Человек, поведавший мне эту историю, клялся всеми своими богами (пробовал даже Аллахом), что рассказанное им - истинная правда. И не боятся же некоторые безумцы гнева высших сил, которым совершенно не безразлично, когда какие-то прохвосты треплют их высокие имена почём зря. Да простит меня Аллах за излишнюю резкость суждений.
Но данная история запала в моё сердце, а к чему-то я и сам прикоснулся, находясь в тех местах. Может тот человек где-то и приврал, но в целом, как мне кажется, его рассказ достаточно правдив и занимателен, чтобы усладить твой слух, о луноликая!
Получив от скучающей охраны по шее за неподобающее обращение к её величеству, аль Зад продолжил повествование.
В самом сердце Гипербореи, куда никогда не ступала нога иноземца, есть местность, сплошь покрытая высокими холмами, которые её жители почему-то называют горами.
Там, не смотря на благодатный климат, почти никто не живёт. Только маленькие деревушки рыбаков да охотников укрылись в зарослях по берегам рек, отгородившись от мира высокими частоколами из столетних сосен. И то по самым окраинам. А в центре рыскают разъезды чёрных стражников леса, которые, подобно диким хищникам звериным чутьём распознают чужака и горе этому безумцу. Мало кто из незваных гостей увидел тот последний миг, после которого надлежит готовиться к встрече со светочем небес.
Поговаривают, что чёрные стражники немы от рождения, свирепы как раненый тур (есть в Гиперборее такое чудовище, рядом с которым вол подобен ягнёнку рядом с лошадью) и безжалостны, как время. Их нельзя подкупить и разжалобить. Даже увидеть.
Многие смельчаки, обуянные гордыней или любовью, пытались пробраться в этот запретный мир, но всё всегда заканчивалось одинаково - никто никогда ничего о них больше не слышал.
И вот однажды, после изрядного количества хмельного зелья, один житель Гипербореи поведал мне историю о невозможном. Между прочим, он рисковал головой, потому что, за подобное, обычная стража вешала за шею без суда и лишних разговоров.
Но мы утоляли голод в караван сарае, где не было посторонних ушей, а давние и очень выгодные торговые связи собеседника с моим отцом, делали наши отношения весьма доверительными.
И поведал мне этот человек, что жил не так уж давно в одной захолустной веси (так у них называют селения в лесу) юноша, не выказывавший с детства ни малейшей склонности ни к какому ремеслу.
При выжигании леса его тянуло в самое пламя и не однажды односельчане спасали этого глупца из огненного плена. На охоте от недотёпы сбегали даже истекшие кровью подранки. А на рыбалку Зорана, так звали юношу, вообще не брали из-за боязни в очередной раз не выловить из воды.
Когда Зоран пел, то всякий, не закупоривший уши, временно лишался слуха, ибо рев из его глотки разносился на много вёрст вокруг. И силищи был этот юноша необыкновенной. Да толку то. Вырвет корень из земли и смотрит, словно корней никогда не видел. Другой бы за это время пол поля выкорчевал.
В общем, не человек, а сплошное недоразумение и обуза для общества. А ещё Зоран имел привычку время от времени исчезать на несколько дней, а то и недель. Все уже решили, что порвали так таки его дикие звери, а он тут как тут - таращит свои серые глазищи, да чешет пепельную, никогда не чёсанную, шевелюру. У другого бы щеки запали от скитаний по чащобе, а у Зорана только гуще румянец да вечная улыбка на лице.
И вот однажды этот увалень в очередной раз не вернулся из лесу. Прошла неделя, другая, истлело и возродилось ночное светило, а пропажи нет, как нет.
Делать нечего. Справили тризну по непутёвому и стали жить дальше. А через год Зоран вернулся, да не один, а с молодой женой на сносях.
Народ не узнал былого увальня и неумеху. Верхом на чёрном жеребце, в черном доспехе и с чудным мечом в ножнах Зоран был страшен. Левую щеку уродовал шрам, а из под шлема торчали седые пряди волос. Только улыбка осталась прежней, в пол лица.
