- Потолок треба над ним разобрать, и всего делов. Мне еще дед рассказывал, что коли колдун помереть не может, потолок - первое дело! Разбери - сразу преставится, прости меня господи, - доносился до моего слуха негромкий старческий спор. Я бросил взгляд в ту сторону. У забора стояли пяток стариков, взиравших на меня с неподдельной жалостью.
Закрыв глаза, я глубоко затянулся горьким табачным дымом, и напрочь забыл о их существовании. Все советы по разборке крыши достали еще позавчера. Я давно привык, что деда в деревне считали колдуном. Да и не только в деревне. В свое время сам секретарь обкома приезжал к нему полечиться. Тайком правда, но кому положено об этом знали, поэтому деда не трогали. Потом перестройка грянула, пошла мода на целителей всяких. Сюда такие толпы ломанулись, что захоти дед, давно уже в 'зелени' б купался. Но не брал он денег за лечение, да и лечил не всякого. Какой из него колдун? Травы хорошо знал, меня учил. Но многому ли научишь приезжающего только на летние каникулы сорванца, у которого на уме только купаться да загорать? А россказни все деревенские... Россказни и есть. Кому, как не внуку знать?
- Максимка, скорее, скорее - послышался с крыльца взволнованный голос бабы Нюры, соседки. С тех пор, как дед начал хворать, сердобольная старушка присматривала за ним, вот и меня вызвала телеграммой. - Дед зовет тебя... Ох, горюшко, видно и правда смерть свою чует...
Плюнув на глупую бабу, и так тошно, так она еще каркает, я торопливо выбросил все, что осталось от сигареты. Взлетев по деревянным ступенькам - всего пять, с детства посчитаны, споткнулся в полутемных сенцах о черного дедова кота, выматерился под истошный мяв и, наконец, вбежал в комнату. Впервые за все это время меня встретил осмысленный взгляд выцветших старческих глаз.
- Максимка, родной, - с трудом раздвигая посиневшие губы, прошептал дед. - Подойди, что скажу...
Глотая слезы, я приблизился к лежащей на кровати развалине. С трудом верилось, что еще несколько месяцев назад дед резво гонялся за мной по двору, с пучком жгучей крапивы. И то, что я давно вышел из детского возраста, от порки тогда так и не спасло.
- Деда, я...
- Не плачь... - шепотом приободрил он. - Все мы смертны.
Я только всхлипнул. По сморщенной старческой щеке тоже скатилась слезинка. Я протянул руку смахнуть ее прочь с дорогого мне лица, как вдруг баба Нюра резво ударила меня по запястью.
- Бестолочь! - протянула она жалостливо. - Скока ж говорить - нельзя тебе к нему прикасаться!
- Уйди, дура, - воскликнул дед. Ярость была столь сильна, что на миг показалось от болезни не осталось и следа. Но в следующий миг глаза снова потухли. - Уйди. Дай с внуком попрощаться... По-хорошему прошу - уйди.
Покачав осуждающе головой, укутанной по деревенским обычаям в простой хлопковый платок, соседка подошла к двери.
- Максимка, Христом-богом прошу, не дотрагивайся до него. Не губи душу-то!
Поспешно заверив, что не притронусь ни под каким видом, я плотно закрыл за ней дверь.
- Вот и ладно, - успокоился дед. - Теперь хоть попрощаться можно спокойно, без бабьих слез.
- Деда, не говори так, ты еще правнуков нянчить будешь! - как можно уверенней проговорил я. - Совсем скоро...
- Эх, Максимушка, - улыбка далась ему явно с трудом. - Мои правнуки родятся еще ой, как не скоро... Да не удивляйся ты так. Знаешь ведь, что люди обо мне говорят. Столько я не протяну... Да и не хочу. Пора мне. Видно на роду написано последним быть... Ты за котиком моим пригляди, хорошо?
- Конечно, деда. Только ты и сам еще...
- Тьфу на тебя! Хуже бабы слезливой! Русским языком говорю - пора мне. Просьба вот только к тебе... Поди ближе, что скажу...
Голос становился все тише. Напрягая до предела слух, я наклонился почти касаясь ухом его губ. Дрожащая старческая рука медленно погладила мои растрепанные волосы.
