НАША ЗЕЛЕНАЯ "ОКА"

В 1995-м году мой сын стал собираться в Америку. Заняло это меньше времени, чем у Колумба, но год он таким образом провел. Работал он тогда в недавно созданной фирме, которая кормилась
содействием инокомпаниям при поставке оборудования и целых установок для российских нефтеперерабатывающих заводов. Западное оборудование соответствовало, конечно, западным же стандартам, надо было его привязывать к советским, а теперь российским ГОСТам и нормам. Под это дело собралось несколько старых инженеров, а во главе у них был бывший главный инженер главка. Ну, а мой Саша был при них поначалу как "молодые ноги", а потом потихоньку привел в рабочее состояние все их персональные компьютеры. Все же у него и мозги были достаточно молодые.

Но в связи с будущим отъездом у них высветилась новая проблема - ни он, ни его жена Лиза автомашину водить не умели. А мы уже хорошо знали, что в России машину водит тот, кто умеет. А в Америке - тот, кому это нужно. А нужно всем. В общем, продал я мои акции компании "Черногорнефть", где работал до 94-го года, получилось три тысячи зеленых. Ну, и дал их, чтобы сын купил себе "Оку". Помните такой маленький автомобильчик, в который не сумел влезть Ельцин, хоть и старался? Двигатель там двухцилиндровый, пол-жигулевского, две двери, очень тесно, но колес четыре и двигаться по дороге, в принципе, может. Записались они оба, сын и жена на автокурсы, через какое-то время сдали на права и начали ездить.

Ну, во-первых, Саша от Строгино ехал на работу на улицу Гиляровского, размещалась-то его контора на пятом этаже того здания, где до 1992-го находилось Министерство Нефтепереработки. К слову, от нашего дома из Безбожного, впрочем, к тому времени, опять, как до индустриализации-коллективизации Протопоповского переулка, туда пешком идти семь минут через Проспект Мира. Или можно ехать две остановки на трамвае. Жена так и делала. Звонить и надоедать сыну она не хотела, а вот доезжала, видела по дороге его зеленую машинку и со спокойной душой возвращалась домой. Во-вторых, если в течение дня куда-то надо съездить, к примеру, во ВНИПИНефть, он за баранку и вперед. Когда и своего шефа подвозил, моего старого знакомого Толю Груздева. По первому разу тот, скажем правду, долго благодарил сына, говорил, что тот ему как второй отец. Поскольку довез живым туда и обратно, чего, как сказал Груздев, он почти и не ожидал.

Ну, и достаточно важными были поездки на дачу и обратно. Дачу Лизины родители купили в Завидово. Если ехать от Ленинградского вокзала, то больше двух часов. А ведь надо еще и добираться из Строгино до Комсомольской площади. Если с грузом, то удовольствие небольшое. Так что потихоньку мой сынок вождение освоил, хотя и не без попутных неприятностей. Потом выучилась водить Лиза. А потом за баранку взялась и сватья. Внук Сережа очень гордился машинкой и рассказывал мне, что вот они купили зелененькую "Оку" и теперь этот цвет входит в моду.

Стала и меня моя Лина подзуживать, чтобы нам с ней пойти на водительские курсы, тоже получить права. Но я поддавался плохо. Правду сказать, у нас с ней в жизни много было поводов для того, чтобы освоить это дело. Я в армии много раз выслушивал предложения нашего начальника пожарной команды, который был еще и председателем районной комиссии по приему экзаменов, что он меня научит водить, а теорию мне, как человеку при техническом дипломе, сдавать и не надо. Но вот не было желания. Куда мне надо я летал или ездил по жэдэ, либо катился на нашем ВАЗике с шофером Левой. В Уфе и потом в Москве неплохо работал коммунальный транспорт, в Подмосковье с байдаркой нас вез институтский автобус. В Сибири у меня всегда была казенная машина, сначала ГАЗ-51, потом фургон ГАЗ-66, в котором я оборудовал себе передвижную гидравлическую лабораторию. Если за грибами, так возили служебным автобусом. Либо было, что и летал вертолетом. У жены, одно время работавшей инженером по технике безопасности в автопредприятии, тоже все время ее начальник предлагал ей "сделать права", но после ежедневного чтения всей рабочей информации об авариях по Нижневартовскому району ее не тянуло. Нам ведь и купить машину - "Москвич", "Жигули" или "Ладу" предлагали время от времени и без всяких очередей, но не хотелось, и всё! Когда был в Москве в начале 90-х представителем сибирской нефтекомпании, то у нас была малиновая "Вольво" с водителем. Но я и ее почти не эксплуатировал, держал на случай приезда шефа из Нижневартовска. Мы с моей помощницей проверяли - я везде добирался на метро много быстрее, чем она на этой машине. Ну, а понты меня совсем не интересовали.

