Вы думали, что я живое чудо,
должна блистать - а может, и блестеть.
А я... я только глупая пичуга.
Умею лишь мечтать и свиристеть.      

Вы думали: бесстрашна и крылата,
легко прокормит пару-тройку ртов.  
А я боюсь мальчишек и рогаток,   
грозы и вьюги, кошек и котов... 

Мне - свить гнездо, мне, следуя природе, -     
влюбить самца и выкормить птенца.  
И, вкладывая пищу в жадный ротик,
не растерять бы песни до конца...   

Однажды захлебнуться вещим криком,
когда нельзя иначе, хоть умри.
Премудрое "сиди и не чирикай"
пришло извне. А голос - изнутри.     

По мне, доверье проще, чем безверье.       
И потому серьёзно-бестолков 
мой птичий стиль. Я выдираю перья 
из ржавых, перекошенных силков. 

Меня упорно глушит грай вороний,
мне не стащить заветного ломтя. 
Таких, как я, без пышности хоронят, 
несложный птичий реквием свистя...       

но кто-то всхлипнет над подобной чушью,
над ясной трелью, отблеском крыла:     
была такая... глупая пичужка.
Такая птичка божия была.