Эти ночи тихие. Слишком тихие. И луна уж очень высоко над многоэтажками и покосившимися частными домами, пусть и невидно ее за плотными тучами. Свет одинокого фонаря разрезает темень. Насыщенный желтый свет. Фонарь старый, висит на деревянном столбе. Посещает необъяснимое чувство, что фонарь этот шатается, хотя ни единого движения не заметно. Стоишь под ним как на пустыре. И ландшафт постепенно меняется. Многоэтажки превращаются в лунные кратеры. Окна частных домов смотрят разбитыми стеклами. Сами дома разваливаются, будто местность эту давно и окончательно покинули все обитатели разом. И ты единственный, кто выжил. Или ты на другой планете, население которой или было уничтожено, или оставило ее. Атмосферы здесь нет, и запас кислорода в скафандре скоро иссякнет.
Нечто подобное возникает и летними днями. Днями, когда высоко солнце. Лучи его играют на бутылочных осколках совершенно иначе, чем в обычное время. И небо окрашено не в голубые тона. То в салатовые, то в фиолетовые. Поток машин поднимает пыль. Сухую. Жесткую. Всего слишком много, слишком много торопливости, но не слышно ни звука. Будто они разбиваются о невидимую стену или, только поднявшись по горлу, скатываются обратно. И ты уже не на Земле. Где угодно. В каком угодно ином измерении. На вдохе в ином.
На выдохе снова здесь.