Калитка - ага, она самая, которая ведёт прямо в лабораторию. Своей дверкой она открывает вход на ровную бетонную дорожку, что упирается точно по прямой линии в непосредственный вход в нашу обитель, а проще - в мастерскую. С одной стороны дорожки - стена дома с окнами, с другой - соседский забор высотой в полтора метра с вмурованными вверх его кромки битыми стёклами. Дверка калитки сделана из сваренных железных листов и стальных уголков по краям. Но не очень тяжёлая. Недосуг нам её капитально отремонить. Ржаветь начала, потихоньку. Когда открывается - грохот стоит такой, что никакой сигнализации не надо. Эвкалипт - это он во всём грохоте виноват. Его ещё турки наверно посадили, когда свою комендатуру строили. Теперь этот дом действующая историческая ценность, а мы - маленькая, но достойная пристройка к музейному экспонату, спрятанному в тени пяти исполинских эвкалиптов. Весь Дом государство отдало под проживание своему ветерану Авраму. Испанскому еврею, прибывшему сюда в сороковых годах прошлого века и чем-то государству угодившему. Он и его сын Ави сдаёт нам большую одноэтажную пристройку к дому. А в зиндане бывшей комендатуры хозяйничают кошки, и мы храним свои кабели, тяжёлый инструмент - сварку, и кучу объемного, но не каждый день нужного хлама.
Шкребёт - именно шкребёт и скрежещет, при открытии, наша воротинка по бетону так громко и душепронзительно, что мы поставили....- видеокамеру. Сами-то - приподнимаем слегонца калиточку вверх, когда заходим, материм эвкалипт, за то, что он бетон корнями вспучивает, шутя и шелестя ветками, и проходим беззвучно.
Другое дело гости. А гости бывают разные. Иногда надо успеть сделать серьёзное выражение инструментов и принадлежностей на рабочем столе и убрать непотребную картинку с экрана монитора и даже иногда спрятать сало, или масло от колбасы удалить, дабы не осквернять и не возбуждать национальных особенностей и предрассудков. Грохот открываемой калитки вносит в нашу жизнь элемент неожиданности и требует быстрых и отъявленных решений. Пока гость идёт свои двадцать шагов по бетонному жёлобу, укрытому сверху нашим австралийским деревом с одной стороны и соседским апельсиновым выростом и виноградными лозами с другой. Пока он идёт мы его изучаем на экране цветного телевизора от Сони, принимаем решение и готовим встречу. Хотя бы морально. Ему ж ещё и закрыть надо калиточку, если он воспитанный и культурный.
Но культура и время понятия если не самоисключающиеся, то, во всяком случае, постоянно дерущиеся у нашей калитки за величие гостя.
Правда, в основном забегают соседи. Они резко врываются, не закрывая вход на сигнализацию, и быстро пересекают двадцатишаговую зону.
Калитка же реагирует по-своему на каждого, и ей всё равно кто, ей главное какой человек идёт через неё. Тот же лакмус, только железный. И в один из дней достал-таки корнями эвкалипт, через бетон, стальную раму калитки и приподнял её за ночь на то самое чуть-чуть, что накапливалось в течение года и зимой, вместе с дождями выдало толчок для постепенного роста корней могучего дерева.
Утром, верхний навес калитки лишь полмиллиметром касался верхнего штыря, на который был навешен. Кто же первый? Дерево шумело под холодным, это значит +14,зимним ветром в ожидании первооткрывателя. По небу бродили тучки. Изредка порывами брызгал пугая дождь.
Первым пришёл Сашка-заводила. Как всегда - в одной руке, возле уха, трубка мобилы, ищущий очередного решения взгляд на лице. Он только что вышел из тёплого нутра машины и хотел быстрее спрятаться от утренней свежести в уюте мастерской с горячей чашкой чая. Его Целеустремлённая походка упёрла взгляд в ржаво - белую плоскость калитки. Свободная рука Сашки толканула светлый барьер двери. Дверь покачнулась, и, прогнувшись внизу, на нижнем навесе, как канатоходец, ищущий равновесия - с хохочущим, грохотным скрежетом, - косо завалилась к забору. Замерла, устраиваясь и позванивая краем железа на ветру о вертикаль забора.
