в коридор.
- Перегородку? - услышала жена. - Чтобы собаки не бегали? Я думаю, ты сам сообразишь, где и какую... дождешься меня? Приветствую самостоятельность, отец!
Виталий повернул к своей комнате.
- Часа через три, - добавил он. - Может, чуть раньше. Жена? Пусть решает сама - не маленькая!
Сокольский и Воленко стояли на крыльце штаба и разговаривали.
- Адъютант ваш, притих, - заметил полковник разведки, оглядывая пустой плац. - Развил бурную деятельность и вдруг - тишина.
- Вот это и настораживает, - ответил штабс-полковник. - Перехват наготове, ждут сообщений, шифровальщиков я не отпускаю, а ничего не происходит. Что вы об этом думаете, Виктор Анатольевич?
- Пять звонков было, а вы рассказали только о трех - почему?
- Так непонятно было, зачем Львов звонил в Омск и Саратов, - оживился Воленко. - Людей этих проверили вдоль и поперек. Обычные граждане, без двойного дна.
- Ни в чем таком не замечены? - спросил Сокольский.
- Абсолютно.
- А что Львов говорил?
- А-а... обычные вещи: в Омске у жены одного... был день рождения - поздравил.
- В Саратове, наверное, поинтересовался чьим-нибудь самочувствием.
- На лету ловите, товарищ полковник! Спрашивал о здоровье.
- Значит, все мимо?
- Ну, мы тоже не лыком шиты! Проверили, куда в свою очередь звонили эти люди, с кем общались. Очертили круг подозреваемых и начали проверять уже их звонки. И вот когда знакомый омича - из города на Неве - позвонил в Братиславу...
- А рядом - Кенигсберг! - подхватил Сокольский.
- Вот-вот.
- Дальше можете не рассказывать, Семен Игнатьевич. Из Саратова звонили куда-то еще, а тот респондент - в страну, рядом с Вольным Городом...
Воленко засмеялся.
- Эстафета, - сказал Сокольский. - Хитро придумано. Расшифровали?
- Это не шифр, а своего рода сигналы... "будьте готовы или ожидайте дальнейших указаний"
Сокольский зябко поежился.
- Механик, значит, тоже ждет?
- Отход судна точно по графику, - ответил Воленко. - Звонок он примет уже в море...
Екатерина поливала себя теплой водой из душа - нужно было смыть синтетику. Процесс этот по длительности был схож с выращиванием.
С институтскими девицами покончено, подумала она, осталось выследить ту, другую бабу и Виталий будет свободен. Придется внушать ему постоянно, что жена - единственная женщина в его жизни и никакая другая просто не нужна. Да, она строга, серьезна, выговаривает ему за провинности, но это положительные качества, укрепляющие семью.
Чулки змеиной кожей сползли на туфли, которые тоже размягчились. Она, с отвращением стащила их с ног и затолкала в утилизатор.
Это только начало, милый, подумала она. В борьбе за тебя все средства хороши. Тебя привлекают молоденькие девушки? Это поправимо - в определенной степени. Я на многое решусь...
В салон красоты она отправилась, имея в голове новый план.
В зале никого не было, кроме двух мастеров. Екатерина узнала, как зовут "своего" мастера и уединилась с ней.
- Елена Георгиевна, вы - умничка! - запела она. - Все прошло просто великолепно! Мужчины были в восторге, табунами ходили за мной.
Вторая мастер, то и дело нарушала их беседу, спрашивала что-то у своей товарки и при этом неодобрительно косилась на Екатерину.
- Теперь я хочу... - и Морозова зашептала на ушко мастерице. - Сиреневый, кружевной, свободного кроя, с необычными свойствами - сможете?
Мастерица подергала мочку уха.
- Сложное дело. Не в смысле кроя - материала.
- В магазинах нет, а то бы я...
- Я узнаю, что можно.
- Ваши знания не должны пропадать зря.
- Ничего не обещаю, но...
Екатерина оставила номер своего визифона и упорхнула.
- Для мужа старается? - спросила вторая мастерица. - Ложь. Конечно, для любовника. Пеньюар, который становится все более прозрачным? Резвая дамочка! С воображением. Ненавижу таких!
- Вы уже слишком, по-моему...
- Мы с ней в одних годах, а стала бы я перед мужем задом вертеть? В кружевной тряпке? Стыд и позор!
- Мне интересно сделать сложную работу.
- Я бы нипочем не стала. Глянула бы в глаза ее бесстыжие, и отказала.
Собаки, словно почуяв переезд, тоже пришли в кабинет. Лада легла на пол. Найда играла с котёнком - пыталась достать его лапой на диване, он отпрыгивал, выгибая спину и шипя.
Виталий, раскрыв пустую коробку, в задумчивости оглядывал вещи, соображая, что с чем складывать.
Екатерина наблюдала за ним стоя в дверях, потом принесла стул и села.
- Я ждать не буду, - сказал он, - соберусь и уеду. Пусть потом транспортная контора тебя перевозит.
- Не угрожай.
