Однако "афганец" зря хлеб на Ближнем Востоке не ел. Он вывернулся змеей, при этом сильно ударил ногой олигарха в грудь. Владислав отлетел, словно его подхватил поток воздуха от мощного вентилятора, врезался в Макарова, ногу которого еще одной повязкой перебинтовывал Капустин. Оба упали, на месте, где стоял Струсевский, остался автомат. Его сразу подхватил Джон, направил на олигарха. Хоть и был удар сильным, но регулярные посещения спортзала, дали положительный результат - русский бизнесмен быстро пришел в себя и, приняв бойцовскую стойку, поманил американца к себе.
-Брось бесполезную железку, - сказал он Джону. - Костя вынул из магазина патроны, а сам магазин вон на рычаге, искореженный торчит. Так что давай ручками померяемся.
На узком, загорелом лице белобрысого охранника появилась надменная улыбка. Он вытер внешней стороной ладони кровь со лба.
-На войне у меня выработалась хорошая привычка - я всегда загоняю патрон в патронник, а потом уже ставлю оружие на предохранитель,- сказал он. - Так что в стволе есть одна пуля.
Джон стал переводить ствол на каждого поочередно:
-Ну, кто желает вознестись на небеса? Местные монахи сразу и отпоют. Ха-ха. Нет желающих? Тогда живо все снова в клетку, ну!
И вдруг профессор Капустин закричал во все горло, указав рукой в черноту подземного хода:
-Стой! Уходи! Не надо!
Все резко обернулись, а Джон моментально нажал на курок. Выстрел прозвучал в полузамкнутом пространстве, будто ударил гром. Его волны с эхом прокатились по обе стороны подземелья. А оттуда, куда указал профессор, из темноты плашмя упало тело в черном костюме.
Американец снова получил удар по голове винной кувалдой от Макарова, остальные подошли к неизвестному, из-под которого сочилась кровь. Перевернув человека на спину, Владислав пощупал его горло.
-Мертв. Это один из тех охранников, что привел нас сюда.
-Лучше бы то был пан Анджей, - зло сказал Комаровский.
-Тогда бы мы не узнали, где он спрятал Начальный свод.
-Вы все еще не успокоились?! - Польский профессор указал на мертвого охранника. - За вашими поисками уже тянутся трупы. С меня хватит!
-Прекратите истерику, пан Бронислав. Мы теперь в одной лодке. Кажется, вы сами сказали про наше общее дело - Речь Посполитую. Устанете объяснять полиции, что вы ни при чем. Кстати, а Джон-то жив?
Американец был без сознания, его вытянувшееся, словно смятое кувалдой лицо, заливала кровь. Макаров ударил его второй раз от души.
-Придется поближе познакомиться с монастырскими чернецами, - сказал Струсевский.
Он оттащил за ноги убитого охранника к образу Богоматери. Хотел положить рядом его помповое ружье, но передумал - Uzi со сломанным магазином был бесполезен, а оружие в такой ситуации лишним не будет. Нажал рычаг, клетка опустилась, приняв нового постояльца.
-Потом полиции сообщим. - Олигарх проверил патронник в помповом ружье, вынул один патрон. - Боевой, не травматический. Ишь, устроили тут мафиозное гнездо. Господа ученые, чего застыли, как на похоронах, берите американца за руки за ноги и вперед. Мы еще не всё вино Франциска Ассизского выпили, ха-ха!
-А стоило ли оставлять здесь погибшего охранника? - спросил Капустин. - Его, равно как и белобрысого, будут искать.
-Предлагаете его съесть? Если мы тело заберем, решат, что мы причастны к его убийству, хотели замести следы.
На этом дискуссия закончилась. Автомат без магазина Макаров не выбросил, иногда опирался на его ствол.
Дверь в монастырский погреб была приоткрыта, вероятно, кто-то заглядывал в подземелье. Не успели войти внутрь, как столкнулись с тем самым монахом, что убежал. Как ни странно, он без просьбы помог дотащить раненого Джона до лавки у стола. Сказал, что лучше им переждать в тайной комнате, рядом с погребом, но это будет стоить 500 долларов.
-Коммерческая жилка у этого монаха, - ухмыльнулся Владислав. - Понравилось доллары принимать. Ладно, скажите ему, пан Бронислав, чтоб вел в свою тайную комнату. Заплатим. Константин, у вас есть деньги?
-Откуда? - вопросом на вопрос ответил помощник. - Все на банковской карте.
-И у меня наличных больше нет. У историков спрашивать бессмысленно.
Однако он ошибся. Капустин дал 250 долларов, Комаровский 150, остальную сотню выудили из карманов американца.
"Тайная комната" оказалась, чуть ли не полностью забита старыми книгами, лежащими на низких деревянных стеллажах. По стенам стояли две лавки, стол. Судя по обилию на нем карандашей, ручек, листов пергаментной бумаги, тюбиков с клеем, письменно-реставрационный.
-Ничего себе! - воскликнул олигарх. - А русские книги тут есть? Мы ищем...впрочем, неважно.
