Эшли, Роуз. Глава Первая. Зависимость

ИСТОРИЯ МОЕГО ПАДЕНИЯ

Эшли Дьюал

Аннотация

Мы - не одиноки. И не одиноки хотя бы потому, что с нами есть она: наша судьба.

Фатум каждый день находится рядом, описывает наш жизненный путь, следит за его четким исполнением, за свершением слова создателя.

Однако однажды система разбивается о мысли и убеждения одной судьбы. И это является отправной точкой в истории о сплетении жизней соула и его верного фатума.

От автора: эта книга о том, что не судьба определяет наш выбор, а наш выбор определяет судьбу.

ИСТОРИЯ МОЕГО ПАДЕНИЯ - Эшли Дьюал

_____________________________________________________________________________

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЗАВИСИМОСТЬ.

Я не помню, как меня зовут.

Чтобы не путаться, разговорчивые коллеги называют меня Эдом - просто и звучно. Признаться, иногда я все же гадаю, от какого имени происходит данное сокращение. Эдвард? Эдмонд? Эдвин? Эдриан? Но память не восстанавливается, следовательно, и ответ на вопрос не появляется в моей голове. А жаль. Может, я и вовсе был Терри, Питером или Джоуи.... А они все Эд, да Эд.

Решительно прохожу к своему рабочему месту.

Нас здесь сотни. Тысячи. Миллионы. И все мы связаны общим делом - общей обязанностью.

Представьте себе белую, бесконечную комнату, заполненную белыми, широкими столами. Представили? Мое рабочее место в пятьдесят третьем ряду. Самый крайний квадрат, отделенный мутным, толстым стеклом. Высокая колонна закрывает вид на стул и является неким барьером, отделяющим мое рабочее место от всего и ото всех.

На белом фоне зала, словно хаотичные молекулы, движутся черные точки: служащие, мои коллеги. Строгость нашего внешнего вида - прописанный пункт в договоре. Молчаливость и замкнутость - привитая черта характера. Спокойствие, размеренность, рациональный подход и беспрекословность - стороны души. Хотя есть ли у меня душа? Хм. Вопрос сложный. Возможно, во мне присутствует нечто, определяющее совесть, мораль, вкус и мысли, но вряд ли это душа. Скорее - отголоски забытого прошлого.

Задумчиво кладу руку на грудь и понимаю, что ничего не чувствую.

Весь этот мир, вся эта комната, все эти люди - сплошной холод. Ничто не согревает, не вызывает эмоций, не ломает равнодушие. Здесь замерзло все. Начиная с лиц служащих, до наших сердец, которые не бьются. Почему мы живы? Почему мы дышим, ходим, говорим?

Потому что мы не люди.

Мы запланированная ошибка природы.

Включаю тонкий, как бумага ноутбук, кладу на стол жёлтый конверт с протоколом. Сегодня он немного толще, чем обычно. Не могу сказать, что это меня пугает: скорее настораживает и одновременно заинтересовывает. Каждый день в моем мире одинаков, поэтому разнообразие стоит весьма дорого.

Сажусь в кресло и распаковываю конверт.

Моя работа достаточно странная, хотя, даю голову на отсечение что, каждый обо мне не только слышал. Каждый со мной еще и живет. Постоянно. Беспрерывно. Вплоть до смерти.

Ввожу в ноутбуке свои данные. Высвечивается стандартный документ Microsoft. Заламываю перед собой пальцы и выдыхаю.

Я не помню, как меня зовут, но зато я отчетливо знаю, кто я есть.

Я важная часть в жизнь человека. Я тот, кто отвечает за его путь и конечную остановку. Я вездесущ и невидим одновременно.

Я - судьба Даррена Боуди.

***

Я - Даррен Боуди. И мне нужна доза.

Впечатываю в стену низкого парня и рычу, будто животное. Чувствую, как сводит руки, как горит горло, кожа. Хочется содрать с себя шкуру, окунуться головой в ледяную воду, лишь бы не ощущать каждой частичкой своего тела эту тягу, это больное желание выпасть из реальности. Но я не делаю ни того, ни другого. Только бью о стену худое тело парня и ору:

- Дай мне деньги! Дай мне свои деньги!

Признаться, я не различаю его голос. Стив Маршал щебечет что-то, ноет, пускает длинные слюни, но я не останавливаюсь. Дико кричу. Бросаю тело парня с одной стороны в другую, и продолжаю рычать.

