Дождь, который шёл три ночи, три дня и всё сегодняшнее утро, шёл то ослабевая и превращаясь в лёгкую, едва ощутимую щекой морось, то внезапно усиливаясь и обрушивая режущие, словно градины, капли, совершенно неожиданно прекратился несколько часов назад. Тучи ушли, и низкое осеннее солнце дотянулось своими лучами до мокрых желтеющих листьев, до настороженно замерших в преддверии первых холодов деревьев, до абсолютно мокрой земли, и, наконец, до простой грунтовой дороги, по которой мы ехали уже почти третий час.
Я, выполняя ответственную роль проводника и штурмана, сидел рядом с настороженным и грустным водителем машины. Если его настороженность можно было объяснить длинным путешествием по просёлочной дороге, которое сопровождалось постоянным похрустыванием, подозрительным кряхтением и зловещим постукиванием в недрах автомобиля, то грусть, очевидно, было присуща водителю изначально. "Грустный кипарис", подумалось мне о нём при нашем вчерашнем знакомстве, и эта характеристика показалась мне настолько точной, что даже затмила его имя.
Напротив, третий участник нашей импровизированной экспедиции, сидящий на заднем сиденье, был полон энтузиазма, по крайней мере, в начале нашего пути. Сейчас же он, время от времени утыкаясь коленом в спинку моего сидения, молчаливо сидел, внимательно смотря вперёд на дорогу. Из-за своей смеси энтузиазма и разгильдяйства он рождал у меня ассоциации с дважды отчисленным и дважды восстановленным вечным студентом какого-то технического вуза, может быть политеха, а может быть и бауманки.
Судьба посредством общих знакомых и телефонной связи свела их со мною только вчера. Двое уфологов из столицы, как сообщил мне звонок знакомого моего знакомого, приехали в мой город, чтобы узнать подробности и исследовать место возможного падения метеора, что пронёсся безумной пылающей кометой по ночному небосводу трое суток назад. Не знаю ли я чего-нибудь полезного для них?..
Изучив карту с траекторией и предполагаемым местом падения метеорита, составленную Кипарисом, я заявил:
- Если метеорит действительно упал вот здесь, - мой палец указал на большую карандашную окружность со знаком вопроса рядом, - то я знаю человека, который живёт неподалёку.
Кипарис и Студент внимательно посмотрели на маленький прямоугольник, означающий то, что в соответствующем месте, посреди Красного Бора, стоит дом.
- Мой знакомый художник, очень талантливый человек, живёт там уже больше года. Я думаю, что если кто-то и мог видеть вблизи падение метеорита, то это он.
Телефонный звонок подтвердил мои догадки.
- Да, - ответил мне голос Анатолия в трубке. - Видел его, и очень хорошо. Сижу у себя, обдумываю картину, и вдруг за окном жуткий грохот, словно началась гроза. Я такого никогда не слышал раньше. Выглянул в окно, а там через всё небо летит ярчайший метеор. Невероятное зрелище.
И вот, заправив сегодня утром бак автомобиля до самого верха, мы отправились в путь. Первый час, указывая дорогу Кипарису, я долго беседовал с полным энтузиазма Студентом, который совершенно определённо считал, что столь необычный метеороид имеет большую значимость для уфологии.
- Понимаете, - объяснял он мне с заднего сидения, - все данные наблюдений указывают на то, что траектория полёта Красноборского метеора совершенно нехарактерна для падающего небесного тела. То, что она близка к параболе - это неудивительно, но ещё ни один метеор или метеорит не поворачивал в полёте!
- Может быть ошибки наблюдений? - вопрошал я и, не делая паузы, продолжал: - Поверните вот здесь направо.
Я помнил, что жирная карандашная линия, показывающая путь небесного пришельца на карте, слегка заворачивала, будто описывая окружность огромного радиуса. Метеор в атмосфере отклонился на несколько градусов от первоначальной траектории, и это вызывало небывалый энтузиазм у моего спутника.
Кипарис был внешне настроен более скептически, хотя я догадывался, что он испытывает схожие чувства.
- Точную траекторию, - говорил он своим чуть суховатым голосом, - можно было бы построить, лишь имея данные радиолокаторов. К сожалению, военные наотрез отказались предоставить хоть что-то. Несмотря на все наши усилия, они не понимают важность этих данных для науки.