Среди моих знакомых были такие, кто за рулем с детства и другой жизни себе не представляет. Было и немало таких, кто приобрел себе "Жигуль" в ходе повышения своего дохода и вообще некоторого общего обуржуазивания страны при Лёке. Но меня все это никак не касалось, свои северные заработки мы успешно тратили в отпусках и т.п.. Так что и знаменитая заморозка вкладов с постепенным превращением их в мираж нас совсем не затронула, в отличие, например, от родителей жены.

Но страна и город менялись. Приходилось меняться и нам. Ну, записались, добросовестно прослушали лекции по правилам движения. Я для жены, чтобы ей тренироваться нажимать на педали газа, сцепления и тормоза соорудил конструкцию из двух старых тапков, трех планочек и кухонной табуретки, и она часами тренировалась. Сдать вождение сразу она все же не сумела, пришлось, скажем честно, "давать менту на лапу". А я на такое не согласился, довольно долго выпендривался, что, мол, "хочу сдавать честно".

Тем временем наш Санечка, Лиза и их детки собрались улетать на чужой континент начинать жизнь по новой. Внук Сережа уже начал учиться в школе, но где-то в октябре приболел, был в это время у нас и моя жена до сих пор не может забыть, как к нему домой пришел детский врач, молодой парень из нашей соседней детской поликлиники. Вот, видите ли, здесь, в Западном полушарии медицина, конечно, как правило получше российской. Можно твердо надеяться на то, что доктор будет взаправду лечить, а не только заполнять какие-то свои формы, уткнувшись в бумаги и не глядя на ребенка. Да и вообще на то, что он действительно учился медицине, а не только занимался в ВУЗе комсомольской работой или спортом, с трудом переползая с курса на курс. Но вот на дом врачи не ходят, больное дитя надо грузить в машину и везти к ним в офис.

А тут пришел, посмотрел, выписал лекарство и сказал ребенку, что тому нельзя неделю ходить в школу. Моя Лина до сих пор вспоминает красивые крупные слезы на ресницах внука. Да и врач был сильно удивлен, говорил, что в первый раз видит такое горе у дитя от невозможности ходить в свой первый класс. Помню, что мы с ним вечерами оба с большим удовольствием смотрели сериал под названием "Дом", где фигурировали отставной партработник Фамусов, его жена Марья Алексевна в исполнении Селезневой, новая русская Ольга Штольц, Две Сестры с их причитанием "В Париж, в Париж ...", сантехник Челкаш со знакомым лицом Игоря Кваши, валютная проститутка Сонечка Мармеладова, профлидер из новых Павел Власов, управдом Рахметов, спавший с мешком где-то стибренных гвоздей под кроватью, и прочие. Но прошла еще пара месяцев и 2 января 1996-го сын с семейством улетели. Сережа плакал и в Шереметьево, а за компанию с ним разрыдалась и двухлетняя Женя, вряд ли понимающая причину своего плача. Ну, и бабуля за компанию, конечно. Она, сколько помню провожала их до погранконтроля, непонятным образом просочившись через таможенников.

Достаточно скоро бабушка заявила, что ей надо срочно увидеть внуков. У меня был в ту пору приятель-американец Аллен, он ей организовал бизнес-приглашение. Жена все вспоминала, что он чуть ли не единственная в свой день получила многократную бизнес-визу практически без вопросов, так что заучивание технических терминов по теме поездки, на которое ушло недели две, пропало впустую. Ну, съездила, сняла на видеокамеру сколько-то метров с чуть подросшими внуками. И стала готовиться к новой поездке.

Вышеупомянутая "Ока" осталась у нас на руках, стояла около дома, благо в ту пору Москва еще не была заполонена автомобилями. Я тем временем еще и позанимался вождением с частным тренером, стало чуть лучше, но все равно за баранкой меня охватывал ужас, который был заметен без оптических приборов. Наконец, моя решительная мадам взяла власть в свои руки, даже, кажется, чуть ли не сама дала экзаменатору на лапу. На этот раз я, конечно, "сдал". Права получил, но водить все одно не умел. Да и у нее с этим были большие проблемы.

