Дверь в последней по коридору больничной палате распахнулась. Из неё вышел представительный седовласый доктор, а затем группа людей в белых халатах. Оживленно беседующие врачи стали расходиться по своим делам. После утреннего обхода жизнь в отделении пошла своим чередом, - ежедневная рутина, которая становилась незаметным подвигом на фоне бесконечного потока времени. Профессор знал это, поэтому молча и с удовольствием смотрел на начало трудового дня.
-Яков Михайлович, вы придете на операцию? - спросил Сергей Леонидович.
-Нет, Сережа, ситуация достаточно стандартная, сделаешь все сам, а мне надо к конференции готовиться, - ответил профессор. Он мог себе позволить называть доктора медицинских наук, профессора, заведующего отделением репродуктивных технологий по имени, потому что тот был его учеником. Глядя на уходящего по коридору мужчину, он улыбнулся, вспомнив юношу с горящим взглядом, пришедшего в аспирантуру. Вроде, прошло совсем немного времени, а теперь и у Сергея есть свои ученики.
Яков Михайлович вздохнул - что-то часто в последнее время стал вспоминать былые годы, не иначе как старость приближается - и пошел в свой кабинет. Международная интернет-конференция с эффектом присутствия должна быть сегодня в двенадцать часов дня, но он уже давно был готов к ней, - все статистистические данные и предварительные выводы были в его голове, презентационные материалы многократно проверены, а оборудование настроено.
Закрыв за собой дверь, Яков Михайлович подошел к сейфу, открыл его и извлек коробку. Сегодня был не совсем обычный день, и дело даже не в конференции. Хотя, не каждый день он представляет мировому медицинскому сообществу свои наработки в репродуктивных технологиях, которые достаточно явно и основательно встряхнули его. Сегодня был в некотором роде юбилей. Ровно пятьдесят лет назад в этот день он впервые самостоятельно сделал кесарево сечение, - рядовую и рутинную на тот момент операцию, но для него это был рубеж, очень важный этап в его становлении, как доктора. Сейчас, когда он достиг всего, что хотел (собственная клиника российского значения и признание всего медицинского мира, все возможные звания и регалии, уважение и любовь коллег, с которыми он все это создавал), для него этот день был ностальгически приятен сам по себе, и отметить его хотелось в одиночестве.
Яков Михайлович открыл коробку и стал выкладывать на стол предметы. Пачка сигарет - "Ява Золотая", не совсем те, что он любил, но сейчас выбирать не приходилось. Зажигалка - старая на сжиженном газе с почти стертым камнем, но вполне подходящая для его редких ритуалов, и к тому же подобные вещи сейчас не производились. Чистая металлическая пепельница - подарок женщины, он с удовольствием поднес пепельницу к свету, чтобы рассмотреть выдавленное в металле изображение. Взятая из какой-то старой книги репродукция - врач протягивает новорожденного ребенка матери. События давно минувших дней.
Профессор, протянув руку, включил регенератор воздуха и под его мерное урчание, поджег сигарету. Сделав первую затяжку, он медленно выдохнул дым в сторону регенератора. В голове появилось легкое головокружение с ощущением пока еще незначительной эйфории - профессор мог бы на молекулярно-клеточном уровне объяснить физиологию тех опасных и вредных процессов, что сейчас происходили в его организме, но зачем, он давно уже не мальчик и позволяет себе нарушать закон очень редко. В последний раз он курил, дай Бог памяти, лет пять назад.
Яков Михайлович снова поднес сигарету к губам, и, сделав очередную затяжку, вернулся к воспоминаниям.
Он родился на стыке тысячелетий в семье врачей: папа - хирург, мама - акушер-гинеколог. В его детстве разговоры родителей на профессиональные темы он слышал чаще, чем сказки, а книжки с картинками ему заменяли анатомические атласы и атласы по оперативной хирургии. В школе ему легко давались естественнонаучные предметы, и выбор, где учиться дальше, даже и не возник - Яша без особого труда поступил в медицинскую академию.
Учился он с удовольствием, искренне не понимая тех студентов, которые предпочитали пойти на трансоданс вместо препарирования трупа на кафедре анатомии. Или тех, кто из компьютерных игр выбирал тупой трехмерный экшн, а не познавательно-обучающую программу по исследованию человеческого тела.