Машину слегка подбрасывало на неровностях дороги. Путь до Красного Бора был неблизкий.
- Но, - продолжал Кипарис, - мои друзья, учёные в Центральной обсерватории, обработали несколько видеозаписей и, разумеется, с некоторой погрешностью, смоделировали траекторию на компьютере. Когда они сообщили мне об аномальном отклонении, я
немедленно собрал экстренное заседание "Поиска". Жаль, что у нас было очень мало средств на экспедицию...
Ещё одна яма оказалась на пути правых колёс. Колено Студента ткнулось в моё сиденье.
- ...и мы были вынуждены выехать к вам только вдвоём. Надо спешить. Я знаю учёных-академистов. Они замечательные люди в рамках небесной механики...
Мне понравилась эта формулировка, хотя, возможно, я просто неправильно понял её глубинный смысл.
- ...но когда речь заходит о действиях, они безнадёжно медлят. Сначала будет месяц обсчётов, пересчётов, сравнения данных со спутников, после чего пройдёт пара конгрессов. Ещё через месяц выделят грант на экспедицию. Значит, раньше зимы в эту провинцию и глушь никто не доберётся. Извините за "провинцию", но до вас в самом деле очень нелегко добраться.
К третьему часу пути, когда мы уже въехали в Красный Бор, дискуссии плавно угасли. Непривычное после трёх облачных дней ярко-рыжее солнце пробивалось сквозь осеннюю листву, наполняя всё тёплым и радостным светом.
- Последний поворот, и мы уже почти приехали, - сказал я и мои спутники слегка приободрились. Кипарис даже чуть сильнее вдавил педаль газа. Последние полчаса он, скептически взирая на дорогу, вёл автомобиль настолько аккуратно, как если бы сидел за рулём хрустального экипажа, едущего по булыжникам и валунам.
Свернув, мы выскочили из лесной чащи на опушку и неожиданно оказались у подножия большого холма, покрытого лугом. Почему-то деревья решили сойти с его склонов, оставив место травам и кустарникам. Сейчас, осенью, они пожелтели намного быстрее листьев деревьев, и солнце делало весь холм ярко-золотым. Такого же цвета был и домик, стоящий на самом верху. Охровая штукатурка золотилась в солнечных лучах.
Преодолев подъём, машина остановилась почти у самого крыльца. На его верхней ступени, облокотившись на перила со стёршейся краской, ждал нас Художник. Внешне своим ростом, фигурой и стрижкой он напоминал колонковую кисть, тонкую и длинную.
- Я уже вас заждался, - улыбаясь, спустился Художник к нам.
- Здравствуйте! - Кипарис, разминая затёкшие ноги, вышел из машины. - Рад встрече! Мы доехали бы раньше, но вот дороги размокли.
После первого знакомства и приветствий, Анатолий пригласил нас внутрь:
- Предупрежу сразу, у меня совершенно не прибрано. Работа.
Внутри было тепло. Это было первое, что мы ощутили, войдя в прихожую. Сразу за теплом пришло ощущение запахов терпентина, льняного масла, пинена, мастики, какого-то безымянного растворителя и ещё многих других, разобраться в которых мог, пожалуй, лишь опытный повелитель палитры и мольберта. И лишь когда мы, разувшись и оставив куртки на вешалках, переступили порог большой комнаты, на нас со всех сторон обрушились ярчайшие цвета. Я, да и, наверное, мои спутники, не смог бы подобрать другого слова для того буйства красок, что царило здесь, на первом этаже бывшего домика лесника, а ныне мастерской Анатолия.
Здесь не было пастельных тонов Дега, умеренных красок Брейгеля, тёмного фона Рембранда или синтетических цветов Уорхола. Ярчайшие, чистые краски, ложась на белоснежный холст, создавали невероятные, фантастические пейзажи. "Гиперреалистичный цвет", - однажды охарактеризовал один знаменитый столичный критик и от волнения даже снял очки. "Ультрареалистичный. Превосходящий реальность", - дополнил его стоящий рядом критик из ближнего зарубежья.