- Ну, надо же - даже калитка замёрзла,- сказал Сашка невидимому собеседнику, оценивая повреждения. Вспышка живой мысли озарила лицо комбинатора, и он шустро обернулся. Улица пока, относительно будущего обеда, практически пустовала. Ветрюга загнал всех за неподвластные ветру стены рабочих построек. Сашка зашёл внутрь и спокойно водрузил калитку на место. Затем, не мешкая добрался до двери в мастерскую и включил телевизор, настроенный на показ дорожки и калитки. Поставил чайник, и, поглядывая на экран телевизора, занялся проверкой микросхем.
Только он вошёл во вкус работы, как сработала "железная сигнализация". Сначала Сашка вздрогнул от неожиданного грохота и крика, а далее, наблюдая по телевизору как живое кино, что происходит на улице, затрясся от смеха, выпустив из рук паяльник, от чего подпрыгнул, спасая кожу и одежду - горячий же, и залился новым приступом, едва попав паяльником в специальную подставку.
На улице Здоровенный, толстый Ави, почти двухметрового роста, сын хозяина бывшей турецкой комендатуры, с лицом попавшего в пивную засаду трезвенника, стоял над упавшей во второй раз за утро калиткой с зажатой в ручище, возле уха, телефонной трубкой.
Затем он быстро выглянул на улицу, мотнул головой влево и вправо, резко развернулся, легко поднял металлический прямоугольник и тихонько, и нежно вернул его в предшествующее состояние мышеловки. После, он воровато оглянулся медведеобразными поворотами фигуры и поспешил в мастерскую. Алекс просто угорал, узнавая в движениях не только тела Ави, а главное в изменении хода ейных мыслей себя на пятнадцать минут раньше.
Ругались целых пять минут. Ави доказывал Алексу своё понимание происходящего, и кто должен чинить калитку.
- Алекс-Калитка еле держится, по-моему, её уже кто-то сломал, надо немедленно починить, так как упасть может скоро совсем, если кто-нибудь войдёт и неаккуратно её откроет. Я-то, ещё и не заходил, обошёл калитку и забор с другой стороны, но если кто-то из вас с Михаэлем будет неосторожен можно же увечье получить..., - на правах хозяина изображал заботу о нас Ави. Сашка не выдержал. До этого он ещё кое-как отбрасывал лапшу, что вешал на уши Ави и снисходительно терпел соседскую ложь во спасение и припахивание, но вечное человеческое желание халявы и ему не было чуждо.
- Да это ты её только что сорвал! - почти в священном гневе, изображал возмущение Алекс, - Ты что, думаешь? Что я не видел, как ты её назад вешал, - наступал на Ави Алекс, по полной программе желавший подключить его к ремонту калитки.
- Вон на телевизоре всё видно было, как ты её сломал, как назад лепил и как решил на меня всё это свалить, - Алекс показал на телевизор. Ави узрел телек, расплылся в улыбке, сдаваясь, и моментально поменял позицию.
- Слышь, Алекс! Давай Ромке позвоним, пусть зайдёт, он ещё не знает, тоже поможет, - постановил, хитро щурясь, вожделенно ухмыляясь Толстый, и, от предвкушения, затряс телефоном и подпрыгнул.
- Стоять! - отреагировал Алекс,- токо не прыгай - в Яяаапонию попадёшь, там одни самураи и евреев почти нет.
- Так ведь и арабов нет - оптимистично подзадорил Ави,- давай, звони Ромке.
Но прежде, чем Алекс нашёл Ромкин номер, оглушительный мат на иврите, русском и арабском потряс эвкалипт и слился с грохотом падающей калитки. Ави даже присел, широко раскрыв глаза, и вглядываясь в телевизор. Хуссам, одетый в рабочую, промасленную одежду с множеством карманов, но в куртке по причине зимних холодов, вцепился, отброшенный рикошетом калитки в канализационную трубу у стены дома одной рукой восстанавливая равновесия и приходя в себя после инцидента. А другой рукой наш араб ловил кувыркающийся в воздухе мобильный телефон, провожая его к земле широко раскрытыми от неожиданного ускорения глазами.
