Два
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
ВТОРАЯ ГЛАВА) Жду ваших комментариев) ничего я не копировала с других книг, ПРАВДА! если есть схожести - простите меня, наивную и впечатлительную)) В общем, указывайте на ошибки, говорите, что не нравится и нравится) МНЕНИЕ КАЖДОГО ОЧЕНЬ ВАЖНО!))
|
ДВА.
Бегу в сторону дома, бегу до дома, бегу, когда пересекаю его порог.
Дверь за мной автоматически закрывается. Слышу глухой щелчок, стягиваю с ног горящие кроссовки и несусь к лестнице. Хочу подняться в ванну, как вдруг замечаю нечто странное: чашку. Она стоит на столике в темно-сером зале, что невозможно, так как я не оставляла её там перед уходом.
Судорожно выдыхаю.
Итак, нам рассказывали о проникновении повстанцев в дома центриума. Они крадут пищу, одежду, медикаменты и относят их в "Яму", так как там этих вещей катастрофически не хватает. Но когда ты слышишь о данных событиях из чужих уст или по телевизору - они кажутся чем-то нереальным, далеким. Сейчас я не могу даже поверить в то, что в моем доме прячется вор. Или убийца.
Испуганно хватаю кочергу для камина. Нагибаюсь. Я - ноль в физической подготовке. На уроках боевых искусств мне еле натянули тройку. Плохо нападаю, плохо бью, плохо убегаю. Правда, на удивление, я весьма успешно приучилась атаки отражать. Возможно, это единственное, почему меня ещё не исключили. Ну, или тут главную роль вновь сыграл папин брат...
Но это уже слишком. Вряд ли Рафаэль Блайнт решил запачкать руки ещё и в этом дельце.
Медленно двигаюсь в сторону кухни. Мысленно прокручиваю в голове план спасения: что если противник окажется в разе сильней? Как победить его? У кого просить помощи?
Сжимаю потными пальцами кочергу. Клянусь несуществующим богом, если выберусь отсюда живой, прямиком направлюсь в центр обслуживания и напишу жалобу на систему безопасности. В конце концов, правительство в обмен на подчинение пообещало нам мирную жизнь. Люди работают, выполняют свою часть договора. Почему же сдержать обещание никак не собираются власти?
Мысли Евы. Вот и я становлюсь бунтаркой.
Резко выпрыгиваю из-за поворота, и сталкиваюсь лицом к лицу с высоким, статным человеком. Вскрикиваю. Гость растерянно дергается и громко усмехается:
- Милая моя, - восклицает он и кладет руку на сердце. - Ты что, решила взять работу на дом!? У вас уроки самообороны кочергой?
- Дядя, - опускаю оружие и облегченно выдыхаю. Нервно поджимаю губы. - Ты напугал меня.
- Страх - вещь не свойственная новой расе, Одэтт.
Дядя Рафаэль произносит это нежно, поучительно. Подходит ко мне и целует в лоб. Я улыбаюсь. Он у меня такой высокий, мудрый. Главный советник, главный фантазер и помощник. Его белый, идеальный костюм на фоне нашей серой квартиры смотрится божественно. Я бы зажмурилась, если бы могла пошевелиться.
- Решил навестить тебя перед отбором, - дядя щелкает пальцами по моему носу и улыбается. Морщинки появляются около его миндалевидных глаз. - Волнуешься?
- Не то слово!
- Зря. Я обо всем договорился.
- Это..., - чешу шею и как-то неуверенно пожимаю плечами. - Это отлично.
- Конечно, отлично. - Он самодовольно улыбается. - Хочу уже увидеть тебя в белой одежде.
Я выдавливаю улыбку. Наверно, это исполнение моей мечты. Я стану той, у кого будет все: деньги, власть, имя. Я буду на ступень выше каждого, кто сейчас является моим другом, знакомым или просто прохожим. Разве не это счастье? Разве не в этом смысл жизни?
- Родители придут к восьми, - откашлявшись, сообщаю я, на что дядя кивает. - Ты же знаешь.
- Знаю, но мне хотелось поговорить с тобой. - Рафаэль садится за барную металлическую стойку и выдыхает. - Ты умная девочка, Одэтт, и я надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что круги на воде не появляются просто так. - Дядя сплетает перед собой пальцы. - Сегодня ты вместе со мной идешь в освободительный театр.
- Зачем? - недоуменно вскидываю брови. - Вход дорогой, папа не позволит.
- Это не важно. Я должен познакомить тебя с одним человеком.
Прикусываю губу и облокачиваюсь спиной о стену. Руки непроизвольно сплетаются на груди. Я смотрю на дядю и абсолютно не понимаю, к чему он клонит.
