Он бежал долго, бежал, пока хватало дыхания. Он вырвался, вырвался! Это казалось невероятным. Этот Черный Всадник во тьме леса, черные подземелье, черные тени... И то, что они делали с ним! Нет, лучше не вспоминать, нет-нет-нет-нет...
Но однажды подземелье затряслось и потолок его темницы обрушился, чуть не убив его. Еще за день до этого он так мечтал о смерти! Но увидев в проломе ясные звезды, он понял, что вновь мечтает о жизни, хотя свет звезд и причинял боль его глазам. Вольной жизни в лесу, хотя к озеру он уже не вернется. Нет, ибо там тоже был страшный Всадник - может быть, тот же, что поймал его, а может, другой... Неважно. Он не вернется.
Окончательно выбившись из сил, он перешел на шаг. Он был уже далеко от ужасных подземелий, и тяжелая воля Черного Всадника уже не давила на его разум. Он стал искать место для привала. Вот яма у корней дерева, устланная мягким мхом - лучше и не надо. Он свернулся в ней клубочком и мгновенно уснул.
Проснулся он от чьего-то взгляда и пожалел, что перед сном не нашел какого-нибудь оружия - хотя бы тяжелой дубины. Медленно он приоткрыл глаза, готовясь бежать или драться...
И вздохнул с облегчением - существо, которое он увидел, совершенно точно было безобидным.
Это была молодая девушка в белом платье. Она смотрела на него с некоторым испугом, но и с любопытством, а потом, видно, набравшись смелости, осторожно тронула его за руку.
Он медленно открыл глаза, стараясь не испугать ее, улыбнулся... Как давно он уже не улыбался и не смеялся! Проклятые подземелье, они едва не выпили из него жизнь и душу, едва не превратили его в... он видел, во что превращались его товарищи, попавшие в плен раньше. В безобразных существ, чьей радостью были только убийство и разрушение. Но лучше не думать об этом! Он жив, он свободен, и ему улыбается красивая девушка. Он и не думал, что будет так вознагражден после всех своих мучений.
- Как зовут тебя? - cпросила незнакомка чистым и ясным голосом.
- Эль... - его голос был таким хриплым и грубым после всех испытаний. Но, может быть, все еще будет по-прежнему. - Это было... прозвище. А имя, имя я забыл...
- Эль! Как красиво! И похоже на имя моего дяди - Эльвэ, - она снова улыбнулась. - А меня зовут Олиндэ.
Вновь уходить к родичам он отказался. Он и раньше любил одиночество и свободу, а теперь и вовсе не хотел ничьего общества - разве что общество Олиндэ его не тяготило и даже было приятно. Тем более не желал он уходить к Свету, о котором говорила Олиндэ - будто бы в далекой западной стране всегда светлым светло и темноты не бывает. Свет до сих пор причинял ему боль - даже свет звезд и он старался уйти под покров дерев. Раны его вскоре затянулись, шрамы изгладились, он набрался сил и только несколько серебряных прядей в темных волосах напоминали о прошлом. Но Олиндэ уверяла, что это его нисколько не портит, даже наоборот. Он боялся, что вскоре прискучит ей и она упорхнет к своим родичам, но она так и осталась с ним в лесу. Он выстроил шалаш из веток от ветра и дождя, и им вдвоем там было хорошо и уютно. Наконец, он сказал:
- Олиндэ, я боюсь...
- Чего боишься, глупый? Тени ушли и Черного Всадника больше нет - родичи сказали мне об этом.
- Вот твоих родичей и боюсь. Я ведь хочу... взять тебя в жены, любимая, а вдруг, когда я приду свататься - они прогонят меня, а тебя заберут с собой?
- Глупый мой Эль, любимый... Ну хорошо, если ты так боишься - я просто скажу им, что остаюсь здесь, и все. Мы никуда не пойдем.
Он просиял:
- Это было бы лучше всего!
- А где твои родители, Эль?
- Я из Пробужденных... Мой отец - Единый, моя мать - Земля.
Она поцеловала его: - Что же, теперь они будут и мне отцом и матерью...
Олиндэ поговорила с родичами, и хотя опечалилась от того, что расставалась с ними надолго, если не навсегда - ведь они уходили на Запад, в Благословенную Землю, но жизнь рядом с любимым была для нее радостью и отрадой.
Он срубил для Олиндэ и себя крепкий деревянный дом. Выстроил кузню - руду для нее он нашел на ближайшем болоте. Еще у Озера его соплеменники интересовались металлами и изделиями из них, и он вспомнил многое из тайн их мастерства, а другое придумал сам. Вскоре Олиндэ сказала, что ждет ребенка.
Сын родился через год. Он был копией отца - те же черные волосы и темные глаза. Он назвал его "Эол" - соединив имя свое и Олиндэ.
Но после рождения сына его стали тревожить сны. Темные сны. В них он слышал чей-то зов, и чуял некий запах, что неотразимо привлекал его. Он шел на этот запах и вскоре находил его источник - а потом просыпался, ощущая во рту привкус крови. Олиндэ была встревожена - она говорила, что он уходит куда-то посреди ночи, и хотя она пытается его удержать - он, казалось, не видит и не слышит ее, и остановить его - невозможно. Вскоре он возвращался и вновь засыпал, а наутро ничего не помнил, кроме зова и запаха. Запаха крови.
После такой ночи он становился злым и раздражительным, резкими речами и мрачным видом он пугал жену и сына, и потому старался в такие дни уходить подальше в лес.
Оба они беспокоились из-за этих снов - но ничего не могли поделать. Быть может, среди родичей Олиндэ и нашлись бы целители, но они давно уже покинули эти места. Свобода и одиночество повернулись к ним своей обратной стороной.
Но сны приходили достаточно редко - раз в два-три месяца, и они смирились с ними. День был заполнен работой и заботами о сыне. Он рос смышленым мальчиком и рано начал интересоваться ремеслом отца, который с радостью открывал для него все секреты мастерства. Так проходили годы и десятилетия.
Эол рос таким же, как отец - любящим свободу и одиночество. Он почти ничего не унаследовал от матери - ни ее дара пения, ни особой любви ко всем растениям и животным леса. Разве что чуткий слух и зоркий взгляд ее родичей-охотников были переданы ему по наследству. Но охотой он занимался лишь для пропитания, не видя в ней привлекательной забавы.
Однажды Эол ушел далеко в лес, надеясь добыть оленя или косулю. Он задержался, ибо ему долго не попадалась добыча, а он не любил возвращаться с пустыми руками. Он переночевал в лесу и вернулся уже поздним утром. Но, вернувшись, он проклял свое упрямство, которое привело к задержке.
Родителей не было видно ни во дворе, ни в кузнице. А когда он, напрасно обшарив весь дом, открыл дверь в их спальню в самой дальней комнате, то отшатнулся от бьющего в нос запаха крови.
У матери на шее было всего две ранки, но она была холодна как лед и мертва как камень. Кровь, запятнавшая пол, вытекла из груди отца - и насколько мог понять Эол, он сам всадил кинжал себе в грудь.
Забросав могилу родителей камнями от хищников, он быстро собрал свои скромные пожитки и ушел из оскверненного дома. Мать говорила, что его родичи ушли на запад и он отправился именно туда...