- О, вот тебе и арабы,- сказал Алекс, валясь на крутящийся стул-кресло и на секунду раньше, чем произошло, соображая, что сейчас будет делать Хуссам.
- Тихо, Алекс, - замер как лев в засаде Ави, - щас он её назад присобачит, и мы её в восемь рук за пять секунд отремонтируем, - посчитал он сразу всех и не прибывшего ещё Ромку тоже, справедливо решив, что вчетвером и быстрее и меньше работать надо.
Хуссам - таки изловил мобильник и подтвердил незыблемость ислама и величие Аллаха, а также то, что все люди, а особенно евреи и арабы - братья, а остальные религии родственники, причём очень близкие, судя по тому с какой осторожностью он выглянул за калитку. А затем также аккуратно как Алекс, а потом Ави восстановил её статус-кво на петлях. Довольный собой он бодро прошаркал двацать шагов к нашей второй железной двери. А вот тут Хуссам показал себя опытным воином и почти Оцеолой с Чингачгуком. Прежде, чем грубо попытаться открыть вторую железную дверь на его пути, как всегда он это делал, врываясь со своей проблемой, он в неё вдруг ... вежливо постучал! ТУК! Тук! Тук! На лице Хуссама во время всего этого действа отразился тот же водопад эмоций, что и у Ави с Алексом. Что обоих безмерно потешило и рассмешило.
Быстросоображающий Алекс, аж захлебнулся, хрюкая в кресле от осторожной требовательности стука в дверь. Большой Ави выпучил глаза, переваривая ситуацию. Хуссам ждал за дверью в холоде, но разгорячённый происшедшим.
- Алекс! Это я - Хуссам! Тебе там кто-то калитку сломал! Открывай!- заорал родственник и брат всех евреев, отделённый от наблюдателей и комбинаторов тонким металлом.
- Заходи, там открыто, - басом прогудел сумевший подавить, на чуть-чуть смех, Ави. Алекс - угорал, удобно разложившись в кресле, не в силах что-то промолвить. Хуссам дверь не открывал, он её очень осторожно дёрнул. Дверь не поддалась, но возмущённо загудела, напоминая ему происшедшее у калитки, своим дребезжанием. Ави, с широченной улыбкой и удовольствием, распахнул дверь арабу, гогоча и сотрясаясь.
- Алекс! Тебе кто-то калитку поломал! - с порога заорал Хуссам, почти вбегая в открытую дверь и огибая не малую фигуру Ави. Обновил новость. Хуссаму продемонстрировали телевизор. Потом запись того как он летел от калитки к канализационной трубе. Хуссам засверкал улыбкой.
- А давайте моему брату Моату позвоним, пусть придёт, - предложил он, - всё равно сегодня до обеда заказов нет. Только Алекс,- ты запиши, как он калитку ломать будет, - нашёл себе помощника для ремонта нашей калитки Хуссам.
В этот момент Мишка, сонный, после ночного просмотра скачанных в интернете фильмов. Вышел из машины перед падающей, как в Пизе, но калиткой, взял в обе руки по лэптопу-ноутбуку и навалился плечом на бело-ржавый металл входа. Открыть хотел.
"Блин, развалится скоро, надо бы приварить", - успел только подумать он, уже падая.
Комбинаторы обернулись на шум к телевизору, как раз в тот момент, когда Мишка, держа на вытянутых руках два лэптопа, кубарем слетал всё к той же канализационной трубе, где ловил свой мобильник перед этим Хуссам. Далее Мишка отошёл от традиций предыдущих открывателей. Сначала он аккуратно поставил возле стены дома два спасённых им в падении компьютера. После, осторожно поднял и привесил на место калитку. Затем, с той же сонливой основательностью прихватил лэптопы и пошёл, не спеша пошёл по дорожке.
