'Что было увидено, то нельзя разувидеть'. Дедуля так всегда любил повторять. Долго не мог понять что это значит, пока не увидел как бандиты вырезают деревню. Старикан любил сидеть на старом замшелом валуне возле входа в свою пещеру и покуривать трубку. Ветер уносил дым в сторону поселений, и там считали, что это бог горы окуривает свои земли изгоняя нечистую силу. У него было два помощника - я и Корешок. Нам приходилось обходить храмы, собирая подношения, творить мелкие чудеса, чтобы поддерживать веру местных крестьян и следить за тем, чтобы люди не сильно лезли вглубь леса, где Санмоцу-доно хранил свои сокровища и источники силы. Наверное, наша размеренная жизнь продолжалась не одну сотню лет - в те времена я был молод и не следил за временем. Зимы были многоснежными, а лета - жаркими. Каждую весну горные ручьи выходили из берегов, превращаясь в бурные неудержимые реки, каждую осень гора разбивалась на два лагеря - один склон покрывался золотом и багрянцем, другой оставался переливаться зелёным от густой хвои. Мы с Корешком проводили долгие дни разыскивая ягоды и грибы, прячась от дождя под развесистыми старыми дубами, ловя рыбу и расставляя ловушки на разное мелкое зверьё.
Гора, облака над ней, вода и деревья - всё было нашим, и казалось, что так останется до скончания веков.
Конечно, раз я рассказываю в таком ключе, то понятно, что это не длилось вечно. Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Боги тоже воюют между собой. Пришла банда безземельников и согнала нас с нашей горы. Возможно, Санмоцу-доно расслабился слишком сильно. Мы с Корешком, конечно, могущественные духи, но сами ничего поделать не можем. В этом мы такие же, как мир, частью которого являемся: полноводная река могуча и всесокрушающа. Но не может защитить себя от людей. Вот сказал бы ей бог - поверни вспять. И она бы повернула. А когда твой бог лишь сидит на камне возле пещеры, да курит трубку, много вспять ненаповорачиваешь.
Что сталось с Санмоцу-доно для меня, если честно, секрет. В пылу той битвы я потерял из виду и его, и Корешка. А придя в себя у подножья какого-то храма, я на долгое время решил, что потерял и себя тоже. Безземельник. Куда ни пойди - всюду чужой. Воруя с чужих алтарей, ночуя в маленьких придорожных часовеньках и заросших лесных балках, я скитался по ставшему незнакомым мне миру. Иногда я притворялся человеком и присоединялся на ночлежках к странникам выдавая себя за одного из них. Здесь было важно вовремя исчезнуть, чтобы тебя не поймали на обмане и не попытались заставить заплатить, иначе потом убежать было намного тяжелее. Люди становились всё хитрее и изворотливее, но я тоже быстро учился. Однажды меня даже приняли за какого-то знатного господина, которого все ждали, и затащили в личные покои княжны. Хорошо, что я неоднократно наблюдал как это происходит у людей и не растерялся.
Люди считали, что я - злокозненный дух-оборотень дороги, и мне регулярно приходилось переходить на новые места, так как в старых путники и хозяева постоялых дворов становились настороже, и мне всё сложнее было кормиться. Но сам я оказался недостаточно бдителен и довольно скоро меня поймали настоящие духи дорог. После этого случая я ещё долго опасался подходить к людным перекрёсткам и придорожным гостиницам, и предпочитал ходить буераками, чем по человечьим дорогам.
Безземельник везде чужой.
Однажды, это было в те времена, когда я был уже совсем плох и притворялся городским нищим, в пути мне встретились две ведьмочки-сестры. Их выдавали тонкие черты лица и особая склочность характера, присущая этому народцу. Всё, что сделаешь или скажешь, они всегда истолковывают как нечто мерзкое, и начинают исподтишка обсуждать. Суть разговора неважна - моя внешность, сегодняшняя погода или вчерашние цены на зерно. Ведьмочкам угодить невозможно, это факт. Они могут выглядеть как угодно снаружи, одеть маску любой эмоции, но нутро не переделать: 'там' им будет противно, и они будут морщить своё внутреннее лицо думая о вас.
