Аннотация: Новая глава) Надеюсь, вам понравится)Пожалуйста, оставляйте комментарии) не забывайте обо мне))
ДЕВЯТЬ
Я прихожу в себя под водой. Бешеное течение Эри сносит тело в сторону, и мои пальцы едва не выпускают огромную ладонь Эвана. Едва. Испуганно мотыляю ногами, надеюсь вырваться на поверхность и глотнуть кислород, который исчез то ли от страха, то ли от безумия. Но ничего не выходит. Водоворот из черной воды закручивает меня и, будто в танце, мы с Эваном идем ко дну.
Наши руки сплетены. Я вплотную прижимаюсь к торсу парня, впиваюсь ногтями в его плечи и с ужасом раскрываю глаза. Щиплет. Дышать нечем. В панике стараюсь хотя бы как-то справиться с течением, но только устаю. Через несколько секунд мое тело превращается в вялый мешок, который не способен ни на толику произвольных движений. Вода кидает меня в разные стороны, кружит, обволакивает со всех сторон: иными словами, делает все, что ей заблагорассудится, а я неожиданно вспоминаю, что кислород имеет одно ужасное свойство: он заканчивается. В состоянии шока слышу, как внутри взрываются один за другим все нервы, вены и артерии. Хочу закричать, но не успеваю. Мое лицо приподнимают пальцы Артернона. Парень кивает, крепче сжимает мою талию и вдруг начинает уверенно плыть.
Не знаю, как у него выходит двигаться против течения, как он умудряется одновременно тащить и меня и себя, но он это делает. Я не могу полностью оценить всю обстановку: мысли смешаны, страх гудит в голове, словно сирена, но я все равно понимаю, что Эван осуществляет неосуществимое.
Когда мы оказываемся на поверхности, я не верю ни своим глазам, ни своим чувствам. Начинаю судорожно дышать, закидываю назад голову и еще крепче сжимаю плечи Артернона. Наши тела продолжают нестись по течению, но теперь мы хотя бы можем дышать. Неплохой бонус. Глотнув как можно больше воздуха, опускаю взгляд вниз и вижу измученное лицо Эвана. Вода толкает нас вперед, пытается встать между нами, но я решительно придвигаюсь ближе к парню и, расширив глаза, обеспокоенно притрагиваюсь пальцами к его ледяной щеке.
- Эй? - мой голос слабый. - Эван?
Артернон не отвечает. Безвольно бредет по течению и лишь чудом не идет ко дну. Сильней обнимаю его. Испуганно осматриваюсь. Вижу спереди берег и облегченно выдыхаю. Рано или поздно нас прибьет к земле. Главное оставаться наплаву.
- Ничего, - тяну я, и глубоко втягиваю воздух. - Я с тобой, Эван. Слышишь? Я не брошу тебя.
Вода холодная. В ноги, словно впиваются тысячи клинков. Я бы начала жаловаться и сетовать на свою жизнь, на трудности, на прохладу и усталость, но я не делаю этого, ведь понимаю, как сильно изменились все мои убеждения, все мои страхи. Теперь я и, правда, не имею права бояться. Только не потому что я - лицо новой расы. А потому что я та, кто безумно хочет от неё избавиться.
Странный исход.
Кто бы мог подумать, что родители вырастят не будущую надежду правительства, а будущего его врага?
Я бы усмехнулась, если бы было настроение.
Выдохнув, начинаю медленно двигаться в сторону берега. К счастью, сейчас поток Эри лишь помогает. Черная вода подталкивает нас вперед, становится моим союзником, и уже через десять минут она выбрасывает меня и Эвана на землю.
Плечи ноют, ноги дрожат, словно я нахожусь на двадцатиградусном морозе, но я решительно заталкиваю эти мысли подальше. Вижу синие губы Артернона и испуганно вытаскиваю его на середину серого берега.