- Вот соня - знает, что камера включена! Он же её и подключал!- сказал Алекс, давясь и закрывая лицо руками в изнеможении.
Довольный Мишка торжественно внёс спасённые им от сил гравитации ноуты-лэптопы и остановился, не зная, что и сказать. Коренной израильтянин испанского происхождения Ави, араб Хуссам и бухарский еврей Сашка ржали над повтором момента его героического сопротивления земному притяжению.
- Саня, нам там кто-то калитку поломал,- начал Мишка и замолчал подхохатывая и поддаваясь всеобщему веселью.
- Вот бы тут так всегда было - я б каждый день перед едой бы падал бесплатно,- сказал русский украинец с двойным израильским гражданством и пошёл в зиндан доставать сварку для ремонта последствий утренних происшествий. А Сашка, с Ави и Хуссамом, уже споро и со знанием дела готовили снятую с петель калитку к ремонту, разложив её на скамейке и зачищая болгаркой места будущих сварочных соединений.
Над головами мастеров шумел эвкалипт. Он таки не зря вспучивал корнями бетон под оградой.
P.S. Я это к чему, вроде и не по теме. Однако.
Так нашим градам и катюшам по барабану национальность попавшего под разрыв реципиента. Вот они там так и стоят под стенами и смотрят в небо и евреи и арабы и русские с украинцами, молдоване, грузины, армяне, таджики,белорусы и тд. а в воздухе воет сирена воздушной тревоги и у тебя пятнадцать секунд подлётного времени, чтоб добежать до бомбоубежища. Только вот незадача - на улице мастеров нет бомбоубежищ... А работать надо каждый день, семью кормить надо, за жильё платить,ссуду - без скидки на боевые действия.
А детишки арабов живущих в Яффо, как правило с отцами на работе, ведь когда война, то школы не работают. Вот Хуссам и стоял с сыном напротив через дорогу под стеночкой, собой закрывал. Ави прятал неходячего деда Аврама в подвале бывшей турецкой комендатуры, слава богу - легко мог поднять сухонькое тело старика на руки. Молдаванка Лена мчалась вниз в домашних тапочках, халате и причёске, и тащила одеяла - в бывшем зиндане в ноябре не жарко. Сашка настраивал электронику в аэропорту и переживал за внуков в Холоне - над ним самый прямой воздушный коридор из Газы на приморский мегаполис. Ромка бегал туда-сюда с семьей по лестнице - у него двое малых детишек, жена и родители. Сосед Давид лежал под бетонным парапетом в своём саду за забором и махал Мишке рукой, чтоб тот не выёживался, а падал на землю под основание бетонной стенки у эвкалипта, а не занимался разглядыванием окружающей обстановки. Шестидесятилетний Эдик Муллер из Гомеля бережно принёс в подвал гитару. Эдик бард. Война для него звучит особенными криками. А народ отвлечь от ожидания неизвестности хорошей мелодией - первое дело: "Шаланды ж полные кефали в Одессу Костя приводил И все биндюжники вставали..."
Усовершенствованный град сбили над больницей в километре от улицы мастеров. Взрыв основательно встряхнул окружающее пространство в радиусе километра вокруг себя. Осколки ракеты и противоснаряда чудом перелетели через кампус лечебного корпуса больницы и упали на автомобиль одиноко стоящий на шоссе. Машина, пробитая горячим металлом, сгорела дотла. Водитель автомобиля, исполняя инструкцию о том как вести себя под обстрелом, лежал у ограждения и благодарил бога за то что не поленился и исполнил требования руководства тыла. А Российский МИД выразил протест вызванный мобилизацией резервистов Армии Обороны Израиля и подготовкой наземной операции по уничтожению хамасовских ракетчиков в секторе Газа. А в Яффо и Тель Авиве, после тревоги и подрыва час не работали мобильные телефоны. Все линии были перегружены звонками, люди беспокоились о близких, звонили друг другу, чтобы знать точно - всё в порядке - жертв и разрушений нет. Следующая сирена не заставила себя долго ждать.