Я думал, что я растворюсь в этом городе, засну навсегда в пыли его дорог. Я так устал, что подобный исход казался вполне приемлемым. Но наши подстилки оказались соседними в ночлежке. Не знаю, что на меня нашло той ночью, но их пищащие голоски, тоненький смех в рукав, липкие взгляды... И скоро они будут ходить по моему праху, попирая его своими узкими ступнями? Впервые за всю свою жизнь я испытывал такое отвращение к живым существам. И впервые за всю свою жизнь я решил, что я согласен на что угодно, лишь бы они замолчали, замолчали навсегда. Все в ночлежке спали, так что никто даже не понял, что две дамочки не просто легли спать, но дыхание оставило их, и они больше никогда не проснутся. Их души оказались настоящим деликатесом - я даже представить до этого не мог, что столько вкусной, сытной и беззащитной еды всё время находится вокруг меня.
Но не может же всё быть так просто! Я был в замешательстве. На всякий случай, чего добру пропадать, физические тела я тоже съел. Впервые за многие годы сытый я устроился на своей подстилке и принялся думать. Почему другие духи, которых я встречал, не питались душами и телами разумных существ? Я неоднократно видел как люди убивали быков, овец, да и мы сами, когда жили на горе, иногда ловили оленей. То есть, не в размере дело. Я видел как люди убивают людей, так что в этом тоже нет проблемы. Но я никогда не видел, чтобы они ели души друг друга, или тела друг друга, так что я даже не задумывался, что это, по идее, можно сделать. Я видел духов, которые питаются эмоциями людей, слышал об ужасных демонах, которые пожирали людей с потрохами, но есть души?.. Может ли шиши пасть так низко, что сам превратится в злобного демона, пожирающего всё живое? Иногда души людей становились духами. Возможно, духов я тоже могу есть? Что-то не сходилось, что-то было неправильно. Должно быть какое-то ужасное наказание за такие поступки, иначе почему этого никто не делает, по крайней мере из простых духов? Я только слышал о таком, и то, что это видел неизвестно кто, не здесь, и не сейчас. Но тогда почему я об этом наказании ничего не знаю? Я всю свою предыдущую жизнь провёл на горе с Санмоцу-доно и теперь был беспомощен в этом огромном мире.
Я решил, что следующим я попробую съесть обычного духа. А потом обычного человека. Интересно, они чем-то различаются по вкусу - простые смертные, волшебные существа и бессмертные духи?
Но что будет, если меня поймают? Я был слишком слаб, чтобы оказать сопротивление. Да и во времена, когда я был силён, побои не становились менее болезненными. Так что я решил действовать тайно и подкарауливать одиноких путников когда никого нет рядом. Если никто не знает кто я и где я, никто не сможет меня наказать, ведь так?
После того, как я перебрался в четвёртый город, я уже накопил достаточно сил, чтобы опять начать передвигаться в облаках, а не ходить по земле, как это делают простые смертные и духи. Если бы я прошлый, когда мы проиграли в битве свою гору, обладал своими теперешними знаниями, я бы не бедствовал так долго. А может, вообще не бедствовал бы. А может, мы бы вообще не проиграли...
С высоты птичьего полёта я нашёл заброшенный храм на одной вершине - оползни давно перекрыли туда дорогу для паломников, служители оставили его, и местный бог, долгое время остававшийся без подаяний, оказался слишком слаб, чтобы противостоять мне. У него не было таких помощников, какими мы с Корешком были когда-то у старикана. Конечно, жаль, что мне удалось съесть только бога, но и проблем вышло меньше - сражаться с одним намного проще, чем с тремя или двумя. Не знаю, смог ли бы я победить, если бы он был не один.
Я начал обустраиваться на горе, и какое-то время мне казалось, что я вернулся в прошлое. Точно так же осенью деревья вспыхивали золотом, точно так же весной с грохотом обрушались со скал водные потоки. Лес рос под моим присмотром, кролики исправно ловились в ловушки, и ягоды не переводились. Только рядом не было ни дедули, ни Корешка. Иногда по ночам, сидя на крыше своего полуразвалившегося храма и считая звёзды, я думал о них. Интересно, какова их судьба? Нашли ли они себе новый дом или так и остались безземельниками? Ходят ли они где-то ещё по земле, или смешались с пылью дорог, с дыханием живущих?
