|
|
||
История химкомбината, который неожиданно возглавил начальник военизированной охраны | ||
Химкомбинат на городской окраине не был лакированным красавцем из выпуска кинохроники. Строили его зэки во времена наркома Ежова, когда красивая картинка не требовалась. Требовалась продукция. Тоскливая серая ограда, кособокие проходные, ржавые колонны и конструкции, торчавшие из-за ограды. Но работало, давало народному хозяйству химикаты по номенклатуре, а народу, понаехавшему из не менее тоскливых деревенек, зарплату, когда это полагалось - рабочие карточки, общежитие, а со временем и квартирки в "хрущобах". Даже во время "табачного кризиса", когда в магазинах не было никакого табака, в цехах давали рабочим по списку "Север", а ударникам труда так даже и по пять пачек "Беломора".
Комбинат помнил всё: красные лозунги и "черные доски" пятилеток, военный двенадцатичасовой рабочий день и семидневную неделю, приезд в город Никиты Сергеевича, после которого муку стали продавать по ЖЭКам к празднику, "щекинский эксперимент" с нудными лекциями по экономике, ежегодный рост зарплаты на пять рублей при Леониде Ильиче, всесоюзные Ленинские субботники с коллективной бухалкой после полудня. Наконец, сюда пришла Перестройка. Сразу отменили Единый Политдень, чем порадовали всех ИТР, долго рассказывали про четвертую модель хозрасчета, а под конец устроили общекомбинатское веселье с демократическими выборами гендиректора. Выбрали в конце концов того из замов Генерального, у кого наилучшим образом был подвешен язык, но прочувствовать пользу от выборов не успели. Рубль превратился в фикцию, повысившаяся зарплата теперь позволяла заплатить за автобус до работы и купить хлеб с макаронами. Народ налег на "фазенды" с собственными картошкой и луком, тем более, что и цены на комбинатскую продукцию упали донельзя. А из бюджета теперь ничего не давали - говорили, что там пусто и только бегают мыши.
Демократический гендиректор с горя начал пить прямо в кабинете, цеха совсем стали хиреть, ограда кое-где поломалась, что позволяло наиболее смышленым нести краску, доски и металлический профиль прямо до трамвая. Во время одного из приступов генерального осенило и он назначил исполняющим обязанности начальника заводской военизированной охраны, а сам ушел в глубокий запой с переходом на пенсию. Оказалось, что положение о выборах никто не отменял, а И.О. разослал по цехам бойких и не занятых делом ребят из заводоуправления с агитацией. Действительно, трудящимся уже сильно надоел бардак на заводе и дневной грабеж через поломанную ограду. Все-таки, вникать в рыночные цены на химикаты мало кто может и захочет - а все видели, что жить стало много хуже. Главным противником у вохровца был бывший замсекретаря паркома, у которого, как все знали, не хватило ума, чтобы пойти в бизнес, как это сделал сам секретарь. Но у него шансов было мало - никто не надеялся, что дело выправится от восстановления Единого Политдня, которое предлагал парткомовец, как главное лекарство. Начальника ВОХРа избрали Генеральным директором с заметным преимуществом. Странноватая, конечно, фигура для руководства довольно сложным химическим предприятием - но вот уж Бог послал.Не только комбинатских, но и весь город сильно заинтересовало: Who is new director? Припомнили, что в юные годы он был подающим надежды спортсменом в секции цыганской борьбы. Достиг однажды второго места на подростковом областном чемпионате, получил первый юниорский разряд и стал чемпионом района. Понимающие люди говорили, что он мог бы со временем дорасти и до первых мест по области. Если бы его тренера не посадили за вооруженный грабеж - может быть, так и было бы. Но ... Потом он работал в милиции. Дорос до лейтенанта и в этом звании был уволен. По сокращению штатов, но злые языки говорили - за туповатость и неумелость, которые были много выше нормы даже для городской ментовки. Вот тогда его и пристроил в заводскую охрану случайный знакомый - жуликоватый зам по снабжению.
Но теперь, на высоком посту, он не бездельничал. Ограда была восстановлена и по колючей проволоке был пущен ток. Злые, опять таки, языки, намекали, что занимавшийся этим кооператив состоял из старых дружков нового генерального по секции. Но злые языки быстро стали умолкать.
Во-первых, цены на комбинатскую продукцию снова выросли. Будто бы, "Дюпон де Немур" стала покупать ее, как сырье для своей новой пластмассы. Но в сознании заводчан это твердо связалось с ремонтом ограды и новым генеральным. Авторитет его рос день ото дня. Трудящиеся-то стали получать в получку побольше, чем в самые уж плохие годы. А к этому он повел достаточно бойкую кадровую политику. Главного инженера и всех начальников цехов поактивнее убрал и заменил преданными старшими стрелками ВОХР. Заводское радио и заводская газета разъясняли публике, что убранные начальники жили много лучше остальных заводчан и в голодные годы нагло жрали бутерброды с колбасой. В промежутках радио передавало сверхлегкую музыку и очень утешало этим людей в цехах.