- Эван? - приближаюсь к лицу парня, слышу, как он дышит, и с облегчением прикрываю глаза. - Слава богу.
Он жив.
Протираю дрожащими руками лицо. Чувствую, как холод скрепил между собой ресницы, неуклюже прохожусь по ним пальцами. Вновь открываю глаза и с недоумением осматриваю местность, в которую угадила. Меня неожиданно поглощает волна удивления и шока. Я бы даже озадачено закричала или начала бы без умолку тараторить, но я лишь ошеломленно смотрю перед собой: разглядываю карьер, к которому нас прибило, высокие стволы сосен, песчаный берег, голубое небо...
Я, словно очутилась в прошлом. Очутилась в то время, когда извержение вулкана казалось всем выдумкой.
- Господи..., - ошарашено поднимаю голову. Вижу горы, которые неровным кругом защищают карьер от ненужных глаз. А ведь если подняться по ним, то можно оказаться в "Центре"! Возможно, именно через этот путь повстанцы оказываются на моей земле.
Надо мной кружат птицы, вода протягивает свою мелодию-хаоса, ветер обдумывает плечи, несет с собой свежесть и мяту. - Что это за место?!
Встаю на ноги. Бросаю взгляд на Эвана, убеждаюсь, что он так же лежит без сознания и поднимаю голову вверх: это рай? Может, я умерла? Такой пейзаж мне доводилось видеть лишь на картинках в учебниках по истории! Там рассказывали о нашем мире до Великого Отбора.
Ястреб пролетает так низко, едва не задевает меня своим крылом. Я испуганно отпрыгиваю в сторону и наблюдаю за тем, как он властно хватает с камней ящерицу. Мои глаза расширяются до немыслимых размеров.
- Чертас два!
У нас в "Центр" животных вообще нет! Все вымерли. Есть специальные фермы, где разводят скот. Но стая птиц...! Не помню ничего подобного после извержения.
- Одэтт?
- Эван? - вновь смотрю на парня, подбегаю к нему. Тот тяжело дышит, морщится. Хочет привстать, но лишь слабо перекатывается на бок. - Ты как?
- Бывало и похуже.
- Что может быть еще хуже? - кладу руку на его плечо и прикусываю губу. - Мы упали с двадцатиметровой высоты. Едва не утонули.
- Едва, - повторяет Артернон и криво улыбается. - Ты ничего не поранила? Все в порядке?
- Да. Со мной все хорошо. Правда..., боже, Эван, где мы? Что это за место? Тут целый лес! Именно лес! А птицы? Ты давно видел птиц!? Еще ящерицы, свежий воздух...
- Это карьер. Сюда нога человека не ступала уже очень и очень давно. - Затем подумав, парень добавляет, - кроме моей ноги. Я частенько прихожу сюда, чтобы подумать.
- То есть каждый раз ты прыгаешь с этого гигантского обрыва, для того чтобы просто прийти и подумать? - я недоверчиво вскидываю бровь. - Ты спятил?
- Да, брось. Конечно, есть другой путь.
- Слава богу. А то я уже решила, что ты рехнулся.
Парень усмехается и медленно встает на ноги. Вскидывает назад голову, прикрывает глаза.
- Этот воздух..., - Его грудная клетка расширяется так сильно, что я настороженно прищуриваюсь. - Этот родной воздух...
- Родной? В смысле?
- Раньше у моей семьи здесь был летний домик. Я частенько приезжал сюда с отцом: мы рыбачили на этом хранилище, вязали корзины.
- Сколько тебе было лет, когда случился Великий Отбор? - я недоуменно пожимаю плечами и становлюсь рядом с Эваном. - Я практически ничего не помню из своей прошлой жизни, но ты..., ты даже помнишь запах.
- Тринадцать. - Артернон хмурится. - И я помню абсолютно все, что произошло в день отбора, Одэтт. И не было в этом никакой божьей воли. И все, что нам рассказывает правительство - полная чушь.
