-Афонюшка, любимый, доброе утро. - Алина Васильевна Богуславская повернулась на правый бочок, поцеловала в щечку Дуная, лежавшего с открытыми глазами.
Он лежал неподвижно, глядя в потолок. Его мучили воспоминания раннего дальневосточного юношества, как он разгружал контейнеры с рыбой в порту, и ему отдавило ногу каким-то тяжелым тюком. С тех пор он слегка прихрамывает. Как ударил отца молотком, который часто спьяну бил беременную мать. Его брат или сестра так и не родились, у неё случился выкидыш. После того как он приложился к отцу столярным инструментом, тот драться перестал, но начал заикаться. Врачи сказали concussio, сотрясение мозга. Так папаша с сотрясением мозга через некоторое время и отправился в мир иной.
-Не называй меня Афонюшкой, - сказал Дунай, - сколько раз просил.
Алина надула пухлые губки:
-А как же мне тебя ласково называть? Дунюшкой тебе тоже не нравится, от "Котика" ты вообще бесишься. Мы поедем сегодня снова в лабиринт Минотавра? Мне так там понравилось, самолет в Москву ведь только завтра утром.
-У нас с тобой сегодня другие планы.
-Ну, пожалуйста...
Дунай состроил такую злую физиономию, что сожительница залезла под одеяло.
-Пора вставать. - Дунай окунулся в мягкие тапочки, потянулся.
-Рано еще, - сказала Алина из-под одеяла. - Только половина шестого.
Дунай прошел по широкому персидскому ковру в холле в ванную комнату, открыл шкафчик. Накануне он оставил там две спортивные сумки. В одной находились переведенные им из Москвы на Крит евро через "ручной" банк "Саморазвитие" и обналиченные в Ираклионе, в другой драгоценности. Их ему помог вывести из России один прикормленный братвой сотрудник МИДа. С Дунаем на остров отправился помощник по кличке Штирлиц, он был похож на актера Тихонова, только взгляд не такой умный, не говоря уж о манерах. Штирлиц с недавних пор состоял в "товариществе", как называл свою группировку Муциль, смотрящим за "казной", но под контролем Дуная, разумеется. Они должны были реализовать в Греции ценности и пополнить деньгами международный общаг: "подогреть" ими сидящих по греческим, итальянским, французским тюрьмам братков.
Но у Дуная были свои планы. Ему давно надоело играть в криминальные игры, под старость хотелось покоя где-нибудь на вилле в Новой Зеландии или Тасмании. В окружении красивой жены и детей. Да, вору в законе теперь хотелось запретного плода. Что он оставит после себя на Земле, переходящего "вымпела" вора в законе, за что в России сажают, кучу бабок? Закопает его братва, поставит на могиле огромный, дурацкий памятник как Карлу Марксу на Театральной площади, а через неделю забудет о нем.
И Дунай решился. Штирлиц жил в соседнем отеле. Когда тот пошел на пляж, подбросил ему в номер несколько пачек евро, пару горстей "брюликов" ну я как вишенка на тортике - пакетик с порошком героина. "Герыч" переправил в Грецию все тот же дипломат. Если к каннабису греческая фемида в последнее время стала более-менее терпима, то к тяжелым наркотикам ее отношение не изменилось. Словом, подбросил и позвонил в полицию. Штирлица взяли в ресторане, где он заглатывал свою любимую утку в брусничном соусе, запивая сладким черным вином. На импровизированной бандитской сходке под Ираклионом Дунай лишь развел руками: Штирлиц сам дурак, ходил по территории отеля и ездил на машине под дурью, вот и засветился. Теперь из-за него пропали общаковые деньги. Они все хранились у него. Братва пообещала разобраться и на том разошлись. Но Дунай не собирался оставлять после себя следов и "веревочек". Он знал, где живут в Греции остальные "товарищи" и с легкой душой сдал их полиции. Попросил какого-то мальчугана с улицы за 20 евро передать с ноутбука прибрежного кафе "Маджестик" в МВД Афин фамилии и адреса "русской мафии". Начались аресты, которые показывали по греческому ТВ.
