|
|
||
Максим Ковалёв принадлежал к типу людей, о которых хочется сказать: кровь с коньяком. Парень обладал открытым румяным лицом и заводным жизнерадостным характером. Его природная любознательность не имела границ, а крепкое здоровье легко позволяло её удовлетворять. Преодолевая километры дорог, взбираясь на вершины и сплавляясь по стремительным рекам, Максим исследовал мир. Каждому герою необходим ценитель его подвигов. Максим встретил девушку с копной рыжих волос и россыпью золотистых веснушек. Римма, как никто другой, умела слушать рассказы о красотах земли. Её глаза цвета полдневного неба распахивались от удивления, и тогда красноречие Макса достигало небывалых высот! Гора Громотуха, священная Энзел-Туу, считалась на земле троглодитов пристанищем злого духа Ильхана. Поговаривали, что полая, изрезанная внутри пещерами гора каким-то образом влияет на климат целого района, урожай и даже рождаемость. Но кто в наше время верит в злых духов? Бабкины сказки! Максим и раньше бывал в Громотухинской пещере, но не видел там никаких духов, уж не говоря о троглодитах. Потомки пещерных жителей давно живут в бетонных коробках... В подземном царстве сталагнатов Максим намеревался надеть на палец Риммы обручальное кольцо. И дальше путешествовать по жизни вместе, чтобы восхищение в глазах любимой, равняющихся по яркости хризоколле, стократно приумножало радость новых открытий. У подножия горы ветер надувал палатки, играл пламенем костра. Спелеологи стояли здесь уже несколько дней, заканчивали исследования и к вечеру собирались сниматься с места. Угостили чаем. - Ох, зря ты такую красавицу с собой в пещеру ведёшь, парень! - А в чём дело? - насторожился Максим. - Как бы не пришлось делиться... - С кем это, о чём вы вообще?.. - Смотри, как бы не отбил её у тебя Ильхан! Он любит рыженьких! Спелеологи засмеялись, Римма покраснела, а Максим отчего-то рассердился, выплеснул недопитый чай в траву. - Спасибо за угощенье! Мы пойдём! - Иди, конечно, но не говори потом, что тебя не предупредили. С Ильханом шутки плохи! Вход в пещеру представлял собой небольшую дырку чуть выше подножия. Каменные своды образовали длинный коридор, по дуге уводящий в толщу горы. По мере удаления становилось темнее. Фонарики высвечивали серые стены с красновато-коричневатыми потёками. Коридор то сужался до щели, в которую едва мог протиснуться человек, то становился шире. В одном из таких расширений растопырило ветви раскидистое дерево, скрытое под тысячами привязанных к нему разноцветных лоскутков и ленточек. На камнях перед жертвенником - монетки, остатки еды. Римма остановилась, стала рыться в рюкзачке в поисках чего-нибудь подходящего. - Ну, что ты, солнышко, отстаешь? - оглянулся Максим. - Хорбочок какой-нибудь ищу - привязать к священному дереву. Где-то ленточка была, не могу найти! - Ну и ладно, пойдём! - заторопил Макс. - Лишнее это всё. Предрассудки! - Сейчас, Максик! Вот конфетку нашла, положу для духов. - Римма! Вот сама подумай - зачем духам твоя конфетка? Мышей разводить только. И не зови меня Максиком, сколько раз говорил тебе! - в голосе парня звучало раздражение. Он перехватил конфетку из руки девушки, развернул и сунул себе в рот. Римма заметила, что ветка жертвенного дерева будто дёрнулась вслед за конфетой. "Нет, показалось", - прикоснувшись к ветке, девушка убедилась, что та вовсе не гибкая, скорее, это был окаменелый отросток причудливого, словно гигантский коралл, сталагмита. - Пойдём, любимая. Нам нужно вернуться до темноты. Пещера огромная, некогда нам у каждого разукрашенного пня останавливаться. Вскоре коридор вывел путешественников в огромный зал с белыми и желтоватыми колоннами из сросшихся между собой сталактитов и сталагмитов. Сталагнаты стояли вдоль стен и, освещённые фонариками, напоминали гигантские оплывшие свечи с натёками воска или пластилиновых великанов, размягчённых невидимым источником тепла. Впрочем, было не жарко. Ощущалось легкое, едва заметное движение прохладного воздуха. Сноп густого тусклого света падал откуда-то