Начиная с третьего курса, Яков устроился работать в клинику - сначала санитаром в операционный блок, затем через год медбратом. Именно тогда перед ним встал выбор, кем ему дальше быть, какое направление в медицине избрать. В хирургию, куда его тянул отец, мечтающий о династии, носящей их фамилию, или в акушерство, о котором в превосходной степени рассказывала мама. Он слушал обоих родителей и не торопился. Свой выбор он сделал на пятом курсе, на цикле по акушерству и гинекологии. Увиденное им рождение ребенка не в трехмерном обучающем варианте, а вживую, по-настоящему, если и не потряс его, то оставил глубокий след в сознании. Первый вдох маленького беспомощного создания, первый крик новорожденной жизни, активное движение к молочной железе, когда ребенка положили на живот матери. Яков Михайлович помнил те свои самые первые впечатления, когда сознание переполнено противоречивыми чувствами от безумной радости до спокойного умиротворения: жизнь продолжается, и я был одним из тех, кто помогал ей в этом. Хотя, конечно же, в тот самый первый раз он всего лишь стоял и смотрел.
Он сделал свой выбор, и в ответ на обиженный вопрос отца сказал, что хирургия всего лишь сохраняет уже существующую жизнь, а в акушерстве он будет, если и не помощник Бога, то уж наверняка где-то очень близко к этому.
Став врачом, Яков Михайлович в первые годы шел утром на работу со счастливым выражением лица, частенько напевая под нос какую-нибудь жизнерадостную мелодию. Все было - и радости, и ошибки, полет мечты и разочарования, счастливые благодарные родители и первая могилка на его собственном "кладбище".
Однако так сложилось, что ему пришлось уйти в гинекологию - его научный руководитель предложил ему заняться темой, от которой он в тот момент времени был очень далек. Долгосрочная обратимая и, главное, стопроцентная контрацепция, которая не наносит вред здоровью женщины. Зачем, для чего, удивился тогда он, но его учитель, умудренный жизненным опытом и думающий о будущем, объяснил. Яков Михайлович и сейчас помнил его слова:
"На Земле уже сейчас восемь миллиардов человек, и, несмотря на все достижения науки, предохранение от нежеланной беременности остается на том же уровне, что и тридцать лет назад - на сто процентов предохраняет только стерилизация. И если сейчас для нашей страны это еще не актуально, то для других стран это наиважнейшая задача - ограничение рождаемости. Если рост населения будет таким же на ближайшие десять лет, уже недалек рубеж в десять миллиардов. И есть еще один фактор, который может повлиять на демографическую ситуацию - уже совсем скоро любой желающий сможет заказать себе клона. Подумай над этим, Яша, поразмышляй, у тебя светлая голова, я уверен, ты что-нибудь придумаешь".
Привыкший все делать основательно, он перерыл всю доступную литературу в бумажном и электронном варианте, проанализировал проблему контрацепции не только с медицинской точки зрения, но и в социально-психологическом аспекте, и пришел к неожиданному для себя выводу: большинство женщин в последнее десятилетие не хотели рожать. Они были готовы заплатить любые деньги, чтобы избежать беременности, но при этом не хотели полностью избавляться от репродуктивной функции, оставляя себе призрачную надежду на то, что когда-нибудь потом они, конечно же, вернутся к этому вопросу и выполнят свой материнский долг. И больше всего его ужаснуло то, что девочки теперь больше не играют в дочки-матери. Молодые девушки больше интересуются вопросами предохранения от беременности, чем стихами о любви и прозой семейной жизни. А женщины детородного возраста с телевизионного экрана спокойно рассуждали о том, что они не намерены терять свое здоровье, вынашивая детей, не намерены терпеть эту адскую родовую боль, уж не говоря о том, что им приходится терять треть своей жизни на эту мороку с деторождением. И словосочетание "материнский инстинкт" звучало из их уст почти, как нецензурное ругательство.
Учитель оказался прав, - мировая тенденция к ограничению рождаемости, даже в тех странах, где многодетные семьи были правилом, а не исключением, набирала обороты. А наука в этом вопросе застряла из-за того, что фармацевтические компании финансировали только те проекты, для которых необходимы были их препараты, а от правительств даже тех государств, где было перенаселение, ждать помощи было бессмысленно - они решали совсем другие задачи.
