Жила-была на свете принцесса. Хорошо жила, надо сказать. Потому что принцессам, как правило, на жизнь жаловаться грех. Худшее, что с ними может случиться, это несчастливый брак с уродливым и ворчливым старым мужем. Но даже и тогда они сладко едят, сколько душе угодно спят и ездят исключительно на арабских скакунах или дорогих лакированных автомобилях.
Наша принцесса к тому же была красавица и умница. В смысле, способная и сообразительная. Правда, характер у девушки, как бы это помягче выразиться, был непростой. Даже король был от него не в восторге.
- Какая взбалмошная получилась девица! - позволял себе высказаться вслух Его Величество, когда королева находилась вне пределов досягаемости исходящих звуковых сигналов. - Кто бы мне растолковал, почему моя единственная дочка выросла таким избалованным и своенравным существом?
Служанки принцессы прятали под длинными рукавами синяки и рыдали ночами напролет. Если бы король мог расспросить этих бедных девушек, то узнал бы, что дело обстоит гораздо хуже, чем он представлял себе. Характеру принцессы более точно соответствовали бы определения «гневливый», «злопамятный», «тяжелый» и даже «ужасный».
Своих учителей принцесса, правда, не била. Свою власть над ними Ее Высочество проявляла другим образом. У принцессы был острый, словно бритва хорошего брадобрея, язык. Поэтому она своих учителей подавляла и унижала морально. Измывалась, издевалась и изгалялась над ними, но без рукоприкладства. Любой мало-мальски грамотный психолог мог бы это подтвердить. К сожалению, должность психолога в дворцовой табели о рангах не значилась, и утешить бедных педагогов было некому.
Немудрено, что в конце концов среди этих ученых бедолаг созрел заговор. В данном случае слово «бедолаги» было женского рода, потому что различным наукам учили своенравную принцессу только женщины. На этом настоял Его Величество еще в самом начале дворцового обучения. Во избежание, знаете ли, возможных неприятностей. Сиречь проблем.
Однако неприятности все же возникли. Наука утверждает, что женщины терпеливее мужчин. Однако и их можно довести до точки кипения. Или до ручки. Особенно если каждый день старательно указывать на недостатки внешности, характера, происхождения или образования. Причем даже неважно, были они настоящими или же только мнимыми. Принцесса как девица очень способная имела настоящий талант обнаруживать недостатки повсюду и во всем. А своим острым и безжалостным язычком, как выяснилось, могла довести до слез любое человеческое существо женского пола. Мужчин же она доводила до зубовного скрежета и побелевших от силы сжатия костяшек пальцев. Дворцового мажордома принцесса своими капризами заставляла закатывать глаза и едва ли не падать в обморок. Даже дворцовая стража, состоявшая сплошь из тертых жизнью и войной ветеранов, и та старалась держаться от благородной молодой особы подальше. Что уж тут говорить о трех беззащитных пожилых учительницах, которые вынуждены были выносить невольное общество Ее Высочества каждый рабочий день?
Немудрено, что однажды эти ученые дамы обратились в трех ведьм. Они достали из пыльных шкафов тайные колдовские книги, и вуаля: принцесса тут же вынуждена была покинуть высшее общество и в виде лягушки отправиться в ближайшее болото. Дамы же щелкнули пальцами и исчезли из королевского дворца. Не забыв прихватить с собой причитающуюся им за обучение наследницы престола толику королевского золота. С помощью этих денег учительницы благополучно добрались до заморского герцогства и до самой старости занимались образованием и воспитанием детей Его Сиятельства. Тоже очень смышленых, но в отличие от Ее Высочества, не имеющих острого языка и ужасного характера.
А наша принцесса очнулась в болоте. Она сидела на листе кувшинки и вместо человеческой речи издавала квакающие звуки. Теперь у девицы было зеленое тельце с мощными задними лапками, способными забросить его с кувшинки прямо в прибрежные ивовые кусты. Разумеется, если имелась необходимость добыть себе пропитание на завтрак, обед или даже ужин. А таковая необходимость имелась, поскольку на болоте не водилось ни слуг, ни поваров, ни даже королевского мажордома. Ее Высочество очень быстро убедилась в том, что никто из болотных жителей не спешит поднести ей пищу.
