Ранфункель молча стоял в углу, наблюдая за метавшейся по комнате, разъяренной командоршей, не вмешиваясь. Он и сам был в шоке от поступка Лемура, но не спешил бросаться под горячую руку, ожидая, когда у Магды спадет горячечный пыл, и она сможет трезво воспринимать действительность.
Наконец Магда выдохлась, она тяжело опустилась на стул. Лицо ее раскраснелось, она тяжело дышала, и гном невольно залюбовался ее красотой. В этот момент она была похожа на обычную человеческую женщину.
- Мы успеем перехватить его на площади, как ты считаешь? - усталым голосом фамильярно осведомилась Магда.
- Не думаю, сударыня, только напрасно вы так переживаете. Смотрите, что у меня есть.
Гном продемонстрировал флакон с розовой жидкостью.
- Что это?
Гном потряс флаконом, жидкость запузырилась, и изменила цвет на зеленый, потом на желтый, пока не успокоилась, вернувшись к исходному - розовому.
- Этот эликсир называется "Чай Койота", он лучше всего подходит для приготовления поисковой стрелки.
- Хорошо, - задумчиво произнесла Магда, - а откуда он у тебя.
- Я изъял его у Лемура, когда у меня появились первые подозрения.
- Понятно, но ведь лобзик у него, как мы без него сделаем поисковик?
- Зачем нам лобзик, госпожа, когда у нас есть это.
Ран подошел к Магде, и протянул руку к ее глазам. Между пальцами был зажат рыжий волосок.
- Насколько, я знаю, сударыня, у мастера Джуро были седые волосы, значит этот не его, не так ли?
Сначала Магда обомлела, а потом расхохоталась.
- Ну, ты и фрукт, Ран! Какой ты, оказывается, непростой. Я тебя явно недооценивала. Значит, у предателя не получится сделать поисковую стрелку, и выследить мальчишку?
- Да, но все не так здорово. Во-первых, у него карта, во-вторых, по-моему, у него есть кое-что еще...
Деревянная женщина вопросительно посмотрела на гнома:
- Говори, не тяни.
- Дело в том, что сначала он вошел в контакт с шаром-наблюдателем, это я заметил случайно, а потом через некоторое время мне показалось, что он использовал какую-то незнакомую магию. Думаю, эти два события связаны между собой, и именно они окончательно сподвигли его на измену.
Магда крепко задумалась. Через пару минут она встала, устремила вверх руки, и крутясь, сделала несколько вращательных движений тазом, как разминающаяся гимнастка. Складывалось впечатление, что жрица любви молится своему богу. Гном ничего не сказал, но глаза его расширились, и он сглотнул. Потом она, остановилась, топнула ногой, и решительно пошла на выход, по пути деловито бросив:
- Пошли, я знаю что делать, по пути расскажу.
Они вышли на улицу, и двинулись, чуть ли ни бегом. Магда спросила на ходу:
- Знаешь где дом полковника?
Ранфункель хлопнул себя по лбу.
- Как же я раньше не догадался! Вы прекрасны и гениальны, - запыхаясь, сообщил гном.
- Я знаю, - шагая с довольной улыбкой, ответила она, - Если поторопимся, и все сделаем правильно, успеем опередить его.
***
Жрец выслушал четкий доклад капитана, задал несколько вопросов, и отправил вон, приказав быть поблизости. Он сидел на своем любимом троне, и болтал ножками. Он пытался сдерживаться от этой появившийся привычки, но углубившись в мысли, частенько забывался. Настроение было паршивым, ибо хороших новостей не поступало. Гвардейцы прочесали три четверти городских домов; при этом ни убежища, ни новых следов жертвы не обнаружили. От остальных наблюдателей тоже не поступало никаких донесений. Такое впечатление, что у преследуемого заготовленное гнездо с запасом воды, и продуктов. Все городские колодцы под наблюдением, акведук перекрыт, за стены мальцу не выбраться. Если бы он издох, то рёв хомониса сразу возвестил бы о том, что пора идти за единственной слезой. А дорогу он уже знает. Выходит, проклятый мальчишка жив. От наемников тоже ничего, да и не будет, пока они его не поймают. Мысли о том, что жертва уцелеет, он не допускал. Он пойдет на все, вплоть до того, что спалит весь город. Плевать. Не для того он ожил, чтобы опять превратиться в мусор.
