-- В нашей стране обитает четыре вида зайцев: заяц-беляк, русак, заяц-толай, или песчаник, и маньчжурский...

   Студент-практикант увлечённо рассказывал об индивидуальных особенностях каждого вида зайцев, ученики делали вид, что внимательно слушают, а завуч лучезарно улыбалась - не поймёшь: то ли поощрительно, то ли ехидно-снисходительно.

   Уроки второй смены закончились поздно. Юра рысцой бежал по темным улицам, подняв воротник. Денег на трамвай не было. Пронзительный ветер не считал курточку за помеху, пробирал насквозь и закручивал вокруг ног позёмку, стараясь сбить с курса.

   Дома ждали жена и двухмесячный сын - первый мальчишка на их курсе, до этого шесть девочек-мокрощелок было. Ох! И погуляли же, когда он родился! До сих пор не понятно, почему так расстроилась жена, когда привёз её из роддома. Вся группа в наличии, стол накрыт, шары надули, кричалки придумали, а она... в самый разгар прижалась на кухне с мокрыми глазами:

   -- Пусть они уйдут, Юр...

   Перед ребятами неудобно -- уходили с насмешливыми ухмылками: мол, и ты подкаблучник!

   ***

   Жена обняла тёплыми руками и кивнула в комнату:

   -- Вон Митька тебя дожидается, говорит, за стипендией надо ехать, а сам - в зюзю! Уснул, пока ждал.

   -- Да, сейчас поедем. Есть чё-нть перекусить? Как сын? -- Юра ел и с гордым удовольствием слушал рассказ жены, как мальчик спал, кушал, сколько намочил пелёнок.

   -- Ну, всё, побежал! Только полушубок надену и валенки: холодно на улице. Митька! Вставай! Поехали! -- он растолкал однокурсника, и они ушли.

   До общежития, где жила выдающая стипуху староста группы, надо было ехать на автобусе. Деньги у Юры закончились ещё позавчера, и вялый спросонья Митька платить тоже, видимо, не собирался. Ну, и ладно, может, прокатит по вечернему времени!

   Когда зашли контролёры, Митька встрепенулся, достал из кармана мелочь, протянул руку к автомату, пытаясь высыпать её в прорезь и открутить билеты. Но тут же был схвачен за руку:

   -- Куда? Попались, длинноухие! Вовремя надо билеты брать! -- толстая визгливая контролёрша решила убить двух зайцев одновременно: выполнить план по безбилетникам и заодно отомстить миру за холодную постель и одиночество.

   -- Да что вы, женщина, разоряетесь, мы же не против, не успели просто, -- пытался возразить Юра, Митька согласно кивал, но контролёрша уже набирала обороты, которые трудно чем-либо остановить.

   Она победоносно оглядела салон, приглашая в свидетели пассажиров:

   -- Вот какая нынче молодежь пошла! Халявщики и пропойцы! Водитель! У милиции тормозни: там с ними разберутся!

   Студенты попытались отжать двери и выскочить на ходу, но тётка вцепилась крепко и не успокоилась, пока с рук на руки не передала их наряду милиции.

   ***

   Жена заволновалась, когда через два часа, как обещал, Юра не пришёл. Беспокойно кричал всю ночь ребёнок. Измученная бессонной ночью и тревогой за мужа, Таня задремала под утро. Подскочила от пронзительного звонка в дверь.

   У порога стоял Митька. Виновато улыбаясь, задал глупейший вопрос:

   -- А где Юрка?

   -- Как где? Вы же с ним вместе вчера...

   -- Значит, в тюрьме, - обречённо сказал однокурсник мужа.

   -- Что? Да говори толком! Что случилось?

   -- Потом расскажу. Давай бутылочки, на молочную кухню сбегаю, пока не закрылась.

   Таня молча протянула Митьке сумку с бутылочками.

   ***

   Митька, хоть и поддатый, в драповом полупальто -- вид имел интеллигентный, а гусарскими усиками слегка походил на Лермонтова, и его отпустили сразу, хотя он и порывался оказать пьяную солидарность. Юру, в поношенном овчинном полушубке и валенках, посчитали подходящей кандидатурой.

   -- На молочную кухню утром сходи, -- успел попросить он Митьку, и его увели.

   В комнате без окон и дверей к ночи набилось человек двадцать разномастных обитателей. Кто-то матерился, выражая протест, кто-то горланил песни, кто-то мирно беседовал -- жизнь продолжалась.

   Расстелив полушубок на полу, Юра попытался уснуть.

   -- Клок! Опять у кого-то лопатник подрезал!

   -- Не успел. А ты снова пьянчуг шмонал? Ну и как, удачно? Впрочем, о чём это я? -- Коль здесь повстречались, -- сквозь дрёму слушал он разговор старых знакомых.

   -- А ты за что в обезьянник угодил? -- нависла над Юрой мерзкая рожа.

   -- Без билета ехал на автобусе -- за стипендией, -- ответил Юра и вежливо спросил:

   -- А не подскажете, когда нас отсюда выпустят?

   -- Студент значит, -- хмыкнул мужик. -- И что, тебя сюда - за шесть копеек? -- не поверил он. -- Во, времена пошли: за шесть копеек человека - в зоопарк сажать! Когда выпустят? Так по-разному... Зайцев обычно пятнадцать суток держат, -- загоготал он.