- Да, Райли говорил, что у тебя на этот счет своя версия...
- Версия для всех одна. Остальное ложь.
- Почему ты так уверен? - усмехаюсь. - Твое предположение на счет специального подрывала вулкана - безумно. Зачем правительству такие проблемы? Мы ведь отстали от жизни на несколько лет из-за катастрофы.
- Ты ничего не знаешь. - Артернон устало протирает лицо, а я вдруг замечаю, как вновь начинает кровоточить его губа: последствие боев без правил.
- Нужно обработать рану. Давай вернемся к тебе домой.
- Нет, я хочу показать тебе кое-что. Это важно.
- Что именно? Эван, - выдыхаю и неуверенно складываю на груди руки. - Ты ранен. Избит. Устал от того, что каким-то загадочным образом сумел проплыть против течения и вытащить нас обоих на поверхность. Тебе нужно отдохнуть, набраться сил...
- Давай, я буду сам решать, что мне нужно, хорошо?
- Я лишь хочу помочь.
- В таком случае, не сопротивляйся. - Артернон начинает идти в сторону леса и протягивает. - Ты должна узнать правду.
- Правду о чем? - срываюсь с места. У Эвана шаги широкие. За несколько секунд он успевает отойти от меня на приличное расстояние. - Что ты можешь знать такое, чего не знают остальные?
- Я в курсе всего, что произошло десять лет назад в правительстве. Так что моя информация станет для тебя решающей.
- Откуда? Откуда ты знаешь?
Парень не отвечает. Продолжает идти по извилистой каменной дороге и, наконец, заходит в хвойный, высоченный лес. У меня дыхание перехватывает. Я никогда не видела ничего подобного! Это настолько красиво, настолько мощно, важно, ценно. Голова кругом. Я постоянно отвлекаюсь: то смотрю на белок! Да-да, именно на них! То на птиц, перелетающих с ветки на ветку. А затем, чтобы окончательно убить все мои представления о жизни, все мои представления о мире, вдалеке появляется олень. Я останавливаюсь. Взглядом любопытного ребенка рассматриваю его кривые, толстые рога, черные, как смоль глаза, и широкие копыта. Он наклоняется, я наклоняюсь. Он делает шаг навстречу, я ступаю вперед. Он смотрит на меня, я смотрю на него. И в наших взглядах столько удивления. Столько интереса и настороженности.
- Одэтт?
Олень резко отпрыгивает в сторону, отбрасывает копытами землю, уносится прочь. Я цокаю и недовольно поворачиваюсь лицом к Эвану.
- Ну, что же ты наделал?
- Что, я не понимаю...
- Впервые вижу оленя вживую! - в моих глазах наверняка горит огонь. Поджимаю губы и вновь поворачиваюсь в сторону лесной гущи. - Это невероятно! Раньше мне доводилось встречать животных лишь на картинках, а сейчас..., - прерываюсь и перевожу дыхание. У меня в голове столько мыслей. От них в груди пульсируют удивление и шок. - Сейчас они рядом! Совсем рядом!
- Да, здесь красиво. - Парень слабо улыбается. Горячо киваю. Хочу продолжить разговор, как вдруг замечаю, что Эван держится рукой за бок. Недоуменно хмурюсь и делаю шаг к нему навстречу. - Не надо, - Артернон отступает назад. - Не трогай.
- Что там? - вновь решительно сокращаю между нами дистанцию, убираю ладонь парня в сторону и вдруг вижу пятно крови. - Боже мой, Эван! - Испуганно расширяю глаза, придавливаю пальцами порез и поднимаю вверх взгляд. - Когда ты успел так сильно пораниться?
- Наверно, задел что-то при падении в воду. Какая разница.
- Большая! Нужно срочно обработать рану, а я лес рассматриваю. Не мог сообщить, что истекаешь кровью?
- Успокойся. Все нормально.