По подножию горы проходила узкая дорога между двумя небольшими деревушками, и порой на излучине останавливались на ночлег крестьяне или случайные странники. Они даже соорудили себе что-то вроде шалаша, чтобы можно было переждать непогоду. От скуки я начал иногда поджидать там людей притворяясь либо пришедшим ранее, либо отставшим путником. Часто мы проводили ночи за долгими беседами возле костра, а когда люди засыпали, я уходил на рассвете вместе с туманом. Презабавнейшие же бывали у них лица, когда проснувшись они иногда понимали, что коротали время не с человеком. Чтобы не отпугнуть и тех редких путников, что ещё ходили этой дорогой, я порой оставлял им небольшие подарки, чтобы они думали, что местное божество было довольно их рассказами и новостями, и таким образом благодарит их. Иногда они приходили специально ко мне, попросить совета, приносили разные предметы, в основном еду. Но чашки мне нравились больше всего.
Мне не особо приятно есть людей, так как из всего, что я попробовал, человеческие души - не самая вкусная вещь. Но мелкие духи-паразиты, которые липли к ним всё время, оказались очень даже ничего, и я часто снимал их со спящих путников, чтобы немного подкрепиться, а когда долго никто не приходил, или на горе становилось совсем скучно, то я начал спускаться и в соседние селения. Местные духи были не в восторге от таких прогулок, но меня принимали за бога горы и, пока я не посягал на их жизни, перечить опасались.
Однажды случилась сильная буря и шалашик на излучине дороги смыло. Дороге тоже крепко досталось. Не знаю, наверное, слишком сильно привык я к общению за годы своей жизни. Я ждал и ждал, но никто не приходил. В итоге, я даже построил крепкий каменный домик в надежде привлечь путников, но всё равно никто не появлялся. Дорога начала зарастать сорняком, я не выдержал и отправился в селение. Меня встретили лишь пустые улицы и покинутые разрушенные дома. Так я снова остался один.
Несколько раз мою гору пытались захватить безземельники, по одиночке и небольшими группами. Но после каждой такой битвы я становился только сильнее - я всех съедал и продолжал заниматься своими делами. Подумаешь, не осталось в округе людей. Я же не глупый бог, который без подаяний не может, слабеет и иссякает. Это моя гора, даже если на неё обрушатся небеса. Я её завоевал.
Я хорошо помню тот день. Листва к тому времени уже опала устилая толстым ковром землю, и на мелких лужицах ранним утром мороз рисовал робкие зимние узоры. Я готовил свой храм к зимовке - зашпаклевал дыры в крышах, положил новую черепицу в прохудившихся местах, заготовил зерно для птиц и дрова для очага. Мне нравилось представлять себе, что я настоятель общины, а местное зверьё и духи - это моя паства. Мы устраивали пиршества и праздники, я лечил их и помогал в семейных проблемах как мог. В ответ они приносили мне новости со всех концов горы и я всегда знал о приближении недругов заранее. Я подметал площадь перед храмом, рядом со священным деревом и статуями Будды, когда через свежевыкрашенные в ярко-красный цвет ворота храма влетела переполошенная пичуга. Каждый раз, когда я убирался здесь, мой взгляд отдыхал на этих тории. Особо я гордился позолотой, что шла по верху столбов и по перекладинам - в своё время за ней мне пришлось съездить в далёкий город оставив свою гору на какое-то время без присмотра. Птица взволнованно порхала надо мной и что-то тревожно чирикала. Человек? На мою гору поднимается человек? Откуда он здесь взялся? Интересно, сколько поколений прошло с тех пор, как люди жили вблизи моих владений? Когда умер последний ребёнок, которому бабушки рассказывали на ночь сказки о божке из шалаша на излучине дороги? С трудом сдержавшись, чтобы не броситься посмотреть на человека поближе, я продолжил подметать. Идёт ли он специально сюда, или забрёл случайно? Наступил вечер. К этому времени, по сообщениям пичуг, пришелец уже добрался до оставшейся целой части дороги к храму. Я отпустил их спать, а сам занялся приготовлением к встрече. Было уже понятно, что человек идёт сюда не просто так. По описаниям птиц он был одет как аристократ прямо из двора человеческого Императора, но я всё равно не понимал, что ему могло здесь понадобиться, тем более одному. Почему он идёт без эскорта? Куда он дел лошадь, не мог же он добраться сюда пешком? Я выбелил волосы и облачился в многослойные одежды, так что в темноте меня можно было легко принять за старика. Приготовил комнаты в жилом доме, затопил очаг и принялся за приготовление ужина. Сегодня у меня необычайный гость, поэтому и ужин пусть будет праздничным.
