На высоком берегу Вепши расположились на ночлег. Волчья пасть прихватил с собой двух жареных уток, овсяного хлеба, репы.
-Мы же нищие странники,- увещевал его Никита,- а от твоего мешка сытом за версту несет.
-До польского королевства успеем всё съесть, - резонно ответил Ульрик. - Чего заранее-то из себя каликов перехожих корчить?
От житомирских земель до границ королевства Болеслава было еще не близко. Многочисленные речушки приходилось преодолевать, где вброд, где вплавь. Эклунд оказался замечательным "гребцом", иногда помогал новым своим товарищам держаться на плаву. Не искушенные обширными водными преградами приятели, сквозь зубы, но все же принимали его помощь.
-Нам бы по реке до Люблина добраться, потом в Вислу, а по ней до Быдгоща. Там и до Гнезно рукой подать, - сказал Ульрик.
Товарищи подавились хлебом: они и не предполагали, что свей так хорошо знает польские земли. На вопрос "откуда?", Волчья пасть ухмыльнулся:
-Где меня Локи только не носил. Для викинга преград нет.
Помолчали, глядя на закатывающееся за болотце солнце.
-Скажи, Ульрик, а почему нынешние свейские народы не зовутся русями, ведь Рюрик-то так себя величал?
Очередная ухмылка появилась на лице Эклунда:
-Сами вот вы русские и не знаете, отчего так прозвались. Рюрик, вернее Рорик, не был русом. Он был дуб-галлом - датским викингом, служившим у галльского и свейского королей, осевшим позже на Ильмене со своей дружиной и семейством. Северяне звали свеев гребцами...
-Это известно, - перебил Ульрика Никита, вспомнив, что ему рассказывал Ярослав Владимирович о викингах.
Перебил и замолчал, а Эклунд лишь тяжело вздохнул - уже отвык от того, чтоб его "обрывали на полуслове". Продолжил:
-На языке некоторых северян гребцы назывались "руотси". Вот и вошло в название дружины Рорика это слово, несколько переиначенное. Сначала - "ропсы", потом росы или руси. Да-а, все доброе скоро забывается. Мы, викинги, создали вашу Русь.
-Ну ты, свей, не зазнавайся! - воскликнул Данила, - а то...
Сугроб не продолжил что " а то", а Волчья пасть никаких на это не отреагировал, подложил огромную руку "гребца", похожую на весло, под голову, тут же захрапел.
-От его храпа даже комары разлетаются,- проворчал Данила, недовольный тем, что свей попытался лишить их чисто славянской идентичности. Но понимал, что с Ульриком не поспоришь: повсюду, куда не кинь, языческие да свейские захоронения и хёрги. И чем севернее, тем их больше. Христианские храмы стали появляться лишь недавно, в основном заботами великого князя Ярослава - сына Святого Владимира.
Чуть свет их разбудили зычные голоса с реки. В излучине Вепши стояло несколько больших парусных ладей, груженных всяким добром. Человек в броском меховом кафтане, в островерхой шапке с лисьим хвостом, отдавал приказы людям, таскавшим на корабли из подвод бочки и тюки, плотно перевязанные веревками. Казалось, уж некуда больше грузить, но ладьи словно были бездонными, всё принимали и принимали в свои чрева груз.
Не было сомнений, что это гости. Ульрик произнес непонятное товарищам слово: "negociant", махнул им рукой - мол, пошли. И те, не возражая, двинулись за ним.
Старостой каравана оказался поляк, успевший принять католичество Ярек Бжужинский. С десятью сотоварищами он вез товары: мед, воск, шкуры, льняную ткань из "диких полянских степей" в Гданьск на Варяжском море. Ярек неплохо говорил на северном славянском наречии, и понять его не составило труда. Товарищи представились "младыми христианами", желающими познать прелести католицизма.
-Чем же вам греческая вера не по душе? - спросил негоциант.
Вопрос вогнал Никиту с Данилой в ступор, как-то не думали: что сказать, когда об этом их непременно спросят.