- Нет, не нормально. Я не хочу, чтобы тебе было плохо, понимаешь? - на мои слова Эван нежно улыбается. - И нечего смеяться.
Покрываюсь румянцем, и усмехаюсь. Надо же, меня волнует самочувствие парня из "Ямы". Кто бы мог подумать, что жизнь так кардинально изменится.
- Что ж, - Артернон кивает и аккуратно приобнимает меня за плечи. - Тогда давай идти дальше.
- Давай.
Я все еще красная от смущения, но мне почему-то легко дышать, спокойно. Мы движемся вперед, запах леса впитывается под кожу, и я неожиданно чувствую себя маленькой девочкой, которой была десять лет назад. Прекрасное чувство удовлетворенности и целостности. Словно мне вернули все то, что отняли.
По пути Эван рассказывает о том времени, когда с отцом приезжал сюда, чтобы порыбачить. Так же он говорит о своей матери. Будто она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. У нее были бронзовые волосы, зеленые глаза и веснушки на носу и щеках. Еще она любила рисовать, и пока они с отцом ловили рыбу, сидела в мансарде и давала своим мыслям свободу на холсте.
- А ты рисуешь?
- Иногда. - Парень с трудом признается и искривляет рот в улыбке. - Когда я понимаю, что мир несовершенен, я хочу его изменить. Но в то же время, мне ясно, что один я попросту не справлюсь. Состояние безысходности приводит к тому, что я начинаю вянуть, словно цветок. Силы уходят из меня, и пустоту заполняют горечь, обида, ненависть... Но затем, я вспоминаю о маме. Берусь за кисть и рисую то, что приходит в голову. Это помогает взять себя в руки, взять под контроль мысли. Возможно, глупое занятие, но рисуя идеальный мир, я думаю о том, что мне удается изменить что-то здесь и сейчас, в реальности.
- Наверно, ты рисует нечто красивое.
- Я бы не был так в этом уверен, - Эван усмехается и поправляет грязные волосы. - Чаще всего, мои картины похожи на кляксы, так как я не рисую, а мажу кистью в разные стороны.
- Мне хочется их увидеть.
- Кого их?
- Твои картины! - улыбаюсь и задумчиво смотрю вверх. - Мне кажется, такой добрый человек, как ты рисует нечто прекрасное.
- Я не добрый человек, Одэтт. Я - обычный.
- Буквально несколько часов назад ты показался мне опасным. Твои движения, слова, жесты..., ты стоял на ринге и внушал ужас. Но сейчас, - смотрю на Эвана, и он смотрит на меня. Его небесно-голубые глаза излучают тепло, нежность, интерес: от этого по спине проносятся мурашки. - Сейчас ты именно такой, каким должен быть. Ты - это просто ты: добрый, справедливый, мудрый парень, спасший меня от смерти.
- Я добрый только с теми, кто этого заслуживает.
- Оу, нет. - Качаю головой и горько усмехаюсь. - Я не заслуживаю твоей доброты. Ни капли.
- Не смеши меня. Все мы совершаем ошибки, и не важно, что же такое случилось, что ты оказалась здесь, в "Яме". Главное, что я вижу в твоих глазах.
- И что же ты видишь?
- Страх. - Артернон останавливается, и поправляет локон моих волос, упавших на плечо. Я задерживаю дыхание. Наблюдаю за тем, как он исследует мое лицо, и смущенно опускаю взгляд вниз. Тут же его пальцы приподнимают мой подбородок: нежно, аккуратно. Хочу что-то сказать, но не успею. Эван шепчет. - Не бойся, Одэтт. Я не дам тебя в обиду.
Как бы мне хотелось, чтобы его слова были правдой. Наклоняю голову в бок, и оказываюсь щекой на его ладони: теплой и широкой. Прикрываю глаза: всегда бы чувствовать себя так спокойно, защищенно. Всегда бы дышать так ровно. Всегда бы знать, что кто-то сможет тебя спасти.