Как-то за нашим домом она не сумела вывернуть руль и наехала на бак для мусора. Саша это прокомментировал из Штатов так, что "маме мусорный бак дорогу пересек, было столкновение". Ну, и я был не лучше. Она до сих пор не может забыть, что когда я первый раз сел за руль и попробовал поехать, там же, за нашим домом, то лицо у меня было абсолютно белое, покрытое каплями пота и в глазах был такой ужас, как будто меня посадили за рычаг истребителя.

Стали мы потихоньку вдвоем выезжать в Сокольники и там на практически пустых улицах и просеках тренироваться. Ну, чуть лучше. Хотя был и эпизод, в который мне было трудно поверить, хоть я в нем и участвовал. Это мы уже возвращались из Сокольников в сторону Рижского вокзала. За рулем была жена. Вдруг ей что-то помстилось впереди за квартал и она резко свернула влево, там на горку вверх и остановилась только у ограды из прутьев наверху горки. Да еще и так получилось, что передние приводные колеса "Оки" с разгону въехали на это ограждение и застряли в его просветах так, что низ колеса висит сантиметрах в пятидесяти от земли. С ума сойти! Я говорю: "Что ж ты, дорогая, на забор-то въехала?". А она в ответ только что не плачет.

Ну, надо что-то делать. Посмотрел я вокруг, увидел двухдюймовую водопроводную трубу сразу за этим забором и пару граждан, также ошалевше глядящих на машинку, въехавшую в это заграждение. Попросил я их помочь, сам использовал двухметровый кусок трубы как рычаг и еле-еле с надрывом спустили "Оку" с забора. А дальше уже я сел за руль и как смог съехал с горки назад на дорогу. Жена вести не могла, ее трясло.

В общем, так мы поездили с месяц, наибольшим у нас подвигом была поездка к приятелям на плов через всю Москву в Бирюлево. Еще мы ездили на Варшавку в международный почтамт, где отправляли в Америку сыну посылки с книжками. В один прекрасный день я сказал своей подруге, что так мы водить не выучимся и надо выезжать куда-то на автостраду, "Куда?" - "Давай поедем в Питер к Лене и Тане". Это у нее с детства знакомые и даже приятельницы, дочери Якова Борисовича Кальницкого, близкого приятеля и коллеги по шахтному делу ее отца. "Ну, давай!" Начал я как-то готовить поездку. Созвонились с Петербургом, примерно определили когда приедем. Нашел я какие-то дорожные карты. Особо проработал тему о том, как ехать уже внутри великого города до улицы Петра Лаврова, она же Фурштадтская. Посоветовался с людьми, услышал, что надо пораньше проехать Химки, дальше таких пробок нет.

Был июнь, так что светло было почти с полуночи. Ну, запаслись кофеем в термосе, встали в 4 утра, съели свою яичницу, попрощались с тестем и поехали. Действительно, около Химок даже в полшестого утра пробка. Дальше было попроще, хотя скажу честно - для меня было сюрпризом увидеть, что одна из главных автострад страны, трасса М-10 "Россия" состоит из трех не особенно хорошо отремонтированных полос, а кое-где их вообще две, ничего подобного испанским и французским хайвеям с заранее обозначенными развязками со сменой направлений тут нет, никакого особенного регулирования по трассе не видать, а где и появится милицейская фуражка, так там сразу образуется пробка.

Самым заметным элементом на дороге были огромные, особенно по сравнению с нашей "Окой", фургоны "Скания", возвращавшиеся, как я понимаю, пустыми после доставки товаров из Европы в Москву. Время от времени их водители устраивали игры, догоняя и обгоняя друг друга. Как при этом себя чувствовали мы - можете догадаться. Впрочем, и мы были не без греха. Временами, обогнав очередной фургон мы тут же, почти под его колесами, возвращались на свою полосу. Вели мы с женой по очереди и тот, кто был не за баранкой, сурово критиковал текущего водителя за ошибки. Вот так потихоньку и обучались.

