Эшли, Роуз : другие произведения.

23 оттенка одиночества

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чтобы вернуться к нормальной жизни, Китти Рочестер забывает о прошлом. Она начинает все заново - с нуля - будто сердце и вовсе не разбивалось на осколки; будто воспоминания не приносят боли и не оставляют следов. Однако, оказывается, невозможно убежать от собственных страхов. Особенно тогда, когда у них жгуче-черные волосы и невообразимо голубые глаза.

Эшли Дьюал

23 ОТТЕНКА ОДИНОЧЕСТВА

0x01 graphic

  

Расставаясь, не прощайтесь.

Аннотация

  
   Чтобы вернуться к нормальной жизни, Китти Рочестер забывает о прошлом. Она начинает все заново - с нуля - будто сердце и вовсе не разбивалось на осколки; будто воспоминания не приносят боли и не оставляют следов.
   Однако, оказывается, невозможно убежать от собственных страхов. Особенно тогда, когда у них жгуче-черные волосы и невообразимо голубые глаза.
  
  

Ты показала лучшее, что во мне есть, ту часть меня, о которой я не подозревал.

Ты взяла мою душу и очистила её.

Когда любишь - всегда кажешься немного сумасшедшим.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
   КИТТИ
  
   Жизнь продолжается в любой ситуации. Даже тогда, когда она сложная, даже тогда, когда дышать невыносимо, и даже тогда, когда ты ни в чем не видишь смысла. Она не спрашивает: остановить время? Не спрашивает: повернуть его вспять? Она просто идет дальше, а тебе только и остается, что нестись за нею вслед, иначе совсем потеряешься.
   Есть некоторые смертные, которые идут с жизнью за руку. У них все отлично. Точнее, нет. Все просто. Обыкновенно и размеренно. Есть и те, кто выбегает вперед. Им жить сложнее, однако интереснее.
   Я же далеко позади этой прозрачной материи. И я стараюсь догнать ее, но каждый раз спотыкаюсь о корни, которые прорастают из моего прошлого.
   Могу вас заверить, воспоминания исчезают очень и очень медленно, в особенности тогда, когда вы изо всех сил пытаетесь от них избавиться. Да и кто вообще способен сразиться со своей памятью? Говоришь и говоришь - каждый день - хватит! Остановись! Достаточно! Но она как сидит в твоей голове, так и продолжает там скрестись.
   - Ты меня слушаешь?
   Я киваю, пусть абсолютно и не улавливаю смысл маминых слов.
   Всю дорогу до колледжа, она рассказывает, как правильно себя вести, как одеваться, как говорить, как учиться, как есть, дышать, спать. Такое чувство, будто мне пять лет!
   - И постарайся найти друзей.
   Уж постараюсь. Лишь бы еще они захотели найти меня.
   О том, что теперь я буду учиться в Брауновском университете, я боюсь даже думать. Я уже и забыла, что это такое, когда на тебя не смотрят косо, когда никто не кричит тебе в след очередную шутку в стиле: посмотри под ноги - там твое будущее. Когда за столиком тебя не обволакивает пугающая тишина, а за партой - на удивление полно места. Мне трудно вспоминать о том времени, но я ничего не могу с собой поделать. Возможно ли, скрыться от собственных мыслей? Они ведь постоянно в моей голове. Куда бы я ни пошла и что бы я ни делала.
   - И про это, конечно, тоже не забудь.
   - Про что?
   - Китти! Не витай в облаках. Ты в порядке?
   - Конечно, да. - Конечно, нет! Как можно спокойно переехать в новый город? Да, я понимаю: это освобождение от прежних оков. Никаких тебе старых мест, старых лиц. Но все равно сердце в груди стучит так дико, что даже неприятно. - Так о чем ты говорила?
   - О том, чтобы ты писала мне каждые выходные. Я надеюсь, у тебя все сложится в Провиденсе. Просто забудь про то, что угнетало тебя в Ричмонде. И проблемы сами собой улетучатся. Договорились?
   Я натянуто улыбаюсь.
   Мои родители были уверены: я разбилась на сотни частей, как уродливая ваза, и больше никогда не приму прежнего облика. Возможно, они правы. Иногда мне кажется, что теперь в зеркале я вижу совсем другого человека. И спрашивается: по какой причине? Разве то, что случилось со мной, калечит жизни, уродует, ломает? Нет. Однако мне словно перекрыли кислород. Я будто дышать перестала два года назад, и теперь уже и не знаю, как все исправить.
   В Провиденс я приезжаю рано утром. Мама высаживает меня около общежития, и я минут пятнадцать уговариваю ее не идти следом.
   - Пойми, - настаиваю я, - это совсем не круто. Если ты хочешь, чтобы я нашла нормальных ребят, не устраивай сцен. Пожалуйста!
   - Но я ведь должна увидеть твою комнату, соседку, и...
   - Мам, - обнимаю ее и громко выдыхаю, - все будет в порядке.
   Не знаю, кого именно я пытаюсь успокоить. Мамины руки неуверенно сжимаются за моей спиной, и мне приходится ценой огромных усилий сдержать слезы. Прошедшие два годы были пыткой, в какой-то мере благодаря моим родителям. Однако сейчас я понимаю, я не хочу прощаться. У меня ведь больше никого нет.
   - Звони! - вновь наставляет мама. - И прошу тебя, Китти, не вздумай связываться с кем-нибудь похожим на...
   Она запинается.
   И правильно делает.
   Тут же во мне что-то щелкает, и я отстраняюсь.
   Когда же упоминания о нем перестанут кромсать внутри мои органы?
   Еще раз обнявшись, мы прощаемся, и, наконец, я оказываюсь лицом к лицу с огромным, кирпичным зданием темно-бардового цвета. Не могу сказать, что оно внушает мне доверия. Еще того гляди и рухнет!
   Согласно письму, которое мне выслали относительно недавно, моя комната находится на четвертом этаже, и делить я ее буду с какой-то англичанкой. Папа уже столько шуток придумал по этому поводу: и что у нее сто процентов кривые зубы, и что она обязательно будет водить к себе друзей-ирландцев, и что в общежитии не утихнут звуки их национальной чечетки. Ох, чего он только не наговорил. На самом деле, я думаю, он просто пытался меня поддержать.
   - Так, - шепчу себе под нос, несколько раз сжимая в пальцах рукоять сумки. Стоять перед закрытой дверью - не лучший способ завести друзей. Но как побороть свой страх? Да и что может быть ужаснее первого впечатления?
   - Рассматриваешь?
   - Что? - я резко оборачиваюсь.
   - Дверь. Чего уставилась?
   - Жду. - Мда. Говорить я определенно разучилось. Попытка номер два. - Точнее я искала ключи. Никак не могу их достать. Сумки тяжелые.
   - Так поставь их.
   - Кого?
   - Сумки.
   У моей новой знакомой огромные, карие глаза, и на данный момент они испепеляют меня искренним недоумением. Интересно, я, действительно, отстойно выгляжу, или пренебрежение в ее взгляде - напускное? Надеюсь, мы не соседи.
   - Кажется, мы соседи.
   Отлично!
   - А ты разве из Англии?
   - А ты пройдешь когда-нибудь в комнату, или мы так и будем стоять здесь до самого выпускного? Одно разочарование за другим! Святой Аврелий, неужто ничего из этой идиотской бюллетени не сбудется? Обещали нормальное общежитие с нормальными душевыми кабинками и нормальными соседями.
   - А на деле?
   - Отстой на деле.
   Наконец, моя новая знакомая отпирает дверь. Энергичной походкой она врывается в комнату и неожиданно плюхается прямо лицом на кровать. На розовую кровать.
   Помещение такое светлое, что я морщусь. Бросаю около пустой постели чемоданы и решительно задергиваю шторы. Так лучше.
   - Я не для того сбежала из вечно серого Ливерпуля, чтобы скрываться от солнца.
   - Так ты все-таки из Англии.
   - Именно. Тебя смутили мои светлые волосы? Мелочи. Зато куча веснушек на носу. Ты ведь знаешь, что это проклятие для англичанки?
   - Серьезно? Почему?
   - Потому что это неестественно. - Моя новая знакомая переворачивается на спину и переводит в мою сторону пронзительный взгляд. - С какой стати веснушкам появляться на моем бледном лице? У нас ведь практически не бывает солнечных дней. Это такое же необъяснимое явление, как и рождение людей-альбиносов!
   - Мне кажется, ты преувеличиваешь.
   - Тебе кажется.
   Со вздохом я усаживаюсь на кровать и медленно осматриваю комнату. И сколько же дней я проведу здесь? Сколько часов? Сколько новых мыслей придет ко мне в голову, когда я буду лежать на этой кровати или писать за этим столом. Сколько всего может измениться, и сколько всего уже изменилось.
   - Тебя как зовут?
   - Меня?
   - Нет, меня! Ты чудная какая-то, - усмехается девушка. Она поправляет ярко-розовое одеяло и вновь бросает на меня недоуменный взгляд. Наверно, пытается раскусить.
   - Я - Китти.
   - Имя у тебя еще более чудное! Почему не Джессика или не Ребекка? Твои родители фанаты Хелло Китти?
   - Кого?
   Моя соседка стонет. Она хватается руками за подушку и так резко приставляет ее к своему лицу, что мне становится страшно. Вдруг еще задохнется?
   - Ты сбежала из деревни? Говори сразу, потому что меня назвали в честь великого британского дизайнера, и я, знаешь ли, не стерплю невежества.
   - Ну, в таком случае, мне тебя жаль, ведь я - само воплощение необразованности.
   Блондинка удивленно вскидывает брови, а я хмурю лоб. Стоит ли ей знать о том, что раньше я была совсем другой? Стоит ли ей знать о том, что я так пыталась замкнуться в себе, что теперь попросту отключилась?
   Нет. Не стоит.
   - А тебе палец в рот не клади, - неожиданно подводит итог соседка. Она встает с кровати и останавливается прямо перед моим носом. Я уже жду ее слов о том, что теперь она каждую минуту своей невообразимо значимой жизни проведет в думах о том, как бы изощренно и необычно испортить мне настроение. Однако происходит совершенно иное. Девушка вдруг усмехается и протягивает вперед руку. - Рада, что ты умеешь огрызаться. Иначе я бы полностью разочаровалась в американском гостеприимстве. Я - Стелла.
   - Круто.
   - Круто, - эхом повторяет блондинка. - Похоже, нам придется поработать над твоим словарным запасом.
   - А мне, похоже, придется смириться с тем, что мое личное пространство граничит с розовой планетой.
   - Не зарекайся! Еще никто не был против знакомства со Стеллой Бишоп. Обычно я изменяю жизни. Ты готова измениться?
   Неожиданно я усмехаюсь, чего не делала уже целых два года. Соседка довольно кривит губы, а я растерянно замираю. Неужели я не разучилась улыбаться?
   - Знаешь, я думаю, родители назвали тебя в честь одной из сестер Беннет. Ты ведь читала "Гордость и предубеждение"? Автор - Джейн Остин, которая англичанка к слову.
   - Конечно, читала. Только причем тут Китти? Она была самовлюбленной и дикой, вечно говорила невпопад...
   - Только не рассказывай, что ты сразу родилась такой хмурой. Тут какая-то история, я чувствую! Интуиция у меня в Агату Кристи, она тоже англичанка. - Стелла подходит к зеркалу и связывает в пучок золотисто-медовые волосы. Все ее движения такие уверенные и плавные, что мне становится не по себе. - Ты идешь?
   - Куда?
   - Обследовать тут все. Мы должны найти точки.
   - Что еще за точки? - ощущаю себя умственно-отсталой семилеткой, задавая одни лишь вопросы, но рядом с этой мисс-бишоп-коренной-англичанкой иначе не выходит.
   - Как какие? А где мы будем пить чай - кофе я ненавижу. Где будем отдыхать после пар, куда пойдем вечером? Это - точки. Точки локации на ближайшие несколько лет.
   - Я лучше здесь посижу, устроюсь. - Неумело откашливаюсь и киваю. - Но ты иди, потом расскажешь, что нашла.
   - Китти, новая жизнь не начнется, если ты не выйдешь за дверь.
   - Все в порядке. Я хочу разложить вещи.
   - Знаешь, как говорят у нас в Англии? Лучше одна птичка в руках, чем две в кустах.
   - Лучше синица в руках, чем журавль в небе?
   - Нет! Что еще за журавль в небе? Ох, тебе срочно нужно подтянуть свои знания, дорогая моя Китти. Ладно, ты идешь? - Я качаю головой. - Как хочешь!
   Стелла уходит, и я, наконец, остаюсь наедине с собственными мыслями. Свобода. Никаких тебе английских поговорок, никаких нравственно-побуждающих речей. Откуда она такая взялась. Уверенная в себе, яркая, болтливая. Наверно, богатая. Правда, в таком случае, что она делает здесь? Или у них в Англии перевелись элитные университеты?
   С грохотом падаю на кровать и впяливаю взгляд в потолок. Он странного, грязно-бежевого цвета. Навивает лишь тоску. Но лучше так, чем до боли знакомые звезды в моей комнате. Если честно, меня тошнит от моей прежней жизни, тошнит от нежно-голубой спальни, от друзей, от вечно сопутствующего ощущения недосказанности, будто я жила, жила, а затем в миг впала в кому.
   - Так что не такой уж и плохой потолок, - бурчу себе под нос, скрепив на груди руки. И к нему можно привыкнуть. Более того, даже с ярко-розовой стороной коморки можно смириться. Конечно, если постараться.
   Быстрым движением стягиваю с ног кроссовки и надеваю балетки. Если и начинать меняться, то прямо сейчас.
   - Стелла! - кричу я и несусь следом за ней из общежития.
  
   ***
  
   Не получилось одно - пробуйте другое. Не получилось заставить Стеллу Бишоп прекратить свои страстные расспросы, переключите ее внимание на то, как классно и обворожительно она выглядит! Это, действительно, работает. Уже вторую неделю моя соседка пытается проникнуть внутрь моего мозга, и я ловко выворачиваюсь, неожиданно заметив, как отлично уложены ее волосы, или как красиво накрашены глаза. Иногда приходится прибегнуть к крайностям, и я искренне - почти - восхищаюсь отсутствием у нее акцента. Это ложь, конечно. На самом деле, Стелла тараторит так быстро, что я не успеваю расчленять ее английские, заморочестые выражения.
   - Быстрее! - ворчу я.
   Стелла собирается уже целую вечность. Возится со своими волосами и пятый раз мажет лицо тональным кремом. Не понимаю, почему я вообще согласилась идти вместе? Мы ведь не обязаны бродить за ручку.
   - Моя дорогая Китти, повторяю в сотый раз, даже когда я закончу укладывать эти изумительные локоны, мы никуда не пойдем.
   - О, ну хватит.
   - Не пойдем, пока ты не переоденешься! Святой Аврелий, мы же не в монастырь на службу наряжаемся! Это первый день. Он важный.
   - Чем же?
   - Всем, Китти. Абсолютно всем. Неужели у тебя других вещей нет?
   - Стелла...
   - Переоденься.
   - Но...
   - Переоденься! Иначе я буду накручивать волосы до конца твоей жизни!
   Иногда эта девушка так сильно меня раздражает, что хочется кинуть в нее чем-то тяжелым! А иногда бывает и такое, что я воспринимаю ее причуды как "божественные знаки свыше". Возможно, если бы не Стелла, я бы больше никогда не почувствовала себя нормальным подростком.
   - Ладно! - рявкаю и открываю шкаф. До начала занятий осталось меньше двадцати минут, а блондинку заботит мой наряд! Ну, где это видано?
   Нахожу под стопкой бесформенных кофт шифоновое платье в цветочек. Когда я в последний раз его надевала? Да, и как оно вообще оказалось в моей сумке? Неужели мама подбросила? Вокруг одна подстава. Накидываю сверху джинсовку и натянуто улыбаюсь:
   - Довольна?
   - Определенно.
   На занятия мы сильно опаздываем. Учитель по прикладному искусству минут десять отчитывает нас за халатную безответственность, а затем, позволив нам занять места, рассказывает о смысле учебы и о том, как важно самостоятельно добывать знания.
   Не верю не единому его слову.
   Так уж вышло, что последние два года, я училась отвратительно. Какой толк от занятий, если больше не планируешь ничего достигать? Всю мою сознательную жизнь я мечтала о Джульардской школе искусств. А затем..., затем я просто забыла. Забыла о грезах, забыла о желаниях. К черту все стремления. Однако даже с таким настроем я поступила в Брауновский университет. Каким образом? Семейная тайна.
   - Тебе не кажется гениальным, что нас поместили в одну комнату? - щебечет Стелла, пока мы идем на следующую пару. Вокруг столько людей, что не протолкнуться. И мне становится жутко некомфортно. То и дело прижимаю к груди книжки, стараясь дышать ровно и невозмутимо. - Ты в порядке?
   - Да, все отлично.
   - Уверена? Лицо бледное.
   - Нет, правда. Все хорошо.
   Стелла чувствует, когда я обманываю, ведь помимо интуиции Агаты Кристи, у нее отлично развито воображение, как и у Эдгара Уоллеса, который тоже, между прочим, англичанин. Я все пытаюсь сбить проворную мисс Бишоп со следа, но держать оборону круглосуточно сложновато, и поэтому мое стойкое равнодушие дает трещину.
   - Ты все-таки бледная. Что случилось?
   - Ничего, Стела.
   - Не обманывай. Я же вижу. Тебе не по себе.
   - Да, не по себе! - так и хочется удариться головой о стену. Кто меня за язык тянул? Теперь придется объяснять. - Просто...
   - Что?
   - Просто я не люблю, когда вокруг много людей. Не люблю, когда на меня смотрят.
   - Ооо, - тянет блондинка, будто и вправду понимает, о чем идет речь. Действительно ли она понимает? Сомневаюсь. По-моему, эта особа обожает, когда внимание приковано к ее шикарной, изящной фигуре. - Что ж, отлично. В таком случае, я могу не волноваться, что ты перетянешь на себя одеяло.
   - Мне это и не нужно.
   - А зря.
   Вторая половина дня проходит в тумане. Я не помню, как перемещаюсь по классам, просто следую по течению, держась рядом с мисс-само-очарование. Когда мы приходим в кафетерий, к нам присоединяются еще пара человек, и если честно, я понятия не имею, где и когда Стелла успела их обработать.
   - Улыбнись, - настойчиво советует она, становясь за мной в очередь. - Иначе не привлечешь внимание какого-нибудь красавчика.
   - И, слава богу. Мне достаточно и того, что тебе повезло.
   - Это да. Мой американец - просто лапочка!
   И тут я отключаюсь.
   Я всегда отключаюсь, когда люди начинают говорить о парнях, об отношениях, о бесконечной любви и о прочей сопливой дребедени. Просто не могу их слушать. Обычно мне становится так паршиво, что я готова не просто сквозь землю провалиться, но и сквозь всю планету. И это малая толика того, что со мной происходит.
   Стелла все говорит и говорит, и я все киваю и киваю, и со стороны, кажется, будто мы живо болтаем, тогда, как на деле я пересчитываю в уме таблицу умножения. Ставлю на поднос салат и киваю Стелле. Похожу к напиткам и киваю Стелле. Оплачиваю еду, и что делаю? Киваю Стелле.
   - А потом он позвал меня в кино!
   - Как классно!
   Уверена, эту историю она ведает мне каждый раз, когда я намеренно перестаю слушать. Поворачиваюсь лицом к столикам, нахожу свободное место, и вдруг...
   О, Боже мой. Первые несколько секунд я не могу пошевелиться. Руки покалывает, сводит, а я все сжимаю пальцами поднос, надеясь прийти в чувство, но все равно не могу даже моргнуть. Этого попросту не может быть! Нет, нет, только не он! Грудь ошпаривают пламенные чувства. Я вновь та самая беззащитная девушка, которая разбилась на сотни осколков, столкнувшись с непонимаем, с предательством, с одиночеством. Отвожу взгляд в сторону, а затем вновь поднимаю его, не веря собственным глазам.
   Как же такое возможно?
   Два года становятся одной, мимолетной секундой, которая проносится перед моими глазами и вонзается стрелой в сердце. Я больше не могу находиться здесь. Не могу!
   Резко ставлю поднос на стол и срываюсь с места.
  
   ТРОЙ
  
   - Ты в облаках витаешь, принцеска?
   Лениво поворачиваю голову и смотрю на широкое лицо друга.
   Джейк надоедливый. Он постоянно пытается разговорить меня, хотя особого желания болтать попусту я никогда не имел. Промолчи - сойдешь за умного.
   - Я тебя слушаю, - спокойно вру я, а затем снова перевожу взгляд в ту сторону, куда смотрел минуту назад. Она здесь. Не может быть. Скорее всего, я просто сошел с ума. Отпиваю кофе, рассеянно передергиваю плечами и вновь гляжу на девушку.
   - Черт.
   - Что?
   - Ничего, - рявкаю и стискиваю зубы.
   Первый день учебы, и уже такой неприятный сюрприз. Джейк продолжает что-то бормотать про свою дорогую девушку, но я не слушаю. Смотрю на нее: на ней легкое весеннее платье в цветочек, поверх него джинсовая куртка, а на ногах сапоги. Она выглядит, как всегда. Красиво, ослепительно, божественно.
   Она меня замечает. В первые несколько секунд она удивлена. Смотрит так, словно хочет подойти, но что-то ей мешает. Ах да, огромная пропасть между нами. Затем ее руки нервно теребят поднос с едой. Она отводит взгляд, через секунду снова возвращает его обратно. Я же смотрю, не отрываясь.
   Она по-настоящему красивая.
   Не такая, как все.
   - Кто это, - слышу бормотание Джейка, - чего ты уставился?
   Не отрываю взгляд. Ни на секунду. Перебираю пальцами волосы, ни один мускул на лице не дергается. А она все смотрит, смотрит, смотрит, вдруг громко ставит поднос с едой на стол и бежит прочь из кафетерия. Шумно выдыхаю. Будто груз свалился с души, будто меня отпустило после принятия крутого наркотика.
   Так лучше. Намного.
   - Эй, ты чего, Трой? Отомри.
   Я резко поднимаюсь из-за стола.
   - Трой!
   Лицо Джейка удивленное. Наверно, он впервые видит меня сбитым с толку. Да, я и сам уже забыл, как это, когда тело пронзает электричеством. О, Китти. Что же ты здесь делаешь? Выношусь из кафетерия, запрыгиваю на мотоцикл и завожу двигатель так резко, что колеса неприятно взвизгивают. Хочу унестись отсюда как можно дальше, ведь мысли об этой девушке пробуждают во мне старые чувства, а я пообещал забыть о них. Я пообещал выкинуть мысли о Китти Рочестер из головы, и я сделаю это.
  
   КИТТИ
  
   Врываюсь в комнату. Громко хлопаю дверью и замираю, будто вкопанная. Что это было? Как такое возможно? Это был Трой? Трой МакКалистер?
   - Нет, - шепчу себе под нос, - не может быть!
   Человек, перевернувший с ног на голову мою жизнь, здесь. В моем университете. На моей чистой странице. Я должна была начать все заново! Должна была забыть о нем, избавиться от воспоминаний о наших чувствах, наших словах и обещаниях.
   - О, Боже.
   Я слабо покачиваюсь. Больнее всего ранят именно чувства. Это так несправедливо, когда морально истощить себя может только сам человек.
   Воздух вновь испаряется. Я больше не могу дышать. Столько времени пытаться измениться, и сломаться в одну секунду, в одно жалкое мгновение лишь от одного знакомого взгляда.
   Закрываю ладонями лицо и беззащитно скатываюсь на пол. Я не плачу - слез не осталось. Я просто крепко зажмуриваюсь и пытаюсь отключиться, потонуть в этой кромешной темноте и больше никогда глаза не открывать. Интересно, так можно?
   - Китти? - Стелла стучится в дверь. - Китти? Открывай! Что случилось?
   Не хочу двигаться. Опускаю вниз руку, касаюсь пальцами холодного, шершавого пола и смотрю в квадратное окно, из которого лениво пробираются внутрь лучи солнца. Сегодня они тусклые. Такие, как надо; как мне нравится.
   - Китти!
   Если притвориться, можно не замечать, как тянется время. Можно не замечать, как больно и как трудно. Но это только в том случае, если хорошо притвориться, и если не испугаться последствий, которые определенно настанут в виде опасного равнодушия и холодности. Однако кого это волнует? Вновь забыть про окружающий мир? Вновь стать безвольной куклой, которая просыпается по утрам с целью поскорее приблизиться к тому моменту, когда просыпаться не придется? Хорошо. Как скажете. Все, что угодно, лишь бы выжить. Правильно?
   - Китти! Святой Аврелий, открой дверь! Или я ее выломаю!
   Любила ли я Троя МакКалистера? Нет.
   - Да, - шепчу и закрываю глаза.
   Любила так, что от этого было больно. Любила так, что физически ощущала нашу разлуку, и каждый день ждала его возвращения. Любила ли я его? Безмерно. Как в тех самых историях, когда полностью забываешь о себе, когда прыгаешь в отношения, будто в пустой бассейн и не боишься разбить голову, пусть и ждешь этого. Я любила Троя МакКалистера так, как никогда и никого в своей жизни не любила.
   - Китти!
   Любил ли он меня? Нет.
   Поднимаюсь на ноги и неуверенно открываю дверь. Стелла врывается внутрь, будто торнадо и расширяет свои и без того огромные глаза.
   - Ты что делаешь? Американка-сумасшедшая! Я уж думала, ты тут вены режешь!
   - Не выдумывай, - потираю плечи и сжимаю в кулаки руки, - все нормально.
   - Нормально? Ты сбежала! Что случилось? Почему ты не открывала дверь?
   - Просто так.
   - О, Китти, скажи, наконец, правду!
   - С какой стати, Стелла? - заведено вспыляю я. - С какой стати мне делиться этим с тобой? Это личное. Вот и все. Сейчас я в порядке.
   - Неужели ты не понимаешь, что ведешь себя странно?
   - И?
   - И? - блондинка неуклюже поправляет юбку. Видимо, я совсем сбила ее с толку, что трудно сделать. - Китти, почему ты сбежала?
   - Стелла, - громко выдыхаю, - не твое дело.
   И выхожу из комнаты.
  
   ТРОЙ
  
   Два года назад
  
   - Что за хрень с тобой происходит? - ревет отец, размахивая перед моим лицом бутылкой. Из темного горлышка вырываются капли пива. - Ты разбил тачку.
   Была бы моя воля, я бы разбил ему и лицо.
   - Так вышло, - отрезаю я, обхожу его стороной и иду к выходу.
   На ходу хватаю куртку. Собираюсь спуститься по лестнице, но вдруг чувствую сильный удар в спину и налетаю на стену.
   - Ты грязный ублюдок!
   Крепко стискиваю зубы, закрываю глаза. Раньше мне было страшно, я боялся, что отец сделает мне больно. Теперь боль - обычное дело. Теперь я ее не чувствую. Лениво оборачиваюсь, тупо смотрю на него, а он начинает орать, какой я козел и выродок. Уже через секунду его кулак врезается мне в лицо, и я даже не пытаюсь увернуться. Руки так и саднит, но я стискиваю их до крови, не могу заставить себя дать сдачи. А он бьет снова и снова, и глаза его становятся странного, рыжеватого цвета, будто наливаются огнем. Зажмуриваюсь от сильного удара по животу.
   - Фрэнк, нет! - неожиданно за спиной отца появляется мама. Не хочу ее видеть, не хочу, чтобы он сделал ей больно. - Прекрати, хватит! Фрэнк!
   - Отвали!
   - Фрэнк! Прошу тебя, умоляю, не надо!
   - Ты, щенок, за все заплатишь, слышишь? - папа резко хватает меня за горло и ударяет о стену так сильно, что в голове выстреливают краски. - Ты найдешь деньги и вернешь мне все до последнего цента! Понял?
   Я молчу. Тогда он вновь - под крик мамы - врезает мне по животу.
   - Понял?
   - Да.
   - Не слышу?
   - Да!
   Оковы исчезают. Я обессиленно облокачиваюсь о перила и улавливаю плач мамы за закрытой дверью. Слава богу, он не тронул ее. Вытираю окровавленные губы. Затем, шаркая, сбегаю вниз по лестнице и вырываюсь на улицу. Прохладный, вечерний воздух приятно успокаивает саднящие раны на лице и руках. Я безвольно откидываю назад голову и думаю о том, как чертовски сильно печет спину. Что ж, сегодня отец разошелся жестче обычного. Но ничего страшного. Я привыкну и к такой боли.
   Запрыгиваю на мотоцикл и еду на вечеринку Пола Оуэнса. У него шикарный дом, огромная веранда, куда на тусовках выкатывают с десяток бочек пива. И это отличная возможность забыть о том, что случилось, хотя бы на несколько часов.
   В доме полно людей. Они орут, смеются, кричат. Однако когда я иду мимо - тут же расходятся в стороны. Что ж, репутация у меня что надо. Яркие огни прорезают темноту. На всю играет музыка. Я подхожу к столу с выпивкой и наливаю виски.
   - Может, начнешь с пива? - Пол не стоит на ногах. Его качает и лицо у него ярко-пунцового цвета. Мы вместе ходим на занятия по физической подготовке, несколько раз нас ставили в пару. Видимо, теперь он решил, что мы закадычные друзья.
   - Чем быстрее, тем лучше.
   - Развлекайся, брат!
   Он довольно обнимает меня за плечи. Уверен, завтра Оуэнс с содроганием сердца будет вспоминать об этом моменте, и не поднимет с пола своего трусливого взгляда.
   Почему-то этот факт меня смешит, и я усмехаюсь.
   Собираюсь выйти на улицу и позвонить Максу, как вдруг замечаю девушку. Она сидит на диване, окольцованная двумя какими-то пьяными в стельку парнями. Держит на коленях руки, нервно потирает ими колени: волнуется, пусть и пытается выглядеть непринужденной. А парни все говорят и говорят, ржут, как лошади, незнакомка улыбается. Но кого она обманывает? С таким лицом, я обычно прощаюсь с отцом по утрам, желая его скорейшей кончины.
   Не знаю, что на меня находит. Может, виски ударяет в голову. Я вдруг подхожу к дивану и отрезаю:
   - Выметайтесь.
   - Трой, но..., - нервно хохочет один, - мы просто тут...
   - Ты не слышал, что я сказал?
   Девушка хлопает ресницами. Наблюдает за тем, как два парня вскакивают на ноги, и переводит на меня взгляд. Красивый, сосредоточенный взгляд, который не просто осматривает мою внешность, но и оценивает совершенный поступок.
   Сажусь рядом с ней. Она тут же отодвигается немного в сторону. Видимо, решила, что неприятности у нее только начинаются. Я усмехаюсь.
   - Страшно?
   - Твой разбитый нос и татуировки не внушают доверия.
   Удивленно вскидываю брови. Давно со мной так не разговаривали. Привыкли, что затем следуют огромные проблемы.
   - Ты новенькая, - наконец, доходит до меня.
   - Как же ты догадался?
   - Телепатия.
   - О, - она кивает. Затем со вздохом поправляет волосы и расслабленно опускает плечи. Тонкие, бледные плечи, на которых едва держатся лямки легкого платья. - А ты здешняя знаменитость?
   - Возможно.
   - И рассеченное недавно лицо - последствия деланной показухи?
   - Птенчик, не боишься так сом мной разговаривать?
   - Я уже ничего не боюсь. Сегодня столько всего случилось, что впору писать книгу. Меня бросила подруга: ушла наверх с каким-то парнем и даже не предупредила! Затем я оказалась зажатой между двух смердящих идиотов, которые так громко орали, что мои уши до сих пор пульсируют.
   - А теперь? - я почему-то дергаю уголками губ. Не знаю, с какой стати меня так забавляет разговор с этой незнакомкой: от того, что она красивая, или от того, что она понятия не имеет, кто я такой.
   - А теперь, - подыгрывает она, хлопая черными, густыми ресницами, - какой-то парень пытается испугать меня своими детскими угрозами.
   - Детскими угрозами? А ты смелая!
   - Скорее глупая. Не знаешь, где тот парень, у которого все ключи? Я хочу поскорее вернуться домой, а он, будто сквозь землю провалился.
   - Вообще так и есть. Чед собирает ключи, а затем закрывается в подвале с какой-нибудь пьяной цыпочкой. Его часов до четырех искать бессмысленно.
   - Отлично, - девушка устало протирает руками лицо и откидывается назад. Ее глаза закрываются. Волосы падают с плеч. Я наблюдаю за ней и не могу оторваться. - Скажи, если его увидишь, хорошо? Я буду здесь.
   Отпиваю виски. Отворачиваюсь, думаю, куда бы пойти, но затем вдруг ловлю себя на мысли, что не хочу уходить. Вновь смотрю на незнакомку и хмыкаю: удивительно.
   - А ты, - неуклюже прочищаю горло, - ты не любишь вечеринки?
   - Не люблю сидеть одна.
   - Но ты ведь не одна.
   Девушка раскрывает глаза и неожиданно улыбается. Она подсаживается чуть ближе и спрашивает:
   - Болит?
   - Что?
   - Твой нос. Рана кажется совсем свежей. Надо приложить что-то холодное, иначе завтра будет огромный, синюшный отек.
   - Заживет.
   - Вот, держи, - незнакомка достает из миски с растаявшим льдом бутылку пива и протягивает ее мне. Видит, что я не двигаюсь, и тогда сама приставляет ледяное стекло к напухшей ране. Ничего более странного со мной еще не происходило. - Не понимаю, зачем ты это делаешь.
   - Что делаю? - гляжу на девушку, не отрываясь. Вижу, как она сосредоточенно облизывает губы, рассматривая мои синяки.
   - Неужели авторитет зарабатывают лишь подобным образом?
   - Я ничего себе не зарабатываю.
   - Тогда зачем дерешься?
   Это запретная тема. Опускаю ее руку и крепко стискиваю зубы. Не хочу, чтобы и она узнала, кто я такой на самом деле. Не хочу, чтобы она в принципе меня узнавала.
   - Мне это нравится. - Вру я. - Что страшного в том, что я сильнее остальных? Это их проблемы. Не мои.
   - Ты еще и самодовольный.
   - И довольно симпатичный.
   - И пьяный, - незнакомка громко выдыхает. Затем вдруг понимается с дивана и перекидывает через плечо сумку. - Пойду пешком.
   Не хочу показывать своего разочарования, и поэтому лениво улыбаюсь.
   - Пешком? На улице полно опасностей, птенчик. Ты и с двумя богатенькими сынками не управилась. Что будет, если тебя приметят настоящие мужчины?
   - Настоящие мужчины? - прыскает она. - Что ж, когда увижу настоящего мужчину, дам тебе знать.
   - И ты, правда, пойдешь одна?
   Незнакомка улыбаясь, идет к выходу, однако я не хочу, чтобы она уходила. Что за черт со мной творится? Напряженно гляжу ей в след, прокручиваю в голове наш разговор, слышу, как дико в груди барабанит сердце, и вдруг усмехаюсь. Не знаю, что на меня находит. Я поднимаюсь с дивана и уверенно иду за ней.
  
