Пандемии Равнодушия. Когда чудовищно гипертрофированный вирус меланхолии погрузил человечество в состояние вялого дистресса и самоубийственной тоски по тому, чего никогда не было и быть не могло. (Татьяна Алексеевна Мудрая "Огнянник")
Что так светится?
Душа...
Кто ее зажег?.. (Юнна Мориц)
![Родная уть2 []](/img/p/popowskaja_i_i/rodnayauti/rodnajautx8.png)
"Клуб любителей винтажной рекламы" - так назвал Берг посиделки вечерами у экрана, растянутого на всю стену. Так и было записано в выданной робами лицензии - разрешении на собрания, но никакой рекламы они не смотрели, понятное дело, - смотрели фильмы о прошлом, далеком предалеком, еще до галактических войн. И до пандемии, скосившей две трети населения планеты.
Для Анны мир в фильмах был даже более понятным, чем остальным членам клуба, а ведь она была юной по сравнению с ними, стариками. Да и стариков, кроме как на этих собраниях, Анна нигде не встречала. "Люди укокошили их, не робы," - отвечал на это ее удивление Берг, - "стариков списывали из жизни, освобождая жилплощадь! Утилизировали, отбирая чипы на продукты!"
"Нормальное явление: свиней все больше, а людей всё менее" - вздыхал, соглашаясь Лукас.
Анне нравилось, как говорили старики, почти как Он! Сейчас она уже догадывалась, почему робы разрешили ей, Анне, участвовать в этих посиделках - ее готовили...
Берг, Варвара и Лукас были под охраной робов - заслуженные пенсионеры, ветераны войн. Жизни им продлевали, - робы чтили из знания и опыт. Почему они закрывали глаза на то, что старики смотрели запретные материалы? Да просто те уже давно вышли из репродуктивного возраста. Но Анна...
- Вы знаете, - как-то сказала Варвара, - Анна у нас донор!
- Ну, что ж, - Берг подморгнул Лукасу, - если кому и продлевать жизнь человечеству, то ей, лучшей кандидатуры не встречал. Но... я бы не доверял им на сто процентов. Кто знает, что там они планируют, робы... Всяко себе на пользу, не людям...
Анна не понимала этих намеков. Она вообще мало что знала об истории создания Робства, о пандемии и о том, что случилось после. Информация была секретной, но кое-что Варвара рассказала однажды, когда они возвращались вдвоем домой - они были соседками.
- Угроза человечеству возникла из-за прогрессирующего распространения вируса, поражающего половые органы. Из-за большой смертности люди стали опасаться заниматься сексом, но гормоны бушевали. И произошло страшное: проявление педофилии в массовом масштабе.
- Что это, педо..?
- Ох, Анна, мне трудно будет тебе объяснить... Это плохое отношение к деткам...
Деградация человека происходила не один век, а вы с родителями попали во временную петлю, через которую прыгнули далеко в будущее. К тому же ты долго пролежала замороженной в капсуле, прежде чем тебя нашли спасатели. А потом еще век на карантине... Потому ты, милая, не утратила самого ценного качества: любви, а также многих других чувств, уже утраченных человечеством.
- Но не вами! Лукас, Берг и ты, Варя, вы же не чувствуете как я? Да?
- Нет, что ты! Я умная, хитрая старая жаба. Солнце мое уже не на рассвет, а на закат.
- Прекрати, прошу, не отклоняйся - что дальше?
- Дальше... Распространившийся вирус сжег треть населения планеты. Люди спрятались в оболочки, не контактировали тактильно. Тем временем человечество деградировало все больше, а у андроидов (Робов) все больше расширялась сфера власти. Прогресс науки и технологий рос, возможности контроля над людьми тоже. Воздействие на синапсы мозга атрофировало естественный способ воспоминания. Появились плееры памяти. Это ускорило процесс деградации. Атрофировались многие чувства. И Любовь.С исчезновением любви - ушли в небытие поэзия, литература и все, что родиться без любви не может. Детей стали изолировать на отдельные острова, выпускать только в восемнадцать лет. Доверили их воспитывать андроидам, понятно почему? (Анна не совсем уверенно кивнула) Деторождаемость они тоже контролировали, но потом, когда население планеты стало резко падать, взяли в "свои руки" и процесс оплодотворения, и забирали у женщины плод еще на ранней стадии. Так утратилась понятие "родной".