Так вот переехали знакомый мост через Волгу в Завидово, обогнули по дуге Тверь, проехали Торжок, Вышний Волочок и постепенно докатились до Великого Новгорода. Мы шли вполне в составленном заранее графике, поэтому тут решено было пообедать и посмотреть Детинец и прочее. Тут мы нарвались на первого гаишника с начала пути. Когда мы лихачили на трассе - не было никого. А тут как-то не так встали перед перекрестком, и пришлось заплатить небольшой штраф. Приткнули машину где-то в самом центре, погуляли по Детинцу, посмотрели на знаменитый мост, где осуществлялась новгородская демократия, когда партию, за которой осталось моральное превосходство, было легко узнать - они вылезали из Волхова и их можно было отжимать. Посмотрели памятник Тысячелетия России, поудивлялись отсутствию Ивана Грозного, который, как нам казалось, представляет собой некий странный идеал, коему и подражают по мере сил все последующие правители. Ну, может быть, за вычетом Александра II и Михаила Сергеевича.

Пообедали прямо в Детинце, в ресторане, очень сильно стилизованном под какбырусский стиль. Впрочем, медовый квас мы оба одобрили, я, может быть, отчасти потому, что он мне напомнил медовку, бражку, которой я в молодые годы немало выпил и в Башкирии, и в Казахстане. А так - еда как еда. Впрочем, авторы рецептов, шеф-повар и все посетители, вероятно, имели о древнерусской кухне, как и мы, представление более из фильма "Иван Васильевич меняет профессию". До янинских раскопок мы не доехали, о чем жалею по сей день. Но пора ехать дальше. Нас ждут "брега Невы".

Пока мы ехали мимо великих болот, где сгинула 2-я Ударная армия и сдался немцам известный Власов. Пока я вел машину и рассказывал жене о событиях 42-го года у нее возник вопрос: "А зачем тогда воевали с финнами?" Действительно, Зимняя война велась, как было объявлено почти официально, чтобы обезопасить Ленинград, поскольку граница на Перешейке была всего в 30 км. Но в реальности война пришла не со стороны Выборга и Терийок, а со стороны Кенигсберга и Царского Села за тысячу километров. Ну, что я мог ответить? Только что дуракам закон не писан. Поговорили еще о "Голубой дивизии", тоже воевавшей где-то неподалеку. Вспомнили, как мы были в Военном музее Барселоны и неожиданно увидели на стене одного из залов большие канадские снегоступы-ракетки. Тоже как бы воспоминание о новгородских снегах. Ну, я еще добавил мое личное мнение, что для Генералиссимуса Франко это была хорошая возможность избавиться от своих чересчур активных сторонников, таких вот испанских Нагульновых.

Так за разговорами и доехали до невской столицы. Прокатились по Московскому проспекту, теперь у меня записано свернуть вправо на Загородный. Что такое? Нет никакого Загородного проспекта. Его вынули и между двумя рядами домов лежит просто широкая полоса песка, обозначая собой проектные проезжую часть и тротуары. Сегодня проблемы не было бы вообще. Включили бы ДжиПиэС, если бы не ехали по нему исходно, а так пришлось открывать старую карту Ленинграда и по ней выискивать как проехать на Петра Лаврова.

Время было уже не совсем раннее, сильно часов за десять вечера. Светло, но ясно, что все люди уже по домам. В те, уже кажущиеся сегодня несколько первобытными времена, селл-фонов ни у кого не было, так что позвонить заранее затруднительно. Ну, думаем, мы же, в принципе, раньше говорили по междугородному и получили приглашение остановиться. Приезжаем, заезжаем в типичный питерский двор-колодец, кое-как припарковываем машинку. Поднимаемся по лестнице - нету никого. Дело в том, что Лена Кальницкая в ту пору была директором филиала Русского музея в Инженерном замке. Как я формулировал - "служила Павлом Первым". Так у нее в замке в этот вечер было празднество по случаю возвращения из многолетних скитаний на родное место знаменитых входных статуй Геракла и Флоры. Елена и ее сын Костя и были на этом мероприятии. Ну, речи, аплодисменты, шампанское - в результате припозднились с возвращением. Мы, в принципе, тоже могли бы туда успеть, но вот связь двадцать два года назад была еще полупервобытной.