   ***
  
   Я выхожу из душа, одеваюсь и подхожу к заранее приготовленному марлевому бинту. Аккуратно обматываю ладонь, саднящие костяшки и стискиваю зубы. Сегодня я как никогда выпустил пар, теперь пальцы на руках едва чувствую.
   В дверь стучат.
   - Заходи. - Быстро прячу аптечку и, не поднимая глаз, усмехаюсь, - пришел меня проверить, мамочка?
   - Делать мне больше нечего, - Джейк по-хозяйски плюхается на диван. Не люблю, когда кто-то приходит ко мне домой без спроса, однако Джейку можно многое простить. Он единственный, кто не засыпает меня лечебными речами. - Сегодня все в силе?
   - Да, будем играть против Джо. Надеюсь, принести крупную сумму.
   - Ты всегда приносишь крупную сумму. Поэтому и позволил себе квартиру, вместо того чтобы как все смертные прохлаждаться в общежитии. Кстати, что на тебя нашло?
   Выдыхаю. Видимо, я погорячился, и Джейка тоже не стоит впускать так просто.
   - Когда нашло?
   - Не прикидывайся. Что это была за девчонка? - парень чешет нос и издевательски лыбится. - Ты с катушек вроде слетел. Унесся куда-то. Вы знакомы?
   - Были.
   - И это все? А как же душещипательная история о том, как...
   - Джейк, - я перевожу на него ледяной взгляд, - рот закрой.
   Парень усмехается. Он привык к тому, что я разговариваю с ним, как с куском дерьма, впрочем, все мои знакомые к этому привыкли. Однако игры в пивном баре Тима приносят неплохие деньги, и поэтому Джейк не ушел на боковую, отстреливая каждые выходные несколько сотен. Ему это выгодно, а мне есть с кем осушить пару стаканов. Взаимовыгодное сотрудничество. Для иных людей - дружба.
   - Как собираешься играть, когда..., - он косится на мои перебинтованные руки.
   Я пару раз пробую пошевелить пальцами. Они до сих пор едва двигаются, но боли я не чувствую. Я уже давно ничего не чувствую.
   - Сойдет.
   - Принцеска, это бильярд, а не пасьянс.
   - Джейк, я же сказал все в норме. Лучше налей что-нибудь.
   Слежу за тем, как парень идет на кухню, а сам сажусь в кресло. Голова невольно опускается вниз. Подпираю ее руками и вздыхаю: если бы я знал, чем все кончится, ни за что бы, ни подошел к Китти Рочестер два года назад.
  
   КИТТИ
  
   Стелла сидит на скамейке около главного входа в университет. Она увлеченно читает, то и дело теребит медовые волосы и, кажется, совсем меня не видит. Но я должна подойти к ней. Подойти и извиниться, что не менее важно.
   - Стелла! - останавливаюсь перед блондинкой в нескольких шагах. Девушка тут же поднимает на меня удивленный взгляд. - Ты не занята?
   - А тебя это остановит?
   - Не особо. - Усмехаюсь и сажусь рядом. Соседка закрывает книгу и полностью оборачивает ко мне свое удивительно-красивое лицо. И даже рыжеватые веснушки его не портят. - Я хотела извиниться за то, что нагрубила тебе на днях. У меня голова пошла кругом, и сейчас мне очень стыдно.
   - Да брось. Вы - американцы - всегда были излишне эмоциональны. Сам Энтони Гидденс, который, если ты не знаешь, великолепный английский социолог, говорил о вашей странной манере все преувеличивать.
   - Ну, если так сказал сам Энтони Гидденс.... В любом случае, мне жаль, что я тебе нагрубила. Я не всегда была такой стервой.
   - И мне когда-нибудь удастся узнать причину подобного изменения?
   - Не знаю.
   - Все так плохо?
   Пожимаю плечами. Плохо ли? Наверняка, существуют проблемы посерьезнее моих душевных скитаний. Но оттого жить легче не становится.
   - Знаешь, в одном я уверена, тебе просто хорошенько досталось. Сама по себе ты хорошая девушка. Иначе бы так не волновалась. Плохие люди не переживают. Плохим людям вообще на все плевать, и я говорю тебе об этом, основываясь на личном опыте.
   - Ты не просто так уехала из Ливерпуля? - удивляюсь я. - Что-то случилось?
   - Не то, чтобы прямо случилось. Просто я перешла черту, злоупотребила любовью родителей. В любом случае, мне понятны твои чувства, Китти. Все мы бежим от чего-то.
   Я усмехаюсь. Удивительно, что жизнь свела меня именно с этой девушкой. Такими темпами, я и вправду поверю, что на все есть своя причина! Мы еще немного болтаем, а затем устало плетемся в здание. На этот раз предметы у нас разные. Стелла пойдет на ненавистный мне французский язык, а я - на риторику. Не очень хочу с ней прощаться.
   - Увидимся в кафе, - подмигивает блондинка. Кажется, кафе у нас - точка номер три: под первым пунктом, кинотеатр, а под вторым - библиотека, что удивило меня не меньше появления Троя. Кафе расположено близко к общежитию, и там неплохой Латте, который терпеть не может Стелла, но обожаю я. - Или сначала забеги за мной в общагу.
   - Хорошо. Пока!
   Киваю ей и со вздохом иду в сторону нужного кабинета. Зачем я только вспомнила о Трое. Опять грудь неприятно сдавливает. Стискиваю перед собой книжки и плетусь в кабинет, как на казнь, уже предчувствуя нечто плохое. Сейчас мы учимся воздействовать на публику. Иными словами, мистер Илиган предлагает - точнее заставляет - прочитать отрывок из какого-нибудь более-менее современного произведения. Наша главная задача воздействовать на аудиторию таким образом, чтобы люди или начали смеяться, или уподобились внезапному молчанию, или разревелись - что полная чушь, по моему мнению, или вдруг задумались над каким-то животрепещущим вопросом. В прошлый раз девочка читала отрывок из произведения Пауло Коэльо "Вероника решает умереть". Читала тот самый момент, когда главная героиня, наконец, решает покончить с жизнью самоубийством, берется за таблетки. И все эти несчастные несколько минут аудитория похихикивала и засыпала, пока бедная Аманда стояла с трясущимися руками у трибуны и заикалась. Не хочется повторить ее подвиг.
   Захожу в кабинет и замираю. Сегодня нас больше, чем обычно. Оглядываюсь, ищу свободное место и неожиданно замечаю его.
   - О, нет, - слетает с моих губ. Первый порыв просто сорваться с места и унестись как можно дальше. Какого черта он здесь забыл! Трой МакКалистер старше меня на два года, а значит, не должен идти со мной в одном потоке. Это бессмыслица!
   Будто прочитав мои мысли, мистер Илиган восклицает:
   - Сегодня я слегка усложняю вам задачу. Будете читать отрывок не только перед своими однокурсниками, но и перед старшими ребятами.
   Я покрываюсь красными пятнами. Радуюсь, что Трой меня не видит, и шмыгаю на третий ряд. Парты у нас совмещенные, длинные. Они тянутся далеко ввысь класса и оканчиваются где-то на десятой возвышенности; оканчиваются там, где сидит он.
   Когда звенит звонок, меня передергивает. Сердце стучит так дико, что я не могу нормально дышать. Складываю на коленях ладони, с силой сжимаю их, приказываю себе не оборачиваться, не шевелиться.
   - Боишься? - спрашивает меня Аманда. Я и не заметила, что села с ней рядом.
   - Ага. Немного.
   - Не переживай так. Я практически забыла о своем позоре. В конце концов, есть вещи и пострашнее общественного унижения.
   Если она так думает, она ничего не знает о жизни. Быть отвергнутой ровесниками - это как быть сорняком, посреди благоденствующего, цветущего поля. Его жизнь гадкая и короткая. И ему приходится претерпеть столько унижений, что никакие иные проблемы в сравнение не идут.
   Сосредотачиваю внимание на лекции. Прежде чем перейти к издевательствам, мистер Илиган объясняет теорию, повторяет элементы и способы воздействия, и я пишу каждое его слово, усердно сжимая в пальцах ручку, будто пытаюсь не только оставить на листке чернила, но и разорвать тетрадь к чертовой матери. Потом плавно отхожу от букв и начинаю вырисовывать круги, квадраты, треугольники. Зажмуриваюсь и невольно поправляю длинный рукав джинсовой куртки. То, что осталось у меня на запястье, режет похлеще других воспоминаний.
   Вдруг чувствую, как Аманда резко пинает меня в бок.
   - Что? - смотрю на нее, и вижу, как та косит в сторону преподавателя. О, Боже.
   Оборачиваюсь. Мистер Илиган стоит прямо перед моим носом и улыбается. На самом деле, я верю в то, что он хороший человек, просто немного любит издеваться над людьми, поэтому и подался в преподаватели.
   - Наверно, вам не терпится ответить, мисс Рочестер?
   - Нет, - подавленно шепчу я, - правда. Я слушала вас, записывала.
   - Отлично, в таком случае вам будет проще, чем тем, кто витал в облаках.
   Он все-таки издевается. Однако я и так уже чересчур напугана, чтобы ужаснуться сильнее. Сглатываю. Спускаюсь следом за учителем и могу думать лишь о том, что он меня заметил. Теперь Трой знает, что я здесь. Не оборачивайся. Не оборачивайся!
   Я поднимаю глаза.
   Трой смотрит на меня. На его лице все та же холодная маска, и мне становится так паршиво, что нос покалывает. Главное, держать себя в руках. Я отворачиваюсь, сжимаю в кулаки ладони и смотрю на мистера Илигана, будто сумасшедшая.
   - Нет смысла волноваться, мисс Рочестер, - растерянно подбадривает он, - это всего лишь отрывок. Вас никто не укусит.
   - Я и не волнуюсь!
   Голос не слушается. Я говорю то громко, то тихо. Выбираю один из перевернутых листков и задерживаю дыхание.
   - Оно совсем короткое.
   - Значит, вам повезло.
   Я пробегаюсь глазами по тексту и понимаю, что дышать нечем. Вновь. Опять. Я стою посреди кабинета и не могу открыть рот, как не пытаюсь.
   - Мисс Рочестер, мы ждем.
   Меня покачивает. Бледные пальцы с силой сжимают листочек, и уже через пару секунд он покрывается легкими, изогнутыми трещинами. Я набираю толику воздуха в грудь. Невольно поднимаю взгляд и вижу ухмылку Троя. Однако я слишком хорошо его знаю. За этой полуулыбкой стоит целый калейдоскоп чувств.
   - Я заговорил об этом, потому что, - запинаюсь. Облизываю сухие губы и нервно переминаюсь с ноги на ногу. Робко пробую еще раз. - Я заговорил об этом, потому что за последние недели мог убедиться, какое это чудо - быть вместе. Я не могу их больше выносить, - сглатываю, - эти получасовые встречи! Я хочу больше получать от тебя! Я хочу, чтобы ты постоянно была со мной, мне надоели эти хитроумные прятки любви, они мне противны, они мне не нужны, мне нужна ты. Ты и только ты! Мне никогда не хватит тебя, и я..., - голос надрывается. Я с силой стискиваю зубы и понимаю, что глаза пощипывает от слез, - и я не хочу обходиться без тебя и минуты.
   Руки резко опускаются вниз. Я вновь смотрю на Троя, однако он отводит взгляд в сторону, и мне ничего другого не остается, кроме как прошептать:
   - Можно выйти?
   Не дожидаюсь ответа учителя. Кладу смятый лист на его стол и быстро покидаю аудиторию, мечтая избавиться от всего, что делает, так больно.
  
   ТРОЙ
  
   Поднимаю глаза только тогда, когда за ней захлопывается дверь. Кажется, лишь теперь я могу дышать. Кулаки разжимаются, плечи падают вниз.
   - И что это было? - Джейк едва ли шепчет: присутствие мистера Илигана ничуть его не заботит. - Это же та девчонка из кафетерия.
   - Да.
   - И она разревелась?
   - Не знаю.
   - Унеслась прочь, как ненормальная!
   - Ты сам все видел, - нервно дергаю наручные часы.
   Я схожу с ума - только непонятно от чего. Все пытаюсь быть тем, кем был еще несколько дней назад, но не выходит. Сейчас все иначе. Сейчас здесь она. Но я не хочу испытывать того, что когда-то уже чувствовал! Я проходил через это, а избавляться от ощущений - совсем непросто. Я потратил ни один день на что, чтобы выкинуть Китти Рочестер из своей головы. И что теперь? Она вновь управляет мной, будто марионеткой. Ловит мой взгляд, а я лишь с чертовски безумным усилием отвожу его в сторону. Это неправильно. Это не то, чего я хочу. Ни сейчас. Ни когда бы, то ни было еще.
   Встаю с места.
   - Ты куда?
   - Схожу покурить.
   Учитель растеряно наблюдает за тем, как я картинно покидаю аудиторию. Хлопаю дверью и несусь по коридору, одержимый лишь мыслями о ней; лишь картинками ее лица, и рук, и звуком ее голоса. Я не видел Китти два года. Но сейчас время испаряется. Мы будто бы и не расходились. Будто бы я и не уезжал. А то, с какой обидой она читала отрывок Илигана? Лучше бы я сдох, но не видел ее глаз. Лучше бы мы никогда друг друга не знали. Тогда сейчас жить было бы проще.
   Останавливаюсь уже на улице и зажигаю сигарету: пагубная привычка, к которой меня пристрастили еще в школе. Затягиваюсь. Выдыхаю дым и вновь срываюсь с места, продолжая идти в неизвестном направлении. Лишь бы подальше отсюда. Добиваю одну сигарету, достаю другую. Закуриваю и собираюсь к черту вернуться домой, как вдруг замечаю Китти.
   Она сидит на скамье под деревом. Смотрит на свои руки и не двигается. Словно окаменела. А я хочу уйти. Уже разворачиваюсь - медленно, тягуче, неторопливо, потому что это сложно: сложно от нее отворачиваться, - как вдруг наши взгляды встречаются.
   Китти смело выпрямляет спину. Глядит на меня пронзительно, и я вдруг понимаю, что она больше не та испуганная девушка, которая выбежала из аудитории. Она больше не та девушка, которую я знал. Может, я ошибся. Может, теперь все иначе.
   Не знаю, что сказать. Лениво отбрасываю в сторону сигарету, иначе она прожжет мне пальцы, и почему-то дергаю уголками губ.
   - Привет, птенчик. Отлично отчитала задание, кстати.
   Она не отвечает. Поднимается, стремительно сокращаем между нами дистанцию и неожиданно размахивается. Рука Китти врезается мне в лицо, и я удивленно усмехаюсь.
   - Смешно? - шипит она, и размахивается вновь. Однако на этот раз я перехватываю ее запястье в воздухе. - Пусти! Пусти меня!
   - Все такая же глупая, - улыбаясь, шепчу я, - или все-таки смелая?
   - Не говори со мной.
   - Я буду делать то, что хочу.
   - Хочешь? - изумленно переспрашивает она. В ее голубых глазах столько обиды, столько горечи и злости, что мое тело воспламеняется. Я подхожу ближе, оказываюсь в нескольких сантиметрах от ее лица, но вдруг чувствую удар в грудь. - Не подходи.
   - А разве не об этом ты мечтала все эти два года, птенчик? Ты не желала увидеться?
   - Единственное, чего я хотела - так это забыть о тебе, Трой. Раз и навсегда.
   - Ну, и как, вышло?
   Она вдруг усмехается. Прикусывает губу и смотрит на меня таким взглядом, каким никогда раньше не смотрела. С презрением и чистейшим гневом.
   - Ты уедешь отсюда, рано или поздно, ведь тебе ничто не важно, Трой. Ты человек без целей, без планов. Вновь исчезнуть - не проблема, верно?
   - Ты на что-то намекаешь?
   - Нет. Не намекаю, а хочу. Хочу, чтобы ты ушел.
   - С чего вдруг? - завожусь я. Сам ведь знаю, что пора уносить ноги, но согласиться с Китти - недопустимый поступок. - Меня здесь все устраивает.
   - Ты не поспеешь.
   - О, птенчик...
   - Нет, Трой, Боже, остановись на минутку! - просит она и неожиданно впивается пальцами в мои плечи. Теперь я, действительно, не в состоянии шевельнуться. Мое тело реагирует на ее касания мгновенно, невольно и страстно. - Ты не можешь так поступить. Ты ведь уехал, так и исчезни.
   - Сама уезжай.
   - Это просто немыслимо, - Китти отстраняется. Хватается руками за лицо и громко смеется, - ты здесь. Как такое возможно? Из всех университетов, ты выбрал именно этот!
   - Может, это ты выбрала его?
   - Почему ты это делаешь?
   - Что делаю, Китти? В чем я опять не прав? Сменить университет лишь от того, что моя сумасшедшая бывшая оказалась на пороге? Птенчик, живи дальше. Какая разница: рядом я или нет? Наши отношения - в прошлом. Теперь ничего не имеет значения.
   Не знаю, откуда во мне столько слов. Но когда я заканчиваю, внутри становится пусто. Тяжело дышу. Гляжу на Китти, жду ее ответа и почему-то надеюсь, что она со мной не согласится, но Китти молчит. Внезапно кивает и уходит.
   - Пока, Трой.
   Едва сдерживаю порыв схватить ее за руку. Что со мной творится? Вижу, как она отдаляется, и ощущаю себя глупым мальчишкой, который вновь теряет из-за нее голову. Но это дико. Она не нужна мне. И я ей не нужен. Мы жили раздельно два года, я ушел, и Китти больше никто для меня. Киваю сам себе и вновь достаю сигарету. Иду куда-то, не вижу дороги, и вдруг мне кажется, что Китти смотрит мне в спину. Оборачиваюсь.
   Нет. Показалось.
  
   КИТТИ
  
   Я врываюсь в комнату, чем немало пугаю Стеллу. Она роняет на пол книгу и уже собирается ругаться, когда я шепчу:
   - Мне нечем дышать.
   - Что?
   - Стелла, мне..., - крепко зажмуриваюсь, - мне нечем дышать. Я не могу. Я...
   - Китти, ты чего? Тебя трясет. Китти!
  
   Два года назад
  
   - Ты и Трой МакКалистер! - восклицает Фей и хмыкает. - О, Боже, Катарина, не падай так низко. Он же ненормальный.
   - Не говори так.
   - Очнись, детка. Семейка у него чокнутая. Отец - заядлый алкоголик, мать живет, будто узница. Общаться с Троем - только притягивать неприятности.
   - Ты его совсем не знаешь. Да, и вообще, если бы ты не свалила с вечеринки, я бы с ним не познакомилась.
   - В таком случае, я искуплю свои грехи, избавив тебя от его влияния. Трой - псих. Ходят слухи, будто у него не все дома, будто он специально дерется, а когда не выходит - причиняет себе увечья. Его лицо ведь постоянно в ранах.
   - Не говори глупостей, - не собираюсь слушать подобную несуразицу. Какой бы сложной не была ситуация у него в семье, Трой - не псих. Я знаю. - Ты хотя бы раз с ним общалась, чтобы так говорить?
   - Защитница нашлась, ей богу!
   Мы идем вдоль улицы. Дорога до школы всегда проходит быстро, если с утра на пороге появляется Фей. Обычно она рассказывает свежие сплетни. На данный момент, свежие сплетни - я и мои отношения с самым опасным парнем нашего городка.
   - Не совершай ошибок, - угрожает Фей. - Люди отвернутся от тебя, когда поймут, с кем ты водишься.
   - Водишься?
   Она говорит о нем так, будто он собака. Меня это не на шутку цепляет. Крепко стискиваю зубы и не замечаю, как вырываюсь вперед.
   - Крис хотел пригласить тебя на танцы.
   - Это его проблемы.
   - Почему ты злишься? - с неподдельным ужасом вопрошает Фей. Она нагоняет меня и хватает за локоть длиннющими, изящными пальцами. - Я хочу тебе помочь, деточка. Ты знаешь Троя несколько недель, а я знакома с ним всю жизнь. Если девушки и стояли у него на пути, то только на коленях.
   - Это глупо.
   - Что глупо? Ты считаешь, МакКалистер - идеальный парень? Такой сильный и таинственный, однако, поверь, за грудой татуировок скрывается искореженный болван, у которого нет ни совести, ни принципов.
   - В таком случае, хватит его обсуждать. Это мое дело - общаться с ним или нет.
   - Как и мое дело, общаться с тобой или же перестать.
   - Ты серьезно? - останавливаюсь около ворот школы и вскидываю брови. - Мы перестанем дружить лишь от того, что я не называю МакКалистера придурком?
   - В моих кругах Трой считается психом. Кто не с нами - тот против нас.
   Во все глаза смотрю на Фей и понятия не имею, как реагировать. Что может быть глупее, чем то, что она пытается до меня донести? Пожав плечами, девушка уходит, а я недоуменно пялюсь ей в след, стараясь переварить информацию.
   За весь день мы с Троем ни разу не встречаемся. Я вообще с трудом представляю, как он учится, отвечает у доски, делает домашнюю работу. Такое ощущение, словно этот парень должен заниматься совсем иными вещами. Например, чинить байки или набивать татуировки. Надеюсь увидеть МакКалистера в столовой, однако замечаю пустое место рядом с Максом Купером - его другом - и расстраиваюсь. Куда же он пропал?
   - Кого высматриваешь? - спрашивает Крис. Я и не заметила, как он присел со мной рядом. - Катарина?
   - Просто задумалась.
   - О чем? Или..., - он хищно лыбится, - о ком.
   - Точно не о тебе, Крис.
   - Значит, о дикой псине.
   - Что? - тут же отрываю взгляд от подноса. За столом становится тихо, и теперь все взгляды прикованы ко мне. Точнее к моей недовольной физиономии. - Что ты сказал?
   - Когда ты уже успела проникнуться жалостью к этому выродку, Китти?
   - А ты такой смелый лишь от того, что его нет рядом?
   Крис смеется. Оглядывает друзей и вновь смотрит на меня лукавым, обиженным взглядом, ведь я попала в точку. Становится не по себе от неодобрения в глазах ребят.
   - Вчера он подрался с моим знакомым, забрал у него пару сотен. Если вы так тесно общаетесь, может, наставишь его на путь истинный?
   - Я не собираюсь делать ничего подобного.
   - Должен же быть от тебя какой-то прок, Китти, раз ты до сих пор сидишь за нашим столом. Правильно?
   - Что? - я чувствую себя глупой и наивной. Маленькой. Хлопаю ресницами и гляжу на Криса, как на восьмое чудо света. О чем он? Что ему нужно? Недоуменно отставляю в сторону стакан с водой и собираюсь встать, как вдруг он цепляется за мой локоть.
   - Мы не договорили.
   - Боже, Крис, - смеясь, ворчит Фей, - пусти ее.
   - Не хочу!
   - Хватит, - рычу я и пытаюсь вырваться. - Ты делаешь мне больно! Отпусти!
   - С какой стати, Катарина?
   - С той, что в противном случае, ты больше не сможешь ходить.
   Растеряно оборачиваюсь.
   Смешки за моей спиной стихают, когда рядом оказывается Трой МакКалистер. Парень небрежно сжимает в зубах сигарету; та до сих пор дымится. На его лице играет легкая ухмылка, будто он слышал весь разговор и выжидал подходящего момента.
   - Я не...
   Договорить Кристиан не успевает. Трой делает шаг вперед, и я тут же оказываюсь за его спиной. Сначала замечаю каменное лицо Фей, затем дрожащие пальцы Миранды. И только потом до меня доходит, что красная физиономия Криса находится в нескольких сантиметрах от дымящейся сигареты МакКалистера.
   Пожалуй, от того в столовой становится мертвенно тихо.
   - О чем вы говорили? - холодным голосом интересуется Трой.
   - Ни о чем.
   - А мне так не показалось. Ты схватил Китти за руку.
   - Я не...
   - Знаешь, - МакКалистер выдыхает дым и неспешно наклоняет голову, - говорят, собаки выгрызают глотки тем, кто им не нравится. Думаешь, это правда?
   - Я ничего не сделал! - Ноги Кристиана едва достают до пола, и он шаркает ими, будто пытается освободиться. - Отпусти, чувак, слышишь? Это не смешно!
   - Я и не шутил.
   - Мы лишь поболтали!
   - Мне так не показалось.
   - Трой, - шепчу я. От всеобщего внимания мне становится не по себе. Я неуверенно прикасаюсь пальцами к плечу парня и сглатываю. - Не надо. Все в порядке.
   - Вот видишь! - кряхтит Крис. - Все хорошо, чувак. Все хорошо!
   Трой разжимает кулак. Затем достает изо рта сигарету и ухмыляется.
   - Знаешь, что это? Она до сих пор дымится. И в следующий раз я потушу ее о твои руки. Запомнил?
   - Никаких проблем, - хрипящим голосом отвечает Кристиан. Поправляет ворот рубашки и кивает. - Все ясно. Я услышал.
   - Отлично. И не вздумай разочаровать меня.
   МакКалистер поднимает с пола сумку и заботливо вешает ее мне на плечо. Я не могу даже вздохнуть. Иду с ним к выходу и едва не спотыкаюсь о собственные ноги. Что это вообще было? Он заступился за меня? Или за себя?
   Осматриваю его темно-каштановые волосы, затем оцениваю широкую спину.
   - Ты в порядке? - Я в состоянии лишь кивнуть. Мы идем еще пару минут. Потом Трой останавливается около подоконника и переводит на меня настороженный взгляд.
   - Прости, - шепчу я. - Не думала, что ситуация выйдет из-под контроля.
   - Извиняешься за то, что какой-то парень распустил руки?
   - Ты вовремя оказался рядом.
   Он усмехается. Пристально разглядывает мое лицо и подходит немного ближе.
   - На самом деле, я никуда и не уходил. Был на парковке. Ко мне подбежал Макс и сказал, что у тебя какие-то проблемы.
   - Серьезно? - не ожидала ничего подобного от Купера.
   - Еще бы.
   - И что было потом?
   - Я ринулся спасать тебя, птенчик, - Трой неожиданно оказывается совсем близко. Его взгляд путешествует по моим скулам, губам, а я ничего не могу с собой поделать, и жадно изучаю его голубые глаза. Никогда не видела таких. Яркие, почти бирюзовые. - Я должен признаться, Китти.
   - В чем же? - Внезапно парень приподнимает меня. Я оказываюсь на подоконнике, прямо напротив его изогнутых губ, и судорожно выдыхаю. - Что ты творишь?
   - Я подстроил все это. Договорился с Крисом и Максом...
   - Да, что ты!
   - Чего не сделаешь ради расположения девушки.
   - Ты врешь, - улыбаюсь я.
   Гляжу перед собой: в эти красивые, небесные глаза и понимаю, что хочу утонуть в них. Непроизвольно поднимаю руки. Кладу их на плечи парня и замираю. МакКалистер осторожно касается ладонями моих бедер, нежно проходится по ним пальцами, затем поднимает выше, к талии. Мы едва дышим.
   - Знаешь, в одном я все же был честен. - Трой наклоняется еще ближе, и я готова поклясться, что слышу, как внутри вспыхивает пламя. - Почему-то я готов на многое, чтобы добиться твоего расположения, Китти.
   Неопытными пальцами касаюсь его разбитой губы. Затем исследую скулы и шрам над бровью. Мне хочется притронуться губами к каждой его ране, хочется избавить его от следов, от воспоминаний. Я чувствую, как Трой пылает, горит от мучающих его тайн, и я желаю помочь, сделать хоть что-нибудь.
   - Тебе страшно?
   - Почему мне должно быть страшно?
   - Потому что любые изменения влекут последствия, птенчик.
   - Я не боюсь последствий, Трой, - крепко сжимаю пальцами его шею. Наклоняюсь чуть ближе и горячо выдыхаю, - я хочу этого.
   - Уверена?
   Наши глаза встречаются всего на секунду.
   - Да.
   И тогда Трой МакКалистер целует меня.
   С моих губ срывается стон, когда я чувствую, как парень прижимается ко мне всем телом. Впиваюсь в его губы, жадно и пылко, будто не боюсь обжечься. Никогда в жизни со мной не происходило ничего более страшного и восхитительного одновременно! И я полностью отдаюсь во власть его рук, губ, слов. Я теряю голову.
  
