Попова Мария Сергеевна : другие произведения.

Ночь. Не могу оторвать себя от него. И спать хочу, и не могу лечь, потому что на ночь до него не дотронулась.

Какие глупости, мы совершенно разные, не в чем и нигде не пересекающиеся люди, а я не могу оторвать глаз от его глаз, губ, лица... Я чувствую, вижу, как он разгоняет всех вокруг, желая остаться со мной наедине, он дотрагивается до моей руки, а я скольжу по ней пальцами, пока не почувствую его теплую ладонь. Как не хочется отпускать его руку, продлить это сладкое мгновение... Сейчас это прикосновение для меня слаще, чем самые пылкие объятия. Но впереди люди, сзади, и справа, и слева тоже люди, люди, люди, которые все знают, все видят, замечают, как накаляется воздух, когда мы стоим рядом, каждый жест, каждое ласковое слово, все то, что мы сознательно и бессознательно пытаемся скрыть.

То, что раньше казалось естественным, то, на что я и не обратила бы внимание еще некоторое время назад, теперь - вся моя жизнь, вся эротика. В одном касании плечом его плеча - самый сладкий поцелуй, в прикосновении ладоней - самая медовоистомная ночь, а хоть минуту подержать его за руку - недостижимый верх блаженства. Прижаться губами к щеке, губам - предел мечтаний, недосягаемый, как звезды в высоком августовском небе.

Ну почему закончился этот вечер? Почему в пол второго ночи кто-то еще кроме меня не хочет спать? Зачем это им? Я не сплю, потому что не могу спать, когда слышу его шаги, когда знаю, что он есть в этом мире, когда чувствую, что он хочет хотя бы пончиками пальцев тронуть мое лицо перед тем, как лечь в постель. Я не ложусь, пока, в последний раз заглянув ему в глаза, не оставлю надежду его поцеловать, чтобы потом всю ночь мечтать , как он придет в следующий раз и будет искать встречи со мной и найдет ее. А зачем они не спят? Зачем так упорно мешают нам хоть немного побыть счастливыми или просто пощекотать себе нервы кончиками этого сладкого счастья. Знакомые, добрые лица превращаются в ненавистные рожи. Уйдите, уйдите! Оставьте нас одних хоть на пару минут, ведь нам страшно, мы боимся даже протянуть друг другу руку. Между нами облако, розовое нежное облако нашего желания, мы бережем его, от него наслаждаемся, ласкаем, как будто это облако - наши тела. Нам больше ничего не остается, кроме него, этого мягкого, нежного пространства, сплетенного взглядами, жестами, осторожными словами, а вы лезете в него руками, тычете сигаретами, рвете любопытной назойливостью или просто хотите сделать нам больно. Не надо. Оставьте нас. Ведь я так не много прошу. Может, я все это выдумала, может это облако - мои пустые фантазии. Я хочу это проверить, а вы мне не даете. Не даете убедиться и наслаждаться, или разочароваться и умереть.

Люди, вы никогда не могли оставить меня в покое, вы всегда что-то от меня хотели, требовали, угрожали. Не мучьте меня. Оставьте мне хоть чуточку моего пространства в этом необъятном мире, хоть кусочек моего личного, не тронутого, не залапанного и не истерзанного.

За окном дождь, за окном ночь. Я забыла, как выглядит мир за стенами, которые меня сейчас укрывают. Я боюсь этого мира, боюсь любого его вмешательства, боюсь своего прошлого и будущего, никого не хочу видеть и слышать. Никого, кроме этих карих глаз, черных, жестких волос с проседью, кроме этих розовых губ на загорелом лице. Зачем ты здесь? Господи, зачем ты мне послал еще одно искушение? Ты ведь знал, что я не устою перед ним, что я поддамся ему с первого взгляда, с первого слова. Что я, подталкиваемая отчаянием, побегу к нему на встречу, распахну настежь все окна души моей, чтобы туда вошла новая тоска, новая боль, новая потеря. Чтобы очередная тупая игла, до крови изорвав мое сердце, оставила на нем еще один незаживающий шрам. И я снова буду жить ожиданием, и я буду считать дни и часы, и тонуть в своем одиночестве, ласкать свои глупые надежды, безосновательные догадки, неосуществимые мечты. Я сделаю опять все, как раньше.

Вот она, моя надежда, уходит от меня, когда могла бы остаться. Просто он знает, он все знает, поэтому и уходит сейчас. Но когда я совсем близко, когда мое дыхание нечаянно оказывается совсем рядом, касается его шеи, он не в силах совладать с собой, и его пальцы скользят по моей руке, мои - оказываются в его ладони, и нет ничего, что могло бы быть важнее в эту секунду, в эту минуту, час, вечность.

Мне хочется подойти к нему, сказать: Не бойся, обними, проведи рукой по спине, плечам, дай свои ладони в мои ладони. Не бойся, больше ничего не будет. Но я ведь знаю, что будет, и он знает, что будет. Поэтому и не приходит. И не придет.