Яков Михайлович нашел решение. Простое и эффективное. Решение, которое лежало на поверхности - протяни руку и возьми. Временная обтурация устьев маточных труб пробкой-аллотрансплантатом, выращенной в условиях in vitro из клеток хрящевой ткани пациентки. Да, именно вот эта пробка и была самым трудным моментом во всей методике. Нужен был материал, на который у пациентки не возникнет ни воспалительной реакции тканей, ни реакции отторжения. Ему пришлось поэкспериментировать с разными тканями, и он пришел к выводу, что хрящевая ткань лучше всего, и по плотности, и по пластичности, и по способности к росту. А дальше все просто - с помощью гистероскопии в матку вводятся эти аллотрансплантанты, и производится обтурация устьев маточных труб. Все. Сперматозоид с яйцеклеткой никогда не встретятся. Захочет женщина родить - эти пробки таким же образом удаляются, и репродуктивная способность восстанавливается.
На защите его кандидатской диссертации зал аплодировал стоя. Его методика, конечно же, своевременно запатентованная и вскоре во всем мире называемая его именем, принесла ему (и его учителю) и славу, и деньги. Но все это не имело никакого значения, - Яков Михайлович с какой-то странной тоской смотрел на то, что творилось в мире. Женщины на всех континентах, говорящие на разных языках и с разным цветом кожи выстраивались в очередь в клиники, где за умеренную плату наскоро обученные специалисты избавляли их "от этой головной боли". Понадобилось всего десять лет, чтобы для большинства женщин исполнилась их затаенная мечта, и это же время понадобилось, чтобы увидеть первые изменения в человеческом обществе.
Прогнозируемых десяти миллиардов человечество так и не достигло.
Беременная женщина или женщина с коляской на улицах городов стало явлением сначала редким, а вскоре и чрезвычайно редким. И главное, - абсолютно не модным явлением, а в некоторых странах и позорным.
В массовом порядке стали закрываться родильные дома, а затем и детские сады стали перепрофилировать в дома престарелых.
Яков Михайлович, к тому времени доктор медицинских наук, профессор, руководитель многопрофильной клиники, чуть не плакал, когда закрывали акушерское отделение в его больнице. То самое отделение, где он начинал работать. Он только тогда понял, что он своими собственными руками похоронил акушерство, и как науку, и как отрасль медицины.
Наверное, именно тогда он и утратил интерес к своей работе. Ходил в клинику каждое утро, проводил утренние обходы и врачебные конференции, иногда консультировал, но сам уже не ходил в операционную, свалив на Сергея, своего ученика, всю практическую работу. У него появилась масса свободного времени, и он с интересом стал смотреть на мир, в котором живет, и для которого раньше у него не было времени.
Мир изменился, но не настолько, чтобы его невозможно было узнать.
Соединенные Штаты пребывали в нирване своего самодовольства, наивно полагая себя великой державой, но вместе с обесцениванием доллара терялась и их возможность влиять на судьбы людей. Объединенная Европа, которая не смогла переварить вновь принятых в её ряды членов, отрыгивала часть стран, поперхиваясь кровью своих граждан. На востоке Израиль, по-прежнему, вел бесконечную и беспощадную войну с исламскими странами, и в этой битве не было ни победителей, ни побежденных. В Китае и Индии перенаселение достигло того уровня, когда в отдаленных районах каннибализм и инфантицид стали обычным явлением, и мировое сообщество закрывало на это глаза. В России так и не нашли достойную национальную идею, поэтому большая часть населения пребывала или в состоянии опьянения, или в состоянии поиска этой самой идеи. ООН, давно утратившая свои позиции в мире, стала марионеточной организацией с неясными целями и непонятными функциями.
Из-за недостаточного финансирования тормозилось освоение космоса, - каждая из стран Международного Космического консорциума тянула одеяло на себя, пытаясь перевалить финансовое бремя на соседа, а себе оставить славу и почет. На Луне создали базу, отправляя туда, словно полярников, ежегодно очередную партию космонавтов, но необходимость и цели этой базы были не совсем понятны, так же, как и странным было существование орбитальной космической станции. О необходимости освоения дальнего космоса еще только велись дискуссии среди специалистов.
Когда мировая демографическая кривая поползла вниз, а население большинства развитых стран стало стремительно стареть, средства массовой информации и ведущие политики мира, в некотором роде, облегченно вздохнули, - часть мировых проблем, а именно перенаселение и голод, решились сами собой. Некоторые специалисты-социологи пытались привлечь внимание к этой проблеме, говоря о недостатке рабочей силы в будущем и о крахе мировой финансовой системы, когда большая часть населения достигнет пенсионного возраста. Но на них никто не обратил внимания, да и вскоре подоспело решение этой проблемы, - технологии клонирования человеческих особей и генной инженерии достигли того уровня, когда можно было создавать дешевую рабочую силу в промышленных масштабах. Чуть-чуть изменений в геноме будущего клона, - и послушный работник с минимальными требованиями в еде и отдыхе готов. Ничего удивительного, что группа ученых получила Нобелевскую премию.