Похоже, все идет к тому, что придется делиться с этой чертовой шлюхой. При мысли о Магде, он почувствовал возбуждение, его подросший отросток набух, налившись соком. Бьямо подумал, что было бы неплохо в будущем сделать ее своей любовницей. Может быть, он даже потратит на нее одну свою слезу, тогда она будет полностью в его власти, он сделает ее своей наложницей. Для этого необходимо найти жертву своими силами.
Потом его думы переключились на найденного хомониса, ведь это удача. Насколько он знал, всего один из предыдущих жрецов сумел обнаружить существо до казни непроснувшегося. Но тогда оставалось мало времени, и его предшественник не сумел воспользоваться предоставленным шансом. Он стал перебирать в уме варианты пыток, прикидывая, кого бы можно было им подвергнуть. Четверка солдат продолжала ловлю животных за пределами городских стен, но он понимал, что даже если замучает кабана или оленя, это не даст результата. Требовалось придумать что-то пооригинальнее. Над этим он и ломал голову с момента визита к хомонису. Он перебирал всех подряд, с кем сталкивался за последнее время, пока ему в голову не пришла интересная идея.
Бьяморто позвонил в колокольчик, и в шатер вошел капитан.
- Вот что, скажи паре своих ребят, чтобы немедленно привели ко мне этого плюшевого идиота медведя с идиотской кличкой. Как его там?
- Мирка, мастер.
- Точно, поторопись, и скажи Амандо, чтобы принес инструменты. Нужно кое-что проверить.
Капитан кивнул, щелкнул каблуками, и удалился выполнять приказ.
Время тянулось, а солдаты с медвежонком, все не появлялись. Бьямо уже, в нетерпении, взялся за колокольчик, когда полог распахнулся, и появился капитан. Один. Выражение его лица было растерянным, и виноватым, - это не предвещало ничего хорошего.
- Мастер, тут это. В общем.., - он помялся, глядя на свои сверкающие сапоги, - его нет. Раньше он постоянно путался под ногами, спрашивая, что ему делать, а теперь куда-то ушел. На площади его нет. Мои люди проверили. Прикажете прочесать улицы?
- Да! - рявкнул жрец, и вдарил по подлокотнику, - Найдите этого придурка, как можно скорее, и тащите сюда. На поиски час. Бегом!
Через несколько минут появился звездочет. Он робкой тенью просочился через занавес и застыл перед своим господином с озабоченным видом.
- Тут вам кое-что передали, - промямлил он, и вручил Бьямо малюсенький свиток, стянутый накрест нитью, хитро заклеенный двумя зелеными печатями.
Тот взял его, поднес к носу, шумно втянул воздух, и, прикрыв глаза, ненадолго застыл.
- Что, астроном. Не смог вскрыть, хитрую магию, хотя пытался? - открыв глаза, тихим голосом поинтересовался жрец у звездочета.
После этой ледяной шипящей фразы, Амандо вжал голову в плечи, и потупил взгляд, сочтя за лучшее промолчать.
Бьяморто сломал печати, и внимательно прочитал послание.
- На, ознакомься, - он протянул звездочету листок, - обрати внимание на почти каллиграфический почерк, я подчеркиваю - почти.
Звездочет впился взглядом в бумагу. Дав ему время прочитать, жрец, спросил:
- Кто тебе это передал?
- Никто. Я увидел, как заводной цыпленок стоит около плахи, и готовится клюнуть малую литавру. На колоде лежало это. Как только взял, петух успокоился.
- Понятно, знаешь, кто писал?
- Догадываюсь. По всей видимости, шут с зелеными волосами, на гнома не похоже.
- Правильно. Этот выжига клоун что-то нашел, и скрыл нечто важное от своей госпожи, более того, возможно, он дезертировал. А что он мог скрывать? И как ты думаешь, почему он это написал, рискуя жизнью? Насколько я знаю, у наемников законы жесткие, шлюха его убьет.
- Да, мастер, вы правы. Скорее всего, он знает, как найти жертву. Это шанс. Нужно спешить.
- Не торопись, - успокоил его Бьямо, - он будет сидеть, дрожа в своем укрытии, и носа на улицу не покажет. Я хочу дождаться, когда приведут плюшевого медведя. Нужно провести испытание. Кстати, подойди поближе, - сказал жрец, так, словно его осенила догадка, - дай ка руку.