   ***
  
   Прихожу в себя. Медленно открываю глаза и вдруг понимаю, что лежу рядом со Стеллой. Моя голова покоится на ее коленях. Сама девушка крепко спит, облокотившись спиной о стену. Пытаюсь понять, что произошло, однако никак не могу сосредоточиться. Лишь вижу темную комнату, слабый лунный свет и чувствую скованные от слез щеки.
   Нервно вытираю их тыльной стороной ладони.
   Что со мной произошло? Неужели я опять отрубилась? Надо вспомнить последние события. Семинар по риторике, разговор с Троем, его слова...
   Зажмуриваюсь. Никогда бы не подумала, что может быть больнее. Мне казалось, я уже прошла тот период, когда организм самоотключается, когда он взводит аварийную систему и выходит из-под контроля. Видимо, нет.
   Раскрываю глаза. Осторожно закатываю рукав левой руки и до крови прокусываю губы. Инстинкт самосохранения оправдан, когда хозяин вытворяет подобное. Желание спастись обосновано, когда перед ним возникает угроза.
   Мои параллельные прямые столкнулись. Они превратились в два тонких шрама на запястье. Кто бы мог подумать, что я способна на такое? Наверно, нет ничего страшнее, чем то, на что я решилась. Люди сами делают жизнь невыносимой. У меня был выбор: забыть или сойти с ума. Я остановилась на втором, и теперь прошлое стучит по голове гаечным ключом, напоминая о том, какой я была помешанной психичкой.
   Встаю с постели и случайно бужу Стеллу. Блондинка неуклюже раскрывает глаза и смотрит на меня с тревогой, словно ждет, что я распадусь на части.
   - Все в порядке, - виновато шепчу я, - прости. Не знаю, что на меня нашло...
   - Знаешь. Просто не хочешь говорить. Китти, - соседка поднимается с кровати и оказывается прямо передо мной. - Что происходит? Признавайся, или я тебя придушу.
   - Неважно.
   - Неважно? Тебя трясло, ты рыдала и, кажется, задыхалась!
   - Так бывает, - интуитивно обхватываю себя руками за талию и отодвигаюсь назад, будто блондинка - источник опасности, - главное сейчас все хорошо.
   - Но в чем дело? Есть причина?
   - У всего есть причина.
   - Тогда объясни!
   - Я не могу, Стелла, - горячо восклицаю я, - не могу и точка! Не пытайся копаться в моем прошлом, оно отвратительное. Ты не поймешь!
   - Тебе нужен кто-то, Китти! Взгляни на меня, посмотри! Эй! - девушка хватает меня за руки и тянет на себя. - Припадок - это последствие, а последствия не возникают из воздуха. Ты должна довериться мне, иначе в следующий раз окажешься одна.
   - Я и так была одна! - во весь голос жалуюсь я. Мне неожиданно становится так паршиво, что колени подгибаются. Я гляжу в огромные глаза Стеллы и начинаю плакать. Как слабачка. Как сломленный, растерянный человек, который ни разу в своей жизни не ощущал чьей-либо поддержки. - Я привыкла к одиночеству.
   - Китти...
   - Нет, послушай, я в порядке. Правда! Все хорошо. Со мной все будет хорошо!
   Неожиданно Стелла обнимает меня, и я так удивляюсь ее внезапному порыву, что начинаю плакать еще громче. Мои руки карабкаются по спине соседки, будто я силюсь упасть, будто мои ноги вот-вот откажут, и единственной опорой останутся эти худые, тонкие плечи.
   - Ничего, - с привычным уже моим ушам акцентом, шепчет Стелла и проходится пальцами по волосам, - я с тобой и никуда не денусь.
   - К-к-кого интересуют чужие проблемы?
   - Для того и становятся друзьями, чтобы чужие проблемы стали собственными.
   - В таком случае, у меня не было друзей.
   - Да и бог с ними! - бодро восклицает Стелла. - Китти, в чем дело? Почему сегодня тебе было так плохо? Расскажи, я пойму.
   - Не поймешь, - вновь отстраняюсь и впервые чувствую в своей груди нечто новое: не страх, а стыд. Устало протираю мокрые глаза. - Это глупо.
   - Случилось что-то с родителями?
   - Нет.
   - С друзьями?
   - Нет.
   - Тогда что?
   - Я познакомилась с парнем. И он сделал мне больно.
   - Больно? - блондинка сглатывает. Медленно подходит ко мне и кивает, словно одобряет, что правда, наконец, срывается с моего языка. - Каким образом?
   - Оставил меня одну.
   - Вы расстались?
   - Нет. Не расстались. Он меня бросил. Глупо, правда? Ох, Стелла, прошу тебя, не лезь ко мне в душу. Я сходила с ума два года! И у меня нет никакого желания вновь потрошить воспоминания.
   - Но ты делаешь это и без моей помощи! Оглянись, Китти! Ты сходишь с ума нет от прошлого, а от настоящего. Почему?
   - Потому что он вновь здесь.
   - Кто?
   - Этот парень..., он..., - я резко отбрасываю назад волосы и смотрю на подругу так, будто собираюсь признаться в убийстве, - он учится с нами в одном университете.
   - Оооо, - Стелла неожиданно улыбается, - это ведь просто отлично.
   - Отлично? - совсем ее не понимаю. Блондинка поправляет волосы и приближается ко мне, медленно виляя бедрами, словно танцует. У нее на лице проскальзывает хитрая, легкая ухмылка, которая свойственна лишь красивым девушкам, способным загибать одну бровь, не задействовав вторую, и ровно красить губы. - Что ты так смотришь?
   - В моей стране гордость девушки в ее поведении. Как бы плохо тебе не было, как бы паршиво ты себя не чувствовала, ты должна выглядеть на все сто, улыбаясь, держа ровно спину. Эмоции придержи для тех, кто хочет их увидеть! А для этого парня оставь холодное равнодушие. В следующий раз, когда вы вновь пересечетесь, он должен четко уяснить: тебе плевать.
   - Ему тоже плевать, Стелла.
   - Тебе представилась такая возможность! Ты можешь ответить, понимаешь? Стань лучше, красивее, живее, и тогда этот несчастный будет сожалеть, поверь мне.
   - Ты просто его не знаешь, - почему-то я усмехаюсь. - Он не из тех, кто сожалеет.
   - Тогда пусть ревнует.
   - Боже, Стелла, ему все равно!
   - У всех есть слабое место, Китти. Знаешь традиционную, английскую пословицу? Месть - это блюдо, которое нужно есть холодным. Прошло два года! Это очень и очень долго, дорогая. Самое время предъявить счет.
   Никогда бы не подумала, что средство против плохих воспоминаний - высокие шпильки. Целое утро Стелла возится с моими волосами, затем заставляет нарядить ярко-зеленое платье, и сколько бы раз я не кидала в ее сторону сердитые взгляды, она на них не реагирует. Хватает меня за руку и улыбается.
   - Держи меня, иначе я сама паду от твоих чар. Ты - горячая красотка, Китти!
   - Неужели. - Чувствую себя по-идиотски. На моей левой руке красуются два белых шрама, от которых мурашки бегут по всему телу, а я вынуждена радоваться длине платья. К счастью, Стелла не возражает против джинсовой куртки. Я нервно накидываю ее на свои плечи и вздыхаю лишь тогда, когда порезы оказываются под тканью. - Мне жутко неудобно. Эти туфли...
   - ...просто великолепны.
   - Так и хотела сказать, - язвлю я и кое-как ковыляю до лестницы.
   До университета мы плетемся дольше обычного. Конечно, я ходила на каблуках, когда училась в школе, но затем перестала: отпала необходимость. Разве кто-то носит шпильки под мешковатые свитера? Вот и я не стала. Более того я мечтала слиться со стенами, стать воздухом, провалиться сквозь землю, но не привлекать внимание.
   - Хватит вести меня под руку, будто я калека!
   - Тогда выпрями спину! Ты сказала, что умеешь ходить на каблуках.
   - Умею.
   - Ты, правда, так думаешь?
   Внезапно моя нога резко сгибается, и я кренюсь в бок. Стелла вовремя тянет меня на себя и начинает хохотать так, будто только что услышала хорошую шутку.
   - Отпадный выход, красотка! Ты поразила всех!
   - Издеваешься? - я тоже улыбаюсь. Смотрю на свои дрожащие ноги и хихикаю. - Не смешно вообще-то! Мне больно, между прочим!
   - А мне как больно, - подыгрывает блондинка. - Это мои лучшие туфли, а ты что с ними сделала? Осквернила! Ей, Богу!
   Смеясь, мы доходим до школы. К счастью, я больше не падаю. Блондинка уходит на биологию, а я медленно и аккуратно двигаюсь в сторону кабинета астрономии, то и дело, чувствуя на себе чьи-то взгляды. Кто бы мог подумать, что, отдав предпочтение экономике, студенты столкнутся с картой звездного неба?
   - Осторожно!
   Моя нога вновь скользит вправо, и я неуклюже хватаюсь пальцами за первое, что попадается под руку. В моем случае спасителем оказывается невысокий, светлый парень с россыпью веснушек. Он галантно отступает в сторону и улыбается:
   - Так и шею свернуть можно!
   Я растеряно замираю.
   Как говорить с парнями? Что им отвечать? О чем спрашивать? В последний раз я договорилась до того, что потеряла голову и решила покончить с собой. Может, не стоит пробовать снова?
   - Ты жива?
   - Ага. - Мне ужасно неловко. Я не хочу выглядеть глупо, однако и сказать лишнего боюсь. Тело становится ватным, и я невольно вспоминаю о том времени, когда люди еще не отворачивали от меня лица и не смеялись за спиной.
   - Никогда бы не надел подобное! - продолжает улыбаться парень. - Это же чистой воды самоубийство!
   Я нервно хихикаю.
   - Так и есть.
   - И как мы - обычные люди - смотримся с высоты птичьего полета?
   - Знаешь, ну..., - я громко выдыхаю: пора уже переступить через себя и стать той девушкой, которой я была до встречи с Троем МакКалистером. А я ведь была кем-то! Иллюзия заставила меня замкнуться в себе, заставила меня поверить в то, что я пустое место без человека, которого любила. Но это полнейшая чушь! Мы можем жить дальше, если пожелаем. - Неплохо выглядите. - Встречаюсь взглядом с темными глазами парня и улыбаюсь. - И выглядели бы еще лучше, если бы я смотрела на вас, а не себе под ноги.
   Он вновь искренне смеется, а я довольно пожимаю плечами. Приятно, когда к тебе хорошо относятся и не мечтают всадить в спину огромный, наточенный нож, которым впору не людей резать, а человеческие жизни.
   Незнакомец протягивает руку и говорит, что его зовут Кай Лэрд. Красивое имя. Я с любопытством осматриваю его светлые, вьющиеся волосы и веснушки, а затем неумело оцениваю габариты плеч и торса. Наверняка, он занимается спортом.
   - Родители решили, менять город - неправильно и настояли на Брауновском.
   - Так ты живешь здесь?
   - Да, и с удовольствием устрою экскурсию! Знаешь, Катарина, я сразу тебя заметил. Еще на первом семинаре.
   Когда Кай использует мое полное имя, я притормаживаю. Недоуменно перевожу на него взгляд и чувствую, как внутри передергивает нити, будто прошлое играет с моими воспоминаниями. Никогда бы не подумала, что время - настолько бесполезное лекарство. Сколько же должно пройти недель или месяцев, чтобы стало легче?
   - Ты чего? Все в порядке? - парень морщит лоб. - Идем, иначе опоздаем.
   Киваю. Собираюсь пойти следом, как вдруг замечаю за его спиной Троя.
   Еще более время бесполезно к чувствам.
   Рано или поздно воспоминания дадут слабину. Когда-нибудь мы все-таки забудем лица, имена и слова, которые говорили. Но вот ощущения, исчезнут ли они с течением времени? Пропадет ли тяга? Утихнет ли страсть? Люди говорят, ничто не вечно. Я могу поспорить, ведь сейчас отчетливо ощущаю те метры, что разделяют меня с Троем. Ведь я чувствую, как он прожигает меня взглядом, слышу, как тяжело он дышит, вижу, как капли пота скатываются по его шее, как руки напрягаются и сжимаются за спиной. Я не хочу, но чувствую, и сама испытываю странную жажду. Трой МакКалистер не отрывает от меня взгляда, а я мечтаю провалиться сквозь землю, но не отвечать ему тем же.
   Неожиданно Трой отвлекается на звонок. Мы синхронно выдыхаем, и тут же земля продолжает вращаться, время возобновляет ход, а теплый, восточный ветер врывается через открытые окна в коридоры, сдувая с моего лица легкую краску.
   - Что-то не так? - интересуется Кай и аккуратно прикасается пальцами к моему плечу. Мне не нравится, что он меня трогает, и поэтому я отступаю назад.
   - Нет, - натянуто улыбаюсь, - все в порядке. Пойдем.
   Прежде, чем зайти в аудиторию вновь бросаю взгляд на МакКалистера и удивленно вскидываю брови: он не двигается, затаил дыхание. Парень сжимает телефон с такой силой, что даже на расстоянии я вижу, как бледнеют костяшки его пальцев.
   Что происходит? Почему Трой так реагирует?
   - Нет, Китти, - приказываю себе и медленно выдыхаю. - Это не твое дело.
  
   ТРОЙ
  
   Я спал как убитый после нескольких рюмок виски. Джейк же не мог вырубиться полночи, и оттого сейчас похож на огромный, смятый кусок дерьма, у которого грязные волосы и следы от подушки на подбородке.
   - Помнишь, один мой друг как-то надрался, и я его еще тащил домой на спине. И...
   - Заткнись, МакКалистер, - ворчит Джейк. - Ненавижу тебя, чувак. Ты пьешь, как заядлая алкоголичка, и чувствуешь себя нормально.
   - Это у меня в крови.
   - В твоей крови пить и не пьянеть? В таком случае, я тебе завидую!
   Завидовал бы он шрамам на моей спине? А хотел бы он пять раз ломать нос, лежать в больнице с сотрясением? Может, ему было бы в кайф смотреть на то, как отец краснеет от злости и превращается в монстра с ярко-желтым, безумным взглядом, который я так люто ненавидел, что привык избегать? Он думает, я - счастливчик? Он ошибается. Вся моя везучесть испарилась в тот день, когда мой отец впервые решил разрулить ситуацию по своему, когда он подумал, отпил пива, а затем врезал кружкой прямо по моему лицу. Думаю, тогда я усвоил урок. Понял: мир - такое дерьмо, что даже не стоит заблуждаться на его счет. Лучшее, что может приключиться - отсутствие приключений. В противном случае нам придется карабкаться в этой желчи, выбираться, делать хоть что-нибудь, и как итог: погрязнуть еще глубже.
   Джейк останавливается около автомата с едой. Я задумчиво облокачиваюсь о стену и неожиданно замечаю Китти. Дьявол. Почему она постоянно рядом? Отворачиваюсь и недовольно выдыхаю. Пусть она, наконец, исчезнет. Мне абсолютно не по вкусу видеть ее лицо, сходить с ума от того, что между нами случилось или могло случиться.
   - Опять та девчонка? - Джейк отпивает газировку и смотрит в ее сторону. Она мило беседует с каким-то блондинистым парнем, и у меня невольно сжимаются в кулаки руки. Понятия не имею, с чего так реагирую. На ней зеленое, обтягивающее платье, каблуки, и я бы не узнал ее с этими локонами, если бы не привычная обычной Китти джинсовая куртка, которая хотя бы отчасти отражает ее истинное лицо. - Ты на нее ненормально реагируешь, Трой. И, знаешь, я вообще не хочу тебя трогать, но это странно. Может, тебе стоит поговорить с ней? Кто она вообще такая?
   - Никто.
   - Поэтому если запереть вас двоих в комнате, вы изжарите друг друга? Трой, она ведь горячая штучка, чувак! Возьми ее уже, и...
   - Хватит. - Я перевожу на него ледяной взгляд. - Не говори о ней. Вообще.
   - Но почему?
   - Потому что плевать я на нее хотел. Потому что мне начхать, что с ней и где она, уяснил? Запомни это и прекрати, наконец, капать мне на мозги. Ты все?
   Джейк копошится с автоматом, а я вновь смотрю на Китти и случайно встречаюсь с ней взглядом. Что-то происходит с моим телом. Оно помнит ее, оно хочет стать к ней ближе. Однако я сопротивляюсь. Завожу за спину руки и сжимаю их так сильно, что становится больно. Черт, когда уже пропадет это чувство! Сейчас Китти Рочестер стоит в нескольких метрах от моих глаз, но я знаю, что никто прежде не находился к моему сердцу так близко. Она сводит с ума. И пусть я не ощущаю того, что ощущал прежде, меня поражает новое чувство, зависимость. Я хочу подойти к Китти и вдохнуть запах ее шеи, хочу пройтись пальцами по ее коже, притронуться губами к родинке над верхней губой. Я сходил с ума по каждому сантиметру ее хрупкого тела, однако сейчас я схожу с ума от того, что нахожусь от него так далеко.
   Сглатываю.
   Смотрю в ее глаза и понимаю, что сорвался бы с места, если бы она попросила.
   Что за дерьмо. Надо отвернуться. Я должен уйти.
   Неожиданно в кармане брюк вибрирует телефон, и я с таким облегчением отвечаю на звонок, что даже усмехаюсь:
   - Кто бы ты ни был - спасибо.
   - Скажи это матери, которая откопала твой номер, гаденыш.
   Замираю. Голос отца доставляет физическую боль. В одну секунду я становлюсь тем, от кого сбежал; тем, в кого никогда не хотел бы превратиться. Тело сводит. Приходится пару раз вдохнуть, чтобы удержать равновесие.
   - Как ты...
   - Сейчас я буду говорить, - шипит отец, - какого хрена, Трой? Если ты планировал сбежать, мог бы сообщить. Тебе так не кажется?
   - Я просто..., - я слабый, - мне...
   - Говори адрес.
   - Зачем? - отхожу назад. Бреду вдоль коридора и сталкиваюсь с толпой, не в состоянии лавировать в стороны. - Что тебе нужно? Я вернул деньги.
   - Этого мало.
   Перед глазами картина того, как отец швыряет меня о стену. Снова и снова. Как он хватает то, что попадается под руку, как он замахивается и бьет. Бьет туда, где утром не получится скрыть отек, где останется след, где когда-то образуется шрам-напоминание, предупреждение, гласящее о том, что может со мной произойти, разочаруй я его.
   Каждый раз мне казалось, что отец намеревается меня убить. Я все думал, пока кровь плескала в разные стороны, что им движет? Что я сделал не так? Почему же он так меня ненавидит?
   - Твоя мамаша тянется к трубке, - смеется папа, - но я не думаю, что вам есть о чем поговорить. Правильно? Значит так, недоумок, надо встретиться.
   - Нет.
   - Что ты сказал?
   - Я сказал, нет. - Прочищаю горло. Вырываюсь на улицу и закидываю голову назад так, будто отец вновь врезал по ней кулаком. - Я уехал. Точка.
   - Сукин ты сын и кусок дерьма, Трой. Бросил мамочку наедине с таким монстром, как я. Не страшно? Не боишься жить с такой ответственностью на плечах?
   - Ты ее не тронешь.
   - Лауру погнали с работы, сынок. Теперь она мне не нужна.
   Замираю. Рука касается глаз, и я сжимаю их с дикой силой. Пытаюсь погрузиться в темноту, отключиться, провалиться сквозь землю. Ненавижу его! Убью, если хотя бы волос упадет с ее головы!
   - Зачем? - горячо спрашиваю я. - Что тебе от меня нужно?
   - Ты мне нужен, щенок. Мы же семья.
   Отец бросает трубку. Он так и не узнал мой адрес, значит, ждет, что я сам приеду. Мне нечем дышать. Оглядываю невидящим взглядом толпу, говорящий людей, их лица, улыбки, глаза и губы, и покачиваюсь в сторону, словно после наикрепчайшего виски, который мне еще не доводилось пробовать. Цвета пульсируют, однако я не различаю их по отдельности. Все смешивается в один чертовски смазанный ком.
   - Осторожно! - вспыляет парень, когда мы случайно сталкиваемся плечами.
   Я поднимаю взгляд.
   - Что ты сказал?
   - Сказал, смотри, куда прешься!
   Иногда я ничего не помню. Проваливаюсь в темноту и резко открываю глаза уже с красными от крови руками. Сегодня иначе. Сегодня я осознаю все, что делаю. Хватаю парня за шиворот и со всей силы выпускаю перед собой кулак. Он врезается прямо в его самодовольную рожу. Тут же на меня со спины наваливается еще кто-то. Я рычу. Будто дикий зверь, сбрасываю с себя груз, и бью. Бью, как мой отец, когда тот зол. Бью, как мой отец, когда он в хорошем настроении. Я кладу незнакомца на землю, придавливаю грудную клетку коленом и выпускаю один за другим удары. Но самое страшное, я не вижу лица парня. Я вижу папу. Я вижу только его! И так было всегда. Я дерусь не с людьми, я дерусь с ним. Каждый день мне хочется убить его, но я не могу, и я калечу других, как и он до сих пор калечит меня.
   - Трой! - орет кто-то. Но я не останавливаюсь. Кровь хлещет в стороны. Шум и крики толпы заглушают мои собственные всхлипы. - Трой, прекрати, Трой!
   Я знаю этот голос.
   - Китти?
   Всего на секунду отвлекаюсь, и тут же оказываюсь на асфальте.
   - О, нет, не трогайте его, нет!
   На сей раз бьют меня, однако я начинаю смеяться. Ноги незнакомцев врезаются в мои бока, жестоко и грубо, будто они пытаются выбить из меня дерьмо, но я улыбаюсь, ведь ничего не чувствую. Выплевываю кровь, не пытаясь подняться. Один из парней хватает меня за плечо и тянет на себя так резко, что я неуклюже спотыкаюсь. Вижу, как он заводит руку и жду. Давай же. Ударь. Мне все равно.
   - Прекратите!
   Руку незнакомца перехватывает Китти Рочестер. Точнее не перехватывает, просто повисает на ней и округляет безумные глаза. Хочу спросить, какого черта она творит, но замолкаю. Вид у нее, как у безумной фурии. Волосы растрепаны, пальцы - словно когти. Она смотрит на парня, сжимающего мою кофту таким взглядом, будто готовится вонзить в его глотку зубы. - Не трогайте его. Отпустите!
   - Не вмешивайся.
   - Отпустите! - Китти бьет парня по груди кулаками. Бьет слабо, но каждый раз отчаянно наваливается на него всем своим телом, будто пытается сдвинуть огромный булыжник с места. - Трой, - зовет она. - Трой!
   Наконец, я отмираю, сворачиваю руку парня и оказываюсь перед Китти; защищаю ее своей спиной. Девушка за мной тяжело дышит, а незнакомец порывисто вытирает с подбородка кровавые линии. Его так и распирает на части от ярости, однако он понятия не имеет, с кем связывается. Он выиграет только в том случае, если я этого захочу.
   - Собачонку выпустил? - огрызается парень и зря это делает. Я шагаю вперед, уже собираюсь добить его бардовый нос, как вдруг слышу женский голос.
   - Что здесь происходит? Боже, что это?
   Преподаватель по международным отношениям вопит во весь голос. Она вопит в лицо мне, потом в лицо трем избитым парням. Затем очередь доходит до Китти, и я уже собираюсь выйти вперед - по привычке - однако не успеваю.
   - Я не затевала драку, - решительно защищается Рочестер. Ее волосы до сих пор растрепаны в разные стороны, и заявления подобного рода выглядят глупо. - Я пыталась их остановить.
   - Плохо старались.
   - Это нечестно!
   - Не разговаривайте так со мной! Не разговаривайте! Все живо на второй этаж, и чтобы не звука! А ты, - она подходит к парню, которого я прижал коленом к асфальту и прикрывает губы, дрожащей рукой, - ты пойдешь к врачу. Я тебя отведу. Профессор Рот, уберите всех отсюда.
   Не знаю, как реагировать на поступок Китти, и поэтому решаю попросту ее игнорировать. А чего она хотела? Зачем влезла? Идиотка. Решила, что шрамы украсят ее личико? Ненормальная, самодовольная истеричка, которая вечно сует свой нос в чужие дела. Пора бы уже ей поплатиться за нездоровое любопытство.
   - Рассаживайтесь здесь, - говорит преподаватель, - к вам придут.
   Оглядываю просторный кабинет. Парты смещены, но я не собираюсь сидеть рядом с этими болванами, и поэтому сразу отхожу к окну. Китти семенит следом. Слежу за тем, как она недовольно стаскивает с ног шпильки и отбрасывает их в сторону.
   - Что? - спрашивает она, встретившись со мной взглядом. - Доволен?
   - Безусловно. - Не хочу с ней говорить, однако ничего не могу с собой поделать. Не смотреть на Китти невозможно. Она слишком красива, когда сходит с ума, когда просто злится, когда ненавидит, ждет, думает, читает, играет на фортепиано. Резко встряхиваю головой и стискиваю пульсирующую челюсть. Не стоит вспоминать о прошлом, если пытаешься от него избавиться. По моему виску течет кровь. За партой стонут два парня, однако Китти Рочестер выхватывает влажные салфетки из сумки и кидает их только мне.
   - Твое лицо, - хрипит она, - оно как всегда в крови, птенчик.
   - Рад, что ты заметила, птенчик.
   - Ничего не хочешь сказать, ненормальный идиот?
   - А разве я должен тебе что-то говорить, самоотверженная истеричка?
   Мы смотрим друг на друга. Я и не думаю смеяться, но улыбка то и дело скользит на губах. От того Китти заводится сильнее. Недовольно и порывисто, словно торнадо, она подлетает ко мне, вырывает из пальцев салфетки и шипит:
   - Ненавижу тебя.
   - Так и не лезла бы.
   - Я - не ты, Трой! Я не могу стоять и смотреть на то, как тебе нужна помощь.
   - Что? - распахиваю глаза и искренне усмехаюсь. Глупость этой девушки не знает границ. Отхожу от подоконника и врезаюсь в Китти. Сталкиваюсь с ее пронзительным, синим взглядом и огромным усилием воли спрашиваю. - Чем ты вообще можешь мне помочь, птенчик? Кажется, мы договорились, что разойдемся. Помнишь?
   - Как тут забыть.
   - Тогда с какого хрена ты вмешиваешься?
   Ей нечего ответить. Она глядит на меня, хлопает ресницами, а затем расстроенно и вяло пожимает плечами. В ее глазах я неожиданно вижу свое отражение, и уверен, на данный момент, Китти Рочестер, действительно, меня ненавидит.
   - Прости, - говорит она. - Ты прав. Больше такого не повторится.
   - Отлично. А теперь сделаем вид, будто и вовсе не болтали. Устраивает?
   Я делаю ей больно. Я вижу, как она терпит, поджимая губы, как она моргает, мнет пальцы, но я не останавливаюсь. Я хочу, чтобы Китти меня ненавидела. Она должна меня ненавидеть. Собираюсь отойти, как вдруг чувствую ее пальцы на своем лице. Она прижимает к ранке около губы влажную салфетку. Клянусь, в этот момент я готов забрать все свои слова назад. Китти - нежный цветок, цветение которого лишь мне довелось увидеть. При мне она смеялась, плакала, писала музыку, танцевала и молчала. При мне она раскрывалась, как лепестки. Но теперь мы настолько далеки друг от друга, что становится плохо. Правильно я поступил? Действительно ли должен был уходить?
   Впервые за два года, я задаю себе подобные вопросы.
  