Пора было уносить ноги в Новую Зеландию. Но с такими большими деньгами и драгоценностями это было сделать невозможно. Прикормленный дипломат находился в Москве, теперь он был нужен Дунаю как никогда. Ценности он решил пока спрятать в отдаленном районе Крита. Уже присмотрел местечко: ном Ласситион на востоке острова, на берегу двух морей - Критского и Ливийского. Во время Второй мировой войны немцы начали создавать на Крите укрепрайоны и понастроили на берегах бункеров-дотов. В одном из них, заваленном всяким хламом и куда не водят туристов (дот к тому же находится почти на отвесной скале), Дунай и решил спрятать свои сокровища. Через неделю снова прилетит на Крит и заберет. Только бы "прикормыш" из МИДа не подкачал.
Однако в шкафу сумок не было. По стеклу постучали, подумал, что Алина перешла по длинному балкону, соединяющему снаружи холл и ванную комнату. Обернулся. Но это была не сожительница. За стеклом стоял улыбающийся отвратительной улыбкой "бык" по кличке Самсон. Он перешел под крыло "товарищества" Дуная из другой банды, где, как говорили, Самсон занимался исключительно мокрыми делами. Однако группировка Муциля "мокроту" не признавала и Самсона держали в охране: отморозок всегда пригодится.
Самсон почесал нос пистолетом с глушителем, поманил другой рукой к себе. Выйдя на балкон, Дунай до отказа наполнил легкие запахом апельсиновых деревьев, растущих внизу и цветущей магнолии, ветви которой перевешивались через бордюр балкона. Неужели братки пронюхали, что это он сдал Штирлица, а потом и всю "русскую мафию"? Но как? В номер к Штирлицу пролез, тщательно убедившись, что вокруг нет видеокамер. А ту, что "простреливала" аллею, обошел через оливковый сад. Мальчик...они могли найти мальчика, отправлявшего сообщение в МВД Афин из прибрежного кафе.
И Муциль оказался прав.
-Нехорошо ты поступил, Дунай, - сказал Самсон, у ног которого стояли две сумки Муциля. - Очень нехорошо. Я ведь раньше айтишную фирму прикрывал. Ну, хлопчики там банки бомбили, счета толстосумов. Вот и попросил их по прежней памяти проверить, кто отправил инфу в греческое МВД.
-Можешь дальше не продолжать,- сказал Муциль.
-А-а, догадался. Так что без вариантов, Дунай. Тебе верили, а ты крысой оказался, хуже ментовской, из-за бабла братву сдал.
Самсон снял чешский CZ 75 с предохранителя.
-А где решение общего собрания? - спокойно спросил Муциль.- Я ведь в законе, а ты тля травяная, не тебе вершить суд над авторитетом.
- Был авторитет, да весь вышел. На консилиуме я отвечу, не переживай.
-Что ж, решил так решил. Последнее желание приговоренного закон.
-Закон уважаю.
-Хочу сожительнице своей Алине перед смертью букетик подарить, да вот хотя бы из этих магнолий.
-Всегда знал, что ты с прибабахом. Ну, давай, пусть понюхает аромат наполеоновского цветка, перед тем как я и её к архангелам отправлю. Говорят, Бонапарт очень уважал магнолию: нотки кедра, лимона, сандалового дерева.
-Много знать, Самсон, опасно для жизни.
-Я о своей жизни сам позабочусь, а твоей почти не осталось.
Дунай отломил несколько крупных веток, понюхал. Великолепно!
-Понюхай, Самсон, что за прелесть.
Тот хотел что-то ответить, но Муциль молниеносно, с разворота вонзил две ветки с неровными краями ему в правый глаз. У захрипевшего Самсона изо рта появилась кровавая пена, руки затряслись, словно его посадили на электрический стул.
Забрав у Самсона пистолет, он за ноги скинул его с балкона. Тело бандита упало к апельсиновым деревьям.
-Афонюшка, что там у тебя? - Алина постучала в дверь ванной комнаты. - Все в порядке?
Муциль осмотрел балкон: пятен крови не видно. Пистолет обернул полотенцем, вышел в холл, швырнул Алине пляжный сарафан, висевший на стуле:
-Одевайся, мы уезжаем.
-Прямо сейчас? Но мне нужно привести себя в порядок, помыться, сходить в туалет, наконец.
-Потом сходишь. Одевайся! - Дунай гаркнул так, что зазвенел графин на журнальном столике.
Сам он натянул джинсы, надел майку с изображением "красного зверя" Че Гевары, накинул тонкий льняной пиджак. В карманы положил два паспорта, свой и Алины, деньги. Из телефонов вынул сим-карты, спустил в унитаз.