-Есть, - с готовностью ответил монах, убирая в широкий карман деньги. - Часть была вывезена в 17 веке из вашей Московии, когда король Сигизмунд еще собирался ею править.
-Не может быть! - воскликнул в свою очередь профессор Капустин. - Но почему книги здесь, а не в университетской или монастырской библиотеке?
-Старая церковная библиотека сначала находилась в примонастырском костеле, в его подвалах. Он был разрушен турками, а после восстановления костела герцогом Белославом Целомудренным, и открытия им здесь монастыря, книги свезли в обитель. Часть книг, что не имели большой исторической ценности, перенесли сюда.
-В винный погреб, - уточнил с иронией Владислав. - Очень удобно: выпил, почитал, почитал, выпил. А что это за малоценные книги?
Струсевский без спросу взял несколько толстых книг. Они оказались на старославянском языке.
-Ничего себе, "Русский лечебник". Слушайте: "Такожде на ком трясавица, тою же горчицею мазать по чреву прежде трясения..." Непонятно. Вот еще: " Всякая капуста болячки надутые мяжчит и отворяет и заживляет, ежели ея к ним прикладывать..." Ну про капусту нам известно. "И у которых жены груди болят, хлебай и парь темьян, помилует бог, пить в молоке козье утопивши..." Опять про трясавицу: " Кого трясавица долго держит, тем приятии сок полыни подсытив медом по рассуждению и избавлен будет....Это ж, кажется, похмельный рецепт! "Аще долго жинка томится родами, дай ей пить вина или пива, в которой трава полынь парена есть..." Вот это по-нашему! Слышь, монах, как тебя...
-Брат Евстахий.
-Евстахий...Замечательно. А у тебя здесь ничего более серьезного нет?
За монаха ответил вдруг очнувшийся американец:
- Здесь директор Завадский держит часть ворованных фолиантов. Потом потихоньку продает коллекционерам. Иногда подделки. Архивариус Коваль великим мастером был на подобное искусство.
-Неужели! - Олигарх так всплеснул от неожиданности руками, что древний лечебник выпал из его рук. Книгу поднял монах, заботливо протер полой рясы. - И чего это ты вдруг таким покладистым с нами стал, Джон?
-Афганистан приспосабливаться к ситуации научил. Если буду молчать, вы меня рядом с Мареком положите, которого я по ошибке пристрелил. По ошибке - не по ошибке, теперь не отмоешься. Бежать мне надо в Штаты.
-Правильно рассуждаешь, Джон, - одобрил Струсевский. - Тогда продолжай. Что, пан Анджей и Начальный свод тут спрятал?
Монах по-английски, видимо, не понимал, переводил вопросительный взгляд с американца на русского. Но Комаровский не спешил ему переводить.
-Скряга этот пан Анджей, - сказал Джон, промакивая рукавом пиджака кровь на лбу.
Монах тут же достал откуда-то бинт, йод, начал его перевязывать.
-Ты это к чему? - спросил Владислав. - Ах, ну да! И чего я спрашиваю. Ладно, куплю тебе билет на самолет и дам пару долларов на леденцы. Если заработаешь.
Американец не оценил шутку, продолжил серьезно:
-Здесь Завадский, по договоренности с монахами, держит, как я уже говорил, книги "на выход".
-То есть на продажу.
-Да. А то, что считает раритетами, хранит у себя в загородном доме. Чахнет над ними, как Гобсек над златом. И Начальный свод, наверняка, там.
-Откуда тебе известно?
- А где еще? Мне он, конечно, ничего не рассказывал, но я несколько раз возил архивариуса Коваля к нему под Залипье. Там у Завадского имение. Я слышал ваш разговор с директором и все понял. Ну, а в том сейфе, к которому он вас сразу привел, не было никаких книг, там лежали деньги на зарплату охраны. Гроши. Говорю же, он был жаден, как персонаж Бальзака.
-Ладно, если говоришь правду, не убью.
Эти слова Струсевский произнес так зло и резко, что мурашки пробежали не только по спине американца, но и по частям тела двух ученых историков.
Он велел набрать Завадского, сказать, что все в порядке, пленники в клетке, а охранника Марека Джон отпустил домой, так как у того разболелась голова: "не дай бог, ковид, так что от греха".
Разговор был по громкой связи айфона Джона и все слышали, что директор вроде бы удовлетворен его докладом.
-Что теперь? - спросил американец олигарха.
-Как что? - удивился Владислав. - Едем в Залипье. На твоей машине, разумеется. Где она, кстати?
-Я паркуюсь у университета.
-Замечательно, подгонишь к монастырю. И не вздумай шутить, У Макарова есть запись, как ты стрелял из Uzi. Будешь вести себя хорошо, получишь в довесок к леденцам, шоколадку.
Конечно, это был блеф, но Струсевский всю жизнь блефовал, что помогло ему, как он считал, достичь успехов в бизнесе, а потому без этого уже не мог. Вроде бы, подействовало и на этот раз. Американец был не в том положении, чтобы требовать демонстрации видео на телефоне. К тому же, по мнению Владислава, жадные до денег "ковбои" за цент гремучую змею оближут.