Наоборот, принцессе постоянно приходилось оберегаться, как бы не стать обедом для кого-нибудь другого. Оказалось, у бедной лягушки имелось множество врагов. Одним глазом принцесса смотрела на небо, чтобы не попасть в клюв цапли, аиста, вороны или даже утки. Другим оглядывалась кругом, потому что за ней охотились змеи вроде безобидного ужа или ядовитой гадюки. В воде все хищные рыбы, начиная от крупного окуня, леща, щуки и заканчивая судаком или королевским сомом, так и норовили вцепиться своими зубастыми пастями в ее нежное зеленое тельце. На суше лягушке угрожали не менее страшные твари: озерные крысы, выхухоли, ондатры, куницы и лисы.
Порой принцессе казалось, что весь мир ополчился против нее. По правде говоря, так оно и было. Поэтому первые дни в новом облике благородная девица только и делала, что уворачивалась от чьих-нибудь зубов, пряталась, маскировалась, со всех лап неслась к спасительному водоему, потом со всех лап неслась прочь от ставшего вдруг смертельно опасным водоема, отсиживалась в озерном иле, отлеживалась в густой траве и в аварийном режиме осваивала лягушачье искусство выживания. Оно состояло из трех главных условий: утром не вякать, днем не квакать и до ночи не отсвечивать шкуркой.
Разобравшись с врагами, следующие несколько дней принцесса изучала лягушачье меню. Оно оказалось питательным и очень разнообразным. Лягушка могла употреблять в пищу просто на удивление много прибрежных и водных беспозвоночных. С голодухи она жрала плавающих-летающих жуков, пауков и прочих насекомых и заедала их дождевыми червями. Не брезговала лягушка другими земноводными, а также ящерицами, птичьими птенцами, маленькими ужами и моллюсками. Короткие передние лапки позволяли легко пропихнуть все, что попало в лягушачий рот, дальше в пищевод. После чего принцесса поспешно ныряла в воду и приходила в себя в укромном местечке под какой-нибудь затопленной корягой, неторопливо переваривая пищу.
Тогда она начинала думать о жизни. О чем еще, скажите на милость, может думать ставшая лягушкой принцесса?
Сначала она мечтала отомстить. Погодите, старые тощие жабы, думала принцесса, вспоминая своих учительниц. Дайте мне только расколдоваться, и я с вас шкурки сдеру! Потом развешаю их на солнце, чтобы почернели и сгнили, а ваши тушки я скормлю озерному аисту. Нет, лучше ядовитой гадюке. Старым жабам — гадючья смерть!
Сначала принцесса надеялась, что колдовство пройдет само по себе. Потом вообразила, что нужно съесть что-нибудь эдакое, и оно закончится. Принцесса запускала свой ставший клейким язычок в трухлявые пни и добывала оттуда личинок. Жадно глотала комара или какую-нибудь крупную муху, но упрямо оставалась самой собой. Благородной особой в лягушачьей шкурке.
Время шло, а колдовство не проходило. Это пугало принцессу до дрожи в лапах. Что, если она обречена навсегда остаться лягушкой и сама закончит свою жизнь в чьей-нибудь полной острых зубов хищной пасти? Нет, такого не может быть! Ведь она же принцесса, в ее жилах течет королевская кровь! Потом лягушка вспоминала, сколько раз за последнее время она оказывалась на волосок от гибели, и начинала сомневаться в том, что королевская кровь может ей чем-то помочь. В конце-то концов даже кровь королей была вовсе не голубой, а красной. Точно такого же цвета, как и у последнего простолюдина.
Чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей, принцесса на подгибающихся лапах поднималась к дороге. Там она забиралась под какой-нибудь лопух и с тоской смотрела на проезжающие мимо кареты, в которых беспечно и безбедно катили прочь весело смеющиеся благородные господа. Почему они не останавливаются? Почему не воздают должные почести ей, их принцессе и будущей правительнице? Через некоторое время лягушка чувствовала, что начинает ненавидеть всех людей, а особенно благородных. И от этой мысли ей почему-то становилось легче. Хоть и ненадолго.
Потом потянулись унылые дождливые дни, когда принцессе стало все равно, что с ней будет дальше. Она ныряла на дно и часами таращилась в зеленую озерную муть. Мимо проплывали хищные рыбы, но лягушка только тоскливо зевала им вслед. Мысль о смерти уже не пугала ее так, как раньше. Лучше поскорее покончить со всем, устало думала принцесса. Я никогда снова не стану человеком. Зачем мне тогда и жить?
