Когда-то, таких как мы не было вообще. А может и были. Достоверных доказательств ни того, ни обратного нет. Существуют упоминания о нас в нескольких документах из средних веков. Нескольких... Учёные любят статистику. Прямо таки влюблены в неё по уши. В двадцатом веке технический прогресс ускорился... значительно. Есть довольно много записей о нас из начала двадцатого.
Я несколько путано рассказываю, с запинками... нелаконично. Всё из-за моей неуверенности. Впрочем, это самая естественная эмоция для нас. И вам придётся к этому привыкнуть. Если, конечно, продолжите читать это.
К концу двадцатого века данных о нас уже накопилось достаточно много. Почему только тогда? Хм. Здесь два варианта ответа. Или технический прогресс средств записи информации достиг необходимого уровня. Или нас стало просто больше. Вы, наверное, скажете, что первое не учитывать нельзя. Оно так. Нет никаких сомнений. Да. Но! На мой взгляд, первое совершенно не важно. Нас стало больше к концу двадцатого... Чёрт. Так наша беседа зайдёт в тупик. Мне не интересно дискутировать с вами по поводу этого вопроса, но, да - я сторонник технической теории. И тому множество причин. Некоторые я приведу в ходе моего рассказа.
Итак. Нужно ввести вас в курс дела. Меня зовут Фома Ельнагоров. Не удивляйтесь фамилии. Это вынужденная мера. Пятьдесят лет назад люди сменили фамилии. Почти каждый на этой планете. Так было нужно. Хотя сегодня от этого пользы нет совершенно никакой. Мне двадцать три. Живу я в деревне Солнечный туман, что на севере Судана. Последние три месяца я работаю учётчиком чаек на побережье. Мне вверено десять километров пляжа. Раз в неделю я должен обходить их и считать птиц, живущих здесь. Я должен запоминать их всех, каждую я должен знать в лицо. Ах, да. Совсем забыл. Сейчас две тысячи сто двадцать восьмой год. Последний нормальный человек умер пятнадцать лет назад. А родился последний нормальный семьдесят девять лет назад. Им было тяжело среди нас. Несмотря на усилия всего человечества, немногие доживали до восьмидесяти. В две тысячи сто третьем году их осталось ровно сто. А в четырнадцать лет я узнал, что мы потеряли последнего. И вот теперь мы пытаемся сохранить всё то, что создали нормальные люди за историю человечества.
Утро. Я проснулся на веранде своего дома. Сегодня будет хорошая погода. Термометр говорит, что на улице сейчас сорок три градуса по Цельсию. Я пролежал на кровати где-то полчаса, потягиваясь и зевая. Кровать моя не такая как у вас. Вы таких, наверное, вообще не видывали. Она состоит из воздуха, что очень кстати при таком климате. Даже лёгкий ветерок легко проходит сквозь неё и обдувает меня со всех сторон. Как так получается? Как она работает? Я не знаю. Учёные напридумывали столько всего... Никто не сможет всего этого запомнить. Я не понимаю принципа работы и пяти процентов, установленного у меня дома оборудования.
Я встал. Посмотрел в окно. Солнце уже высоко. Море поблёскивает и расплывается в дымке от жары. Пляж. Всё тот же, что и вчера. Такой же чистый и раскалённый - надо будет одеть что-нибудь на ноги. Нет. Не хочу. Пойду босиком. Добегу как-нибудь до воды и пойду по сырому. Я тоже учёный. Но не технический, как большинство, а как это раньше называли... гуманитарный. Мне интересны те старые науки, которые перестали развиваться лет тридцать назад. Социология, философия, психология и другие подобные. Хотя социология существует и сегодня, но она... просто существует. Её наработки просто используют. Ничего нового, конечно, мы придумать сегодня не можем. А вот психология, пожалуй, единственная гуманитарная наука, развивающаяся в наше время. На её совести большинство значительных перемен в мире за последние шестьдесят - восемьдесят лет. Это благодаря ей я, Фома, живу на побережье Красного моря в Судане, а мой друг Нкирука на Ямале, а подруга моя Сьюзен на Хититеарираги (остров Пасхи теперь так называют).