Отвесив земной поклон родителям и лучшим людям селения, Зоран испросил дозволения заночевать, для того чтобы передохнуть, а завтра продолжить путь.
Кто же откажет родственнику, тем паче покойному. Честно говоря, многие принимали Зорана за восставшего и мёртвых, но предпочитали помалкивать, рассмотрев хищный блеск клинка у него на поясе.
Пир устроили не то чтобы уж очень знатный, селение не отличалось богатством, но вполне пристойный, из того, что высшие силы послали из лесу, реки и огорода.
Где всё это время был, Зоран рассказывать отказался, сославшись на то, что эти знания погибельны для селян. Но зато щедро одарил слушателей подарками: неведомыми приправами с чудным запахом и вкусом, драгоценными талисманами удивительно тонкой работы, да рыболовными крючками из такого металла, что они не ржавели и не гнулись.
Наутро принесли в жертву поросёнка и путники растворились в лесном море. А через два дня нагрянули чёрные стражи леса...
Теперь на месте веси только пепелище и бурьян в человеческий рост. Скоро чаща и вовсе проглотит этот островок человеческого самоуправства.
Во все города и веси Гипербореи летели гонцы с приказом схватить или хотя бы убить Зорана и всех тех, кого обнаружат вместе с ним. А тот как сквозь землю провалился.
Через несколько лет поиски прекратились, а там и вовсе стали забывать о случившемся.
Тут рассказчик умолк и уставился на пламя очага. Я уже решил, что это конец не такой уж и занимательной истории, как этот человек начал говорить снова.
Это только присказка, дорогой мой Ша. А на самом деле было вот что.
Практика полевого агента по имени Алайна явно не задалась. Мало того, что участок ей достался безлюдный, так ещё лесным пожаром спалило почти все посадки лечебных трав.
Если бы не молодой увалень из ближайшей веси, повадившийся подсматривать за девушкой - вообще от скуки помереть можно было.
Смешной и глупый. Деревенщина!
Сопит в кустарнике и думает, что его не видно и не слышно. И давно сопит - дня три наверное. Ещё загнётся от обезвоживания - что потом делать с тушей. На вонь все окрестные хищники сбегутся.
Велела выходить.
До чего же он большой и лохматый. А глазищи с пол неба. Круглые!
Велела помочь мне с расчисткой пожарища. Никогда не видела, чтобы молодую осину в ладонь толщиной вырывали одним махом. Будто смерч прошелся.
Потом отмывала этого медведя в ручье от грязи и сажи.
Ничего так мужчина. Только молчаливый очень. За всё время не произнёс ни звука.
Только смотрит не то с испугом, не то с восторгом.
Известно, что лесные девы насколько прекрасны, на столько - коварны. Ну и ладно. Только бы не прогнала. А эти сучки из земли повыдергивать - не велика работа. Зато потом чуть не умер от блаженства, когда тонкие и сильные пальчики намыливали голову, периодически заставляя нырять в студёную воду запруды.
Потом пили отвар из пахучих трав и молчали. Так хорошо стало. Аж, страшно!
Грех прогонять такого ценного работника. Не торопясь, за три дня, перекопали огород.
Чуть ноги себе не отрубил. Никогда не видел железную лопату. Ну, и дичь!
Спал Зоран, (чудное имя, не здешнее), как зверь под кустом, набросав туда веток и травы и укрывшись огромной шкурой, заменявшей ему куртку. Ничего. Лето.
На время посадок отправила домой. Ритуалы сложные, требуют предельной концентрации, а этот увалень только отвлекать будет своими глазищами.
Велела придти через месяц. Посопел, буркнул "ладно" и исчез в зарослях. Ни шороха?!!
Так это он привлекал моё внимание? Как же я дура могла подумать, что абориген не умеет ходить по лесу?!!
Скучно одной. Можно даже сказать тоскливо.
Это что за мысли?! Вы кто? Полевой агент или так погулять вышли? За практику отвечать придётся не только знаниями, но и жизнью.