- Прости... - последнее что я услышал прежде чем мир перед глазами закрутился и погрузил меня в блаженную тьму...
Очнулся я от душераздирающих причитаний все той же бабы Нюры. Еще не окончательно придя в себя, уже знал - деда больше нет. Открыв мокрые от едких слез глаза, первое что увидел - жалобно глядящую на меня старушку.
Не обращая внимания на очередную дурость, спросил, без надежды, на всякий случай:
- Дед... жив?
- Ой, горюшко, горе, - вновь запричитала она.
Все верно. Деда больше нет.
Похоронили быстро. В деревнях с этим не тянут. Отзывчивые соседки взяли на себя все приготовления похорон, мне оставалось лишь шататься из угла в угол, да вспоминать, вспоминать, вспоминать...
Только тряска пригородной электрички немного прояснила голову. От скуки долгой дороги, перебирал в памяти день похорон. Только сейчас дошло - не отпевали деда. Хоть и собиралась баба Нюра священника звать. Да и похоронили не на самом кладбище, а чуть в сторонке. Я громко выругался, чем заработал косой взгляд соседей по вагону. Деревенские предрассудки! До сих пор в деревнях хоронят самоубийц и колдунов на не освященной земле. И не отпевают. В городах об этом давно забыли, а здесь - надо же! Ладно, фиг с ними. Хорошо хоть кол в сердце не вбивали. Или кол - это только для вампиров? А, не все ли равно! Я невольно усмехнулся, вспомнив, как стали шарахаться от меня деревенские старики и старухи, как только баба Нюра разнесла весть о смерти деда. Есть поверье, что колдун не может умереть, не передав своего дара наследнику. В этом случае только и остается, что разобрать над ним крышу. Вот от этого-то и остерегала баба Нюра. Но дед оказался хитрее.
Да ерунда это все. Просто совпало так. А сознание я потерял, когда увидел, что дед умер. Наверное. Во всяком случае, никаких изменений не ощущал, голосов не слышал, видений не видел, будущего не знал, деньги из воздуха не доставал. И вместо того, что бы чудным образом очутиться в своей квартире, трясся, вот уже несколько часов, в обычной обшарпанной электричке. Не один правда. В большой, плетеной самим дедом, корзинке, вез оставшееся мне наследство. А именно, огромного черного кота с гордым именем - Грязнуля.
Стоило благодарить бога, что зверюка оказалась спокойной, не боящейся людского гама и транспортной суеты. Начни такая громадина буянить - хана корзине. По небольшому опыту общения с кошками, знал, как трудно даже махонького котенка удержать против воли. А этот не кот даже - небольшая рысь. Но пока единственное неудобство, что он доставлял - ноющие от такой тяжести руки. Ничего, авось тараканов переловит...
Подъезд встретил привычными миазмами мочи и помойки. Морщась от неприятного запаха, я поскорее нажал вызов лифта. В корзине завозилось, негромко мявкнуло - привычный к свежему деревенскому воздуху кот, выражал свое глубокое недовольство. Что ж, пусть привыкает.
Нырнув в приоткрывшуюся дверь, и чувствуя, как к горлу подкатывают первые позыва рвоты, я, не глядя, ткнул пальцем кнопку этажа. И лишь когда створки дверей полностью закрылись, осмелился сделать глубокий вдох. Свежим воздух не назвать, но по сравнению с ароматами первого этажа...
В этот самый момент, кабина лифта качнулась и величественно замерла где-то между этажами. Застрял.
- Скотина! - с выражением прошептал я и с наслаждением пнул застрявшую створку.
- По голове, по голове себе так постучи! - неожиданно проскрипело из-за спины. Отпрыгнув в сторону, я в изумлении уставился в пустой, когда входил в кабинку, угол.
Появившееся в углу существо, было маленького росточка - чуть ниже моего колена. Одетое в какие-то непонятные, отдаленно напоминавшие фуфайку, лохмотья. Существо с не меньшим удивлением вперило в меня маленькие глазки.
- Никак увидел? - проскрипело оно. - Это ж какую дрянь теперь пьют, а?