- Как же ты жила раньше? - шелестит парень, и я открываю глаза: встречаюсь с его любопытным взглядом. - Ты ведь нуждаешься в ком-то, кто смог бы вечно быть рядом, подставить свое плечо.
- Нуждаюсь.
- Так как ты справлялась раньше?
- Не знаю, - в глазах Артернона что-то такое... Нет, ни как у Крейвена. У Коварди во взгляде желание, огонь, похоть. А здесь..., здесь такая глубокая нежность, что хочется укутаться в неё, как в одеяло, и никогда не лишаться данного тепла. - Раньше не было необходимости.
- А сейчас есть?
- Сейчас есть.
Эван сглатывает, как-то странно смотрит на меня. Тут же спину обдает жаром. Я неожиданно понимаю, что дистанция между мной и парнем молниеносно сокращается. Что делать? Что же делать?! Артернон касается пальцами моих плеч, опускает их ниже, оставляя огненные следы на коже, даже через одежду. Я уже чувствую его дыхание рядом. Ощущаю своим телом тепло его торса. Колени подгибаются, словно их кто-то ударяет с внутренней стороны, и я испуганно сжимаю плечи парня так крепко, что сводит пальцы: не хочу упасть. В ответ на мой жест, Артернон придвигается еще ближе. Касается лбом моего лба, что-то шепчет: я не могу разобрать что именно. С трепетом ощущаю, как он проводит носом по моей щеке, как касается губами шеи, и блаженно закрываю глаза. Что же это такое? Я горю, как подожженная спичка, как пожар, как костер. Сердце бешено стучит, в голове взрываются мысли. Я так хочу стать к Эвану ближе, так хочу стать его девушкой, стать его! Но...
- Подожди, - неуклюже морщусь, отступаю назад. Тело пронзает судорога отчаяния и разочарования. Что же я наделала? Зачем отстранилась, если хотела стать ближе? Но уже поздно. - Это неправильно. Как же Рэйлин?
- Рэйлин?
- Да, я так не могу. - Протираю руками вспотевшее лицо и поджимаю губы. Внутри что-то обрывается. Я растерянно смотрю в глаза Артернона, обхватываю себя за талию и покачиваю головой. - Это ужасно. Я не собираюсь рушить ваши отношения.
- Какие отношения? - Эван с горечью усмехается. - Я и Рэй - как брат и сестра. У нас давно нет ничего похожего на симпатию, или..., - парень кидает на меня взгляд и выдыхает. - Или на любовь.
- Тогда почему вы вместе?
- Потому что люди не могут быть одни.
- А разве не правильно ждать свою половину столько, сколько потребует время?
- И сколько это время может потребовать? - Эван закатывает глаза и придавливает рукой бок. - Я не знал, что встречу тебя, Одэтт. И поэтому не менял ничего в своей жизни.
- А сейчас вдруг решил изменить?
- Да, сейчас решил.
- Но почему? - мой голос становится похож на писк. Я осматриваюсь и испуганно задерживаю дыхание. Столько лет в окружение серых, безэмоциональных людей отучили меня чувствовать. Лишь Ева и Гилфорд оставляли надежду на любовь, на родство душ. Но теперь известно, чем закончилась история их отношений. - Почему ты поменял свое мнение?
- Потому что..., - Эван неуклюже складывает руки за своей спиной и выдыхает. - Потому что чувства меняют людей.
- И какие же это чувства?
- Я еще не определился.
Смотрим друг на друга. Между нами несколько метров. Несколько больших, огромных, вечных метров. Я прикусываю губу, Артернон рассматривает высокие сосны. И мы готовы стоять так бесконечно долго: строить из себя недотрог, или просто обиженных жизнью парня и девушку. Но тут я отмираю. Мне вдруг кажется, что сейчас не время для любви, для отношений, для симпатии. Детский мир грез остался в прошлой жизни. Сейчас передо мной стоит проблема, куда посерьезней, чем чувства к какому-то, пусть и хорошему, но все же обычному парню. Тяжело выдыхаю, подхожу к Эвану и беру его за руку.