Соберись, Алайна! Дело прежде всего.
Не понимаю, как перетерпел месяц. Всё из рук валится. Мысли только о лесной деве. Чуть не сгорел задумавшись. Хорошо Ута углядела и кликнула людей.
Никогда так не бегал по лесу. Только за версту утихомирил ноги, перейдя на спокойный шаг. Пусть не думает, что я так уж сюда рвусь.
Работник явился вовремя. Вместо шкуры надел рубаху из грубой шерстяной ткани, а сверху безрукавку из кожи. Похоже на нём парадное облачение сельского жителя?
С чего бы такие страсти? Никак у меня не только работник, но и ухажер теперь имеется.
Простоват, глуповат, но, по крайней мере, не такая сволочь, как большинство практикантов-выпускников. И послушный, как телок.
Отличный экземпляр для дипломной работы. Любой ритуал выдержит.
В дом меня не пускали, только на крыльцо есть или пить отвары из причудливых трав, которые росли у неё на огороде. После такого питья становилось легко на душе и хотелось спать.
Ещё мне было позволено помогать во время ворожбы. Таскал за девой котомку с какими-то коробочками, мешочками и горшочками странной формы.
Почему она меня совершенно не боится выяснилось через неделю, когда, споткнувшись о корягу, чуть не упал на закутанную в ритуальный саван деву. Очнулся только к утру, а левую руку, которой дотронулся до девы во время падения, кололо, как иголками, дня три.
Урок усвоил и теперь держался от неё чуть подальше.
Но до чего интересно всё, что она делает и как!
Особенно сотворение священных символов. Что-то Зорану было известно и раньше, потому что использовалось жителями веси, но длинных, скрученных в рулон полос ткани с нанесёнными на них знаками ему не приходилось видеть никогда.
До чего же любопытный и смышлёный абориген попался. Сходу освоил метки и нумерацию ингредиентов. Теперь уже не требовалось во время ритуала отвлекаться на объяснения. Достаточно назвать знак и упаковка у тебя в руке.
Так он, чего доброго, и читать научится. А мне за это...
Ничего страшного. Всё равно расходный материал. Унесёт свои знания в могилу.
Когда пожаловали Черные стражи леса, мы высаживали молодые берёзки вокруг будущего капища. Она говорила, что здесь неподалёку будет весь, и ей поручено подготовить эти земли для покровительства высших сил. Потом приедет какой-то "практикующий волхв" и можно будет переезжать людям.
Оказывается волхвы бывают разные. Лесная Дева ещё только учится. Потом у неё
будет что-то похожее на посвящение во взрослые и она тоже станет "практикующей".
На стражей я и внимания не обратил. Если дева спокойна, то и мне волноваться нечего.
Кому я тут нужен?
И зря. Одного я успел отбросить в кусты, но потом уже ничего не помню.
Очнулся подвешенным за ноги к суку матёрого дуба, а прямо у меня перед лицом одетый во всё чёрное мужик раскладывает костёр. Раскладывает не торопясь, но быстро.
А неподалёку дева о чем-то спорит с одним из стражей. Тихо спорят. Ничего не слышно.
Помирать ох как не охота, а куда деваться. За всё надо платить. И за счастье тоже.
Не жалко. Знал бы, что всё так закончится, всё равно бы пришел.
Только спокойно, Алайна. Стража не переубедишь и не запугаешь. Один шанс так вывернуть наизнанку его служебный долг, что сам запутается. И дурой прикинуться.
Это мы запросто.
Когда начала жаловаться, что такой крупный экземпляр вряд ли удастся найти, это было пропущено мимо ушей, а вот письмо главному волхву с просьбой предоставить новый ингредиент вместо утерянного возымело действие. Куда делся и как был "утерян" ингредиент объяснять придётся самому десятнику. А это прямая дорога в простые объездчики. Ещё поприпирались для приличия и объездчики укатили по своим делам.
Даже аборигена не сняли, сволочи. Пришлось самой. Чуть не убилась, пока перерезала верёвку.