- Н-не зн-наю... - пробормотал я. В голове мигом всплыли все слышанные ранее истории о внезапных помешательствах. Не очень приятно осознавать себя сумасшедшим. - Вы мне кажетесь?
- Ага, кажусь - радостно осклабилось существо. - Я когда выпью, мне тож всякие мерещатся. Вот ты, например.
- Засохни, запечный! - икнув, я выронил корзинку из которой раздалась последняя фраза. - Ой, Макс, ты что, сдурел? Я ж не котенок уже. Меня такие кульбиты в гроб вгонят.
Я медленно сполз по грязной, исписанной разными слововыражениями, стенке лифта. Сознание начало потихоньку покидать мою, видимо совсем больную, голову.
- Эй, Макс, - мягкая кошачья лапа вкрадчиво потрепала меня по носу. - Хватит в обморок грохаться, словно институтка какая.
Сил не было даже дернуться от страха. Судорожно ловя ртом воздух, только и смог выдавить:
- Ты... говоришь?
- Есть немного - кажется мне или нет, но кошачья морда расплылась в довольной улыбке. - У тебя тоже этот недостаток имеется.
Пока я переваривал столь ценное замечание, этот комок шерсти вернулся в корзинку и деловито занялся умыванием черной, как смоль, морды.
- Кхм... - напомнило о себе неведомое существо. Я, по правде, и думать о нем забыл. Но существу не терпелось продолжить знакомство. - Так ты, значит, видеть можешь?
- Ну, это, - не совсем понял я, - я и раньше был не слепой.
- Да я не об этом, - махнуло миниатюрной ручкой существо. Видя, что со мной разговаривать бесполезно, повернулось к коту. - Слышь, мохнатый, кто хозяин-то будет? Помнится мне, такие как ты только со Старыми были... Новые больше висюлькам всяким доверяют. А этот, твой, на Старого не очень...
Кот прекратил умываться.
- Наследник это. Ясно, запечный? Причем наследник одного из Верховных. Стало быть для тебя - Хозяин. А я при нем вместо наставника. Поэтому побольше уважения. Ясно говорю?
- Ясно, ясно... Только ты у себя в деревне мог командовать. Тут законы другие. Вот когда твой покажет себя, тогда и назовем Хозяином. Тогда и ты будешь лапы крючить, а пока усвой - нет здесь запечных. Печек нет... - озлобленный тон существа сменился на задумчивый, стоило вновь встретиться со мной взглядом.
Воспользовавшись паузой, я во все глаза рассматривал существо. На мой взгляд, от человека его отличал только очень маленький рост. А в остальном - человек как человек, нечесанная борода старый веник напоминает, нос картошкой. Ну, точь-в-точь, наш водопроводчик. - Наследник Верховного значит? Вот времена... Ладно, езжайте.
'Водопроводчик' махнул рукой и исчез. Наверху загудело, лифт неуверенно вздрогнул, удивляясь вернувшейся свободе, и медленно пополз вверх.
- Эй, Макс, - окрикнула меня словоохотливая зверюка. - Приехали что ль?
Я кубарем выкатился из лифта.
- Ты мне прямо скажи, - примерно сорок шестой раз, спросил я кота. - Я псих или нет?
- Не, не псих. Но придурок - это точно. - Грязнуля сосредоточенно почесал лапой за ухом. - Если человеческой речи не понимаешь!
Почему-то это оскорбление меня окончательно успокоило. Я, теперь уже с любопытством, посмотрел на кота. Удобно устроившись на журнальном столике, он внимательно оглядывал новое жилье. Самое забавное было в том, что кошачья мордочка, гримасничала! Никогда раньше и подумать не мог, что кошки на такое способны. Одно дело в кино - там компьютерная графика такая, что и стол улыбается, другое дело в жизни. Одобрительно кивая, он внимательно осмотрел телевизор, магнитофон, комп, книжный шкаф. Но как только в поле кошачьего зрения попала ободранная обшивка старого кресла, недовольно поморщился. Как ни странно, но это показалось обидным.
- Не морщись, хвостатый! - постаравшись придать голосу суровость, сказал я. - Теперь это твое спальное место. И что б шерсть за собой убирал.