- Пойдем. Нужно обработать твои раны.
Тот лишь кивает. Слова излишни, и он это понимает.
Такое чувство, что мы идем несколько часов, но на самом деле проходит десять минут. Моему взору открывается вид на небольшой домик с коричневой крышей и красными стенами. Он слегка состарился: листья и ветки на крыльце не убирали уже много лет, и все же от него исходит нечто сказочное, или романтичное. Не знаю. Может, теплое? Квадратные окна, длинная скамейка у входа, деревянные, бордовые колонны, лестница. Я разглядываю данную картинку и поглощаю её, словно очередную информацию со страниц учебника. Это сооружение из прошлого никак не вяжется с настоящим, реальным миром. Никак оно не вяжется и с серыми постройками "Центра", небесным миром города ангелов, или подземными туннелями "Ямы".
- Старые вещи, которые ты видела у меня дома, я беру отсюда, - Эван проходит вперед и поднимается по маленькой лестнице. - Они не позволяют мне забыть о том, что я потерял.
- Здесь очень красиво. - В моих глазах так и искрится любопытство, удивление. - Я, будто в сказке очутилась.
- Ты очутилась в своем же прошлом, Одэтт. Жаль, что ты уже ничего не помнишь.
С этими словами Артернон открывает темно-бордовую дверь, и я вижу узкий проход в самый уютный дом мира. Медленно пересекаю порог и сталкиваюсь лицом к лицу со знакомым запахом: запахом дерева, книг и пыли. С любопытством осматриваю толстые стены, маленькие, накрытые прозрачными пакетами, кресла. Иду дальше, вижу странные коврики, огромные шкафы, статуи, картины, древние вазы.
- Твой отец был коллекционером?
- Мой отец был влиятельным профессором. - Эван усмехается. - Так что деньги он мог тратить на все, что его душе было угодно.
Рассматриваю огромную люстру и наклоняюсь, словно я такая высокая, что смогу её задеть. В это время Артернон находит в одном из шкафчиков аптечку и садится на пол, рядом со статуей танцующей девушки. Она такая большая, что достает мне до бедра.
- Видно, что твои родители были творческими людьми, - присаживаюсь рядом и неуверенно достаю из коробки перекись, йод и бинт. - Дом оформлен так душевно.
- К сожалению, данная красота лишь прикрытие того, для чего на самом деле служил этот коттедж мечты.
- О чем ты?
- Мой отец, - Эван выдыхает, смотрит на то, как я смачиваю вату и жмурится. - Он, как я сказал, был профессором, и поэтому принимал участие в различных опытах: как в хороших, так и в плохих.
- В плохих? - с интересом вскидываю бровь. Промываю рану Артернона на боку и вздыхаю: порез серьёзный.
- В день Великого Отбора, отец дал мне карту. Оставил её в кармане штанов. Он уже тогда знал, что случится со всем государством и поэтому заранее отправил меня и Райли как можно дальше от эпицентра катастрофы. В карте этой были указаны два адреса: один из них принадлежал его хорошему знакомому, Билдеру, который и приютил нас с братом, правда, скончался три года назад. А точней пропал без вести, сразу после того, как ему стукнуло пятьдесят. А второй описывал путь от центра "Ямы" вплоть до этого места, до летнего домика.
- То есть твой отец хотел, чтобы ты сюда вернулся?
- Видимо, да. - Артернон неохотно морщится, когда я мажу рану йодом, и с тяжестью выдыхает. - В тринадцать лет я не был таким же сообразительным, как Райли, и поэтому абсолютно ничего не понял: зачем папа прислал меня сюда, почему бросил. Но потом...