- Девочка моя, ну, не надо, - взвывает он и резко поднимается.
- Что? - растеряно выпрямляюсь. - Что не надо?
- Не надо пронзать меня таким взглядом. - Рафаэль устало выдыхает. - У тебя глаза грустные, и вообще ты вся такая хрупкая. Мне страшно даже подходить к тебе!
- С кем ты собираешься меня познакомить?
Игнорировать слова дяди не лучшая идея, но я слишком потеряна, чтобы здраво рассуждать.
- Узнаешь, когда придешь.
- Но завтра рабочий день.
- И что? Одэтт, - Рафаэль уверенно подходит ко мне и кладет тяжелые, крепкие ладони на плечи. - Жизнь изменилась. Ты больше не та девушка, которой была раньше.
- Что именно изменилось? Дядя, ты меня пугаешь.
- Опять страх? - Он опускает руки и недовольно покачивает головой. - Ты - лицо новой расы. Ты не имеешь права бояться.
- Прости. - Недоуменно пожимаю плечами. - Возможно, я бы вела себя иначе, зная, о чем идет речь.
Дядя вновь смотрит на меня, только теперь с грустью. Он выдыхает, поглаживает внутреннюю сторону моей ладони и шепчет:
- Я зайду за тобой без пятнадцати девять.
- Но мне нечего надеть. - Это единственное оправдание, которое приходит в голову. Неожиданно хвост распускается, и волосы неуклюже падают на лицо. Я неуверенно убираю их назад. - В театре есть определенный дресс-код.
- Твое платье я оставил в кабинете Роджера. - Дядя хитро сужает глаза. - Так что перестань сопротивляться.
- Хорошо, к без пятнадцати восемь я буду готова. Но ты мог бы и сказать мне, что происходит.
- Мог бы, но не стану. Мне запретили говорить об этом.
Недоуменно замираю, так как осознаю, что в театр я иду знакомиться с очень важным человеком. С человеком, который стоит на несколько ступеней выше дяди. От этого сотни мурашек проносятся по коже.
- Красавица моя, - тянет Рафаэль и улыбается. - Не нужно волноваться. Уверен, все будет в порядке.
Киваю. Дядя уходит, а у меня в груди раздувается нечто тяжелое и горячее. Мне нельзя бояться, ведь "Я" - лицо новой нации. Я должна быть сильной, уверенной в себе и законопослушной. Я обязана стать одной из белых: статной, мудрой, хладнокровной, жесткой.
Но мне страшно.
Страшно, когда я захожу в свою комнату, страшно, когда я стаю под душем.
Интуиция подсказывает, что сегодня произойдет нечто такое, что изменит всю мою жизнь. От этого сердце периодически подпрыгивает в груди и сжимается.
Встряхиваю головой. Что за глупые мысли?
Дядя не даст меня в обиду. Если он сказал, что все будет нормально - все будет нормально.
Выйдя из душа, я делаю домашнюю работу, затем готовлю ужин. Часам к семи, убираю в квартире и стираю вещи.
Когда приходят родители, я без сил сижу на кухне. Хочется спать, хочется отдохнуть. Но, к сожалению, в уставе прописаны действия каждого человека, даже касаемые подобной ерунды. Если к нам неожиданно нагрянет проверка, а посуда не будет помыта - родителям выпишут штраф, а я окажусь виноватой. Рисковать не стоит. Правда, каждый раз я выматываюсь так сильно, что готова уснуть прямо на полу.
Но разве у меня есть выбор?
- Заходил дядя, - сообщаю я, когда мама показывается на пороге кухни.
- Как он?
- Нормально, наверное. Вообще, дядя пришел, чтобы пригласить меня в театр.
- Куда? - появляется папа. Он удивленно вскидывает толстые брови. - В освободительный театр? Зачем?
- Не знаю. Сказал, что я должна с кем-то познакомиться.
Мама как-то неуверенно кивает. Папа пропускает эти слова мимо ушей и спрашивает о том, что сегодня на ужин. А я смотрю на них и удивляюсь: как десять лет превратили жителей "Центра" в равнодушную, серую массу?
Когда родители узнают о моем штрафе, я готова провалиться сквозь землю. Как и предполагала, мама начала говорить о том, что я неблагодарная дочь, а отец вспоминает про брата, который помогает мне, словно я и его ребенок тоже.
Видимо, их чувства просыпаются только в тот момент, когда нужно меня отчитать.
Выслушивать подобные тирады не очень приятное занятие, но я слушаю. Примерно молчу, смотрю в пол, не пререкаюсь и даже не пытаюсь оправдаться. Прямо как прописано в уставе: дитя не имеет права оспаривать слова взрослого. Точка.