-А мы пока познакомимся с руководством обители, иначе нам отсюда, думаю, не выбраться, - сказал Струсевский.
Однако самим идти к "начальству" не пришлось. Скрипучая дверь открылась и в "книжный" схрон вошел священник в сутане до пят, светлом пилеулосе, массивном распятьем на груди.
-Аббат Казимир, - представил вошедшего священника брат Евстахий.
Он поцеловал настоятелю руку, тот его перекрестил.
-Я знаю, что вы ищете и почему вы здесь, - сказал аббат, перебирая резные четки, видимо, из слоновой кости. - Мне доложил брат Евстахий. Перед тем как с вами познакомиться, он подслушал ваш разговор. Раньше он жил в Львове, понимает ваш язык. Что ж, похвально, что вы пытаетесь найти утерянную страницу вашей древней истории, в прямом и переносном смысле. Если, конечно, эти поиски бескорыстны. Корысть уничтожает все благие намерения, потому как она есть искушение дьявола.
Все, кроме американца, находились в некотором оцепенении - не каждый день приходится общаться с настоятелем всемирно известного католического монастыря. Джон, как показалось Владиславу, был уже знаком с аббатом. Что не удивительно, ведь туристов, наверняка водили не только по подземелью, но и устраивали им экскурсии по монастырю и костелу. Словом, без директора Завадского и его службы безопасности, возглавляемой Джоном, не обходилось.
-Про корысть вы, пан Казимир, верно заметили, - сказал Струсевский.- А как же продажа "малоценных книг" в кооперации с директором Завадским?
Вопроса на русском языке аббат не понял, а Комаровский не стал его переводить. Он лишь изобразил на лице кислую гримасу: мол, ну зачем раздражать монаха, главное выбраться отсюда.
-Могу вам немного помочь, - продолжил настоятель. - А, может, и разочаровать. - Аббат присел на лавку, взглянул на открытый "Русский лечебник", полистал. - Славное зелье варится из чернобыля, от многих болезней избавляет,...Особенно от подагры. Да....В свое время я изучил множество старых книг не только в этом схроне, но и те, что хранятся в университетской библиотеке. Однажды мне попался на глаза отчет королевского летописца Гавела Бачевского от весны 1620 года: "О приеме королем Польши, великим князем Литовским Сигизмундом III, освобожденного из русского плена полковника Миколая Струся...."
Гнев короля
Сигизмунд III принимал "кремлевского героя" полковника Миколая Струся в Варшавском замке, куда он лично приказал перенести королевскую резиденцию. До этого королевский двор находился в Краковском Вавеле, но после разрушительного пожара 1595, замок пришел в негодность. К тому же Сигизмунд считал, что с него начинается новая польско-литовская эпоха, а замок в Вавеле был связан с именем Сигизмунда I Старого, переделавшим под себя дворец. К своему предку он относился прохладно. В первую очередь из-за того, что Старый был, по его мнению, несколько мягкотел, при нем вспыхивали массовые народные восстания, и он шел на уступки черни. При Сигизмунде I начался упадок Великого княжества Литовского и Польши. Московиты отбили у него Смоленск, Заволочье, Себеж. Были, конечно, и победы, но незначительные. Однако он, Сигизмунд III, будет править жесткой рукой, поставит Москву на колени и сядет на кремлевский престол.
Этим мечтам не суждено было сбыться. С Москвой пришлось заключить перемирие на 14,5 лет. Однако король верил, что великая Речь, под его руководством, еще возьмет верх. Не в Москве, так в битве с турками.
К героям "московской войны" Сигизмунд внешне относился с почетом и уважением. На самом деле, именно их он считал виновниками в своем позоре: ЕГО воины, воины великой Речи Посполитой поедали друг друга в Кремле как дикие собаки, а потом бесславно бежали из него. Последним, кто "засиделся" за зубчатыми кремлевскими стенами, был полковник Струсь. Депутаты Рады считали его национальным героем, поэтому король не мог с этим, стиснув зубы, не согласиться. Он оказал великую честь полковнику, приняв его. Миколай Струсь же добивался аудиенции с королем, потому что собирался преподнести ему "величайшую политическую и историческую реликвию".
Торжественная встреча с "героическим Па-холком", состоялась в Сенаторской палате дворца в присутствии депутатов. В той самой, где русский царь Василий Шуйский, оказавшийся в руках гетмана Жолкевского, принес торжественную присягу королю Сигизмунду. Сенаторы произнесли в честь героя хвалебные речи, ксендз прочел молитву, потом король пригласил Струся в кабинет для совещаний, где беседовал с ним с глазу на глаз.
Комната была украшена работами великих мастеров Тициана, Микеланджело, Леонардо да Винчи. У стены под балдахином стоял трон, над ним - королевский вензель Ваза. Сигизмунд указал на трон:
- Это по праву твое место, пан Миколай.
-Что вы, Ваше Величество, - засмущался Струсь. - Как можно...