- Отдай мне их!

В этом переулке эхо. Оно отражает мой голос, словно щит, отбрасывает его обратно в мое лицо. Улавливая срывающиеся ноты, я пугаюсь: неужели этот тон принадлежит мне? Неужели я могу быть таким...?

Но ломка быстро блокирует проход философским мыслям. Вместо вопроса: что же я делаю? Между висками крутится: где же можно достать таблетки.

Когда Стив сдается, его грудная клетка взрывается плачем. Бросаю парня на асфальт и грубо пинаю ногой.

- Деньги!

Маршал дрожащими пальцами протягивает несколько десяток и сворачивается клубком прямо около моих кроссовок. Весь в крови, в грязи, в слезах. Он трясется, тянет какие-то обидные слова, рвет воздух всхлипами, стонами, но вызываем во мне отнюдь не жалость. Я оглядываю парня и морщусь так, словно увидел мешок с дерьмом.

Он ведь и, правда, похож на кучу из отходов: так же воняет, так же выглядит.

Вряд ли прохожим будет до него дело. Никто не переступит черту. Никто не поможет тому, кто вызывает отвращение.

Собственно поэтому, никто и не поможет мне.

Накидываю капюшон на голову и автоматически горблюсь, словно кто-то только что дал мне хороший комбо в живот. Бегу вон с переулка. Подальше от этой вони и гнили. Бегу, оставляя позади лужи, грязь и помойки.

Правда, даже когда я оказываюсь на приличном расстоянии от тела Маршала, вонь не исчезает. Возможно, источник не Стив. Возможно, просто гниет моя душа.

Гниет душа - какое поэтичное олицетворение. Пафос. Красивая фраза, после которой все должны ахнуть и почувствовать укол грусти, сожаления.

Боже, какая чушь. Мои мысли - сборище мусора. В них смешаны и желание найти дозу, и желание что-то изменить. Это лицемерие с самим собой такое низкое. Ты не обязан быть честными с другими, но обманывать самого себя... Смешно! В одну секунду я думаю о том, что должен вновь купить таблетки у Боба, в другую - о том, что это еще на один шаг приблизит меня к печальному концу.

Глупо колебаться в моей ситуации. Не так ли?

Но я колеблюсь.

И поэтому противен сам себе. Что уж там говорить о людях? Даже я не стану помогать своему отражению. Поэтому не возьмусь осуждать их. Все мы сделаны из одного теста. Просто кого-то перемешали более тщательно.

***

Обеденный перерыв. Встаю со стула и выдыхаю.

В ряд мои коллеги пересекают белую комнату и идут в направлении кафетерия. Там обычно тихо. Царит абсурдная атмосфера спокойствия и нервозности в симбиозе. Собственно поэтому я и не люблю там находиться. Молчать в окружении себе подобных кажется мне глупым. У нас же есть язык, есть глаза и уши. В чем проблема?

Ах.

У нас нет сердца.

А я забыл.

Думаю о Даррене, или о Ренни, как я привык его называть.

Почему-то голова опускается, плечи поникают.

Нет, я не привязался к своему объекту. Ни в коем случае! Иначе меня бы давным-давно убрали с должности и отправили туда, куда обычно отправляют всех людей - на свет. Но..., Ренни! Что же ты творишь. Что за жизнь, и что за глупые ошибки.

Такими темпами нам осталось совсем недолго. Совсем! А я не хочу умирать. Я не хочу умирать от того, что слова в твоем протоколе побуждают тебя лишь катиться в пропасть, а никак не взлетать в небо. Это глупо умереть таким способом, в таком возрасте! А если ты не думаешь о себе, то, как же я? Я ведь умру вместе с тобой. Разве это правильно? Нам ведь всего девятнадцать. Девятнадцать! В эти годы взрослеют, становятся на путь жизни, а не исчезают, не иссыхают в могиле. Так что же ты делаешь? Что я делаю, записывая в твоей линии такое...?

Или это не мы, а высшие силы, и нам приходится выполнять лишь то, что они говорят?

Протираю руками лицо и двигаюсь в колонне. Мы выходим из белого зала и оказываемся в синем: с обеденными столами, слабым светом и расслабляющей, нервирующей музыкой.

- Ренни.