Очнулся в светлой горнице на широченной лаве. Под затылком что-то мягкое. Сквозь окно всё видно, словно и нет его. В углу огромная белая печь, про которую слышать доводилось, но видеть - никогда. Дева сидит за столом и наносит пером знаки на кусок бересты. Услышала - обернулась. Улыбается. Может я уже в небесных кущах?
И опять потянулись дни привычных забот и досадных выгоняний домой на время каких-то её очень важных дел.
Вечерами сиживали в горнице. Я ей про лес и его чудеса необыкновенные. А она мне про
огромный мир, чудные города, странных людей и животных. Особенно запомнился рассказ про удивительных зверей, способных носом и клыками, торчащими изо рта, поднимать огромные деревья.
Про письмена рассказывать не хотела, а потом вздохнула "какая разница" и начала потихоньку. Я с детства любой рисунок могу запомнить в мгновение ока. Только покажи.
Не то что бы что-то стал понимать, но назвать любой знак мог запросто.
Только ничего из этих звуков не складывалось. Как шум в лесу. По отдельности понятно, а всё вместе сплошная бессмыслица.
Скоро готовить Зорана к ритуалу. Что-то не хочется. Привыкла я к этому животному, что ли? Уж очень на человека похож.
После тычка в бок Шах аль Зад очнулся от повествования и огляделся. Ледяная Королева смотрела на него круглыми глазами. А ткнувший его в бок стражник, язык не позволяет назвать это звероподобное существо женщиной, поклонился и исчез за дверью.
- С меня на сегодня довольно, чужеземец. Скажи мне, это действительно было или ты всё придумал? Насколько мне известно в Гиперборее нет и никогда не было своего письма. А ты утверждаешь обратное.
- О, лучезарная! Да хранит Аллах твою красоту бесконечно, как и твой непревзойдённый ум. Доподлинно никому ничего не известно. Так эту историю поведали мне. Так я её рассказываю тебе, мудрейшая из женщин.
- Прекрати свои дурацкие восхваления! Я и сама знаю, что мудрейшая, не то эти здоровенные дурищи давно лишили бы меня трона. Есть у меня в библиотеке один свиток, написанный странными письменами, похожими на древние магические знаки Гипербореи.
Посмотришь.
- Слушаю и повинуюсь, о Св...
- Хватит! Завтра продолжим.
Королева встала с трона и направилась в свои покои, в которые вела небольшая дверь из морёного дуба, почти сливавшаяся с обшивкой стен.
Не такая уж она и высокая. Может макушкой достанет до уха. Вряд ли выше.
Утром, вместе с едой, принести небольшой ящик из бересты, внутри которого оказалась тонкая золотая пластина, покрытая письменами. Не гиперборейскими, как думала королева, а ланийскими, очень похожими на них. Ну, и слава Аллаху! Меньше тайн - крепче сидит голова на плечах.
Королева явилась ближе к вечеру, как раз после ужина. Узнав, что за текст на пластине, она уморительно надула губки и заявила, что продолжение будет слушать перед сном.
Когда сгустились сумерки, вечерняя стража обследовала тронный зал, заглядывая всюду, где могла спрятаться хотя бы мышь и покинула помещение.
Потом две звероподобные страхолюдины из личной охраны королевы внесли что-то вроде высокого дивана с мягкой спинкой и поставили неподалёку от моей клетки.
Потекли мгновения ожидания, подобно шлифовальному камню сдирающие последние крупицы терпения с моего истосковавшегося сердца. Полностью погрузившись в эту сладостную муку, я допустил постыдный промах - прозевал появление королевы.
Вздрогнув от неожиданности, я быстро принял подобающую позу и почтительно коснулся лбом пола.
Королева уселась на диван и пропела что-то чарующее, от чего в голове у меня помутилось и разум решительно отказал мне в поддержке. Когда я всё же поднять глаза, на меня смотрело и улыбалось само счастье.
- Совсем очумел, да? Меня следует не любить а бояться.
- Это выше моих сил, о счастье в обличии богини.