Яков Михайлович созерцал эти мировые тенденции, иногда вспоминая прочитанные в юности фантастические произведения, которыми одно время увлекался. Была уже середина двадцать первого столетия, а контакт с внеземными цивилизациями еще не состоялся. Уже тогда в юности он размышлял о человеческой наивности: если инопланетяне, то человекоподобные; если инопланетный космический корабль, то в виде тарелки; если контакт с чужими формами жизни, то обязательно смертельная опасность для всего человечества.
Объединения человечества не произошло и в обозримом будущем не предвиделось. Дешевой и доступной энергии так и не нашли, хотя были многообещающие прожекты. Были и победы: справились со СПИДОМ и вирусом птичьего гриппа, компьютерные технологии изменили качество жизни людей в развитых странах несоизмеримо с тем, что было в начале века.
Так бы и пребывал Яков Михайлович в созерцательном состоянии, если бы его ученик Сергей одним прекрасным утром не вошел в его кабинет.
-Яков Михайлович, можно с вами поговорить? - спросил он.
Профессор посмотрел на своего ученика, и, увидев в его глазах странный огонек, кивнул.
-Я посмотрел на последние данные переписи населения, как в нашей стране, так и в некоторых странах Европы.
Сергей, вздохнув, помолчал и, увидев поощрительную улыбку профессора, продолжил:
-Мне не понравилось соотношение количества мужчин и женщин. Десять к одному. И что еще мне не понравилось, - две трети из живущих женщин уже находятся в постменопаузе. А остальная треть, я почти уверен в этом, стерилизованы по вашей методике.
Яков Михайлович снова кивнул. Он знал эту статистику, и сказать, что она ему не нравилась, значит, ничего не сказать. Он уже увидел, что человечество подошло к самому краю пропасти, - еще шажок и последствия необратимы.
-Я все это знаю. Что ты предлагаешь? - спросил Яков Михайлович.
Сергей помялся, словно не знал, как сказать то, с чем он пришел.
-Я подумал, что если женщины не хотят или не могут рожать, значит, это должны сделать мужчины.
Яков Михайлович улыбнулся:
-Я в молодости смотрел одну старую комедию про то, как мужчина выносил и родил ребенка. Там еще играл тот актер, которого мы знаем из фантастических фильмов о Терминаторе. Смешно было.
-Я не смотрел эти фильмы, - сказал Сергей.
-Ты это серьезно про мужскую беременность? - спросил профессор, стерев улыбку с лица.
-Да, - кивнул Сергей, - вполне. Сами подумайте, какие для этого есть препятствия?
-Как какие? У мужчины нет плодовместилища, где он будет вынашивать беременность, - привел Яков Михайлович первый и основной аргумент, хотя его мозг, получив информацию, привычно попытался решить эту проблему. И Сергей еще не начал говорить, а он уже знал, что тот скажет.
-Это всего лишь техническая проблема, которую мы при нынешнем уровне развития микрохирургической техники вполне в состоянии решить. Матку для каждого мужчины можно вырастить из его стволовой клетки, - это элементарно сейчас. Надо продумать, от каких кровеносных сосудов питать плодовместилище, ну, а иннервация будет от спинномозговых нервов. На передней брюшной стенке сделаем складку из кожи, куда выведем шейку матки, чтобы было подобие нормальной анатомической ситуации, да и доступ в матку необходим для будущей оплодотворенной яйцеклетки.
Яков Михайлович смотрел на своего ученика, который говорил так увлеченно, что сразу стало понятно, - он уже давно об этом думает.
-Когда матка приживется, с помощью препаратов создаем соответствующий гормональный фон, подсаживаем оплодотворенную яйцеклетку, и сохраняем беременность положенные девять месяцев. Сперматозоид, естественно, берем у мужчины, а яйцеклетку из Банка яйцеклеток.
-Еще у мужчины иммунитет придется задавить, - сказал Яков Михайлович так, что его ученик понял, - учитель с ним. И после недолгого молчания, когда их мысли, двигающиеся синхронно в одном направлении, дошли до определенной точки, профессор спросил, глядя в глаза своего ученика и зная ответ:
-И еще один пустячок, - кто будет первым?
-Я, - ни секунды не медля, ответил Сергей.