Что тут делать? Разложили передние сидения и кое-как уложились. Мы все же только водители юные, а путешественники мы довольно опытные и не так уж прихотливые. Заснули, но не очень надолго, потому что вернувшиеся хозяева разглядели нас через окна автомобиля, разбудили и увели ночевать к себе на третий этаж. Сразу после завтрака у меня была проблема. Дело в том, что как обнаружилось (вдруг!) по дороге в нашей "Оке" при сборке рулевое колесо было поставлено боком, со смещением градусов на тридцать. Ну вот, такие мастера там на "Камазе". Крутить баранку в принципе можно, но все же это непорядок. Саша с этим мирился, а я не стал.

На счастье автомастерская оказалась прямо в проходном дворе, через который мы приехали. Некоторую проблему создало то, что вчера я так лихо запарковался в углу. Нынче еле выехал и то с помощью Кости. Сделали дело. Потом сходили к Елене в Инженерный, посмотрели две знаменитые статуи. Ну, не Венера Милосская и не флорентийский Давид, но очень симпатичные фигуры. Пообедали вместе где-то на Невском. Вечер просидели, обсуждая всякие взаимно интересные темы в Лениной гостиной.

Назавтра запланирован выезд за город в Гатчину. Карту Ленинградской области нашли, а как обстоит дело на сегодня и узнать затруднительно. Вчерашние Кара-Кумы на месте Загородного проспекта объяснение нашли, оказалось, что в нескольких местах города идет вот такой, совсем уж капитальный ремонт с заменой даже песчаной подстилки. Ну, а что по дороге в Гатчину можно будет узнать только к полудню, а мы уж к тому времени должны быть на месте. Ну, да и Бог с ним, нет - так развернемся. Развернулись же тут во дворе!

Лена с нами ехать не может, у нее рабочий день, а вот ее старшая сестра Татьяна вполне желает. Она-то работает в Оптическом институте, где сейчас нет ни работы, ни зарплаты. А нас она, как позже выяснилось, считает за лихих шоферов, раз уж мы добрались на нашей таратайке от Москвы. Ну, поехали. Подробностей как-то не помнится, но одно врезалось в память прочно - как Таня, увидев мой стиль вождения уже за городом, все поняла и дальше сжалась на заднем сидении в надежде вернуться живой. Вечером мы позвонили в Москву, утешить тестя, что пока живые и с управлением "Окой" все же справляемся. У него, как оказалось, все тоже более или менее идет нормально.

Повспоминали мы нашего внучика, с которым как раз ездили в Питер к Лене летом перед их отъездом. Всякие питерские львы и сфинксы тогда понравились ему чрезвычайно, особенно манчжурские кругломордые львы на Петровской набережной, трофеи подавления боксерского восстания. Ну, конечно, рыцарский зал Эрмитажа, Медный Всадник на скале над площадью. Скажем правду, еще и какой-то коммерческий музей восковых фигур на Невском. Но больше всего ему понравилась тогда Костина комната, в которой мы жили у Елены, вся в постерах рок-групп и прочей металлистской символике. Костя тогда был где-то вне города, то ли в турпоходе, но его светлый образ, сложившийся по антуражу его жилья, очень вдохновлял нашего семилетнего внука. Перед самым отъездом мы тогда пошли в Константиновский дворец на выставку современной западной живописи. Она тоже очень понравилась внуку. Как кажется, более всего своей кажущейся примитивностью исполнения. Уже в "Красной Стреле" по дороге домой он сказал, что вот когда научится как следует рисовать, "так этому Пикассе вообще будет нечего делать!"

Дня через три мы поехали назад. В Новгород уже не заезжали, но зато под Тверью заехали на ночь в деревню Чуприяновку, где была дача друзей наших сватьев и родителей друзей наших сына и снохи Игоря и Лиды. Тоже посидели вечер при свете настольной лампы, потрепались. Их Наташа и зять Игорь тоже собирались в Америку в поисках новой жизни. В основном об этом и говорили. К слову, Ната и Игорь с сыном Никитой, годом старше нашго Сережи, действительно чуть позже перебрались в Штаты, а за ними уехали и ее родители. А до их прощания с дачей и всей российской жизнью Никита и его приятель, наш внук раза три ездили на лето к Никитиным дедушке и бабушке. Деревня производила на нашего внука неоднозначное впечатление. Во всяком случае, когда уже в одиннадцатом классе хай-скул, он ездил вместе с одноклассниками в благотворительную поездку в Перу, где они помогали строить школу, а после обеда учили местных деток английскому, то потом рассказывал: "Люди там очень милые, вполне приветливые. Но там такая бедность, такая бедность! Просто как в Чуприяновке!"