Потом она еще долго говорила об искусстве и литературе, что "иссохли" без любви. Потому Лукас хранит библиотеки... только для кого? А у Берга огромная коллекция фильмов на разных носителях, проекторов-то таких уже нет ни у кого.
"Фильмец аналоговый, проявленный, чтоб картинка была с зерном. Старая школа, 35мм. Такой рекламы вы больше нигде не найдете!" - говорил Берг робу. Тот что-то поковырял в своих металлических мозгах и нашел, видимо, - улыбнулась Варвара. Они, робы, много что хранят в своих архивах, то, с чем человечество уже давно рассталось, потому проникся уважением.
Анна уже слушала рассеянно, мысли ее были о другом.
Чувства - что это?
Почему в ней чувственность живая, у стариков тоже, но остальные...
Там, в "киношках", как называл фильмы Берг, показывали отношения, похожие на то, что было между мамой и папой - их манера разговаривать, улыбаться - Анна помнила немного, но эти воспоминания ее "кормили", подпитывали. Картинки памяти были яркими, красочными, но Анна никогда не демонстрировала свои воспоминания на людях, скрывала. Почему? Скорее интуитивно, понимая, что это "личное", сокровенное.
Люди на улицах вспыхивали картинками своих воспоминаний, демонстрируя самые удачные моменты своей жизни. В лифте Анна часто встречала парня, что жил двадцатью этажами ниже, - он всегда включал один и тот же момент автоматного выигрыша. Один и тот же!
Варвара и Берг отказались от встроенного плейера воспоминаний, картинками не вспыхивали. Лукас (также как и Анна) свои воспоминания не демонстрировал, объясняя: "Болезненно и... страшно". Понятно. Видимо, потому Варя и Берг отказались от плейеров, да и память у них была "живая", - они были людьми того поколения, еще с неповрежденными синапсами мозга, что отвечали за естественные воспоминания.
- Анна, вы готовы стать счастливой на этой планете засохших желаний? - смеялся Лукас.
- Она достойна охапки счастья! С такой-то утью! - подхватывал Берг.
- Вы смеетесь надо мной? Что за уть?
- Душа... Уть человеческая... Она гнездится обычно между шестым и седьмым позвонком, и бегает по позвоночнику, легко. Иногда убегая в пятки, - отвечала Варвара, тоже улыбаясь.
- Робы так называют душу, это можно объяснить их способностью дифференцировать все смыслы. Видимо, Фаенсберг, их создатель, так называл суть человеческую. Он для них - Бог.
- Знаете, я в юности, еще до второй галактической, был в их соборе на службе. Где-то под куполом транслировались стихи, что читал Райф Фаенберг, а он очень поэзию любил. Робы стояли как в трансе с опущенными головами! Никогда не забуду ощущения, что испытал! Аж до мурашек на затылке!
- Да, я слышал об этом. Но мне такой любви к поэзии в детстве не прививали... Я как-то сам дорос.
- А уть? Она как орган тела? - не унималась Анна.
- О, да! - смеялся Берг, - слышал робы научились ее пересаживать.
- Вырезать и пересадить ее можно только в очень раннем возрасте, когда она не умеет передвигаться, - совершенно серьезно продолжил Лукас, но потом тоже рассмеялся, - ужас мира, стыд природы - уть невиданной породы пересажена извне, быть герою не в...
- Я тя умоляю! - ржал Берг.
Анна улыбалась вместе с ними не понимая шуток, но эта манера говорить как Он, так ласкала и нежила ее душу. Ее уть. И отправляясь домой, она включала свой плейер памяти с самыми любимыми Его фразами:
"...ты мое веретено желаний, скрученное ветрами страстей", - он говорил...
Завтра ей лететь в на остров. Наконец-то! Дождалась!
Анна шла по аллее к зданию лаборатории, иногда сворачивая в сторону на перекрестках аллей, или ныряла между кустов роз на тропинку, ведущую к озеру. Удлиняла путь. Растягивала время. Улиточность минут ей подчинялась, не выпрямляясь в сторону пункта назначения.