Так и хочется спросить у присутствующих: неужели ваши соулы тоже катятся в пропасть? Но я уверен, что никто мне не ответит. Хотя может парочка и отзовется. Я не вправе решать за других. Но почему-то в их отклик мало верится.

Сажусь между смуглой женщиной и лысым мужчиной. Все приступают к трапезе: пьют мэйлис, ломают ломтики шрэла. Но я не хочу есть. Меня что-то гложет. В груди появляется страх исчезнуть. Причем исчезнуть по вине другого. Разве я так плохо работал? Плохо прописывал все то, что мне велели? Разве моя вина в том, что протокол Ренни обрекает его на гибель? Я-то почему должен страдать?

Цокаю и выдыхаю слишком громко. Тут же на меня смотрит смуглая женщина. Её брови приподнимаются, лицо вытягивается. Такое чувство, что она вот-вот что-то у меня спросит! О боги, если она вымолвит хотя бы слово, это еще больше изменит мое представление о нашем мире, о мире судеб.

Но нет.

Женщина окидывает меня взглядом. Пожимает плечами и возвращается к трапезе, словно секунду назад и не подумала склониться к своей человеческой стороне.

А я не разочарован. Я даже и не удивлен.

Что можно ожидать от человека, у которого не бьется сердце? Ничего. Ведь он не жив. Он даже и не человек. Так что мои странные, по сравнению с другими, мысли абсолютно беспочвенны.

Когда все собираются покидать синюю комнату, рядом со мной появляется Ди. Она тоже не помнит своего имени. Говорит, в нем присутствовала буквально "д", но это неточно.

Возможно, у нас вообще и имен не было. Кто знает, откуда мы произошли? Мы ведь и не люди, если говорить честно. Мы фатумы.

- Привет, - Ди низкая. У нее полные руки, и лицо круглое, как футбольный мяч. Еще она странная. И странная не потому что такая же замкнутая, как все остальные, а потом что наоборот хочет разговаривать. Хочется общаться. Делиться тем, что у нее внутри! Возможно, так сильно на неё повлиял соул. Ведь не только мы влияем на вас.

И все же, она единственная, кто отличается здесь ото всех и всем. Но почему? Как объяснить её не похожесть на остальных? В чем закономерность?

Понятия не имею.

- Привет. - Я улыбаюсь. На самом мне всегда нравилось присутствие Ди рядом. Я отстраняюсь от работы, от нашего мира, а это дорогого стоит. - Как Рейчел?

- Отлично. Как Ренни?

- Все так же. Ищет дозу.

Идем к выходу. Ди откашливается и устремляет свои карие глаза в мою сторону: видимо, хочет сказать что-то еще.

- Слышал об Эл? - она шепчет так, что я едва улавливаю буквы. Придвигается ко мне и с лицом, полным восхищения, продолжает. - Его сняли с латра, но не отправили на свет.

Латр - должность.
В нашем мире есть свой язык. Но я предпочитаю не употреблять данные термины в повседневной жизни. Только с начальством.

- Что? - В голове что-то взвывает. Как сирена. - Это же не по правилам!

- А главное, заключается в том, - щебечет Ди, - что его соул не умер! Их просто разделили, по неясным причинам.

Соул - подопечный.

Ох, Ди. Сколько можно говорит на дестинском языке? Слух режет.

- Но как такое возможно?

Она пожимает плечами.

- Может, у судьбы тоже есть судьба?

Какой абсурдный вопрос.

Усмехаюсь.

Ди непросто странная. Иногда она кажется мне сумасшедшей. Но было бы неправильным не заметить, что, порой, ненормальные люди оказываются мудрейшими.

Гений и псих - две стороны одной монеты.

- Почему ты выглядишь так, словно ты сэд?

У Ди широкие карие глаза. Она смотрит на меня, и, кажется, читает мысли, которых по природе у меня не должно быть.

- Я не грустный. - Пытаюсь улыбнуться. - Все нормально.

- Нет, ты сэд. - Судьба морщит круглый лоб и выдыхает. - Твой соул. Все совсем плохо?

- Не обращай внимания.

- Все и так не обращают внимания. Но я не могу быть элуф. Я не такая как они. - Она оглядывает коллег и вскидывает едва заметный подбородок. Когда мы заходим в белую комнату и собираемся попрощаться, Ди внезапно добавляет. - Ты тоже не такой. Ты - чистый фатум.