После нашго вояжа в Петербург мы осмелели и стали довольно бойко ездить по Москве, доезжать до дачи наших друзей в Вербилках, иногда даже кого-то катать на заднем сидении с своей крохотульки. Сменили диск сцепления, который насмерть сожгли, возвращаясь из-за города в многокилометровой пробке, тянувшейся от Кольцевой автодороги до Рижского вокзала. Один раз ездили, кажется, в Кусково, с дочкой наши приятелей Галей. В тот раз расшаталось закрепление провода на одной из свеч и мы проехали полпоездки фактически на одноцилиндровом двигателе, пока я не остановился, вооружился пассатижами и восстановил контакт. Галю это чрезвычайно развлекло, она про возможность езды на одном цилиндре услышала в первый раз.

Ездили мы в эти годы и за рубеж, там у нас были краткосрочные романы с прокатными автомобилями. Автоматической коробки скоростей мы тогда почему-то боялись, всегда брали машины с ручным переключением. По Пелопоннесу ездили на Фордике. В Израиле у нас была красная "Тойота", помним, как первый раз в жизни ехали ночью при свете фонарей от казино на египетской границе в Эйлате до своего отеля. Расстояние было километра четыре, но страху набрались.

Во Франции мы взяли дизельный "Мерседес", поехали на нем по Провансу. Для начала нас остановила полиция из-за слишком медленной езды. Жена уже минут пятнадцать обращала мое внимание на то, что над нами летит полицейский вертолет. Ехали мы по "Рю-де-Солейль", автостраде в ту пору вообще без ограничения скорости. А мы ползли примерно сорок километров в час, да и то считали, что слишком уж быстро. Ну, подъехали к нам ажаны, проверили не пьяны ли, посмотрели наши паспорта с шенгенскими визами, спросили - нет ли у месье проблем со здоровьем? Кое-как я им объяснил, что машина для меня новая, так вот по первости опасаюсь. Я, конечно, умолчал, что в ту пору боялся вообще любой машины. Еще раз нас останавливали сельские жандармы на узкой дорожке из Авиньона в Тараскон. Тоже понятно, за нами собралась пробка машин в пятьдесят. Еще помню ужас, который меня охватил когда надо было было по спиральному спуску съезжать в подземный гараж в Авиньоне. Тоже ведь в первый раз!

Лина еще раз съездила в Штаты, провела пару недель с внуками и вернувшись стала чуть и не каждый день рыдать, что не может жить без Жени и Сережи и что надо нам перебираться туда, к ним. Ну, что тут сделаешь? Сходили в посольство на Новинском бульваре и, неожиданно без очень больших осложнений, получили иммиграционную визу. Начали собираться, тут основной вопрос был, конечно, о продаже квартиры. Хата у нас была очень неплохая, приватизированная трехкомнатная стометровка рядом с метро "Проспект Мира" в доме, ранее принадлежавшем соответствующему управлению Совмина СССР. Там нам пришлось в свое время получать и разрешение на обмен. Саша мой говорил коротко, что "Кроме отца, писателя Богомолова и хоккеиста Старшинова больше в доме простых людей нет". Действительно, все остальные были в прошлом министрами, в крайнем случае, замминистрами покойного Союза. Ну, или Главными Конструкторами по чему-нибудь такому миролюбивому либо космическому.

Цены тогда были еще не те, что спустя лет шесть-семь в период бума нефтяных цен, но денег от продажи явно должно было хватить на покупку дома в приличном сабарбе Чикаго, там, где жили наши ребята. Запустили процесс продажи, поместив объявление, прошли все американские требования насчет медосмотра, ликвидировали мою фирму по технологическим консультациям, где мы понемногу зарабатывали в предыдущие годы. Ну, и просто пока жили в ожидании больших перемен. Я съездил в Уфу, повидался с родителями, подкинул младшему брату для них денег. Соединение моих денег и его блатных связей надежно гарантировало, что нищеты, о которой много писали и говорили всевозможные политиканы, у них не предвиделось.