-Король, не сумевших победить варварские племена московитов, не король. Вы, храбрые Па-холки, рыцари правды и Света, верные слуги Речи Посполитой, державшиеся в Кремле до последнего, и есть настоящие короли. Я горжусь вами и преклоняюсь пред вами.
Сигизмунд припал на колено перед полковником. Тот собирался уж поднять короля за плечи, но вовремя одумался: прикасаться к его Величеству строжайше запрещено.
Вдруг Сигизмунд встал, расхохотался:
-Ценю ваши московские заслуги, паны полководцы, вы славно пополнили королевскую казну, но если б не парламент, многие из вас, героев, болтались бы на виселице.
-Ваше Величество...
- Ты, говорят, приготовил мне подарок. Давай.
Полковник открыл кожаный футляр, вынул свернутую в трубку рукопись.
-Что это? Очередной Начальный свод от монаха Иоанна "Откуда есть пошла Руская земля?..."
Опешивший Струсь попытался что-то произнести, но слова застряли в горле.
-Подобную летопись мне уже преподнес....Догадаетесь кто?
-Гонсевский, - выдохнул полковник.
На этот раз удивился король:
-Как, и у пана Гонсевского есть такая, с позволения сказать, диковина? А он молчит, вот ведь проказник, ха-ха. Нет, ваш друг пан Ходкевич.
Миколай Струсь натужно улыбнулся:
-Позвольте, Ваше Величество, рассказать вам историю этой самой реликвии.
Король поправил остроконечный, белый как северный снег воротник, сел на трон, кивнул.
Рассказ полковника был по-военному лаконичным, без лишних слов. Он, разумеется, опустил некоторые моменты, в частности о награбленных им ценностях, что откопали в кремлевском рву Жмыхов и Черновил и которые потом поделили на троих. Струсь хотел убить эту парочку, но передумал: кто о беглых московитах узнает или вспомнит? Теперь в Польше и Литве полно таких беглецов из Московии. Они и сами заинтересованы сидеть ниже травы.
-Ну, вы и проходимцы, паны гетманы! - Когда Миколай замолчал, король снова залился смехом. - Друг друга обманывали, а обмануть в результате смогли только себя. Значит, говоришь, подлинник от Иоанна у тебя?
-Да, Ваше Величество. Все интриги с моей стороны были предприняты исключительно для того, чтобы лично вручить вам этот бесценный документ.
-Бесценный, говоришь? Ну, давай.
С поклоном, на двух руках полковник преподнес Начальный свод королю.
Сигизмунд развернул рукопись и...тут же принялся рвать ее в клочья.
Попятившийся от неожиданности и страха полковник, споткнулся о край персидского ковра, упал. Клочья древнего документа полетели ему в лицо.
-Вот, вот! Издеваетесь надо мной?! - кричал король. - Знаете ведь, что не бывать мне королем московским. И московитам незачем знать свою историю, их удел в свинарнике копошиться. Да и не их это история прописана в Начальном своде и "Повести временных лет", а история варягов-русей, которые взяли под свое крыло дремучие славянские племена. Но они не оценили варяжской цивилизаторской благости, снова выродились в дикарей. Разве что Великий Новгород устоял, да и тот царь - самодур Грозный сжег, а новгородцев поголовно истребил.
Ни жив, ни мертв Струсь не смел разогнуться. Он боялся даже приподнять глаза, настолько чудовищным и неожиданным оказался гнев Сигизмунда.
Король подошел к полковнику, похлопал его по плечу, чтобы тот поднялся. Встав, Струсь опять же, не взглянул в лицо Сигизмунда. Тот снял с указательного пальца массивный перстень с крупным красным камнем, протянул полковнику.
-Не хотел обидеть тебя, пан Струсь, ты честно служил мне и еще честно послужишь. С турками война на носу, вот о чем надо думать. Прими в знак уважения и величия твоих заслуг передо мной. А о Начальном своде забудь. Это все выдумки монахов-летописцев в угоду русским князьям.
Полковник поцеловал руку королю, попятился по клочьям Начального свода к двери. Его сердца бешено колотилось одновременно от тоски и радости, что остался жив.
Чудное Залипье
-Так что вы ищите эфемеру, пустоту, - заключил аббат.- Рукопись Начального свода была уничтожена лично королем Сигизмундом. И больше о ней нет никаких сведений. Мне очень жаль.
-Однако у Струся, судя по воспоминаниям племянника Черновила, который вместе с полковником перебрался в Польшу, была поддельная рукопись, - сказал олигарх. - Он ее сам сделал и подбросил в книги, а забрал вроде как настоящую. Подлинник же, на самом деле, оказался в руках гетмана Ходкевича.
-Получается, король Сигизмунд и Начальный свод Ходкевича уничтожил? - задал вопрос профессор Капустин. - Раз он так нервно отреагировал на подношение Струся.
Аббат пожал плечами:
-Об этом в отчете королевского летописца Гавела Бачевского ничего не сказано.
-Предположим, король не уничтожил "подарок" Ходкевича, принял его, - сказал Комаровский.- А рукопись Струся порвал, потому что Ходкевич ему рассказал свою историю, то есть, как он обвел вокруг пальца остальных гетманов и заполучил реальный Свод. Ему-то король и поверил.