- Поразительный... - начал Кипарис, но замолк, и я не узнал, что же столь поразило его.
Посередине комнаты на мольберте стояла почти законченная картина. Из пронзительно-голубого океана вырастал белоснежный атолл с изумрудными пальмами. Небо, на котором не было ни единого облачка, словно было создано одним гигантским смелым мазком. Казалось, что краски сияют.
Кипарис сделал несколько шагов вперёд и замер перед мольбертом:
- Вы нарисовали это здесь? Не с натуры?
Художник улыбнулся.
- У меня не совсем обычный метод для пейзажиста. Я пишу пейзаж, который я представляю внутри себя. Когда-то я много путешествовал и много повидал. Теперь же я соединяю увиденное, осмысливаю, что-то дополняю, и, оживив внутри себя эмоции от путешествий, переношу всё это на холст. Внутри себя, в своём воображении, я создаю картину и переношу её наружу с помощью вот этих кистей и красок.
- Невероятные цвета, - произнёс Студент и окинул взглядом картины на стенах. - Это невероятно. Всё это создано здесь?
- Да, именно так, - подтвердил Художник. - Боюсь, что я не смог бы писать эти прекрасные пейзажи, находясь возле них. Скорее всего, я сделал бы пару набросков, но в остальное время я бы просто любовался на них. Атолл я хотел написать уже давно, но лишь обдумывал картину, делал некоторые этюды... Лишь после метеора, когда начался этот бесконечный дождь и всё вокруг утонуло в грязи, когда мне захотелось снова оказаться там, на этом белом тончайшем песке под солнцем, я взял в руки кисть и за три дня работы создал то, на что вы сейчас смотрите.
- Три дня? - удивился Кипарис?
- Да, три дня. Думаю, что завтра к вечеру она будет готова. Обдумывал её я, наверное, с прошлой зимы, но мне было немного не до неё. Смотрите, - Анатолий подошёл к одной из картин, что в изобилии висели на стенах, - вот эти, к примеру, я написал летом. Вы, наверное, помните: аномальная жара, тепловые удары... Днём я был здесь, завесив все шторы, и лишь к вечеру, когда становилось прохладнее, я мог взять в руки кисть и написать то, что действительно хотел в тот момент.
На одном из полотен призрачно-белая луна освещала арктический пейзаж, рассекая темноту полярной ночи. Снег сверкал тысячами морозных льдинок. На другой картине ледник сползал гигантским языком в ущелье, по дну которого вился тонкой струйкой ручеёк.
Мои спутники больше заинтересовались внушительной картиной с горным пейзажем. Колоссальная вершина, вся покрытая снегом, уходила в удивительной прозрачности небо, которое бывает только в высоких, почти полярных широтах. Лишь в нескольких местах проглядывали серые прожилки скал, всё же остальное было укрыто снегом: ярко-бело-голубоватым, там где солнце освещало пик, густо-синим в ущельях и сочно-фиолетовым на укрытой в тени стороне. От этой симфонии заснеженной горы я внезапно ощутил, как по коже пробежал холодок. Волосы на руках начали вставать дыбом. Уфологи тоже поёжились.
- Я думаю, - заметил нашу реакцию Художник, - что летом у вас тоже было жарко, так что вы меня поймёте.
- Да, эту картину лучше смотреть летом, - согласился Студент, - вот она, великая сила искусства!
- Скорее всего, - продолжал Анатолий, - зимой я буду писать полуденный зной и палящее солнце, Однако, я помню, что вы интересовались метеором...
- Да, конечно же, - Кипарис отвернулся от картины, словно внезапно вспомнил о том, что привело его сюда, в самую середину Красного Бора. - У нас к вам множество разнообразных вопросов.
Мы сидели вчетвером на маленькой кухне, которая тоже располагалась на первом этаже. Больше комнат не было, кроме спальни, находящейся в мансарде. Чайник грелся на плите.
Кипарис внимательно расспрашивал Художника о мельчайших подробностях метеора, тщательно записывая ответы. Время появления метеора, цвет, направление полёта, и множество других деталей.
- Я думаю, что он упал где-то там, в том направлении, - Анатолий указал в окно на участок опушки ближе к северу. - Он скрылся за деревьями и вряд ли уже успел бы сгореть в атмосфере. Если я правильно помню, то метеорит - это метеор, успевший долететь до земли и не сгореть.