Виталий взял в руки подставку, на которой был закреплен шар на оси, изображающий планету Марс, задумчиво крутанул его.
- Может, хочешь, чтобы я твои тряпки собрал? - скаля зубы, спросил он. - Соберу. Только потом не обижайся.
- Меня бесит твоя язвительность, насмешки и мнимое превосходство, - ответила Екатерина. - Все с ноткой нетерпения, пренебрежения. И ведь о близости ты тоже говоришь так, словно это для тебя неприятный физиологический акт.
- Не нравится? - спросил муж, водружая шар на стол. - Это все твоя холодность, Катя. Я заставляю себя быть с тобой ласковым, нежным потому, что иначе никакой близости просто не будет. Если ты думаешь, что вид тебя обнаженной меня возбуждает - увы! Сексуальные отношения со статуей. Уж лучше я поищу женщину, если не горячее, то теплее, чем ты. И закончим этот разговор. У меня скулы сводит от зевоты - такая скука обсуждать все это.
- Нет, не закончим! - заявила жена. - Еще есть время наедине, чтобы все выяснить...
- Эти бесконечные выяснения, - устало сказал он. - Я уже тебя не воспринимаю.
- А если я изменюсь?
Он покачал головой.
- Ты словно заранее ставишь условия. Пора бы уже понять, кто хозяин в доме. Хочешь существовать рядом - подстраивайся. Я дам тебе определенную свободу.
- Мужские правила игры? Ты думаешь, я на это соглашусь?
Виталий усмехнулся.
- У тебя нет выбора. Да, ты Учитель для юнцов, вступающих в жизнь, но для меня ты сама ученица. И первый урок, который я тебе преподам весьма скоро, будет урок человечности и добра. Посмотрим, что из этого выйдет.
Теперь засмеялась она.
Большая крытая платформа транспортной компании остановилась у дома Морозовых. Прозрачный рукав был разъединен, ворота открыты и платформа вплыла на хозяйственный двор. Рабочие быстро натянули тент от нее до сарая и открыли кузов. Собаки выпрыгнули одни из первых и убежали за дом.
- Я пока в сарае побуду, - сказал Виталий жене, - а ты иди внутрь. - Как только лифт запустят, я перенесу вещи и доставлю собак. Иди, Катя, не мерзни!
В сарае было не тепло, но и не холодно и открывался вид на подъемник. Сверкающие огнями два стеклянных куба один над другим смотрелись необычно.
Он позвонил отцу.
- Поднимешься? - спросил Валентин Николаевич.
- Хочу через лифт с собаками и вещами. Перегородка готова?
- Давно. Наташа ждет тебя, не дождется!
- Теперь уже все - окончательно, - ответил Виталий. - Я больше отсюда не уеду ни под каким видом. Надо не бегать от опасностей, а встречать их с оружием в руках.
- Давно пора, - сказал отец. - Эта ситуация дала вам время разобраться друг с другом. Надеюсь, все прошло удачно?
- Ты Катерину не знаешь, что ли? Не умеет она улаживать такие дела - решительности не хватает. Сказала бы четко и ясно, что от меня нужно. Удивительное косноязычие! Видел бы ты ее в нашем институте! Скандальчик устроила - мол, лаборантки меня совращают. Эти худосочные мартышки. Они не в моем вкусе. Я глаз кладу на женщин в теле и по возрасту чуть меня моложе. Вот это то, что надо!
- Облизываешься, глядя на чужих женщин? - засмеялся отец. - У тебя жена отнюдь не худышка.
- Если по внешности судить - хороша бабочка, все при ней. Только характер...
- У статуй косточек нет, - тут же нашелся Виталий. - Это единый камень: как я еще об него не разбился - не понимаю.
Он спрятал визифон в карман.
- Запомни на будущее, Виталя: разговор между нами - это одно, а при посторонних - другое. И вот это другое не должно быть мне во вред.
- Не любишь ты правды, Катя. Зачем пришла?
- Пришла сказать, что с душем проблема: он на этаже, где спальни, но в той половине, где врачи. Не могу же я...
Муж улыбнулся.
- Если пожелаешь - в гараже тебя оболью - можно из ведра, не хочешь - из лейки.
- Не умничай!
Собаки прибежали, покрутились, увидели, что ничего интересного не происходит и снова убежали.
- Ты посмотри на них! - воскликнула Екатерина. - Грязные какие, мокрые. И ты их потащишь в дом?
- Лапы протрем, шерсть высушим.
Он посмотрел на ее туфли и сказал:
- Твои лапы... ах, простите! - ноги, тоже нуждаются в мытье. Ноги, ножки. Ножки, как у сороконожки.
Виталий делал серьезное лицо, но глаза его смеялись.
- Если серьезно, душ есть - он показал рукой на дом через дорогу. - Когда жильцы съехали, наш Саша зарезервировал участок и дом за собой. Так что он теперь наш.