-Возможно, - согласился Капустин. - Сигизмунд, как он и говорил Струсю, уже не претендовал на московский трон, а потому ему не было дела до древнего Русского Свода. В заброшенном Краковском замке хранились не особо нужные королю вещи. Не исключено, он туда и отправил рукопись. Позже она попала в Краковскую библиотеку.
-Да, складно. - Олигарх по-хозяйски сходил в погреб за кувшином и кружками, наполнил их вином. Опомнившись, взглянул на аббата. Тот снисходительно кивнул, сказал:
-Мой рассказ явно пошел вам на пользу.
-Несомненно. Теперь ясно, что подлинник Свода мог оказаться у пана Гонсевского. Он родом, насколько помню, из Мозовии. И туда отправил, по словам архивариуса Коваля, своего слугу с рукописью Свода. Но след слуги потерялся. Видно, не до конца. Получается рукопись пана Гонсевского теперь у директора Завадского.
Это опять же Комаровский не переводил. А аббат, дождавшись, когда русский замолчит, сказал:
- Наш монастырь и костел нуждаются в помощи.
-Я все понял, святой отец, - сказал через Комаровского Владислав.- Как только выберемся отсюда, переведу на счет обители энную сумму.
-Лучше на мой номер телефона, через онлайн банк Пекао СА,- смиренно ответил аббат. - Прошу вас, дети мои, я провожу вас к выходу.
В дверях настоятель задержался, взглянул на монаха Евстахия:
-Nie zapomnij, bracie, zwrócić klasztorowi, który otrzymał od Rosjan.
-Что он сказал монаху? - спросил Комаровского олигарх.
-Аббат знает, что Евстахий получил от нас деньги и напоминает ему, чтобы тот вернул их в казну.
-По номеру его телефона?
На это польский профессор ничего ответил.
Через некоторое время к соседнему с монастырем костелу, Джон подогнал свой внушительный внедорожник.
Пока ехали в Залипье, профессор Комаровский рассказывал историю Мозовше или Мозовии. К удивлению олигарха и его помощника, это не город, как они считали. Раньше Мозовия состояла из трех воеводств. Эти воеводства входили в состав Великопольской провинции, а после объединения Польши и Литвы в Речь Посполитую, Варшава стала ее центром.
-Не понял, - сказал Макаров. - Так что, получается, Гонсевский родился в Варшаве и туда же отправил с ординарцем Валевским рукопись Начального свода?
-Не факт, - ответил поляк. - До того как Варшава стала центром Мазовии и Речи Посполитой, ее главным городом был Плоцк. Возможно, Гонсевский был родом из Плоцка, куда был послан ординарец.
-А где Плоцк находится? - спросил Владислав, набирая его название в телефоне. Интернет опередил Комаровский:
-В 100 километрах от Варшавы, в Мазовецком воеводстве.
-То есть, рядом с Варшавой. Когда вы говорите столица переехала в нее из Кракова?
-В 1596.
-Гонсевский мог послать гонца в Варшаву.
-Это гадание на кофейной гуще, дорогой Владислав. Гонсевский создал женский монастырь в Берестье, то есть в Бресте. Мог и там спрятать рукопись.
Сидевший за рулем американец, сказал:
-Никто кроме директора Завадского не даст вам ответа на этот вопрос. Но я знаю, что Войцех Коваль в последнее время работал в Варшавском историческом музее. Он мог найти рукопись Гонсевского в его запасниках и показать директору Краковской библиотеки, которого хорошо знал.
-Ага, - Капустин потер руки. - Архивариус сначала обнаружил в Краковской библиотеке рукопись Струся, потом, зная историю, целенаправленно искал летопись Гонсевского в Варшаве.
-Вы хотите сказать, профессор, - сказал Струсевский, - что мы на правильном пути и оригинал Гонсевского у Завадского?
-Разумеется! Вот ведь, и американцы бывают полезны.
Он схватил в приступе благодарности Джона за руку, отчего машина пошла юзом и чуть не врезалась в дерево.
-Держите себя в руках, Федор Михайлович, не хватайтесь, пожалуйста, за чужие части тела, - посоветовал Макаров. - Иначе Начальный свод мы будем читать на небесах. В оригинале, в компании гетманов-проходимцев.
До Залипье добрались, когда начало смеркаться. Усадьба Завадского находилась в живописном месте на берегу Вислы, окруженная дубами и лиственницами. В отличие от других усадеб, участок директора библиотеки, был огорожен высоким гофрированным забором.
- Как же мы попадем внутрь? - озадачился Капустин. - Приглашения от директора нам ждать не приходится.
И снова на выручку пришел Джон. Он честно, как казалось, отрабатывал билет на самолет и "шоколадку", обещанные русским олигархом.
Со стороны реки часть забора снималась, на большом участке была маленькая часовенка, там и ожидали Завадского.
Он приехал в полной темноте, но когда автомобиль оказался на участке, тут же включились десятки осветительных ламп, фонарей, гирлянд. Словно наступил праздник. Очевидно, директор любил яркую иллюминацию.