   Два года назад
  
   Мы идем вдоль полупустой улицы, сумерки опускаются на Ист-Ориндж медленно и тоскливо, будто не хотят, чтобы день заканчивался. Я тоже не хочу. Китти молча идет рядом. Ее локти касаются моих рук, и мне то и дело хочется остановиться, обхватить ее за талию и прижать к себе.
   - Думаешь, у меня получится?
   - Конечно.
   - Ты тоже должен попробовать. - Она смотрит на меня и неожиданно берет за руку. Я люблю эти моменты, когда Китти читает мои мысли. - Отправь заявки туда, куда душе угодно, Трой. Нельзя упустить свой шанс.
   - Университет - место для тех, кто планирует будущее.
   - А ты не планируешь.
   - А я - нет.
   - Не выдумывай, прошу тебя. Если заявки еще и не заполнены, то только потому, что ты боишься.
   - Боюсь? - меня задевают ее слова. - С какой стати? Мне просто это не нужно.
   - Не нужно учиться?
   - Зарабатывать деньги можно и без образования, птенчик.
   - Но это неправильно, - настаивает она. Останавливается около надломленного, старого дерева и поджимает губы. - Глупо надеяться на то, что тебя в очередной раз пронесет, Трой. Надо прилагать усилия, чтобы выбраться отсюда, тебе так не кажется?
   - Может, мне еще и в Нью-Йорк подать заявку? Чтобы быть к тебе поближе?
   - А почему бы и нет.
   - Китти, - я недовольно усмехаюсь, - что за детские сказки. Хотя, знаешь, я еще могу успеть научиться играть на виолончели, пока не поздно. Да, точно! И тогда мы вместе поступим в джульярдскую школу искусств, и будем жить долго и счастливо!
   - Что ты несешь?
   - А разве ты не так видишь нашу чудесную жизнь?
   - Хватит напрашиваться на комплименты. Ты и сам знаешь, как я к тебе отношусь, знаешь, что я в тебя верю. Любые проблемы можно решить!
   - Какие проблемы, Китти? - ее тон злит меня не на шутку. Терпеть не могу, когда люди рассказывают, как мне жить. Я отхожу в сторону. Отбрасываю ее руку и вспыляю, - это ты поступишь в крутую школу и расскажешь своим внукам историю о том, какой сложный период имел место быть в твоей бунтующей юности. Я же живу в этом, и мне некуда выбираться, птенчик. Это не период - это и есть моя жизнь!
   - Не говори ерунды.
   - Это правда.
   - Хватит себя жалеть! Может, пора уже дать отпор, а? Как думаешь? Может, пора сделать хоть что-нибудь, а не плыть по гребанному течению, которое невесть куда тебя заведет? Это глупо, бессмысленно. Это неправильно, Трой!
   - Хватит говорить мне, что я должен делать!
   - Но я просто...
   - ...хочешь помочь? Катись со своей помощью. Ничего мне от тебя не нужно.
   - Что?
   - То, что услышала.
   - Ну и подыхай тут.
   - Договорились.
   - Договорились!
   Китти резко разворачивается. Собирается уйти, как вдруг натыкается на острую, надломленную ветку и замирает. Уже через секунду я слышу ее крик.
   - Китти! - в один прыжок я оказываюсь рядом. - Китти, черт подери, иди сюда!
   Она тянет ко мне худые руки. Обхватывает ими мою шею и приглушенно стонет.
   - Нога, - срывается с ее губ, - Трой, больно.
   Мы приземляемся на тротуар. Я аккуратно усаживаю ее рядом и замираю, увидев окровавленную голень. Черт. Вся моя стальная непоколебимость растворяется в воздухе. Что делать? Осматриваю рану чуть ближе и шепчу:
   - Надо вынуть щепку.
   - Будет сильно больно?
   - Не знаю, птенчик.
   - Пусть будет несильно, - просит она и крепко сжимает в объятиях мои плечи.
   Ее голова покоится на моей спине, дыхание щекочет шею. И я схожу с ума по ней в такие моменты, пусть они и не прозаичны. Выдыхаю пару раз и обхватываю пальцами ее ногу, чуть ниже колена. Китти продолжает стискивать меня за грудь.
   - Сейчас все будет хорошо. Слышишь? На счет три. Раз, два...
   - Выдергивай уже!
   Усмехаюсь и вытаскиваю щепку. Показываю ее девушке и заключаю:
   - Ты - храбрец, птенчик. Правда, рану все равно надо обработать. Кровь течет.
   - Тогда я пойду домой.
   - Не говори чепухи. До тебя идти долго. А обработать рану можно и у меня. - Не понимаю, что сказал. Недоуменно поднимаюсь с асфальта, подаю Китти руку и замираю: я пригласил ее к себе? Я сошел с ума? - Хочешь?
   Надеюсь, она откажется. Откажись, Китти! Откажись. Но она слишком смелая. Ей впору узнать меня. Она из кожи вон лезет, чтобы стать ближе, а я впервые не нахожу в себе сил на сопротивление. Приходится сдержать слово.
   Подхватываю Китти на руки. Она хихикает, а я нервно улыбаюсь и прикасаюсь губами к ее оголенному плечу. Обожаю ее плечи. Они хрупкие, красивые, и каждый раз меня пронзает желание пробежаться по ним пальцами, исследовать изгибы, ключицу, впадинку на ее шее, очертания острого подбородка. В Китти Рочестер я нашел объект восхищения. Она умна, красива, амбициозна. Любой ее поступок спланирован заранее, а даже если в нем и отсутствует смысл - в этом тоже есть смысл. Ее идеальные родители - богатенькие толстосумы, которые меняют дома, города, людей, чувства, стремления как перчатки. Не понимаю, отчего Китти такая, какая есть; отчего она еще не превратилась в свою мамашу, ищущую выгоду даже там, где ее быть не может. Мы настолько разные, что я без ума от этих различий. Мне осточертело тратить время на безмозглых знакомых, для которых самый офигительный расклад - бесплатная выпивка в "Грилз". Я хочу стать лучше, однако я сопротивляюсь, ведь мне страшно. Иными словами, Китти Рочестер как всегда права, за что я ее не только обожаю, но и ненавижу.
   Мой дом - адское пекло. Когда мы подходим к калитке, я воображаю по периметру языки пламени и надпись на почтовом ящике: добро пожаловать в преисподнюю. Где может быть жарче, чем в личном, семейном тартаре? Выглядываю машину отца, затем ставлю Китти на землю и выдыхаю: кажется, его нет.
   - Пойдем.
   - Ты в порядке?
   - Ага.
   Мы останавливаемся в коридоре. Я стягиваю кроссовки, а затем присаживаюсь на корточки, чтобы помочь Китти снять конверсы с больной ноги. Ее руки упираются мне в спину. Она практически полностью облокачивается на меня, а я лукаво улыбаюсь.
   - Осторожней, птенчик. Еще немного и я расхочу менять позу.
   - Трой! - наверняка, ее лицо краснеет, но сейчас мне не до этого. Я оказываюсь в опасной близости ее худых ног, касаюсь щекой ее коленки.
   - Как хорошо, что ты вернулся, я...
   - Мам?
   Резко отпружиниваю назад. Китти едва не заваливается назад, а на мою голову падает чья-то толстенная сумка. Не думал, что когда-нибудь нечто подобное со мной случится, но я смущенно краснею.
   - Ой, прости, - на маме грязный, бесформенный фартук. Она рассеянно вытирает об него руки и улыбается, - не знала, что ты не один.
   - Здравствуйте.
   - Мам, это Катарина Рочестер, - поднимаюсь на ноги. Пытаюсь незаметно намекнуть, что достаточно проходиться по Китти оценивающим взглядом. Однако мама делает вид, будто не улавливает ни единого знака. Продолжает пристально смотреть на нас, и, наверняка, уже фантазирует какую-нибудь несуразицу. - Она поранила ногу, и мы пришли за аптечкой. Она наверху?
   - Была там, сколько себя помню.
   Терпеть не могу ее самодовольную улыбку, словно теперь она знает страшнейшую тайну. Беру Китти за руку, и, прежде чем мама успевает открыть рот, тяну за собой.
   - Спускайтесь к ужину! И если нужна будет помощь, я здесь, слышишь, Трой?
   - Да, мам!
   - Вы очень похожи, - восклицает Китти, когда я, наконец, запираю за нами дверь. Она плетется в сторону кровати и падает на нее, расставив в стороны руки. Непривычно видеть ее в своей коморке. Темные стены, старый комод, стол, шкафчики и Китти, будто яркий свет. - Я словно калека, нога онемела.
   - Меньше истери.
   - Меньше меня зли.
   Мы перекидываемся прозорливыми взглядами, а затем Китти Рочестер медленно приподнимается на локтях и замирает. Есть в ее взгляде что-то чарующее.
   Я подхожу ближе, открываю аптечку, достаю бинт, перекись и, приземлившись рядом с кроватью, обхватываю пальцами ее тонкую голень. Сглатываю, накопившуюся слюну, протираю ватой кровь - бережно и аккуратно - и вновь оказываюсь слишком близко к ее коже. Терпеливо обматываю ранку бинтом.
   - Ты дрожишь, - Китти касается ладонью моего подбородка. - Ты замерз?
   - Нет.
   - Тогда в чем дело?
   "В тебе", - хочу сказать я, но прикусываю язык. Вместо этого прикасаюсь губами к ее перебинтованной голени, затем покрываю легкими поцелуями коленку, поднимаюсь чуть выше и выше. Трусь носом о внешнюю сторону бедер, приподнимаю низ платья, и ощущаю пожар внутри своей груди.
   - Трой, - хрипло выдыхает Китти и вновь падает на спину. Я придавливаю ее к кровати, вижу ее огромные, синие глаза и пылко целую, будто боюсь, что она исчезнет. Но она никуда от меня не денется. Я не позволю. Человек не может жить без воздуха, а Китти Рочестер - мой кислород. Страстно захватываю в оковы ее кисти и слышу легкий стон, сорвавшийся с ее губ. Она принадлежит мне, ее эмоции, вздохи, все звуки, что слетают с губ, все движения и изгибы тела. Я целую ее веки, вдыхаю запах волос. - Там твоя мама, - хрипит девушка, - она все услышит.
   - Никто ничего не услышит, - пылко обещаю я, пусть в глубине души и знаю, что Китти права. Однако даже если бы в комнате столпились люди, я бы не оторвался от губ Китти Рочестер, которые становятся мягкими, когда она меня хочет. Ничто бы меня не остановило. Высвобождаю одну руку и прохожусь ею по ее животу, касаюсь бедер. Мне хочется зайти дальше, но я боюсь испугать ее. Китти смелая, храбрая девушка, которая, тем не менее, страшится собственных желаний. Она способна защитить меня - в этом ее манящая прелесть - но она не способна довериться себе. Решаю все же рискнуть. Иду дальше, касаюсь лбом ее щеки и вдруг слышу чей-то крик.
   - Фрэнк, не надо!
   Мамин крик. А затем по комнате разносится эхо чьих-то шагов: отец поднимается по лестнице. Молниеносно я оказываюсь на ногах.
   - Трой? - запыхавшись, шепчет Китти. - В чем дело?
   - Надо уходить.
   - Что? - она опускает платье. Смотрит на меня так, будто я сморозил глупость и выглядит ужасно растерянной. - Что происходит?
   - Уходи.
   - Уходить?
   Не успеваю больше ничего сказать. Под мамин крик отец врывается в мою комнату и тут же налетает на меня, будто голодная псина на кусок мяса. Я оказываюсь намертво прижатым к шкафу с учебниками, все смотрю на Китти и разрываюсь от ненависти: она не должна быть здесь, она не должна это видеть!
   - Щенок! - вопит отец. - Где мои деньги? Где деньги!
   Он вонзает пальцы в волосы и начинает лупить мою голову о шкаф с такой силой, словно пытается прорубить в нем дыру. Но я молчу. Криков и так достаточно.
   - Что вы делаете! - орет Китти. Никогда не видел ее такой. Она тянет ко мне руки, но отец ловко отбрасывает их в сторону. Затем ядовито ржет.
   - Что за шлюха?
   - Не трогай ее!
   - Ух, какая красотка, отымел ее, недоумок? Или я помешал? Дать вам еще парочку минут? Или возьмешь ее при мне?
   - Китти, - смотрю на нее, - уходи, слышишь? Уходи.
   Она не слышит. Наваливается на моего отца всем телом и продолжает царапать его толстенные руки. В конце концов, отец так мощно отталкивает ее в сторону, что она падает на пол и ударяется головой о край кровати.
   - Китти! - деру горло я. Пытаюсь вырваться, но папа слишком крепко сжимает мои руки. Мне нечем дышать. Я смотрю на девушку, вижу, как она часто моргает, пытаясь стряхнуть с глаз темноту, и ничего не могу сделать. Ничего. - Мам, уведи ее! Мама!
   - Ты жалкий кусок дерьма, сынок, - разит отец, прямо над моим ухом. - Разделаюсь с тобой, и примусь за нее. Хочешь? Тогда можешь не искать деньги.
   Впервые в жизни я готов убить отца. Рычу, вновь пытаюсь вырваться, как вдруг слышу голос Китти.
   - Отпустите его. - Она стоит возле кровати и сжимает в пальцах сотовый телефон. - Если вы сейчас же не уберете от него свои руки, я вызову полицию. Я набрала номер, осталось назвать адрес.
   - Ты серьезно?
   - Трой? - она смотрит на меня и кивает. - Трой, пошли.
   - Никуда он не пойдет.
   - Алло, - говорит в трубку Китти, - да, мне нужна помощь, один мужчина...
   Отец грубо отбрасывает меня в сторону. Переводит взгляд на Китти и улыбается.
   - Мы с тобой еще встретимся, шлюшка.
   Китти никак не реагирует на его угрозу. Подбегает ко мне, хватает за руку и тянет к выходу из комнаты. Не знаю, сколько мы бежим. Бежим даже на улице, не обращая внимания на сильный дождь. Она останавливается на одном из перекрестков, я же продолжаю нестись дальше.
   - Трой!
   Не слышу ее. Бегу вперед, работая руками так резко, что сводит мышцы. Впервые я ощущаю новую боль, не физическую. Я понимаю, что не имею права оборачиваться. Я обязан унестись от Китти, как можно дальше, ведь это не ее ноша. Мне противна сама мысль о том, что она будет втянута в мои проблемы, и я не намерен сдаваться.
   Исчезну из города. Испарюсь. Сделаю вид, будто никогда ее не видел.
   - Трой! Остановись!
   Нет.
   - Трой!
   Китти внезапно оказывается рядом. Как она нагнала меня? Может, я невольно бежал слишком медленно? Может, я хотел, чтобы она меня остановила?
   - Что ты делаешь? - кричит она. - Куда ты несешься? Трой, посмотри на меня!
   - Нам надо расстаться.
   - Что?
   - Китти, уходи!
   - Я не собираюсь бросать тебя! - орет она в воздух. Капли дождя льются по ее маленькому лицу, и выглядит она так, будто сейчас рассыплется на части. - Я рядом.
   - Ты видела его? Ты должна уйти!
   - Ничего я не должна!
   - Прости, надо было это предвидеть. О чем я только думал, чего ждал. Я - кретин. Отец прав, я недоумок, я...
   - Трой!
   - На какое-то мгновение мне показалось, что я способен выбраться. Я смотрю на тебя и хочу измениться, Китти. Но все это полное дерьмо. Я никуда не денусь от того, кто я есть на самом деле.
   - Что ты несешь?
   - Ты знаешь, о чем я.
   - Нет, не знаю!
   - Знаешь, - я хватаю ее за плечи и встряхиваю так сильно, что сам дергаюсь в бок.
   Впервые в жизни мне становится по-настоящему страшно. И впервые в жизни я собираюсь поступить правильно. Гляжу в глаза Китти и киваю:
   - Ты должна уйти.
   - Нет.
   - Значит, уйду я.
   - Я тебя не отпущу.
   - Почему? Черт бы тебя подрал, Китти, с какого хрена я тебе сдался?
   - Думаешь, мне не страшно? Думаешь, мне понравилось отбиваться от твоего отца? Смотреть, как он бьет тебя о стену, как он орет? Но какое это имеет значение? Считаешь, после этого, я вдруг резко перестала к тебе что-то чувствовать? Или, может, ты расхотел быть вместе?
   - Нет, но...
   - Что "но", Трой? Я - здесь, я перепугана, мне хочется орать во все горло, но я никуда не ухожу. И ты возьми себя в руки, и прекрати кричать, потому что твои слова ничего не изменят!
   Оторопело пялюсь перед собой. О чем она говорит? Почему не несется прочь? Я - псих, моя семья - сборище недоумков. Китти обязана спастись, пока не стало слишком поздно. Но она не спасается. Она хочет потонуть вместе со мной.
   - Все будет в порядке, - тяжело дыша, обещает девушка. Вытирает мокрое лицо ладонями и несколько раз кивает. Затем гладит мои дрожащие плечи. - Мы справимся.
   - Справимся?
   - Да.
   - Иди ко мне. - Вытягиваю руки и порывисто прижимаю Китти к себе. Мне совсем нечем дышать. Дождь смывает с лица ярость, с тела - пожар. Я целую ее в макушку, втягиваю запах ее волос и зажмуриваюсь, понимая, что эта девушка превратилась в единственную реальность моей жизни.
   Теперь все с ней связано, даже страхи.
   Мне следует разомкнуть руки. Я должен выпустить Китти из ловушки, ведь знаю: наши отношения не приведут ни к чему хорошему. Но я не нахожу в себе сил. Наоборот я вжимаюсь в тело девушки так неистово, будто желаю пройти сквозь нее, стать единым целым. А она почему-то не сопротивляется. Ей больно. Она натыкается на колючие иголки, торчащие из моего тела. Но она не убегает.
   Тогда-то я и понимаю, что люблю Китти Рочестер. Пусть и не должен ее любить.
  
   ***
  
   Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем в кабинет входит незнакомец. Поднимаю голову, надеюсь увидеть преподавателя, но внезапно натыкаюсь на низкого блондина, с которым Китти болтала в коридоре. Что этот кретин здесь забыл?
   - Эй, - восклицает парень и улыбается. Смотрит на Китти так, будто она кусочек торта с вишенкой. Я знаю этот взгляд. У него на уме далеко не мысли о дополнительных занятиях по астрономии. - Пойдем, я поговорил с мистером Рот.
   - Поговорил? - удивляется она.
   - Да. Сказал, ты просто пыталась остановить драку. Он разрешил тебе уйти.
   - Серьезно?
   - Ага.
   - О, слава богу! Тут так жарко, я жутко устала.
   Китти поднимает с пола сумку, закидывает ее на плечо и неохотно останавливает взгляд на туфлях. Вижу, как на ее лице появляется легкая ухмылка. Вместо того чтобы водрузиться на каблуки, она подхватывает шпильки и идет к выходу босиком.
   - Птенчик, - вдруг срывается с моего языка, - думаешь, это хорошая идея?
   - Я тебя подвезу, - неожиданно вмешивается парень. Удивленно вскидываю брови. Он меня перебил? - Ты не против?
   Я - против. Но Китти нравится эта идея. Она кивает, а затем смотрит на меня так, будто в ней не осталось ничего, кроме жалости. Мне знаком этот взгляд. Обычно так смотрят те, кому абсолютно на меня плевать.
   - Трой, - мы встречаемся взглядами, - сделаем вид, будто и вовсе не болтали, да?
  
   КИТТИ
  
   Не помню, когда делала нечто подобное. Закрываю за собой дверь, облокачиваюсь об нее спиной и невольно улыбаюсь. Люди смотрели на меня так, будто я сошла с ума, что недалеко от истины. Ходить босиком - довольно странное занятие, однако вместо стыда я ощущаю необыкновенный прилив сил, будто бросив вызов своим страхам, я, наконец, освободилась от лишних мыслей и переживаний.
   Впервые за такое долгое время я понимаю: два года - не шутки. Они пронеслись яркой вспышкой, кометой, они показались долей секунды. Но они ослепили меня. Я потерялась и забыла об исцелении, пребывая в каком-то неясном, кошмарном сне, где нет ни причин для радости, ни причин жить дальше.
   Сегодня что-то изменилось. Что именно? О каком переломном моменте идет речь? Неужели моя прогулка босиком что-то значит? Нет. Все это чепуха. Наверно, люди меняются неожиданно и беспричинно. На меня необязательно должно было снисходить озарение, я не должна была столкнуться с драмой, пережить потерю. Я просто взглянула на вещи иначе и поняла: у настоящего есть свои плюсы. Например, не закрываясь от других людей, можно обрести знакомых, можно найти интересные темы для разговора и, слава тебе Господи, получить удовольствие от прожитого дня. Более того, быть самой собой оказалось не так уж и сложно. А главное - приятно. Мне столько всего страшного пришлось пережить, что сейчас мгновения обыкновенного покоя вызывают на лице искреннюю и безмятежную улыбку. Я должна запомнить это ощущение: делать то, что считаю нужным, правильным; не бояться своих желаний и жить так, как приходит в голову. Тогда и винить-то себя не за что будет.
   Да, у меня есть чувства к Трою МакКалистеру - от них никуда не деться, и вряд ли я сумею с легкостью выкинуть из головы мысли об этом человеке. Однако, может, и не стоит так рьяно сопротивляться? Пусть будет, что будет. А пока я начну жить, как жила раньше. Позвоню Каю, возможно, мы куда-то сходим, возможно, он мне понравится. Возможно, я, наконец, перепрыгну через эту гигантскую пропасть и двинусь дальше.
   Дольше обычного принимаю душ. Наслаждаюсь тем, что многие еще на занятиях и спокойно мою голову, смываю с рук капли крови. Почему с МакКалистером всегда так? Почему он не может жить, не погрузившись в целую тонну грязи? Я знаю, что жизнь у него совсем несладкая. Но разве таким поведением он пытается что-то изменить?
   Выдыхаю.
   Трой. Парень, который настолько сильно ненавидит себя, что уже и не обращает внимания: он и его отец - совершенно разные люди. Прошло целых два года, а он ничуть не изменился. Все продолжает скрывать проблемы за тенью лживой улыбки, будто если рассмеешься в лицо неприятностям, они спохватятся и исчезнут.
   Когда я возвращаюсь в комнату, Стелла сидит за ноутбуком. Ее лицо светится от счастья, и я непроизвольно закатываю глаза к потолку.
   - Опять твой пупсик?
   - Мой пупсик не причем, - оборачиваясь, отвечает девушка. - Я получила письмо от родителей. Кажется, они официально меня простили.
   - Простили за что?
   - Не твое дело, Китти, - пародируя меня, издевается Стелла. Затем вновь смотрит на экран ноутбука и прихлопывает в ладоши, - это просто чудесно!
   - Что именно?
   - О, ты должна поехать со мной!
   - О чем ты? - я сажусь на кровать и начинаю медленно растирать мокрую голову. Иногда разговоры со Стеллой превращаются в непроходимый квест. - Куда поехать?
   - В Уэст-Палм-Бич. На Рождество Провиденс превратится в ледяную планету. Родители решили отогнать мою депрессию, зарегистрировав два билета в Хильтон Палм.
   - Солнечная Флорида...
   - Ты знаешь, где это находится? - девушка скептически хмурит брови.
   - Всю жизнь я жила в Орландо, но три года назад отцу предложили новую работу, и мы переехали в Ричмонд.
   - В таком случае, нам тем более необходимо поехать вместе! О, это будет незабываемый отдых. Я устала от муторной учебы.
   - До рождества еще много времени.
   - И что? Спланируем все заранее.
   - Почему бы тебе не позвать твоего пупсика?
   - Он - семейный мальчик, - надувает губы блондинка, - наверняка, отправится праздновать Рождество с родителями и теткой Доуси, которую он так терпеть не может.
   - И с чего вдруг предки прислали тебе два билета.
   - Они знают - я одна не путешествую.
   - Стелла, это очень дорого. - Встаю с кровати. Для моей семьи найти деньги - раз плюнуть, но я не хочу к ним обращаться. - У меня не получится. Прости.
   - Да, брось! Билеты уже куплены, а на номерах бронь.
   - И что с того? Как я потом тебе отдам долг?
   - Пусть это будет моим новогодним подарком, - блондинка хватает меня за руки и начинает моргать так быстро, будто сейчас заплачет. - Китти, не упрямься!
   - Смеешься? Новогодний подарок за пять сотен? Я и за год столько не насобираю.
   - Никто и не просит ничего собирать.
   - Стелла, это слишком.
   - Китти, - девушка вновь пародирует мой голос, - это именно то, что нужно.
  
   ТРОЙ
  
   - Напомни, зачем мы это делаем?
   - Затем, что иначе не получится.
   - Серьезно, чувак, с тобой в последнее время неясно, что творится.
   Джейк выглядывает из-за угла. Машет мне рукой, и я пулей проскакиваю в кабинет приемной. Не хотел его вмешивать, но кто-то должен следить за обстановкой, а я никому кроме этого придурка не доверяю. Необхватная секретарша вышла мгновение назад, и теперь у меня есть несколько минут, чтобы найти в архивах имя Катарины Рочестер и узнать номер телефона ее родителей.
   Я оказываюсь в тесной комнате, до отвала забитой низкими шкафами. Ни один из них не заперт на ключ, и в голове проскакивает мысль: как же скучно и неинтересно. Но мысль, конечно, спорная. Вряд ли у меня найдется время на взлом этих доисторических замков. Подскакиваю к метке с буквой "Р" и тяну на себя ручку. Взгляду открывается вид на множество толстенных папок, и я неожиданно чувствую себя тайным агентом, засланным добыть жизненно важную информацию. С какой-то стороны, так и есть.
   Наконец, вижу документы Китти. Обращаю внимание на то, что ее папка гораздо толще остальных. С какой стати? Что же такого увесистого в ее деле? Оборачиваюсь, вижу тень Джейка за стеклянной перегородкой и выдыхаю: хотя бы он не унес ноги.
   На первой странице общая информация. Вожу пальцем по хорошо известным мне данным: рост, вес, группа крови, сертификат о завершении среднего образования, имена родителей. А вот и номера сотовых телефонов. Фотографирую нужный абзац и вдруг натыкаюсь на нечто странное.
   - Реабилитационный центр для подростков?
   Почему-то руки леденеют. Недоуменно читаю эту строчку снова и снова, и никак не могу понять, о чем идет речь. Когда это Китти проходила курс реабилитации?
   - Трой, - Джейк просовывает голову в кабинет и дергано кивает, - пошли. Она идет обратно.
   - Дай мне минуту.
   - Какую блин минут, чувак? Быстрее!
   - Но...
   - Выметайся!
   Я захлопываю дело. Возвращаю его на место и вылетаю из кабинета, все еще витая далеко в мыслях. Что за чушь? Китти лежала в больнице? Я должен был об этом знать, она бы рассказала. Неприятное ощущение проскальзывает от горла по всему телу, и мне приходится притормозить, чтобы немного успокоиться. Что если с ней случилось нечто плохое уже после наше расставания? Но что? Что птенчик скрывает?
   - Ты сделал все, что хотел?
   - Да, - встряхиваю головой.
   На данный момент есть вещи посерьезнее таинственного прошлого Китти.
   Набираю номер Хелен Рочестер и отхожу в сторону. Понятия не имею, что творю. Но разве у меня есть выход? Речь касается моей матери, а тут все средства хороши. Даже разговор с человеком, который, наверняка, меня люто ненавидит.
   - Алло?
   Во рту пересыхает. Пару раз моргаю и почему-то усмехаюсь: кто бы мог подумать, что я решусь на подобное. Если эта женщина, услышав мой голос, не разразится криком, я окажусь самым везучим парнем на планете.
   - Миссис Рочестер?
   - Кто спрашивает?
   - Это Трой, - откашливаюсь, - Трой МакКалистер.
   Повисает тишина. Я упираюсь головой о стену и представляю ошеломленное лицо ледяной, идеальной женщины, которая всего в одно мгновение теряет самообладание и становится таким же смертным человеком, как и все остальные.
   - Я кладу трубку.
   - Нет, нет. Подождите, миссис Рочестер, мне нужна ваша помощь.
   - Что? - ее жестокий смех продирает до души. Мне становится так паршиво, что я с силой сжимаю в кулаки пальцы. - Как ты смеешь?
   - Простите, что отвлекаю вас, но...
   - Как ты смеешь!
   - Миссис Рочестер...
   - Не звони сюда больше, не при каких обстоятельствах, никогда!
   - Я бы никогда не потревожил вас. Но речь идет о моей матери, и мне..., - я грузно выдыхаю. Раскрывать душу перед человеком, которому абсолютно нет до тебя никакого дела, чертовски дрянной номер, - и мне больше не к кому обратиться.
   - Трой, мне плевать на твои просьбы.
   - Послушайте, просто, выслушайте меня! Отец угрожает ей. И он...
   - Однако как это касается меня? - громко восклицает женщина. Я улавливаю стуки каблуков и представляю миссис Рочестер, нервно разгуливающую взад-перед посреди комнаты. - Я не хочу иметь ничего общего с твоей семьей, Трой. Ты это понимаешь?
   - Я бы не позвонил вам, если бы был иной вариант. Вы ведь и так это знаете! Но иначе не получается. Мне лишь нужно, чтобы кто-то передал маме мой номер.
   - И почему ты звонишь мне?
   - Потому что вы не останетесь в стороне. Вы знаете, на что способен мой отец.
   - Еще я знаю, на что способен ты.
   Пропускаю замечание мимо ушей. Нервно выдыхаю и говорю:
   - Номер я скинул вам сообщением. Прошу, просто передайте, что я жду ее звонка.
   - Ты хоть понимаешь, что не имеешь права просить меня о чем-либо? - шипит она и замолкает.
   Не знаю, что ответить. Все собираюсь с мыслями, собираюсь сказать, что никогда и никого не любил так, как Китти. Но не успеваю. Миссис Рочестер говорит:
   - Не делай больше этого, Трой.
   И кладет трубку.
   - Нет, подождите!
   Орать в пустой телефон - тупая затея, но я еще несколько секунд зову мать Китти, будто она неожиданно передумает и вновь восстановит связь. Интересно, теперь миссис Рочестер ненавидит меня еще больше? Или ненавидеть больше - невозможно?
   - Дьявол!
   - Ну что? - Джейк подходит ко мне, вертя в руках бутылку из-под воды. Он устал и, наверняка, хочет в общагу. - Решил свои проблемы?
   - Нет.
   - И что теперь?
   - Теперь я поеду в Ричмонд. - Прохожусь пальцами по волосам.
   - Одолжить тачку?
   - Только если не планируешь увидеть ее вновь.
   - Все так плохо? - По лицу Джейка пробегает тень волнения, и на секунду мне кажется, будто ему, действительно, не плевать на меня и мои проблемы. - Чувак, может, поедем вместе? Я все равно схожу здесь с ума.
   - Нет, - коротко киваю, - но ты только что растопил мое ледяное сердце.
   - О, брат, я ведь к тебе со всей душой!
   Мы начинаем смеяться. Джейк подбрасывает в воздух бутылку, пытается схватить ее, но она со стуком валится вниз. Теперь мне и вовсе нечем дышать. Ржу до коликов и весь путь до общаги подкалываю его, пусть и знаю, что нарываюсь на неприятности. В конце концов, он врезает мне в челюсть, а я ставлю ему подножку.
   - Эй! - восклицает он, оказавшись на земле. - Чувак, осторожнее! Мне еще сегодня идти со своей цыпочкой в кино. Слышишь?
   - Не волнуйся. Девушкам нравятся боевые шрамы.
   - Лучше бы их привлекала моя густая шевелюра. Но у тебя, конечно, свои фишки. Весь изрисованный, будто наемник; загадочный, гоняешь на байке.
   - Ты слишком много болтаешь, чувак.
   - Ой, я же забыл. - Джейк поднимается и делает реверанс. - Простите принцеска. Говорить о вас негоже нам, простым смердящим смертным.
   - Ты и, правда, воняешь, брат. В следующий раз не пиво у меня пей, а смой дрянь.
   - В общаге душ - дорогое удовольствие!
   - Конечно.
   Когда я возвращаюсь домой, на улице сгущаются сумерки. Я привык проводить вечера в одиночестве, не видеть посторонних, не слышать их голосов. Мне это нравится. Более того, такая жизнь отличается от прошлых дней, когда я тратил время в шумных компаниях, мог сидеть с Китти днями напролет и болтать попусту. Сейчас иначе. Сейчас я выхожу лишь тогда, когда собираюсь заработать денег. Данный расклад меня вполне устраивает, к тому же людям все равно - рядом я или уже сдох где-то со скуки.
   Собираюсь приготовить очередную безвкусную дрянь. Иду вдоль неровной, темно-серой стены, проверяю сообщения на автоответчике и вскидываю брови, заметив новое уведомление. Останавливаюсь. Неужели...
   - Трой, - говорит знакомый голос. - Звонила Хелен. Сказала, ты переживаешь. Но не волнуйся, сынок. Я в порядке, правда. - Смотрю на телефон так, будто впервые вижу его. Затем крепко зажмуриваюсь и представляю лицо человека, которого не видел уже два года. Мурашки бегут по спине, а руки сводит. Никогда бы не подумал, что могу так скучать, так волноваться, так хотеть вернуться. - Я рада, что ты цел и невредим. И прошу тебя, не вздумай приезжать. Пожалуйста. Я позвоню, когда появится возможность.
   Сообщение обрывается, а я порывисто облокачиваюсь о стену руками и заставляю себя сдержать внутри рычание, крик. Я похож на кретина, на сломленного мальчишку, который еле стоит на ногах и тяжело дышит. Но я не могу себе этого позволить. Если решаешься на что-то - живи с этим. Не жалуйся, не ной, не пытайся убедить себя в том, что ты можешь что-то изменить. Ты уже все испортил. Поздно колебаться.
   Люди постоянно твердят, что побег - отличное средство от воспоминаний и тупых мыслей. И я поверил им. Я сбежал. Однако от кого? От проблем, от отца, от Китти?
   Или же от самого себя.
  
   КИТТИ
  
   За два месяца мы с Троем почти не видимся. Лишь однажды он подошел ко мне и сказал передать маме спасибо. Я тогда кивнула, но и не подумала упоминать в разговоре его имя, иначе пришлось бы выслушивать сокрушительную тираду о том, что я должна срочно собирать вещи и пулей нестись вон из этого университета.
   Жизнь приобретает неожиданные краски. Теперь я не сижу в комнате и не думаю о том, как сложно дышать при мыслях о прошлом. Теперь я хожу в кино, в кафе, просто гуляю в парке, и рядом всегда Кай, который заставляет меня улыбаться. Мне приятно проводить с ним время, и зачастую я забываю о боли. Это странно, но это интригует.
   Мама, когда услышала о том, что Стелла зовет меня отдыхать во Флориду, сразу же согласилась и предложила дать денег. Не думала, что она может так легко расстаться с немалой, пригретой у сердца суммой. Однако мама счастлива. И я счастлива, пусть все это время и ощущаю некий горький привкус, будто свалившиеся на меня с неба сладости - качественная подделка.
   - Это паршиво, Китти, - возмущается Кай, замотанный в смешной, толстый шарф. На улице пять градусов, и мы стараемся не прогуливаться, а нестись к общежитию. На мне отвратительный, вишневый берет крупной вязки. Стащила бы его с головы и сожгла где-то в переулке, но Стелла обожает подобные вещи, и я бы поплатилась жизнью за его намеренное уничтожение. - Ты уезжаешь на неделю! Вернешься - и сразу учеба.
   - Прости, - виновато улыбаюсь, - но ты ведь знаешь Стеллу. Она запланировала эту поездку еще в октябре. Поздно отказываться.
   - Опять ссылалась на английских писателей?
   Смеюсь. Прижимаюсь ближе к Каю и чувствую, как он сжимает мою руку. Знаю, что должна ощутить в груди пожар, бабочек, или что там еще ощущают влюбленные идиотки. Но почему-то мне становится не по себе, и я лишь рассеянно хмыкаю.
   - Знаешь, она..., - встряхиваю головой, - на этот раз цитировала Алана Тьюринга. Я сказала: неправильно просто взять и бросить все. А она ответила: законов, которые полностью определяли бы нашу жизнь и поведение, не существует.
   Мы смеемся. Останавливаемся около входа в общежитие и смотрим друг на друга слишком долго. Я переминаюсь с ноги на ногу и улыбаюсь.
   - Не вздумай скучать, пока меня нет, - так, продолжай говорить, Китти, главное не молчать, не затыкаться ни на секунду. - Иначе я буду виновата в том, что твои каникулы прошли отстойно.
   - Какое же веселье без твоих странностей, Катарина Рочестер.
   - Каких, например?
   - Никакой музыки, никаких мелодрам, никакого томатного сока...
   - Терпеть его не могу!
   - Никаких свиданий...
   Кай приближается, а я слышу взорвавшуюся в голове сирену. Тут же поджимаю губы и отстраняюсь, словно он собирается не поцеловать меня, а лишить жизни. Глупо, как же глупо, однако я ничего не могу с собой поделать. Замечаю, что на лице блондина выделяются скулы, и виновато шепчу:
   - Знаешь, мне пора идти.
   - Как хочешь.
   - Кай, я... - Не знаю, что придумать. Гляжу в темные глаза парня и понимаю, что не в состоянии перепрыгнуть через этот барьер. Меня останавливают какие-то причины, побуждения, мысли, воспоминания. Я словно схожу с ума. - Скоро увидимся.
   Целую блондина в щеку и бегу в общежитие, пытаясь избавиться от стоящей перед глазами картинки обиженного и недовольного взгляда Лэрда. Интересно, почему он до сих пор меня терпит? Ждет чего-то? Или, может, хочет взять измором?
   Я врываюсь в комнату, хочу снять шапку, однако замираю, увидев хитрую улыбку на губах Стеллы.
   - Ты опять это сделала, - она откидывает назад голову, - опять его отшила!
   - И что? - решительно скидываю с плеч куртку. - Я не вижу смысла спешить.
   - Спешить? Вы гуляете почти каждый день уже два месяца!
   - Этого мало.
   - Святой Аврелий, вы же не свадьбу играть собирайтесь. Просто дай ему то, что он хочет, и расслабься уже, наконец, Китти. Целовать парня приятно...
   - ... только в том случае, - продолжаю я, - если он тебе нравится.
   - О, великие Боги, моя соседка - настоящая монашка. Может, тебе еще и черную накидку купить? Будешь разгуливать в ней по улице, чтобы сразу парней отпугивать.
   - Я просто не хочу вводить его в заблуждение.
   - Или ты просто не можешь свыкнуться с тем, что ты - свободная птица, а твой бывший - давно забытое прошлое. Очнись! Сколько можно себя мучить?
   Невольно сжимаю изуродованное запястье. Стелла даже не догадывается, о чем идет речь, и потому никогда меня не поймет. Смысл влюбляться, если это так больно? Зачем идти дальше? Я больше не хочу обжигаться.
   - Однажды я уже потеряла голову. Не хочу вновь испытать нечто подобное. И мне все равно, что об этом думает Кай, как к этому относится Трой. Плевать. Я лишь делаю то, что считаю нужным. Вот и все.
   - Трой? - Стелла удивленно вскидывает брови, а я еле удерживаюсь от того, чтобы не заехать себе кулаком по лицу. - Так вот как его зовут. Почему ты ни разу мне его не показывала? Я бы такую устроила встряску ...
   - Потому и не показывала.
   - Подожди. Стой, стой, стой! Трой? Трой МакКалистер? Китти, да, ты должно быть шутишь! Серьезно?
   - Да. Серьезно.
   - О, Пресвятая Дева Мария, тот татуированный, накаченный парень был любовью всей твоей жизни? Не может быть! Ты такая...
   - Какая? - перевожу на нее недовольный взгляд. Не знаю, с какой стати завожусь. Наверно, реакция Стеллы напоминает мне реакции классных друзей из Ричмонда. Они тоже не могли поверить своим ушам. - Ну?
   - Такая тихая... Я просто, - девушка пожимает плечами, - просто не ожидала, что он в твоем вкусе.
   - Был в моем вкусе.
   - И что же между вами произошло? Почему он ушел?
   - Ринулся навстречу приключениям.
   - Китти, я серьезно. С какой стати ему уезжать, если вы любили друг друга?
   - У него спроси. - Открываю шкаф и взвинчено вываливаю одежду на пол. Не хочу о нем говорить, не могу о нем говорить. - Давай закроем эту тему.
   - Китти, он же...
   - Стелла, - смотрю на девушку и устало выдыхаю, - пожалуйста. Прекрати.
   - Ты боишься. Боишься того, что до сих пор к нему что-то чувствуешь.
   - Это не так.
   - Тогда почему тебе больно? - Блондинка произносит это совсем тихо. Наконец, до нее доходит, что в моей истории полно паршивых поворотов, и замкнутость - печальное последствие сильной бури. - Тебе страшно.
   - Нет. - Резко поднимаюсь на ноги.
   - Боже, да ты просто в ужасе. Что между вами произошло? Что случилось?
   - Ничего. Просто забудь об этом.
   - Китти!
   - Давай уже собирать вещи. Какая разница, что между нами было? Главное, сейчас мы не общаемся, и нам плевать друг на друга. Все? Такой ответ тебя устроит?
   Стелла невинно пожимает плечами, а я возвращаюсь к сумкам. Лучше помолчим, чем вновь вслух произнесем его имя.
   Лететь до Уэст-Палм-Бич шесть с половиной часов. Я пытаюсь уснуть, но то и дело отвлекаюсь на мысли о том, что подо мной пустота, надо мной - просторы небес, а по бокам - облака. Кто может комфортно чувствовать себя в подобном положении?
   Стелла.
   Стелла засыпает, едва мы отрываемся от земли, и сопит на моем плече вплоть до посадки. Я безумно ей завидую, и когда она довольно и бодро выпрыгивает из самолета, вздыхаю. У меня нет сил даже на то, чтобы забрать чемоданы.
   К счастью, родная Флорида встречает меня теплейшим ветром, запахом океана и бесконечными, золотистыми пляжами, по которым я скучала так сильно, что первое время в Ричмонде даже не могла выходить на улицу. Возникает непреодолимое желание съездить в Орландо, пройтись по тем местам, где я еще ребенком сооружала песочные замки. Вдруг я вспомню, почему полюбила музыку, и смогу вновь сесть за фортепиано. Раньше у меня была ломка, я не могла не притронуться к клавишам хотя бы раз за день. Теперь подойти к инструменту, значит вспомнить о тех днях, когда Трой сидел рядом и закрывал глаза, наслаждаясь моей музыкой. А это значит, фортепиано стало запретной темой. Как и все, что относилось к этому человеку.
   Хильтон Палм находится на берегу Атлантического океана, и поэтому, как только нас заселяют по номерам, мы переодеваемся и идем на пляж, наконец, ощутив на губах вкус свободы. Стелла покупает вино. Я достаю из сумки бокалы.
   - За американское гостеприимство!
   - И за английскую щедрость!
   Кажется, проходит целая вечность, а мы как лежали под палящим солнцем, так и продолжаем лежать, изредка перекидываясь обрывистыми фразами. В такие моменты, я обожаю Стеллу. Она пример того, как стоит отдыхать, наслаждаться жизнью и ни о чем не думать. Интересно, в чем же она все-таки провинилась, раз родители отослали ее за тысячи километров? А, может, билет из мрачного Ливерпуля был для нее спасением? Не представляю, как она выживала. Наверняка, жизнь без солнечных лучей для нее казалась сущей пыткой. Мы возвращаемся в отель уже ночью. Стеллу покачивает от третьей бутылки вина, да и я спотыкаюсь о собственные ноги. Пытаюсь держать спину ровно, но то и дело горблюсь, разглядывая прыгающий асфальт, кусты, огоньки. Лицо Троя.
   Лицо Троя.
   Я резко торможу и едва не качусь кубарем с трех жалких ступенек.
   - Не может быть!
   МакКалистер притаился на рецепшене, лениво поправляет волосы, кривит губы. И мне становится так паршиво, что вечерняя жара превращается в самое настоящее адское пекло. Какого черта он здесь забыл? Господи! Я хватаю Стеллу за локоть и рычу:
   - Кто это?
   - Это? - девушка смотрит в сторону, а затем пьяно улыбается. - Это мой Джейк.
   - Твой Джейк?!
   - Мой Джейк и его друг, по совместительству любовь всей твоей жизни.
   - Что?! - мне нечем дышать. Алкоголь так крепко берется за голову, что я шатаюсь в бок и ударяюсь всем телом о стену. О, Боже, пусть это будет ночным кошмаром. Пусть мне все это снится! - Стелла, что они здесь делают?
   - Я решила, что тебе...
   - Ты решила? О, какой ужас! Я не хочу его видеть! Ты же моя подруга, черт тебя подери, ты же должна чувст-во-ва-ть, когда мне паршиво! - язык заплетается. Неуклюже отрываюсь от стены и всхлипываю. - Мое сердце разбито его руками, Стелла.
   - Прекратиии, - горячо восклицает подруга, - все не так уж и плохо! Если хочешь, мы можем незаметно проскользнуть мимо них, и встретиться лишь завтра.
   - И как ты собираешься это сделать?
   - Не знаю. Давай спросим Джейка.
   - Что? - пару раз моргаю и шепчу. - Если мы спросим Джейка, они узнают, что мы здесь, Стелла. Тебе так не кажется?
   - Как они узнают, если мы ничего им не скажем?
   Бью себя ладонью по лбу и неожиданно покачиваюсь назад. Ноги бредут отдельно от мозга. Я все пытаюсь взять их под контроль, но не тут-то было. Они как продолжают семенить задним ходом, так и несутся черт знает куда.
   - Китти, закрой нос!
   - Зачем?
   И тогда я оступаюсь.
   Теплая вода бассейна внезапно обволакивает мое тело, и я взвизгиваю, растопырив в стороны руки. Иду ко дню, затем всплываю и на поверхности вдыхаю так громко, что, наверняка, распугиваю всех тех, кто уже успел заснуть. Отлично, как же отлично быть здесь, в бассейне, злой, пьяной и испуганной. Дрожа плыву к лестнице, однако каменею, увидев перед собой лицо Троя.
   - Решила искупаться, птенчик?
  