Я иду завтракать на крышу. Потолок раздвигается, образуя дыру, непонятной формы и домашний компьютер поднимает меня вместе с куском пола наверх. Там уже готов завтрак. Сегодня это воздушный рис в томатном соке с укропом и пиво с вафлями. Я уже догадался, что вафли банановые и съедаю их сразу. Не запивая, засовываю их в рот и жую, жую, жую. Только проглотив последнюю, я сажусь за стол и принимаюсь за рис. Ем я ложкой. Так советуют психологи. Надо сказать, что вот в таких мелочах наша жизнь очень напоминает жизнь людей в начале прошлого века. Мы едим, используя вилки и ложки, ходим пешком, носим одежду из хлопка, которую одеваем сами, руками и много чего ещё. Всё это советуют психологи. Ха. Конечно. Что они могут ещё сказать. Только: "Сохраняйте". Истинных-то причин ведь ещё не найдено, как и лекарства.
Пиво я возьму с собой. Благодаря термообёртке оно не нагреется. Я спрыгиваю на веранду. Бутылка чуть не выпадывает из рук. Надеваю зелёные шорты с яркими красными и жёлтыми цветами, листьями и ветками, узор из которых образует как бы лампасы. Мне нравится японская живопись. Вот и узор на шортах выполнен в подобном стиле. Все эти красно-белые карпы, цветущие вишни, сакуры, макаки, млеющие в горячих источниках посреди снегов. Мне сшил эти шорты дом. Точнее домашний компьютер. Больше ничего одевать я не собираюсь. И шорты-то одеваю с неохотой. Но никуда не денешься, ходить по побережью голым стыдно. Помимо меня здесь живёт ещё тридцать два человека. Наши дома расположены на расстоянии тридцати-пятидесяти метров друг от друга и вокруг своего дома каждый хозяин имеет право делать всё, что ему заблагорассудится. Хоть ядерный реактор строй, хоть озеро рой - весь "некомфорт", создаваемый тобой будет нейтрализован системой защиты психики. Но обычно люди создают более мирные вещи. Картины из камней выкладывают, растения садят. Вот мой сосед, например, яблонь вокруг дома натыкал. Штук двадцать, наверное. Дом его теперь ухаживает за ними: поливает, прикрывает от солнца, когда нужно. На кой чёрт ему эти яблони? Яблоки он с них всё равно не ест. Вся необходимая еда собирается роботами и телепортируется в наши дома с полей, лугов, лесов из любой точки земного шара. Например, захотел ты на обед суп из чечевицы с белыми грибами, приготовленный на индийских специях - просто произнеси вслух то, что ты хочешь или напиши (кстати, мы, по понятным причинам, чаще пишем). Дом подберёт лучший для тебя на данный момент рецепт, телепортирует себе необходимые продукты и приготовит к тому моменту времени, когда ты захочешь есть. Если неохота придумывать, дом по анализу мочи и выдыхаемого тобой воздуха что-нибудь подберёт. Можно вообще питаться питательными смесями, точно подогнанными под потребности твоего организма, но это не рекомендуется психологами. Зачем ему эти яблоки?
Я выхожу из дома. Сегодня я считаю чаек. Эх, как же хочется голышом побегать по пляжу!.. Вот Хока идёт. Тоже проснулась рано - идёт на работу. Она катается на пластине и ищет дельфинов. Её цель - измерять каждый год самого крупного. Для этого у неё есть какая-то штука похожая на вилку. Ей Хока измеряет дельфинов на расстоянии. В конце года в записях этой "вилки" она просто выбирает самого крупного дельфина и заносит его в базу. И когда ты, живущий, допустим,.. в деревне Болотный рассвет, что на Камчатском полуострове, захочешь узнать какова длина самого большого дельфина в мире, или у побережья Африки, или у нашей деревни, ты заёдёшь в интернет и узнаешь. А под данными будет написано имя и координаты того, кто их собрал. Труды людей сегодня очень ценятся. В особенности, труды работ, посоветованных психологами. Но не в деньгах. Потребность в оных исчезла лет тридцать-сорок назад. Цена - это уважение и общение. Может ты с Камчатского полуострова захочешь пообщаться с Хокой, которая мерила дельфинов, может ты даже захочешь завести с ней детей, может влюбишься в неё. Но если честно, то предпоследнее почти невозможно. Эпидемия... Данных от людей, конечно, может и не оказаться. Тогда ты будешь разочарованно смотреть на свой лазерный дисплей и читать под данными надпись com.base, означающую, что необходимые тебе данные собраны роботом. Но ведь есть психологи и множество других интересных вопросов! Так что огорчение твоё будет не долгим. По моим наблюдениям Хока меряет дельфинов не чаще раза в месяц, а остальное время просто катается над поверхностью моря, рассматривая, как животные плавают, ловят рыбу и спариваются.