Ничего не подозревающий, звездочет протянул ладонь. Бьяморто взял ее двумя руками, и сделал резкое движение. Раздался громкий хруст, и Амандо с диким воем осел на пол, баюкая сломанный мизинец. Из его глаз текли слезы, постепенно вой перешел в громкий плач. Жрец с довольной улыбкой, наблюдал за мучениями несчастного.
- З-за что, м-мастер? - размазывая здоровой рукой слезы по щекам, всхлипывая и заикаясь, спросил шокированный звездолет.
- Ты разве не понял, как это здорово, астроном? - с радостью в голосе, ответил он, - Ты чувствуешь боль, и это прекрасно. Значит боль почувствует и это плюшевое чучело. А теперь, продолжи логическую цепочку. Ты же умный.
- Вы, думаете, что если привести Мирку, к Адиелю..., - шмыгая носом, промямлил Амандо, ненадолго отвлекшись от плача.
- Именно! Я надеюсь, что это подействует, эффективней хомяка. Думаю, шут умыкнул у своих бывших компаньонов какую-то ниточку, без которой они не смогут найти жертву. Так что ни его, ни мальчишку они быстро не отыщут, так что, нет смысла спешить. Дождемся, пока приведут плюшевого болвана.
***
Оли извлек из воздуховода стеклянный шар. Он покинул каморку, крепко сжимая его в руке. Хуанито, открыв рот от удивления, смотрел во все глаза.
- Опять ты мне попался. Шпионишь за мной?! Теперь я тебя не пощажу. Расколю на мелкие части, и дело с концом.
Мальчик подошел к верстаку, и прочно закрепил шарик в тисках. Потом выдвинул ящик, и достал небольшой молоток. Номер пятый, а это был он, налился красным, и протестующе замигал. Потом плавно сменил цвет на оранжевый, потом на желтый, и снова оранжевый. Оли и Хуанито некоторое время смотрели на игру цвета, потом Деревяшка подошел и осторожно дотронулся до шара, и тут же отдернул руку. Затем снова приложил, и некоторое время не отпускал. Шар стал переливаться всеми цветами радуги. На лице Деревяшки начала отразилось удивление, которое сменилось озабоченностью. Со стороны казалось, что он к чему-то прислушивается. Наконец, он убрал руку, и сказал:
- Господин Оли, его зовут Пятый, и он говорит со мной. Он сказал, что благодарен вам за, то что вы его пощадили, и пришел предупредить, об опасности.
Мальчик некоторое время, молчал, обалдев от услышанного. Потом спросил:
- А почему, когда я его держал, ничего не услышал?
Деревяшка пожал плечами.
- Может быть, все дело в том, что вы человек, а мы с ним нет, - с грустным вздохом промолвил он.
- Хорошо. Спроси его, понимает, ли он, что я говорю?
Деревяшка приложил руку, а шар позеленел и медленно мигнул.
- Он говорит, что да.
- Это я уже понял, а как будет нет?
Пятый покраснел, и два раза быстро мигнул.
- Понятно, мне нужны подробности, пусть расскажет, в чем дело.
Деревяшка, слушал, закатив глаза в потолок, перевел взгляд на Оли и сообщил:
- Он сказал, что наше убежище обнаружено одним из его братьев, которых у него четверо. Он вызвался сторожить, чтобы предупредить его, но скоро его сменит номер второй.
- Твои братья уже успели, что-нибудь сообщить жрецу или его окружению?
- Он говорит, что они вместе решили сначала понаблюдать, убедиться, что именно здесь скрывается непробудившийся, и уже потом докладывать. И еще, нам нужно уходить в другое место, пока не пришел его сменщик. Просит выпустить его из тисков, говорит - ему больно.
- Ну, так выпусти, - сказал Оли, и принялся ходить взад-вперед, размышляя вслух.
- Уйти отсюда мы не можем, пока не появился имагоман, а появиться он должен был давно. Но и допустить того, чтобы шары доложили жрецу о нашем укрытии, тоже не имеем права. Остается единственный вариант.
Он остановился, и посмотрел на шар, который держал улыбающийся Хуанито.
- Скажи, Пятый, а у тебя есть дистанционная связь со своими братьями?