сверху. Максим взял Римму за руку и вывел в самый центр каменного зала. Римма подняла голову. Свет лился из отверстия в центре невысокого купола. Кусочек ярко-синего неба виднелся не прямо, а через анфиладу примыкающих друг к другу сводов, нанизанных на световую ось, как кольца на пирамиду. Как будто чей-то голубой глаз глядел насквозь через замочные скважины лежащих друг на друге дверей и разглядывал людей, словно букашек, случайно попавших на самое дно колодца. Римма поёжилась и повернулась к Максиму. - Смотри, какая красота! - волнуясь, проговорил он. - Пещера уникальная: залы расположены ярусами, один над другим. А этот ствол - видишь, он почти вертикальный - пронизывает всю гору насквозь и уходит в небо! - Страшно, будто кто-то наблюдает за нами, - поёжилась девушка. - Да что ты, глупая, здесь никого нет, - обнял её Максим. - Только ты и я. А глаза у тебя сейчас точно такого же цвета, как это хризоколловое небо! Они стояли в лучах удивительного волшебного света и целовались. - Он смотрит на нас, - испуганно отстранилась вдруг Римма. - Да кто смотрит? Небо смотрит на нас, а мы на него. Это же здорово! Смотри, смотри, там даже звёздочки видно! - Макс заговорил возбуждённо, быстро, взволнованно. - Ты только представь себе, кто мог устроить здесь такую обсерваторию. Уж, конечно не духи! - А кто? - А что, если это сделали инопланетяне? А вдруг этот ствол служил не просто для наблюдения звёзд, а для запуска космических кораблей на их планету? - Ну, это уже из области фантастики! - засомневалась Римма. - А духи твои откуда? Ильхан или как там его? Эй! Ильхан! О-го-го! - закричал Максим, сложив ладони рупором. - Выйди, покажись! Где ты прячешься? Голосу человека отовсюду гулко вторило эхо: оно блуждало между колонн, погромыхивало высоко наверху. Грохот усиливался, приближаясь. Внезапно стало темно. Под ногами ощущалось движение и тряска: вся пещера вдруг заходила ходуном, камни зашевелились, словно разбуженные звери, почуявшие добычу. Максим с силой оттолкнул от себя Римму. Девушка упала и закрыла голову руками. Что-то огромное рухнуло рядом с ней. Гора содрогнулась и загудела. Но вскоре гул стих, по колоннам и пилястрам эхом пробежал шелест, похожий на чей-то вздох. Наступила зловещая тишина. - Римма! - Максим! - они одновременно вскочили. И натолкнулись на стену. Мягкий свет по-прежнему струился сверху. Оплавленными свечами стояли на местах сталагнаты. Но прямо по центру зала, на самом освещённом месте - там, где всего несколько минут назад молодые люди целовались - торчала громадная каменная глыба, вставшая между ними. Обежав камень, молодые люди кинулись друг к другу в объятья. - Откуда он свалился? Прямо на нас чуть не упал! Ой, Максим! Я боюсь: это как предупреждение! - Но ведь не на нас же? Да... чуть-чуть... Да нет, ну, какое предупреждение?.. Предрассудки это, Риммочка! Мы всегда будем вместе! Кстати, вот, чуть не забыл, - протянул Максим колечко, - будь моей женой! - Ой, Макс, не надо сейчас, я так испугалась... Очень страшное место... Пойдём назад! - Ты отка-азываешься? - с обидой протянул Максим. - Ладно, пойдём! - Да нет, Максик! Ой! То есть, я хотела сказать, Максим. Я не отказываюсь, но это... как-то...- не зная, что ещё сказать, девушка чмокнула Максима в щёку, но тот обиженно отвернулся. - Пойдём. Чего уж теперь. Выход из пещеры - тот длинный коридор, по которому они пришли сюда, был завален камнями. Максим несколько раз обошёл зал по кругу, освещая стены фонариком. Нигде не было ни единой щелочки, в которую бы смог протиснуться человек... - Делать нечего, Рим. Я полезу вверх. Выберусь как-нибудь. Добегу до спелеологов. У них снаряжение, верёвки. Мы тебя вытащим! - Да как ты?.. Тут же метров двести до неба. - У нас нет другого входа, Рим. Надо спешить, пока ребята не отчалили! Максим подпрыгнул, ухватился руками за уступ, оттолкнулся ногами от ближайшей каменной сосульки, легко забросил их на стену и вскоре скрылся из виду в уходящем вверх колодце. Ошеломлённая, Римма боялась дышать. Только что