   ТРОЙ
  
   Я увидел девушку Джейка, когда та решительно ворвалась в бар и припарковалась около нашего бильярдного стола. Высокая блондинка, со смешной прической и пухлыми губами. Фигурка, что надо, но как по мне - слишком вычурная. Платье розовое, туфли длиннющие. Я и подумать не мог, что она окажется подругой Китти.
   Стелла Бишоп - или Стелз, как мурчит Джейк - выпучивает на меня широкие глаза и лукаво кривит губы. Заинтригованный я даже отрываюсь от игры.
   - Пришла получить мое благословление? Учти, этот кретин мне как сын.
   - Я пришла обсудить Рождественские каникулы. Есть какие-то планы?
   - Стелз, ты же знаешь, - ворчит Джейк, - я еду к тетке Доуси. А в чем дело?
   - Представляете, я случайно нашла лишние билеты. - Девушка изящно вынимает из сумки две карточки и взмахивает ими перед моим носом, словно пытается заворожить. - Есть желающие? Уэст-Палм-Бич. Океан, солнце, коктейли. Китти Рочестер.
   Мы встречаемся взглядами. Понятия не имею, что за игру ведет это блондинка, но мне становится интересно. Облокачиваюсь всем телом о кий и ухмыляюсь:
   - Ты наша крестная фея?
   - Я ее крестная фея, и мне надоело то, что между вами творится.
   - Подожди, - встревает Джейк. Он удивлен, а я ощущаю неприятный осадок где-то в глотке, будто Китти рассказала о сокровенной тайне, которой мы никогда и ни с кем не должны были делиться. - Знаешь ту девчонку?
   - Мы соседки.
   - Серьезно?
   - Если бы она только знала, что ты здесь. - Я ухмыляюсь. - Ей это не понравится.
   - Зато я хотя бы попытаюсь что-то изменить. Она стоит на месте из-за того, что ты рядом, из-за того, что вы ничего не решили. Ты мешаешь ей жить, Трой МакКалистер.
   - Не представляешь, как часто я слышал подобное в свой адрес. Но, может, Китти сама себе мешает? Иди, устрой ей психологическую беседу. А я - не твоя подружка, и капать мне на мозги - дохлый номер. Считаешь, я веду себя как кретин? Катись к черту.
   - Чувак!
   - Подожди! - я затыкаю Джейку рот и подхожу к девчонке ближе. Внутри клокочет ярость, и мне вдруг хочется свернуть ей шею, потому что я искренне и горячо ненавижу тех, кто пытается сказать мне, что я должен делать. - На что ты рассчитывала, красотка? Думала, поставишь меня на место?
   - Пытаешься меня запугать?
   - О чем ты, и в мыслях не было, - мои глаза сужаются. Я наклоняюсь к ее лицу и улыбаюсь. - Значит так: держи язык за зубами. Если Китти захочет поговорить, пусть сама приходит и пытается достучаться до моей дерьмовой души. Уяснила?
   - Уяснила, - Стелла кидает билеты на стол и усмехается. - Думаешь, убедил? Едва ли. Мне казалось, только Китти сходит с ума. Теперь я вижу, вы оба ловите кайф от той боли, которую друг другу причиняете. Но вам решать. Котик, - она переводит взгляд на Джейка и поправляет ремень сумки, - научи своего друга манерам. А то он, как сказал бы Оливер Голдсмит, невоспитанное подобие воспитанного животного.
   Довольная собой она кивает и изящно шагает к выходу. Уже возле дверей с ее губ срывается: увидимся в Хильтон Палм, и я невольно усмехаюсь. Интересная девушка.
   Сейчас, когда я стою перед бассейном и вижу лицо Китти, поездка обретает смысл. Я не мог уснуть, не понимал, откуда в голове возникают противоречивые мысли, метался и сходил с ума, однако теперь все ясно. Я сбежал от этой девушки, но она вновь рядом, и ничто не может запретить мне тянуться к ней. Даже здравый смысл.
   Китти не спешит вылазить из бассейна, а я усмехаюсь:
   - Решила искупаться, птенчик?
   Она продолжает молчать. Тянется к лестнице, медленно поднимается и вскидывает подбородок так высоко, что едва не заваливается обратно. Я вовремя протягиваю вперед руку. Подхватываю ее за талию и, приблизившись, улавливаю запах алкоголя.
   - Не трогай меня, - невнятно требуют ее губы. Еще они требуют, что я неотрывно разглядывал их. - Трой, отпусти.
   - Отпущу, и ты упадешь.
   - Лучше упасть, чем быть с тобой рядом.
   Даже опьяневшая она продолжает глубоко меня ненавидеть. Отлично. Именно та реакция, которую я и хотел увидеть, пусть внутри и сжимаются органы.
   Китти вырывается, уверенной и одновременно косой походкой плетется в сторону рецепшена, а я просто иду следом. Разглядываю прилипшую к ее телу накидку. Неясно, что больше привлекает мое внимание: очертания купальника, или то, что находится под ним. Вижу, как Китти забегает в лифт, нажимает на кнопку и забивается в дальний угол. Я становлюсь рядом. Меня безумно забавляет ее злой взгляд, тяжелое дыхание, и, если бы не здравый смысл, я бы уже давным-давно оказался с ней рядом. Однако приевшимся принципам сложно противиться: я не должен прикасаться к Китти, какие бы мысли не атаковали голову.
   - Почему ты идешь за мной? - злится девушка, когда мы выходим из лифта.
   - А куда мне еще идти, птенчик?
   - Куда хочешь.
   - Может, я хочу идти за тобой?
   Китти бросает через плечо недовольный взгляд, а затем рассеянно тормозит около нужной двери. Ее не на шутку шатает. Сколько же она выпила? Если честно, я вообще не помню, чтобы она притрагивалась к алкоголю. Тут же вспоминаю о реабилитационном центре. Может, это как-то связано? Мой птенчик пошел по наклонной?
   - Трой, катись к черту, - в очередной раз бурчит она. Находит карточку и пять раз промахивается. На шестой - дверь, наконец, открывается, и мы заходим внутрь. - Почему ты не слушаешь? Я не хочу, чтобы ты был рядом.
   - Прости, но идти мне некуда. Твоя подружка позаботилась лишь о билетах. Про бронь в отеле все прилично умолчали.
   - И что бы это значило?
   - Что сегодня я проведу ночь здесь.
   - О, - покачнувшись, шепчет Китти, - просто прекрасно. Ты ведь шутишь? Боже, Трой, что тебе от меня нужно? Я слишком устала, чтобы выяснять с тобой отношения.
   - А нам есть, что выяснять? - по-хозяйски располагаюсь на кровати. Закидываю за голову руки и ядовито ухмыляюсь. - Мне казалось, теперь ты выясняешь отношения с тем блондинистым недоумком.
   - О, МакКалистер, ты ревнуешь!
   - А стоит?
   - Определенно, - неожиданно Китти неспешно крадется ко мне. Залазит на кровать и останавливается напротив моего лица, словно кошка. Мое тело обдает жаром, когда она касается носом моей щеки и мурлычет, - ты всегда дрожишь, когда я рядом, Трой.
   - Считаешь, причина в тебе?
   - Я это знаю.
   - Что ты делаешь? - я не на шутку растерян. Китти почти касается губами моих губ, замирает в нескольких миллиметрах и закрывает глаза. Я не могу пошевелиться. Крепко сжимаю руки, которые так и тянутся к ее телу.
   - Когда ты уехал, я дышать перестала, - срывается с ее губ. Она касается лбом моей щеки и беззащитно всхлипывает. - Я знала, потерять тебя сложно, но я и не думала, что бывает так больно. Ты уехал, Трой, и забрал с собой все, что имело значение. Почему ты так со мной поступил? Почему ты это сделал?
   Не могу на нее смотреть. Резко отворачиваюсь. Хочу встать, но чувствую, как она прикасается пальцами к моему лицу и замираю. Теперь Китти еще ближе, ее глаза - раскрыты. Они искрятся, будто в них тысячи звезд, и я тону в этих ощущениях. Пытаюсь выплыть на поверхность, но слишком плохо стараюсь.
   - Завтра, - хрипло шепчу я, - завтра ты пожалеешь о том, что сейчас происходит.
   - Ты сделал мне так больно.
   - Китти...
   - И ты продолжаешь делать больно, - она обхватывает меня руками за шею. Дышит прямо в лицо, невольно прикусывает губу, - я каждый день ждала, что ты вернешься, а когда мы увиделись, ты лишь оттолкнул меня.
   - Так было нужно.
   - Но почему? Почему, Трой, объясни, я хочу знать!
   - Потому что нельзя было иначе.
   Я все-таки подрываюсь с постели. Закидываю за голову руки и дышу так, словно не хватает воздуха. Это невыносимо. Я зря приехал, зря решил, будто сумею побороть свои чувства. Не смогу, сдамся, а это неправильно. Это перечеркивает два прошедших года, делая их огромной ошибкой, за которую я не смогу расплатиться.
   - Я пойду, подышу, - рявкаю и несусь к выходу. - Не жди меня больше.
   Китти лишь отворачивается.
  
   Два года назад
  
   Я не собирался проводить время в компании тупых отморозков, вытанцовывать в центре спортзала и выкрикивать идиотские фразочки. Но Китти сказала, что мой выпускной - это важно. Правда? Не знаю. Если она так говорит, наверно, так и есть.
   В смокинге я похож на кретина. Мама помогла завязать галстук, но я все равно выгляжу, как сорокалетний девственник. Штаны чересчур длинные, пиджак подвисает в плечах. Однако - что смешно - я знаю, Китти все равно будет счастлива. Она почему-то принимает меня таким, какой я есть, и я из кожи вон лезу, чтобы сделать ей приятное.
   Спускаюсь по лестнице, подхватываю на ходу нежно-голубую розу - Китти сама выбирала, сказала, что прикрепит ее к карману на моем пиджаке - но останавливаюсь напротив выхода: там стоит отец. Я стискиваю зубы так сильно, что сводит скулы.
   - Я отдал тебе деньги, - чеканю я. - Сейчас мне надо уходить.
   - Куда?
   - Какое тебе дело.
   Хочу пройти мимо, однако папа выставляет руку, преграждая мне путь. Чувствую, что просто так он меня не отпустит, и делаю несколько шагов назад.
   - В чем дело? Я спешу. Поговорим обо всем утром, хорошо?
   - Хорошо? - смеется отец. У него удивительно уродливое лицо, особенно в те дни, когда он дико напивается. То есть практически всегда. - Сынок, мне страшно смотреть, в кого ты превращаешься. Бегаешь за своей шлюшкой, как собачонка.
   - Не говори так о ней.
   - Почему?
   - Потому что я так сказал.
   Отец удивленно вскидывает брови. Смотрит на меня, разглядывает, будто впервые видит. Несколько секунд у него уходит на то, чтобы оправиться от шока. А затем его глаза наливаются привычной для меня ненавистью. Он хватает рядом стоящую вазу и швыряет ее о стену с такой силой, что с потолка осыпается штукатурка.
   - Да что за хрень с тобой творится? Ты переходишь границы, недоумок!
   - Нет, это ты переходишь границы. - Внутри клокочет ярость, однако впервые я готов дать отпор. Пронзаю папу ледяным взглядом и крепко сжимаю в кулаки пальцы. - Я не собираюсь и дальше бороться с тобой.
   - Бороться со мной? И что ты называешь борьбой? - он, издеваясь, отвешивает мне затрещину затем хохочет и бьет вновь. - Что, щенок? Твои жалкие попытки не разреветься?
   - Прекрати, - сквозь стиснутые зубы, рычу я.
   - Нет.
   - Хватит!
   - И не подумаю, - смеется он. Хватает меня за галстук и сжимает его с такой силой, что я начинаю кашлять. Ноги предательски подкашиваются, и почему-то в эту секунду я думаю о том, что сейчас сдохну. Руками верчу в стороны, тщетно пытаюсь зацепиться за отца, но он отскакивает в сторону, выворачивается и оказывается за моей спиной, рыча и выкрикивая мое имя. Мои пальцы автоматически хватаются за ткань.
   - Где же твоя шлюшка? - разит прямо над моим ухом отец. - Не придет спасать? Не кинется с кулаками? Она смелее тебя, засранец. - Он хохочет. - Знаешь, она мне больше нравится. Я бы не против такую поиметь. Ты ведь не решился? Ты слабак. И дерьмо.
   - Не трогай ее! - через силу ору я.
   Лицо пульсирует, шею так жжет, что я невольно теряю связь с реальностью, не вижу предметы, не чувствую запахов, не улавливаю звуки. Могу лишь думать о Китти. О ее улыбке, коже, руках, о том, как она обнимает меня, когда я готов взорваться. О том, что она говорит мне, когда я готов опустить руки.
   - В чем моя ошибка с тобой? - ревет отец. Выпускает из рук галстук, но внезапно размахивается и отпихивает меня ногой к стене. Я врезаюсь в нее с диким грохотом. Не в силах удержать равновесие, скатываюсь вниз, а он тут же оказывается рядом. Поднимает с пола кусок разбитой вазы и усаживается напротив. - С тобой одни проблемы, ублюдок. С тобой слишком много неприятностей.. Ты мне мешаешь, сынок, ты мне не нужен. И никому ты не нужен. Считаешь, эта шлюха тебя любит?
   - Не говори о ней..., - дышать трудно, я кашляю и хриплю, - не говори о ней так.
   - Ты никогда не будешь таким же. Ты выродок и кусок дерьма. А она родилась для того, чтобы ублажать богатеньких толстосумов, и, желательно, не только ротиком.
   - Заткнись!
   Я резко подаюсь вперед, но вдруг чувствую, как нечто острое пронзает мне бок. На несколько секунд мир перестает существовать. Я беззвучно ору, горблюсь и натыкаюсь на безумные глаза отца, которыми он разглядывает окровавленный осколок.
   - Ты никогда меня не слушался, - шепчет он, затем переводит взгляд на меня и еще шире раскрывает глаза, - ты получил по заслугам. И она должна получить! Она портит тебя сынок, она делает тебя хуже. Посмотри, кем ты стал? Ты перечишь родному отцу.
   Мне плохо. Кровь скатывается по белой рубашке, капает на пол. Я часто моргаю. Хочу четко видеть его лицо, но не выходит. Что самое смешное - боли я не чувствую.
   - Ты гребанный идиот, - вставая, орет отец. Бросает осколок к моим ногам и резко хватается руками за волосы. - Ты сам напросился. Ты сам кинулся ее защищать. Ты...
   Впервые он уходит.
   Распахивает входную дверь и исчезает за ней, позволяя холодному ветру обдувать мое испуганное лицо. Не знаю, что делать. Дрожащими пальцами придавливаю рану, поднимаюсь и иду на выпускной. Шок не отпускает, заставляет видеть окружающие предметы в ином цвете. Я сажусь на байк, еду вдоль полупустой трасы и практически не ощущаю, как кровь заливает сидение. Все в порядке, просто царапина.
   Вот уже и дом Китти. Пошатываясь, слезаю с мотоцикла. Бреду к главному входу, окровавленными пальцами нажимаю на звонок. От неожиданно нахлынувшей слабости голова повисает, но я упорно держу глаза открытыми. Я должен видеть моего птенчика. Наверняка, она прекрасно выглядит. Она всегда прекрасна.
   Дверь открывается. Я выпрямляюсь, однако внезапно встречаюсь взглядом с Хелен Рочестер - высокой, темноволосой женщиной, чьи глаза всегда тщательно сканировали меня, изучали, и чьи глаза всегда оставались пренебрежительно холодными.
   - Трой? - ахает она.
   Я слабо улыбаюсь.
   - Здравствуйте, а Китти, - вытираю ладонью лицо, - Китти дома? Мы должны были встретиться. Она здесь?
   - Трой, у тебя кровь.
   - Это так. Царапина. Я в порядке. Так что, Китти выйдет?
   - Она уже уехала, - растеряно шепчет миссис Рочестер. - Она сказала, что написала тебе; что вы встретитесь уже в школе.
   - Правда? Я просто..., - прохожусь избитыми руками по карманам, - кажется, я забыл телефон дома. Ну, не страшно. Тогда я пойду. Спасибо. До встречи!
   - Трой, - женщина останавливает меня, внезапно вытянув вперед руку. Ее пальцы крепко сжимают мой локоть. - Проходи.
   - Но...
   - Зайди в дом.
   Решаю не сопротивляться и неуверенно переступаю через порог. Хелен Рочестер ведет меня на кухню, разрешает присесть, а затем зовет горничную. Не знаю, чего она от меня хочет, и поэтому начинаю нервничать. Мне даже и не приходит в голову, что эта женщина просто пытается мне помочь.
   Когда в ее руках оказывается аптечка, миссис Рочестер не медлит ни минуты, не переодевается, не просит помощи у служанки. Она сама решительно хватается за перекись и обрабатывает рану на моем боку, будто я что-то значу.
   - Что произошло? - спрашивает она, придавливая к порезу тряпку.
   - Упал.
   - На что?
   - На осколок.
   - И каким же образом?
   - Споткнулся.
   - О чью ногу? - уголки ее губ дергаются. Она смиряет меня озабоченным взглядом, а затем выдыхает. - Это сделал твой отец? Китти говорила, он жестокий человек.
   Почему-то усмехаюсь. Как по мне, так это самое милое определение.
   - Знаете, все вышло случайно.
   - Трой, ты должен обратиться за помощью. Рана серьезная, ты мог потерять сознание, мог занести инфекцию. Ты мог погибнуть.
   - Но я в порядке.
   - И это ты называешь "в порядке"? Так нельзя жить. Как же ты не понимаешь? Это опасно, это так опасно! Ты можешь пострадать, люди, которые рядом, могут пострадать!
   - Китти ничего не грозит.
   - Китти встанет между тобой и твоим отцом, если появится необходимость.
   Отворачиваюсь. Я не хочу слышать то, что и сам знаю. Злиться и до крови сжимать пальцы, уже попросту нет сил. Я опускаю голову, смотрю на блестящий, мраморный пол и понимаю, что загнал себя в ловушку. Такие люди, как я, не должны любить. Возможно, они этого заслуживают, но им противоестественно быть счастливыми. Рядом со мной одна разруха. И лишь рука Китти не позволяет мне упасть. Но что если впереди обрыв? Что если я веду ее к пропасти?
   - Отпусти, - неожиданно шепчет Хелен.
   Я поднимаю на нее убитый взгляд, и пусть и понимаю, о чем идет речь, все равно переспрашиваю:
   - Что?
   - Отпусти ее, Трой. Пожалуйста. - Женщина кладет дрожащие руки поверх моих избитых ладоней и прикусывает губы. - Вы любите друг друга, но это плохо кончится. Я чувствую, я же мать. Я не хочу, чтобы ей было больно.
   - Я никогда не сделал бы ей больно, миссис Рочестер.
   - Сделаешь. И она тебе. Вы погубите друг друга.
   Встаю. С силой надавливаю пальцами на переносицу и задерживаю дыхание. Я не хочу ничего слышать, я не хочу уходить от Китти. Она - мой кислород. Она - мое все.
   - Трой. Если любишь...
   - ...отпусти? - Оборачиваюсь. - Вы серьезно? Я не смогу жить без вашей дочери.
   - А сможешь ли ты жить, зная, что она пострадала по твоей вине?
   Мне нечего сказать. Безумным взглядом оглядываю кухню, затем хватаю со стула пиджак и несусь к выходу. Мне срочно нужно найти Китти, мне надо, чтобы она взяла меня за руку и сказала, что все будет хорошо. Что мы справимся с любыми проблемами.
   Запрыгиваю на мотоцикл и газую так резко, что встаю на заднее колесо. Ветер врезается в мое тело. Он будто останавливает меня, но я сопротивляюсь, разрезая метры диким ором мотора. Я все ближе к школе, ближе к ней. Если наши отношения - ошибка, почему тогда мы встретили друг друга? Почему я сразу увидел ее, почему она появилась в этом городе? Таких совпадений не бывает. Да, большинство людей встречается лишь оттого, что им нечего делать. Но между мной и Китти всегда было что-то большее, чем просто выгода. Китти показала лучшее, что есть во мне, ту часть, о которой я даже и не подозревал. Она взяла мою душу и отчистила ее. Она спасла меня.
   Торможу около ворот школы. Кто-то из выпускников сидит в зале. Однако я сразу же чувствую, что Китти на улице. Когда мы встречаемся взглядами, она улыбается. На ней длинное, нежно-голубое платье, и я стою, как вкопанный, смотря в ее глаза.
   Я люблю эту девушку. Люблю, потому что она заставила меня поверить в лучшее. Однако какое это имеет значение, если я сделал ее жизнь хуже?
   Китти недоуменно хмурит лоб. Осматривает мою испачканную в крови рубашку, затем глядит в глаза. Не знаю, что она там видит, но она почему-то восклицает:
   - Трой!
   И тогда я отворачиваюсь. Вновь сажусь на мотоцикл и крепко стискиваю зубы. Я должен оставить ее. Должен уехать. Я не имею права причинять ей боль. Она не должна жить в моем мире. Она заслуживает лучшего, а я тяну ее вниз.
   - Трой! Стой!
   Газуй, давай же! Ноги не слушаются.
   - Трой, подожди!
   Знаю, что когда уеду, мир перевернется. Однако у меня нет выбора. Она слишком многим пожертвовала ради меня. Теперь мой черед жертвовать.
   Газую.
   - Трой! - кричит Китти. - Что ты делаешь? Я люблю тебя, слышишь? Трой!
   Откидываю назад голову. Ветер беспощадно хлещет по лицу, а ее голос разносится за моей спиной и вонзается стрелами в сердце. Если раньше я и не чувствовал боли, то сейчас мне становится так плохо, что дорога перед глазами мгновенно чернеет. Мой свет остался позади. Теперь я еду в темноту.
   - Трой, я люблю тебя! - вновь слышу за своей спиной.
   - Я тебя тоже, птенчик. - И исчезаю в пустоте
  
   КИТТИ
  
   Когда я просыпаюсь, за окном светит яркое, надоедливое солнце. Голова трещит. Я хватаюсь за нее руками и выдыхаю: что вчера произошло? Неужели Трой и, правда, был здесь? Надеюсь, я не сказал ничего такого, из-за чего сегодня мне будет жутко стыдно.
   Медленно поднимаюсь с кровати. Прижимаю одеяло к груди и хожу по комнате, в поисках МакКалистера.
   - Трой? - Наверняка, парень мне причудился. Мы со Стеллой осушили три бутылки вина. Галлюцинации, прочно запертые в моей голове, не стали бы неожиданностью. - Ты здесь? - отчего бы ему быть во Флориде. Китти, ты просто сходишь с ума.
   Неожиданно слышу странные звуки, доносящиеся из ванной. Внутри холодеет. Не знаю, что страшнее и опаснее: встреча с незнакомцем, ворвавшимся в номер, или встреча с парнем из моего прошлого.
   - Трой? - Аккуратно открываю дверь. Здесь темно, ничего не видно. - Это ты?
   Включаю свет и растеряно вскидываю брови. Никогда бы не подумала, что увижу нечто подобное. МакКалистер лежит в широкой, белоснежной ванне, обнимая несколько пустых бутылок из-под пива. На его лице выражение безмятежного покоя, в то время как одежда похожа на смятую, изорванную ткань, подобранную на помойке.
   Застываю в полном недоумении.
   - Трой? - почему-то начинаю злиться. С какой стати этот человек преследует меня? Сколько можно? Сначала университет, теперь Хильтон Палм. Что за несуразица! - Эй! Спящая красавица? - Парень не реагирует. Скатывается вниз и сталкивает между собой бутылки. - Трой!
   МакКалистер продолжает спать, и тогда, решившись, наконец, выплеснуть из себя хотя бы толику гнева, я подлетаю к крану, включаю душ и направляю поток воды прямо на лицо парня. Тут же его глаза раскрываются. Он резко вздрагивает, роняет бутылки и испуганно поднимается на ноги, будто пытается экстренно эвакуироваться.
   - Ну, слава богу, - ядовито рычу я. - Выспался?
   - Что ты...
   Он шокирован. Осматривает свои мокрые руки, туловище, а затем вновь поднимает на меня взгляд, однако на сей раз, излучая колючее недовольство.
   - Я спрашиваю, выспался?
   - Ты разбудила меня.
   - Холодный душ по утрам - очень полезно.
   - Правда?
   Его глаза мгновенно воспламеняются. Предчувствую нечто плохое, но не успеваю среагировать, и уже через пару секунд руки Троя замыкаются на моей талии.
   - Отпусти!
   Если бы. Прижав меня к себе так близко, что у меня перехватывает дыхание, Трой вырывает душ из моих пальцев и обрушивает на нас поток ледяной, морозной воды. Я кричу, что есть мочи. Пытаюсь вырваться, а он в этом время злорадствует, звонко смеясь над моим ухом. Дыхание у него такое горячее, что на секунду я отвлекаюсь от холодных капель, стекающих по лицу. Однако затем тело сводит, и верещу я уже от неприятной боли, которая тягуче подкрадывается к сердцу.
   - Хватит, - умоляю я, - пожалуйста.
   - Почему, птенчик? Это же полезно!
   - Трой!
   Парень, наконец, убирает душ. Грубо отбрасывает его в сторону, а потом так резко разворачивает меня к себе лицом, что я невольно замираю.
   - Никогда, слышишь, - его губы совсем близко, - никогда так больше не делай.
   - Что ты здесь забыл? - рычу я, дрожа от холода. - Сколько можно, Трой?
   - Сколько можно - что?
   - Сколько можно вести себя так, будто тебе все дозволено. Нет, хватит! - Я с силой дергаюсь в сторону, но его руки не позволяют мне сойти с места. Вода скатывается по телу. Мне даже кажется, что она впитывается под кожу и замораживает пульсирующий поток крови. - Черт подери, МакКалистер, ты не имеешь права врываться в мою жизнь тогда, когда тебе заблагорассудится!
   - Серьезно? - он ухмыляется. - Почему?
   - Почему? Ты издеваешься.
   - Я спрашиваю.
   - Нет, ты..., ты..., - мне не хватает воздуха. Я вдруг ощущаю себя так мерзко, что колени подкашиваются, глаза наливаются слезами. Приказываю себе успокоиться, но не могу, ведь попросту не нахожу в себе сил. Я любила этого человека. Он бросил меня. И теперь он не стесняется делать мне больно, не боится зацепить, обидеть. Ему просто, да, Трой исчез, забыл меня, но почему же он совсем не думает о моих чувствах? Я сходила по нему с ума! А он смотрит в мои глаза и лишь ухмыляется. - Дай мне уйти.
   - Китти, знаешь...
   - Дай мне уйти! - в моем голосе больше нет жалости.
   Пронзаю парня огненным взглядом и замечаю, как он хмурит брови. Хочет что-то сказать, но я в очередной раз рвусь в сторону.
   - Да что с тобой? - удивляется Трой. - Почему ты убегаешь?
   - Отпусти.
   - Нет.
   - Трой, я сказала...
   Вдруг распахивается дверь. Не успею даже пискнуть, а на пороге уже оказывается Стелла Бишоп, сжимающая в руках корзину, набитую до отвала сладостями.
   - Китти, я хотела...- Блондинка замирает. Ошеломленно осматривает меня, руки МакКалистера на моих бедрах, нашу мокрую одежду, и восклицает, - святой Аврелий! А мне казалось, ты монашка. Беру свои слова обратно.
   - Стелла...
   - О, ты просто совсем ее не знаешь, - с сарказмом выпаливает Трой. - Она еще и не такое умеет, правда, птенчик?
   - Не слушай его, - отталкиваюсь от парня и, наконец, оказываюсь на свободе. - Он бредит, после ночи в ванной.
   Недовольно несусь в комнату. Укутываюсь в теплое одеяло и взвинчено валюсь на кровать. Интересно, если закрыть глаза, дышать станет легче?
   - Я хотела извиниться, - нерешительно протягивает Стелла. - Не помню вчерашний день. Очнулась уже в номере, рядом Джейк, и тогда я сразу купила эту дорогущую дрянь и понеслась к тебе. Ты сильно злишься?
   - Нет, - шепчу я, - все в порядке.
   - Правда?
   - Правда.
   Зажмуриваюсь и обхватываю пальцами шрамы на запястье. На самом деле, мне очень обидно. Стелла пригласила Троя за моей спиной. Более того - он приехал. Люди словно сговорились и решили, что им дозволено абсолютно все. Они влезают, рушат, командуют, и они не думают о том, что, возможно, их мнение никого не интересует.
   Я не готова была встретиться с МакКалистером. Я хотела отдохнуть. Но теперь он здесь, а это значит, что вспоминания о том, как я разрезала себе кожу, притаившись в уголке комнаты, никуда не денутся. Прошлое не отпускает меня ни на секунду.
   - Я хочу пройтись, - отрезаю я, поднявшись с постели. Стелла тут же оказывается рядом, но я покачиваю головой, - одна.
   - Одна?
   - Да.
   - Китти, - блондинка чувствует, что я обижена, сбита с толку, - прости, пожалуйста, я лишь хотела помочь. Мне показалось...
   - Что? Что тебе показалось? Что стоит меня обманывать?
   - Нет, я...
   Не слушаю ее. Накидываю легкий сарафан и проношусь мимо Троя. Он молчаливо преграждает мне путь, выставив вперед руку. Надеется, что я вновь закричу? Или хочет, чтобы мы вновь поссорились?
   - Ты - настоящий трус, Трой МакКалистер. Ты бросил меня, а теперь стоишь здесь, будто все так, как надо.
   - И почему же тогда я трус, птенчик?
   - Что произошло с тобой два года назад? На твои плечи свалились невообразимые трудности? Ты столкнулся с проблемами? Что ж, кажется, все это было полной чушью, раз сейчас ты - здесь, передо мной и разглядываешь мои губы.
   Он не отвечает. А я все пытаюсь понять, почему люди ведут себя так, будто от них зависят лишь их жизни; будто мы не связаны. На самом деле близкие всегда влияют друг на друга. Более того, именно они и делают нашу жизнь невыносимой.
  