Ответил Ульрик, на варяжском языке. Староста не понял ни слова, но уразумел, что это свей. Заморгал глазами:
-Дикий викинг тоже желает познать католичество? - с недоверием спросил он.
-Все умные народы теперь желают впустить в себя Христа, - ответил Никита словами попа Варфоломея.
-А вот с какого боку, - подал голос Данила, - с православного или с католического...
Никита толкнул его в спину: мол, что за чушь ты несешь, и псковский воевода так и не закончил фразы, лишь глупо заулыбался.
-Ладно,- явно подобрел негоциант. - Христианство действительно крепко становится на ноги повсеместно, а вот понять истинную, римскую веру доступно, в силу слабых знаний о ней, не всем. Доброе дело вы затеяли, братья. В Гнезно вы получите просветление. К нам, в Гданьск недавно пожаловал сам святой Адальберт Пражский. Словно новое солнце воссияло над нашими головами.
Кто такой Адальберт Пражский странники не знали и, забегая вперед, нужно сказать, не узнали никогда. Но при упоминании святого, все трое произнесли "о-о!"
Ярек поморщился как от зубной боли: мол, нечего строить рожи, лишь бы ему угодить. Но милостиво согласился принять странников на борт, пояснив, что сначала караван идет по Вепше до Быстрицы, потом заходит в Вислу. Им лучше выйти в Плоцке - ставшим столицей Мазовецкого княжества. Там нередко, по словам поляка, бывает король Болеслав Храбрый. И вообще, это бывшая резиденция первого польского князя Мешко I.
-Вот как! - воскликнул Никита.
- Это же здорово!- поддержал товарища Данила.
Снова негоциант недоверчиво покосился на странников.
-От Плоцка до Гнезно недалеко,- сказал негоциант.
Однако не только до Вислы, но и до Быстрицы каравану Ярека Бжужинского было дойти не суждено.
В вечеру, из-за поворота, поросшего сосняком, выскочило человек 20 "стрёмников" с луками, палицами, копьями. С косогора принялись забрасывать ладьи огненными стрелами.
-Что за лободырники? - удивился Данила. - Если решили грабить, то зачем же добро жечь.
Сотоварищи Бжужинского явно не были готовы к нападению и отражению атаки. Они принялись тушить тюки, вместо того, чтобы схватить оружие и броситься на разбойников. Но было ли в лодках оружие?
Оказалось, было. Ярек откинул толстую ткань на корме, где оказались мечи и ножи. Схватил меч с мощной бронзовой рукоятью, не предлагая последовать своему примеру странникам. Он не предполагал, что они способны на что-то ратное. Но ошибся. Не успел негоциант оглянуться, как "ходоки в Гнезно" уже вооружились, спрыгнули на берег и приняли неравный бой. Разбойники их окружили со всех сторон, и Ярек мысленно помолился Создателю за упокой их душ.
Однако к удивлению Бжужинского, "стая" вокруг странников таяла на глазах. А вскоре на берегу лежало с десяток убитых непотребков, остальные бросились наутек.
Данила кинулся им вслед, а Никита и викинг скрутили самого крупного разбойника, повалили на землю, сорвали с него кожаный наличник.
-Ты?! - воскликнул Ульрик Эклунд. - Зачем?
Он поднял разбойника за грудки и долго тряс его, словно спелую грушу. Потом швырнул на землю, замахнулся мечом, но не ударил. Сел рядом. Это был товарищ Волчьей пасти по прозвищу Грозная лапа...
-Как "зачем"?- удивился Данила. - Это же ваш способ жизни - грабить всех подряд. Не пойму только для чего добро жечь.
-Я так понимаю, огонь, это жертва вашему Одину или Тору, кто там у вас в Вальгалле подобные дары принимает.- Никита воткнул меч в землю, вытер рукавом пот. - Две ладьи в небо, одна себе. Так что ли, Грозная лапа?