- О чем ты? - Недоуменно морщу брови.

Она лишь кивает и идет вдаль бесконечной белой комнаты. Как и все. Как и каждый из нас.

Выдыхаю, размеренным шагом следую к своему отделенному ото всех рабочему месту. Мне хочется поразмыслить о словах коллеги, но я быстро прихожу к единственному логическому выводу: Ди просто странная, не больше. Смысл тратить свое время на идентификацию её личности, если главное отличие моей закадычной подруги от обычных судеб заключается лишь в том, что она думает не так как все?

Сажусь за стол и достаю из конверта протокол.

Естественно то, откуда Ди знает информацию об Эл - вопрос интересный. Но мне кажется, дело тут в простой случайности. Совпадения бывают даже здесь, в нашем мире. В мире судеб. И удивляться - делать только себе и своей голове хуже.

- Так, - протираю холодными руками лицо.

И неожиданно вспоминаю об еще одной странности нашего мира.

Никто не знает, как он выглядит. Я вижу Ди, видел того лысого мужчину, и ту смуглую женщину, но вот моя внешность для меня же - полная загадка.

Здесь нет зеркал. Есть лишь небольшие искажения в ложках, или экране ноутбука. Но все это так смазано и нечетко. Будто создатель специально лишил нас не только сердца и имени, но лишил нас еще и лица.

Возможно, это шутка. Хотя смеяться не особо хочется. Существовать и не иметь ни малейшего понятия: откуда ты, как тебя зовут, как ты выглядишь - по-моему это божественное проклятье: с одной стороны подарок свыше - я творец чьей-то жизни. С другой - сущее наказание.

- Хватит, - встряхиваю головой и зажмуриваюсь. Сегодня мысли вышли из-под контроля. Я слишком много думаю, слишком много хочу узнать. Это не правильно. Это даже в какой-то степени не законно. Пора заканчивать со свободным полетом. У меня есть работа, и я обязан её выполнять.

Итак. Открываю глаза. Прикасаюсь пальцами к холодной клавиатуре, и, считывая текст с протокола, начинаю печатать.

Даррен Боуди заходит домой, разувается таким образом, что кроссовки разлетаются в разные стороны. Затем, не здороваясь с тетей на кухне, бежит по лестнице, и неуклюже спотыкается на пятой ступени.

- Ауч, - я морщусь. Наверняка, это неприятно.

Колено у Даррена взвывает от боли. Он выругивается, и...

***

Ударяю кулаком о пол. День сегодня явно неудачный. Сначала пролетел с таблетками у Боба: слишком много желающих, потом порвал о забор толстовку. Теперь лежу, как раненная девица, на лестнице. Что будет дальше? Дом развалится, и меня придавит гигантская плита к унитазу?

А знаете, я был бы не против. Ломка и так убивает. Так что чем раньше я сыграю в ящик, тем лучше. Причем для всех.

- Даррен.

Поднимаю голову и вижу вечно опрятную Энни. Она грустно улыбается, садится рядом и прикусывает губу. Кладет теплую руку мне на плечо.

- Сильно ударился?

- Нет. - Приподнимаюсь.

- Выглядишь не очень.

- И сам знаю.

Энни мне не сестра. Она дочь лучшей подруги моей матери. Почему же мы живем с ней в одном доме, под одной крышей? Длинная история. Не хочу о ней вспоминать.

***

- Ох, Ренни.

Я знаю, почему он не хочет думать о событиях пятнадцатилетней давности. Наверно, смириться с гибелью семьи невозможно. В пожаре умерли абсолютно все его родные: мать, отец. Брат скончался на улице, когда вынес его из горящего дома на своих руках. В итоге четырехлетний Даррен стал сиротой.

У меня нет сердца.

Но я почему-то всегда замираю и не могу дышать, когда вспоминаю об этой истории. Возможно, единственное, чего нас не смог лишить создатель - это эмоций. Просто кто-то не в состоянии их активировать. Но я могу. И я чувствую.

***

- Тебе помочь?

Энни смотрит на меня так, словно я святой. Боже, как же это мерзко. Ненавижу её за эту доброту. Ненавижу её за то, что она хочет меня понять.

- Я сам справлюсь. - Резко подрываюсь и, прихрамывая, поднимаюсь по лестнице дальше. Энн не отстает. - Можешь заниматься своими делами.

- Даррен, я же вижу, что все плохо.