Я услышал его шаги и стук посоха, когда он прошёл под первой тории у подножия лестницы. Я слегка опечалился, что в темноте он не сможет увидеть как она красива, но решил, что, по крайней мере, он сможет оценить прекрасное состояние ступенек, пока будет подниматься. Вот он поднялся и в нерешительности застыл на площади перед храмом. Сейчас светит почти полная луна, и перед ним предстало замечательное зрелище, мне самому нравилось любоваться открывающимся оттуда видом: под бездонным звёздным небом серебрятся плиты дорожки, что ведёт к храму, вдоль неё стоят аккуратные статуи будд - я принёс их из разных мест. В глубине двора раскинул ветви высокий мощный дуб, местное священное дерево, - я сам его когда-то посадил и выхаживал. И сам храм, высящийся чёрной неприступной тенью, с лёгкими летящими обводами крыши, сливающийся с окружающим его лесом. В какой-то момент путник заметил свет, льющийся из жилого дома и направился сюда. Неуверенно постучал. Как будто бы я мог его не пустить. Не прошло и получаса, как мы уже сидели у очага. Было чертовски приятно наблюдать как этот утомлённый дорогой человек уплетает за обе щеки мою стряпню.
- Скажите, вы ведь местный каннуси?
- Да. Я присматриваю за храмом и провожу здесь службы.
- Неужели вам самому удаётся удерживать храм в таком удивительном порядке?
- Не без помощи, - я улыбнулся в рукав. - Я уже стар и немощен. Если бы не духи этой горы, я бы не мог даже замести плиты перед входом.
Мы на какое-то время замолчали. Я наслаждался каждой секундой пребывания этого удивительного человека в моём доме.
- Я много слышал о боге этой горы, - немного помедлив сказал он. - Я бы хотел заключить с ним договор. Вы сможете помочь мне в этом?
- О? - это было немного неожиданно для меня. Обо мне много говорят, раз он много слышал? Интересно, что такого обо мне рассказывают? Наверное, мне стоило бы поменьше затворничать и побольше 'выходить в свет', как говаривал дедуля. Когда я в последний раз был на празднике духов? Ох, уже даже и не припомню. - Прежде чем соглашаться помочь вам, молодой человек, я бы хотел сначала услышать суть вашего желания.
- Я онмёоджи, служу семье Императора, - знаток духов? Очень интересно. Я покивал. Сейчас редко можно встретить представителей этой профессии. - Какое-то время назад один особенно сильный демон начал донимать юного Принца, и не без моих стараний был изгнан. Но его сообщники решили, похоже, отомстить за своего товарища. Сейчас я вынужден разрываться перед долгом Императору и своей семьёй. Мои силы, к сожалению, не безграничны, и я не могу защитить их всех. Многие духи и демоны говорили, что здесь, на этой горе, живёт могущественное божество, они его называют Пожирателем Душ. - Пожиратель Душ?! Ну и прозвище же мне дали. И как они узнали? Наверное, с последними безземельниками я был не очень осторожен. Я никак не показал своего удивления и продолжил слушать. - Говорят, он очень своенравен, но если предложить плату, которая ему понравится, то он может согласиться помочь. Говорят, что в большей безопасности, чем под защитой этого божества, моя семья не будет нигде, так как даже самые ужасные демоны боятся его. Тогда я смогу всецело посвятить себя служению Императору. Это ведь храм Пожирателя Душ?