Парень замолкает, а я недоуменно замираю. Смотрю в его задумчивые глаза.
- Что потом?
- Потом я спустился в подвал и нашел то, чего никак не ожидал увидеть. - Эван протирает руками вспотевшее лицо и усмехается. - Рабочий кабинет моего отца был полон отнюдь не старыми документами из больницы, в которой он работал. Я нашел целое описание смертельного препарата, которое проникало в организм человека воздушным путем.
- Смертельного? - откладываю бинт в сторону, еще раз осматриваю перевязанную рану и с интересом сажусь напротив парня. - Зачем твоему отцу изобретать смертельно-опасную сыворотку?
- Понятия не имею. Но суть в том, что он создал препарат, отнимающий жизнь человека в возрасте от двадцати одного до пятидесяти лет.
- Почему такие конкретные даты?
- В анализе была целая глава, посвященная генетическому коду, возрастной периодизации. Соотношение разных частиц в крови у всех индивидуальное, но состав - идентичен. Мой папа подробно изучил ДНК зрелого мужчины и молодого юноши и пришел к выводу, что их друг от друга отличает всего один элемент: пемиоцид, как он написал.
- Пемиоцид? - недоуменно вскидываю брови. - Прости, но я понятия не имею, о чем ты говоришь.
- Не суть. Не это самое главное. - Артернон горячо выдыхает и придвигается ближе ко мне. - Понимаешь, отец создал сыворотку, которая убивала выборочно. То есть, она не могла затронуть детей, не могла затронуть стариков. Она наносила удар точечно! Я никак не мог понять, зачем он вывел этот препарат, для кого?! Но позже заметил подпись на каждом его документе: подпись главенствующего. То есть сам лидер заверял его бумаги, представляешь?
- Эван, очень сложно угнаться за твоими мыслями.
- Подожди еще чуть-чуть. - Парень выдыхает. - Так же параллельно с препаратом был создан антидот, который считался доступным только для конкретных лиц: лиц из правительства, из органов, из богачей. То есть, кто-то слишком ценный в возрасте от двадцати одного года до пятидесяти лет купил себе противоядие, таким образом, избежав смерти. И выходит..., - Артернон усмехается. - Выходит, что государство убило лишь тех, кого оно посчитало нужным убить. А важные люди остались живы, так как приняли антидот. Теперь ясно?
- Но как эта сыворотка связана с извержением вулкана?
- Очень просто! Как я сказал: данный катаклизм был подстроен. Каким образом? Вулкан подорвали с целой тонной данного препарата в его недрах. В итоге, в воздухе вместе с пеплом оказалась ядовитая смесь, которую в неведении и от безысходности вдохнули обычные люди. Исход: погибла деградирующая, по мнению правительства, часть населения. А ценные, важные шишки - остались живы.
Ошеломленно смотрю на парня, и задерживаю дыхание.
Все слова Артернона кажутся вымыслом, бредом. Какое государство пойдет на такое преступление?!
- Эван, - ошарашенно сглатываю. - Ты уверен, что все это правда?
- Да, и я могу доказать тебе. В подвале остались все документы, все улики, и..., - парень тяжело выдыхает и облокачивается головой о стену. - Неужели ты думаешь, мне данная история приносит удовольствие? Мой отец - убийца. Он создатель препарата, из-за которого погибло столько людей...
- Неужели он мог пойти на такое?
- Не знаю, Одэтт. Я, действительно, не знаю. - Прикрыв глаза Эван усмехается. - Теперь ты понимаешь, почему я не люблю говорить с Райли о родителях. Уверен, он уже пожаловался тебе на этот счет.
- Да, - заправляю локон волос за ухо. - Он говорил, что ты немногословен по части воспоминаний.
- И не просто так. - Артернон вновь смотрит на меня. - Как сказать моему брату, моему умному, верному, храброму брату о том, что его отец убийца?