Траектории наши пересекаются. Она такая красивая... Я ищу причину, что бы начать разговор. Падения метеорита диаметром километров сто было бы достаточно. Жаль, что метеориты не падают каждый день. То, что мы в одной деревне живём ещё не повод поздороваться. Ну-у-у... То есть повод, конечно, но мы не те люди, что жили век назад... Мне очень хочется заговорить с ней, но я не решаюсь. Я не знаю что сказать. Скажи: "Привет" - посоветуете вы. Но я не могу. Поймите это. Или хотя бы попытайтесь. Правильнее даже не так: "Я хочу и могу с ней поздороваться, но не сделаю этого". Вам будет смешно, но абсолютно уверен, что тоже ей нравлюсь. И она так же хочет, может, но не заговорит. Мы обмениваемся с ней взглядами, в которых быстро сменяют друг друга надежда, злоба, обречённая жалость к себе и что-то ещё. Я пытаюсь побороть свою робость и... да! У меня это получается - я слегка улыбаюсь ей. На её лице тоже можно разглядеть едва заметную улыбку. Хотя и такую грустную, что будь я нормальным, подумал бы, что у неё какое-то непоправимое горе случилось. Впрочем, горе это не только неё случилось но и у меня. И не вчера и не сегодня, а ещё при рождении. Да и не нормальный я, и прекрасно понимаю, что чувствует она то же самое. Это то, что заставляет выходить нас на улицу, делать свою работу, есть вилкой, слушать психологов. Это жгучее желание жить, выплёскивать чувства наружу, проявлять эмоции жестами, мимикой и словами. Иногда это всё настолько разрывает меня изнутри, что кажется я сейчас взорвусь или как минимум самовоспламенюсь. Парадокс, но именно в такие моменты я чувствую себя живым. Мне даже нравится это, наверное... Нет! Нет! Нет! ... Как бы вам описать эти чувства. Представьте, что вы влюбились с первого взгляда в незнакомку на улице. Тут же выпили две нормы энергетиков, закинулись экстази и амфетаминами. А сверху ещё лошадиную дозу адреналина внутривенно. И вот теперь вы идёте с ней знакомиться. Идёте, идёте... подходите и не можете сказать ни слова, не можете даже пошевелиться. Стоите как столб с каменной рожей, сами не понимая почему. А внутри всё кипит и действует. Она посмотрела на вас. Спрашивает: "Вы что-то хотели мне сказать?". Вы стоите. Она переспрашивает ещё раз и уходит. Может я и преувеличиваю, ведь я никогда не пробовал многих из этих чудных веществ. Не в почёте у нас стимуляторы, сильно влияющие на психику. Сегодня разве что старики балуются гашишем, да опиатами разными. Но повторюсь, это старики. У них никакой надежды на выздоровление уже нет. Уффф... Ну хоть сегодня улыбнулся. Значит, день будет прожит не зря, и я не буду до заката винить себя в том, что не поздоровался с Хокой.