Когда Завадский въехал в гараж и вышел из авто, Струсевский ткнул ему в висок ствол помпового ружья.
-Не ждали, пан Анджей? - с ухмылкой спросил Владислав.
-Ну почему же, я, знаете ли, все возможные ситуации просчитываю. В том числе и те, что связаны с дилетантами. Трудно проследить их логику действий. Трудно, но не невозможно. Как, например, с вами. Джон Дженсен, когда мне звонил по вашему приказу, подал условный знак, и я понял, что вы приедете ко мне на загородную виллу. Конечно, можно было вызвать полицию и вас бы арестовали за проникновение в мои владения. Но зачем, как у вас говорят, выносить сор из избы. Мы и сами справимся с вами, с дилетантами.
Американец ловким приемом выбил ружье из рук Струсевского, скрутил его, бросил на землю. Макаров было дернулся, но директор наставил на него миниатюрный дамский Браунинг.
-У вас одна ножка уже простреляна, вы же не хотите хромать на обе ноги? Впрочем, теперь для вас это неважно. Вы, господа, хотели проникнуть в мой загородный тайник, я предоставлю вам такую возможность.
Русских и польского профессора отвели в часовню, где они недавно прятались, поджидая Завадского. А там директор нажал несколько потайных кнопок и мини алтарь в западной части часовенки, отъехал в сторону. В полу оказался люк, который так же сдвинулся в сторону. За ним была лестница. Судя по тому, что она была не крутой, а пологой, Струсевский понял, что подвал, куда их ведут, большой.
Так и оказалось. Но это был не дачный сырой погреб, а помещение с вентиляцией, кондицией, температурными датчиками. По обеим сторонам хранилища в стены были вмурованы сейфы с круглыми, как штурвалы, ручками. Точно к такому же сейфу в подвале библиотеки их привел директор. Сейфов было четыре, по два с каждой стороны.
-Ну, вот мы и на месте, господа, - сказал Завадский.- В одном из этих ящичков и находится интересующая вас рукопись Начального свода. Оригинальная рукопись, подчеркиваю.
-Это Начальный свод гетмана Гонсевского? - спросил Капустин.
-Совершенно верно. Пан Александр раньше всех узнал об этой вещичке, потому как он первым вместе с гарнизоном Станислава Жолкевского вошел в Кремль. Вернее, так. Жолкевский узнал от монахов Чудова монастыря о книгах бабки Ивана Грозного, хранившихся в запасниках церкви Архангела Михаила. Но ему не было дело до старинных фолиантов, он готовился к приему в Москве избранного боярами на московский престол, королевича Владислава. Нет смысла рассказывать, что было дальше, вы всё прекрасно знаете. Словом, книгами в церкви занялся Гонсевский. Он и обнаружил часть рукописи Начального свода. И будучи человеком с деловой хваткой, сразу понял, какую ценность эта рукопись представляет. Впрочем, летопись могли выдать ему сами монахи, рассказав о ее значимости. Но это теперь не имеет значения. Важно то, что Гонсевский заставил монахов снять с рукописи копию и положить ее в стопку "римских" книг. Пригрозив, разумеется, смертью, если те проболтаются.
-То есть, после нападения казаков в Тушине на полк Зборовского у Гонсевского оказалось сразу два Начальных свода? - спросил Капустин.
-Конечно. Одна поддельная летопись, другая настоящая.
-И что же дальше?
-А дальше было вот что...
Важное поручение
Под Можайском на полк Гонсевского напали казаки с венгерскими наемниками, то есть дезертирами из польско-литовского воинства. Неудачные для Речи события в Москве, вынудили короля Сигизмунда урезать содержания шляхетского войска, венгерских, румынских и прочих наемников. Вот многие наемные "рыцари" и разбежались, примкнув к разным бандам.
Пришлось укрываться в Вязьме, переходившей несколько лет из рук в руки. На этот раз в городе сидели "восставшие крестьяне", ожидавшие прихода отрядов Пожарского. Но завидев внушительный полк Гонсевского, откормившийся по дороге воровством в деревнях и селах, просто ушли, не оказав никакого сопротивления. Казаков и наемников удалось легко и быстро отбить, а ушедшие из города крестьяне, оставили много продуктов. Шляхта пировала несколько дней. Гетман Гонсевский, пославший в Смоленск к королю гусаров, ждал от них вестей. Если Сигизмунд в Смоленске, то им следовало узнать, что делать гетману: заходить в город или ждать королевское войско для нового похода на Москву.
На самом деле Александр боялся, что король обрушит на него гнев за самовольный уход из Москвы и назначение комендантом Кремля вместо себя полковника Струся, которого Сигизмунд особо не знал. Но у гетмана была отговорка: он ушел обманом от москалей, чтобы "не потерять меч и с новой силой обрушить его на врага".
К тому же, он приготовил Властелину Великой Речи славный подарок. Король будет доволен. Подарок он пошлет Сигизмунду сразу, а потом уж предстанет перед глазами Его Величества сам. Если, конечно, король соизволит принять "верного слугу".
