Сестрица с мужем ссорятся, в сплетнях варятся.
Весь день как будто камнем летит на дно.
А брат - очкастый маленький архивариус,
заумный, недотёпистый и чудной.
Они такие денежные и чёткие,
а у него к преданьям душа лежит,
он вундеркинд - короче, с рожденья чокнутый,
"не мальчик", и "не парень", и "не мужик"...
Хотя, казалось, ну что там, не вор, не пьяница,
но - лист осенний - незнамо куда гоним,
а он всё время нянчил маленькую племянницу -
за это тоже ёрничали над ним...
Его, писаку, блаженного, книгочея -
держали в доме, вынесли приговор,
а он качал племянницу на качелях
и смутно видел какой-то заросший двор,
и там качель мурлыкала и урчала,
там девушка... шляпка, чёрное пальтецо...
И бережно, потихоньку её качал он,
глядевшую так печально ему в лицо...
Проклятые линзы, толстенные эти стёкла,
посмешище - для девчонок и для родни.
Она говорила: "О нет, ты живой и тёплый,
не смей казниться, ты лучше, чем все они.
Тебя не переделаешь, ты не паинька,
ты помнишь всё, ты праведный и большой,
ты видел, кому на площади... бывший памятник.
Ведь это я захотела, чтоб он ушёл...
И ты собой закроешь провалы, течи,
чужие ошибки, и ты не пойдёшь под конвой..."
Откуда она - из книжки библиотечной?
похожа, о как похожа - но на кого...
И он возвращался на землю, крылатый, книжный,
и шёл в магазин, и ужин уныло жевал...
Грустил о сестре - замотанной и сквалыжной.
Нахлебник и шут, безрадостный приживал.
И ужин жевал... и грустил о сестре...
Светилась тропа, заросшая и неторная,
светилось лицо той девушки во дворе,
откуда она - словно в книге листок оторванный,
вот только бы вспомнить, кто она...
кто она...
кто она?!