В глазах у Эвана столько боли. Он отворачивается, но я до сих пор чувствую его грусть, его отчаяние. Выдыхаю. Кладу руку на колено парня и пытаюсь улыбнуться:
- Мне кажется, что твой папа был хорошим человеком, и все, что ты о нем на данный момент знаешь - лишь кусочки огромной и сложной истории.
- Я каждый день думаю о том, что государство, в котором мне приходится жить, сотворил мой отец, - парень оборачивается. Смотрит мне в глаза и пожимает плечами. - Думаешь, я не пытался найти разумное объяснение всему тому, что прочел в документах? Но, нет. Это бессмысленно. Я чувствую такую дикую ответственность, будто сам обрек людей на то несправедливое существование, которое мы сейчас несем.
- Поэтому ты организовываешь митинги?
- Поэтому я помогу тебе, - Артернон кивает и горячо выдыхает. - Не могу я жить, зная, что мой папа обрек людей на такие страдания. Я хочу избавиться от этих терзаний, а сделаю я это только лишь тогда, когда восстановлю справедливость. Власти позволяют себе слишком много. И, прости, но то, что к тебе приставал Дерек ДеЭллингтон - это лишь малая часть проявления их гнили, суровости, безнаказанности. Они не смогли взять под контроль людей старше пятидесяти - и они их решили убивать! Они не смогли взять под контроль тех, кто младше двадцати одного, и они решили их отправлять в "Яму", где мнение бунтарей даже в расчет не берется. А знаешь, как они управляют теми, кого сами же одарили волшебным спасением? - растеряно качаю головой, а Артернон ядовито усмехается. - Они вкалывают им каждый месяц вещество, отключающее в коре головного мозга полет мыслей. Звучит смешно, правда? Это еще одно изобретение моего отца в содружестве с его другом - Фицепатриком.
- Фицепатрик? - ошарашенно вскидываю брови и едва не вскрикиваю. - Это же отец Евы!
- Он жив?
- Да, но сейчас у него проблемы на работе.
- И не удивительно. Знаешь, - Эван выдыхает. - Конечно, я не могу постоянно оскорблять память своего отца, который все тринадцать лет был рядом со мной и, как мне кажется, любил меня сильно, искренне. Так вот, я думаю, что правительство и его с мамой убило, когда тот отказался принимать дальнейшее участие в опытах. Иначе, как объяснить, что создатель яда и антидота умер вместе со всеми во время Великого Отбора?
- А как же вы? - недоуменно хмурюсь. - Ведь вы с Райли выжили.
- Еще одна загадка. Может, у отца была заначка? Кто знает.
- Но зачем правительству было убивать столько людей? - растерянно пожимаю плечами и поникаю. - В чем суть? Они избавились от большей части города. Зачем?
- Чтобы взять все государство под контроль! К чему им проблемы, если можно их решить по мгновению щелчка? На кресло главенствующего тогда претендовал Лиам Генсберг. И где он? Умер. Его заместитель - Эдвард Шортон - мертв. Глава демократической партии - Девид Вольхал - так же на том свете. Чувствуешь? Чувствуешь, как пахнет трусостью и загадочным освобождением от конкуренции?
- Но причем тут мирные жители? Причем тут отец Гила? Или сестра моей матери? И почему осталась в живых я, или Ева, или Коварди с его семьей? Какова закономерность?
- Я уверен, что на это есть свои причины. Не знаю, какие именно, но они есть.
- И что нам теперь делать? - в груди что-то растет. Недовольно смыкаю перед собой руки и громко выдыхаю. - Это просто какое-то безумие! Как победить тех, для кого убить - раз плюнуть?
- А у нас один выход, Одэтт. Нужно полностью изменить состав власти.
- Но как? Каким образом?
Эван не отвечает. Лишь смотрит на меня и лукаво, и зло, и сожалением одновременно. И я тут же понимаю, что он имеет в виду.