-Нет, дело не только в этом, - ответил за новоиспеченного ярла Каупанга Ульрик. - Он боялся, что я рано или поздно вернусь и снова стану ярлом, а он лишь моим помощником. Власть кружит головы. Так ведь, Аксель?
Грозная лапа лишь сопел и дико вращал желтыми от страха и ненависти глазами.
-А считался другом. - Эклунд встал, слегка пнул Акселя мыском драного сапога - как не уговаривали его надеть простые крестьянские лапти, он не согласился. Мол, скоро эта свейская обувка развалится, тогда уж он наденет лапти. А пока сапоги из сейвала - единственное, что будет напоминать ему о родине, больше же он ничего взять не может.
-Вечной дружбы не бывает, - сказал Никита.- Самыми злыми врагами друзья как раз и становятся. Не ожидаешь удара в спину.
Рядом вырос поляк Бжужинский. Он вытирал тряпицей сажу с лица.
-Товаров на сто денариев с горкой сгорело, - сказал он, глядя на поверженного разбойника. - А вы не простые странники, гляжу. Так непотребков разметали, что любо дорого...Своего гребца, что ль, поймал? - обратился негоциант к Ульрику.
Викинг ничего не ответил, явно не зная, что делать с Грозной лапой.
-Вот что, паны странники. Снимайте свое рубище, надевайте шеломы да кольчуги с панцирными кафтанами, берите в руки мечи и сопровождайте меня до Варяжского моря. Много не заплачу, сами видите что случилось, но не обижу. Не знаю, для чего вы на самом деле идете в Гнезно, но если не обманываете, в католической армии Христа будет славное пополнение воинов.
-Мы не можем...,- начал Данила, но гость его перебил:
-В Гданьске уже сложился крепкий католический приход, которым руководит архиерей Казимир, мой приятель. Он снаряжал этот торговый караван. С благословения Казимира вы сможете беспрепятственно добраться до Гнезно. И он вас во многом просветит.
-Раз Казимир снаряжал караван, значит, и монеты с прибыли ему,- сказал Никита.- А какая тут прибыль, когда почти все сгорело. Озлобится на тебя, а нас и близко к себе не подпустит.
-Эх, непросветленные,- вздохнул негоциант. - В том-то и суть христианства - во всепрощении. Не я же пожег ладьи, а разбойники. Вот и предлагаю вам сохранить для епархии оставшуюся часть.
Доводы поляка были весомы, практичны и отказываться от такого предложения, было глупо.
Никита собирался уже протянуть негоцианту руку в знак согласия, как горло Бжужинского пронзила стрела. Он с недоумением схватился за нее, попытался вырвать, но тут же упал, захрипел, задергал ногами.
На ум Кота сразу же пришла сцена на охоте, когда к ногам князя Ярослава упала убитая им в горло утка. Все бросились к негоцианту и, воспользовавшись моментом, Грозная лапа вскочил, бросился, виляя как заяц, наутек. За холмом раздались радостные вопли его сотоварищей. Недобитки и выпустили в негоцианта стрелу.
-А ведь в меня метили, - сказал Волчья пасть. - Видно, Грозная лапа успел напеть хирде, что я отступник и предатель. Ярек, пусть будет славен его путь в Вальхалле, а наш в Мидгарде, дело предлагал. Самый лучший путь в Гнезно, вернее к Ледницкому острову, это через архиерея Казимира. Расскажем ему всё, как было. Тело негоцианта довести не сможем, а одежду представим. Ну и кто из свиты негоцианта уцелел, подтвердят наши слова.
Словно услышав викинга, подошли четверо товарищей Бжужинского. Сказали, что остальные помощники разбежались. Они и похоронили негоцианта на холме, водрузив на могиле небольшой крест из ветвей ивы.
Задерживаться было нельзя. Грозная лапа мог привести сюда всю хирду. Никто не посмел возразить, что странники теперь возглавят караван, вернее то, что от него осталось - одну ладью. Управлять ею взялся, разумеется, Ульрик Эклунд.
Так "странники" превратились в негоциантов. До Варяжского моря было по меньшей мере две седмицы пути.