Вопреки опасениям, вернувшиеся гонцы принесли хорошую весть: король с сыном Владиславом в Смоленске и с нетерпением ждет к себе "московского героя".
Накануне отъезда в Смоленск, Гонсевский позвал к себе ординарца Стефана Валевского. Ординарец был родом из Ломжей Великого княжества Литовского. Его отец Ежи Валевский командовал полком рейтаров, черных всадников, но погиб на исходе Ливонской войны. Его сына Стефана, когда он подрос, определили помощником поручика в отряд аркебузиров. Отчаянный, смекалистый парень быстро поднялся по карьерной лестнице и вскоре был уже командиром отряда элитной кавалерии Речи Посполитой, крылатых гусар. В первый же поход на Москву он героически проявил себя и его приблизил к себе гетман Александр Гонсевский. Выяснилось к тому же, что дядя Стефана, как и Гонсевский, был в свое время порученцем при канцлере Литовском Льве Сапеги.
Стефан был настолько внимательным и шустрым ординарцем, что умудрялся доставать пропитание для гетмана в самые тяжелые дни в Кремле. Он, переодевшись в русского крестьянина или горожанина, пробирался из Кремля только ему ведомыми путями в Замоскворечье или Белый город, покупал вяленое мясо, копченую рыбу, мед.
Правда, с приходом Второго ополчения во главе с Пожарским, подобные вылазки устраивать уже было невозможно и приходилось, как и всем, питаться кошатиной, крысятиной, человечиной...
В начале августа 1612, князь Пожарский проявил милость, предложил гарнизону Гонсевского капитулировать, причем "без позора и с уважением". Но комендант написал дерзкий ответ, в котором говорилось, что московиты "самый подлый народ на свете, ему нет веры, по храбрости он подобен суркам и ослам". Заключил Гонсевский послание тем, что предложил Пожарскому "отпустить своих людей к сохам..."
Послание передал русскому князю Стефан Валевский. Все были уверены, что русский командир ополчения его четвертует, в лучшем случае, повесит. Но Пожарский оказался гораздо умнее и хитрее. Он приказал накормить, напоить ординарца коменданта, дать ему еды "сколько унесет" и передать хозяину, что русские ценят храбрость воинов Речи Посполитой, но еще раз предлагают им добровольно покинуть Москву.
Это удивило Гонсевского и заставило задуматься: а стоит ли бесславно гибнуть в запертом Кремле, не лучше ли уйти, а потом вернуться с новыми силами и повесить этого берсеневского выскочку Пожарского. Он сообщил остальным гетманам, что получил от короля Сигизмунда разрешение покинуть Москву его полку и полу Зборовского, а комендантом Кремля, вместо него остается Миколай Струсь. К Пожарскому снова был послан Стефан. Князя удивило, что Гонсевский якобы согласовал с королем частичный исход поляков из Москвы. От себя хитрый Стефан добавил, что с Сигизмундом по этому поводу русские воеводы уже договорились.
"Кто договорился, какие воеводы, когда?!" - воскликнул князь. Но при неразберихе и чехарде Смутного времени могло быть все. "Может, князь Трубецкой проявил прыть? Бог его знает...." В любом случае, Дмитрий Пожарский ведь сам предлагал полякам убраться по добру по здорову, а они, вишь, все же надумали. А то, что в Кремле остается 3000 гарнизон Струся, не беда, скоро не то, что трупы, землю жрать будут...
Гонсевский занял в Вязьме просторный боярский дом о двух этажах. Верхний этаж он занимал сам, внизу располагалась его охрана из венгерских наемников, которыми командовал ординарец Валевский. Теперь же он позвал Стефана в пристройку для прислуги, выгнал оттуда всех людишек, говорил с ординарцем с глазу на глаз.
Выложив на стол два кожаных свертка, он бережно провел по ним указательным пальцем:
-Один Начальный свод настоящий, другой переписанный монахами. Этот, - гетман ткнул в сверток, помеченный еле заметным крестом, - преподнесешь от меня королю. А второй отвезешь в мое имение в Плоцке. Отдашь старосте Матеушу, ты его знаешь, пусть спрячет понадежнее. Вместе со Сводом передашь Сигизмунду письмо.
Целый день Гонсевский томился, не зная, что отписать королю. В результате получилось следующее: " О, великий Сигизмунд Третий, Божьей милостью король Польский, Великий князь Литовский, Русский, Прусский, Мазовецкий, Жмудский, Ливонский и прочий, а также наследный король Шведов, Готов и Венедов, кланяется тебе, целует руку, преданный слуга твой гетман Александр Гонсевский. Прими сей подарок во славу твою и величие твое на Русской земле, коей ты владеешь по праву..."
Гонсевский долго думал, как написать: "владеешь или будешь владеть", ведь московская компания закончилась провалом. Однако в официальном титуле короля значится, что он "король Русский". Значит....Значит, так тому и быть, "владеешь".