Анна не чувствовала себя гостьей здесь. Почему-то ей позволяли такие вольности: гулять по парку без защитной оболочки столько, сколько ей этого хочется. Анна знала все укромные уголки острова, и все тропинки знали ее легкую походку, но она путала их, всегда выбирая новый путь. Дорога неизменно приводила ее туда. Будто у нее с парком был тайный сговор.
"...дыхание твоего света чище дыхания лотоса, локоны волос - рыжее пламя, пляшущее в танце твоих отрицаний!" - он говорил...
В ушах у нее бусины плеера памяти. Здесь, на территории ЛДР, память не глушится, можно возвращаться к желанному эпизоду и никто не прервет просмотра рекламой. Воздух на острове - натуральный, неразбавленный - как в городе. Первый раз она отключила оболочку случайно. Чуть не задохнулась от свежести морского ветра, ударившего прямо в лицо. Голова закружилась, и воспоминание о детстве включилось самопроизвольно. Загадка этого включения удивила, но встреча с родителями, здесь, в обители тайн, укоренила в ней уверенность: Робы не враги, и ей, Анне, ничего не угрожает.
А мама и папа, как они ей улыбались! Анка засветилась радостью и счастьем. Такой он ее и увидел. Счастливой.
"...блеск твоих глаз сравним с рождением пары светил..." - он говорил...
Анна резко остановилась, оглянувшись. Тропинка уже успела зарасти травой, чуть левее - у старого огромного дуба - память поймала его очертания.
ОН тоже был без оболочки. Тогда.
Прикосновение его пальцев электричеством поднимало волоски на ее коже. Только мама трогала золотистый пушок на ее спине и руках.
"Папина дочка - это к счастью",- мама улыбалась и целовала Анку в худые лопатки.
Как Он. Тогда.
Да, Варвара права. Анна была особенным ребенком. В отличие от людей на Земле, она провела детство с родителями. Так получилось.
Корабль сбился с курса, и они потерялись во времени. Несколько лет плутали по его хитрым сплетениям, пока не попали на желтую планету со скудной атмосферой и неизученной флорой и фауной. Бесстрашные исследователи, они продолжали выполнять свой долг. Собирали образцы и... заразившись непонятной болезнью, умерли. Дочь, которую вовремя успели заморозить в капсуле, не видела их смерти.
В капсуле Анку и нашли спасатели - вернули на Землю.
Еще с сотню лет она пролежала в капсуле на карантине, здесь, в лаборатории у Робов, потому они относились к ней как к родной.
Родной! Она-то знала это слово, люди - уже нет.
Анну не сразу отправили в город после иннереактивации. Роб 098880 стал ее воспитателем и учителем, которому можно было задавать любые вопросы, абсолютно любые. Никакой цензуры на территории ЛДР. Но про уть Роб сказал не сразу, он как будто изучал Анку: достойна ли она этой тайны. Это было странно. Любую информацию Робы получают мгновенно. А с ней - все не так. Какая-то сложная кодировка была заложена в ее генах. Потому, вероятно, Анку и выбрали в доноры для деторождения. Она - особенная!
В том году свой геносок Анна сдавала уже третий раз. Процедура была стандартной. Приходило сообщение: время прибытия. Без пояснений, она уже знала, куда лететь.
Как тогда...
Как всегда приземлилась на верхней площадке и, спустившись лифтом с функцией пропускного портала, не спеша пошла по парку. У огромного дуба Анна свернула к водоему - вода потянулась к ее ступням. Она, быстро раздевшись, - плюхнулась в озеро. Вода ее любила. Ни разу, никогда в жизни она не получала ожогов от воды, как многие.
Увидев его у дуба, Анна удивилась. Расписание для доноров было четко выверено - никаких пересечений и встреч с другими людьми быть не могло.
Он отчаянно замахал руками, видя как она с головой ушла под воду.