Уже в конце лета, не то начале осени мы решили съездить на нашем средстве передвижения в сторону Золотого Кольца. Пока что до Суздаля и Владимира. Мы там уже бывали лет за двадцать до того, но было желание взглянуть еще раз, да заодно и посмотреть прославленный храм Покрова на Нерли в Боголюбово. Люди мы были скорей дисциплинированные, поэтому в кабине у штурмана постоянно был под рукой рекомендованный всеми углекислотный огнетушитель, что сыграло в дальнейшем свою роль.

Проехали по обоим мемориальным городка. Около, действительно, Боголюбова встали над высоким обрывом и оттуда смотрели на знаменитейшую русскую церквушку. Жить здесь мы, однако не собирались. Сели в машину и только хотели поехать туда вниз к Нерли, как из-под приборной доски полыхнуло. Самое настоящее пламя. Как уже сказано - огнетушитель с нами. Загасили и начали смотреть - чё там полыхнуло-то?

А там, прямо под приборной доской есть маленькая пластмассовая плата, на которой соединяются через предохранители шесть не то семь проводков. Вот она и полыхнула по каким-то своим причинам. Предохранители, конечно, расплавились и теперь линии эти оборваны. Так что машинка как бы умерла. Не только не едет, но и вообще не видно каких либо признаков жизни. А мы, как сказано выше, во Владимирской области, около Боголюбова и отделяют нас от дома примерно двести километров и три часа движения. Вот что делать?

Тоска, конечно. Смотрю в грустной задумчивости вокруг себя и вдруг вижу лежащую пачку из-под импортных сигарет с вкладкой из фольги. Это, значит, она и проводить ток может?! Да, наверное. Свернул я из этой фольги несколько фантиков, пристроил их вместо сгоревших предохранителей. Ничего предохранять это дело, конечно, не может, но есть надежда, что до дому доедем. Действительно, машинка завелась. Усадил я жену с баллончиком-огнетушителем на штурманское место, велел быть бдительной и если что направить струю на пламя. Поехали!

Боялся я, конечно, смертно. Отчего-то ведь оно уже однажды загорелось. А мои хальповые предохранители ни на что надежды не дают. Ну, вот от этого страху, наверное, я гнал так, что обгонял в пути "Мерседесы". Им, наверное, обидно, терпеть такое от "Оки", но уж мне не до ихнего самолюбия. Доехать бы живыми! Ну, и нарвался. По отечественным правилам нужно заметно снижать скорость при проезде через населенные пункты, хоть бы они никакого выхода на дорогу и не имели. Лишний способ поднять уровень жизни у гаишников. Так вот и меня заловили и взяли штраф на месте наличными с какой-то карандашной квитанцией как бы за платеж. Я им о своих проблемах рассказывать не стал - все равно помощи не дождешься, а еще сдерут дополнительно за мою езду на сигаретной фольге.

До своего Протопоповского мы все же к ночи добрались. А утром я на тех же липовых предохранителях добрался до станции техобслуживания вблизи Крестовского моста. Починили наш кар и, что удивительно, страховщик вполне нам оплатил этот ремонт. Я-то, по правде сказать, до того предполагал, что отечественные страховщики умеют только брать деньги, а с них ничего не дождешься. Оказалось - это русофобский предрассудок. Ну, еще мы поездили. Но получалось так, что в начале 1998 года нам улетать. Квартиру мы продали дочке тогдашнего подмосковного губернатора, получили по довольно сложной схеме свои доллары, сумели найти способ их безналично переправить за океан. Но надо же и "Оку" продавать. Оставить ее уже некому, родители снохи уже год как тоже уехали поближе к дочери.

Ну, чуть мы ее еще подлатали и выставили объявление о продаже. Оказалось, что машинка наша, конечно, за это время имела амортизацию и в цене потеряла, но одновременно цены на "Оку" повысились, так что мы ее продали, практически за те же три тысячи баксов, за которые покупали новую. Это, конечно, порадовало. Но жена, человек много более чувствительный, чем я, расставание с ней переживала очень эмоционально. Все говорила: "Как будто больного ребенка в чужие руки отдали!" Но оставаться в Российской Федерации, чтобы не расставаться с нашей самобеглой коляской, было бы все же странно. Второго января 98-го мы улетели к сыну. Там уже через некоторое время пошли с ним в дилершип и купили подержанную малиновую Тойоту-Терсел, на которой и продолжили движение по дорогам. Там тоже было не без приключений, но это, как писали Братья Стругацкие, "уже совсем другая история".