- Ладно. Можешь хренеть дальше. Не жалко. Я что говорю. Прошлый раз чуть попу (королева использовала гораздо более грубое выражение, но проснувшийся разум услужливо редактировал текст) на троне не отморозила. Уж больно складно врёшь, чужеземец. Ладно, продолжай.
Сдавленно пискнув что-то про светозарные прелести её величества, Шах ель Зад послушно погрузился в пучину воспоминаний.
Дева творила заклятия, освещающие всё кругом, возилась со свитками или писала что-то на бересте, укладывая написанное в огромный короб. А я бродил за ней следом, наслаждаясь каждым мгновением счастья находится рядом с этим чудом.
Луна дважды сменила своё обличие, когда однажды в сумерках к нам заявился странный маленький человечек в грязной, но добротной одежде, которая просто сливалась с чащей. Он о чем-то пошептался с девой и исчез, а наутро стражники привезли послание от какого-то "совета", которое будущая ягиня приняла с почтением и явно фальшивыми словами благодарности.
До вечера Лесная Дева просидела в доме, а потом позвала меня есть.
По горнице словно пробежало обезумевшее стадо зубров. Кругом валялись обрывки бересты и ткани с письменными знаками, черепки от горшков и посуды. Ритуальная рысь забралась на печь и опасливо выглядывала из-за печной трубы.
Только вокруг стола, на который была выставлена еда, наблюдался относительный порядок.
Кивнув мне на лаву, Дева придвинула к себе миску с каким-то варевом и начала есть.
Я тоже не стал мешкать и проглотил свою долю.
Лицо у Лесной Девы было необычно расслабленным и не выражало ничего. Ну, и моё дело маленькое. Когда надо, тогда и объяснят в чем дело.
"Надо" оказалось сразу.
Дежар принёс дурную весть. Дядя больше не член совета. Со дня на день сообщат о "несчастном случае" на охоте или где-то в рабочей части лабиринта произойдёт бунт. Нерадивых слуг и преступников накажут, а у меня нет шансов даже на гарем солнцеликого. Не для полевых агентов такая милость. Только мизинцем могу убить шестью способами.
Значит мне тоже уготован "несчастный случай" по дороге в совет, куда меня вызывают якобы для досрочного присвоения звания практикующей Ягини. А, значит, мы вполне можем встретиться с дядей на соседних жертвенниках во время большого осеннего ритуала. Лучше сразу умереть. Ахламона жалко. Он тут вообще ни при чем, а теперь уже точно покойник. Хотя так и так ничего хорошего его не ждало. Финальный ритуал посвящения Ягини переживают единицы, а те, кто выжил, завидуют умершим.
Дева как-то странно, словно с сожалением, посмотрела на меня и стала говорить осипшим глухим голосом
- Я больше не человек. Меня приговорили к мучительной смерти. Тебя тоже не ждёт ничего хорошего. В мисках было ядовитое зелье. Ты хоть и большой, но умрёшь к утру, а я завтра к вечеру. Перед смертью запалю дом. Не бойся. Это не больно. Просто уснешь и всё.
Я не испугался смерти. В лесу она глядит из-за каждого куста. Я испугался за неё. Единственное, чего я не хотел в жизни, это чтобы ей было плохо.
- А может спалим только меня. Устроишь кострище побольше. Кто там разберётся. Если от меня мало чего останется, то тебя и вовсе искать не будут.
Не знал я, что у Лесных Дев бывают такие большие глаза. Потом она сморщила нос и начала реветь, как обычная женщина, даже не женщина, а обиженная девчонка. Я гладил её по спине и мне совсем не хотелось умирать. Но видно придётся. Для чего ещё я гожусь в жизни, если не для того, чтобы отдать её за дорогого мне человека, пусть она и лесная дева.
Вот так вот просто взять и отдать за меня самое дорогое. Ну, почему среди нормальных мужчин я никогда не встречала ничего похожего. Только похоть, жадность и страх.
Он же дикарь. Жизнь для него превыше всего. Какой-то он не правильный и такой привычный.
