Ташкент - город хлебный да еще и теплый. Но зима - есть зима. Одна из операционных окружного госпиталя сооружена, как эркер, три стены которого от подоконника до потолка стеклянные. Случилось - отключили систему отопления. На улице 4 градуса жары, а операционную едва разогрели до шестнадцати. Плановые операции само собой перенесли. Утром поступает пожилая дама с острым холециститом и прогрессирующим перитонитом. Она еще и сотрудница госпиталя. "Никуда не поеду. Оперируйте у себя". Тянуть нельзя, максимум обогревателей в операционную, максимум операционного белья сверху, подогретая инфузия в вену, анестезия с контролем центральной температуры, операция,.. все вроде благоприятно, но все равно холодно. Периферический кровоток "раскрылся", теплопотери запредельные. Лихорадка сменилась нормальной температурой, потом 36 градусов, а к швам на кожу уже ниже 35 градусов. Тут тебе и нарушения сердечного ритма, а следом фибрилляция желудочков. Не успели зрачки расшириться, разрядом ритм восстановлен с одного раза. Зашились. Даму на теплую реанимационную койку. На голову холод. Само собой продлено искусственное дыхание. Озабоченный ведущий хирург домой не идет. К вечеру согрелась. Ритм без нарушений, даже стала просыпаться. Домой ведущий ушел, но от тревоги до утра не избавился. Сон пациентки продлили, но ко времени позднего вечернего звонка ведущего она проснулась и показала полное восстановление способности к самостоятельному дыханию. Утром ведущий первым делом в палату к оперированной, а она сидит в постели свесив ноги и пьет воду. Ведь еще пару десятков лет до того Николай Александрович Нутрихин ободрял начинающих робких анестезиологов: "Человека не так просто угробить".