К половине девятого на мне уже серое, прямое платье с открытой спиной, которое ужасно дорогое для "Центра", но слишком дешевое для "Вышки". Мама собирает мои волосы, говорит, что так я выгляжу лучше. На самом деле с распущенными волосами мне гораздо комфортней, но я не говорю поперек ни слова. Как тряпичная кукла следую указаниям и примерно их выполняю.
Дядя появляется ровно без пятнадцати девять.
Почему-то когда он улыбается, мне становится спокойней, словно я чувствую, что рядом с ним мне ничего не грозит. Удивительно, но люди из города ангелов совсем другие. Они более свободные, более общительные, более открытые. С дядей я могу разговаривать вечно, могу смеяться или шутить. С родителями мы лишь обмениваемся стандартными фразами, будто в их головы внедрили чипы, не позволяющие сказать нечто сымпровизированное и чувственное.
Однако волнение всё же настигает меня на пороге освободительного театра. Это здание реконструировано после Великого Отбора. Оно напоминает мне гигантский аквариум, так как является практически прозрачным. Я вижу людей, на пятом, двенадцатом и двадцать первом этажах. Они, словно молекулы, движутся туда и обратно, туда и обратно.... Все без исключения хорошо одеты. Все имеют связи в городе ангелов, и именно благодаря этому находятся сейчас здесь. Но, тем не менее, каждый из них пытается выглядеть так, будто он сам добился того, что купил себе билет в партер. Жалкое зрелище. Смотреть на толпу людей, пытающуюся казаться тем, кем она не является. Сними с них красивые серые наряды и получишь обыкновенную рабочую массу. Впрочем, как и сними белые костюмы с людей "Вышки" и увидишь бедняков, ничем не отличающихся друг от друга.
Мир превратился в сплошное лицемерие и игру на выживание. Кто лучше, кто больше, кто сильнее. Я чувствую себя такой маленькое и хрупкой рядом с этими гигантами лжи, но мне ничего не остается, как жить бок о бок с ними. В конце концов, мир не переделать. А терзать себя душевными травмами - глупо и бессмысленно. Проще жить так, как говорят. Тогда и проблем будет поменьше.
- О чем думаешь?
Растерянно выплываю из мыслей и неуверенно улыбаюсь. Приходится вспомнить, о чем мы говорили с дядей, пока шли сюда, и я морщусь.
- О здании, - выпаливаю. - О его архитектуре.
- Да, театр красивый. Мой друг готовил проект. - Бодро киваю, словно мне очень интересна данная информация. - После Великого Отбора его пришлось порядком восстановить. Пепел обрушил крышу, разбил полностью фасад, и... - Рафаэль прерывается. Неожиданно он крепче сжимает мой локоть, и шепчет. - Выпрямись.
Испуганно выпрямляюсь и пытаюсь найти глазами того, из-за кого дядя натянул на лицо неестественную улыбку.
Но не успеваю.
Меня находят раньше.
- Рафаэль Блайнт и его молодая спутница, - неожиданно тянет низкий, хриплый голос и к нам подходит смуглый мужчина в белом, идеальном костюме. Он пожимает руку дяде и искренне улыбается. - Вы пришли!
- Конечно, сир.
Сир? О боже. Мои колени подгибаются. Я замираю, так как внезапно осознаю, что передо мной стоит главнокомандующий. Сам лидер спустился с города ангелов, чтобы посетить освободительный театр. Ради чего? Ради пьесы?
У меня лицо расплывается в натянутой улыбке. Я крепко держусь за дядю и всеми силами пытаюсь устоять на ногах.
- Какая красивая у вас спутница, - приторно тянет главнокомандующий. У него карие широкие глаза, смешные усы и длинные волосы. Он высокий, сильный - типичный представитель новой расы, однако я чувствую нечто новое. Будто от него исходит опасность или настороженность. Пусть он улыбается, глаза выражают лишь подозрение, и от этого у меня сводит живот. Я протягиваю вперед дрожащую руку, а он галантно её целует.
- Одэтт Блайнт, - неуверенно протягиваю и киваю. - Очень приятно познакомиться с вами, сир.
- Само очарование. Вы прекрасны, моя дорогая!
- Спасибо.
- Знакомы с моим сыном, Дереком?
Вперед выходит высокий темноволосый парень. Улыбается, пожимает руку моему дяде, затем целует пальцы мне. В его взгляде огонь, интерес. Он буквально пожирает глазами мое лицо, платье, плечи, и я не знаю, куда мне спрятаться. Что сказать. И как провалиться сквозь землю.