-Что ты делаешь, Дунюшка? - На глазах сожительницы появились слезы, она надула губки.
Но он не дал ей времени заниматься любимым делом: кукситься, схватил за руку, выволок из бунгало. Арендованная машина стояла за углом дома. Заезжать на территорию отеля, даже на электромобилях постояльцам было запрещено. Но "для "уважаемого господина Дунайского" было сделано исключение, за деньги, разумеется.
Дунай усадил Алину на заднее сиденье, сумки положил в багажник, сказал ей, чтобы она сидела в машине тихо, как мышь, он скоро вернется. Сам же пошел обратно к бунгало, где под балконом валялся мертвый Самсон - его тело изредка сотрясали посмертные конвульсии. Схватил его за ноги, поволок к склону холма, на котором стояло бунгало. Холм заканчивался скалистым обрывом, с него и спихнул Самсона, предварительно вытащив из его глазницы ветки магнолии. И пожалел об этом: на него брызнула кровь, которая испачкала рукав пиджака. Снял, бросил вслед за Самсоном. Выругался, от того, что было жалко хорошей вещи, не заметив, что капли крови попали и на лицо.
Пока ехали на восток острова, думал: может и Алине свернуть ее пустую головешку, да сбросить в какое-нибудь дикое ущелье, коих на Крите полным полно. Свидетельница ни к чему. Но отбросил эту мысль: он любит эту взбалмошную, капризную, кокетливую бабу, кроме которой у него никого нет на всем белом свете. Да и чему она свидетельница, Алина же не видела момента убийства Самсона, а про деньги, донос в МВД она и сама знала. Алина, кстати, и посоветовала ему расправиться со Штирлицем.
Увидев на "Афонюшке" кровь, сожительница перепугалась до смерти, но ничего не сказала, забилась в угол, предчувствуя неладное. Муциль, видя её в зеркало заднего вида, ухмыльнулся:
-Не бойся, не трону, ты моя надежная помощница и...
-Кто?
-Любовь.
Алина выдохнула, этих слов она ждала от него давно, и только теперь свершилось. Она тоже любила этого пожилого по сравнению с ней бандита с аристократичными манерами, любила за то, что в нем нет - нет, да проскальзывал хулиганистый, веселый и наивный мальчуган. За то, что часто дарил ей цветы. Ей наплевать было на дорогие украшения, которыми он так же часто одаривал её, но цветы....Для женщины нет более весомого знака внимания, чем цветы.
До нома Ласситион добрались за два с половиной часа. В одной из деревенек, возле церкви молча сидели, казалось, столетние местные жители. Здесь, под их равнодушными взглядами свернули на проселочную дорогу. Ехали по ней, пока было возможно. Потом, взяв сумки и приготовленную заранее лопату, пошли пешком. Зашли в немецкий дот, присмотренный Муцилем. Алина зажала нос: внутри пахло мочой и дохлыми мышами.
-Я не могу здесь находиться, Дунюшка, - сказала она плаксивым голосом.
Он на нее рыкнул и сожительница притихла. Делать яму в горе было непросто, но помогло то, что нацисты, когда строили бункер, для фундамента разбили камни в мелкий щебень. Яма получилась не очень глубокой, но достаточной, что бы уместить в ней две неполные сумки. Муциль засыпал их камушками, придавил крупными камнями, сверху навалил мусора.
-Ну вот, жена, теперь только ты и я знаем, где находится клад графа Монтекристо, ха-ха.
-Жена?
-Конечно. Сегодня же исправим недочет.
Вернулись к машине. Жал на все педали, но арендованное авто больше положенных 50 км/ час не выдавала, у нее стоял ограничитель, который невозможно было отключить.
-Мы в аэропорт? - спросила Алина.
-Узнаешь.
Вскоре, виляя по узким улицам Ираклиона, остановились у православного храма Святого Тита. Дунай подошел к первому встреченному им священнику, попросил немедленно обвенчать их с невестой. Тот начал отказываться, ссылаясь на скорую службу, но при виде трех тысяч евро не устоял, пригласил "молодых" в закуток. Дунай попросил, чтобы таинство венчания прошло без лишних проволочек. Колец для обручения у молодых нет, так что от батюшки требуется лишь благословение.