"Древняя рукопись Начального свода от игумена Киево-Печерского монастыря Иоанна, которая стала основой "Повести временных лет" монаха Нестора, является исторической основой Руси, "Откуда есть пошла Руская земля...". Тебе, королю Русскому, необходимо владеть этим документом, как символом державной власти над всем Русским королевством".
На следующее утро Гонсевский проснулся довольно поздно, так как накануне, после разговора с ординарцем, перепил брусничной медовухи, которую неосмотрительно запивал польской водкой.
А Стефан Валевский тронулся в путь, как только встало солнце. Это он щедро подливал начальнику водку и не случайно. Как только гетман заснул, он стер крестик с помеченного им свертка, а поставил отметку на другой. Стефан знал каждый шаг своего хозяина. Знал он и то, какие интриги плелись в Кремле вокруг "ценного" Начального свода, был в курсе кто и сколько копий этого самого Свода сделал. Монахи Чудова монастыря, подкармливаемые им, ничего от Стефана не скрывали. Впрочем, и сам пан Гонсевский, будучи полностью уверенным в ординарце, ему доверял.
В Смоленске король Сигизмунд жил в католическом иезуитском монастыре, пожалуй, единственном оставшимся целым после 20 месячной осады города. Русский воевода Михаил Шеин сдался. Уцелевшие защитники Смоленска заперлись в Успенском соборе и подорвали себя порохом. Измотанное королевское войско теперь томилось за проломленными во многих местах кремлевскими стенами, ожидая добрых вестей из Москвы, в частности от гетмана Ходкевича, который вот-вот собирался начать очередной прорыв к Кремлю. Но добрые вести не приходили, а тут еще донесли, что гетманы Гонсевский и Зборовский самовольно покинули Москву, якобы с одобрения его королевского Величества.
Гневу Сигизмунда не было предела, но он быстро остыл, так как, во-первых, ссориться с полководцами теперь было нельзя, во-вторых, опытные гетманы не поступили бы так, если б был другой выход. Король знал, что в осажденном Кремле страшный голод и мор, а потому, если гетманы сохранят свои полки, это пойдет Речи на пользу. После кровопролитного сражения за Смоленск, Сигизмунд идти на Москву не мог и "московские" полки гетманов теперь как никогда кстати. Только было не понятно, почему Зборовский пошел в Вильно, а не с Гонсевским в Смоленск.
К королю Стефана пустили ненадолго. Он повертел в руках подарок Гонсевского, ухмыльнулся, отложил в сторону. Спросил:
-А, правда, что в Кремле мои воины поедали друг друга?
-Ваше Величество, мы съели всех собак, кошек, птиц. Лошади остались только у небольшой части крылатых гусар. Что касается людей....Сначала полковники Струсь и Будзила велели съесть русских пленных и тех, что сидели в кремлевских тюрьмах. Потом забили гулящих и дворовых девок, боярских слуг. Осенью начали выкапывать и есть падаль. Дело дошло до того, что стали торговать частями человеческого тела, ноги стоили 5 золотых, голова три...
- Хватит! - закричал король. Это все ложь, клевета на Речь Посполитую. Вон! И забери это дурацкое подношение.
Король швырнул его в пятившегося ординарца. Сверток попал ему в голову. Стефан схватил "подарок" и тут краем глаза заметил на нем не до конца стертый крестик, которым пометил сверток Гонсевский. Вот ведь разиня! Он собирался вручить королю копию Начального свода, а оригинал....Хватит уже служить королю за гроши. Навоевался, наголодался. За этот Свод, что все признали уникальным, новый русский царь Михаил отвалит мешок золота. А с золотом везде хорошо.
Так думал Стефан по дороге в Смоленск. Он постоянно перекладывал своды из сумки в сумку, словно боялся запутаться. И в результате запутался: оригинал Начального свода чуть не оказался в руках короля, что не входило в планы хитрого ординарца.
Выйдя от короля, Валевский с облегчением вздохнул, перекрестился.
-Что, разгневались Его Величество? - спросил Стефана дворецкий короля Тадеуш. - И подарок не приняли? Ничего, быстро отходят. Давай-ка его сюда.
-Я...
-Давай, не бойся. От гетмана Гонсевского, говоришь? Передам.
-Лучше я...
Дворецкий выхватил у Стефана сверток, слегка подтолкнул в плечо:
-Всё, ступай. Не дай Бог, король выйдет, тебя увидит, снова получишь, а то и выпороть велит. Ступай.
Валевский, словно его облили ледяной водой, выскочил из ворот монастыря. Сел на берегу Днепра, стал думать, что делать, как поступить. И тут его осенило: стал бы Гонсевский просить старосту Матеуша "понадежнее" спрятал рукопись, если б это была копия....Значит, гетман собирался всучить королю поделку. Но из-за оплошности Стефана у Сигизмунда оказался оригинал. Ну, пан Александр...Ладно. А московский царь вряд ли отличит настоящий Свод от копии, будет рад и этому.
Стефан в Плоцк не поехал, а развернул коня и берегом Днепра помчался на восток, в сторону Москвы. Но чтобы не столкнуться с Гонсевским, пробирался лесными дорогами через Дорогобуж и Угру.