Недовольно фыркнув, кошак отвернулся, и очень уж явно махнул хвостом. Я поставил себе мысленную галочку - при первой же возможности, расспросить, что значит у кошек этот жест. Если окажется то, что думаю, этому мышелову не поздоровится!
- В общем так, - наконец принял решение я. - Давай-ка, рассказывай все по порядку. Уж больно любопытно, что со мной приключилось.
Я со смаком раскурил сигарету, комфортно откинулся на спинку дивана и приготовился слушать.
- Даже не знаю, с чего начать... - задумчиво протянула мохнатая бестия. - В общем так. Много-много лет назад, богам служили волхвы. Их спокойная жизнь продолжалась до тех пор, пока князь Владимир не вздумал принять христианство...
- Это в 988 году, если не ошибаюсь? - решил я блеснуть эрудицией.
Бросив на меня недовольный взгляд, кот, проигнорировав замечание, продолжил:
- Вот тогда и начались гонения на всех приверженцев старой веры. Христианские монахи жестоко расправлялись с неугодными. Многих тогда убили, некоторых переманили в свою веру. Но остались волхвы, что не пожелали расставаться с верой предков. Это были люди огромной силы. Они собрали всех уцелевших на совет. Вот на этом совете и пришло решение - затаиться. До каких пор - то решить должны были, избранные общим решением, Верховные Волхвы. Как понимаешь, это были самые сильные из них. После, они разошлись по деревням и весям под видом мелких знахарей - их церковь не трогала почти. С того времени, никто больше не слышал о них... Почти никто. Силу свою они не показывали. Приглядывали за местной нежитью - лешими всякими, берегинями, домовыми... В обиду не давали, но и людей обижать запрещали. Дар свой, всегда передавали по наследству. Вот, как тебе, например - почувствует волхв, что пора ему уходить, вот и призовет наследника. Так что большая честь тебе оказана.
Так как кот надолго замолчал, я решился спросить:
- Значит дед... был волхвом?
- И не просто волхвом, - кошак многозначительно поднял лапку, - а Верховным волхвом!
- Гхм... - меня несколько смущал следующий вопрос, но не задать его я не мог. - Так, значит я тоже... Верховный?..
- Ты? - рассмеялся черный зануда. - Нет, брат, по наследству передается сила, но не звание.
Оскорбленный до глубины души, я посмотрел на заливающегося смехом кота.
- Но раз дед был одним из сильнейших, то и сила у него значит была... немаленькая? Стало быть, у меня она теперь...
- Да уж... - выдохнул Грязнуля отсмеявшись. - Только называй это - Даром. Твой дед действительно был из сильнейших. И Дар тебе передал немаленький... Только вот Дар-то он передал, а знания и умения не передаются... Так-то.
- Но ты не переживай! - поспешил успокоить кот, заметя мое разочарование. - Под моим руководством всему научишься! Верно, тебе говорю. Верховным может и не станешь, но Даром пользоваться сможешь.
- Неужели? - язвительно бросил я.
- Если не полный дурак, то... - в тон мне ответствовал кот.
Я старался переварить услышанное. Вот уж счастье привалило. Будто мне своих забот не хватало. Блин, сам же мечтал о способностях хоть чуть необыкновенных, а как сказали что они имеются - растерялся, и не знаю что теперь делать. Все-таки человек - существо странное.
- Послушай, Грязнуля, а этот... в лифте. Он кто?
- Да ну его, - отмахнулся кот. - Простой домовой. Возомнил о себе... Ты с ним построже, а то вовсе на шею сядет. Не думал я, что они в городах есть. Думал в деревнях последние... А иди ж ты - и в городе выжили, пристроились...
- Так это что, в каждой квартире по домовому?
- Не, вряд ли. У тебя точно нет - я бы почуял. Да ты сам у него спросишь потом... Интересно - задумался кот. - Если домовые пристроились, кто еще может в городе обитать?
Я подавился, представив на улице целую толпу нежити. Это что же - прощай спокойная жизнь? Ходить и оглядываться?
- Слушай, еще вопрос. Я теперь могу речь животных понимать?
- Нет, только таких как я. Которые у волхвов в помощниках. Стихи помнишь?