-Зажим, - он протянул руку, зная, что в ней окажется то, что нужно. Раздвинув бранши зажима, он наложил его на кровоточащий сосуд.
-Прошить, - снова в протянутую руку вложен тот инструмент, который он просил.
Операция кесарева сечения проходила, как обычно. В процесс естественных родов неожиданно стал страдать ребенок, сейчас минуты решали все, поэтому оперировал он, профессор Александр Павлович Семенов, заведующий акушерским отделением многопрофильной больницы, доктор медицинских наук.
Александр Павлович подвел руку под головку, и, имитируя процесс физиологических родов, вывел её. Затем плечики плода, и - синий безжизненный комок плоти, в крови и белесоватой смазке, находящийся в состоянии длительного кислородного голодания, оказался в его руках. Перевернув его вниз головой, Александр Павлович пару раз шлепнул его по заднему месту, и - стремительно розовеющая кожа, вдох и еле слышный первый крик.
Все, кто был в операционной, облегченно выдохнули. Александр Павлович знал, что сейчас творится за его спиной. Студентки, смотрящие на него с восторгом и обожанием. Улыбающиеся коллеги, и обязательно кто-нибудь скажет шепотком - "он, конечно, Акушер от Бога". И что больше в этих словах, - черной зависти или уважительного одобрения, - он не знал. Да и не важно это было, прошло то время, когда он обращал внимание на эти человеческие эмоции.
-Александр Павлович, мальчик, масса две восемьсот, - сказала неонатолог.
Очередная жизнь спасена. Счастье - матери, благоприятная статистика - роддому, уважение (или зависть) ему лично.
Осталась мелочь - он сам. Он был не уверен в том, что поступил хорошо. Было бы лучше, если бы ребенок умер, как ни кощунственно это звучит. Было бы лучше, если бы он не успел спасти эту жизнь, но - его опытные руки сделали все быстро и точно.
С тех пор, как он понял, что творит, жизнь утратила свой блеск, окрасившись в серые полутона. Он знал, что он - Акушер с большой буквы, но сильно сомневался, что от Бога.
После операции, закрыв дверь своего кабинета на ключ, Александр Павлович подошел к столу и вынул из тумбочки бутылку водки. Сделав пару больших глотков, он закурил. Расслабленно затягиваясь дымом, он привычно вернулся к тем мыслям, с которыми жил последнюю неделю.
2.
Студент 6 курса, для друзей - Шурик, времена его амбициозной юности. Он был уверен, что знает все, и способен свернуть горы. Определившись на 4 курсе, кем он хочет быть, он целеустремленно учился и "жил" в клинике.
На цикле гинекологии уверенно делал аборты, пока все остальные стояли за его спиной, - им еще предстояло освоить эту манипуляцию. Спокойно шел в операционную, - пока ассистентом, но все чаще ловил себя на мысли, что оперирующий хирург делает не так, как бы сделал он. Ему доверили вести палату, и курируемые им больные души в нем не чаяли. Все складывалось так, как он хотел, у него всё получалось, и он был уверен в своем светлом будущем.
Пока однажды во время обычного аборта кюретка в его руке не провалилась в пустоту. Перфорация матки во время медицинского аборта, достаточно серьезное осложнение, от которого никто из врачей не застрахован, но - это был удар по его самолюбию. Он был в шаге от пьедестала, поэтому даже сочувственное похлопывание по плечу от друга он расценил, как оскорбление. Не говоря уж об остальных сокурсниках, - он видел радость в их глазах (наконец-то, этот выскочка обломался).
В тот день он напился. В гордом одиночестве. И когда в состоянии пьяной эйфории шел в общежитие, увидел девушку на скамейке. И прошел бы мимо, но она встала и преградила ему путь.
Они сидели в сумраке осеннего вечера и о чем-то говорили. Сейчас тот разговор (и то, как выглядела та девушка) Александр Павлович не помнил, да и не важно это было. Важно было то, что было потом, когда она повела его к себе домой. И после, когда он лежал на её груди, рассказывая о своих проблемах и своих мечтах. Она терпеливо слушала и говорила.
Говорила о том, что он будет великим доктором, - и это был бальзам на его душу.
Говорила о том, что он способен на многое, но мог бы еще больше с её помощью. "Ты ведь хочешь стать не просто великим, а таким доктором, к которому идут с последней надеждой, который способен помочь там, где это сделать невозможно". Словно она читала его затаенные мечты.
Говорила о том прекрасном будущем, что его ждет, если он согласен.
С чем согласен? - спросил он. Хоть и был пьян от любви и алкоголя, он услышал слова девушки.
Пустяк, - сказала она, - я всего лишь отдам тебе силу моих рук.
Он засмеялся этой шутке, и ответил "да" на её повторный вопрос. Тогда ему было море по колено, он полон благодарности к девушке, что подарила ему любовь и увидела его исключительность.
Проснувшись утром от холода на скамейке перед своим общежитием, он принял это все за сон, - и забыл, как пытаются забыть кошмарные сны.