"Особь мужского пола, очень развитая и совершенно без мутаций. Прекрасный образец для донорства," - констатировал встроенный тепловой наблюдатель Анны. То, что самец испугался за нее, рассмешило. Мама тоже заулыбалась, а отец нахмурился, взял маму за руку - и они растворились в плеере воспоминаний. Запись встречи с незнакомцем включилась автоматически, и ни одна секунда не была утрачена. Вот уже десять лет она слушает его певучий голос.
"...движения твои как струйки сандалового дыма, в гpоте паха твоего живет нежная устрица," - он говорил...
Соитие произошло в озере. Они бы не додумались до такого - их соединила вода: подкралась к ногам мужчины, пока он ошарашено смотрел на Анну, голую, без оболочки, никаких визуальных эффектов - ни файвориновых крыльев, ни неоновой чешуи - просто тело. Анна его очаровала.
"Ты - солнечная коpа моих дум-дерев," - он говорил.
"Ты - птицы в их кpонах, кошки заноз в их дуплах загадок и тайн.
Ты - пахучая смола влечения, капающая с их ветвей горячей страстью.
Рот твой, рождающий слова, - пpекpасен, как глубины теплого моpя,
и опасен, как гигантская pаковина с жемчужиной,
способная поймать ныpяльщика ствоpками.
Он говорил, говорил, говорил... и то были слова, совсем не похожие на стандартные фразы общения в сети. На улицах, в клубах и маркетах никто не разговаривал - только слушали непрерывную рекламу, что подавалась вместе с порциями воздуха в оболочку. Единственный коммутативный способ общения - жестикуляция и танец. У нее была своя особенная манера танцевать пальцами, но с ним Анна говорила. Как когда-то с родителями. Как со стариками в клубе. Но он! Как говорил он! Так, что на выходе из уст ручьем лилась песня, а в тесноте журчащих слов ощущался простор мысли.
"Я лишь маленький камешек, не тянущий на звание астероида,
с несбыточным желанием нырнуть в норку твоего сердца,
чтоб зарыться в его пульсирующее тельце целиком
и перезимовать холода прогнозируемых отчуждений..."
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
В холл лаборатории они вошли держась за руки. Робы встретили и развели их в разные стороны. Больше она его не видела. Никогда. Учитель - не задавал вопросов, Анна - не спрашивала, но в ее жизнь вошло что-то еще, очень важное, теплое и... родное.
Через пару месяцев после соития она непроизвольно заказала себе в автомате две чашки кофе, не одну! И тут же увидела совершенно явственно множество удивленных глаз в зеркальном отражении табло. Глаза были большие... и маленькие.
Ребенок. Он внутри!
Анна была поражена и... напугана. Эмбрион у нее заберут - вне сомнения. Детей выращивали отдельно - на островах. В люди они выходили уже взрослыми.
"...прогнозируемых отчуждений..." - он предвидел...
Анна задумалась. Идея пришла не сразу, вымучив ее сомнениями. Теперь она была уверена, что мысль о "подмене" подтолкнули, но выглядело решение так, будто инициатива шла от Анны.
Помог плеер памяти, выловив из архива нужное - рассказ стариков об ути.
- Какая она? Моя уть?
- Многоглазая, - сказал Роб ничуть не удивившись, - рад вопросу.
Улыбаться он не умел, но в уголках его губ Анна прочитала радостное удовольствие от сказанного.
- Редко у кого есть уть с глазами и ушами, твоя уть их репродуцирует, с каждым годом их все больше. Тело человека - только сосуд, в который он способен или не способен влить по горлышко свою уть.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
В тот день она прилетела на выставочную площадку новых пород собак-синтетов. Отдельно в клетке сидели их антиподы, живые сеттеры и доберманы. Анна случайно встретилась взглядом с рыжей брудастой сукой. И... поразилась светящимся разумом в ее глазах.
- Они очень чуткие, сохранили в себе качества, давно людьми утраченные, - механически четко и без эмоций сказал за спиной Роб.
И тогда ее осенило!
Учитель выслушал Анну спокойно, не перебивая, хотя она могла и не выливать на него столько сумбурных соображений и доводов - все прочитал по ее глазам в одно мгновение.