Шар мигнул зеленым.
- Прекрасно, и ты можешь их позвать в какое-то конкретное место?
- Да.
- Замечательно, тогда тебе придется сослужить для меня еще одну службу.
Пятый сменил цвет на тусклый оранжевый. Казалось, что он выжидает пояснений.
- Тебе нужно созвать своих в одно место, где мы вас возьмем, и на время задержим. А когда, я закончу здесь свои дела, перед тем как перебраться в другое место, мы всех отпустим. Веришь мне?
Пятый быстро сменил несколько цветов, потом словно нехотя включил зеленый.
- Он говорит, что ему будет стыдно, - сообщил Деревяшка.
Через час с помощью Пятого, нехитрым способом, используя тот же воздуховод, были пойманы оставшиеся четверо. Оли поместил их всех в ведро, где они прижавшись к друг дружке, стали гневно мигать разными цветами, в основном, преобладали бардовые тона. Хуанито упустил руку в ведро, и сказал, они просят, чтобы им налили воды. Им очень хочется почувствовать воду. Мальчик пожал плечами, и взяв ведро, поднес к крану, и наполнил до половины. С шарами стали происходить изменения. Они плавали, погружались, и всплывали, одним им известным способом. Мелькание постепенно замедлилось, пока все они не приобрели нежный бирюзовый оттенок, по ним иногда пробегали золотистые всполохи. Он поставил ведро на стол, и спросил:
- Что это с ними? Посмотри.
Деревяшка сунул руку в ведро, и на его лице появилось изумленное выражение.
- Господин Оли, они говорят, что никогда не испытывали подобного блаженства, они готовы служить тебе, если ты будешь позволять им плавать в ведре.
На лице двойника блуждала глупая улыбка.
- Что ж, скажи, - я не против. Пусть пока нежатся.
Он сел на стул перед зеркалом и со вздохом произнес:
- Эх, как мало для счастья требуется некоторым...
***
Мирка стоял перед хомонисом очарованный его красотой. На него напала оторопь. Перед ним было прекрасное существо явно божественного происхождения. Возвышенная и грустная мелодия волшебных волос хрустальными колокольчиками проникала внутрь, рождая состояние близкое к экстазу. Неведомые доселе чувства будоражили его. Было страшно и здорово одновременно. Восторг и ужас. Он чувствовал могущество, силу, гармонию, и вместе с тем, беспомощность, безысходную грусть и обреченность. А еще, он вдруг почувствовал, внутреннюю неправильность. Как он может определять, что именно чувствует, если раньше подобного не случалось, и никто никогда его ничему не обучал, и не воспитывал?
Они стояли и смотрели друг на друга. Вмурованный в камень, ясноглазый, сияющий Адиель, взирающий сверху огромными фиолетовыми глазами с печальной полуулыбкой, и застывший плюшевый медвежонок, глядевший снизу своими черными блестящими жемчужинами, которые увлажнились и набухли, став похожими на маслины.
Казалось, хомониса не смущает это взаимное разглядывания, однако мишка не выдержал, издал характерный медвежачий звук:
- Э-э-э.
И спросил:
- Ты кто?
У него и в мыслях не было обращаться к такому существу на "вы". Ведь не будешь ангелу или божеству говорить "вы" или, скажем, "позвольте".
После небольшой паузы хомонис ответил.
- Я Адиель, один из хомонисов. Заточен здесь. Возможно навечно.
- А ты настоящий?
- Да, - без тени усмешки ответил он. - А ты кто?
Медвежонка этот вопрос, как ни странно, смутил, и поставил в тупик. Ведь, если разобраться, получается, что он не знает кто он в действительности? Да, то, что он плюшевый мишка, он же Мирка, он же предатель хозяина, - это понятно. Но ему стало казаться, что за всем этим скрывается какая-то червоточина (что-то еще). Тем не менее, ничего другого в голову не пришло, и он ответил:
- Я Мирка, плюшевый медведь. А что такое хомонис?
Хомонис. Произнося это слово, он ощутил волнительный холодок.
- Ты обязательно об этом узнаешь, Мирка, - низко выдохнул Адиель, - но прежде, я бы хотел послушать твою историю.
Мишка боязливо оглянулся по сторонам, потом смущенно опустил голову, и стал тереть мягкой лапой каменный пол.