Однажды она вдруг задумалась о том, кто виноват в случившемся с ней несчастье. Раньше принцесса сказала бы, что это старые жабы-учителки, оказавшиеся колдуньями. И как принцесса она приказала бы их казнить, предварительно помучив перед смертью. Но теперь она была лягушкой, и холодная лягушачья кровь остудила человеческую ненависть. А холодная озерная вода, в которой она теперь проводила ночи, а нередко и дни напролет, должно быть, остудила и все человеческие чувства. Даже некогда острый язычок принцессы стал теперь клейким и тягучим. Мысли лягушки прояснились, и вдруг она поняла, что сама подтолкнула своих учительниц к колдовству.
Мир в голове принцессы перевернулся. А может наоборот, принял наконец-то подобающее ему положение и встал с головы на ноги. Впервые в жизни принцесса почувствовала себя виноватой перед другими людьми. И это чувство оказалось таким новым и острым, что пронзило сердце девицы. Она не выдержала и заплакала от этой новой, ранее неведомой ей боли. Слезы в воде были совершенно незаметны, однако принесли принцессе облегчение. Ей больше не хотелось умирать.
Однако и жить теперь было слишком тоскливо. Принцесса научилась избегать опасностей и сама добывала себе корм. Она поняла, что может обходиться без служанок, поваров и даже мажордома. Что они больше не нужны ей. А еще принцесса вдруг поняла, что больше не может обходиться без людей. Без тех, кого она раньше и не замечала. Без своих служанок, которых она щипала и била до синяков. Без толстого старика мажордома, который падал в обморок от ее капризов. Как вспоминалось теперь принцессе, мажордом был вовсе не так уж толст и не так уж стар, а круглое лицо его было добродушным и веселым. Принцесса тосковала даже по своим обидчицам. Когда она поняла, что сама во всем виновата, поступок учительниц уже не казался принцессе заслуживающим наказания. Будь у нее такая возможность, теперь принцесса постаралась бы вознаградить их за перенесенные страдания. Мучило лягушку только одно: почему, ну почему же она раньше не понимала всего этого?
Шли дни, и мука ее росла. Раз за разом, до мельчайших подробностей принцесса вспоминала, как она била, оскорбляла, унижала окружающих ее людей. Служанок, ветеранов охраны, даже своих родителей. Какой я была стервой, какой была язвой и ужасом для них, думала она, хватаясь за голову от стыда. И пытаясь хоть немного утешиться, твердила самой себе: это ведь даже хорошо, что я стала лягушкой. Страшно подумать, что было бы, если бы я заняла трон и правила бы королевством. Все подданные просто разбежались бы от такой ужасной правительницы.
Лягушка настолько опротивела самой себе, что совсем перестала есть. Пища не лезла ей в горло. Она перестала бояться врагов, но они почему-то больше не угрожали ей. Ядовитая гадюка проскользила по траве совсем рядом, но не тронула принцессу. Большая цапля на своих длинных ногах царственно прошествовала прямо над ней, но как ни странно, лягушка осталась жива. Принцесса собрала последние силы и доковыляла до дороги. Выбралась на разбитый колесами повозок тракт и села прямо посередине, маленькая и зеленая, словно древесный листок.
Было раннее утро. Кто-то наклонился над лягушкой и взял ее в руки. Большие и мозолистые руки. Сквозь слезы принцесса разглядела простое лицо. Некрасивое, но доброе. Молодой парень, поняла она. Васильковые глаза, нос картошкой. Должно быть, из крестьян. Ни одна карета с благородными господами не остановилась, когда она так хотела этого, а простой крестьянский парень поднял меня и взял на руки, подумала принцесса.
- Вот тебе и раз! - удивился крестьянин. - Лягушка, а плачет, словно человек.
Принцессе стало стыдно своих слез. Она оттолкнулась задними лапками и сиганула в придорожные кусты. Там самое мне и место, решила принцесса.
Только парень оказался настырным. Он полез следом за ней. Видно, пожалел лягушку. Тугие ветви ударили парня по лицу, и взлетевшие листья запорошили глаза. Когда он наконец смог проморгаться, лягушки, должно быть, и след простыл. Зато за кустами обнаружилась девушка. И парень почему-то сразу решил, что она красавица и умница.
Поэтому не было ничего необычного в том, что они вскоре поженились.
Через год у короля и королевы родился сын. Наследник. Это обстоятельство несколько утешило Их Величества после исчезновения дочери, которую, несмотря на все старания, так и не смогли найти.
А принцесса, смею надеяться, никогда не пожалела о том, что не вернулась обратно во дворец.
![[]](/img/p/popow_dmitrij_wladislawowich/zemnovodnayaprincessavidasiedobnayalyagushka/carewna-ljagushkadljazaglawija.jpg)