- Это возможно, - сказал Роб после длинной паузы, - процедура приобретения живого не синтетного щенка стоит дорого, но я помогу: подыщу нужный экземпляр и оформлю все документы. Тебе придется сменить квартиру на дом ближе к окраине и купить отдельный бокс для испражнений, но на людях он должен выглядеть как синтет. Научится. Собаки быстро обучаются.
- Я уже в курсе, все знаю и готова на любые траты!
- И еще. В этот раз я не буду брать эмбрион. Будешь рожать. И вакуумного турбо-акушера не будет.
- Как это? А кто будет делать операцию?
- Я сделаю. Тысячу веков женщины рожали естественным образом, ничего страшного, потерпишь.
- Ты сам будешь делать пересадку ути? Сможешь, уверен?
- Я сделал тысячи подобных операций. Думаешь, что все люди имеют уть? Пустышки! Человечество не задумывается, что с ним стало и куда катится, но Робство давно встревожено деградацией существ, называющих себя людьми. Мы ищем способы создания достойной замены.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Малыша Анна видела несколько минут, его забрал Роб сразу же после родов. Она знала уже, рассказали: он будет расти в капсуле восемь лет. Больше нельзя, могут начаться нежелательные отклонения. Это ее срок вырастить и воспитать родную уть.
Маленького рыжего сеттера Роб принес ей в сумке уже в новый дом, купленный на космические сапфировые камни - наследство от родителей. Мечты о "родном существе" сбывались.
Пес был зарегистрирован как синтет Джек, но она называла его Джей Ди.
Очень смышленый и ласковый. Быстро рос. Мгновенно схватывал все премудрости гармоничного существования среди людей. Также, как синтеты, сидел неподвижно, ожидая ее у маркета. В глаза встречным не смотрел, опускал голову.
Джей Ди нравилось бегать по берегу моря, ловить соленые барашки волн - он совсем не боялся воды. Вечерами она читала ему книги вслух, или они слушали музыку. Он обожал органную.
Анна по-прежнему была донором, это было почетно и доходно.
На остров они летали вместе. Целый день бродили по аллеям парка и по тропинкам вокруг любимого озера. Лежали на траве, рядышком, глазами к уходящему солнцу.
Если и искать древнейшее утраченное проявление чувственности, то в травах. Запрокинув голову к звездам. Ощутив в себе силу земли и мощь неба - договориться с окружающей природой. Быть как она и жить ее нуждами. Шагать со ступеньки на ступеньку и поднимать мироздание до своего разума.
Глаза Джей Ди светились пониманием, когда она говорила:
"...ты - мой восторг пребывания в жизни сиюминутной.
Ты - мои леса размышлений и облака заблуждений,
ты для меня как скорость дорог мыслей и музыка их колес:
хмель очарования от узнавания
и дивные трепетные полянки отдыха глаз на подробностях,
в которых скрыта настоящая их суть.
Дыхание твоего бега словно хлопанье крыльев полета,
а разлетающиеся пряди волос - рыжее пламя, пляшущее как жаркое солнце любви!
Блеск очей твоих сравним с pождением пары светил
вокруг которых хороводят десятки спутников-глаз,
но суть твоя не в зрении, а в нюхе, чувственном знании всего..."
Через восемь лет Джей Ди забрали...
У Анны остался только плеер с записями воспоминаний. Они гуляют с Анной по парку, носятся, развевая рыжие кудри по морскому побережью, плавают в озере. От города она их скрывает. Там и не найти укромного уголка, чтоб выпустить свои воспоминания на прогулку.
Глухие стены небоскребов с экранными растяжками бесконечно транслируют прения заседающего правительства Земли. Какой-то глобальный проект перековки общежития планеты, поиски шансов что-то изменить. Там, среди заседающих пэров Робства, она однажды увидела молодого Роба с удивительными горящими глазами. Он стоял неподвижно, как и все Робы, глядя с экрана в толпу, но взгляд его столь выразителен, что многие останавливались. Слушали.
- Как говорит он странно... не пойму... как... - бормочет рядом с Анной девушка с татушками по всему телу.
- Как поэт! - кивает Анна, она узнала сына, - из глаз брызнули слезы, а внутри ее счастливо заулыбалась уть.
|