- Нет. - Недоуменно смотрю на дядю. Тот не двигается. Молчит. Приходится вновь перевести взгляд на главенствующего. - Мы видимся с вашим сыном впервые.
- Ты ошибаешься, - игриво вставляет Дерек, отчего у меня жар проходит по спине. Я робко улыбаюсь, хочу подыграть ему, но на самом деле сгораю от растерянности. - Мы встречались раньше.
- Да?
- Да.
- Потом обговорите все, мои дорогие, - довольно тянет главенствующий и смотрит на часы. - Спектакль начнется через пять минут. А я не хочу опоздать.
- Конечно. - Наконец, отмирает дядя. - Пойдемте. У нас отличные места в ложе.
- В ложе?
Удивление на моем лице неподдельное. Я пытаюсь связать воедино все то, что сейчас происходит. А именно то, как на нас смотрят окружающие люди, как они выстеливаются перед ногами и предлагают свои услуги. Связываю слухи о том, что я возглавлю группу, отобранную советом, руку Дерека на моей талии, милые шутки Рафаэля с лидером. Связываю странное поведение главенствующего, его настороженный тон и оценочные взгляды.
Происходит нечто странное, и мое сердце чувствует это. Я пытаюсь утихомирить пульс, унять дрожь в коленях, но начинаю волноваться все сильней и сильней.
На месте, в ложе, я примерно молчу, сижу рядом с сыном лидера. Иногда отвечаю на его вопросы, иногда просто не сопротивляюсь его желаниям взять меня за руку или приобнять за плечи. Все думаю над тем, что творится.
Однако размышлениям приходит конец, когда неожиданно Дерек шепчет мне на ухо:
- Надеюсь, что в городе ангелов мы с тобой будет ходить в театр каждый день.
В голове что-то взрывается. Я неожиданно понимаю, что дядя пообещал вовсе не деньги за мое место в "Вышке". Он пообещал главенствующему и его сыну меня.
От этого кожа покрывается пламенем. Я больше не могу улыбаться. Смотрю в хитрые глаза Дерека, и безумно желаю ударить его, оттолкнуть, уничтожить.
Я знала, что Ева права, и сейчас в мире полно несправедливости.
Но могла ли я подумать, что билетом в мир грез станет даже не пачка купюр, а мое тело?
Отворачиваюсь и еле сдерживаю крик. Поднимаю на дядю ненавистный взгляд, и он случайно его ловит. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, и в этом столько гнева. Я готова разорвать всех на клочья, а Рафаэль готов расклеиться на части. В груди что-то рвется наружу. Я прикладываю пальцы к грудной клетке и закрываю глаза: возможно, станет легче.
- Одэтт? - Дерек придвигается ближе. - Все нормально?
Нет. Мне очень плохо. Сжимаю губы. Мне не выстоять, не стерпеть. Я ощущаю покалывания в переносице и молю бога сдержать слезы.
- Хочешь на свежий воздух?
- Нет, - это мой голос? Это мой голос. - Спасибо, обойдусь.
- Ты в порядке? - парень настороженно выдыхает, и мне приходится открыть глаза. С нескрываемым шоком смотрю на него: все думаю, что он чувствует, обнимая приз, предмет, красивую игрушку. Но не нахожу ответа. - Если тебе хочется воды, ты только скажи.
- Мне от тебя ничего не нужно, - холодно отрезаю я. - Ничего, слышишь? Ни сейчас, ни потом.
Отодвигаюсь. Руки Дерека падают с моих плеч, и я ощущаю временное освобождение. Временное облегчение. Может, я смогу поговорить с дядей и объяснить, что данная сделка не просто плохая? Она аморальная.
- Ты куда? - неожиданно парень резко хватает меня за запястье. Он сжимает его так сильно, что я ошеломленно выдыхаю. Растерянно смотрю на Дерека.
- Что ты делаешь? Отпусти, мне больно!
- Уговор - есть уговор. Ты или будешь сидеть рядом со мной, или окажешься там, откуда так рьяно бежишь.
- Угрожаешь? - удивленно вскидываю брови. - Ты угрожаешь мне?
- Расценивай это, как хочешь. - Дерек неаккуратно дергает меня на себя, и я едва не врезаюсь лицом в его подбородок. - Ты - моя.
В моих глазах проносится ужас. Я испуганно оглядываюсь, как вдруг парень вонзает свои пальцы мне в скулы и поворачивает лицом на себя.
- Твой дядя - пешка. Можешь не просить у него помощи.
- Ты не имеешь права, - сужаю глаза. В моей крови горит гнев, ненависть, боль. Я готова заорать на весь театр, в такт с актерами, о болезни сердца. - Ты не имеешь права, вести себя таким образом! Седьмой пункт Конституции гласит, что...