Я иду пешком. Вот первая чайка сегодня. Я его зову Борис. Он наглый и смешной. Дерётся с другими чайками за всякую дрянь. То за обёртку от конфеты, то за кусок баклажана. Непонятно почему, но чайки, хотя и дикие, полюбили растительную пищу. Вот баклажаны из соседней деревни воруют. Там живёт плечистый негр Хроп. Вокруг его дома целая плантация миниатюрных баклажанов. Размером с маринованный огурец. Но основной пищей чайкам до сих пор служит рыба, которой за последние десятилетия в океане развелось очень много. Метрах в пятидесяти от меня бегает пёс Кри. Он - светлая, почти белая африканская овчарка. Очень добрый, весёлый, умный, но дикий. Любит морковь и соевую кашу (сосед мой Агрит подкармливает его). Эпидемия затронула всё. Если бы человеку, жившему вначале двадцать первого века, рассказать про изменения в мире, которые произойдут в течение сотни с небольшим лет, он бы, наверное, радовался и хлопал в ладоши. С его точки зрения мы живём в раю. Но не с нашей. Для нас это просто чистый, солнечный ад, в котором везде щебечут птицы, бегают дикие звери, совершенно не боящиеся людей, везде-везде снуют маленькие бесшумные роботы, добывающие ресурсы экологически чистыми способами, собирающие пищу и данные о природе, прибирающие и чистящие... Как говорил мой дед: "Да, да, мой друг, всё хорошо, но у меня не пропадает ощущение, что нас всех смачно наебали". Мы сами ходячие машины для пыток. К каждому из нас приставлен личный мучитель, сидящий в голове - эпидемия. Я хорошо знаком с тем, как жили люди сто лет назад. Я могу целыми днями сидеть в интернете, разбирая социологические и исторические данные. Поэтому я понимаю, в чём главный наш плюс перед нормальными людьми - мы никогда не врём. Мы, если сказать пафосно, не хотим усложнять свою жизнь ложью, а если сказать честно - не умеем лгать.
Пёс гоняет Бориса по пляжу. Вот ещё двое - Максим и Крым. Чайки. Летят с моря. Олька кормит птенцов в гнезде на выступе огромного камня, лежащего здесь уже, наверное, не одно тысячелетие. Там её отпрысков не достанут хищники. Как можно есть полупереваренную рыбу, отрыгнутую из горла матери? Фу... Я картинно фыркнул. Это же чайки, а не люди. У них нет морали и они не веганы. Вот в такие моменты я думаю: "Благо ли абстрактное мышление?". Может лучше как животные, повинуясь инстинктам, делать, что просит тело? Ведь не было бы интеллекта - не было бы эпидемии. Не подумайте плохо обо мне, всё вышеизложенное, начиная с полупереваренной рыбы, - лицедейство для самого себя. Я так забавляюсь.
Солнце в зените. Термометр говорит, что воздух вокруг меня прогрелся до пятидесяти шести градусов. Жарко. Ветер обдувает меня, густой и тягучий словно молоко. Как бы не было солнечного удара. Я решаю искупаться. Отхлебнув пива, ставлю бутылку на песок и иду в воду. Вкусно. Похоже пиво сегодня израильское - только там такое делают. Вдоволь нагонявшись за крабами и мелкой рыбёшкой, выползаю на сырой песок. Лежу считаю чаек.
Уже насчитал пятьдесят одну, надрывно кричащую тонким голосом, белую птицу.
Я вам не рассказывал, почему я иду пешком? Мог ведь и на пластине полететь, тогда и о горячем песке заботиться не надо было бы. Ходить пешком полезно. Да и вообще любые физические нагрузки полезны. И как вы, наверное, уже догадались, это советуют психологи. Поговорим о них. Кто они? Обычные люди. С одним лишь отличием от остальных - они изучают психологию. Они изучают людей (и себя в том числе), заносят свои наблюдения и выводы в базу данных, советуются друг с другом и со всем миром, выбирают наиболее эффективные пути сохранения функциональности психики человека в современных условиях и размещают их на специальных социальных порталах. То есть, они не какие-то авторитетные научные умы, которых все слушаются, а обычные люди, как и я, как и мои соседи, как и все остальные люди на земле. Но их действительно все слушают. По крайней мере, я не знаю ни одного человека, отказавшегося от их советов, ведь польза от них действительно есть.