Цены на продукцию продолжали расти. Зарплату еще немного повысили, а на образовавшиеся на счету деньги затеяли покраску ограды и провели Открытый Чемпионат по цыганской борьбе. Народ радовался зрелищу и щегольскому яркоокрашенному забору. Правда, раздавались и недовольные голоса, говорившие о том, что химическое оборудование требует ремонта, а то насосы и реактора уже вот-вот выйдут из строя. Что насосы на заводе времен Серго Орджоникидзе, а реактора привезены из Силезии по репарациям 45-го года. Но к недовольным стрелки ВОХР успешно применяли приемы цыганской борьбы и они быстро замолкали. Эта тема - о сработавшемся оборудовании стала считаться запрещенной. Было объявлено, что говорунов на эту тему оплачивают комбинатские конкуренты.
Ну, нынешнее руководство можно понять, конечно. Что и как делается в цехах, в этих самых колоннах, насосах, реакторах они не очень понимали. Ни за школьной партой, ни в секции, ни в школе милиции об этом не рассказывали. Начнешь чинить - а почему надо заменять этот насос, а не тот? Спрашивать у специалистов? Но, во-первых, и, честно сказать, их поразогнали, ушли на другие заводы, остались те, кто посерее, можно ли еще им доверять? А во-вторых, если это они будут решать, что и как делать - так что, они умнее нас, что ли? А мы тогда зачем? Пусть уж дело идет, как идет, со дня на день. Все же больших аварий пока нет, Бог милует. Да вот, кстати, надо позвать отца Феогнозия, пусть отслужит молебен для предупреждения поломок.
Не рекомендовалось также упоминать о том, что в городской пойме, на землях, давным-давно отведенных химкомбинату под расширение, один за другим вырастают щегольские теремки-особнячки старших стрелков заводского ВОХРа и старых коллег генерального по секции цыганской борьбы.
Да мало ли что не рекомендовалось упоминать! Большинству трудящихся, сказать по правде, это было "до фени", как теперь модно говорить с легкой руки генерального. Он нынче выступал по заводскому радио регулярно, да еще и занимал своим лицом экран по по проведенному и оплачиваемому заводом кабельному телевидению. Язык у него был доходчивый, полный идиоматических выражений, которые он усвоил от своего любимого тренера. Многим нравилось. Видно было, что человек свой, слово "отнюдь" не использует, а использует простые слова, которые все помнят по двору с домино и с разлитием четверти по эмалированным кружкам. Знаком симпатии служит уже то хотя бы, что его нередко называют "хозяином".
Чтобы народ не скучал, заводское радио и телевидение широко вели войну с соседним мясоколбасным заводиком за полосу земли под особнячки. И с "Дюпон де Немур", который, по мнению заводчан, только и жил, что переработкой ихних химикатов, а уважения не выказывал, во всяком случае, открыто о нем не говорил, что и было наглой клеветой на Наш Химкомбинат. Злые языки, какие еще оставались, говорили, правда, что в Вилмингтоне, Делавер о существовании нашего завода если и знают, то вспоминают очень редко, что таких поставщиков навалом. Что наше заводское радио там не слушают и об этой войне и не знают.
Чтобы клеветникам не верили, вохровцы устраивали время от времени погоню по комбинату за дюпоновскими шпионами и диверсантами. Их деятельность всегда удавалось предотвратить, хотя, к сожалению, поймать никогда не получалось. Но погони были эффектными, с выстрелами, с виражами мотоциклов. Как бы только внушить им, что выстрел в химическом цеху может в любой момент кончиться взрывом? Не слушают, не верят, им же это знать неоткуда, а они за последнее время, кажется, твердо решили, что все знают лучше всех и что их послал нашему комбинату Бог. А не тот предыдущий гендиректор по пьянке.
Впрочем, на заводе уже мало оставалось людей, помнящих, что значат "пределы взрываемости" и "омедненный инструмент". Теперь больше в ходу слова "сплотить ряды" и "дюпоновские печеньки".
Что же будет с нашим комбинатом? Какой ни есть - а жалко будет, коли взорвется. И люди же в цехах погибнут. Вохровцев, в общем, почти и не жалко, а операторы, слесаря, инженеры, лаборантки? Которые только тем и виноваты, что хлопали на чемпионате по цыганской борьбе да привычно голосовали за ставшего привычным вохровца на гендиректорском посту.
|