Наконец, все устроилось: рабочие запустили лифт, проверили несколько раз и, извинившись, уехали. Виталий в три приема перетаскал туда вещи, поднялся вместе с ними и разложил в коридоре. Все это время собаки терпеливо ждали, и только потом вместе с ним зашли в лифт. Весь подъем занял чуть больше минуты. У выхода их ждали Наташа и Валентин Николаевич. Наталья помыла им лапы в специальной ванночке, дед обтер их тряпкой. Лайки терпеливо ждали окончания обязательной процедуры, и только потом Валентин Николаевич подвел каждую к своей миске.
Екатерина смотрела на все действо, приоткрыв дверь спальни.
Первым делом отец прошел к больным. Все было, как и прежде: Александр и Лола лежали рядом, под легкой накидкой, медицинские приборы вдоль стен, тишина и покой. Дежурный врач, вышедший на минуту, вернулся и сел за пульт.
Отец постоял несколько минут, вглядываясь в неподвижные лица детей, и вышел.
Жена ожидала его в спальне. Кровать была застелена и ее вещи разложены по шкафам. Виталий перетащил свою одежду в шкаф и закрыл дверцы.
- Надо было разложить все по местам, - наставительно сказала Катерина. - Никак не могу приучить тебя к порядку.
Он махнул рукой.
- Ты на все машешь, - раздраженно сказала она. - Мы вынуждены здесь принимать пищу. Ляжем спать, и будет этот запах.
- Проветрим, и прысну освежителем, - отмахнулся он. - Завтра с отцом поставим большой стол в коридоре и будем все вместе, в одно и то же время...
- Как же - стол, - усмехнулась жена. - Набросаешь мисок на пол, и будем, как собаки...
Он засмеялся.
- Представляю тебя, на четвереньках, лакающую из миски.
- Хватит! - оборвала его жена. - Чтобы завтра был стол. Я тебе не позволю заниматься другими делами, пока не будет нормального приема пищи.
- Зануда.
- Не смей мне говорить гадости! Я не привыкла к такому обращению.
Виталий покачал головой.
- Опять начинается, - пробормотал он. - Не жизнь, а каторга. Хоть бы один положительный момент.
- Будет тебе положительный, - тотчас отозвалась жена. - Сегодня мы будем спать по-новому.
- "Валетом", что ли, - немедленно отозвался он. - Я лягаюсь и очень больно!
- Никаким не валетом, а по-другому. Тебе понравится.
- В коридоре, рядом с собаками, на подстилке? - предположил он.
- Нет, рядом со мной. На постели. Просунешь руку между подушкой и шеей и положишь ладонь мне... на грудь.
Он вытаращил глаза.
- Так-так-так! - сказал он. - Как интересно! Одна моя рука - там, а вторая?
Жена молчала.
- Это требует пространственного воображения.
- Мальчишка, - презрительно вымолвила она и вышла.
Ее долго не было, а когда вернулась, постель была примята и посередине валялась подушка. Виталий задумчиво жевал бутерброд.
- Эксперимент показал, что спать так, как ты предлагаешь, долго нельзя - затекает рука. Час, максимум. Может, все-таки "валетом"?
Она подошла к кровати и указала ему место на самом краю.
- Здесь будешь лежать, экспериментатор! И попробуй хоть на сантиметр приблизиться - столкну на пол!
Они легли. Долго ворочались, переживая ссору, пока не забылись тяжелым сном.
Александр открыл глаза. Светильники в полнакала освещали комнату. Он повернул голову. Ему была видна широкая спина дежурного врача, навалившегося на пульт, по экранам змейками пробегали импульсы.
Морозов приподнялся на локте, потом сел. Откинул покрывало. Лолка дышала ровно. Она уже спала, как нормальный, здоровый человек и утром должна была проснуться.
Он спустил ноги на пол, нагнулся, ища тапочки. Не нашел и решил идти босиком. Поднялся легко, словно и не лежал неподвижно так долго.
Камеры на стенах бесшумно повернулись и нацелились на него.
Александр подтянул трусы и вышел в коридор.
В Лолкиной комнате было темно и пусто - никакой мебели - и он двинулся дальше.
Около стены, на подстилке, лежала собака. Это была Найда. Осторожные шаги хозяина не разбудили ее, и он беспрепятственно проник в комнату Натальи. Ориентируясь в темноте, Александр подошел к постели и наклонился. Жена спала на спине, раскинув руки, и постанывала. Он склонился к самому лицу, вдыхая запахи тела, хотел коснуться губами, но раздумал.
Я скоро вернусь, Наташа, подумал он, и лягу рядом. Какими будут твои первые слова, когда ты увидишь меня?
Также бесшумно он вышел в коридор и направился в спальню родителей. Они лежали порознь - середина постели была свободна. Отвернув одеяло, Александр покинул комнату.
Перенести туда сестру, уложить между родителями, и закрыть одеялом было легким делом. Он чувствовал необычайный прилив сил.
Утром будет такое! - весело подумал он, прикрывая дверь.
В комнате жены, Саша протер руки и ноги влажной салфеткой и юркнул в постель.
Теперь они с Лолкой будут спать, подумал он, накрываясь одеялом с головой. А все остальные, включая и собак, должны проснуться. Что за тарарам начнется!..