- Отстань.

- Хватит, - ее голос становится тише. Наверно не хочет, чтобы мама услышала наш разговор. - Перестань меня отталкивать. Я ведь помочь хочу. Смотри, - она хватает меня за локоть: слабо и вяло. Я бы смог вырваться, но не делаю этого. Что-то срабатывает внутри. Возможно, совесть, но я не был бы в этом так уверен. - Твоя толстовка. - Энни выдыхает. - Я зашью её.

- Не надо.

- Она же твоя любимая.

- И что? Отдам твоей матери, чтобы та пустила её на тряпки.

- Даррен, замолчи. - Взгляд Энн становится убийственным и недовольными. Она тянет меня в свою комнату, пыхтит и бурчит что-то. Приходится подчиниться. Конечно, перед этим я закатываю глаза к потолку, цокаю, громко выдыхаю, но все же послушно следую в её коморку. - Снимай. Это дело пяти минут.

- Энни...

- Просто сними толстовку, Даррен! - она едва сдерживается от того, чтобы не топнуть ногой. - Пожалуйста. Давай, и я отстану от тебя.

Чертова монахиня. Живу с ней рядом, словно со святой.

Нервно стягиваю с себя толстовку, кидаю её в слегка полноватые руки Энни. Та ловко хватает ткань пальцами, садится за свой стол и достает черную коробку с нитками.

- Как прошел день?

О боже! Я едва сдерживаюсь от стона. Она что, еще и разговаривать со мной собирается?

- Как обычно.

- И ничего не происходило?

- Нет.

- Вообще ничего?

- Вообще ничего.

Энни усмехается. Продевает иголку в серую ткань толстовки и пожимает плечами.

- А я слышала совсем другое.

- В смысле?

- В смысле все говорят о том, как ты некультурно обошелся со Стивом. Кажется, его родители хотят поговорить с моей мамой.

- Боже, чертой слюнтяй, - ударяюсь спиной о стену и неврно закрываю избитыми руками лицо. - Сразу же побежал к предкам.

- Ты отнял у него деньги.

- Он задолжал мне. - Опускаю ладони.

- Да? - Энни отвлекается от кофты и смотрит на меня. Ненавижу еще и её взгляд: он какой-то пронизывающий. От него мурашки по коже. - Единственный грешок Маршала мог состоять лишь в том, что он получил неудовлетворительно вместо отлично по английскому. Правда, думаешь, что тебе поверят? Никто с тобой не связывается из его круга. Тебя боятся, Даррен. Так что твое оправдание никуда не годится.

- А какое оправдание поможет мне избавиться от великого наказания? - саркастично усмехаюсь. - Не волнуйся за меня, Энни. Мне плевать на Стива Маршала, на его предков и на то, что они хотят со мной сделать.

Нервно заламываю перед собой пальцы. Чувствую пот на лбу. Мне нужны таблетки, а я болтаю о жизни с монашкой.

- Но мне не плевать. Ты уже получил предупреждение, Даррен. Помнишь? Если родители Стива решат подать в суд, тебе придется несладко.

- Мне все равно.

- Пожалуйста, - Энни вновь смотрит на меня. - Не говори так.

- Я буду говорить так, как хочу. - Подхожу к ней и вырываю толстовку из рук. Иголка выскакивает из ткани и задевает палец Энн. Та взвизгивает и поднимает на меня взгляд полные обиды и горечи. Прижимает к себе ладони. А я едва не проваливаюсь сквозь землю, когда замечаю на её глазах пелену и линии слез.

Черт.

- Прости. Мне нужно идти.

Выбегаю из комнаты. Толстовка зашита на половину. Отрываю нитку с иголкой, бросаю куда-то в коридор и несусь вниз по лестнице.

Я знаю, где взять таблетки.

И мне нужно поторопиться.

ДАРРЕН

ЭД

Комментарии: 6, последний от 02/08/2014. © Copyright Эшли, Роуз (nika-tory@yandex.ru) Размещен: 16/08/2013, изменен: 16/08/2013. 22k. Статистика. Глава: Фэнтези История Моего Падения Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Выкладываю новое произведение. Надеюсь, оно будет более удачным, чем предыдущее. Желаю всем приятного прочтения, и, как всегда, жду комментариев. Они очень для меня важны)

Эшли, Роуз : другие произведения.

Глава Первая. Зависимость