   ***
  
   Возвращаюсь в отель к вечеру. Ноги ужасно болят, но я чувствую себя спокойной. Наконец, гнев ушел, и на его место вступило чувство одиночества. Мне не понаслышке знакомо это ощущение. Для каждого оно свое, верно? Я думаю, в том, чтобы быть всеми покинутым - самое страшное наказание. Существуют неизлечимые болезни, миллионы людей гибнут на дорогах, самолеты пикируют вниз, цунами сносят поселения, но ничто не заставляет ненавидеть себя так сильно, как презрение в чужих глазах.
   Я прохожу в комнату. Не включаю свет, наслаждаюсь темнотой, скользящей по мебели и устало выдыхаю. Когда друзья перестали со мной общаться, спасала только темнота. Я укутывалась во мрак, как в одеяло, и проводила часы в комнате, где светом служили лишь звезды на потолке. Они тускло поблескивали, а я рыдала и ощущала, как кто-то капается во мне; переворачивает все, что было заперто; стирает воспоминания. Так проходили целые дни, и даже когда я выходила на улицу, света не было видно. Мир превратился в огромный, бесцветный шар, откуда выкачали кислород, и единственным укромным местечком оставался угол моей комнаты.
   Сажусь на кровать, вижу рядом небольшую, прямоугольную коробку и с интересом заглядываю внутрь. У Стеллы хороший вкус. Я достаю платье, разглядываю шифоновый низ, переплетенные плечи и невольно представляю горящие глаза блондинки, когда она бегала по бутикам. Рядом записка:
   "Извинения всегда запаздывают, хорошо, хоть сожаление есть. Нил Гейман".
   И Нил Гейман, конечно же, англичанин. Со вздохом складываю на коленях руки и думаю о том, как правильно сейчас было бы просто уйти в себя, закрыть глаза и хорошо выспаться. Но факт в том, что, несмотря на усталость, я не хочу спать. Я хочу надеть это платье, выпрямить спину и предстать уверенной, сильной девушкой, которая справилась со своим прошлым, которую не пугают сложности и проблемы. Да, всем бывает трудно. Но цель в исцелении. Какой прок вечно прятаться? Пора выпрямить спину, пусть плечи так и снуют вниз под грузом воспоминаний. Пора дать отпор своим же страхам.
   Уже через несколько минут я стою в лифте и нервно мну пальцами светло-голубую ткань юбки. Волосы щекочут шею; от кожи пахнет соленой водой. Я медленно выхожу из кабинки, шествую к ресторану, где проходит ужин, и высоко вскидываю подбородок. Если что-то и должно меня волновать, так это второй семестр в университете. Остальные проблемы - напускное, давно забытое прошлое.
   В кафетерии много людей. Здесь шумно и пахнет свежей выпечкой. Звучат ноты джазовой музыки, кто-то танцует, кто-то сидит около барной стойки. И мне приходится хорошенько осмотреться, чтобы в толпе отыскать столик Стеллы.
   - Китти! - восклицает она, когда наши взгляды встречаются. В ответ машу ей рукой и чувствую неприятные колики в животе, когда замечаю двух ее спутников. Что ж, вечер предстоит веселый. - Иди к нам.
   МакКалистер не смотрит на меня. Он не реагирует и тогда, когда Джейк вежливо отодвигает передо мной стул. К счастью, меня это никак не коробит.
   - Ты шикарно выглядишь, - говорит блондинка, - я угадала с цветом.
   - Да, так и есть.
   - Ты что-нибудь будешь? - интересуется ее парень. Лицо Джейка смазливое. У него широкие скулы, острый нос. А еще в нем есть что-то такое, что неоспоримо делает его идеальным кандидатом на роль верного спутника Стеллы Бишоп. Вдвоем они похожи на звездную парочку, только что сошедшую с таблоидов журналов, и я уже вижу, как через пару лет, они обмениваются поцелуями под цветущей омелой.
   - Я бы что-то выпила. - Непроизвольно смотрю на Троя, замечаю лишь его затылок и чувствую, как горло обжигает горечь. - Виски. Двойной.
   Его плечи подергиваются. Смешно? Я откидываюсь на спинку стула и недовольно складываю перед собой руки. В груди так и растет негодование. Еще чуть-чуть и я взорвусь на тысячи, миллионы огненных кусков.
   - Отлично! - нерешительно поддерживает меня Стелла. - Тогда я тоже за виски.
   - А ты чувак? Ты с нами?
   - Я бы предпочел воздержаться от алкоголя. И тебе бы посоветовал сделать то же самое, птенчик, - Трой вдруг смотрит на меня. На его губах скользит ядовитая усмешка, а в глазах горит пламя, - или планируешь еще раз искупаться?
   Я застываю в немой ярости. Он издевается? Пытается меня зацепить? Черт, как же сильно я его ненавижу! МакКалистер всегда был самоуверенным, чересчур упрямым и прямолинейным человеком. Он видел лишь то, что хотел видеть, и никогда не признавал своих ошибок. Даже сейчас он продолжает гнуть линию, пусть и понимает, что давным-давно пора успокоиться. Несносный гордец и идиот.
   - Да, - так же ядовито отвечаю я, - хочу с кем-нибудь искупаться.
   - Ммм, с кем-нибудь?
   - Ты против?
   - Мне все равно.
   - Вот и отлично.
   Отворачиваюсь, изучаю зал и вдруг натыкаюсь на оценивающий взгляд одного из мужчин. Незнакомец так и поедает меня глазами. Улыбаюсь ему в ответ, похлопываю ресницами и вижу, как он поднимается с места.
   Стелла удивленно вскидывает брови, а я неожиданно чувствую себя такой смелой и разъяренной, что даже не стесняюсь прикованного ко мне внимания. Что-то возгорается в груди. Мне внезапно хочется вывести Троя из себя больше всего на свете.
   - Здравствуйте, - пропевает незнакомец. Он останавливается прямо передо мной и улыбается так широко, что я замечаю его белоснежные зубы. - Не хотел вам мешать, но и оставаться в стороне не нашел в себе сил. Потанцуем?
   - Я...
   - Она не танцует.
   Ошеломленно оборачиваюсь. Голубые глаза МакКалистер полны ледяной злости, которую лишь мне под силу растопить. Однако я не хочу. Пусть сходит с ума. Сердито стискиваю зубы и рычу:
   - По какой причине? Я бы с удовольствием.
   Мы смотрим друг на друга. Кафетерий превращается в смазанное, цветное пятно, которое окружает меня, жестоко придавливает к земле, и ничто не способно спасти от опасного, огненного взгляда, прожигающего насквозь мое тело. Чего Трой ждет? Чего хочет? Я вижу, как его пальцы сжимают салфетку, замечаю, как дергаются уголки его губ, и вдруг тоже улыбаюсь. Мы делаем друг другу больно, скрывая настоящие чувства за ложью, но нам это нравится. И мы продолжаем издеваться, задевая именно те струны, от которых дышать становится невыносимо.
   Я поворачиваюсь к незнакомцу, протягиваю руку и элегантно поднимаюсь с места. Ощущаю взгляд МакКалистера на своей спине, но назад не смотрю. Пусть Трой думает, что мне все равно. Тогда и я в это поверю.
   - Кажется, тому парню не по душе моя компания, - шепчет незнакомец, на что я легкомысленно фыркаю, - разве это не так?
   - Какая разница.
   - Он смотрит на нас.
   - Это его проблемы.
   Мы останавливаемся посреди зала, и я решительно кладу руки на широкие плечи мужчины. Он не выглядит опьяневшим, но от него прилично разит алкоголем. И я знаю, что веду себя неверно, но от того не перестаю томно закрывать глаза и двигаться в такт музыке, изящно покачивая бедрами. В этот момент моя цель - сделать ему больно. Да. Сходить с ума, любить и причинять боль - одно и то же. И я не собираюсь больше этого отрицать. Приближаюсь к лицу мужчины, закрываю глаза и носом касаюсь его щеки. В эту же секунду его руки сжимаются на моей талии, и я чувствую неприятный жар в тех местах, где его пальцы касаются моей оголенной кожи. Однако я не прекращаю играть с волосами, не раскрываю глаз и не убегаю прочь, пусть внутри и сгораю от тягостного, колючего ощущения. Я продолжаю нагло лгать этому незнакомцу, Трою и самой себе. Я продолжаю вести игру, в которой даже победа считается проигрышем.
   Поворачиваюсь к мужчине спиной, он властно обхватывает меня ладонями за бедра и хрипло шепчет мне что-то на ухо. Я не слышу. Открываю глаза и вдруг понимаю, что Троя за столиком рядом со Стеллой и Джейком нет.
   Замираю.
   - Что-то не так?
   Мужчина недоуменно морщит лоб, а я оглядываюсь в поисках парня, без которого этот концерт не стоит ни цента. Замечаю спину МакКалистера уже у выхода. Не знаю, что на меня находит. Я тут же срываюсь с места и сжимаю в кулаки руки. Почему он убегает? Почему опять пытается скрыться вместо того, чтобы решить проблемы?
   Я нагоняю его уже около лифта. Хватаю за плечо и резко разворачиваю к себе.
   - Куда ты?
   - Отвали.
   - Что?
   - Сегодня твой день, птенчик. Развлекайся.
   Парень идет дальше. С грохотом отталкивает от себя двери и несется к лестнице. Я растерянно следую за ним. Хочу остановиться, прирасти к месту, замереть, но отчего-то бегу за ним, как за последним источником света в кромешной, опасной темноте.
   - Подожди.
   Он не ждет.
   - Трой!
   Становится страшно. Я вдруг начинаю ненавидеть его еще больше, от того, что не могу ненавидеть. Испуганно семеню следом, затем вижу, как в его руках появляется моя сумка. Парень пытается на ходу достать карточку, чтобы открыть дверь, но у него не получается справиться с замком. Когда мы оказываемся перед нужным номером, у меня и вовсе перехватывает дыхание. И я не знаю, что это: злость, страх или обида. Я вдруг широко распахиваю глаза и восклицаю:
   - Сколько можно вмешиваться в мою жизнь!
   - Не трогай меня, Китти, - рычит Трой, - я не в настроении.
   Его плечи дрожат. Такое чувство, будто наружу вот-вот вырвется дикий зверь, с которым я не сумею совладать. В животе завязывается узел. Уже собираюсь отвернуться, но неожиданно делаю шаг вперед.
   - Нет. - Что я несу? - Я никуда не уйду.
   - Опрометчиво.
   - Трой, почему ты решил, что можешь вести себя...
   - Как?
   - Так, будто твое мнение что-то значит! Неужели ты думаешь, что...
   - Меня нет в твоей жизни, Китти, - вспыляет он. Кидает на пол мою сумку и резко приближается, будто собирается накинуться, причинить боль. - Я не тот, кто находится рядом, я - воспоминание. И ты можешь быть спокойна: я испарюсь, я умею испаряться.
   Растеряно замираю. Его лицо так близко. И я должна сказать: да, это именно то, что мне нужно. Но у меня не получается. С силой прикусываю губу и шепчу:
   - Договорились.
   - Договорились, - будто эхо, повторяет он.
   Мы стоим слишком близко. Трой ставит руки по обе стороны от моей головы, и я невольно оказываюсь прижатой к стене, скованная ледяным страхом и желанием.
   - Люди исчезают тогда, когда о них никто не помнит; когда они никому не нужны. И я получил урок, птенчик. - Тихо говорит МакКалистер. - Я понял, что должен делать.
   - И что?
   Он не отвечает. Встречается со мной взглядом и замирает всего на секунду, прежде чем отворачивается и уходит.
   - Нет! - невольно восклицаю я. Хватаю его за локоть и крепко зажмуриваюсь. Что я делаю? Что происходит? - Трой, - срывается с моих губ, - подожди.
   Мне больше нечем дышать. Этот человек причинил мне так много боли, а я не могу его отпустить. Я не могу! Опять видеть его спину? Отчего же так подкашивает ноги? Я откидываю назад голову и ударяюсь ею о стену.
   - Китти...
   - Если ты опять уйдешь, я не хочу этого видеть.
   - Посмотри на меня.
   Я покачиваю головой. Чувствую, как жгучие слезы градом скатываются по щекам, и ненавижу себя за эту слабость. Почему ты ревешь, Катарина? Что с тобой? Однако я не могу успокоиться. Страх столкнуться с пустотой перевешивает хваленую гордость.
   Одиночество всегда перевешивает.
   - Почему ты плачешь?
   - Ты не понимаешь?
   - Нет.
   Все-таки открываю глаза. Пронзаю огненным взглядом знакомое лицо и сердито подаюсь вперед.
   - Я плачу, потому что ты делаешь мне очень больно. Потому что я устала бороться с тобой и со своими чувствами. Я устала, Трой! Устала! Я ненавижу тебя так сильно, что схожу от этого с ума! Но еще больше я хочу, чтобы ты был рядом, и я не могу себе этого простить. Я не могу, я...
   Неожиданно парень подается вперед и накрывает мои губы своими.
   Я резко отстраняюсь. Растерянно распахиваю глаза и не могу сказать ни слова. Что произошло? Трой смотрит мне прямо в глаза и видит в них что-то такое, что заставляет его вновь приблизиться, заключить мое лицо в ладони.
   - Что ты делаешь? - испуганно шепчу я.
   - То, - отвечает он, - что давно должен был сделать.
   И вновь целует.
   Я сдаюсь. Со вздохом вжимаюсь в парня и повисаю в его руках, не найдя в себе сил держать равновесие. Это неправда. Это вымысел. Я сплю, а Трой - обман. Его руки не сжимают мое тело, его губы не ласкают мою кожу, его дыхание не обжигает шею.
   - Китти.
   Нет, и голос тоже не его. Мне чудится. Я просто сошла с ума.
   - Моя Китти.
   Мы порывисто врезаемся в стену, и я откидываю назад голову, ощутив его губы на своих плечах. Он всегда целовал их так, будто любил больше всего. Он целовал каждый сантиметр моей кожи, будто любил меня больше всего.
   - Трой, - шепчу я.
   - Я здесь, - он впивается в мои губы поцелуем. - Я никуда не уйду, птенчик.
   - Уйдешь. - Стискиваю его плечи так, будто прощаюсь. - Ты всегда уходишь, Трой.
   - Не в этот раз.
   Он подхватывает меня на руки, придавливает к стене и целует так, будто пытается восполнить все то, что было упущено, будто хочет обмануть время. Но слишком поздно, мне уже больно. Я стараюсь совладать с эмоциями, страстно сжимая его плечи, впиваясь пальцами в волосы. Но затем покачиваю головой, хочу отстраниться, он не позволяет.
   - Нет.
   - Трой, подожди, я...
   - Я не отпущу тебя, - рычит он, приподнимая мой подбородок. Мы смотрим друг на друга и вдруг больше не пытаемся сбежать. - Не вздумай.
   - Это неправильно.
   - Помолчи.
   Он целует меня, и я откидываю назад голову, испустив тихий стон. МакКалистер всегда заставлял меня терять связь с реальностью. Он и сейчас пробирается сквозь меня, внутрь меня и не дает мыслить.
   - Я поступил неверно, - шепчет Трой. Закрывает глаза и целует мое левое плечо. Медленно опускается вниз по предплечью, - думал, будет лучше. Но нет, - он припадает губами к моему запястью, - как и говорил отец, я... - он замирает.
   Недоуменно прикусываю губы. В чем дело?
   Чувствую, как пальцы парня осторожно сжимают мою руку, как они проходятся по кисти, изучают две столкнувшиеся линии на запястье. Что его так удивило?
   Резко раскрываю глаза. С ужасом смотрю на Троя, а затем понимаю, что его глаза оценивают шрамы, когда-то перевернувшие с ног на голову мою жизнь. О, нет.
   Выдергиваю руку. Срываюсь с места, однако тут же оказываюсь в ловушке.
   - Что это? - тупо спрашивает МакКалистер. Его взгляд путешествует по моей руке. Туда-обратно. Будто если парень еще несколько десятков раз изучит шрамы, реальность изменится и приобретет иной смысл. - Что это, Китти? Что это!
   Выгибаю спину и вспыляю:
   - Отпусти!
   - Какого хрена? Это ты сделала?
   - Дай мне пройти!
   - Нет, - отрезает он. Припечатывает меня к стене и растеряно округляет глаза. - Ты пыталась покончить с собой? Как ты могла, как ты...- Он резко отстраняется. Хватается руками за лицо и смотрит куда-то сквозь меня, сквозь стены. - Китти...
   Я крепко зажмуриваюсь. Стою посреди коридора и ощущаю дрожь во всем теле. Я бы хотела ответить на его вопросы. Правда, не знаю, что сказать.
   - Почему? - он вновь смотрит на меня. Делает шаг вперед, но затем возвращается на место. Бледный, сбитый с толку. - О чем ты только думала, Китти?
   - О тебе.
   - Обо мне? Да ты спятила!
   - Не тебе меня судить, - обижено восклицаю я. Рвусь вперед, подхватываю с пола сумку и порывисто смахиваю с глаз слезы. - И никто не вправе. Никто.
   - Но...
   - Не лезь ко мне в душу. Не трогай меня, слышишь? Я просто доверилась не тому человеку; просто оказалась не такой сильной, какой должна была быть.
   - Но я не хотел, я...
   - Знаю. - Гляжу в глаза Троя и киваю. - Знаю, но какое это имеет значение?
   - Ты ведь могла погибнуть! - наступая, чеканит парень. - Ты могла больше никогда не проснуться, Китти, никогда!
   Хмыкаю. Достаю из сумки карточку и ловко вставляю ее в дверь. Слезы горячими линиями обжигают щеки, а я ничего не чувствую. Захожу в комнату, однако прежде чем скрыться за порогом, спрашиваю:
   - А кто сказал, что я проснулась?
  
   Два года назад
  
   - Вы пытались покончить с собой?
   - Да.
   - И вы вскрыли себе вены.
   - Да.
   - Вы бы повторили это вновь?
   Надменно усмехаюсь. Отворачиваюсь и гляжу в окно на пышное дерево. Его ветки тарабанят по стеклу, хотят прорваться внутрь, как и глаза доктора, пытающиеся прорваться внутрь моей головы. Тщетно. Даже если бы я и горела желанием кому-то что-то объяснять, меня бы все равно не поняли. Оттого данный разговор кажется мне полной бессмыслицей.
   Бинты неприятно стягивают кожу на запястье. Раны жгут. Я сжимаю их свободной рукой, и незаметно стискиваю зубы, стараясь заглушить боль новой болью.
   - Катарина, вы помните, что вы почувствовали?
   - Когда именно? - смотрю на доктора. - Когда резала или когда уже порезала?
   - Катарина Рочестер, - мужчина встает. Уверена, он ненавидит свою работу, и оттого ненавидит меня еще сильнее. Возня с сумасшедшей психопаткой - не лучшее занятие субботнего вечера. - Отвечайте на вопросы.
   - Вы уже задавали их.
   - Отвечайте еще раз.
   - Зачем? - горблю спину. - Чтобы вы написали в бумажке, будто мне легче? Вам не доставит никакого труда черкнуть пару слов и без моего вмешательства.
   - Зачем вы так говорите?
   - Мой сарказм умер одновременно с чувством юмора. Простите.
   - Вы говорите о тех секундах, когда ваше сердце перестало биться?
   Сглатываю.
   - Да, именно о них.
   - И как это было?
   - Холодно. - Скучающе зеваю. - Сравните мои ответы с прошлыми результатами. Думаю, они несильно изменились.
   - Вас не выпустят из больницы, пока я не дам добро, вы это понимаете? - Доктор тяжело выдыхает. - Хотя бы попытайтесь помочь себе, Катарина.
   - Не хочу.
   - Почему? Одна ошибка - не повод опускать руки.
   - Я двадцать два дня думала о самоубийстве. А на двадцать третий - наконец, решилась. Так что если мне и приходилось еще что-то так тщательно обдумывать - я об этом не помню.
   - Хотите сказать, что вы, действительно, хотели умереть?
   - К тому моменту, когда я взялась за лезвие, я уже не могла дышать.
   Доктор недоуменно морщит брови, а я усмехаюсь. Вновь смотрю в окно.
   - Вот видите, - пожимаю плечами, - я так и знала, что вы не поймете.
  
   ТРОЙ
  
   Китти пыталась покончить с собой.
   Я сижу на полу около двери и смотрю сквозь стены, не представляя о чем и думать. Неясное чувство разгорается где-то в груди, и я понятия не имею, что это: вина, страх? Я пытаюсь расшифровать мысли, но лишь тону в вопросах. Мне хочется ворваться к Китти и крепко сжать ее в своих объятиях, но также мне хочется унестись отсюда как можно дальше, ведь если я причинил ей столько боли, могу ли я находиться рядом?
   Я привык разгребать проблемы. Так уж вышло, что семья у меня дерьмовая. Но я и представить себе не мог, что существуют вещи пострашнее папиной злости. Я даже не думал, что кто-то может быть ко мне привязан; что я заслуживаю этой привязанности. И как же я ошибался. Во всем.
   Когда жизнь внезапно пускает скупую слезу и дает тебе шанс на исправление, не надо рассуждать. Надо действовать. Не надо задаваться вопросами: а правильно ли это, а стоит ли. Надо просто посылать все как можно дальше и впиваться зубами в эту чертову возможность. А я слинял, убежал, доверился словам заинтересованного лица. А, может, просто испугался. Не знаю. В любом случае, я упустил свой шанс. Но более того, я еще и навредил дорогому человеку. Китти ведь могла умереть. Как бы я жил с этим?
   С силой сжимаю в кулаки руки и откидываю назад голову. Даже мысли о том, как ее глаза закрываются, раздирают на части. Китти бледная, холодная, испуганная. И она больше не дышит. Не смеется, не поправляет волосы, не касается пальцами лица.
   - Трой?
   Я резко поднимаю подбородок. Рядом оказывается Джейк.
   - Чувак, я болтал со Стелз, она говорит, что ты должен уйти.
   - Я ничего не должен. - Так упрямо стискиваю зубы, что сводит челюсть.
   - Но так попросила твоя подружка.
   - Китти хочет, чтобы я уехал?
   Мой голос холодный, да и сам я похож на кусок металла, которому наплевать, что творится вокруг. Но внутри взрываются шары из злости. Я слышу, как сердце отбивает бешеный ритм, и схожу с ума от этого громкого звука, отдающегося по всему телу.
   - Да. Она не выйдет, пока ты здесь.
   - Хорошо, - резко поднимаюсь. - Если она этого хочет.
   - Слушай, Трой, я...
   - Не сейчас.
   - Скажи, в чем дело, - настаивает Джейк. Он плетется следом и, несмотря на плохое предчувствие, которое сто процентов атакует его голову, продолжает расспрос. - Между вами что-то произошло. Но что именно? Ты сам не свой.
   - Это долгая история. Тебе необязательно о ней знать. - Нажимаю на кнопку лифта, не хочу, чтобы он приезжал. Я должен вернуться, обнять Китти и сказать ей о том, что не отпущу ее.
   - Трой, Стелз орала, как сумасшедшая, а твоя красотка закрылась в ванной.
   - Нет. - Резко зажмуриваюсь. Борьба с собой выматывает. Я чувствую, как схожу с ума, как теряю контроль. Я должен исчезнуть, должен оставить ее в покое.
   Дверцы лифта открываются. Через пару минут мы оказываемся на улице. Джейк ловит такси, а я невольно замираю и смотрю вверх. Вдруг Китти тоже на меня смотрит?
   - Едешь?
   - Да.
   Встряхиваю головой. Я до сих пор чувствую вкус ее губ, мои руки до сих пор горят от ее прикосновений. Черт, ничего ведь не изменилось! Я как был опасен, так и остался плохим кандидатом, который не делает жизнь лучше; который лишь рушит ее.
   Китти Рочестер заслуживает лучшего. Она должна выкинуть меня из головы, ведь именно я оказался тем самым препятствием, которое способно погубить все, к чему она стремилась. Вопрос лишь в том, смогу ли я от нее отказаться?
   Думаю, на сей раз - нет.
  
   ***
  
   Снег - редкое дерьмо. Я ненавижу холод, ненавижу, когда на голову сыпется какая-то дрянь, а потом целый день одежда насквозь мокрая. Однако еще больше я ненавижу снег от того, что он бывает лишь на Рождество, а каждое Рождество у МакКалистеров собираются родственники, и они хорошенько отыгрываются на маме или на мне, если я заступаюсь. Заступался я постоянно, поэтому к новому году на моем теле обязательно появлялся новый шрам, который крыл в себе рождественскую тайну и историю.
   Докуриваю вторую сигарету, достаю третью и вновь нервно смотрю на телефон, сгорая от желания набрать маме. Знаю, что не должен выдавать ее, однако как спокойно спать, если ей плохо? Мне казалось, за эти два года отец успокоился. Теперь я в курсе, что это не так. Значит ли это, что у нее проблемы?
   Прячу телефон в карман и отбрасываю в сторону окурок. Когда я дышу, изо рта выходит пар, а нос неприятно покалывает от холода. Терпеть не могу зиму. Она у меня ассоциируется с наказаниями, с отцовской неумолимой фантазией. С ночами на улице, с каплями крови на сугробах, с черными, поздними рассветами. Была бы возможность, я бы вспоминал нечто другое. Другие дни. Но не выходит.
   Лениво плетусь в сторону третьего корпуса, наплевав на мысли об отце и прочей дребедени, как вдруг теряю равновесие. Нога резко соскальзывает в сторону, и я падаю вниз с такой силой, что пробиваю лед локтями.
   - Черт!
   Лицо само собой морщится от неприятной судороги. Касаюсь пальцами затылка и пару раз моргаю: перед носом прыгают черные точки, протяжный звон воет в ушах.
   - Трой?
   Поднимаюсь на ноги. Локти зудят, и я то сгибаю, то разгибаю руки, пытаясь как-то унять боль. Отряхиваю штаны.
   - Ты цел?
   - Отвали, - рявкаю я. Не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. Однако незнакомец не уходит. Крепко стискиваю зубы, поднимаю подбородок и рычу, - ты меня не понял? Я сказал...
   Замираю. Передо мной Китти Рочестер. Черт бы ее побрал. Она осматривает мои мокрые от снега локти, затем опускает взгляд вниз.
   - Я думала..., - запинается, - мне показалось...
   Делаю несколько широких шагов вперед. Пока Китти рядом, я должен поговорить, должен сказать хоть что-нибудь. Но девушка отпрыгивает в сторону, едва я оказываюсь близко. Это бьет посильнее папиного хука слева.
   - Мне пора идти.
   - Подожди, - вспыляю я. - Дьявол, Китти, остановись на секунду.
   Она не останавливается, и я решительно иду следом. Вокруг люди. Они спешат на занятия. Я спешу за ответами.
   - Как это произошло?
   - Что именно? - зло усмехается она, не оборачиваясь.
   - Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
   - Ах, об этом? - Девушка резко прирастает к месту. Я едва не налетаю на нее. В ту же секунду она закатывает рукав пальто и вытягивает вперед руку. - Ты о шрамах? Ох, Трой, такое часто случается. Нужно просто найти нечто острое.
   - Что ты несешь? - завожусь я. Хватаю ее за запястье и дергаю на себя. - Прошу, Китти, объясни, зачем ты это сделала?
   - Захотелось.
   - Захотелось?
   - Тебе захотелось уехать, мне захотелось побезумствовать.
   - Что? - слова застревают в горле. Пялюсь на Китти и понятия не имею, что сказать. Просто громко дышу. В конце концов, она прерывает молчание.
   - Как ты и сказал, ты - воспоминание. Так что давай не ворошить прошлое, прошу. Мне пора бежать на занятия, а наши разборки...
   - Разборки? Да плевать мне на семинары.
   - Но мне не плевать.
   - Ты врешь. Ты сама ко мне подошла.
   - Только потому, что увидела, как ты упал. Господи, Трой, если ты думаешь, что я к тебе еще что-то чувствую, то...
   - Именно так я и думаю.
   Китти уязвленно поджимает губы. Затем нервно подергивает плечами и вспыляет:
   - Это твое дело.
   - Это наше дело. - Я вновь ее останавливаю. Глубоко втягиваю воздух и медленно выдыхаю его через ноздри. Надеюсь, на нас никто не смотрит, потому что мне кажется, что я еле стою на ногах. Китти слишком близко. Ее трясет. Сначала я думаю, виной тому холод. Но потом понимаю: она так же, как и я, не в состоянии контролировать свое тело. - Ты не можешь просто сделать вид, будто все в порядке.
   - Очнись, Трой, - шепчет она. Ее глаза блестят. - Прошло два года.
   - И что?
   - И то, что я слишком долго пыталась запихнуть свои чувства в клетку, МакКалистер. Теперь поздно что-то менять.
   - Я и не прошу что-то менять. Я лишь хочу понять тебя.
   - Ты не поймешь.
   - Почему?
   - Потому что ушел, - срывающимся голосом отрезает она. - Я бы не смогла от тебя уйти, Трой. Я бы просто не сумела повернуться спиной и уехать. А ты.... Для тебя всегда все было слишком просто. Ни привязанности, ни чувств. Ты не поймешь меня, потому что не испытывал то же самое.
   - Не говори так.
   - А как я должна говорить?
   - Ты не представляешь, как сложно было уходить!
   - Тогда зачем ты это сделал?
   - Потому что у меня не было выбора! - дышать становится трудно. Я приближаюсь к Китти и стискиваю зубы. - Я должен был исчезнуть, чтобы дать тебе шанс.
   - Какой еще шанс?
   - Шанс жить нормально.
   - О, Боже, - громко смеется Рочестер, - еще заяви, что ты хотел, как лучше.
   - Так и есть.
   - Но, Трой, лучше всего мне было с тобой. А ты..., что ты сделал? Боже, все. Я не хочу говорить об этом. - Она порывисто проходится ладонями по лицу. - Мне пора.
   - Стой, Китти! - я крепче цепляюсь за ее плечи. - Зачем ты убегаешь?
   - С тобой мне нечем дышать.
   - Я не желал ничего подобного, - искренне восклицаю я, - птенчик, я, правда, не хотел, чтобы тебе было больно. И это..., - смотрю на ее запястья, на шрамы, - это просто полное безумие! Если бы я знал...
   - Но ты не знал. - Девушка вновь отскакивает в сторону. В ее глазах нет прежней нежности. Она совсем другая. Испуганная, недоверчивая. Она смотрит на меня, однако больше не видит того, кто держал ее за руку. Она видит предателя. - Я не хочу врать, и мне незачем строить иллюзии. Ты, как был мне дорог, так и остался где-то внутри.
   - Прости меня, Китти. - Я невольно касаюсь пальцами ее щеки. - Мне так жаль.
   - Мне тоже, Трой, - дрожащим голосом отвечает она. А затем опускает мою руку, и медленным шагом идем в сторону центрального корпуса.
  