Допиваю остатки пива. Смотрю через бутылку на солнце. Светит. Хы-хы. Выкидываю. Пятьдесят вторая - Вор. Я так чайку эту зову. Жирный, но очень шустрый самец. Он воровать любит всякий мусор. То ложку у меня утащит, то ещё что-нибудь блестящее. А за бутылку я не беспокоюсь. Её не позднее чем через полчаса робот-уборщик утащит на переработку. Тут на пляже таких много. Да и вообще это самый распространённый тип роботов сегодня. Размером он с крупного краба. Хм. Не только размером. Он очень на краба похож. Тоже маленький, круглый, с клешнями, с десятком тонких ножек и под камнями прячется. Только прячется он, чтоб людям "глаза не мозолить", а не от солнца. Он утащит бутылку в свою нору, которая ведёт к подземному заводу по переработке мусора. Там уже другие роботы. Почти вся современная промышленность находится под землёй. Тоже чтоб "глаза не мозолить". Я бы мог узнать что и как там работает, но мне вся эта техника не интересна, как в прочем и технический прогресс в целом. А с какой стати мне им интересоваться? Материально мы теперь ни в чём недостатка не испытываем. Я говорю "мы", имея в виду всё человечество, если так можно выразиться. Ну, или каждого человека. Да, так поточнее будет. Перенаселение нам не грозит, поэтому особого смысла, осваивать другие планеты, нет, а значит и развивать транспорт незачем. Хотя не так давно на Марсе колонию основали. Вот и вырос я, совсем не интересуясь техникой. Я не знаю, как работают наши подземные заводы, не знаю, как называется робот-уборщик, не знаю как называется та штука для перемещения, поэтому зову её просто - "пластина". Она же плоская... Большинство же, а если точнее около восьмидесяти семи процентов, техникой живо интересуются, изучают и развивают технические науки. Я никак не могу понять: "Почему?" Да, это естественно, что я людей плохо понимаю... наверное. Как и они меня. Как и они, друг друга. Мы все одинаковые, но друг друга не понимаем. Эпидемия...
Флим пишет, что записал новую песню. Надо бы послушать. Включаю. Солнце светит так ярко, что я иду, почти полностью зажмурив глаза - избегать искусственной тени тоже полезно. Это я сам догадался. И по результатам анализов оказалось, что я прав. Вы не думайте, что я таскаю с собой кучу аппаратуры. Всё, что нужно для обеспечения комфорта организма - это маленький карманный компьютер. Он у меня в шорты вмонтирован. И в другую одежду тоже. И от солнца защитит, и от дождя, и до дома довезёт, в случае необходимости. Выход в интернет и в базу данных он естественно тоже обеспечивает. Начинается песня. Да-а-а-а. Флим любит всякие старые инструменты. Гитары и барабаны дедовские на складе нашёл - теперь музыку пишет. Начинается всё с баса, на который наложен какой-то булькающий эффект. Тупая примитивная мелодия то ускоряется, то замедляется, как бы раскачиваясь. Но это булькающее бурчание длится не более десяти секунд. Вступают две гитары, ревущие подобно тираннозаврам, у которых промышленный робот-уборщик своими клешнями отрывает хвост. В этот же момент на мой мозг обрушиваются дистортированнные барабаны. Гитары подхватывают ту же самую мелодию, что бурчит бас, слегка обыгрывая. Не успевают они и один раз до конца довести риф, как вступает Флим со своим злобным сибирским вокалом. Чёрт! Он что ходил по лесу и запоминал как медведи ревут, волки рычат и кабаны визжат. Хотя нет, у него ещё лучше получается. Так, наверное, только в аду самые прожжённые грешники орут, одновременно испытывая все возможные муки и воздавая кару другим. И всё те же социальнопсихологические тексты, что и раньше - я читаю текст песни. Только ещё злее. Вся ненависть человека к самому себе, скрытая в каждом из нас, перемешанная с яростным желанием стать "нормальным", невероятным усилием воли выплёскивается в микрофон. Вот такую музыку я люблю. Она вселяет уверенность, что мы не навсегда такие, но и промывает мозг от розовой пыли оптимистической лени, застилающей иногда глаза - ради освобождения нам придётся приложить очень много сил. Отличная песня. Надо написать ответ. Ну для начала: "Привет!". Надо как-то кратко. Хм. "Очень понравилась твоя песня. И музыка и тексты очень порадовали". Нет суховато как-то. "Музыка отличная. Всё шумит, жужжит, рычит, стучит - просто таки ах! И тексты как раз добивают мой мозг. Эмоциональная устойчивость хрипит и корчится в луже крови, раздавленная напором шума и смысла. Скоро ли альбом писать собираешься?" Отправляю. Ответ: "Привет! Спасибо большое. Думаю через месяц материала наберётся, тогда и альбом писать буду. Так что через пару месяцев его, наверное, уже услышишь". Вот ведь как легко через интернет общаться. Эх когда же я узнаю почему всё так...