Постепенно все наладилось. Государственные экзамены он сдал на "отлично", прошел интернатуру, и предложение работать в больнице и на кафедре медицинской академии было настолько органично, что никто этому не удивился. Через пять лет он защитил кандидатскую диссертацию, и сразу стал собирать материал для докторской. Преподавать и лечить, принимать роды и оперировать, консультировать тяжелых больных и принимать нелегкие решения, требовать от других и брать ответственность на себя - у него все получалось. У него не было семьи, потому что на первом месте была работа. И даже в отпуске он всегда был доступен для тех, кто нуждался в нем.
В 35 лет он защитил докторскую диссертацию и стал заведующим акушерским отделением, полностью посвятив себя родовспоможению. В 40 лет получил должность профессора.
Сейчас ему было 47 лет, и он имел все.
Александр Павлович сидел в своем кабинете и прихлебывал водку из бутылки, закусывая её сигаретным дымом.
3.
Месяц назад случилось событие, которое изменило его счастливое и безоблачное существование. В семье его институтского друга (медицину он оставил, как, впрочем, многие с их курса) произошло непоправимое, - сын убил его жену, свою мать. Дикое, не укладывающееся в голове событие, но оно произошло, и изменило не только жизнь друга, но и жизнь Александра Павловича.
Сын был наркоман, что тщательно скрывалось от общества, но Александр Павлович знал об этом. Мать не позволяла сыну вынести телевизор из дома, и он убил её. И слова друга на похоронах, - разве мог ты подумать, когда принимал роды у моей жены, что этот младенец, станет таким чудовищем.
Слова, которые вытолкнули из его сознания давно забытые слова из сна - я отдам тебе силу своих рук.
Он думал об этом несколько дней, и когда понял, что избавиться от этих мыслей можно, только проверив свои умозаключения, пошел в больничный архив. Он взял стопку историй родов за тот год, когда родился сын друга, и выписал все доступные данные по новорожденным, которое прошли через его руки. Отнес список в частное детективное агентство и попросил узнать судьбу этих детей.
Через две недели Александр Павлович получил ответ.
Из 148 детей, которых он принял в этот мир в том далеком году, детективы не нашли только десять. Судьба остальных 138 подтвердила самые худшие опасения Александра Павловича: восемьдесят два человека (мозг привычно перевел абсолютные цифры в проценты, ибо статистические данные он лучше воспринимал) находились под следствием или отбывали различные сроки заключения по самым тяжелым статьям Уголовного Кодекса - убийства, грабежи, изнасилования. Двадцать два умерли от передозировки наркотиков. Шестнадцать - покончили жизнь самоубийством. Пятнадцать человек, отслужив срочную службу в Армии, остались на контрактную службу, выбрав образом жизни узаконенное убийство. Только оставшиеся трое молодых людей (статистически недостоверный процент из такой достаточно большой выборки) казались вполне благополучными.
И это только за первый год его самостоятельной работы врачом акушером-гинекологом. После этого было еще двадцать два года врачебной практики и тысячи новорожденных, прошедших через его руки.
Мир для Александра Павловича перевернулся. Он все эти годы думал, что творит добро, а оказалось, что он своими (мои ли они?) руками выпускает зло в этот мир. Он метил новорожденных прикосновением своих (её) рук, и увеличивал силу зла в этом мире.
Это осознание и заставляло его вновь и вновь подносить горлышко бутылки ко рту. И зажигать очередную сигарету от догоревшего до фильтра окурка.
4.
В дверь его кабинета постучали - робкое царапанье посетителя.
Спрятав пустую бутылку в тумбочку, Александр Павлович, тяжело встав со стула, подошел к двери и открыл её. Лицо женщины, стоящей за дверью, осветилось улыбкой, и она стала быстро говорить скороговоркой:
-Александр Павлович, милый Вы мой, преогромное спасибо Вам за то, что помогли моей дочери и спасли моего внука, даже не знаю, что бы мы без Вас делали. Вы для нас - свет в окошке, скольким Вы помогли, и сколько на вас молятся.
Она суетливо говорила пустые слова, прикладывая правую руку к груди, и держа в левой руке полиэтиленовый кулек. Александр Павлович знал, что в нем: дешевая бутылка коньяка и коробка конфет. Он смотрел на эту толстую тётку с пористым потным лицом, на золото на её пальцах и шее, на дорогую одежду и впервые подумал:
"Может, эти убогие духом люди заслуживают того, чтобы их убивали, грабили и насиловали?
Может, это тайный божий умысел - дать ему возможность прикосновением рук создавать волков, которые будут очищать человеческое стадо от больных особей?
И что есть добро в глобальном масштабе, критериями которого думает Бог?
Может, я - инструмент в руках Бога, ибо пути Господни неисповедимы, и адепты Его многолики".
Женщина, глянув в лицо доктора, осеклась под его тяжелым взглядом. И, когда перед ней закрылась дверь, внезапно почувствовала облегчение.
В мутных глазах профессора она увидела то, что не способна была понять и совсем не ожидала увидеть - спокойное равнодушие понявшего Истину, с улыбкой сделавшего первый шаг в пустоши своего сознания.