- Ничего у нас не выйдет. Прибудут волхвы из лаборатории, исследуют, как бы тебе попроще, ну, из чего состоит пепел и обнаружат, что там ничего нет от меня.
- Ты твою одежду и амулеты кинешь в огонь.
- Глупый! Не в одежде дело. У меня в крови метка полевого агента. Её не подделаешь. Да и подделала бы - куда я денусь?
- А что у тебя никого нет, с кем можно сбежать.
- Нет. Да и бежать некуда. У них свои люди во всех странах, во всех землях. Найдут, вернут и пожалеешь, что сбежал.
- Знал бы кому - глотку вырвал, только бы тебя оставили в покое.
Дева снова начала реветь, из-за чего пришлось посадить её на колени и начать укачивать, как маленькую. Через какое-то время она перестала всхлипывать и похоже даже уснула. А потом и меня потянуло на сон.
Проснулся я утром и почему-то лёжа на полу. Во рту пересохло и дышать было тяжеловато. Неподалёку, также лицом вверх, лежала Лесная Дева. В зубах у неё был зажат жгут из скрученной в рулон ткани. Тело била дрожь. Широко раскрытые глаза невидяще смотрели в потолок.
Попытался встать и тут же рухнул на пол, больно ударившись головой. Пришлось перевалиться на бок и ползти к Деве. Кожа у ней была сухая и холодная. С тянул с палатей шкуру полегче и укрыл подрагивающее тело. Подергал жгут во рту - зажат намертво.
Совершенно не понятно было что делать. С трудом уселся и приготовился ждать, что будет.
К полудню лесная дева перестала дрожать и удалось достать жгут изо рта. Сам я уже мог встать на ноги, но ходить всё ещё было тяжело.
Перенёс деву на палати и попытался влить ей в рот немного воды, от чего её снова начало трясти. Так испугался, что самого начала бить дрожь.
Только на следующее утро Лесная Дева зашевелилась, что-то пробормотала, а потом повернулась на бок и уснула. Похоже по-настоящему. Потому, что похрапывала во сне.
- У меня повышенная устойчивость к ядам. Досталась по наследству и полевых агентов изменяют с детства. Мало ли что. Зато и выхожу тяжелее.
Мы сидели в горнице и обедали чем лес послал. У Алайны лицо осунулось и синяки под глазами, но дышит уже нормально и не дрожит, как раньше. Только на третий день пришла в себя, хотя изредка её ещё потряхивает, как от озноба. Но это уже не страшно.
Очень удивилась моему имени. Не здешнее. А я почём знаю отчего меня так нарекли родители. Отец в молодости хаживал на юг с княжеским войском. Может, там где его услышал?
И себя назвала. Алайна. Тоже чудное имя. Говорит, что её предки из кентавров, стиравших с лица земли целые страны и народы. Потому и волосы, как солнце, и глаза голубые.
Велела мне набить дичи, потому что в дороге останавливаться будет некогда.
Сама ещё толком ходить не может. Отнёс на палати и высыпал под бок остатки вещей из сундука. Пусть разбирается, а я мед поищу. Лишним в дороге не будет.
Шансов у нас нет. Одна надежда на чудо. Всё лучше, чем просто умереть. Зорана точно в любой момент упокою. Да и меня вряд ли удержат на этом уровне реальности. Не боевых же волхвов за нами пошлют. А с объездчиками глядишь и управимся. Зря, что ли, меня с детства учили отправлять в мир иной.
Нам бы месяц-другой и из Зорана получился бы отличный вспомогательный боец. Да где ж их взять эти месяцы? Через три дня должна быть на границе. Потом ещё день у них уйдёт на анализ ситуации и отправят гонцов на перехват. Не успеем даже из граничной зоны сбежать. А там ещё княжеские кордоны. Это вообще не было бы проблемой, если бы за нами не было погони. Для гончих мы как развёрнутый свиток. Ничего не скроешь.
Надо что-то придумать такое, что бы ни в какие ворота не лезло.
На это, вроде бы, время есть.