Изобретёт кто-нибудь машину времени. Будем людей прошлого изучать... Да ни черта мы из прошлого не узнаем. Все причины здесь. Всё у нас хорошо, всё прекрасно, кроме этой чёртовой эпидемии. Такие все умные. Слишком умные. Сами себя наебали. Пять с чем-то миллиардов мозгов не могут понять в чём они все сразу умудрились ошибиться. Умные... Сколько там сегодня средний айкью? 158,666 (за сто берётся средний айкью в двухтысячном году). Ничего себе! Если кого-нибудь из средних веков переместить к нам он бы сказал, что мы все одержимы дьяволом. Ага. Точно! Такими темпами лет через двести наступит момент, когда средний айкью достигнет отметки 666. Ад. Весело было бы. Жаль, что сегодня христиан почти нет. А лет к этому дьявольскому моменту не будит ни одного. Это уж точно.
Шестьдесят седьмая - Песчинка. Кружит над моей головой, кричит. Видимо здесь где-то недалеко её гнездо. Шумит она по-доброму. Знает ведь, что люди яйца её не тронут. Есть хочется. А вот и робот с обедом ползёт. Сажусь на смонтированный им стул. Передо мной на пластине поднимается еда. Что там сегодня у нас? Суп какой-то. Вот картошка, соя, кусочки помидоров плавают, укроп, ещё что-то. Пробую. Такой я ещё не ел. Острый, но вкусный. Черпаю деревянной ложкой, чавкаю, швыркаю, закусываю печёным топинамбуром. Робот тихо жужжит, ждёт. Так, теперь второе - банановая каша. Тоже со специями какими-то. Кажется с индонезийскими. Мне Миша писала, что такие там растут. Третье - салат из папайи с хреном на подсолнечном масле. Ну и сок. Какой? Смесь... авокадо, морковь, малина и... щавель. Меж камней ползает на четвереньках Митр Мирович. Очевидно, пытается крабов приручить. На сумасшедшего похож. Вряд ли у него что-то получится. Уже лет пятнадцать он с ними возится. Всё надеется. Но он не одинок. Миллионы людей во всём мире бродят по лесам, полям, болотам, степям, пляжам, пустыням, плавают в реках, озёрах, морях, даже на дне океанов. Мучаются со своими приборчиками - пытаются одомашнить хоть кого-то. Но толку пока ноль. За прошедший век все животные одомашненные человеком одичали. Все! Казалось бы как? Но выжили. Постепенно изменились, стали такими, какими были до. Мясистые коричневые дикие коровы, на которых даже волки боятся нападать менее чем втроём, серые пятнистые куры, которых в лесу, смотря почти в упор, не увидишь среди высохшей травы и мелких кустарничков. Отчасти поэтому все люди сегодня на веганской диете (насилие над природой мы не любим, как, впрочем, и насилие вообще).
Шестьдесят восьмая - Шекспира. Очень старая самка. Уже шестнадцатый выводок у неё попискивает в гнезде.
Далеко сегодня Хока забралась. Даже с моим зрением её почти не видно, только маленькая точка расплывается на горизонте.