- Да, совершенно правильно, - подтвердил Студент, вглядываясь в указываемом направлении. - Как вы думаете, далеко ли он мог упасть?
Художник пожал плечами.
- Наверное, не очень. Он пролетел совсем близко. Пожалуй, мне повезло, что метеорит не упал на мой дом.
- Могли бы вы нарисовать полёт болида? - продолжил Кипарис.
- Да, разумеется, - Художник снял с плиты уже закипевший чайник, и, выйдя на минуту в студию, вернулся с листами плотной бумаги и карандашами. Грифели в его опытной руке за несколько минут создали подробный рисунок. До этого я видел Красноборский метеор только на видеозаписях, показываемых в новостях по телевизору. Там он выглядел ярким непонятным пятном, пронёсшимся через небо. Здесь же, на карандашном рисунке, метеор, или метеорит, выглядел намного величественнее. Сквозь звёздное небо, почти задевая верхушки деревьев, стремился сияющий шар, оставляя за собой слегка светящийся след.
- Непривычно работать без цвета, - Художник отложил карандаши. - Было очень светло, ярче чем в полнолуние, громче, чем в грозу. Я даже испугался, что у меня треснут стёкла в доме, но, к счастью, повезло.
Кипарис довольно кивнул, беря у него лист бумаги с рисунком.
- Я много раз беседовал со свидетелями разных аномальных атмосферных явлений, - заметил он, - и мало кто из них мог нарисовать настолько хорошую и детальную картину произошедшего.
- Рисунок, - подправил его Художник. Похвала Кипариса явно пришлась ему по душе.
- Что же касается дальнейшего...
Дальнейшее несколько разочаровало уфологов. Больше ничего необычного не было. Спустя пару часов после падения метеорита начался нескончаемый дождь, закончившийся только сегодня. Никаких новых событий и явлений не было, из леса никто не выходил, а в роли первых пришельцев выступили мы, приехав на машине. Над лесом не летали огни, на холм не садились блюдца из серебристого материала, а в дверь домика не стучались существа в скафандрах.
- Жаль, очень жаль, - не сговариваясь, произнесли уфологи.
Закончив долгий и очень подробный расспрос, Кипарис снова взглянул в направлении леса, - туда, куда раньше указывал Художник.
- Я думаю, - начал он, - что нам сейчас следует изучить место предполагаемого падения метеорита. Предполагаемого метеорита. Я считаю, что отмеченное изменение траектории свидетельствует о том, что это могло быть инопланетным летательным аппаратом. Не исключено, что они потерпели крушение.
- Будем надеяться, что в таком случае они не погибли, - дополнил его Студент.
Художник снова посмотрел за окно.
- Вам понадобятся хорошие сапоги. Дождь шёл три дня подряд.
Идти по лесу пешком было не так сложно, как казалось из окна автомобиля. Кажущаяся непролазная чаща с густым подлеском превратилась во вполне проходимую рощу. Сложнее всего было с опавшими листьями. Дождь сделал их невероятно скользкими, размыв заодно землю под ними. Под сапогами немного хлюпало.
С деревьев ещё иногда падали последние капли воды. Солнце, уже начавшее клониться к горизонту, сделалось поистине жгуче-рыжим. Лес был прекрасен. Это был тот вечер золотой осени, который привёл бы в восторг Шишкина и Левитана. Некоторые деревья ещё стояли с ярко-зелёной листвой, но они были в меньшинстве. Здесь, в Красном Бору, безраздельно царили все оттенки жёлтых цветов. Листья были золотые, коричневатые, охровые, абрикосовые и табачные. Крона одного из деревьев несла определённо ржавый цвет, тут же напомнивший мне задний бампер автомобиля, на котором мы приехали сюда. Янтарные листья, коралловые и яшмовые. Бордовые и цвета кагора. Листья цвета апельсина, лимона, кукурузы и пшеницы.
"Феомеланиновый лес", почему-то подумалось мне. Скорее всего, Анатолий будет писать подобный пейзаж через месяц или два, в межсезонье, когда злые дожди собьют последние листья с чёрных деревьев, а тучи хмурым полотном скроют солнце. От этой воображаемой картинки мне стало невесело и я постарался отогнать видение. Пусть для меня этот лес останется золотым и тёплым.