- Смеешься? - шепотом ухмыляется Дерек. - На меня не действуют все эти пункты! Они были созданы лишь для того, чтобы контролировать вас: бедняков и средняков из низшего мира.
- Мой отец не позволит тебе забрать меня. Слышишь? Он свернет тебе шею, но не опустит руки!
- Ты давно со своим отцом нормально разговаривала, Одэтт? Он полностью во власти главенствующего, во власти моего отца, как и все люди, живущие в "Центре". - Парень жестоко улыбается. - Тебе не на кого рассчитывать.
Ужас сжимает тело в своих руках. Я сутулюсь, словно маленькая, хрупкая девочка, попавшаяся в ловушку. Мне нечего ответить, нечего сказать. Я - ничто. Я лишь человек, зависящий от всего и ото всех.
Судорожно выдыхаю.
- Мы с тобой встретились год назад, - тихо шепчет Дерек и тянет свою руку к моему лицу. Я дергаюсь в сторону, но он все равно касается пальцами щеки и заправляет выбившийся локон волос за ухо. - Ты вместе с дядей пришла на конференцию, посвященную вооружению нашей армии. Вы тогда думали, что если будете посещать подобные мероприятия, то обеспечите себе выход в свет. Глупо считать, что крестьянин станет королем. Он может надеть такую же одежду, может совершать похожие поступки, но он никогда не станет правителем внутри. - Дерек усмехается. - Иногда мне кажется, что кровь, у вас - средняков, черного цвета. Даже противно проходить рядом: боюсь запачкать руки.
- Ты ненормальный, - испуганно протягиваю я. - Считаешь то, что твой отец имеет власть, как-то делает чести тебе? Посмотри на себя. Ты жалок!
- Жалок? - пальцы Дерека так сильно сжимают мое запястье, что я вскрикиваю, но меня никто не слышит. Музыку перекричать сложно, особенно тогда, когда на тебя никто не обращает внимания. - Придержи язык, ведь я могу разозлиться.
- Можешь делать со мной все, что хочешь, но я никогда не стану твоей игрушкой. - Откуда во мне столько силы? Я даже не думала, что смогу говорить так уверенно, что смогу постоять за себя. Ну, или хотя бы попытаться.
- Одэтт, Одэтт, - пропевает он. - А ты оказывается эгоистка.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что твой отказ плохо повлияет на многих людей. - Дерек улыбается и кивает в сторону дяди Рафаэля. - Как думаешь, куда он отправится, не получи я того, чего хочу? А твои родители? Разве зарплата твоего отца и так не слишком большая?
- Почему я? - в моем голосе столько ненависти и презрения, что я смогла бы резать им пространство. - Почему ты выбрал именно меня?
- Потому что на той конференции, мне показалось, что я встретил самую красивую девушку, оставшуюся в живых после Великого Отбора. Разве я мог пройти мимо? - Парень лениво усмехается. - Все самое лучшее должно принадлежать мне. И ты, Одэтт - неограненный бриллиант, который я собираюсь купить и носить с собой всю свою жизнь.
Паника.
Итак, меня держит за запястья самый настоящий псих. Нужно что-то делать. Кричать? Не вариант. Ударить его? Вряд ли это улучшит положение.
Тогда что?
- Мне надо в женскую комнату. - Это вылетает непроизвольно. Я вижу удивление в глазах Дерека, и опускаю взгляд вниз. - Мне нехорошо. Нужно умыться и привести себя в порядок.
- Ты и так отлично выглядишь.
- Пожалуйста. - Поднимаю глаза на парня. - Прошу тебя, дай мне несколько минут.
Дерек думает. Осматривается.
- До конца первого акта осталось совсем немного. Неужели нельзя потерпеть?
- Пожалуйста, - вновь повторяю я, на что парень тяжело выдыхает.
- Ладно. Я проведу тебя.
Проведет? Хорошо. Или нет?
Предупреждаем главенствующего и дядю. Медленно следуем к выходу, держась, так близко друг к другу, что мне становится трудно дышать. Его присутствие рядом отнимает у меня силы, и я бреду по коридору в состоянии пространственной дезориентации.
Дерек сжимает мою руку.
- Только давай не долго, договорились? - он улыбается и поправляется свои черные волосы. - Сейчас в пьесе начнется самое интересное: не хочу пропустить.
Неуверенно киваю, отделяюсь от парня и практически врываюсь в дамскую комнату. Попадаю под багровый свет ламп, который сваливается на мои плечи и начинает давить на них с неистовой силой.
Испуганно останавливаюсь перед огромным зеркалом, которое смогло бы вместить в себя все зеркала, находящиеся у меня дома.