Вот и дошёл я до края своей рабочей зоны. Дальше камни и скалы. Там Саня и Сон работают. Саня следит за изменением берега: где что обвалилось, какая порода и тому подобное. А Сон бабочек считает. В прошлом году она здесь новый вид открыла. О, вон Саня в трещине скалы сидит, обедает. Баклажаны жаренные наворачивает. Спросить бы что его. Да нечего, я о нём и так всё знаю. Даже не пытаясь спрятаться за камни, пишу: "Откуда баклажаны?". "Из Бангладеша" - отвечает он, прекрасно понимая, почему я пишу, а не спрашиваю вслух. "Человек существо социальное" - написано в первой строчке учебника социологии двадцатого века. "...Нормальный человек..." - добавляет интернет-курс социологии нашего времени. Реальный социум давно умер. Мы просто пять миллиардов человек. И так случайно вышло, что мы живём на одной планете. Реально на одной. На самом деле нет. Я живу в своём мире, и вот Хока тоже в своём, и все остальные. Зато существует виртуальное общество в интернете. Там где эмоции ограничены словами и картинками мы вполне нормально общаемся. Некоторые даже видео используют. Но естественно записанное, а не в реальном времени. И ведь скорее всего реальный мир мы воспринимаем по-разному. И ведь насколько по-разному... Трудно себе представить. Хотя... Если попробовать, постараться то можно и представить. Мир, конечно, можно и понимать по-разному. Для одних одни физические законы действуют, для других другие. И не только физические. Кстати, именно благодаря разному видению мира, а не относительно высокому интеллекту, мы наизобретали кучу всяких полезных штук и технику развиваем так быстро, что приходится ограничивать внедрение наших достижений в жизнь, дабы не сойти с ума от каждодневно меняющейся обстановки. Сойти с ума... Куда уж теперь? К чёрту всю эту технику. Послушайте о законах ещё политических. Как таковых их сегодня нет. Есть рекомендации политического характера в интернете, с которыми каждый волен ознакомиться. Ха-ха. На первый взгляд это какой-нибудь коммунизм или анархия. "Каждому по потребностям, от каждого по желанию". Нет-нет. Никаких анархий, коммунизмов, социализмов, демократий. Как, впрочем, и тоталитаризмов, фашизмов и ещёчтонибудьизмов, только эпидемия, эпидемия и эпидемия. Мы тут свободу друг друга словом, произнесённым вслух, не нарушаем. Я даже не знаю, что из себя представляют все эти политические строи... ну вернее сказать я знаю только теоретически. О да, вот уж теоретически я очень много знаю. Сегодня теоретически пятилетний ребёнок больше знает, чем маститый учёный сто лет назад. Но знать одно, а понимать - другое. Как можно не понимать разницу между свободой и рабством. Уф. Всё таки выдавил из себя эту фразу. Да вот так! Я же не видел их. Необязательно видеть? Опять так тупик будет. Потом как-нибудь я расскажу вам о своих политических воззрениях. А пока же скажу, что никакого политического строя и социального общества у нас нет. Все организаторские функции выполняют компьютеры и суть их сводится к обеспечению всех потребностей, которые могут возникнуть у человека, а так же условий и ресурсов для реализации советов психологов и социологов.
Хотя мой прадед говорил моему деду, что эпидемия благо, что это пауза во время которой человечество может подумать к чему пришло. Он говорил что... Много чего он говорил. Если он был прав, то без эпидемии человечества уже бы и не было. В лучшем случае людей на планете было бы не более миллиона. Возможны, конечно, и другие пути. Даже я хоть и не нормальный человек, но твёрдо уверен, что выбор был. А ещё я уверен, что люди этого сами захотели, каким бы странным и невероятным такой поворот событий не казался. Аг-р-р-р. Солнце. Уф. Песок. Р-р-р. Горячий.
Шестьдесят девятая - Фииник. В этом году у неё первый выводок. На правой задней лапе когтя нет. Сломала она его, когда в камнях застряла полгода назад. Обвал там небольшой был. Возникает желание пойти полежать под пальму. Анализирую ситуацию. Думаю. Решаюсь. Побултыхав ноги в воде, перепрыгиваю через предложенную роботом пластину и вприпрыжку бегу к пальмам. "Уй! Ай!" - думаю я. Песок оказался горячее чем я думал. "Сейчас уже ноги мои загорятся" - подумал бы нормальный человек. Теперь точно ожёг будет, придётся пару дней дома посидеть. С разбегу плюхаюсь в тень первой же пальмы. Ступни красные как перезревшие помидоры. Ещё бы - сто три метра пробежал по раскалённому пляжу. Решаю полежать, дождаться робота с медикаментами. Минут через пять будет. Шорох какой-то. Поднимаю голову - это Хока спрыгнула с пластины.
- Ты зачем по песку бежал горячему? В рекомендациях психологов такого нет, а ты, насколько я... знаю... ну... не ставишь практических экспериментов.