   КИТТИ
  
   Мы становимся жестокими. Каждый из нас грубеет, ломается, и все это происходит благодаря тем, кого мы любим. Человек не похвастается идеальным сердцем, если его уже успели разбить. Однако и ровным сердцем хвастаться не стоит - это обозначает, что никто не добился твоей взаимности. Выходит, плохо всем и всегда. Наверно, поэтому неверно жаловаться, боль - признак жизни. Правда, нелегко проникнуться данной философией, когда на сотни частей разрываются миллионы нервных окончаний.
   Смириться могут лишь те, кто не ощущал чего-то в полной мере. Я пообещала себе не думать о Трое, пообещала возненавидеть его. Однако сегодня увидела, как он упал и сломалась. Порыв ринуться навстречу был непроизвольным. Я и подумать не успела, как уже стояла рядом и осматривала его мокрые от снега локти.
   Кто-то назовет это слабостью. Что ж, пусть так. Я соглашусь, потому что не знаю, как еще охарактеризовать зависимость. Ежедневная доза Троя МакКалистера. Едва Трой исчез из моей жизни, как тут же ломка достигла апофеоза, и я схватилась за лезвие. Что будет теперь, когда на горизонте рецидив? Даже подумать страшно.
   Я иду на занятия и провожу день в тумане. Меня колотит. Я то силюсь выбежать на улицу и найти МакКалистера, то клянусь выкинуть его из головы, и все это напоминает мысли безумного романтика, внезапно оказавшегося в эпицентре сюрреалистического хоррора. Шрамы зудят. Не знаю почему, но чувствую их. Они не дают покоя до обеда, а к ужину горят так, будто их заново вспороли.
   - Ты в порядке? - Стелла до сих пор чувствует себя виноватой. Мы сидим в кафе на углу около университета и ждем заказ. - Тебя словно нет рядом. Витаешь где-то далеко.
   - Я думаю.
   - О нем?
   Нерешительно киваю. Отталкивать Троя правильно, неправильно желать его видеть рядом. Однако я ничего не могу с собой поделать. С этим человеком связаны не только плохие воспоминания. Он что-то изменил во мне, что-то исправил. Я перестала думать только о будущем. Я, наконец, зажила настоящим. И я так сильно скучаю по его голосу, по его объятиям и поддержке. По тому, как он смотрел на меня, как защищал, как иногда слушал. Мы не были идеальной парой, мы часто ссорились и часто доводили друг друга до срывов. Но мы всегда возвращались, потому что не могли иначе.
   - Ты опять отключилась, - пропевает блондинка. Она легонько толкает меня в бок и усмехается. - Если бы не знала Троя, представляла бы горячего романтика, ведь только по горячим романтикам можно так сходить с ума.
   - Он был романтичным, - пожимаю плечами. - В меру. Он даже был чутким.
   - О, дорогая моя, хватит говорить о его плюсах.
   - Я устала думать о минусах.
   - И, тем не менее, сегодня ты сказала ему уйти, - напоминает Стелла. Затем как-то обреченно вздыхает и подпирает рукой подбородок. - Даже все вместе взятые великие английские психологи не смогли бы разобраться в ваших отношениях.
   - Не в чем разбираться. Он просто должен оставить меня в покое. И все.
   - Какой же прок ему оставлять тебя в покое, если ты этого не хочешь?
   - Хочу! - настаиваю я. - А как же иначе? Если Трой будет рядом, я опять не смогу себя контролировать. Это приведет к плохим последствиям, Стелла. Я знаю. Чувствую.
   - Он - редкий подонок, Китти. Однако рядом с тобой он..., хм..., - блондинка как-то нерешительно пожимает плечами, - рядом с тобой он меняется. И если это не любовь, тогда что? Пойми, вы бегаете друг за другом, все никак не разомкнете руки. И этот фарс - лишь трата времени. Пора остановиться и признать, как отстойно жить раздельно.
   - Из-за него я..., - запинаюсь. К лицу приливает краска, дышать становится трудно, и Стелла тут же накрывает мою руку своей ладонью.
   - Знаю, - шепчет она. - Ты вправе порвать с ним, Китти. Но станет ли тебе лучше?
   Я рассказала ей обо всем на днях, не смогла держать в себе. Мне вдруг показалось, что поделиться переживаниями - отличная идея, особенно тогда, когда горло сводит, а в глазах щиплет от слез. На удивление после этого мы стали ближе. Она не отвернулась, не сказала, что я ненормальная идиотка. Она поняла меня, будто, знала, о чем идет речь.
   - Ладно, - встряхнув плечами, отрезаю я, - пора жить дальше. В конце концов, если бы Трой не появился в этом университете, я бы именно этим и занималась.
   - Но он появился, - вставляет Стелла.
   - Притворюсь, словно это не так.
   - И как же ты это сделаешь, если он постоянно рядом?
   - Не знаю. Ох, что за вопросы? Найду себе парня, - от подобных мыслей перчит во рту. - Влюблюсь по уши и забуду о том, как бывает плохо. А, может, и вовсе перестану думать об отношениях. Кому они нужны?
   - Всем они нужны, - улыбается блондинка. - А насчет влюблюсь по уши, бедный Кай атакует твой телефон сообщениями уже не первый день. Почему ты не дашь ему шанс? Он милый.
   - В том и проблема.
   Стелла неожиданно смеется.
   - Прости, я и забыла, что тебя тянет только к плохишам. Ну, пусть он не унывает. Я завтра его встречу, посоветую набить пару татуировок на предплечьях. Может, тогда ты обратишь на него внимание?
   - Ты издеваешься, - завожусь я, - но нет ничего смешного в том, что происходит.
   - Ладно, прости. Просто мне кажется, ты уже давно поняла, что тебе нужно. Однако боишься в этом признаться.
   Я упрямо покачиваю головой и устало выдыхаю. Мне не нужен Трой МакКалистер, не нужен. Бывают люди, причиняющие боль. А бывают и те, кто являются ею. Трой - не просто слабость. Он тот самый шип, который я сжимаю в своей ладони. Чем сильнее я пытаюсь обхватить его, тем хуже мне становится.
   Когда мы возвращаемся домой, на улице садится солнце. Стелла сразу принимается одеваться к вечеринке, а я устало падаю на кровать.
   - Ты, правда, останешься?
   - Правда.
   - Но почему, Китти? Веселье прямо по курсу, на нашем этаже! Даже ходить никуда не надо. Уверена, нас ждет хорошая музыка, выпивка.
   - Я не в настроении, - накрываю голову подушкой. Почему-то горло саднит, и меня так и тянет разреветься. Черт, как же я устала бороться с чувствами. Зачем я вообще это делаю? От обиды? От ненависти? Почему нельзя просто забыть о том, что уже успело со мной случиться, найти Троя и обнять его. Ведь каким бы подонком он не был, я не могу выкинуть его из головы. - Повеселись за нас обеих.
   - Не хочу оставлять тебя одну.
   - Не выдумывай.
   - Хотя, если подумать, ты не одна. - Блондинка плюхается рядом и неожиданно усмехается. - Ты наедине с десятками сообщений от Кая: о, Китти, где ты? О, Китти, давай пойдем в кино. О, Китти, почему ты молчишь?
   Я оборачиваюсь.
   - Он хороший парень.
   - И надоедливый. - Стелла встает и вскидывает подбородок. - Как я выгляжу?
   - Отлично. Джейк тоже придет?
   - Ты так незатейливо интересуешься, придет ли Трой?
   Я вновь прячу лицо под подушкой, на что блондинка смеется. Она оказывается рядом и крепко сжимает мои плечи. Меня удивляет ее поступок, но я не подумаю вида. Слегка приобнимаю ее за руки и прикусываю губы: странно, непривычно ощущать чью-то поддержку, какой бы незначительной она не была.
   Я проваливаюсь в сон, а когда просыпаюсь - Стеллы уже нет. Робко оглядываюсь, в комнате темнота, за дверью громыхает музыка. Наверняка, вечеринка в самом разгаре.
   Делаю себе чай и читаю психологию, однако теории не укладываются в голове. Вся информация смешивается, и я сама не замечаю, как полностью отключаюсь, предоставив мыслям возможность путешествовать где-то за границами возрастных периодизаций.
   Невольно смотрю на левое запястье. Оно уродливое. Касаюсь пальцами шрамов и судорожно выдыхаю. Зачем я это сделала? Я ведь не хотела умирать. На самом деле, мне казалось, что Трой появится и спасет меня. Он всегда меня спасал. Но не тогда.
   Тяжело выдыхаю и поднимаюсь на ноги. Осматриваюсь, обхватываю себя за талию и растеряно откидываю назад голову. Трудно сосредоточиться на учебе. Я вообще сейчас туго соображаю, никак не могу понять, что именно меня гложет.
   Неожиданно в дверь стучат. Недоуменно вскидываю брови и поджимаю губы. Если это Стелла, почему она не воспользуется ключом? Быстрым движением запахиваю на груди спортивную кофту и приближаюсь к порогу.
   - Секунду.
   А что если это Трой? Вдруг Бишоп проболталась, сказала, что я не могу найти себе места? Ох, нет, это было бы ужасно, ведь только утром я призналась, что не хочу иметь с ним ничего общего. Вздыхаю и открываю дверь.
   - Да?
   Пусто. По коридору снуют незнакомцы, беспощадно громыхает музыка, по стенам расползаются цветные круги, но передо мной пугающая пустота. Может, я сошла с ума.
   Выглядываю. Осматриваюсь. Собираюсь вернуться обратно, как вдруг замечаю на пороге стаканчик с бронзовой жидкостью. Он притаился на бумажке.
   - О, - усмехаюсь я. Присаживаюсь на корточки и читаю записку: выпей меня. Что ж, стоит признать, что фантазия Стеллы не знает границ. Льюис Кэрролл - англичанин, и я уверена, она бы повторила это сто раз, если бы находилась рядом.
   Закрываю дверь и довольно осматриваю подарок. Алкоголь - как кстати. Я бы с удовольствием отрубилась. Жаль, нет такой кнопки, которая бы отвечала за отключение от реальности. Улыбаюсь.
   - Спасибо, Мисс Бишоп, - и осушаю пластиковый стаканчик одним глотком. Горло тут же обжигает пламя. Я хватаюсь пальцами за губы и зажмуриваюсь так сильно, что на глазах появляются слезы, - какая гадость! Ох!
   Присаживаюсь на кровать и подпираю руками голову. Становится не по себе. Мне вдруг хочется выйти из комнаты и пройтись по улице, подышать свежим воздухом. Я и не знаю, откуда появляется данное желание, но оно настолько явственное, что ноги сами движутся к окну, руки сами распахивают форточку. Так лучше. Морозный ветер буйно врывается в комнату. Несколько снежинок падают на стол.
   - Ммм, - я прикрываю глаза. Обхватываю себя за талию и почему-то думаю о том, как мама заставляла меня запирать на ночь окна во всем доме. Ей всегда чудилось, будто кто-то пробирается ко мне в спальню по заросшим кустарникам, а я всегда решительно мотыляла головой. Ох, догадывалась ли она о том, что Трой МакКалистер почти каждую ночь сидел рядом, а затем под утро спрыгивал с балкона и уносился далеко за горизонт? Наверно, она знала. Но я продолжала врать, потому что разбивать иллюзии - не то, чем я желала заниматься. На самом деле, мне нравился этот опасный водоворот. Я ощущала себя живой, знала, что рискую, и рисковала вместе с парнем, который заводил мотоцикл, и увозил меня туда, где никто нас не мог найти. Это было незабываемо. И как мне кажется, правильно.
   Тело внезапно покачивается в сторону. Я налетаю на тумбочку, бурчу что-то и тупо хлопаю ресницами. Ноги не слушаются. Пытаюсь выпрямиться - не получается.
   - Что..., что такое...
   Пол внезапно наклоняется. Я заваливаюсь на бок, на кровать, перекатываюсь на спину, меня качает на волнах, подбрасывает то вверх, то вниз. Перед глазами кружатся черные пятна, снежинки за окном кажутся огромными, просто гигантскими.
   - Стелла, - почему-то шепчу я, и вдруг слышу, как позади распахивается дверь. Что происходит? Ничего не понимаю. Моргаю, стараюсь стряхнуть с глаз туман, однако все глубже погружаюсь в сон. - Стелла!
   Чьи-то руки касаются моих плеч, я слышу голос. Он смеется. Меня уносят? О, нет. Где я? Что происходит?
   Мне страшно.
  
   ТРОЙ
  
   - Ты должен пойти.
   - Нет, - снимаю с огня еду и ухмыляюсь, - мне кажется, ты стал смелее, Джейк.
   - Твоя красотка будет там.
   - Китти не выйдет из комнаты. Я уверен в этом.
   - Хочешь сказать, что знаешь ее как облупленную?
   - Да. Именно так. - Скидываю в тарелку жареные ребрышки и довольно улыбаюсь. Люблю, когда еда не пригорает, и мне не приходится заказывать китайскую дрянь. - Она расстроена. Будет сидеть за книжками.
   - Не понимаю, когда ты стал таким внимательным. - Джейк неуклюже забивает рот едой и пожимает плечами. - Если эта девица так хороша - почему ты еще здесь?
   - Тщательней жуй.
   - Чувак!
   - Засунь свои вопросы куда подальше, Джейк. Я не вижу смысла обсуждать то, что чувствую. Это полная чушь. Или ты вдруг решил стать моим персональным психологом?
   - Окей, давай, врежь мне, но я действительно не понимаю. Она грустит и сидит за книжками, ты готовишь, - его глаза округляются, - что происходит только тогда, когда тебе безумно хочется кого-то вздернуть. То есть, я делаю вывод: тебе хреново из-за нее, а ей хреново из-за тебя.
   - Да ты просто кэп, брат.
   - Тогда почему вы еще не вместе?
   - Потому что сейчас я планирую свернуть тебе шею.
   - Мне Стелз сегодня писала. Говорит, вы сходите с ума. - Джейк вытирает ладонью рот и как-то громко выдыхает. - Она права. Вы оба чокнулись. И знаешь, ладно, эта твоя красотка сидит и утирает себе слезы. Ты-то чего ноешь? Если не можешь без нее - иди к ней. Ты же Трой МакКалистер, чувак. Сделай хоть что-нибудь.
   - Я уже сорвался недавно. Это неправильно.
   - И есть причина?
   - Есть.
   - Она в курсе этой причины?
   - Надеюсь, нет, иначе ей станет только хуже. - Сажусь за стол, напротив рожи не в меру любопытного Джейка и смыкаю в замок руки. Признаться, вопрос хороший. Знает ли Китти о том, что это именно ее мама надоумила меня исчезнуть? Знает ли она хоть что-нибудь о том дне? О том, как я пришел к ней домой? Как миссис Рочестер сшивала рану?
   - Стелз ждет меня. Ты не передумал?
   - А ты неожиданно решил, что твой психоанализ меняет людей?
   - Принцеска, у меня нет времени, - громко взвывает друг. Он поднимается из-за стола и вытирает руки о полотенце. Вид у него почему-то довольный. - Идешь или нет?
   - Какой смысл?
   - Охренеть.
   - Что?
   - Ты стал занудным философом. Какой смысл, зачем, с какой стати...
   - Не нарывайся, Джейк.
   - В жизни вообще мало смысла. Ты думал, поступаешь верно, даже уехал из родного города, чтобы избавиться от этой девчонки, а она вдруг появляется здесь, прямо перед твоим носом. Опять. И если это не тот смысл, который ты ищешь, тогда что это?
   Еле сдерживаюсь от того, чтобы не кинуть в его самодовольную рожу кусок мяса. А Джейк лыбится. Сам рад, что впервые сказал нечто стоящее. Это даже как-то странно. Он заставил меня задуматься. Смотрю на руки и вижу шрамы, которые не хрена не украшают. Я весь, как новогодняя елка, завешан воспоминаниями. И мне всегда было так паршиво, что я готов был кожу живьем с себя сдирать. А потом вдруг появилась Китти, и все в моей тупой жизни изменилось. Она меня изменила.
   - Ладно.
   - Ладно?
   - Да. Но если ты хотя бы слово скажешь, - поднимаю на друга ледяной взгляд и криво улыбаюсь, - я сделаю твою самодовольную ухмылку еще шире с помощью этого. - Кручу перед собой вилкой.
   - Договорились, принцеска, - смеется Джейк. - И засунь свои угрозы куда подальше. Почему-то мне кажется, нелогично калечить единственного друга.
   - Тебе кажется.
   Парень отмахивается.
   Думаю, на вечеринке я надолго не задержусь, и поэтому, вместо того, чтобы поехать с Джейком, я завожу мотоцикл. Парень взвывает, говорит: довезет меня, если я надумаю. Но мне плевать. Не хватало, чтобы он еще заботился обо мне. Мы приезжаем к полуночи. Тусовка в самом разгаре. Из окон общежития доносятся громыхающие звуки, и я почему-то представляю себе недовольное лицо Китти. Интересно, чем она занимается?
   - Ты мог бы расчесаться.
   - Дьявол, Джейк, - выругиваюсь я, - общение с той блондиночкой превратило тебя в конченного ублюдка. Может, ты еще и наряд бы мне выбрал?
   - Ладно-ладно, понял.
   Мы поднимаемся на четвертый этаж. Кажется, где-то здесь живет Китти. Я невольно стискиваю в кулаки руки, ощущаю неприятные колики по всему телу и громко выдыхаю. Что, черт подери, со мной творится. Надо успокоиться.
   - Я поищу Стелз.
   Киваю. Джейк уходит, а я останавливаюсь перед столом с выпивкой и наливаю себе полный стакан пива. Неожиданно какая-то девица неуклюже падает ко мне на спину, и я едва не роняю выпивку на пол. Дьявол.
   - Ты не против поразвлекаться?
   - Против.
   - Какой хмурый. - Ее руки касаются моего лица. - Я ведь сделаю твою жизнь лучше.
   Скептически выгибаю бровь.
   - Думаешь?
   Она пьяно хихикает.
   - Конечно!
   На вздохе убираю от себя ее ладони. Хочу уйти, но она вдруг обиженно удивляется.
   - Ты куда?
   - Прости. Я тебя не заслуживаю.
   Девица замирает, а я осушаю стаканчик с выпивкой. Тут же все тело обжигает виски, грудная клетка вспыхивает, и я откидываю назад голову, пытаясь совладать с чувствами. Лишь один человек способен сделать мою жизнь лучше. И, кажется, я превратился в осла, который только и делает, что мечтает о нем.
   Иду вдоль коридора. Люди в бешеном ритме двигают телом, руками, вытанцовывая под биты, рвущиеся из колонок, а я наблюдаю за ними, и никак не могу понять: что мешает мне заниматься тем же самым? Почему я не могу расслабиться? Отец далеко. Проблемы остались в Ричмонде. Неужели дело не в прошлом, а в моей голове?
   Недовольно выхватываю у кого-то парня стаканчик с выпивкой, собираюсь осушить его, как вдруг замечаю нечто странное. Рука замирает на полпути к лицу.
   - Что за...
   Четверо парней выскакивают из комнаты. Один из них тащит на руках девчонку. Ее голова запрокинута в бок, глаза закрыты. И я узнаю ее лицо.
   - Китти!
   В груди что-то взрывается. Я воспламеняюсь похлеще пожара. Замираю и внезапно чувствую, что сейчас подорву это общежитие, сравняю его с землей, убью каждого, кто попадется на моем пути. И я не остановлюсь. Я, правда, сделаю это.
   - Китти! - вырывается из моего рта, а затем я срываюсь с места. К выходу ее несет тот самый блондин, ублюдок, что болтался рядом в университете. Как же сейчас мне жаль его. Он даже не представляет, во что ввязывается. - Эй!
   Расталкиваю толпу. Несусь за парнями, вниз по лестнице, перепрыгиваю сразу через несколько ступеней и только и думаю о том, чтобы с Китти все было в порядке. Она жива? Почему ее глаза были закрыты? Что эти кретины сделали? С каждой новой мыслью кулаки сжимаются все сильнее. Я и не замечаю, как превращаюсь в настоящего зверя. Вырываюсь на улицу, вижу, как парни запихивают ее тело в черное Вольво и стискиваю зубы.
   Один из них смеется:
   - Доигралась недотрога. - Он умрет первым. - Думаешь, ее не будут искать, Кай?
   - Найдут завтра. - Отмахивается блондин. Его рожа красная, практически бардовая. Наверно от алкоголя. Я решительно сокращаю между нами дистанцию. - В любом случае, уверен, ей понравится то, что у нас в планах.
   Они ржут. Не замечают меня еще пару секунд. А затем невысокий, горбатый качок указывает пальцем в мою сторону.
   - Эй, что ты...
   Договорить он не успевает. Я выпускаю кулак, и он врезается в его самодовольную рожу с такой силой, что парень отлетает, ударившись о землю затылком. Тут же со спины на меня накидываются двое кретинов. Они сильнее, но я злее. Рычу и резко сбрасываю их на асфальт. Затем размахиваюсь и вонзаю ногу одному из противников прямо по ребрам.
   - Сукин сын, - ору я, - ты хренов ублюдок!
   Продолжаю разносить его внутренности. Когда сил почти не остается, выпрямляюсь, перевожу взгляд на блондина и лениво разминаю плечи. Он смотрит на меня огромными, дикими глазами, будто хочет поджечь силой мысли, однако не думаю, что у него выйдет.
   - Что за хрень, чувак? - пищит он. Я двигаюсь прямо на него. - В чем дело? Она твоя телка? Скажи, я не знал. Слышишь, я...
   Вытягиваю вперед руку. Замыкаю пальцы на его шее и с такой злостью впечатываю его спину в дверь Вольво, что срабатывает сигнализация. Мне нечем дышать. Вены на руках вздуваются, в груди растет нечто страшное. И, клянусь, я готов убить его. Я хочу его убить. Вижу через стекло лицо Китти, и со всей силы впечатываю кулак в рожу парня. Затем вдыхаю через нос, выдыхаю и делаю это еще раз. И еще. Кровь фонтаном бьет из его ноздрей. Она пачкает мои руки. Но я не останавливаюсь. Думаю только о том, что иногда выбивать дерьмо - правильно. Иногда - это единственный выход.
   "Я лишь хочу сделать тебя лучше, сынок", - звучит в моей голове голос отца. И я вдруг вспоминаю, как он не раз хлестал меня по лицу, как раздирал до крови горло. Если не во благо, зачем тогда? У него были цели, мотивы, и он не останавливался ни на секунду. Он верил в то, что поступает правильно. И я сейчас поступаю правильно.
   За все надо платить.
   Ору, что есть мощи и бью еще раз. Затем слышу, как парень хрипит что-то, и резко притягиваю его за ворот рубашки к себе.
   - Что? - мой голос кажется чужим. - Тебе мало? Ты хочешь еще?
   Блондин не стоит на ногах. В его глазах я больше не замечаю злости или обиды. Я замечаю страх. Он меня боится. Невольно ловлю свое отражение в окне и замираю.
   Я не вижу себя. Я вижу отца.
   Мои пальцы разжимаются. Сраженный невидимой автоматной очередью, я пячусь назад и широко распахиваю глаза: что я натворил. На земле три избитых человека. Прямо передо мной дрожит блондин, его шатает, лицо похоже на изуродованный портрет. Он бы сказал что-нибудь, но не может вымолвить и звука.
   - Я..., - слова застревают в горле. Моргаю пару раз, затем вновь подношусь к парню, и растеряно замираю. Невозможно сбежать от прошлого, когда твое прошлое - это ты сам. Куда бы я не пошел, где бы не спрятался, отец - внутри моих мозгов. Он в каждом моем движении, в каждой мысли. Благодаря ему я стал чудовищем. И как бы сильно не сводило от этого руки, я не превращусь в человека. - Уходи. - Рычу я. - Уходи и больше никогда не попадайся мне на глаза. И еще, запомни, если я узнаю, что ты хотя бы пальцем тронул Китти, я не остановлюсь. Я убью тебя.
   Он кивает.
   - Понял?
   Он кивает еще раз.
   Я громко выдыхаю, распахиваю дверцу и аккуратно достаю из салона Китти. Она тихо постанывает. Затем пытается ухватится руками за мое лицо, но не находит в себе сил. Ее кисти валятся вниз, как и голова.
   - Тише, - шепчу я, двигаясь к мотоциклу, - я здесь, птенчик. - Руки саднит от крови. Я не хочу, чтобы кровь осталась на одежде Китти. Кровью пахнет. - Все хорошо.
   Меня шатает. Голова взрывается от странной, новой боли, которая раньше меня не атаковала. Что я натворил? Как я смею обнимать Китти после того, что сделал?
   - Я спасал ее, - говорю сам себе, - я должен был ее спасти.
   Однако запах крови так и не исчезает.
   Когда мы оказываемся дома, кладу девушку на кровать и несусь в ванную комнату. Включаю горячую воду, натираю руки до такой степени, что кожа краснеет. Но мне не больно. Единственная цель - избавиться от следов; притвориться, будто ничего и не было, будто я не чудовище.
   Вскоре возвращаюсь в спальню. Снимаю грязную футболку, кидаю ее на пол и робко приближаюсь к Китти. Эти ублюдки подмешали ей что-то в алкоголь. Зрачки расширены. Движение резкие. Она пытается бороться со сном, но не может сосредоточиться.
   - Эй? - сажусь рядом. Невольно прикасаюсь пальцами к ее щеке и замираю. Мне не по себе от того, что она так близко. - Ты как?
   Китти не отвечает. На несколько секунд открывает глаза, а затем вновь их закрывает. Накрываю ее одеялом, сам лечь рядом не решаюсь. Лишь наклоняюсь над ней и ласково поправляю прилипшие к лицу волосы. Джейк был прав. Она - мой смысл.
   В темноте девушка кажется иллюзией. Я боюсь, что, когда закрою глаза, она тут же исчезнет. Но я не хочу, чтобы она исчезала. Я не выдержу.
   - Трой, - неожиданно шепчет Китти. Я ошеломленно вскидываю брови и почему-то улыбаюсь. Касаюсь лбом ее щеки.
   - Я здесь.
   - Здесь?
   - Да. - Приподнимаюсь на локтях, оказываюсь прямо над ее лицом и шепчу, - я рядом.
   - Я люблю тебя, Трой.
   Замираю. Китти вдруг открывает глаза, и мы смотрим друг на друга. Ее слабые руки сжимают мои плечи. Губы подрагивают. Она все еще борется со сном, но она больше не в состоянии бороться с чувствами. И я больше не могу.
   - Я тоже люблю тебя, птенчик.
   - Не уходи.
   - Не уйду.
   - Обещаешь?
   Закрываю глаза. Тело наливается ядовитым свинцом. Два года сваливаются на мои плечи, а одиночество вспарывает внутренности. И внезапно становится так паршиво, что сводит каждый нерв, каждый сантиметр кожи! Но затем Китти Рочестер притягивает меня к себе. Ее руки стискивают мои спину, голова оказывается на груди, и дышать становится проще. Я сжимаю ее еще крепче в объятиях и ложусь рядом. Я никуда от нее не уйду.
   - Обещаю.
  