были вместе... Как быстро он исчез! Всей душой она была рядом с Максом. Внезапно будто тень метнулась по залу, прошёл лёгкий вздох по колоннам. Стало очень страшно. Так страшно, как только может быть страшно молоденькой девушке, которая оказалась одна-одинёшенька на дне глубокого колодца внутри священной горы троглодитов. - Энзел-Туу? Ильхан, - прошептала она. - Да, меня зовут Ильхан, - не услышала, а как-то почувствовала ответ Римма. - Зачем ты здесь? - Я... Мы с Максом, - пролепетала девушка, силясь сформулировать ответ. - Ну да, конечно, с Максом. Всегда, во все времена за неосмотрительные действия мужчин расплачиваются самые слабые: женщины и дети... - Римма не видела собеседника, но всей кожей ощущала его присутствие и слышала каменный голос где-то... внутри себя... - Но... у меня нет детей, - осмелилась возразить она. - О! У тебя будет много детей! Ведь ты осталась здесь, со мной! Нечасто женщины Среднего мира спускаются к нам, в мир Нижний! - Максим! Он выберется и спасёт меня! - О-хо-хо! Насмешила ты меня, Рыжеволосая! Твой Максим висит сейчас на стене и не может дотянуться до уступа. Как думаешь, долго ли он продержится? И Римма увидела! Под самым отверстием, где свет падал на свалившуюся сверху глыбу... Этот камень приобрел вдруг силуэт плечистого старца с длинными седыми волосами и раздвоенной бородой, спускающейся до пояса. Жуть! Как давно он здесь находится? - Да, я давно здесь. Всегда. Испокон веку. Это мой дом, - прочитал мысли старик. Римма съёжилась, пытаясь вжаться спиной в стену - только бы подальше от жуткого старика! - Боишься? Зря. Всё зависит от тебя, красавица. Я могу выпустить только одного из вас. А другой останется. Скажешь, отпустить своего парня - я помогу ему выбраться. Ну, а если захочешь выйти сама - пожалуйста! Иди! Только тогда твой Макс через мгновенье будет здесь, - старик ткнул пальцем под ноги. - Ты свободна! - Римма-а-а! - раздался сверху крик Максима. - Прости меня. Кажется, я не смогу тебя спасти ... Я сейчас упаду-у-у! - Нет! Помогите ему! - не раздумывая, выкрикнула Римма. - Это твой выбор, - усмехнулся Ильхан, подхватил девушку за талию, и стены пещеры вдруг закружились в бешеном вихре, замелькали причудливые колонны и пилястры. Всё поплыло перед глазами. Максим висел на кончиках пальцев и никак не мог дотянуться до следующего уступа. Всё. Сейчас он упадёт. А Римма... - Римма-а-а! - прошептал Максим. - Прости меня, любимая. Кажется, я не смогу тебя спасти ... Я сейчас упаду-у-у! Но нет, он не сдастся! Вцепившись за скалу пальцами правой руки, левой он продолжал обшаривать стену в поисках какой-нибудь опоры. Обогнув большой выступ, рука нащупала вбитый в стену альпинистский крюк. Максим просунул палец в отверстие, закрепился и перебросил тело через трудное место. Спелеологи уже сворачивали палатки. - Ребята! Пожалуйста! - задыхаясь от бега, кричал издали Максим. - Там обвал - вход завалило. Моя девушка!.. Я через колодец вылез... По верёвкам спустились в нижний зал. Риммы там не было. На большом плоском камне поблескивало обручальное колечко. Тщательно обшарили весь зал, заглянув буквально за каждый сталагмит и сталагнат - во все закуточки, убедились: девушка бесследно исчезла. - Может, она полезла за тобой и бродит где-нибудь наверху? Поднялись на следующий ярус. Обошли его многочисленные коридоры и залы. Римма будто испарилась. - Ну, что, парень... у нас нет больше времени. И так целые сутки бродим. Нам пора. Ты с нами? На Максима было больно смотреть. Уже никто не смог бы сказать про него: кровь с коньяком. Кровь отхлынула от лица, а коньяк... выдохся. Парень сжимал в кулаке колечко и не понимал... Ничего не понимал. - Верёвку. Оставьте верёвку, - попросил он. Ильхан подхватил Римму за талию, и стены пещеры вдруг закружились в бешеном вихре. Всё поплыло перед глазами девушки. Вскоре они очутились в причудливо убранном зале. Теснясь, сдавливая друг друга и наползая один на другой, сливались в прихотливые гроздья и почковидные сростки самоцветы: ярко-голубая в тончайших