-А свидетели? - Священник был крайне удивлен такой поспешностью, но весомая сумма евро не каждый день падает с неба.
Муциль на пару минут вышел, а вернулся, ведя под руки двух стариков. Каждый из них получил по 50 евро и с удовольствием поддерживал на молодых венцы, положенные по обряду. Священные тексты батюшка прочел скороговоркой, потом соединил руки обвенчанной пары, благословил. Алина и Муциль поцеловались.
В ближайшем ювелирном магазине купили золотые кольца, под улыбки продавцов и овации покупателей, надели их друг другу, снова поцеловались.
-Ты остаешься в Греции. На пароме переправишься на остров Санторини, снимешь номер в гостинице, будешь ждать меня. Я в Москву всего на пару дней, только встречусь с одним человеком и обратно.
-Нет! - крикнула Алина.- Я тебя теперь никогда не брошу, куда ты, туда и я.
Муциль попытался её убедить остаться в Греции, чтобы "двоим лишний раз не светиться в Москве", но Алина была непреклонна. Он махнул рукой: жена ведь теперь, декабристка.
В аэропорту купили билет в бизнес-класс на ближайший рейс, который был назначен на 5 часов утра.
Глава 6
Алину оставил в гостинице на Тимирязевской улице, сам встретился с дипломатом Русланом Эльдаровичем Сирским недалеко от МИДа в одном из кафе на Арбате. Сказал, что деньги и ценности нужно переправить с Крита в Новую Зеландию или Тасманию. Там "камушков" на сотни миллионов евро, его процент будет ощутимым. Сотрудник министерства долго молчал, куря одну сигарету за другой, потом сказал:
-"Переправа" больше не работает, министр установил за дипломатическим почтовым корпусом строгий контроль. И вообще, всё это самодеятельность. Вам нужно открыть свою фирму, в уставе которой будут прописаны валютные операции, операции с драг металлами, бриллиантами, необработанными ценными камнями, Тогда не будет проблем. Европа и США для нас закрыты, но Азия и Латинская Америка, готовы, как говорится, на все услуги.
-Легко сказать открыть. У меня нет времени.
-Есть уже готовая фирма, нужно только ее перерегистрировать. Желательно не на ваше имя, а на имя вашего родственника, надежного друга, наконец. На это уйдет не больше суток.
-И как же называется фирма?
-Техническое бюро, - ответил Сирский.
Муциль ухмыльнулся:
-Оригинальное название. Серое, как моя жизнь. С таким названием наверняка полно контор.
-Это и хорошо, очень удобно затеряться среди серости. А чтобы перерегистрировали без промедления, пусть будет на современный лад, например...: Техническое бюро 2.0. В ее уставе уже прописано все: и операции с ценностями, и торгово-предпринимательская деятельность и покупка других, малоуспешных предприятий. Это и будет основной "крышей" Технического бюро. Она спасает отечественный бизнес в тяжелейшее для страны время.
-То есть, это будет контора-однодневка?
-Зачем? Вполне законная организация, с юридическим и фактическим адресом в центре Москвы. Еще и с видом на Кремль. Уже и люди есть.
-Какие люди?
-Хорошие. Должен же кто-то сидеть в Техническом бюро 2.0.
-Подождите, а деньги? Нужен ведь уставный капитал. И вообще...
-Разумеется. Финансовое обеспечение на ваших плечах. У вас ведь наверняка имеются некоторые средства заграницей.
-Ну....После того, как российский бизнес в Европе прижали, часть капитала удалось перевести в Азию, но этого, вероятно, мало.
-А ваше "товарищество"?
-Я порвал с криминалом. Ну, вернее, с криминальным сообществом.
-Это же великолепно! - Сирский обрадовался, будто получил повышение по службе. Только легальный бизнес! Что же касается денег....Не волнуйтесь, люди, которые станут вашими соратниками, тоже далеко не бедные.
-Зачем же тогда я им буду нужен?
- А затем, что...
Дипломат не договорил, зазвонил его айфон.
-Ах, это вы, Федор Михайлович, очень кстати. О ваших делах потом. Нужно срочно встретиться. Да, прямо сейчас и прихватите своих приятелей, ну тех, что неотступно следуют за вами. Хорошо, ждем. Будут через полчаса.
Заказали еще кофе, а Руслан Эльдарович взял себе два песочных пирожных и эклер, он обожал сладкое.