- Здесь мы одни, и поблизости никого нет, я чувствую. Ты мне веришь?
Мирка кивнул.
- Тогда поднимайся ко мне наверх, располагайся поудобнее, нам предстоит долгий разговор. Ты же никуда не спешишь?
Медвежонок отрицательно помотал головой, и стал карабкаться по широким каменным ступеням на верхнюю площадку. Он сел прямо на пол, и его тело почувствовало леденящий холод, идущий от камня. Если его быстро загрубевшие ступни стали привычными к перепаду температур, и разным поверхностям, то для тела это было ощущение из новых. Он поежился, но встать не решился, это было бы неправильно по отношению к
- Ты чувствуешь холод? - спросил узник.
Мирка кивнул.
- Ничего, сейчас тебе станет теплее, потрепи немного.
После этих слов, мишка ощутил приятное покалывание множества невидимых иголочек. Камень под ним нагрелся, и ласковое тепло полилось прямо в него. Он не сводил глаз с точеного лица, которое выглядело умиротворенным. Переливы хрустальной музыки стали плавне и спокойнее. Растерянность и тревога прошли. Он был в безопасности, рядом с ним тот, кто его не обидит. Захотелось лечь, и закрыть глаза.
- Тебе никто не запрещает прилечь. Ты можешь закрыть глаза, и отдохнуть. У нас впереди много времени. Если тебе не хочется говорить, я тебя не заставляю. Помни, я готов выслушать тебя в тот момент, когда ты сам этого захочешь.
Его голос был таким... нежным. Интонациями он иногда напоминал маленького хозяина, но еще в нем была мудрость, понимание, и было прощение. Да, именно, прощение. Ему так этого не хватало все эти дни.
Мирка лег на камень, который оказался мягким, и горячие слезы облегчения покатились по его лицу, скатываясь вниз, и впитываясь теплой поверхностью, которая стала источать еле видимый свет. Слова полились из него сами собой:
- Я не знаю кто я такой, и зачем я вообще нужен. Я не помню того кто, меня сделал, и как. В памяти осталась только улыбка мастера. Я даже, не знаю, кто это был, мужчина или женщина. Потом был склад мануфактуры, откуда меня, вместе с другими игрушками развезли по лавкам. Я простоял на витрине не долго. Меня купила милая добрая женщина - мама маленького хозяина. Первая встреча с Оли. Меня дарят. Он был очень рад. Тискает, обнимает, и говорит, что никогда никому не отдаст...
Медвежонок говорил, и говорил, а хомонис, прикрыв глаза, внимательно слушал. Музыка его волос звучала совсем тихо.
- Он рассказывал мне, то, о чем не мог поведать маме и сестре. Я был для него платком, подушкой, и другом. Просто игрушкой никогда! Если бы ты мог знать, сколько его слез я впитал. Сколько разделил его детских несчастий, и радостей. А как он кружил меня, когда ему удалось продать проезжему торговцу свою первую деревянную игрушку. Я многое пережил вместе с ним.
Мирка сделал паузу, провел лапой по лицу, и понял, что слезы уже высохли.
- А потом я его предал. У меня не укладывается в голове, как могло случиться такое. В тот день я вдруг почувствовал очень сильный зов. Я не мог этому сопротивляться. Ноги сами понесли меня на площадь, где собрались эти ужасные создания. Я понимал, что делаю плохо, но этому невозможно было сопротивляться. Казалось, если я сделаю это, то получу величайшую награду. Я оказался таким глупым. Какая награда?! Я ведь тогда даже понятия не имел, что мне вообще нужно в жизни. Да и сейчас не знаю, чего мне хочется. Но ведь всегда быть плохо не может, ведь так? Мне понятно лишь одно, - все лучшее в моей никчемной жизни, связано с Оли...
Он продолжал рассказывать о своих злоключениях, при этом совершенно перестал запинаться и глупо блеять как раньше. Его речь была складной и гладкой. Он черпал изнутри новые образы, слова и определения. И чем больше он черпал, тем больше становилось ему доступнее.
- Чем дольше живу и познаю новое, тем становится больнее и хуже. Я не знаю, что со мной происходит, не понимаю, зачем все это на меня валится. И будет только хуже. Я думаю, мне лучше умереть. Я не должен жить. Никто не должен жить, если чувствует то же, что я. Это слишком жестоко. Скажи, прекрасный Адиель, ты можешь убить меня, из милосердия?