прожилках бирюза, отливающая восковым блеском цвета полуденного неба хризоколла, словно покрытые чёрным лаком, похожие на пузыри кипящего вара гетиты, треугольные грани головок аметистов и шарики халцедона. Гранаты, бериллы, малахит, самородки золота... Ильхан опустил девушку на пушистую, похожую на бархат поверхность. Перед глазами продолжали кружиться самоцветы, складываясь в нечто наподобие ковра, в причудливый узор которого вплетались события, люди, история и само время. Римма видела расцвет и смену земных цивилизаций, рождение и гибель планет, вспышки далёких звёзд, другие, неведомые человеку миры. Был ли в этом мельтешении какой-либо сакральный смысл? Постепенно, капля за каплей, входило в неё Знание. Смысл был не в прошлом и не в будущем, не в мечтах и не в результатах, не в рождении и не в смерти. Смысл был в самом течении жизни, где каждая песчинка и камушек занимали свое, предназначенное место, каждый листок и травинка вплетали неповторимый орнамент в общую картину мироздания. Долго-долго бродил юноша по закоулкам пещеры. На третий день вышел в небольшой украшенный самоцветами зал. Рыжие волосы разметались по чёрной бархатной поверхности похожего на кровать возвышения. Девушка безмятежно спала. - Римма! Я нашёл тебя! Просыпайся, любимая! - Максим прикоснулся к волосам, похлопал по щекам, надел на палец колечко. Девушка села, посмотрела на него отсутствующим непонимающим взглядом. - Римма, пойдём со мной! - пытался достучаться до любимой Максим и вдруг увидел старика с раздвоенной бородой и угловатыми плечами. Старик неподвижно сидел у изголовья чёрной постели. Взгляд его льдистых глаз был безучастен. - Ильхан! Отпусти её, умоляю! - Разве я кого-то держу? Да меня ведь и в помине нет. Только ты спроси, хочет ли она идти с тобой, - проскрипел тот. - Римма, девочка моя, что он такое говорит, этот ужасный старик? Посмотри на меня, это же я, твой Максим, я пришёл за тобой. Римма повернулась, и он вдруг опешил, споткнулся на полуслове: это была уже не та Римма, которую он знал и любил. С ней произошли и продолжали происходить жуткие метаморфозы. Сначала в рыжие волосы медленно заползли белые змейки-прядки, и в одночасье поседела вся голова. Погасли яркие звёздочки веснушек, кожа начала съёживаться и собираться пергаментными складками, в крючок вытянулся нос. А цвета полуденного неба глаза постепенно бледнели, растворяя тайное Знание, гасли, словно удаляющиеся огни, и превращались в чуть голубоватые льдинки. Перед Максом сидела глубокая старуха, эмген, и равнодушно взирала этими страшными глазами, постигшими вечность. От ужаса у него зашевелились волосы и пробежал мороз по позвоночнику. Парень заметался, не зная, куда бежать, что делать. Накинулся с кулаками на Ильхана. Но куда ему против духа горы и всего Нижнего мира! Несколько дней спелеологи искали Максима Ковалёва в лабиринтах Громотухинской пещеры. В результате поисков было найдено скопление гидроксидов железа: рыхлый землистый ржаво-рыжий бобовник, увешанный лаково-чёрными гроздьями и каскадом сосулек, нежно-бархатные подушечки в трещинках стен, блестящие веера алмазно-чёрных и рыжих иголочек. Словно стайка детей - бобы, горошины, коконы... Промышленного интереса ввиду его незначительного размера месторождение не представляло. Никаких следов парня, приметы которого можно описать, как кровь с коньяком, и сопровождающей его рыжеволосой девушки с голубыми глазами обнаружено не было. В тот год на полях собрали небывалый урожай пшеницы. А зимой как никогда много народилось в хлевах телят. Громотуха, по-старому Энзел-Туу - плечистая гора, по-прежнему влияет на климат, урожай и поголовье скота в окрестных землях. Иногда в толще горы слышится гул, напоминающий раскаты грома, и идёт по земле лёгкая дрожь. Старики говорят: опять кто-то духов потревожил... Но потом всё успокаивается. Недавно из-под горы выбежал родник и устремился в долину. В чистой прохладной воде цвета полуденного неба поблескивают на солнце редкие золотые песчинки. © Татьяна Юрина 30.01.2013
|