Я немного помолчал подбирая слова для ответа.
- Да, это его храм, хотя здесь его зовут не так. Твои побуждения мне понятны, юноша. Что мне не очень понятно, так это чем ты можешь заинтересовать его, - о, признаюсь, я был согласен помочь и просто так, я приютил на своей горе великое множество мелких духов-безземельников, которые пришли ко мне с миром, - и кто сейчас стоит на страже Императора, пока ты совершаешь это далёкое путешествие? Насколько мне известно, столица находится довольно далеко отсюда. - Я мог слетать туда и обратно меньше чем за час, но люди же не умеют ходить по облакам.
- На расвете меня принёс сюда дракон, но он побоялся подниматься на гору, поэтому оставил меня у подножья. Иначе бы я не нашёл сюда дороги. А Пожирателю Душ я хочу предложить вот это. - Молодой человек бережно достал свёрток из своей котомки и положил передо мной. Я, по старой привычке, ни разу не заглянул до этого что у него там - почему-то всегда было намного интереснее общаться с людьми не зная, что у них за душой.
- Я могу взглянуть?
- Конечно! Без вашей помощи я даже не уверен, что смогу его призвать, - молодой онмёоджи сокрушённо вздохнул.
Я осторожно развернул свёрток и у меня в руках оказалась старая глиняная чашка. Кое-где скололась эмаль, и выщербился край, но всё ещё был виден узор на её стенках: стена вековых деревьев внизу переплётшаяся корнями, а вверху образовавшая зелёный обод из листьев. Именно из неё пил в своё время Санмоцу-доно покуривая трубку на камне возле своей пещеры.
- Откуда это у тебя? - мне кажется, в этот раз я не смог скрыть своего удивления.
- Мне дал её наш дух-хранитель семьи, Санмоцу-сан. Он сказал, что Пожирателя Душ, судя по его славе, может заинтересовать только самое ценное, что есть у просителя. Он видит свою вину в том, что я вынужден обратиться к другому божеству, так как он не может сам справиться с охраной дома.
- И просил передать тебя самое ценное, что у него есть?
- Да, он говорил, что это единственное напоминание о его когда-то погибших детях.
Я провёл рукой по кронам нарисованных деревьев. Корешок и Листик. Так нас когда-то звал дедуля, когда мы жили все вместе в далёком светлом мире множество опавших листьев назад. Выходит, старик жив? Быть духом-хранителем семьи - это хорошо. Всегда в компании, и даже если семья потеряет кров, такой дух не останется безземельником, пока жив хотя бы один представитель рода. Я рад, что старик смог так хорошо устроиться. Но теперь хотелось выяснить что же сталось с Корешком. Похоже, что как только я решу проблему этого человека, я отправлюсь на поиски второго хранителя Санмоцу-доно.
- Хорошо, я помогу тебе. Завтра утром я призову духа, которого ты зовёшь Пожирателем Душ. Но прежде чем мы отправимся спать, расскажи побольше о демонах, что угрожают твоей семье.
Похоже, юноша так и не понял до конца с кем разговаривал. А может, просто решил подыграть мне - я ведь не люблю смотреть что у людей за душой, это оставляет место для фантазии. Когда он уснул, я осторожно перенёс его в родной дом в столице, и оставил кружку рядом, в изголовье. Как знак о себе, я положил внутрь кружки молодой древесный лист: если наполнить кружку чистой водой и бросить на её поверхность листик, я услышу зов и явлюсь. Почему-то мне было неловко встретиться со стариком, то ли из-за своей теперешней славы, то ли из-за неудачи, постигшей нас при битве за гору. Мне тяжело было разобраться в себе, и я решил поступить так, как подсказывали чувства. Я двигался очень осторожно, и Санмоцу-доно не услышал меня. Совсем одряхлел за прошедшее время. Он ведь старый бог, ему тяжело без подношений держать себя в форме. Осталось только найти духов и съесть их. Давно я так не пировал.
А если же Санмоцу-доно посчитает нужным, то призовёт меня - утешил я себя.