После этого разговора Яков Михайлович словно воскрес. Как когда-то в молодости, он с удовольствием утром вставал и ехал на работу. Первый месяц они с Сергеем продумали всю теоретическую базу, все необходимые препараты и материалы. Решили, каких специалистов привлекут к проекту. Яков Михайлович свои приказом создал в клинике экспериментальную лабораторию репродуктивных технологий, ни кому толком не объяснив её цели и задачи, но это сейчас было совершенно не важно. Когда придет время отчитываться за израсходованные деньги, они уже все сделают.
Сергей собрал в своей лаборатории единомышленников, ибо только так можно было сохранить все в тайне, хотя бы на некоторое время. И они начали.
Первый этап - выращивание матки - прошел гладко. К этому времени уже был накоплен богатый опыт по выращиванию различных органов и тканей, необходимых в аллотрансплантологии, поэтому тут затруднений не возникло.
Второй этап Яков Михайлович делал сам. Многочасовая микрохирургическая операция (потом, в будущем, можно будет делать эту операцию несколькими бригадами хирургов, что значительно упростит и ускорит процесс) по трансплантации матки в брюшную полость Сергея прошла успешно. Через два месяца, когда стало понятно, что атипичный для мужчины орган жив и хорошо кровоснабжается, Сергей стал принимать гормональные препараты.
Через три месяца пришло время для третьего этапа - оплодотворенную в пробирке яйцеклетку подсадили в матку. Увеличили дозы гестагенов и добавили иммунодепрессанты. Еще через месяц, увидев на экране монитора изображение плода, Сергей разрыдался. Яков Михайлович с улыбкой смотрел на своего ученика, понимая, что, по большому счету, если создать определенные условия, то не так уж сильно отличаются организмы мужчины и женщины. Сформировавшаяся в мозгах Сергея доминанта беременности кардинально изменила его психологию, превратив спокойного и логичного человека в эмоционально неустойчивого восторженного беременного. Кстати, даже слово это было сложно произносить, потому что сказать "беременная" было естественно, а "беременный" - неловко. Но они привыкли.
Где-то к пятому месяцу беременности Сергея СМИ что-то пронюхали, - стали появляться первые публикации в желтой прессе, настолько далекие от истины, что вызывали у них только смех. Но журналисты, почуяв жаренное, стали все настойчивее пытаться узнать, что же происходит в лаборатории. И к моменту окончания беременности мировое сообщество уже знало в общих чертах, что они сделали. Впрочем, тогда вся их конспирация уже была не нужна.
И вот он, момент истины. Пришло время четвертого этапа. Яков Михайлович, как в старые добрые времена, зашел в операционную. Операцию кесарева сечения, методику которой большая часть врачей уже успела позабыть, он не мог никому доверить. Подняв голову, он посмотрел на нацеленные окуляры видеотехники, - представители всех мировых медиакорпораций расположились на куполах, с которых обычно студенты следили за ходом операции.
Четвертый этап, по сути, самый простой, но самый эффективный, прошел идеально. Когда Яков Михайлович извлек девочку и поднял окровавленное скользкое от смазки тельце новорожденного ребенка со сморщенным в крике личиком навстречу камерам, он всем своим существом почувствовал, как прильнувшие к мониторам, затаившие дыхание люди во всем мире разом вздрогнули, увидев и услышав новую жизнь. И пусть на мгновение, на какой-то миг, который невозможно зафиксировать в сознании, но он приблизился к своей юношеской мечте, - он, конечно же, не стал Богом, но приблизился к нему настолько, насколько было возможно.
Сигарета, докуренная до самого фильтра, давно погасла. Яков Михайлович вздохнул. Достал из коробки герметичный пакет, в который высыпал мусор. Терпеливо сложил сигареты, зажигалку, пепельницу и пакет с мусором обратно в коробку. Убрал её в сейф. И только после этого посмотрел на часы. Через пятнадцать минут начнется конференция, где в виртуальном пространстве соберутся светила из всех областей мировой науки, - пришло время обобщить результаты его работы за три года, что прошли с того дня, когда был впервые мужчиной рожден ребенок. Конечно, демографическую ситуацию он пока не изменил, потому что, даже, несмотря на то, что в мире мужчин возникла "мода на беременность" и появились первые женщины, которым они восстанавливали проходимость маточных труб, количество рожденных детей было еще незначительным. Но не это было сейчас главным для Якова Михайловича. Он был счастлив тем, что вернул к жизни его любимую науку - акушерство. И только ради этого стоило жить.