Вечером Алайна сказала, что выходим завтра в полдень. Как раз вклинимся между сменяющимися разъездами объездчиков. Пока велела отъедаться и запасать еду. Чем я и занялся.
Дева ходит уже нормально, только кривится при резких движениях. Говорит, что какие-то "мышцы" болят после судорог. К завтрашнему дню пройдёт. Спать велела на печи.
До чего же тут душно и жарко! Ночью сбежал в своё гнездо под кустом. Утром просыпаюсь, а перед домом Алайна стоит, глазищи горят, ноздри раздуваются и по сторонам озирается, словно ищет кого-то. Когда повернулась в мою сторону, вся обмякла, села прямо на землю и закрыла лицо руками.
Что это с ней?
Подошёл спросить и только искры из глаз. Пока мотал головой, получил ещё пару раз по физиономии, но не так сильно.
- Я думала ты сбежал, сволочь! И меня бросил!!!
И ревёт, глупая. Куда ж я без тебя, счастье моё рыжее. Только в другой мир и то если не будет другого выхода.
Что-то у меня с головой. Как может полевой агент так распускаться? Чему тебя учили столько лет?!
Ну, приснился кошмар, что Зорана поймал разъезд и тащит на костёр. Ты ж пол года назад сама этим занималась и считала правильным? Подумаешь - низшие. Туда им и дорога. А тут не обнаружила на печи и как с ума сошла. Кинулась не понятно куда, начала входить в боевой транс, а тут этот медведь под кустом нежится. Как не убила гада - сама не понимаю.
Надо с нервами что-то делать иначе вообще всё это зря.
Затащил рыжую в дом, посадил на палати и дал воды. Особо и не пила. Только глаза закрыла и стала дышать как-то странно: глубоко и шумно. Зыркнет на меня своими глазищами и ну снова дышать. Наверно так чудно по их мудрёным наукам положено успокаиваться.
Аль Зад потянулся за кружкой с водой, чтобы промочить пересохшее горло, и невольно прислушался. По тронному залу разносился дружный храп доблестной охраны. Ледяная Леди сидела поджав колени к груди и обхватив их руками. Её прекрасные глаза были затуманены сполохами мечтательной задумчивости.
Если, ещё совсем недавно, владычица Айсланда вызывала трепет и любовное томление, то сейчас в груди у аль Зада происходило что-то непонятное, сходное с умопомешательством. Он жаждал оберегать эту женщину от всего дурного в мире. И не важно, что она всесильная королева, а он - ничтожный раб в клетке. Почему-то не оставляло ощущение, что это желание куда более насущно и правильно, нежели окружающая реальность.
Ледяная Леди встрепенулась и обратила свой взор на рассказчика.
- Чего замолчал, несчастье моё сладкоголосое.
- Уже скоро рассвет, о нежнейшая из мудрых!
- А тебе какое дело? Смеешь указывать соей владычице, когда ей сказки слушать?
- Я не подслушивал, но находясь в тронном зале сложно не слышать громко сказанное. У тебя, светоносная, встреча с послами.
Этого слова, пропетого Ледяной Леди, аль Заду ранее слышать не доводилось, как и некоторых других, произнесённых луноликой в процессе пинания ногами начальника личной охраны. Однако можно было догадаться, что королева повелевает немедленно убрать весь мусор и грязь из тронного зала. Наверно собирается как следует подготовиться к приёму?
Правда ничего, кроме стражников, из тронного зала убирать не стали. Ледяная Леди скрылась в свих покоях, а на клетку набросили кусок пёстрой ткани, в тон ближайшему гобелену. Так что всё дальнейшее аль Зад мог только слышать.
Послов было много и, судя по шуму шагов, почти все они проследовали к подножью королевского трона, откуда послышались славословия и прочая дипломатическая чушь.
Только двое гостей почему-то остановились неподалёку от задрапированной клетки Шах аль Зада.
Здравницы и восхваления в адрес Луноликой произносились по гиперборейски, что было не удивительно. Посольство прибыло из Нового города, входившего в Гиперборейский союз. А вот эти двое говорили на языке лабиринтов, с которым аль Зад почти не был знаком. Так. Отдельные слова и выражения.