Наверное, Анатолию тоже пришли в голову подобные мысли. Он остановился на несколько секунд и восхитился:
- Златозарные цвета!
Мы стояли на небольшом пригорке под огромным раскидистым деревом незнакомой мне породы. Студент держал в руках карту. Кипарис что-то отмечал на своём навигаторе.
- Если мы идём правильно, - ещё раз сверился он со своим прибором, - и ваши наблюдения верны, то мы уже скоро выйдем в район предполагаемого падения метеорита...или же посадки инопланетного корабля. Нужно быть готовым ко всему.
- Скажите, - внезапно спросил Художник. - Что вы будете делать, если это действительно инопланетный корабль?
Кипарис промолчал. За него ответил Студент.
- Если это действительно окажется корабль инопланетной цивилизации, то мы постараемся исследовать его и вступить в контакт с...его обитателями и пассажирами.
- В случае, если это действительно произойдёт, - отметил Кипарис, повернувшись к нам, - попрошу вас держаться на расстоянии. Во-первых, это может быть исключительно опасно. Во-вторых, существуют определённые правила и стратегии первого контакта, которые специально разрабатывались и планировались для такого случая. Пожалуйста, не примите это на свой счёт. Может быть, это станет самым ответственным моментом для всей нашей цивилизации за всю историю её существования. Его должны осуществлять те люди, которые, - здесь он сделал паузу, подбирая слова, - имеют определённый опыт.
- Вы так говорите, словно уже общались с пришельцами, - Художник шагнул вперёд, - Пойдёмте, а то скоро солнце будет садиться.
- По крайней мере, мы теоретически подготовлены. Возможно, мы на пороге Контакта, - Кипарис шёл вслед за ним. - Это значит, что на нас лежит величайшая ответственность. Мы не имеем права на ошибку. Контакт определит будущее взаимоотношение наших цивилизаций. Сейчас мы четверо - это посланники нашего мира.
- Мне кажется, вы берёте на себя слишком большую ответственность, - Художник определённо решил стать Философом. - Я знаю, пусть и не лично, множество людей, которые с огромной радостью испортили бы тот Контакт, о котором вы говорите. Всевозможные "сильные мира сего", от которых я с таким удовольствием удалился сюда, в этот прекрасный лес. Политики, финансисты, преступники... Я даже не знаю, что скажут простые обыватели в случае, если контакт произойдёт. Нужен ли он им?
- А нужно ли было открытие новых континентов? - ответил Студент, шагающий позади Кипариса. - Люди садились на крошечные корабли и пересекали океаны. Путешественники уходили вглубь пустынь, стремясь к великим открытиям.
Художник покачал головой.
- За океаны шли в поисках золота, пряностей и колоний. Если мореплаватели и шли за открытиями, то короли, снабжавшие их деньгами, чаще всего стремились к более осязаемому результату.
- Тем не менее, - Кипарис перешагнул через корень одного из деревьев, - в глобальном плане это было шагом вперёд. Гонка за золотом и открытиями привела, в конечном результате, к благу человечества.
- Я боюсь, - ответил после небольшой паузы Художник, - что Контакт, о котором вы говорите, - это не поиск другого континента, и не гонка за золотом. Почему-то он напоминает мне попытку перейти некоторую грань познания, какую-то черту, за которую опасно заступать.
- Почему? - почти утвердительно спросил Студент. - Почему опасно?
Художник снова ответил не сразу.
- Я могу ошибаться. В конце концов, я в своём деле ухожу вглубь себя, а вы пытаетесь выйти за пределы всей цивилизации. Если пришельцы действительно существуют и хотят вступить с нами в Контакт, то почему они не сделают этого? Значит, они по каким-то причинам не хотят Контакта. Тогда имеем ли мы право навязать им Контакт?
- Не исключён вариант, - возразил ему Кипарис, - что они хотят Контакта, но потерпели крушение при посадке. Невозможно предусмотреть все возможные абстрактные случаи.