- Черт, - хватаюсь руками за лицо. - Черт!
Осматриваюсь. Что же мне делать? Вот я выбралась из зала. Вот я одна и могу трезво размышлять. Почему же тогда голова кружится, словно я не стою на месте, а катаюсь на качелях. Обхватываю себя за талию, и с ненавистью осматриваю в отражении серое, прямое платье. Вроде обыкновенная вещь, но теперь она несет в себе воспоминания о том, как меня, ни во что не поставили. Как меня сделали лишь предметом сделки, позабыв о совести и чистоте рассудка.
Начинаю громко дышать. Понимаю, что все мои навыки постоять за себя или напасть канули к черту. Я сейчас чувствую себя такой глупой и беззащитной, что от злости готова разбивать стены.
Дрожащими руками поправляю волосы. Затем нервно расплетаю пучок, и наблюдаю за тем, как локоны падают на плечи. Вижу в отражении глаза испуганной, хрупкой девушки, и еле сдерживаю равновесие: разве такая сможет постоять за себя? Все годы тренировок, учебы, труда - все они оказались бессмысленными. Моя жизнь обрушилась гневным водопадом за один день. За день, когда меня буквально продали за чертово место в правительстве.
Вновь выдыхаю. Мне нужна чья-то помощь.
Точно. Я должна поговорить с родителями. Они сделают что-нибудь. Папа не сможет смириться с тем, что его дочь отдадут в руки какому-то богатенькому сынку, а мама - с тем, что я таким образом потеряю достоинство и гордость.
Киваю. Уверенность неожиданно берет рассудок под контроль.
- Так, - смотрю в зеркало и решительно приподнимаю подбородок. - Все будет нормально. Ты расскажешь обо всем родителям, и они вытащат тебя. Они не бросят тебя.
И только спасительный свет появляется в моих глазах, как вдруг дверь женской комнаты резко открывается. Я отпрыгиваю назад от зеркала. Растеряно прижимаю к себе руки.
- Мы же договорились, что ты пробудешь здесь недолго. - Заходит Дерек. Он недовольно улыбается и ловко запирает за собой замок. В его руке сигарета. Я ошеломленно выдыхаю:
- Курить запрещено.
- Мне можно. - Он в последний раз затягивается и выбрасывает окурок в туалетный бачок.
- Я уже готова. - Пытаюсь выдавить из себя улыбку, хотя внутри сгораю от страха. Что он делает? Почему запер дверь? Зачем движется в мою сторону? - Мы можем идти.
- А смысл? Я уже пропустил все самое интересное.
- Да, брось. Прошло минут пять-десять. Не больше.
- И этого достаточно, чтобы терпение испарилось. - Парень останавливается в нескольких сантиметрах от меня, и я грубо ударяюсь спиной о стену. Расширяю глаза. Пытаюсь придумать что-нибудь, но когда вижу огромные, накаченные руки Дерека, теряю всякую надежду и просто мысленно умираю. - Но я прощу тебя. И всегда буду прощать, Одэтт.
- Дерек, пожалуйста, - чувствую, как его холодные руки касаются моей талии, и испуганно сгибаюсь. - Пожалуйста, не надо.
- Ты должна привыкнуть к тому, что отказывать мне - плохая идея.
- Я..., - внезапно парень касается губами моей шеи, и я зажмуриваюсь. - Я не хочу проблем. Просто, прошу тебя.
- Тшш.
Он поднимает свои руки выше, затем опускает их к бедрам, а я горю от ужаса и гнева. Слезы прикатывают к глазам. Я неожиданно понимаю, что никто мне не поможет. Никто не пойдет против сына главенствующего. Я и, правда, обречена.
- Дерек! - восклицаю я, когда парень касается пальцами моей оголенной спины и опускает их ниже. - Прекрати.
- Зачем ты упираешься? - Он властно касается губами моих скул, поднимается выше, собирается припасть с поцелуем, но я резко отворачиваюсь. - Одэтт, хватит сопротивляться!
- Отпусти меня!
- Хватит! - Дерек резко сжимает мои запястья, и мне становится так больно, что я вскрикиваю.
- Мне больно, - гневно дергаюсь в сторону. - Отпусти, иначе я позову кого-нибудь!
- И что? Что они мне сделают? Я заплачу каждому столько, что они согласны будут позабыть даже собственное имя.
- Господи, просто оставь меня в покое!
Я резко ударяю парня коленом по бедру, вырываюсь. Адреналин бьет в голову. Я несусь к двери, как вдруг в мой бок грубо врезается что-то тяжелое. Падаю. Испускаю стон, переворачиваюсь на спину и понимаю, что чем-то тяжелым был его кулак.