   КИТТИ
  
   Я открываю глаза и вижу его лицо. Совсем близко. Вижу рассеченную бровь. Вижу неглубокую царапину на щеке. Невольно касаюсь ран кончиками пальцев, продолжаю путешествовать ладонью по его скулам, волосам, и не верю в то, что происходит.
   Неожиданно парень придвигается ближе. Его стальные объятия не размыкаются, а становятся крепче, и приходится уткнуться носом в его подбородок, чтобы не задохнуться.
   Впервые я согласна не дышать.
   В груди вдруг возникает странное ощущение. Я ловлю себя на мысли о том, что не знаю, как себя вести; о чем говорить. Открываю глаза, смотрю вдаль, и чувствую неровное дыхание Троя. Кажется, он тоже проснулся. Однако мы молчим. Отстраняюсь чуть назад, нерешительно поднимаю голову и неожиданно встречаюсь с его взглядом. Как я и думала, МакКалистер проснулся, но это не снимает напряжения, повисшего в воздухе.
   Парень медленно приподнимает мою левую руку, осматривает шрамы, затем с силой стискивает зубы и выдыхает. Ему больно.
   - Трой, - внезапно срывается с моих губ. Тут же замолкаю. Мы вновь глядим друг на друга, и между нами проносится так много слов, которые хотелось бы произнести, но не хватает сил. Меня разрывает на части чувство глубокого несчастья. Я нахожусь в объятиях любимого человека, но мне становится так плохо. Мы причиняли друг другу немыслимую боль. Неужели мы еще способны любить?
   - Не надо, - неожиданно шепчет парень. Он придвигается совсем близко и вытирает кончиками пальцев слезы, внезапно проступившие на моих глазах. - Все позади.
   - Мне нужно время.
   - Я понимаю.
   - Это глупо. Но просто, знаешь, я..., - говорить не получается. Встряхиваю головой и прикусываю губы, - прости. Я не хотела.
   - Китти.
   - Мне казалось, ты придешь за мной, - признаюсь я. Вновь гляжу в глаза Троя и вижу в них небывалую грусть. Он растерян и разбит. Его стальная выдержка рушится, как и мое умение вечно держать под контролем эмоции. - Я была уверена, что ты объявишься, если мне будет грозить опасность. Но ты не пришел, и я..., я не понимала, что делаю, Трой.
   - Теперь это неважно.
   - Важно. Ведь вчера ты спас меня, и ты всегда меня спасал. Но почему тебя не было рядом в тот день? Почему именно тогда ты не объявился?
   - Я ведь не знал, - зажмуриваясь, отрезает парень, - черт, Китти, если бы я только мог что-то исправить. Но я не могу.
   - Ты можешь сейчас все объяснить.
   Трой вновь смотрит мне в глаза, однако внезапно я понимаю, что он не собирается проливать свет на интересующие меня вопросы.
   - Что ты скрываешь? - шепчу я. Сжимаю в пальцах его широкие, надежные плечи и придвигаюсь ближе. - Скажи мне, пожалуйста. Скажи, что ты ушел не просто так.
   - Китти...
   - Скажи.
   - Мне никогда еще не было так трудно, - чеканит МакКалистер. Заключает мои лицо в ладони и горячо восклицает, - и я...
   Неожиданно по квартире разносится громкий щелчок. Включается автоответчик. Я хочу дотянуться до телефона, однако парень останавливает меня, схватив за руку.
   - Подожди.
   Лицо у парня сосредоточенное. Что-то не так.
   "У вас новое сообщение", - сообщает женский голос. Звучит еще один гудок, а затем по квартире разносится знакомый, низкий, хрипящий голос, от которого у меня мурашки бегут по коже. Фрэнк МакКалистер.
   - Кажется, мы собирались встретиться, щенок. Забыл? Что ж, напоминаю, что у твоей дрянной мамаши не девять жизней. А она ради тебя так рискует, ублюдок, за моей спиной пытается созвониться, представляешь? - Он громко смеется. Трой стискивает в пальцах одеяло, и вдруг так резко поднимается с кровати, что я вздрагиваю. - Не стоит злить меня, недоумок. Мне нужны деньги. Поторопись. Мы тебя ждем на семейный ужин.
   Фрэнк МакКалистер кладет трубку, сообщение прерывается, а в комнате становится так тихо, что я слышу собственное сердцебиение. Легкие судорожно сжимаются. Я вдруг чувствую, что теряю Троя; чувствую, как он падает в бездну к отцу.
   - Трой, он...
   - Я должен ехать. - Парень подходит к шкафу и вываливает на пол вещи. Пытаюсь совладать с ужасом, подскочившим к горлу, но никак не могу унять дрожь в руках.
   - Подожди, - не своим голосом прошу я. - Давай обратимся в полицию.
   - Нет.
   - Один ты не справишься.
   - Еще как справлюсь.
   - Пожалуйста, Трой, это слишком опасно!
   - Ты всегда делала вид, будто не боишься того, кем я могу стать.
   - И кем ты можешь стать?
   Парень ухмыляется.
   - Моим отцом.
   - Хватит сравнивать себя с этим человеком, - злюсь я. Приподнимаюсь на кровати и недовольно поправляю волосы. Так и хочется врезать ему по лицу, чтобы он уже, наконец, осознал, насколько глубоко ошибается. - У вас нет ничего общего.
   - Китти.
   - Пожалуйста, Трой, ты губишь все, к чему прикасаешься, когда речь заходит о твоем отце. Но это твой выбор. Ты сам решаешь, кем тебе быть. Ему не под силу контролировать твои желания и поступки.
   - Поздно уже что-то контролировать. - МакКалистер вдруг порывисто проходится ладонями по лицу и откидывает назад голову. - Я уже изменился.
   - Чушь.
   - Считаешь? - заводится он. - Скажи это парням, которые вчера чудом остались живы. Я едва сдержался от того, чтобы не раскроить твоему блондиночку череп.
   - Ты защищал меня.
   - И это, конечно, оправдывает убийство.
   - Нет, это ничего не оправдывает, но ты не избиваешь людей, просто потому что тебе так хочется. Ты - не твой отец.
   - Это то, кто я есть.
   - Кем ты, возможно, был.
   - И всегда буду.
   - О чем ты вообще говоришь? - я поднимаюсь с постели. Подхожу к Трою, однако он тут же делает несколько шагов в сторону. - Прекрати. Ты пообещал, что не уйдешь!
   - Думаешь все так просто? Думаешь, ответ очевиден? Ты никогда не поймешь с чем мне приходится сталкивается; никогда не поймешь, чего я хочу.
   - Так объясни!
   - Я слабый, Китти, - горячо восклицает парень. - И я тяну тебя за собой, пусть знаю, что это неправильно. Ты нужна мне так сильно, но какое это имеет значение?
   - Только это и имеет значение!
   - Мне пора.
   Он не обращает внимания на раскиданные вещи. Натягивает черную кофту и идет к двери. Нет. Мне опять нечем дышать. Сколько можно? Злая и взвинченная, я хватаю его за руку и тяну на себя.
   - Черт, Трой, остановись! Я не отпущу тебя.
   - Я должен идти.
   - Но только не так! - восклицаю я. - Не один, и, тем более, не против отца. Это ведь не твоя обязанность. Ты не должен бороться с ним!
   - А что я должен делать?
   - Успокоиться. Мы позвоним в полицию, сообщим о том, что, возможно, твоей маме нужна помощь, а затем...
   - Затем будет поздно.
   - Тогда я еду с тобой.
   - Что? - глаза Троя становятся огромными. Он пронзает меня ледяным, испуганным взглядом и вспыхивает. - Ты спятила? Нет. Ты останешься тут.
   - Я не отпущу тебя.
   - Китти.
   - Что, Трой? - горячо спрашиваю я. - Что?
   Он стискивает зубы. Вновь несется к двери и отрезает:
   - Будь здесь.
   Иногда люди уверены в своей правоте, когда на деле они чертовски ошибаются. И я знаю, Трой ошибается. Если мы и встретились, то не для того, чтобы вновь повторить прошлые ошибки. Мы должны стать ближе. Должны вместе преодолеть препятствия.
   - Посмотри на меня, - требую я, схватив его за локоть. Парень продолжает рыться в рюкзаке, ищет деньги, паспорт. - Посмотри!
   - Не мешай мне.
   - Но...
   - Не мешай! - взрывается Трой и вдруг отталкивает меня в сторону. Я спотыкаюсь. Валюсь на пол и наблюдаю за тем, как МакКалистер молниеносно оказывается рядом. Он хватает меня за плечи, встряхивает их и кричит, - разве я тот, кто тебе нужен? Разве ради меня стоит рисковать? Ты сломя голову рвешься туда, где тебе нет места.
   - Прекрати!
   - Я никому не нужен. Все давным-давно поняли, что со мной нельзя связываться!
   Грудь ошпаривает огонь, невидимые силки сдавливают легкие. И мне неожиданно становится так страшно, что я физически ощущаю ужас.
   - Но как же я? - шепчу я. - Я люблю тебя так сильно, а для тебя это ничего не значит?
   - Китти...
   - Я пыталась прогнать тебя, хотела выкинуть из головы. Но ничего не вышло. - Резко вырываюсь из оков парня, порывисто смахиваю с глаз слезы и вздрагиваю от внезапно-появившегося холода. - И я ненавижу это! Ненавижу себя за то, что никак не могу от тебя избавиться. Ты делаешь мне так больно, Трой. И я бы отпустила тебя, я бы позволила тебе уйти. Но не могу. - Мы смотрим друг на друга. - Я не могу, потому что тогда все потеряет смысл. Каким-то образом, ты вновь оказался рядом. Так не убегай. Не делай этого еще раз. Прошу тебя. Позволь мне помочь.
   - Я отталкиваю тебя лишь потому, что не хочу потерять.
   - Это ведь абсурд.
   - Ты можешь пострадать.
   - Это мой выбор.
   - А что потом делать мне? - восклицает МакКалистер. Он оказывается близко. Прямо перед моим лицом. - Как мне потом жить? Думаешь, так просто отпускать тебя?
   - Трой, - я касаюсь лбом его щеки, - так не отпускай.
   И тогда он целует меня. Во мне что-то ломается. Я сжимаю Троя за плечи и понимаю, что не в состоянии говорить. Это трудно. Ради него я решила умереть, ради него я решила переступить через себя, а МакКалистер делает вид, будто не видит, как сильно мне нужен.
   - Прости, - вдруг шепчет он мне в губы. - Ты все, что у меня осталось.
   Его руки до боли сдавливают мою талию, но я не жалуюсь. Крепко зажмуриваюсь и вдыхаю запах его кожи в самую глубину легких. Трой МакКалистер изменил мою жизнь. Он навсегда изменил меня.
   Джейк приезжает через несколько минут. В салоне ждет Стелла. Не знаю, зачем едут все, но не задаю вопросов. Главное, Трой не выпускает мою руку. Уверена, он уже сходит с ума от того, какую глобальную ошибку совершает, позволив мне сесть в автомобиль. Но я стараюсь об этом не думать. Молча смотрю вперед и не убираю голову с его плеча.
   Мы подъезжаем к коттеджу моих родителей, когда сгущаются сумерки. Неуверенно выглядываю в окно, сглатываю и вспоминаю, как вернулась домой после выпускного. Я шаркала по асфальту, прижимала к груди замерзшие руки и никак не могла поверить в то, что случилось. Мысли, будто Трой уехал, казались невозможными. И я не соглашалась до последнего. Но потом, когда осознание все же вспыхнуло между висков, зарыдала.
   В тот день многое изменилось.
   Мы выходим из автомобиля. Джейк посвистывает, осмотрев веранду, и недоверчиво косит в мою сторону.
   - И ты бросила это ради Провиденса?
   - Я бы сделала это еще раз.
   - Все в порядке? - Стелла пробегается по мне оценивающим взглядом. Затем смотрит на МакКалистера. У него бледное лицо, руки сжаты на груди, будто он пытается удержать в себе нечто опасное. Ее пугает такая реакция. - Может, не стоит торопиться?
   - Я должна поговорить с мамой, - киваю я, - если что-то пойдет не так, мои родители вызовут полицию. Они не останутся в стороне.
   - Более того, они и тебя не отпустят, - отрезает Трой. Мы встречаемся взглядами, и я недовольно поджимаю губы. - Сделай мне одолжение, Китти. Послушай их.
   Он резко отворачивается, стискивает зубы. Замечаю, как на лице выделаются скулы. Хочу прикоснуться к ним ладонью, но не успеваю.
   - Катарина? - удивляется кто-то. Резко оборачиваюсь и тут же ощущаю, как к горлу подкатывает горечь. О, нет. - Катарина Рочестер? Трой МакКалистер? Ущипните меня.
   - С радостью!
   Стелла выходит вперед, однако я аккуратно останавливаю ее, выставив руку.
   - Привет, Фей. - Фей Деэбервилль - девушка, под силой которой прогибаются даже деревья. Когда-то мы были подругами, а затем ей вдруг показалось, что наблюдать за моим сумасшествием гораздо веселее.
   - О, мой Бог! Это правда ты? Я думала..., - она запинается. Неуклюже похлопывает ресницами и усмехается, - не важно. Что ж, рада, что вы опять вместе.
   Да, вижу, как она рада. Девушка едва ли сдерживается то ли от смеха, то ли от ужаса, застрявшего в горле. Троя бесит ее реакция. Он выходит вперед и спрашивает:
   - Ты спешишь?
   - Я не...
   - Пойдем. - Он хватает меня за руку и тянет за собой. Не знаю, с какой стати он ведет себя подобным образом, ведь это я должна сбегать от Фей. Не он. Но я не сопротивляюсь. Мы останавливаемся только возле дверей коттеджа. Замечаю, как парень тяжело дышит и недоуменно свожу брови.
   - Что с тобой?
   - Мы не должны были приезжать, Китти. Это неправильно.
   - Ты здесь ради матери.
   - А ты, дай угадаю, ради меня.
   Его тон злит не на шутку, однако я быстро беру себя в руки. Вздыхаю и прижимаю парня к себе. Его руки порывисто смыкаются за моей спиной.
   - Я боюсь за тебя, птенчик.
   - Не надо. Все будет в порядке.
   - Ты не можешь знать. - Трой зарывается лицом в мои волосы.
   Иногда мне кажется, что люди для того и встречаются, чтобы вовремя схватить друг друга за руку. Но, что смешно, именно из-за них, порой, мы и падаем на дно пропасти. Так как понять, что поступаешь верно? Как довериться тому, кто не разожмет пальцев?
  
   ТРОЙ
  
   Хелен Рочестер не отводит от меня взгляда. Весь разговор она только и делает, что испепеляет меня жгучей ненавистью. Или презрением? Я вновь ощущаю себя дворнягой, которую маленькая девочка подобрала с улицы и принесла домой. Ее родители воротят нос, осматривают меня и ругаются, а я не двигаюсь, рассчитывая на волшебные, мать их превращения, которые сделают из куска дерьма достойного человека.
   Волшебства не происходит.
   - Чтобы решить проблемы, не нужно кидаться в еще более опасные неприятности, - сообщает Ричард Рочестер. У него усы, очки, костюм, седина - все, что необходимо для описания толстосума, который вроде бы как еще не утратил человечности, в чем я очень сильно сомневаюсь. - Вы обращались в полицию?
   - Нет. Это может навредить, - прочитав мои мысли, отвечает Китти.
   - И что вы делаете здесь? - вспыхивает Хелен Рочестер. Она дергано ухмыляется и глядит на меня так испуганно, будто я собираюсь убить ее дочь; будто я пришел для того, чтобы причинить их семье боль. - Мы - не красный крест. Не полицейский участок. Чем моя дочь, конкретно она, сумеет тебе помочь? Чем, Трой? - женщина подрывается с дивана. Она походит ко мне и едва слышно шепчет, - о чем ты только думаешь?
   Сил больше не остается. Я стискиваю зубы, слышу, как на заднем фоне Китти еще не опускает руки и сражается с мнением родителей, и отключаюсь. Что я здесь делаю? Я должен быть совсем в другом месте. Смахиваю капли пота ладонями и предпринимаю очередную попытку уловить смысл беседы. Не выходит. Все это лишняя трата времени.
   - Я сейчас.
   Поднимаюсь с места. Выхожу на улицу и закидываю за голову руки, пытаясь найти хотя бы одну причину, по которой я не должен унестись прочь отсюда.
   Одной оказывается вполне достаточно. Китти Рочестер.
   Достаю сигареты. Оглядываюсь, а затем как-то беззаботно хмыкаю. Раз я паршивый человек, то обязан соответствовать. Из-за меня все страдают, моя семья - дерьмо в чистом виде, какие еще мысли витают в голове миссис Рочестер? Может, она действительно верит в то, что я убиваю людей? Расчленяю их и останки закапываю на веранде.
   - Ты как? - Джейк оказывается рядом неожиданно. Достает сигарету и одновременно со мной выдыхает в воздух белые клубья дыма. - Предки Китти - психи.
   - Нет. Они нормальные.
   - Правда, так думаешь?
   - Ее мать орет, потому что волнуется. Когда-то она даже помогла мне. Так что судить о них строго, нет смысла. Не они плохие, а ситуация - дерьмо.
   - И что планируешь делать?
   - Поеду к матери. - Отбрасываю окурок в сторону и потираю ладони о джинсы. Затем смотрю на Джейка. - Останься здесь. Отвлеки Китти.
   - Очень смешно, - ворчит парень. - Она убьет меня, когда заметит, что ты исчез.
   - Главное, чтобы она сделала это, после того, как я уеду.
   - Один справишься?
   - Да. Дай ключи от машины.
   - Они в салоне. Послушай, чувак, - Джейк громко выдыхает. Почему-то мне кажется, что сейчас последует нечто сопливое, поэтому я вскидываю руки.
   - Просто позаботься о Китти. Я вернусь через полчаса.
   - А если нет?
   Усмехаюсь. Что тогда? Тогда жить станет проще.
   Плетусь к машине, на ходу добиваю вторую сигарету. Надеюсь, меня убьет никотин, а не пьяный отец, иначе придется поверить, что даже болезни - полная чушь в сравнении с неадекватным Фрэнком МакКалистером.
   Я добираюсь до дома за десять минут. Слишком мало, чтобы прийти в себя и взять под контроль свихнувшиеся мысли. Оглядываюсь по сторонам, изучаю знакомые улицы, ощущаю знакомый запах, и меня тянет блевать. Здесь все напоминает о том, кто есть я и, кто есть мои родители: кучка несчастных недоумков без настоящего и без будущего.
   Сглатываю. Я знаю, что сегодня все решится, только не догадываюсь, как именно.
   Открываю дверь. В отличие от украшенных домов, здесь темно. Не удивлен, что отец запретил маме привести в порядок холл. Тогда было бы не похоже на дерьмовую семью.
   - Мам? - решительно иду вперед. - Ты здесь?
   Наверху тихо. Сжимаю в кулаки руки и несусь на кухню. Перед глазами пролетают сотни воспоминаний. Отмахиваюсь от них, злюсь на себя за слабость и сильнее стискиваю пальцы. Я не должен поддаваться эмоциям. Эмоции - очень плохой союзник. Когда много думаешь, упускаешь то, что находится прямо перед носом. Например, рожу отца, внезапно возникшую по курсу.
   - Сынок! - восклицает он. На кухне горит тусклый свет, однако я отчетливо вижу лицо человека, испортившего мне жизнь. - Хренов кретин, сколько лет!
   Отец подходит ко мне и прижимает к себе так крепко, что перехватывает дыхание.
   Я резко отстраняюсь.
   - Где мама?
   - Не желаешь спросить, как дела? - его глаза наливаются яростью. - Как прошли эти долбанные два года? Как мы сводили концы с концами? Как Дин потрошил из меня долги?
   - Где она?
   - Расплачивается.
   Тело пробивает судорога. Я зажмуриваюсь и говорю: успокойся, но слишком поздно. Что-то меняется. Когда я вновь смотрю на отца, во мне нет жалости, нет надежды. Я хочу убить его, и это переплетается с несоизмеримым желанием оказаться далеко отсюда.
   - Мы уезжаем.
   - Мы?
   Не отвечаю. Поворачиваюсь к отцу спиной и несусь на второй этаж. Надеюсь, мама в порядке. Надеюсь, что, когда я вижу ее лицо, станет проще. Хватаюсь рукой за перила, и тут же отлетаю назад.
   - Куда ты так спешишь? - взвывает отец. Он ржет, а я поднимаюсь на ноги, полный решимости выбить из него все дерьмо. - Мамочка занята, она...
   Выпускаю кулак. Он врезается в папин нос, и звучит такой громкий хруст, что эхо от него разносится по всему коридору. У отца открывается кровотечение. Он орет что-то, хватается дрожащими пальцами за лицо и поднимает на меня дикий взгляд.
   - Ублюдок, - его окровавленный рот превращается в оскал, - ты мерзкий кретин, ты пожалеешь! - Его руки оказываются на моих плечах. Я уворачиваюсь, однако пропускаю сильный удар по животу. Тело сгибается. С губ срывает стон, и я тут же ощущаю, как отец разъяренно вонзает пальцы в мое горло. Он выглядит сумасшедшим. - Все, что ты умеешь, все, что ты делаешь, - шипит он, - все это я. Твои удары, выпады, твоя злость. Я знаю тебя, тупой ублюдок, потому что ты - мой сын.
   - Нет! - отпихиваю его от себя. Свирепо расправляю плечи. - Ты больше не сделаешь маме больно. Ты больше и пальцем не тронешь меня.
   - Я никуда не денусь. Я каждый день буду рядом, а ты всегда будешь меня слушать. Ты слабак и недоумок. - Ржет он, вытирая кровавые линии с подбородка. - Ты не можешь со мной справиться, сынок. Не можешь! Ты ведь не я, ты ведь не убийца, да?
   Я ору, что есть мочи. Несусь на отца и так грубо сбиваю его с ног, что пол под нами предательски скрипит. Сжимаю горло отца левой рукой, а правой размахиваюсь.
   - Ты больше не тронешь меня! - рычу я, со всей дури вонзая кулак в его лицо. Затем глубоко выдыхаю. - Я ненавижу тебя, ты - сукин сын, я ненавижу тебя! Ненавижу! - Руки поочередно оставляют на его роже удары. Я размахиваюсь быстрее и быстрее, и мои локти становятся красными, опухшими от ссадин. - Ты должен сдохнуть, сдохни!
   - Трой!
   - Сдохни!
   - Трой, прекрати!
   Чей это голос? Кто это? Я ничего не вижу. Перед глазами стоит черная пелена.
   - Трой!
   Меня хватают за плечи, но я сопротивляюсь. Кричу и не выпускаю из пальцев горло отца. Он жив, он не умер, но он должен умереть. Должен! За то, что сделал с матерью, за то, что сделал со мной. Кто я теперь? Кто я теперь из-за него?
   - Боже, прекрати, умоляю, Трой, ну же, взгляни на меня! - мою спину крепко-крепко сжимают. - Я здесь, все в порядке. Я здесь! Твоя мама на улице. Трой!
   Нет сил бороться. Я оборачиваюсь, закрываю глаза и порывисто прижимаюсь всем телом к единственному источнику тепла.
   - Китти, - шепчут мои губы. Карабкаюсь ладонями по ее спине. - Китти!
   - Это я. Все хорошо. - Она ловко оттаскивает меня в сторону. Помогает подняться и обнимает что есть сил. - Все будет в порядке. Милый, Трой. Все будет хорошо, слышишь?
   Я не могу вымолвить и слова. Стою, уткнувшись носом в ее волосы, и дрожу, будто лист. Мне страшно. Что я сделал? Не хочу открывать глаза. Я - чудовище.
   - Тшш, - шепчет девушка. Ее губы касаются моего лица. - Я рядом.
   - Я не смог.
   - Все хорошо.
   - Я не остановился. Он мой отец, но я его ненавижу. Я всегда ждал, но сейчас...
   - Я здесь, - она отстраняется и смотрит прямо на меня. Улыбается, но я не верю. В ее глазах стоят слезы. Ей тоже страшно. - Твоя мама в порядке. Джейк нашел ее.
   - Нашел?
   - Да.
   - Она не ранена?
   - Нет. - Китти прикусывает губы. - Родители вызвали полицию.
   - Ладно. - Киваю. Пытаюсь стряхнуть с лица ужас, но не выходит. Перед глазами до сих пор стоит его ухмылка. - Я ушел, прости, но я должен был разобраться. Я...
   - Осторожно!
   Девушка отталкивает меня в сторону. Врезаюсь спиной в стену и застываю.
   Иногда время останавливается.
   Глупо его об этом просить, ведь оно самостоятельно подыскивает нужный момент.
   Такой момент, как этот.
   Я ничего не слышу, не могу пошевелиться. Вижу, как отец сбивает Китти с ног, как она валится на пол, а ее волосы взмывают вокруг шеи. Грубо ударившись затылком о паркет, девушка открывает рот в немом крике и закрывает глаза.
   - Нет! - срываюсь с места. Налетаю на обезумевшего отца, который пялится на что-то, что сжимает в пальцах, и ору. Он - монстр. Он отнимает у меня все, что дорого! Я хватаю его за ворот рубашки и грубо встряхиваю, - за что? Что я тебе сделал? Что?
   Он смеется. Кровь продолжает хлестать из его ноздрей, глаза затекли, сосуды в них полопались. Но отец не думает о боли. На его лице безмятежная улыбка. Он отвечает:
   - Потому что ты мой сын.
   Отбрасываю его в сторону. Он разбивает вдребезги маленький столик, тысячи осколков разлетаются по коридору, вонзаются в его спину, но мне все равно.
   - Китти? - поворачиваюсь к девушке. Она стоит около лестницы. - Ты в порядке?
   - Да. - Отвечает она, сжимая руками талию. - Он дышит?
   - Не знаю.
   - Проверь.
   - Какая разница? - двигаюсь к девушке. - Давай уйдем отсюда. Давай...
   Неожиданно наступаю на нечто острое. Опускаю взгляд вниз и вдруг понимаю, что под подошвой лежит вытянутый, охотничий ножик. Что он тут делает? Присматриваюсь. Нож в крови. Страх заставляет меня поднять голову. Молча смотрю на Китти и вижу, как она виновато отодвигает от живота алые руки.
   - Прости.
   - Китти?
   Ее глаза закатываются, и она падает.
   В моих воспоминаниях Китти Рочестер падает несколько раз, и я никогда не успеваю ее подхватить. Она с грохотом валится на пол, я подскакиваю слишком поздно, а затем из моего горла вырывается дикий крик, на который сбегаются незнакомцы.
   - Птенчик, - шепчу я, поправляя ее волосы, - посмотри на меня, Китти! О, Боже, пожалуйста, я люблю тебя, давай же! Я люблю тебя! Открой глаза! Китти!
   Но она не открывает. Она не шевелится и становится такой же холодной, как и снег на веранде. Ее губы синеют. Кто-то оттаскивает меня в сторону, однако я на коленях возвращаюсь обратно. Тяну к ней руки и деру горло, пытаясь докричаться.
   - Нет! Китти! - откидываю голову назад. Смотрю вверх, на тусклый свет. Закрываю ладонями лицо и касаюсь лбом грязного пола. - Нет, нет, верните ее! Пожалуйста!
   Кто-то обнимает меня со спины, сжимает торс. Я не реагирую.
   - Она жива? Она дышит? - ее тело выносят из дома через открытые двери. Я рвусь за ними. - Китти!
   Все происходит в тумане. Не понимаю, как оказываюсь на заднем сидении Хонды. Джейк жмет на газ до упора, и мы несемся за скорой помощью.
   - Все будет хорошо, - тараторит блондинка. Она вытирает мои окровавленные руки салфетками и дрожит. Говорит что-то, но я не улавливаю. В ушах звенит, перед глазами мельтешат цветные, яркие точки. Возможно, я сошел с ума. - С ней все будет в порядке.
   - Она дышит?
   - Конечно, - Стелла дергано кивает, - она выкарабкается.
   Это моя вина. Я не должен был брать ее с собой, не должен был вновь поддаваться чувствам. Мы не зря расстались два года назад. Почему сейчас я изменил решение?
   Тело превращается в груду камней.
   - Господи, - хватаюсь руками за волосы, - боже мой.
   - Тише, Трой, - ласково шепчет Стелла. Она кивает Джейку, а затем вновь смотрит на меня. Ее ладони сжимают мои плечи. - Мы справимся.
   - Это я виноват.
   - Нет, конечно, нет.
   - Я не должен был..., - говорить больно. Горло сводит. Обезумевши, стискиваю в кулаки руки и рычу, - что я наделал.
   Время идет по-другому. Я не могу понять, как оказываюсь в больнице, как Стелла и Джейк тащатся за мной. Мысли спутываются, а едва я замечаю, как из скорой помощи выносят на носилках Китти, так и вовсе взрываются. Боль практически физическая. Мои ноги подгибаются, я еле удерживаю равновесие.
   Несусь за докторами. Пытаюсь докричаться до девушки, тяну руки, но меня грубо отталкивают назад. Приходится бежать следом. Иногда, сквозь плечи врачей, я замечаю бледное лицо Китти, замечаю ее окровавленный бок, сложенные на груди руки. Кричу:
   - Китти! - яростно отталкиваю одного из докторов. - Я должен быть с ней!
   - Отойдите.
   - Я должен!
   Вижу, как рядом закрывает лицо ладонями Хелен Рочестер. Она больше не смотрит на меня. Она больше ни на кого не смотрит. Дикая вина проливается сквозь все мое тело, и я до боли стискиваю зубы, в надежде претерпеть эти чувства. По коридору разносятся визги приборов. Вокруг мельтешат люди в белых халатах. В этом хаосе и неразберихе, я пытаюсь отыскать знакомые лица, но натыкаюсь лишь на свое отражение в стеклянных дверях, и каждый раз меня пробирает дикая злость, сводит пальцы. Я способен разбить зеркала, но оттого мое отражение не станет иным.
   Китти завозят в операционную. Я хочу пойти за ней, но передо мной вырастают два огромных амбала. Они выставляют вперед ладони. Рычу:
   - Отойдите с дороги. Отойдите, мать вашу, с моей дороги!
   - Туда нельзя.
   - Что с ней? - рядом возникает Ричард Рочестер. На его лице будто блеклая, рваная маска. Он постарел сразу на несколько дней. - Она выкарабкается?
   - На ваши вопросы ответит доктор.
   - Когда он это сделает? Я хочу знать, что с моей дочерью! Я хочу знать, что с ней! Сейчас! Прямо сейчас!
   - Присядьте, пожалуйста. - Что? Я смотрю на мужчину и предчувствую, как хватаю его за толстую, уродливую шею. - Как только будут новости...
   - Мне сейчас нужны новости! О, Боже, - мистер Рочестер хватается руками за лицо и неуклюже пошатывается назад, - моя девочка, что с ней, как она? Пустите меня к ней! Прошу вас, дайте нам пройти! Я...
   Неожиданно двери операционной распахиваются. Один из докторов вихрем бежит с окровавленными по локоть руками к передатчику и сообщает:
   - Нам нужен доктор Стэнсберри. Немедленно. Доктор Стэнсберри.
   Я срываюсь с места. Оказываюсь на пороге операционной и чувствую, как чьи-то руки тянут меня назад. Цепляюсь за дверцы:
   - Китти! - она прозрачная, запятнанная кровью. Мой птенчик умирает. Я ощущаю это, и чувствую, как из груди выходит воздух, как свет становится темнее. - Нет, Китти, пожалуйста, помогите ей! Китти!
   - Ну же, парень, отойди в сторону.
   - Нет, я должен быть рядом, должен...
   Я навсегда запомню этот звук. Он похож свист выпущенной стрелы.
   - У нее остановилось сердце. - Отрезает доктор. - Где Стэнсберри? Пульс пропал.
   Я наблюдаю за картинкой со стороны. Расширяю глаза и замираю.
   Рядом проносятся врачи. Где-то за моей спиной плачет миссис Рочестер. Путаница света, лиц, рук, мыслей. Ничто не кажется мне правдой, и лицо Китти - тоже обман.
   - Она не дышит.
   Все это ложь.
   - Пульса нет, пациентка потеряла много крови, дефибриллятор.
   И это вымысел.
   - Сердце остановилось.
   Отворачиваюсь. Отхожу от операционной, гляжу себе под ноги, плетусь медленно, но чувствую, как вокруг резко движутся люди. Они даже говорят по-другому. Однако я не слушаю их. Широко раскрытыми глазами изучаю блестящий, бежевый пол. Ухожу.
   - Трой!
   Не оборачиваюсь. Открываю рот, вдыхаю воздух так резко, что горло вспыхивает. Легкие сжимаются. Им больше не нужен кислород. Закидываю за голову руки.
   Мне больно. Китти, что же ты натворила. Что я натворил.
   Шаги даются сложно. Каждое новое движение отдается болью во всем теле. Но я не останавливаюсь. Хочу уйти. Я должен уйти.
   Порывисто смахиваю с лица слезы.
   - Китти, - шепчу я, зажмуриваясь, - Китти.
   Она не встанет? Не уйдет? Она умерла? Ее сердце остановилось?
   Нет, это невозможно. Нет! Китти! Такой, как она больше нет. Она на всю жизнь.
   Я бегу. Несусь сквозь воспоминания, и везде вижу ее лицо. То как она улыбается, как хмурит брови, как поправляет волосы и говорит, что любит меня. Она не заслужила ничего из того, что с ней произошло. Нет, так не бывает. Я не верю.
   Рассекаюсь улицы с ее именем на губах. Холод не приносит боли. Мои мысли там, с ней, с ее добротой и странной смелостью, на которую не все способны.
   Каждая мысль. Каждый поступок. Каждое слово - все было ради нее и для нее.
   Мне незачем жить. Я - никто без Китти Рочестер. Я - пустота.
   Я вижу свет. Он возникает передо мной яркой вспышкой, но я не отхожу назад.
   Впервые я готов взглянуть в лицо собственным страхам. Я на дороге, которая ведет меня к Китти. И я не отступлю. Я встречусь с ней. Она ведь меня ждет.
   Выхожу на встречную полосу.
  
   КИТТИ
  
   Я резко раскрываю глаза и выгибаю тело. Тут же шею обдает жаром, в груди будто взрываются внутренности, хочу схватиться руками за плечи, но не могу пошевелиться.
   - Есть пульс, - говорит кто-то над моей головой. - Доктор - вы спасли ее.
   Ничего не понимаю. Я парализована, тело сковывает страх.
   Перевожу взгляд с одного лица на другое, и никого не узнаю.
   Где я? Почему так больно?
   - Трой, - срывается с моих губ. Почему его нет рядом? - Трой...
   Я вновь теряю связь с реальностью. Темнота - потолок. И он рушится на меня, но я не хочу закрывать глаза до тех пор, пока не увижу Троя. Слезы застывают в глазах. Я ощущаю нечто плохое. Господи, почему его нет рядом? Где он? Трой! Где ты.
  
   ЭПИЛОГ
  
   - И что было дальше? Как все разрешилось?
   Я поправляю низ юбки и пожимаю плечами. Вспоминать о тех днях нет никакого желания. Мне становится плохо, едва я вырисовываю темноту того вечера, воображаю холод, стоящий в операционной. А когда в голове возникает крик мамы, ее плач...
   Нервно прикусываю губу.
   - Он вышел на встречную полосу.
   - Трой?
   - Да. - Вздыхаю. Кажется, в тот момент Трой МакКалистер понял, что нет никакого смысла жить друг без друга. - Решился.
   - Решился умереть? Из-за тебя?
   Я непроизвольно закрываю пальцами шрамы на левом запястье. Криво улыбаюсь и гляжу в лицо Меган Бишоп. Не понимаю, зачем вообще рассказываю ей об этом.
   - И что произошло дальше? - глаза у Мегги такие же огромные, как и у знакомой мне давно блондинки. Только не карие, а насыщенно-зеленые.
   - Неужели это интересно? - Не люблю говорить о том, что случилось. Поднимаюсь с кровати и обнимаю себя за талию. - Лучше расскажи о себе! Ты надолго в Провиденс?
   - Пока Стелла не психанет и не выпроводит меня.
   - А она может?
   - Естественно, - Меган поправляет волосы. Глядит на меня заинтригованно, будто ей действительно интересно. - Сестра говорила, что ты не любишь раскрывать секретов.
   - Да тут нечего раскрывать. Трой вышел на встречную полосу, однако машина затормозила прямо перед его носом. За рулем оказался Джейк.
   - Джейк? Пупсик Стеллы?
   - Да, он поехал за ним. Наверно, побоялся, что Трой попадет в неприятности.
   - И в итоге...
   Слышу, как кто-то стучит, и пожимаю плечами.
   - И в итоге, история не такая уж и интересная.
   Открываю дверь и невольно улыбаюсь.
   Есть некоторые смертные, которые идут с жизнью за руку. У них все очень просто. Обыкновенно и размеренно. Есть и те, кто оказывается позади. Я же вырвалась вперед. Вырвалась, благодаря этому человеку.
   - Идешь? Птенчик, мы опоздаем.
   - Прости, - целую парня и крепко сжимаю за руку. - Не могла уйти раньше.
   Трой кивает. Обнимает меня и ведет за собой. Я не оборачиваюсь. Смотрю только на него, а он - на меня. Наверно, так и должно быть. Только он, я и то прошлое, которое нас связало. То будущее, которое у нас непременно будет.
   И то настоящее, которым мы готовы наслаждаться.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"