- Тогда скажите, - Художник на ходу оглянулся через плечо, - не боитесь ли вы Контакта? Ведь это будет точкой невозврата для всей человеческой цивилизации. Последствия могут быть непредсказуемы. Что принесут нам инопланетяне? Я сейчас не говорю о том, что они могут попытаться завоевать нас, хотя и этот вариант не исключён. Но даже если пришельцы прибудут с миром, то Контакт сотрясёт человечество до основания. Как бы это сказать? Он сможет обесценить всё, что мы создали, стереть нашу уникальность. Все наши достижения и открытия, скорее всего, потеряются на фоне цивилизации межзвёздных полётов. Если мы попробуем скопировать их научные и технические достижения, то утратим себя. Взамен же мы обретём технологии, которые могут оказаться слишком опасными для нас всех... Проблема атомной бомбы повторится в ещё более чудовищных масштабах.
- Это очень пессимистический вариант, - напряжённо дыша от ходьбы ответил Студент. Под его сапогами шуршали листья.
- Это один из возможных вариантов. Что скажут и сделают пришельцы, когда увидят наш мир со всеми его недостатками? Захотят ли они вообще вступать с нами в Контакт?
- Почему они должны не захотеть? - в голосе Студента, однако, не чувствовалось особой уверенности. Художник уже хотел что-то ответить, но тут раздался голос Кипариса:
- Я не могу взять на себя роль господа бога, решая столь масштабные философские вопросы. Они настолько глобальны, что конкретный ответ на них просто невозможен. Всё, что я могу делать - это идти по осеннему лесу и надеяться на Контакт. Я хочу верить... - Сделал он паузу, - я хочу верить в то, что мы достойны встретить иную цивилизацию, даже превосходящую нас по уровню развития. И если это произойдёт - здесь и сейчас, или же где-то далеко и через десятилетия - я постараюсь сделать всё возможное, чтобы Контакт привёл к добру, а не ко злу.
В просвете между деревьями показалась большая поляна. Длинные тени стволов говорили нам о приближающемся заходе солнца. Я почему-то вспомнил один очень старый фильм, где трое людей шли по заброшенной местности. Один из них, проводник не от мира сего, провоцировал двух других на сложные философские разговоры.
Почти одновременно мы ступили на поляну. В десятке метров от нас ковёр из листьев был взрыт, словно там взорвался фугас.
- Вот оно!- воскликнул Студент.
Бросившись туда, мы оказались на краю двухметровой воронки. Её стенки были размыты нескончаемым дождём, но, к счастью, вода уже ушла в землю. На самом дне, под слоем размытой грязи лежало что-то, размером с футбольный мяч.
- Метеорит, - прошептал Кипарис.
По его тону нельзя было понять, рад он или опечален.
Студент разочарованно вздохнул. Его плечи опустились сами собой.
- Но как же траектория? - Кипарис словно разговаривал сам с собой. - Светимость? Этого не может быть, этого не должно быть. Помоги мне спуститься.
Студент, которому были адресованы эти слова, взял его за руку. Кипарис медленными, неловкими движениями, сполз вместе с небольшой грязевой лавиной на дно воронки.
- Это метеорит, - всё тем же бесцветным, но уже более громким голосом произнёс он, тщательнейшим образом осмотрев пришельца.
- Его нужно вытащить, здесь очень плохо видно.
- Может, лучше подождать экспедицию? - предложил я.
Студент, доставая из рюкзака моток верёвки и плотный брезент, отрицательно покачал головой:
- Нет, нельзя терять ни дня. Особенно сейчас.
Совместными усилиями мы вытащили метеорит наружу. Он действительно был размером с футбольный мяч очень странной формы. Казалось, что его сделали из чёрно-бурого пластилина, который основательно измяли гигантскими пальцами, после чего оплавили огнём.
- Тяжёлый, - заметил Студент. - Его будет непросто дотащить до машины. Мы сможем? Жаль, что у нас нет тачки, но кто бы мог предусмотреть такое?
Мы смогли. Соорудив импровизированные носилки из брезента, палок и верёвок, мы не без труда донесли вчетвером до дома гостя из космоса. Солнце уже село, и лес тотчас утратил золото красок, став в один миг серым и невесёлым. Налетающий ветер еле слышно шелестел листьями, а Кипарис смотрел вперёд бесстрастным взглядом. Мы шли в полном молчании. Осень словно решила показать нам обратную сторону медали, грустную и бесцветную.