- Куда ты собралась, Одэтт? - в глазах Дерека огонь. Он неаккуратно поднимает меня на ноги и толкает в сторону кабинки. Я пошатываюсь, сгибаюсь и беззащитно всхлипываю.
- Прошу, - в моем голосе столько мольбы. - Прошу, отпусти меня. - Выставляю перед собой руку и чувствую, как глаза наливаются слезами. - Я никому ничего не расскажу, обещаю. Никому.
- Ты ещё не поняла? - парень подходит ко мне и резко хватает за волосы. Я вновь вскрикиваю и непроизвольно откидываю назад голову. Чувствую ядовитую боль в пояснице, горблюсь. - Мне плевать на людей. Они - ничто. Я делаю все, что хочу, и это глупое стадо не способно мне навредить.
- Не трогай меня. Я..., я не хочу этого. Пожалуйста.
- А говорили, ты послушная.
- Дерек, прошу...
В ответ на просьбу, парень резко припадает к моим губам и жадно обхватывает руками талию. Я пытаюсь закричать, но вместо этого лишь начинаю плакать. Чувствую, как пальцы Дерека поднимаю юбку платья, как они касаются моих ног, бедер.
- Нет, - отворачиваюсь. - Нет!
- Тихо.
- Нет! - я ору. И это плохая идея. Со всей злости парень размахивается и бьет кулаком по моему лицу.
В этот момент тысяча звезд взрывается перед глазами. Я ощущаю невесомость, слышу звон в ушах, вижу краски, взрыв, фейерверк. Лечу назад. Парю назад. Ударяюсь чем-то обо что-то. Мне не понять.
Вспоминаю слова матери о том, что внешность еще сыграет роль в моей жизни. Сыграла, под звуки пятой симфонии Моцарта.
Мне всегда нравилась эта мелодия. Я танцую под неё с болью. Лечу в пространстве, кружусь, падаю, взмываю вверх, и вновь оказываюсь внизу. И если бы не душевные слезы, я бы обрадовалась, услышав знакомые ноты.
Платье в замедленной съемке обхватывает меня, словно руки любящего человека, и я отключаюсь. Не знаю на сколько.
В состоянии шока, прихожу себя уже лежащей на полу. Щека касается ледяной плитки. Рядом капает вода. Недоуменно осматриваюсь и вижу испуганное лицо Дерека. Он сидит на коленях и держит в руках мокрые салфетки.
- Одэтт? Ты слышишь меня? Одэтт?
- Я..., - тело ноет. Но это ничто по сравнению с той болью, которая пронзает лицо после первого слова. Зажмуриваюсь и резко сгибаюсь. Поджимаю под себя ноги.
- Прости, - тянет парень. - Не рассчитал силу.
Поднимаю красные от обиды, гнева и слез глаза на парня и ощущаю такое дикое презрение.
- Ты мне омерзителен.
Да, ничего получше сказать я даже не попыталась. Уже готовлюсь к тому, что меня вновь ударят, но Дерек сдерживается. Встает и недовольно отрезает:
- Я сейчас вернусь со льдом. Никуда не уходи, поняла?
Молчу.
- Ты меня поняла? - раздраженно повторяет он, и мне приходится кивнуть.
Приходится.
Когда за ним закрывается дверь, во мне что-то ломается. Я непроизвольно сутулюсь и чувствую на щеках слезы. Начинаю плакать. Смотрю на свои руки, вижу смазанную красную полоску на ладони и испуганно прикасаюсь пальцами к губе. Щиплет.
С трудом поднимаюсь. Бардовый свет все так же давит на плечи. И вроде в этой комнате ничего не изменилось. Но только теперь в отражении я вижу девушку с кровью на подбородке. С синяками на запястьях. Прижимаю ладонь ко рту и содрогаюсь от плача.
Что же мне делать?
Как спасти себя от такой жизни?
Нужно найти дядю. Или поговорить с родителями. Другого выхода нет. Одна я ни за что не справлюсь.
В состоянии дикой паники выбегаю из женской комнаты и несусь в сторону зала. Надеюсь найти дядю, но резко останавливаюсь, увидев за стеклянной стеной Дерека со льдом и медикаментами. Всё было бы гораздо проще, если бы меня не заметил он. Но он замечает.
Парень со злостью бросает найденные вещи на пол и вихрем несется ко мне.
- Одэтт!
Испуганно срываюсь с места.
Пытаюсь найти в помещении хотя бы одного человека, чтобы попросить его о помощи, но все испарились.
- Помогите! - Бегу. Выход совсем близко, как и Дерек. Я буквально ощущаю его дыхание за своей спиной. - Кто-нибудь!