Они открыли глаза практически одновременно. Взгляды встретились. Пронзительный молящий, с сияющим мудрым. Хомонис улыбнулся.
- Ты уже знаешь, что такое любовь. Познал ты и обратную сторону. А знаешь ли ты, что такое борьба для достижения цели?
- В том-то все и дело, что цели у меня нет. - вздохнул медвежонок, - В моем существовании больше нет никакого смысла. Все, что я мог сделать, я уже сделал.
- Ошибаешься, так не бывает, - серьезно ответил Адиель, - найти истинную цель, - само по себе уже является целью.
- Почему так?
- Потому, что по таким законам создатель создал вселенную. Ты меняешься с каждой секундой, открывая в себе все больше нового. Ты постигаешь, себя, мир и природу вещей. Творец одаривает детей своих, жизнью, силами и способностями, не для того, чтобы они убивали себя, бросая под ноги его дары, как крестьянин свинье подгнившую брюкву. Тебе плохо, трудно, и ты хочешь сдаться. Я тебя понимаю. Ты свободен, и сам волен решать, что тебе дальше делать. Только, знай, - я тебя убивать не буду, - сказал он , и замолчал.
- Как же мне быть дальше? Что мне делать, умоляю, скажи. Ты же мудрый, ты должен знать.
- Не знаю, Мирка. Это твой путь, подсказки только повредят. Если хочешь, я расскажу тебе одну легенду.
- Про хомонисов?
- Да.
- Так это будет легенда, а не реальная история?
- Я настолько стар, что мне трудно сказать, где в ней, правда, а где вымысел. Но это, на самом деле, и не важно. Будешь слушать?
- Конечно, - сказал медвежонок, и закрыл глаза.
Адиель устремил взор вверх, и начал повествование:
- Давным-давно, когда...
Легенда о хомонисах.
Давным-давно, когда вселенная была еще молодой. Творец создал прекрасный радужный мир, и населил его волшебными лучезарными созданиями - хомонисами. Хомонисы или люди-мотыльки, были очень похожи на обычных людей. Правда, они имели за спиной пару тонких крыльев, как у бабочки, которые могли сворачивать и прятать так, что их нельзя было отличить от обычного человека очень высокого роста. Хомонисы обладали магическими способностями, они могли летать, перемещаться между мирами, и творить чудеса. Бог создал их всех неповторимо красивыми, и наделил талантами к искусствам.
Творец позволял им все, кроме одного. Он запретил им показываться перед людьми, и сколько-нибудь вмешиваться в их жизнь. Таков был его божественный замысел.
Некоторые люди-мотыльки любили путешествовать. Они летали по разным мирам, наблюдая за жизнью их обитателей, любуясь божественным многообразием природы. Чтобы выполнить заповедь создателя, им приходилось оборачиваться невидимками.
Хомонисы были бессмертными, они не умирали, и не размножались. Внешне они выглядели как человеческие мужчины, но при этом не знали плотской любви. Они не выбирали возлюбленных среди своего племени. Их чувства были духовными, эстетическими. Они восхищались и любили друг друга, наслаждаясь интеллектуальным общением, упиваясь творчеством своих соплеменников. Хомонисы возвели чудесный город, с садами, дворцами и фонтанами. Возвращаясь из путешествий по далеким мирам, они воплощали почерпнутые там идеи в архитектуре, живописи, и музыке. Имея некоторую власть над собственным телом, они могли менять его, давая возможность извлекать новые музыкальные звуки, не только прекрасными голосами, но и с помощью собственных волос.
Так они и жили счастливо на протяжении многих столетий, пока не произошло кое-что фантастическое.
Среди тех, кто любил путешествовать по разным мирам, было семеро тех, кому это нравилось больше всего на свете. Время шло, и постепенно они сближались, пока не стали называть себя друзьями. Это понятие они почерпнули у людей, потому, что в их племени, просто такого слова. Одним из этих семерых, был хомонис по имени Валлей.
Валлей полюбил один из миров, где общество людей развивались быстрее, чем во многих других реальностях. Там, среди зеленых лесов и долин, росли большие города, развивались науки и искусства.