- Медленная скорость и большой размер, - сказал Кипарис внезапно, когда мы начали подниматься на холм к дому. - Он уже практически сгорел в атмосфере и потерял скорость, поэтому такая маленькая воронка.
Уже окончательно стемнело. Тщательно упакованный метеорит занял своё место в багажнике автомобиля. Мы отправились на кухню греться и домик художника снова встретил нас яркими цветами и тёплыми запахами.
- Нам надо ехать, - сказал Кипарис, выпив чашку до дна и поставив её на стол. Звякнула ложечка. - К сожалению, время не ждёт.
- Вы сможете найти дорогу обратно? - спросил я. - Я планирую остаться здесь до завтра.
Кипарис кивнул.
- Да, в навигаторе всё записано. А как вы вернётесь обратно, если мы уедем?
- Думаю, что мне завтра надо поехать в город за продуктами, - Художник потёр подбородок, на котором уже проступила небольшая щетина. - И, скорее всего, уже прибыли заказанные мною краски. Знаете, очень не хватает ярких цветов. Я почти не смешиваю краски. Чем больше это делаешь, тем грязнее получается цвет.
- Будете? - я потянулся за чайником, чтобы долить себе воды в чашку.
Кипарис покачал головой.
- Уже пора ехать. Время.
Проходя через мастерскую, он посмотрел на картину с арктическим пейзажем и прокомментировал:
- Здесь созвездия не соответствуют полярным широтам. Это местное небо.
Когда машина уфологов, освещая себе путь фарами, исчезла за поворотом, мы с Анатолием некоторое время стояли на вершине холма. Довольное урчание мотора стихло, и в наступившей тишине стали слышны тонкие звуки ночного леса. Необычно шелестели на ветру листья, ещё не высохшие после долгого дождя. Какая-то птица странно и грустно-пронзительно вскрикивала, словно скорбела об уходящей осени. Мы переглянулись и пошли внутрь домика.
Повинуясь нажатию секретной кнопки, доски пола приподнялись и отошли в сторону, открывая путь вниз. Мы спустились по двум маршам ступенек полностью бесшумно. Металлопластик лишь слегка пружинил под нашими шагами. Открыв дверь и зайдя в "диспетчерскую", я сел в уютное кресло и вытянул уставшие после лесной прогулки ноги. Анатолий сначала внимательно прошёлся вдоль ряда экранов, нажал несколько кнопок и лишь потом опустился на сиденье.
Разумеется, эта комната никогда официально не называлась "диспетчерской". Я так называл её, потому что отсюда можно было руководить безопасными взлётом и посадкой космических кораблей. Также, что немаловажно, здесь работала прямая линия связи с Землёй.
- Я думаю, - начал я, - что они не очень рады такому прекрасному метеориту, который ты им подарил.
Толя покачал головой:
- Они не очень рады и тому Контакту, которым им всё-таки удалось установить. Как странно: они получили то, что так хотели, но так и не узнали об этом. Мне их жаль. Может быть, когда-нибудь наступит время Контакта. Твои уфологи были бы очень перспективными кандидатами для первого пробного раза.
- Может быть, - неопределённо сказал я, - когда-нибудь. Возможно, они бы и подошли... Это действительно вопрос уровня господа бога.
Мы замолчали.
- Кстати, - перешёл я к более прозаическим делам, - Саша уже закончил ремонт двигателей? Пусть в следующий раз не рискует и чинится на орбите, ещё одну аварийную посадку будет намного труднее замаскировать. Кого-нибудь обязательно заинтересует, почему в Красный Бор так часто падают метеориты.
- Да, он уже закончил, взлёт послезавтра. Надо ему сказать, чтобы привёз мне красок в благодарность за эту гранд-мистификацию с метеоритом. Мне ужасно не хватает кобальтовых фиолетовых красок... Их здесь просто нет.
Я отрицательно покачал головой.
- Нет. Вот именно, что этот пигмент здесь не используется в принципе. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь обнаружил в твоих картинах краски инопланетного происхождения? Так что пиши марганцем.