Поэтому речь собеседников была не совсем понятна. Одно можно было разобрать - они презрительно отзываются и о королеве и о послах. И ещё прозвучала эллинская фраза "не играют спектакль после финала", что, в переводе на человеческую речь, означало, что вопрос решён и незачем разыгрывать бессмысленный спектакль.
В конце концов послы вручили Ледяной Леди письменное послание от Светлоликого - верховного жреца гиперборейского культа Волиса, почитаемого и во всех соседних странах, и покинули тронный зал. Вслед за ними, видимо по мановению руки королевы, удалилась и охрана.
Прошло довольно много времени. Как ни прислушивался аль Зад, но со стороны трона не раздавалось ни звука. Затем послышались легкие шаги в направление клетки и плотная ткань отлетела к стене. От яркого света пришлось зажмуриться. Проморгавшись, аль Зад увидел прямо перед собой любимое лицо, которое трудно было узнать. Рядом стояла не королева, но совершенно потерянная женщина. Огромные серые глаза были полны слёз. Руки безвольно свисали вдоль туловища. Похоже она сама толком не понимала зачем подошла к клетке и сдёрнула ткань.
- Плохие вести?
В минуты опасности речь Ша теряла любые признаки цивилизованного изящества. Сказывался многолетний опыт выживания среди варваров.
Королева, словно очнувшись, сосредоточила взгляд на пленнике.
- Это не вести. Это приговор. Меня вежливо попросили освободить трон. Иначе война, в которой у нас никаких шансов.
- А кто приемник?
- Сама должна найти. Срок один год. И ещё отдать Светлоликому ребёнка для обучения.
- А у тебя есть дети?
- Нет. Но их это не волнует. Велено родить и предоставить. Потому и срок такой большой. Моей предшественнице выделили четыре месяца. И те не прожила.
Тут сейчас такое начнётся! Кланы будут подсовывать своих мужчин и грызться друг с другом.
И войны не надо. Крови прольётся море.
На то думаю у них и расчёт. Ослабить всё что можно. Превратить Айсланд в захудалую провинцию Гипербореи.
Королева говорила тихим глухим голосом и моё сердце обливалось кровью. А ещё внутри закипала ярость и ненависть ко всем, кто посмел так поступить с моей женщиной!
- Я никогда не был серьёзным правителем. Так, мелкое государство на самом краю света. Но я много повидал за свою жизнь и многое запомнил. Давай успокоимся, радость моего сердца, и попробуем придумать что-нибудь. Не даром же тебя считают мудрейшей из женщин.
Прекрасные глаза прожгли мой разум насквозь. Луноликая глубоко вздохнула и открыла задвижку на двери клетки.
- Ползи к трону, горе моё премудрое, а то ещё войдёт кто.
Аль Зад не заставил себя упрашивать и бодро засеменил на четвереньках к рабочему месту королевы. Наверно это выглядело смешно, но бывшему шаху было не до смеха.
Королева сбросила аль Заду одну из подушек, устилавших трон, и стала устраиваться сама на этой каменной махине, плохо приспособленной для сидения нежных особ.
- Я проверяла - из-за двери ничего не слышно. И какие у тебя мысли по поводу произошедшего? Про содержание послания я тебе уже сказала.
- А можно взглянуть?
- Я его забыла у клетки.
- Сейчас сползаю.
Послание было не написано, а вырезано на пергаменте с последующим заполнением образовавшихся борозд чёрной субстанцией. Сверху каждая буква была залита лаком.
Такое не размокнет и даже сразу не сгорит. Только раз аль Заду довелось видеть подобное - и это была вещь из тёмного лабиринта. Страшные силы зашевелились в мире.
Само послание ничем не отличалось от обычного гиперборейского стиля. Разве что уж больно сухо и лаконично всё изложено: покинуть трон в течение года, приемник на усмотрение королевы, предоставить ребёнка для обучения. Всё.