Возле главных дверей стоят два охранника. Я судорожно выдыхаю и со всей силы несусь к ним.
- Эй!
Меня замечают. Один из парней оказывается моим знакомый: мы вместе посещали кружок самообороны в средней школе, и я так сейчас безмерно этому рада.
- Тод!
- Одэтт? - Парень выходит ко мне навстречу и ошеломленно выдыхает. Хватает меня за руки. Испуганно оглядывается. - Что случилось? У тебя кровь! Господи... - Касается пальцами моего подбородка и нервно поправляет свои рыжеватые волосы. - Кто это сделал?
- Ты не поверишь, - смотрю назад, так как понимаю, что Дерек не позволит мне просто так уйти. - Задержи сына главенствующего, прошу тебя. Я должна успеть добраться до дома.
- Но..., я не знаю, как он выглядит и...
- Нет времени объяснять. - С ужасом вновь оглядываюсь. - В таком случае просто задержи всех, кто сейчас решит покинуть театр. Умоляю тебя.
- Одэтт, я не понимаю.
- Пожалуйста! Прошу тебя, Тод. У меня огромные проблемы.
Парень колеблется. Но когда опять видит кровь на моей губе - сдается.
- Хорошо, скажу, что до антракта покидать помещение запрещено. Но у тебя не больше пяти минут.
- Спасибо. Правда, большое спасибо.
- Может, стоит вызвать органы?
- Поверь, этому человеку ничего не страшно.
Киваю, срываюсь с места и бегу. Бегу так, как никогда ещё не бежала. На ходу сбрасываю с ног туфли. Поднимаю юбку платья, и несусь вихрем по пустой улице. В душе надеюсь успеть, в голове надеюсь не опоздать. В сердце надеюсь выжить.
За спиной оказывается центральная улица. Я выбегаю к северной части города, где находится парк. Думаю, что нахождение рядом с людьми сыграет мне на руку, ведь, если Дерек настигнет меня, он не станет угрожать при свидетелях, так ведь?
Грудная клетка горит. Пот на лице течет по щекам, и сначала мне кажется, будто я вновь плачу. Но нет. Сейчас не до слез. Я должна бежать, должна соблюдать ритм. Вдох, выдох, вдох, выдох.
Ноги болят. Я то и дело натыкаюсь на что-то острое.
Почему-то в голове возникает вопрос: где наши правоохранительные органы, когда они так нужны? Ровно через секунду ко мне подошел регулировщик и вручил штраф за чертову остановку в неположенном месте. Где же он сейчас, когда мое лицо в крови, а за спиной человек, пытающийся лишить меня физической или душевной жизни?
Вот и парк. Остается лишь перебежать через мост, соединяющий южную и северную части города.
- Давай же, - молю себя не останавливаться. - Давай!
Ступаю на громоздкую конструкцию. Несусь навстречу ветру, перегоняю его. Я должна успеть, чтобы спасти свою жизнь, и это огромный стимул, как мне кажется.
Неожиданно впереди вижу две смазанные фигуры. Люди! О боже, спасибо тебе. Прибавляю скорость. Они помогут мне, даже если ничего не сделают. Их нахождение рядом - уже огромная удача.
Улыбаюсь. Неужели у меня получится выбраться?
Внезапно понимаю, что лица людей, идущих навстречу, довольно-таки знакомые. Хмурюсь, пытаюсь приглядеться, и каким же становится мое удивление, когда я узнаю в незнакомцах Еву и Гилфорда.
- Боже...
Внеземное облегчение сваливается на плечи. Я откидываю назад голову и буквально чувствую на глазах слезы.
- Одэтт? - слышу тихий вопрос из уст подруги. Кажется, она тоже меня узнала. - Одэтт! - громче кричит она и срывается с места. Следом за ней бежит Гилфорд. Я даже издали замечаю испуг и шок на их лицах.
- Ева, - ору я, не останавливаясь. - Помоги мне!
- Боже мой!
Подруга несется изо всех сил. Она перегоняет своего парня, энергично переставляет ноги. Ева всегда была сильней меня, храбрей меня, решительней меня. Она - образец стойкости. Мой кумир. Но на данный момент, лицо подруги отнюдь не выражает силу. Оно испугано и шокировано.
- Одэтт!
Я не останавливаюсь. Бегу. Бегу. Бегу.
- Одэтт!
Не понимаю, почему Ева повторяет мое имя, и почему теперь её лицо покрыто ужасом. Что не так?
Недоуменно вскидываю брови.
- Одэтт, сзади!
Ясно.
Страх мгновенно перемешивает кровь, мысли. Глаза наполняются мольбой. Я смотрю на подругу и буквально кричу: помоги мне. Помоги же мне!